Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 10"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Владимир Гаков,Джек Лоуренс Чалкер,Дмитрий Караваев,Уильям Сандерс,Арсений Иванов,Александр Алексеев,Людмила Щекотова,Игорь Кветной,Джеймс Патрик Хоган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Уиллс! Шмидт!

– Я здесь! – отозвался Шмидт. – Уиллса накрыло взрывом. Это существо просто невероятно! Оно наверху и очень быстро передвигает мебель. Заходите, только медленно, и посмотрите сами!

С интервалом в несколько секунд вооруженные люди короткими перебежками пересекли дорогу и поднялись на крыльцо.

– Слава Богу! – выдохнул Шмидт, увидев их, и, заметив базуки, добавил: – Держите эти штуки наготове. Кажется, это существо похоже на большого краба, а у красавца такого размера панцирь должен быть весьма крепким. Оно может спуститься здесь, так что, если удастся, надо всадить ему гранату в брюхо.

Трииг пребывал в полном отчаянии. Он не заметил, как в дом пробралась группа вооруженных людей, и тешил себя мыслью, что единственная его проблема – одинокий полицейский на первом этаже.

В конце концов Мофад мог спрятать рекордер и внизу, с отвращением решил он. Придется избавиться от дурацкой помехи и поискать там еще раз.

Трииг быстро вышел на лестничную площадку, перешагнул через неподвижное тело Мофада и стал осторожно спускаться, держа пистолет наготове.

Выпущенная из базуки граната, способная пробить крепчайшую танковую броню, прошила его тело, словно раскаленный нож кусок масла. Огромное тело инопланетянина рухнуло на лестницу головой вниз и упало к ногам подошедших людей точно в том месте, где когда-то успокоилось после падения тело капитана Хорнига.

Рификсл Трииг, Наследственный Полковник имперской разведки, перестал существовать.

* * *

Газетчики давно разъехались, полиция и Национальная гвардия закончили осмотр дома, а тело инопланетянина, вернее, то, что от него осталось, повезли в Вашингтон, где ошарашенные биологи едва не сошли с ума, безуспешно пытаясь идентифицировать его. Физики же пожалели о том, что взрыв гранаты уничтожил причудливый пояс-контейнер, а вместе с ним заряды к лучевому пистолету и портативный пульт неизвестного назначения.

Когда возбуждение в городке прошло, Хэнкин-хаус вновь заколотили. Пошли было разговоры о том, что старую развалину пора сравнять с землей, но вскоре выяснилось, что дом дал экономике крошечного городка долгожданный толчок. Во всем штате только Латинский квартал в Нью-Орлеане привлекал круглый год больше туристов, чем старинное поместье на холме.

4

Человек материализовался в коридоре, почти на том месте, куда упало тело Рификсла Триига, и достал листок похожего на бумагу материала, на котором были записаны координаты заранее согласованной точки встречи – Мофад установил их еще до вылета с Конолта-4. На листке значилось: «Луэсс-155 – место встречи в случае вражеских действий. Контрольная точка 221».

Агент поднялся по лестнице, свернул на площадку, где прежде лежало тело Мофада (теперь оно вместе с телами других безымянных покойников покоилось в могиле на поле местного горшечника), и направился прямиком в хозяйскую спальню.

Здесь царил полный разгром. Трииг передвинул всю мебель, вывернул ящики, выпотрошил шкафчики и прочие укромные места.

– Так где бы я спрятал минирекордер, если бы желал, чтобы терранин смог его отыскать, а сирианин нет? – пробормотал агент. Сейчас ему предстояло найти ответ на этот вопрос.

Где?

Спустя время, потраченное на бесплодные поиски, агент скрестил на груди руки, раздраженно топнул и обвел комнату взглядом. Проклятье, но в этом доме «контрольная точка 221» обозначает хозяйскую спальню!

Неожиданно на агента навалилась усталость – его сегодняшний день растянулся на двенадцать столетий. Ухватившись за опрокинутое кресло хозяина, некогда стоявшее в столовой во главе длинного стола и ставшее в тот день для Мофада единственным местом отдыха, агент поставил его на ножки и устало уселся.

Щелк!

