Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 10"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Владимир Гаков,Джек Лоуренс Чалкер,Дмитрий Караваев,Уильям Сандерс,Арсений Иванов,Александр Алексеев,Людмила Щекотова,Игорь Кветной,Джеймс Патрик Хоган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

ВЕРНИСАЖ
ЖЕЛЕЗНАЯ ДАМА СО СТАЛЬНОЙ СОБАЧКОЙ

*********************************************************************************************

До сей поры цветная вкладка нашего журнала была посвящена исключительно кино и видео. Сегодня, по просьбе читателей, которая звучит во многих анкетах, мы открываем новую рубрику – «Вернисаж». Вы уже догадались, о чем пойдет речь? Ну конечно – о фантастической живописи, график, оформительском искусстве. Исторические корни здесь богатейшие и не уступят литературным: Босх, Брейгель, Сандерс, Дезидерио, Гойя, Дали, Малевич, Поллок, сюрреалисты и символисты, дадаисты и куоофутуристы – всех течений, направлении и имен не перечислить…

Фантазии художникам работающим в этой области, нe занимать. Причем фантазии изобразительной, «вещной», зримой, позволяющей удовлетворить потаенное желание всякого читателя представить воочию миры будущего, далекие планеты, их обитателей. А самое главное – детали, без которых нет законченного визуального образа и веры в реальность повествования.

Многие писатели от подробного описания деталей себя освободили – что ж, имеют пpaвo: пусть работает воображение читателей. Художникам не в пример тяжелее – ведь нужно придумать одежду, машинерию, пейзажи, бытовые детали города, средствa транспорта – все это футуристическое и инопланетное.

А если говорить о фэнтези, то и замки, доспехи, оружие, драконов и иных чудищ, наряды принцесс…

Вот мы постараемся представить вам на цветных страницах творчество ведущих мастеров. Уже неплохо знакомых у нас «бестселлеристов», чьи иллюстрации нынче встретишь не только на английских и американских оригиналах, но и на обложках отечественных книг. И пока еще не известных у нас художников, причем не только американских или английских.

На современном рынке научно-фантастической иллюстрации, где долгое время вне конкуренции были коммерчески безотказные американцы и англичане, серьезного «бунта на корабле» не предвидится и поныне, однако опасные брожения умов уже начались. За последнее десятилетие-полтора американская, в частности, публика вдруг словно помешалась на иллюстраторах фантастики из неведомых прежде стран – Германии, Испании, Франции! Не оставалась в стороне и хорошо знакомая американцам Страна Тысячи Островов, отомстившая победой в бескровной войне товаров и технологий. Мода на японскую hi-fi sci-fi – игрушечные роботы, которыми играют дети всего мира, и японские же фантастические «мультики» – как бы разогрела, подготовила публику к выходу на сцену настоящей звезды.

В такой обстановке на американских книжных прилавках появились первые альбомы талантливого японца по фамилии Сораяма. Он совершенно пленил всех своими живописными., изобретениями – поскольку даже трудно определить, чего в них больше: фантазии художника или выверенного проекта экстравагантного инженера-конструктора. Среди персонажей Сораямы особенно привлекали женщины-роботы – соблазнительные, кокетливые, демонические. Можно еще сказать – блистательные; (в смысле скорее прямом, ибо их металлические «формы» отполированы до блеска). А еще японский художник преуспел в таком странном жанре, как механималистика: достаточно раз увидеть его забавных робо-кроликов, робопсов, робо-черепах и роборыб, чтобы не забыть никогда.

Парадоксальное сочетание «льда» механических сочленений и «пламени» эмоций академически дотошного рисунка и бытового юмора оказалось на редкость заразительным. Художников-гиперреалисгов, чьи портреты и пейзажи кажутся более реальными, чем сама Природа, в мире после появления акриловых красок, а затем компьютерной графики, – не счесть. Однако Сараяма, если повнимательнее вглядеться в его картины, не просто имитирует живую природу, а безудержно фантазирует, творит, выдумывает некую новую реальность, – а потому с гордостью может носить звание художника-фантаста.

Родился Хасими (или Хазиме, Хажиме – как его имя произносится по японски, увы, не, знаю) Сораяма в 1947 году, в одной из префектур на острове Сикоку. Отец был плотником и в 1983 году, когда вышел первый, прославивший сына альбом – «Сексуальная роботесса», – все еще не оставил своего ремесла. Во всяком случае, в семье Сораямы, где было трое детей, им всем с малолетства прививалось почти священное отношение к кропотливому труду, тщательности отделки, стремлению довести до совершенства все, за что бы не взялся.

