Текст книги "Обретённая память (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Ллевеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава двенадцатая

– Ну и когда ты собираешься вернуться домой? – голос Риса, доносившийся из телефонной трубки, был какими-то металлическим и искажался помехами. Вот что ещё нужно добавить в свадебный список: новый телефон.

– Не знаю, любимый, – ответила Гвен. – Я же сказала, что тут в последний момент кое-что случилось. Я не буду сильно задерживаться, обещаю.

– Я приготовил тебе чай и всё остальное, – сказал Рис. – Спагетти болоньезе. Я даже купил твой любимый сыр.

Ах, спагетти болоньезе, подумала Гвен. Это был новейший – кулинарный – способ просить прощения, изобретённый Рисом. Конечно, теперь она успела устать от этого – после столь многих извинений, которые заставляли Риса бежать на кухню после быстрого визита в ближайший супермаркет. Спаг бол, как он это называл, и бутылка лучшего красного вина, которое супермаркет выпускает под своим брендом. Даже притом, что Гвен не ходила в магазин вместе с ним, она легко могла представить себе, какую физиономию он корчил при виде всего, что стоило больше пяти фунтов.

– Мы съедим это, когда я приду домой, – сказала Гвен.

– Но когда это будет? – спросил Рис. – Я чертовски голоден, и уже перевалило за десять часов. Мне утром на работу.

Безусловно, он был прав. Он мог приготовить спагетти болоньезе, но почему он обязан был ждать её до полуночи, а то и дольше? Гвен вздохнула.

На другом конце Хаба Оуэн просматривал архивные материалы, связанные со взрывом в 1953 году и с расследованием, которое проводилось после этого. Он несколько раз подавал сигналы Гвен, махая рукой, но Гвен покачала головой.

– Прости меня, Рис, – сказала она в телефонную трубку. – Мне нужно идти, серьёзно. Это ненадолго, любимый, я обещаю.

Она попрощалась с ним и отключилась.

– Что там? – крикнула она Оуэну. – Что это так отчаянно жаждет моего внимания?

– Взгляни на это, – сказал Оуэн, показывая на экран. – Я нашёл кое-что, связанное с исследованием Шара. Но это ещё не всё.

– Что это? – спросила Гвен, подходя к нему и бросая взгляд на монитор.

– Вот, – Оуэн постучал по экрану. – Здесь сказано, что никому не удалось установить причину взрыва, хотя считалось, что… Господи, кажется, мне нужны очки или что-то такое, или просто шрифт слишком мелкий? Так вот, считалось, что нельзя исключать влияние энергии Разлома. Джек был прав. Потом тут написано, что в кардиффском Торчвуде ничего не происходило в течение следующих четырнадцати лет, когда «ведущие специалисты»… кто, чёрт побери, эти ведущие специалисты? В любом случае… Ведущие специалисты… расследовали «происшествие в “Сахаре Гамильтона”».

– И что дальше?

– Твоя догадка так же хороша, как и моя. Я прошерстил всю нашу базу данных. Я просмотрел всё, что нам удалось спасти из Торчвуда-1. Ничего. Вообще по нулям. Это последняя информация, связанная с Майклом, которую мне удалось найти. Мы теряем след, даже не успев толком его найти.

Оуэн встал из-за своего стола.

– В любом случае, – сказал он. – Я иду в конференц-зал присмотреть за Майклом. У меня очень нехорошее предчувствие…

– Относительно чего? – спросила Гвен.

– Не знаю, – ответил Оуэн. – Но оно есть.

* * *

Тошико смотрела на Шар. Она слушала всё, о чём говорил Джек, но это по-прежнему было ей не слишком понятно, а то и вовсе казалось бессмыслицей. За время работы в Торчвуде она успела привыкнуть ко многим странным и необъяснимым вещам. Она видела космические корабли и инопланетян, она путешествовала во времени, но это было что-то другое.

Это были её ночные кошмары. Она понимала, что с этим надо было что-то делать. Когда она слушала, как Джек рассказывал о вондраксах и как остальные описывали то, что видели и слышали… это было так, словно существование того, что больше всего пугало её в детстве, подтвердилось.