«Частотная модуляция с интенсивностью 0,72 бета…»

Агент вскочил, словно ужаленный, но тут же улыбнулся, а потом и засмеялся. Он долго не мог остановиться.

Где то самое место, которое терранин заметит наверняка, но сирианин не обратит внимания? Что сделает усталый терранин, попав сюда, если его уже приглашающе ждет кресло… и чего не сделает существо, физически не способное садиться? Для гения уровня Мофада ничего не стоило смастерить дистанционный выключатель рекордера. Трииг мог разломать кресло на кусочки и не заметить маленький рекордер… но он никогда не стал бы садиться!

Голос Мофада все еще бормотал, называя драгоценные формулы и цифры, которые принесут Терре победу в войне. Терранский агент, все еще смеясь, разрезал сиденье кресла и пошарил внутри спрятанного в набивке деревянного каркаса, куда Мофад поместил рекордер. Его могло включить лишь сильное давление на центр сиденья.

Агент достал рекордер и выключил его, затем вышел из спальни, спустился по лестнице и очутился в прихожей. Там он достал из кармана коробочку с двумя кнопками. Нажав на красную, агент исчез.

И последний из призраков Хэнкин-хауса растаял в глубинах времени.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Джеймс Хоган
АГЕНТ МАРСИАНСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Сознание еще не успело подсказать, что пробуждение наступило, а тренированные рефлексы уже взяли тело под контроль. Медленный и ровный ритм дыхания не сбился, ни один мускул не дрогнул. Со стороны казалось, что он по-прежнему спит, но мозг уже методично просеивал информацию, потоком струящуюся в него через органы чувств.

В голове не звенели сигналы тревоги – память подсказывала, что в полусне, перед пробуждением ему не послышался ни скрип чужого ботинка, ни шуршание материи, ни еле различимое затаенное дыхание. Ничто не выдавало присутствие в помещении кого-либо чужого. Не смог он обнаружить и любых, даже мельчайших изменений в звуковом и обонятельном фоне, который всегда запоминал, перед тем как уснуть.

Значит, все в порядке. Обычное начало трудового дня.

Он открыл глаза, позволил им инстинктивно пробежаться по темной комнате отеля в поисках чего-либо необычного, потом перекатился на бок и протянул руку к выключателю лампы. Зевнул, наполняя первым чистым дыханием нового дня легкие и расправляя мельчайшие их складочки, затем долго и с наслаждением потянулся, направляя скопившуюся за восемь часов полного отдыха энергию на подзарядку каждого нерва и мышечного волоконца. Секунд через десять человек, ныне называющий себя Хэдли Крассеном, окончательно проснулся.

Часы подсказали, что сейчас шесть часов тридцать пять минут утра. Крассен коснулся панели возле кровати и включил дежурный канал гостиничного компьютера.

– Доброе утро, – послышался синтетический баритон из-за решетки в верхней части панели. – Чем могу быть полезен?

– Дайте мне службу сервиса, – ответил Крассен.

– Служба сервиса. – Теперь машина говорила звучным женским голосом с интонациями жительницы Новой Англии.

– Отмените заказ разбудить меня в семь утра. Примите заказ на завтрак в номер к семи тридцати – два яйца, поджаренный бекон, томаты, тост, кофе.

– Принято.

Пауза.

– Это все.

– Спасибо.

Щелчок.

Крассен выключил панель, сплел на затылке пальцы и откинулся на подушку, вспоминая события последних десяти дней. Долгий опыт подсказал ему, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы вычленить любые сигналы опасности, которые может выдать подсознание, всю ночь обрабатывавшее скопившуюся за день информацию. Как только начнут разворачиваться события нового дня, эти сигналы – если они существуют – будут утрачены навсегда.

Перелет с Марса под видом мелкого служащего на борту «Персиваля Лоуэлла», фотонного корабля класса «Сириус», прошел без происшествий. До появления на промежуточном спутнике агент значился Полом Лэнгли, инженером по структурному дизайну, гражданином Федерации марсианских городов-государств, прилетевшим на Землю на время двухнедельного отпуска. Документы не вызвали у иммиграционных чиновников никаких подозрений. Значит, и беспокоиться на этот счет нечего; все прошло гладко.