Рисовал Хасими с юных лет. Среднюю школу он закончил с отличными отметками по рисованию и прочим изящным искусствам, зато по музыке или физкультуре едва-едва натянул на хилую «троечку» И уже в старших классах обнаружил, что более всего ему нравится даже не рисовать, – а вырисовывать пером и чернилами почти идеальные копии моделей кораблей и самолетов. Когда позже он примется за «конструирование» своих биомеханических созданий, то вспомнит в одном интервью, что математика давалась ему с трудом – кроме геометрии, которую он постигал чуть ли не интуитивно. Что касается традиций, то в классическом японском изобразительном искусстве навыки дотошного «копииста» (в сочетании с фантазией, коей Сораяме, как покажет дальнейшая его судьба, было но занимать) – необходимейшее условие мастерства.

Подобно многим сверстникам, юноша поступил в колледж, чтобы получить какую-то «серьезную» специальность, но в аудиториях не засиделся, быстро поняв, что желает в жизни только одного: рисовать! И в возрасте двадцати лет он уезжает в столицу поступать в престижную художественную школу Чуо. Закончил ее Сораяма в 1969 году, выучившись, на его собственный взгляд, главному – технике, ремеслу. Куда и как его применить, в тогдашней Японии, бурно завоевывавшей мировые рынки товаров и технологий, способному юноше долго думать не пришлось: его пригласили в одно из рекламных агентств.

Так что первой ипостасью Сораямы-иллюстратора стала реклама.

Разумеется, это было далеко от идеала – работы свободного художника, – но выполнение заказов на рекламу консервов, промышленных изделий, бытовой техники и тому подобного оказалось для будущего свободного художника отличной школой: Сораяма хорошо изучил, что людям нравится, что они подсознательно жаждут увидеть, и в дальнейшем в коммерческом отношении был безошибочен.

В 1971 году он ушел в вольное плавание, рисуя на заказ и одновременно для туши. Он перепробовал множество стилей и тем, но славу ему принесли его странно жившие машины: в 1978 году на календарях и рекламе различных товаров появились его традиционные роботы-мачо; зато годом позже художник поразил всех роботами весьма своеобразными. Их по нраву и называть нужно как-то по-иному: роботессами, к примеру…

Женщина из металла, но сохраняющая всю притягательность своих форм, коим природа определила другой материал, женщина одновременно манящая и демонстрирующая ледяную неприступность своей сверкающей металлической «чешуей» – это было, действительно, неожиданно! О роковой красавице из старинного фильма «Метрополис» в 1980-х годах мало кто помнил, но японские роботы – в комиксах, игрушках, мультфильмах – уже превратились в мощную статью национального экспорта и во всем западном мире значили не меньше, чем торговые марки «Сони» или «Тойота».

Так что Сораяма подоспел на рынок удивительно вовремя. Когда его альбомы в 1980-90-х годах произвели фурор в Соединенных Штатах, выяснилось, что хитроумный японец удивительным образом «поспел» и к другой смене ориентиров, которую тогда испытало американское общество. Речь шла о том, насколько сексуальными оказались «железные леди» Сораямы на вкус новоявленных цензоров, роль которых охотно приняли на себя феминистки.

Объявив бой любым формам «сексуальной эксплуатации» женщин, воинственные цензорши уже добились того, что старые добрые pin-ups – сексуальные и в меру раздетые «девочки-завлекалочки», исполненные в духе гиперреализма, – были загнаны с глаз долой в гетто специфических журналов «для мужчин». А роботессы Сораямы были, конечно же, куда более привлекательны, чем живые воинствующие феминистки, – но вот назвать это «обнаженной натурой»… Да еще и «эсксплуатируемыми» женщинами? Короче, сегодня альбомы японского художника выставлены в самых обычных книжных магазинах как живое свидетельство той мысли, которую я не устаю повторять: свободный художник всегда способен обмануть заидеологизированного цензора!