Чудовище под кроватью больше не было мрачной фантазией, которую оправдывали чересчур разыгравшимся детским воображением; оно было настоящим.

Сам Шар сейчас выглядел достаточно безобидно. Показания, полученные ею чуть ранее, уменьшались с каждой минутой, оставляя лишь металлическую оболочку. Первые металлургические тесты, которые ей удалось провести, подтвердили ещё одну, довольно странную, особенность. Из какого бы металла ни был сделан шар, его невозможно было найти в периодической таблице. Этот металл обладал свойствами, характерными для титана и цинка, но он не являлся ни тем, ни другим. И, хотя шар оказался полым, с оболочкой не более сантиметра в толщину, он весил больше сорока килограммов.

Гравюры на его поверхности были похожи на древние иероглифы, но Тошико немного разбиралась в египетской, шумерской и других формах письменности, и эти иероглифы не были похожи ни на одно существующее на Земле письмо. Хотя с чего бы? Если верить Джеку, этот Шар вполне мог быть старше самой Земли.

А потом был Майкл.

Бедный Майкл, как она обычно думала о нём. Теперь ей было ясно, что Майкл, который спит в конференц-зале, никогда раньше её не видел, что их встреча в Осаке для него ещё не произошла. Она задумалась о том, где всё это закончится для него. Она казалась себе такой бесполезной и беспомощной. Почему здесь не было ничего такого, что она могла бы сделать для него? Со всей техникой, которая была в их распоряжений, они по-прежнему могли лишь наблюдать, ничего не предпринимая.

Тошико перерисовывала кое-какие гравюры с поверхности Шара, когда увидела это. Краем глаза она заметила, как на одном из её мониторов из тени подвала D-4 вышла какая-то фигура. Она быстро повернула голову, чтобы посмотреть на эту фигуру, и была уверена, что отчётливо видела её, пусть даже на долю секунды.

Силуэт мужчины в шляпе-котелке.

Как только она повернулась к монитору, тёмная фигура испарилась. Тошико судорожно вздохнула и быстро проверила датчики движения в хранилищах.

* * *

Там ничего не было. Ему как врачу больше нечего было делать. Он провёл все необходимые тесты, написал все отчёты, которые нужно было написать.

Профессиональная часть его была удовлетворена, и теперь он просто сидел здесь, в конференц-зале, с пациентом. С Майклом.

Майкл теперь спал немного спокойнее, лёжа на боку в позе эмбриона, он тихо дышал, и его глаза под веками не двигались.

– С тобой всё будет хорошо, – сказал Оуэн. Сначала он почувствовал себя глупо из-за того, что разговаривал со спящим человеком. Конечно, так делают с людьми, находящимися в коме, но не с теми, кто просто спит.

– Мне бы хотелось, чтобы я мог сделать для тебя больше, приятель, честное слово. Но иногда мы просто не можем найти ответы. О, конечно, Джек знает многое, но не всё. Я не уверен, что мы в принципе сможем остановить всё это. Я имею в виду… тахионную радиацию. Чёрт возьми, до сегодняшнего дня я вообще ни разу не слышал об этом. Я узнал об этом всего час назад. И эти существа… вондраксы… Если они приходили за тобой раньше, я думаю, они придут снова.

Он сделал глубокий вдох.

– Но не беспокойся, приятель, – сказал он. – На этот раз мы будем их ждать.

* * *

Джек не слышал, как Йанто вошёл в кабинет. Он даже не знал, что Йанто здесь, пока не почувствовал его руку у себя на плече и не услышал его голос.

– Ты в порядке?

– Да, – сказал Джек, накрыв руку Йанто своей и легонько сжав её. – Да, всё отлично.

На мгновение повисла тишина, затем Йанто снова заговорил.

– Весёлый был вечер, правда? – сказал он.

Джек нахмурился.

– Весёлый? – переспросил он. – В каком смысле – весёлый? «Весёлый» в смысле «ха-ха» или «весёлый» в смысле «своеобразный»?