Челнок с промежуточного спутника высадил его в космопорту имени Рузвельта, в тридцати милях севернее Оклахома-Сити, где, как и предполагалось, он забрал пакет у клерка справочной службы в восточном конце терминала. В пакете лежал ключ от камеры хранения, а в ячейке он нашел черный дипломат, содержимое которого снабдило его всем необходимым для выполнения миссии, включая полный набор личных документов на имя доктора Хэдли Б. Крассена, чью легенду он уже давно и тщательно выучил. В дипломате лежали и ключи от личного аэромобиля Крассена, который, как он уже знал, был припаркован в трехстах милях отсюда на публичной стоянке возле международного аэропорта Канзас-Сити.

Кем был настоящий Хэдли Крассен, агент не знал и, вероятно, никогда не узнает. Хэдли Крассен выполнял роль «крота» – глубоко законспирированного агента, живущего по образу и подобию «среднего американца». За десять лет он обзавелся банковским и кредитным счетами, приобрел права на управление автомашиной и аэромобилем и в целом выполнял все функции, ожидаемые от статистической единицы, числящейся в Федеральном информационном банке. Крассен, таким образом, был одной из тайных личностей, заранее внедренных Марсианской Федерацией на случай, если понадобится прикрытие. Теперь такая нужда возникла. Тот, кто был известен под именем Крассен, уже успел тихо и незаметно испариться, сменив одно фальшивое существование на другое, еще более неприметное. И если теперь власти сумеют проследить цепочку событий и выйдут на него, это уже не будет иметь большого значения: к тому времени Хэдли Крассен попросту перестанет существовать.

Забрав дипломат, агент взял напрокат аэромобиль – все еще по документам Пола Лэнгли – и прилетел на нем в аэропорт Канзас-Сити. Прибыв туда, он подтвердил бронирование уже заказанного билета на суборбитальный рейс до Лондона через две недели. И сменил свою личность.

Он запер все бумаги Лэнгли, включая билет до Лондона, во взятом напрокат аэромобиле, а ключи от него спрятал внутри стойки шасси. Затем, имея при себе только бумаги Крассена и полностью избавившись от всего, что могло связать его с Полом Лэнгли, спустился на два этажа многоэтажной стоянки, отыскал аэромобиль Крассена и отправился в десятидневное турне по Северной Америке, каждый раз ночуя в новом отеле. Все это время он убедительно играл роль отпускника, у которого в избытке денег и времени, но не хватает идей, чтобы их с толком потратить. С точки зрения его нанимателей, «Лонг-Айлендской химической компании Феллермана», доктор Крассен уехал в двухнедельный отпуск, и любая связь с ним невозможна. Всякий позвонивший ему домой сразу обнаружил бы, что Крассен не запрограммировал домашний терминал инфосети так, чтобы тот переадресовывал ему звонки.

За эти десять дней он не заметил ничего подозрительного. Блуждание по десятку городов, прогулки по террасам и тротуарам, чередующиеся с поездками в автотакси, не выявили никаких признаков слежки. Не заметил он и маловероятных совпадений – вроде одного и того же лица, мелькнувшего в двух разных ресторанах в миле друг от друга, или знакомого из отеля, который «случайно» выбрал тот же бар на другом конце города, чтобы пропустить рюмку-другую. Крассен не любил совпадений. За его посещениями отелей не наблюдали любопытные глаза, выглядывающие из-за газеты в вестибюле, ни в одном из номеров не обнаружилось следов обыска, его машину не осматривали. И поэтому Крассен позволил себе заключить, что он с высокой степенью вероятности «чист».

Он встал, принял душ и побрился; и все это с неторопливой уверенностью человека, давно обдумавшего каждое свое движение и инстинктивно убежденного, что торопливость и ошибка всегда следуют рука об руку. Покончив с этим, он выбрал одежду из аккуратных стопок, разложенных на покрывале второй кровати. Почти невесомое белье, сделанное из ячеек упрочненной нейлоновой сетки, наполненных специальной пеной, могло остановить пулю тридцать восьмого калибра, выпущенную с расстояния более двадцати футов. Брюки, сшитые из прочного и эластичного материала, были просторны в бедрах, но сужались к лодыжкам, обеспечивая максимальную свободу движений; к ним он выбрал рубашку, неброский галстук и удобный пиджак. Туфли были мягкими, легкими и не скользили, позволяя бесшумно перемещаться практически по любой поверхности.