Вл. ГАКОВ

ВИДЕОДРОМ

Тема
ИСТОРИЯ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ФЭНТЕЗИ

*********************************************************************************************

Если верить популярным киноэнциклопедиям и электронным базам данных, жанр «фэнтези» в мировом кино – это прямо-таки безбрежное море, в котором на равных правах соседствуют «Синяя птица» и «Безумный Макс», Спилберг и Пазолини. Чтобы не затевать многословной наукообразной дискуссии о «критериях» и «параметрах», для начала сфокусируем наше внимание лишь на одной ветви этого гипержанра: назовем ее «фэнтези на историческую тему» или просто «исторической фэнтези». «Листьями» этой «ветви» будут фильмы, отвечающие двум главным требованиям: во-первых, в них должны отображаться (или, по крайней мере, подразумеваться) исторические реалии; во-вторых, в отличие от обычных исторических фильмов, здесь непременно обязаны присутствовать вымысел, мистика, фантастические герои и сюжеты, намеренное искажение фактов.

*********************************************************************************************

ЗА МИЛЛИОН ЛЕТ ДО НАШЕЙ ЭРЫ

Возможно, когда-нибудь в Голливуде снимут фильм о сотворении мира и покажут нам Землю, когда она была «безвидна и пуста и Дух божий носился над водою». Пока же, путешествуя по шкале времени, кинематографисты даже в самых невероятных фантастических сюжетах не рискуют опускаться глубже одного миллиона лет до нашей эры. В этой метафорической временной отметке, ставшей названием двух хорошо известных фильмов-фэнтези (американского – Хэл Роуча 1939, и английского, сделанного Даном Чаффи почти четыре десятилетия спустя), есть и доля научной конкретики: согласно общепринятым гипотезам первые прямоходящие человекообразные существа появились именно около миллиона лет тому назад. Другое дело, что и в том, и в другом фильме герои уже приобщены к цивилизации (у них есть жилье, оружие, одежда – вспомним первобытное бикини Рэкел Уэлч) и мало похожи на представителей дикой природы.

Еще более серьезным анахронизмом становится встреча в одном сюжете первобытных людей и древних ящеров – плезиозавров, ихтиозавров, птеродактилей, исчезнувших с лица Земли в более раннюю геологическую эпоху. Для «доисторической фэнтези» такая встреча – непременное правило и один из главных «аттракционов» (классический пример фильмов такого рода – «Когда динозавры правили миром» В. Геста, 1970). На динозавров охотятся, используют их как рабочую силу и даже делают союзниками в борьбе против других чудовищ («Динозавр», 1960). В экранизации романа Э. Берроуза «В земной коре» (1976) разновидность мыслящего птеродактиля с чертами мифической гарпии является высшей расой по отношению к обезьяноподобным саготам.

Превращать первобытного человека в героя комедии полюбили с легкой руки Бестера Китона («Три эпохи», 1923). Жизнь первобытного племени в «Пещерном человеке» К Готтлиба (1981) представлена только в пародийном ключе. Первое получение огня, изобретение орудий труда, музыки, горячей пищи представлены как цепь забавных недоразумений: не случайно фильм начинается титром «Один зиллион лет до рождества Христова. 9 октября». В «Гарри и Хендерсонах» или «Флинстонах» обезьяноподобное существо попадает на экран с одной целью – рассмешить зрителя-Редким исключением на этом фоне выгляди! картина «Ледовый человек» (1984), где герой из каменного века становится объектом серьезного научного эксперимента и, соответственно, не комической фигурой.

Вспомнив «Гарри и Хендерсонов» или «Ледового человека», мы поневоле должны коснуться одного из главных сюжетных механизмов «доисторической фэнтези» – перемещения героев во времени, благодаря чему носом к носу сталкиваются покрытый шерстью антропоид и тщательно выбритый яппи, динозавр и подъемный кран. Несмотря на все «хохмы», на которые способен пещерный человек Атук в исполнении Ринго Старра, или романтическую любовь героев фильма «Когда динозавры правили миром», в рамках одной эпохи создателям фэнтези явно не хватает оперативного простора. Сближение эпох происходит, как правило, по двум схемам.

Первая. Современные нам герои отправляются в экспедицию (или путешествуют по воле судьбы в захваченной немецкой субмарине, как, например, в «Земле, забытой временем») и где-то на краю света находят «окно» в доисторический мир. Так обстоит дело в четырех экранизациях «Затерянного мира» А. Конан Дойля.