– О, – сказал Йанто. – Весёлый-своеобразный. Определённо своеобразный. Ещё и двух часов не прошло с тех пор, как я сидел тут, задрав ноги, и смотрел «Голдфингер». Эта ночь кажется очень длинной.

– Каждая ночь длинная, – сказал Джек.

– Ты хочешь казаться загадочным? – спросил Йанто. – Знаешь, я ничего в этом не понимаю. Мне придётся изучить всё собрание трудов Сартра, чтобы научиться правильно тебя понимать.

– Я настолько загадочный? – поинтересовался Джек.

– Иногда, – ответил Йанто.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь мягким гудением машин.

– Мне следует ревновать? – спросил Йанто.

Джек повернулся на своём стуле.

– Что ты имеешь в виду?

Йанто указал на монитор Джека, где тот наблюдал за спящим Майклом.

– Что? – спросил Джек. – О чём ты?

– Мы все встречались с ним раньше, – сказал Йанто. – До того, как попали сюда. Ты сам сказал, что знал его до сегодняшнего вечера.

– Это правда. Я его знал.

– Насколько близко вы были знакомы?

Джек не ответил.

– Если тебе нужно что-то сделать, – сказал Йанто, – просто сделай это. Ты не моя собственность. Я не могу тебя останавливать.

Джек поднял взгляд на Йанто и слабо улыбнулся.

– Это не так просто, да? – сказал он. – Парень, который спит в конференц-зале, не знает меня. Он не знает, что произойдёт дальше. Это моё прошлое и его будущее. Я ничего не могу ему сказать. Я не могу помешать этому случиться.

– Чему ты не можешь помешать случиться? – спросил Йанто. – Что случилось?

Глава тринадцатая

– Я выгляжу глупо, – сказал Майкл, стоя перед зеркалом в полный рост в номере отеля, одетый в фиолетовые вельветовые брюки, коричневую марлевую рубашку и фиолетовую жилетку.

– Ты выглядишь не глупо, – возразил Джек. – Может быть, немного эксцентрично, но не более, чем все остальные здесь. Это – шестидесятые. Ты не можешь ходить повсюду в своей робе. Кроме того, не похоже, что ты это покупал.

Майкл посмотрел на Джека и улыбнулся.

– Спасибо, – сказал он.

Отель был не самым лучшим; фактически, Джек мог бы даже сказать, что качество его значительно ниже среднего, но ему приходилось бывать в местах похуже, а здесь Майкл был в безопасности.

Это была расположенная недалеко от города развалюха, зажатая между букмекерской конторой и обветшалым викторианским театром. Вывеска у входа гласила: «От ль “Ш нгри-Ла”», но это место было так далеко от придуманного Джеймсом Хилтоном рая[51]51
  Имеется в виду новелла писателя-фантаста Джеймса Хилтона (1900–1954) «Потерянный горизонт», где описывается вымышленная страна Шангри-Ла.


[Закрыть], насколько это возможно. По крайней мере, решил Джек, низкая арендная плата и отсутствие роскоши означают, что владелец гостиницы – женщина с татуировкой в виде розы на руке и нездоровым пристрастием к кроссвордам – вряд ли будет задавать слишком много вопросов. Без сомнения, в отеле «Шангри-Ла» происходило много странных вещей.

Комната была самой обыкновенной, с двуспальной кроватью, маленьким столиком и стулом. Ещё там были оранжевые нейлоновые занавески, а ванная комната находилась в коридоре, и её приходилось делить с постояльцами из других восьми комнат. Майклу, казалось, было всё равно. Он никогда раньше не останавливался в отелях.

– Ты говорил, у тебя есть сестра? – спросил Джек.

– Да, – ответил Майкл. – Она живёт в Бьюттауне. По крайней мере, я так думаю.

– Ты считаешь, что она по-прежнему там живёт?

Майкл пожал плечами.

– Ладно, – сказал Джек. – Попытка не пытка, правда ведь?