Оставив свой единственный чемоданчик раскрытым на кровати, он сел за письменный стол и выложил на него содержимое карманов и бумажника. Сперва он проверил документы Крассена, методично, один за другим переправляя их обратно в бумажник. Последним оказался пропуск с высокой категорией допуска, размером примерно с половину почтовой открытки; на документе обнаружились его фотография и отпечатки пальцев. Судя по надписи на обложке, пропуск был выдан Департаментом обороны Соединенных Западных Демократий и подписан Джеймсом С. Ворнером, заместителем директора военной разведки.

Агент положил бумажник во внутренний карман пиджака, а ключи от аэромобиля и носовой платок в боковые, оставив карманы брюк пустыми. Все остальное, включая запасную одежду, отправилось обратно в чемоданчик.

Затем он проверил технические записи и лабораторные журналы, составлявшие содержимое чемоданчика, разложил их внутри, закрыл его и поставил перед собой на столе рядом с двумя другими предметами – серой шариковой ручкой и прозрачной пластиковой коробочкой, где лежали, судя по этикетке, капсулы транквилизатора.

Ловкие пальцы Крассена быстро разобрали ручку, и в его ладони оказался цилиндр из прочного тяжелого пластика.

Он отыскал малозаметный выступ возле замка чемоданчика и нажал его, затем отделил ручку, обтянутую декоративными кожаными чехольчиками. Взяв ручку, он нажал на нее, словно переламывая палочку, и она действительно переломилась наподобие охотничьего ружья по разделительной линии между кожаными чехольчиками. Половинки удерживались встроенным шарниром; одновременно вблизи шарнира с щелчком выскочил спусковой крючок. Ручка чемоданчика разломилась на две части разной длины: более длинная составила рукоятку и корпус пистолета, а часть покороче, откинутая на шарнире под указательный палец, превратилась в предохранительную скобу спускового крючка. Привинченный к корпусу серый пластиковый цилиндр стал стволом.

Оружие удобно легло в ладонь – маленькое, легкое, с закругленными углами. Его легко спрятать во внутреннем кармане пиджака. Собранное из пластиковых деталей, напоминающих самые обычные предметы, которыми пользуются каждый день, оно позволяло владельцу спокойно проходить самый строгий контроль любых систем безопасности.

Крассен пару раз нажал на спусковой крючок и удовлетворенно кивнул, отметив плавное перемещение деталей механизма. Затем открыл коробочку и извлек одну из желто-синих капсул. От точно таких же капсул, продававшихся в аптеках, ее отличало то, что желтый кончик был мягким и скрывал под собой острую, как игла, пульку, спрессованную из быстродействующего нейротоксина. Такая пулька после удара о цель почти мгновенно разрушалась; оружие действовало эффективно на расстоянии до пятидесяти футов, а смерть от нейротоксина наступала через пять секунд. Из ствола пульку выбрасывал заряд сжатого газа, содержащийся в голубом конце капсулы.

Агент извлек из рукоятки обойму, аккуратно вложил капсулу в одно из пяти углублений и вставил обойму обратно, нажимая на нее до щелчка фиксатора. Поднявшись с пистолетом в руке, он взял из вазы с фруктами на столе большой флоридский апельсин и переложил его в пепельницу. Отошел на десять шагов, поднял руку и, прицелившись, выстрелил.

Пистолет издал легкий хлопок, пулька с щелчком врезалась в апельсин. Крассен подошел к столу изучить результат.

В кожуре апельсина примерно в дюйме от центра теперь виднелось отверстие диаметром около четверти дюйма, окруженное тонким валиком измельченной мякоти. Из отверстия вытекал зеленовато-желтый сок. Крассен аккуратно снял кожуру и проверил глубину проникновения и признаки преждевременной или неполной фрагментации пульки. Если бы ему попалась пулька из неудачной партии, у которой центр массы не расположен на оси вращения, то из-за вихляния в полете слишком много энергии будет потрачено на пробой одежды жертвы, а глубина проникновения в тело заметно снизится.