В новом «Затерянном мире» Спилберга «окно» находится на изолированном от прочего мира острове. Герои «Долины Гванги» (1969) встречаются с первобытным миром в Мексике, «Неизвестной земли» (1957) – в Антарктиде. В фильмах *<В земной коре» и «Путешествие к центру Земли» (1959) так же, как и в «Земле, забытой временем», первобытный мир размещается в исполинской подземной пещере, что противоречит здравому смыслу, но вполне соответствует законам фэнтези.

Вторая. Представитель доисторического мира сам попадает в гости к нашим современникам. Конечно, здесь каждый из нас вспоминает «Парк Юрского периода», но не надо забывать, что значительно раньше появились «Гигантский бегемот» (1959), «Динозавр» И. Иворта и все десять фильмов о Годзилле.

За рамками «исторической фэнтези» остается и первобытный мир, перенесенный в космос. Если и следует упомянуть такие фильмы, как «Женщины с доисторической планеты» (1966) и «Путешествие на планету доисторических женщин» (1968), действие которых развивается на Венере, то только потому, что их создатели беззастенчиво воспользовались кадрами венерианских пейзажей… из советского фантастического фильма «Планета бурь»! Имея таких виртуозных мастеров спецэффектов, как Джим Дэнфорт («Когда динозавры правили миром» – номинация на «Оскар») и Рей Хэррихаузен («Миллион лет до нашем эры»), западное кино не побрезговало «пиратством» и по достоинству оценило солидную русскую постановку, к сожалению, нами незаслуженно забытую.

БИТВЫ ТИТАНОВ

Древние греки и германцы внесли в копилку сюжетов «исторической фэнтези» побольше, чем Э Бэрроуз или Р. Хаггард. Миф, которым r отличие от сказки гораздо прочней привязан к реальной истории, оказался основой для десятков киносценариев еще во времена немого кино. Так, одной из вершин немого кинематографа стили два фильма о Нибелунгах Фрица Ланга («Смерть Зигфрида» и «Месть Кримгильды», 1924). Эта масштабная эпопея, главным героем которой был непобедимый завоеватель, высокорослый, светловолосый, полуобнаженный ариец, не только заняла место среди шедевров экспрессионизма. но и превратилась в одну из главных кинематографических икон «Третьего Рейха».

Не оспаривая ценности фильмов Ланга в плане реконструкции древнегерманского эпоса, заметим, что в их грандиозных декорациях и макетах преобладала стилизация в духе модного в то время кубизма, а фантастические персонажи и сюжетные коллизии слишком прозрачно намекали на текущую политическую ситуацию в Германии, к примеру, поверженный Зигфридом дракон ассоциировался с «гидрой коммунизма», а бородатый, с крючковатым носом и отвислой губой король гномов – с засильем еврейского капитала.

Новая вспышка интереса кинематографа к героической мифологии – на этот раз уже античной – возникает в конце 50-х – начале 60-х годов. В Италии в 1959 г. выходит фильм о подвигах Геракла («Геркулес») со Стивом Ривзом в главной роли. После успеха картины этот античный полубог превращается в универсального культового героя наподобие Годзиллы. Помимо выпущенного год спустя «сиквела» («Геркулес раскованный»), где тот же Ривз действует в древней Элладе и спасает свою невесту, бойкие итальянские сценаристы умудряются сочинить несколько новых «мифов». По их произволу Геркулес (его играют культуристы Марк Форест или Per Парк) сражается с лунными пришельцами, властителем Атлантиды и даже попадает в доколумбовскую Америку.

В Голливуде тоже пытались поставить античных героев «на конвейер» но ни «Атлас» (1961), ни «Атлантида, затерянный континент» конкурировать с итальянскими постановками не смогли. К тому же лавров европейским «мифотворцам» добавила удачная постановка «Ясона и аргонавтов» (Италия, 1963), где единодушной похвалы удостоились снятые в анимационной технике чудовища все того же Рея Хэррихаузена.

Малобюджетный и провалившийся в прокате американский «Геркулес в Нью-Йорке» (1970) также можно считать запоздалым отзвуком этого соперничества. Мифологические небожители, особенно Зевс, плутовато заглядывающий в иллюминатор самолета, напоминают героев юмористического телешоу или капустника (у европейцев, в «Битве титанов», в роли Зевса снимался не кто иной, как Лоуренс Оливье!). «Геркулес в Нью-Йорке» надолго закрыл для Голливуда тему античной мифологии, зато открыл Арнольда Шварценеггера. Он тоже не имел ничего общего с античной традицией, но наблюдательный взгляд мог заметить в этом излучающем «теплую мощь» атлете черты героя уже другого мифа – не Зигфрида и не Геркулеса, но кого-то иного.