Он не хотел рассказывать Майклу о своём плане. Они найдут сестру Майкла, и тогда Майкл будет свободен – свободен от сил, которых он никогда не поймёт, а Джек сможет решить проблему с Хьюго.

– Ты помнишь, где она живёт?

– Да, – ответил Майкл. – Фитцхеймон Терис, дом 6. Я там жил. Это было как будто вчера. Это было вчера…

– Отлично, можно начать с этого, – сказал Джек.

Майкл кивнул, но Джек видел, что его что-то беспокоит. Он молчал почти всё время, пока они ехали по улицам города к Бьюттауну.

– Всё меняется, – сказал Майкл, глядя в окно. – Каждый раз, когда я оказываюсь здесь, что-то выглядит иначе. Что-то изменилось.

– Это особенность этого мира, дружок, – сказал Джек. – Нет смысла пытаться бороться с временем.

Майкл уныло кивнул, но по-прежнему не мог в это поверить. Предполагалось, что это место, этот город – его дом, но он до сих пор казался Майклу невероятно чужим и каким-то не таким. Конечно, там были знакомые ему здания, но незнакомых было больше. Некоторых домов из тех, что он ожидал увидеть, больше не существовало; целые улицы были стёрты с лица земли, и от них остались лишь огромные пустыри, засыпанные гравием и заросшие сорняками. Майкл с грустью задумался о том, увидит ли он когда-нибудь снова свой настоящий дом; дом, который он на самом деле знал.

Они добрались до Фитцхеймон Терис, и Джек припарковал машину рядом с домом.

– Это здесь, – сказал Майкл. – Дом номер 6. Я живу… она живёт здесь. По крайней мере, я надеюсь на это.

– Тогда пойдём, – предложил Джек, жестом указывая на дверь. – Чего ты ждёшь?

Майкл кивнул и вышел из машины. Он поднялся по ступенькам к входной двери, несколько раз постучал и стал ждать. Он слышал доносящийся откуда-то изнутри собачий лай, а потом быстрые шаги по лестнице.

Дверь открыл лохматый подросток с чахлыми юношескими усиками.

– Здравствуйте, – монотонно пробормотал мальчик.

– Здравствуйте, – сказал Майкл. – Мария Беллини, то есть, я хотел сказать, Джеймс, Мария Джеймс… Она здесь живёт?

Подросток кивнул и повернулся.

– Ма-ам! Тут кто-то хочет тебя увидеть!

Откуда-то из глубины дома донёсся голос сестры Майкла. Он моментально узнал её голос, хотя время немного изменило его.

– И кто это? Если торговые агенты, то скажи им, что меня ничего не интересует.

– Я не агент, – сказал Майкл, улыбнувшись своему племяннику. – Скажи ей, что это её брат.

Мальчик нахмурился, как будто Майкл сказал что-то, что могло оказаться неправдой, а потом заорал:

– Он говорит, что он твой брат.

В полумраке прихожей Майкл увидел выходящую из кухни фигуру, одетую в передник и резиновые перчатки «Мэриголд». Она была старше, чем он мог себе представить: он увидел седые пряди в её некогда чёрных, как и у него, волосах, «гусиные лапки» в уголках её голубых глаз, морщинки у рта – но он всё равно узнал её.

– Мария… – сказал он, не находя других слов. Его глаза загорелись, и он почувствовал, что улыбается, самой искренней улыбкой, впервые на своей памяти. Он чувствовал себя так, словно его сердце вот-вот выскочит из груди, словно ему хотелось сделать вдох, пока он не взорвался, словно все его молитвы наконец были услышаны и он получил на них ответ.

Может быть, теперь это закончится, может быть, всё прекратится, и он будет в безопасности – у себя дома.

– Роберт, иди в свою комнату, – сказала его сестра своему сыну, мальчику, которого Майкл в последний раз видел младенцем, всего несколько дней назад.

Мальчик пожал плечами и пошёл обратно в дом, а Майкл понял, что Мария не улыбается ему в ответ.