Удовлетворившись увиденным, он вынул из обоймы отработанную капсулу и бросил ее вслед за апельсином в утилизатор, где от них останется только пепел.

Он разобрал пистолет, поставил ручку чемоданчика на место, а вновь собранную шариковую ручку и коробочку с капсулами переложил в застегивающийся на молнию карман пиджака. Едва он кончил, послышался мелодичный звук.

– Крассен, – отозвался он, нажав кнопку на панели.

– Семь тридцать, сэр. Прикажете подавать завтрак сейчас?

– Да.

– Спасибо.

Вспыхнувшая через тридцать секунд лампочка над раздатчиков подсказала ему, что заказ прибыл.

Завтракая, он в последний раз шаг за шагом мысленно перебрал все этапы запланированной на сегодня операции. Обычно он предпочитал работать один, однако в данном случае потребовалось подключить специалистов: вариант одиночки оказался невозможным. Пришлось удовлетвориться тем, что остальные члены команды были первоклассными специалистами своего дела. С этой стороны поводов для беспокойства не было и быть не могло.

Закончив есть, он развернул экран к столу и активировал клавиатуру. Цепочка быстро набранных команд подключила его к континентальной инфосети и запустила небольшую поисковую программу, уже имеющуюся в системе. Программа получила доступ к адресу в сети и передала его на экран. Процесс был электронным эквивалентом традиционного «одностороннего» почтового ящика: кто-то мог закладывать по виртуальному адресу сообщения, а кто-то их получать, но ни отправить, ни получатель не знали друг друга.

В сообщении значилось:

ДЖОН, ЗАЙДИ К ПРОФЕССОРУ В НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ.

МЭРИ (7:00)

Итак, все остается в силе, и до семи утра никаких изменений не про-изошло. Он допил кофе и еще раз подключился к гостиничному компьютеру для расчета. На экране появилась сумма. Крассен вставил в щель кредитную карточку и ввел личный код, обеспечивая компьютеру доступ к своему счету в банке. На экране появилось подтверждение об уплате, а из щели в панели выполз отпечатанный чек, дополненный благодарностью за сотрудничество.

Он поместил чемоданчик в шкаф доставки багажа и оставил инструкцию: доставить его в гостиничный аэромобильный парк на второй этаж, ангар 26. Напоследок еще раз обвел взглядом номер, проверяя, не забыл ли чего-нибудь, затем надел нейлоновую куртку и шляпу и прошел по коридору к лифту.

Пять минут спустя он уселся в пилотское кресло аэромобиля, включил управление и перевел селектор «Ручной/Авто» в положение «Авто». Тут же ожил дисплей:

ВСЕ СИСТЕМЫ ПРОВЕРЕНЫ И ФУНКЦИОНИРУЮТ НОРМАЛЬНО. ВЫБРАН АВТОМАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ПОЛЕТА.

ВВЕДИТЕ ПУНКТ ПРИБЫТИЯ:

Н Новый

3 Запрограммированный

Д Дополнительные услуги

Он нажал клавишу Н.

ПОДКЛЮЧЕН АВТОПИЛОТ.

УКАЖИТЕ ПУНКТ ПРИБЫТИЯ.

В груди впервые шевельнулась тревога, и он непроизвольно прикусил губу. Если операция провалена, то он узнает об этом через тридцать секунд. Крассен медленно и тщательно набрал на клавиатуре:

ОБЪЕДИНЕННЫЙ ЦЕНТР ИССЛЕДОВАНИЯ ВООРУЖЕНИЙ.

АНДЕРСКЛИФФ

ЛИНКОЛЬН

НЕБРАСКА

Прошло примерно десять секунд, пока компьютер аэромобиля вел безмолвный диалог с процессорами местного центра управления полета, ми. Почти наверняка указанный им пункт прибытия привлечет внимание особой программы, работающей где-то в системе. И точно: ЗАПРОС:

УКАЗАННЫЙ ПУНКТ ПРИБЫТИЯ РАСПОЛОЖЕН В ЗОНЕ ВЫСШЕЙ СЕКРЕТНОСТИ. ДОСТУП В ЗОНУ РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО ВЛД. ДЕЛЬЦАМ ДЕЙСТВУЮЩИХ ПРОПУСКОВ.