Новый «синтетический» миф и соответствующий ему герой родились уже в следующем десятилетии. «Конан Варвар» (1981) Д. Милиуса и последовавший за ним «Конан Разрушитель» (1984) Р. Флейшера представляют собой дерзкую эклектическую смесь германской, античной и восточной мифологии, но именно эта эклектика и становится питательной средой для фэнтези, обеспечивая жанру и его кумирам новых и новых поклонников.

Хотя рогатый шлем и доспехи Конана роднят его с героями древних германских легенд, «золото» этой саги скрыто на дне Гудзона, а не Рейна. Не случайно во втором фильме рядом с Конаном появляется чернокожая охотница Зула (Грейс Джонс), а всем прочим героям, принцессе Йенне, колдунье Тарамис, волшебнику Акиро, легче найти место в «этническом коктейле» Сан-Франциско, нежели в Европе времен древних германцев и гуннов.

В следующем фильме Флейшера Конан превратился в Калидора и уступил центр кадра рыжеволосой воительнице Соне («Рыжая Соня», 1985). «Страна Вечной ночи» – королевство Биркабен еще сильнее отдалилось от исторических реалий, но мы все же можем уловить некую общность с дофеодальной Европой и скандинавскими сагами. По замыслу продюсеров, упрочить связь с европейской традицией должна была исполнительница главной роли Бриджит Нильсен, однако рослая датчанка лучше выглядела в амплуа фотомодели, чем в роли атлетической воительницы.

По пути фильмов о Конане в создании «синтетического эпоса» пошли «Властелин зверей» (1982), герой которого представляет нечто среднее между Конаном и Тарзаном, «Властелин меча» (1984) и целый ряд других картин. Примером более серьезной опоры на классический скандинавский эпос стал фильм Терри Джонса «Эрик Викинг» (П89) Хотя бывшие участники творческого содружества «Монти Питон» – режиссер Джонс и актер Клиз – и здесь отдали дань гротеску и «черному юмору», мы все же имеем дело с настоящими героями и богами северных саг (Эрик Викинг, которого сыграл Тим Роббинс, его возлюбленная Хельга, божества Фенрир, Фрейа и Локи).

ДРАКОНЫ И РЫЦАРИ

К жанру «исторической фэнтези» не раз обращался и другой участник группы «Монти Питон» – Терри Гиллиам. В 1977 г. героем его фильма стал дракон Джаббервоки (в русской традиции перевода – Бармаглот), наводящий ужас на жителей средневековой Англии. Впрочем, и страна, и время определены более чем условно: правит здесь король Бруно Вопросительный, а сами жители толком не помнят, какое на дворе столетие: «Одиннадцатый нет, подождите, двенадцатый век!». В отличие от героев «Джаббервоки» режиссер фильма «Сердце дракона» (1996) Р. Коэн точно называет не только век. но и год, в котором происходит действие: 984-й. Как видно, в Англии и в это время драконы были обычным явлением. Правда, летающее чудовище Дрейко, которое озвучивает Шон Коннери, не в пример своему предшественнику Джаббервоки – миролюбивое и даже философски рассудительное существо. Хотя в истории фэнтези уже встречались говорящие монстры (дар речи обретала даже Годзилла), их лексика никогда не была такой богатой, а мимика – выразительной.

Рыцарский эпос, к которому имеют отношение сюжеты двух названных выше фильмов, тоже не раз исправно служил «исторической фэнтези». На сегодняшний день снято не меньше дюжины фильмов по мотивам сказаний о короле Артуре и рыцарях «круглого стола» («Эскалибур» Д. Бурмана – один из наиболее впечатляющих примеров в этом ряду). В фильме «Сердца и доспехи» (экранизация Людовико Ариосто) в рыцарские доспехи облачается весьма сексуальная героиня, а сюрреалистическая комедия «Монти Питон и Святой Грааль» (1975) изображает крестовый поход как шутовской, но полный кровавых и отталкивающих подробностей фарс.