УКАЖИТЕ:

ИМЯ, ДОЛЖНОСТЬ, КОД ДОСТУПА ИЛИ РЕКВИЗИТЫ ПРОПУСКА ПОСЕТИТЕЛЯ.

Крассен ввел:

ДОКТОР ХЭДЛИ Б. КРАССЕН

СЕКЦИЯ А.8, ОТДЕЛ 39, ФИЗИКА ПЛАЗМЫ

7Х8Н/927380.ВВ

Целую вечность буквы оставались застывшими на экране. Настал момент истины.

Крассен никогда не работал в Андерсклиффе.

В восьмидесяти семи милях от отеля укрытый глубоко под административным зданием Объединенного центра компьютер просканировал полученную информацию и сравнил ее с записями в подсистеме памяти. Отыскал запись о Хэдли Б. Крассене и проверил код доступа. Его вердикт, облеченный в слова, был выведен в инфосеть, и сообщение на дисплее аэромобиля наконец-то сменилось другим: ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ.

ЖЕЛАЕМОЕ ВРЕМЯ СТАРТА?

Агент, едва сдерживая ликование, ответил:

НЕМЕДЛЕННО.

На остальной предполетный диалог ушло всего несколько секунд. РАСЧЕТНОЕ ВРЕМЯ ПОЛЕТА 18 МИНУТ. ТРЕБУЕТСЯ ЛЯ ПОДРОБНЫЙ ПЛАН ПОЛЕТА?

НЕТ.

ЗАПАС ТОПЛИВА ДОСТАТОЧНЫЙ. ВСЕ СИСТЕМЫ ПЕРЕКЛЮЧЕНЫ НА УПРАВЛЕНИЕ ИЗ ДИСПЕТЧЕРСКОГО ЦЕНТРА. РАЗРЕШЕНИЕ НА НЕМЕДЛЕННЫЙ ВЗЛЕТ ПОЛУЧЕНО.

Пять минут спустя мужчина, называющий себя Хэдли Крассеном, Уже поглядывал вниз с высоты десять тысяч футов. Снизу же его аэромобиль выглядел одной из точек, летящих на запад по воздушному коридору 305, контролируемому диспетчерским центром Омахи.

* * *

Более чем в 1400 милях от агента, в офисном блоке в центре Сан-Франциско на одной из дверей висела табличка, удостоверяющая, что здесь располагается зарегистрированный офис консультанта по промышленному финансированию по имени Дж. Дж. Маршалл. Офис по ту сторону двери выглядел вполне обычно, однако одна из дальних комнат была несколько своеобразной. В ней сидели четверо – трое мужчин и женщина, все в возрасте от тридцати до сорока лет, окруженные дисплеями, панелями, клавиатурами и мешаниной всевозможного электронного и компьютерного оборудования.

Эти люди были лучшими экспертами-компьютерщиками, которыми располагала Марсианская Федерация. В частности, каждый из них был специалистом по системам доступа и безопасности. Работая в этой комнате круглые сутки целых пять предыдущих месяцев, команда сумела добиться того, что большинство экспертов считало невозможным: проникнуть в «суперзащищенную» интегрированную информационную сеть североамериканского Департамента обороны. А к ней, разумеется, был подключен и компьютер в Андерсклиффе.

Сидя в Сан-Франциско, ученые Марсианской Федерации могли извлекать и изменять любую информацию в компьютерных сетях Андерсклиффа и следить за выполнением научных проектов с высочайшим уровнем секретности. Кроме того, при желании они могли внедряться в систему и запускать собственные программы.

Запись о Хэдли Б. Крассене попала в файлы Андерсклиффа, минуя обычные каналы.

Женщина заметила изменение в данных на одном из экранов и ввела команду. На дисплее появились колонки цифр.

– Только что из диспетчерского центра поступили коды вызова и планы полета его аэромобиля и нескольких других, – сообщила она.

– Они все летят туда же, – произнес один из мужчин, сверившись со своим дисплеем. – Утренняя смена работников Андерсклиффа. Диспетчерская программирует местные наземные процессоры и радары слежения в Андерсклиффе и определяет последовательность посадки.

– Значит, он уже совсем близко, – заметил кто-то.

* * *

Агент разглядывал медленно приближающийся пейзаж, составленный из бетонных блоков, лабораторных зданий, куполов, хранилищ и решетчатых конструкций, перевитый нитками дорог и трубопроводов. Все это называлось Объединенным центром исследования вооружений. Аэромобиль плавно снижался к большой прямоугольной посадочной площадке на крыше, которую агент, вспомнив сделанные со спутника снимки, опознал как одну из посадочных площадок для персонала. Плац Центра он изучил еще до отлета с Марса.

Снижаясь, его мобиль сбрасывал скорость и вскоре завис в тридцати футах над свободным посадочным местом в одном из частично заполненных рядов. Оптический сканер выдал ему на экран вид посадочного места, и он, убедившись, что там все в порядке, дал компьютеру команду начать заключительную стадию посадки.

Три минуты спустя он уже шел с чемоданчиком в руке к контрольному пункту на крыше, который ему придется преодолеть, чтобы попасть в Центр. Поскольку было начало рабочего дня, перед ним стояло человек пять или шесть, перебрасываясь приветствиями. За дверью располагался КП, а завывание турбин мобилей над головой оповещало о прибытии других сотрудников. Никто не обратил на него внимания, когда он пристроился следом за двумя громко разговаривающими мужчинами и проследовал за ними в дверь мимо двух вооруженных охранников в стальных шлемах.

Войдя, двое впереди передали ручной багаж работнику за стойкой, который сунул его в лючок в стене для дальнейшей проверки. Агент тоже отдал свой чемоданчик. Пока что он не заметил места для личного досмотра, который, как ему было известно, еще предстоял.

Следуя за болтающей парочкой, он встал в короткую очередь, медленно ползущую к столу, где проверяли пропуска. Кто-то из вновь прибывших почти сразу пристроился следом за ним. Агент внимательно наблюдал за проверкой, стараясь приметить возможные отличия от процедуры, которую ему описали на инструктаже, но ничего нового не заметил. Те, кто готовил его миссию, потрудились на совесть.

Стараясь не встретиться взглядом с сидящим за столом офицеров безопасности, он достал из пропуска магнитную карточку, сунул ее 0 щель считывателя и набрал на клавиатуре контрольный код. Затем прижал большой палец к стеклянной пластинке рядом с щелью и произнес в микрофон:

– Хэдли Б. Крассен. 7Х8Н/927380.ВВ.

Компьютер отыскал личный файл Крассена и сравнил хранящийся там контрольный код с тем, который был введен с клавиатуры. Коды совпали. Отпечатки пальцев и голос – тоже.

– Кажется, я вас прежде не видел, – сказал сидящий за столом офицер службы безопасности, разглядывая Крассена из-под прищуренных век.

– Я всего пару дней как начал здесь работать, – спокойно ответил агент, сохраняя на лице туповатое выражение рано поднявшегося человека.

– Ваш пропуск, пожалуйста.

Агент протянул ему пропуск и стал равнодушно наблюдать за тем, как офицер быстро осматривает карточку и внимательно сравнивает фотографию с оригиналом.

– Кто ваш начальник?

– Профессор Гендерсон, отдел 39, физика плазмы.

Офицер взглянул на свою панель, где светилась цепочка зеленых огоньков, подтверждающих положительные результаты компьютерной проверки, кивнул и вернул пропуск.

– Все в порядке. Надеюсь, вам понравится работать в Андерсклиффе, доктор Крассен.

– Спасибо.

Агент вытащил из щели магнитную карточку, сделал два шага вперед и остановился, чтобы прикрепить ее к лацкану пиджака. Затем подошел к стойке и взял свой чемоданчик.

Впервые за последние несколько минут он позволил себе немного расслабиться и долго, медленно выпускал воздух из легких, избавляясь вместе с ним от накопившегося напряжения. Он прошел. Проник туда, куда проникнуть невозможно. Он знал, разумеется, что кажущаяся простота его успеха иллюзорна; настоящая работа была проделана задолго до этого дня многими специалистами.