Реалии примерно той же эпохи, но уже на примере Востока с его экзотическими сюжетами и персонажами отразились в многочисленных фэнтези по мотивам сказок «Тысячи и одной ночи». Первая полнометражная звуковая версия «Тысячи и одной ночи» была создана в Голливуде в 1942 г., последняя – «Арабский рыцарь» – в 1995, но по-прежнему непревзойденной считается «Золотое путешествие Синдбада» (1974) с его блестящими спецэффектами – конечно, все того же Хэррихаузена.

Боевая атрибутика и ритуалы шотландского средневековья содействовали успеху весьма популярного и в России «Горца» с его тремя сиквелами и телевизионным сериалом. Правда, как справедливо считают некоторые западные критики, подобно «Терминатору», «Горец» довольно легко изменил фантастическому жанру и трансформировался в городской триллер.

«Парк Юрского периода» или «Робин Гуд – принц воров» – характерные примеры того как экранная версия фэнтези становится более популярной, чем ее литературный первоисточник. Есть, однако, и обратные примеры. Не дотянул до уровня популярности романа «Питер Пэн», поставленный в жанре «пиратской фэнтези» «Капитан Крюк» (1992), хотя его режиссером был сам Спилберг.

До сих пор не создана равноценная экранизация самого культового фэнтезийного произведения – романа-трилогии Д. Толкиена.

Вышедший на экраны в 1979 г. двухчасовой мультфильм Р. Бакши сегодня практически неизвестен тем, кто впервые открыл эту книгу в 90-е годы.

НАЗАД, В ПРОШЛОЕ!

События новейшей истории – нынешний, да и прошлый век – почему-то не подталкивают сценаристов к созданию сюжетов в жанре «фэнтези». Во всяком случае фильмы, которые построены на сопряжении исторической канвы и фантастических элементов, можно пересчитать по пальцам одной руки (оговорюсь: «Индиану Джонса», картины о вампирах и вариации на тему Франкенштейна оставим в стороне, исторический фон в них достаточно условен, размыт и для сюжета мало что значит). Здесь следует отметить прежде всего «Последний отсчет» Дона Тейлора. Этот американский фильм, снятый в 1980 г., рассказывает о таинственном происшествии с авианосцем «Нимиц», Корабль, которым командует капитан Йелланд (Кирк Дуглас), попадает в странный шторм, последствием чего становится смещение во времени. Аэрофотосъемка показывает, что судно находится близ целого и невредимого Пирл-Харбора, такого, каким он был накануне японского налета. Вскоре появляется и японский самолет-разведчик. Мучительные колебания капитана Йелланда (вмешиваться в ход истории или нет?) прерываются новым штормом, который возвращает авианосец в сегодняшний день.

Тот же не слишком оригинальный прием (смещение во времени) использован и в фильме Уильяма Дира «Ездок через время: приключение Лайла Свонна» (1982). Его героя, участника мотоциклетной гонки, «заносит» на Дикий Запад XIX века. «Железный конь» вступает в конкуренцию с живыми мустангами, становится причиной забавных и драматических поворотов сюжета. Опередив в своем замысле «Назад в будущее-3» Р. Земекиса, фильм У. Дира, однако, заметно проиграл ему в художественных достоинствах: критики назвали его соединением вестерна с «мотоциклетными дешевками» в духе Роджера Кормана.

Кстати, первый и третий фильм из упомянутой трилогии Земекиса тоже следует отметить. Историческая фактура (50-е годы нашего столетия – в первом фильме, XIX век – в третьем) там отчетливо проработана и не раз обыгрывается – так же, как и в нашем «Зеркале для героя» В. Хотиненко. Хорошо известен у нас и фильм «Бандиты во времени» Т. Гиллиама, герои которого попадают в XIX век, во дворец к Наполеону. Герой совсем забытого ныне английского фильма «Невероятный мистер Лимперт» (1964), превратившийся в рыбу, во время второй мировой войны борется с немецкими подлодками. Но это, пожалуй, и все…

Историческая «фэнтези», так же, как и жанр «альтернативной истории» («белое пятно» в современном кинематографе) переживает сейчас не лучшие времена. Но не кажется ли вам, что уже довольно скоро «звездные рейнджеры» и похожие на ящериц пришельцы настолько набьют оскомину, что он категорически потребует: «Назад в прошлое!»?

Дмитрий КАРАВАЕВ