Он спустился в лифте на первый этаж и вышел из здания через высокие стеклянные двери, выводящие на широкие низкие ступени, где он на некоторое время остановился, запоминая географические подробности этой части Центра, особенно подходы к зданию, из которого он только что вышел. Затем, руководствуясь полученными на инструктаже сведениями, прошел по лабиринту проходов между зданиями и поднялся в кафетерий на третьем этаже жилого блока.

Когда он переходил с места на место, детекторы над каждой дверью принимали сигнал, передаваемый микросхемой, вмонтированной в пропуск. Все сигналы, принимаемые детекторами по всему Центру, контролировались компьютером, который непрерывно сравнивал их с таблицей, где для каждого сотрудника хранились коды допуска в конкретное здание, на этаж, в отдел или комнату. Любая попытка нарушить систему ограниченного доступа немедленно включила бы сигнал тревоги. Таким способом система наблюдения обеспечивала автоматическую проверку всех, кто входил в запретные зоны, и по запросу распечатывала списку тех, кто находился в конкретном помещении в любой день и час.

Компьютер не был запрограммирован отслеживать перемещения работников по территории Андерсклиффа, хотя поступающие с детекторов данные позволяли с легкостью решить эту задачу. Создатели системы просто не видели смысла в такой функции. Но ученые Марсианской Федерации из Сан-Франциско увидели.

И разработали свою программу, которая, пользуясь данными, извлеченными через инфосеть из компьютера слежения, позволяла следить за перемещениями как агента, так и его будущей жертвы. Поэтому они обладали всей информацией, необходимой для вывода своего агента на цель.

Агент уселся за пустой столик возле стены кафетерия и неторопливо выпил чашку кофе, дожидаясь, пока прибывающие на работу сотрудники Центра разойдутся по отделам. Минут через двадцать он встал и вышел в вестибюль, где возле входа стояли кабинки инфосети. В электронном почтовом ящике его ожидало новое сообщение:

ДЖОН, ПРОФЕССОР ЖДЕТ ТЕБЯ ДОМА ОДИН.

МЭРИ (9:32)

Итак, как он и предполагал, Брозлан сейчас один в своей квартире в жилом секторе Андерсклиффа. Недели терпеливого анализа данных, извлеченных из компьютера слежения, позволили установить, что профессор никогда не покидает квартиру раньше половины одиннадцатого. То ли он привык по утрам работать один и лишь потом отправляться в лабораторию биофизики, где проводил большую часть времени, то ли просто не хотел рано вставать. Какая, собственно, разница? Агент знал все, что ему требовалось.

Он вышел из кабинки, спустился на первый этаж и стал дожидаться одного из вездесущих авточелноков, снующих по всей территорий Центра, – того, что следует в жилой сектор. Восемь минут спустя портье у входа в третий жилой блок с удивлением увидел, как высокий и худощавый человек в шляпе и с черным чемоданчиком в руке быстро прошей мимо него, коротко бросив через плечо: «Доброе утро». Портье едва успел прочесть на панели перед собой сообщение «ВХОД РАЗРЕШЕН»» как незнакомец уже шагнул в лифт в дальнем конце холла.

Жилой сектор был задуман как зона высокой безопасности, и, считая ученых и работников особой категории, живших внутри периметра Андерсклиффа, доступ туда имела лишь горстка привилегированных сотрудников. Тем не менее компьютер слежения убедился, сверившись с контрольной таблицей, что обладатель кода, присвоенного Хэдли Крассену, имеет право свободного перемещения по всей территории Центра.

Выйдя из лифта на втором этаже, он уже нес чемоданчик левой рукой, а собранный и заряженный пистолет лежал в правом кармане пиджака. Агент медленно и бесшумно пошел по коридору и миновал дверь с табличкой «Брозлан», даже не замедлив шага и не повернув головы. В конце коридора он остановился, развернулся и так же медленно пошел обратно, отыскивая взглядом телекамеры на стенах и потолке. Ничего не обнаружив, он вернулся к двери Брозлана, постоял, прислушиваясь секунд десять, и прижал кончик большого пальца к пластинке на дверной раме. Еле слышимый щелчок подтвердил, что замок сработал.