– Вы не мой брат, – сказала она, качая головой. – Мой брат умер. Много лет назад. Посмотрите на себя. Сколько вам лет? Ему бы было уже почти сорок. Вы не Майкл. Как вы смеете являться сюда и говорить такие вещи?! Кто вы? Откуда вы знаете его имя? Откуда вы знаете, где я живу?

– Нет… – сказал Майкл, делая шаг к двери.

– Держитесь от меня подальше, или, клянусь Богом, я позвоню в полицию. Кто вы?

– Я же сказал тебе, – ответил Майкл. – Это я. Майкл. Я вернулся. Я здесь, я вернулся, и я только хотел…

– Это какая-то дурацкая шутка? – сказала его сестра. – Мой брат давно пропал. Мне сказали, что он мог утопиться. Что он мог спрыгнуть с лодки и утопиться. Как вы смеете приходить сюда и говорить такое? Как вы смеете?..

Она зажала рот рукой и вытерла слёзы.

– Ваше счастье, что мой муж на работе, – сказала она. – Если бы он был дома…

– Пожалуйста, Мария… – взмолился Майкл. – Я просто…

– Я больше не хочу вас тут видеть, – сказала его сестра. – Вы меня слышите? Я больше никогда не хочу вас видеть.

Дверь закрылась – не с грохотом, но с глухим стуком – и Майкл был уверен, что слышал всхлипывания с другой стороны. Он прислонился к двери и попытался что-то сказать, хоть что-нибудь, но не смог. Это было бесполезно.

Остаток пути к отелю он просидел молча. Джек готов был поставить что угодно на то, что сестра парня примет его с распростёртыми объятиями, но тогда четырнадцать лет были долгим временем. Не существовало учебника о том, как реагировать на подобные сюрпризы, особенно если они были настолько нелогичными. Джек не мог ничего сказать в утешение Майклу; во всяком случае, он ничего не мог придумать – ничего такого, что имело бы для него значение. Всё, что он мог – заботиться о безопасности Майкла.

Джеку часто нравилось думать о том, что годы, проведённые в бесплодном ожидании – годы, демонстрировавшие все самые грязные стороны жизни – сделали его жёстче; он стал достаточно циничным для того, чтобы справляться с тем, что ожидало его в дальнейшем, и эмоционально устойчивым для того, чтобы найти выход из любой ситуации, но он знал, что это не так. Последние угольки сочувствия и альтруизма в нём ещё не угасли окончательно. Но что делать с Майклом?

– Что нам делать? – спросил Майкл, когда они вернулись в гостиничный номер. Угасающий свет закатного солнца просачивался сквозь закрытые шторы, окрашивая всю комнату в огненно-оранжевый цвет.

– На долгое время – не знаю, – сказал Джек. – У меня самого есть вопросы, которые требуют ответа, а ты… ты сам по себе просто большая связка вопросов. Завтра будет кое-что… Возможно, мне придётся кое с кем встретиться. Может быть, из этого ничего и не выйдет. А что будет до того, я не знаю. Планы у меня только что иссякли. Но сегодня вечером… Я бы сказал, что сегодня мы пойдём в город и выпьем где-нибудь. Я хочу сказать, мне сейчас нет особого смысла напиваться, потому что, кажется, сейчас я не пьянею, но мы можем посидеть в каком-нибудь шумном и многолюдном пабе и притвориться, что весело проводим время. Неплохо звучит, а, дружок?

Майкл улыбнулся. Это не было планом как таковым, но он решил, что это лучше, чем оставаться в своей безжизненной комнате, думая о событиях прошедшего дня. Кроме того, когда он просто был с Джеком, он чувствовал себя в безопасности.

* * *

Паб назывался «Роза и Корона», и он находился всего в нескольких минутах ходьбы от отеля, в узком проезде рядом с оживлённой Сент-Мэри-стрит. Это место оказалось именно таким, каким его описывал Джек; там было и шумно, и многолюдно. По настоянию Джека они сели в углу, откуда хорошо была видна остальная часть бара, и некоторое время оба молчали. Майкл первым прервал тишину – точнее, молчание за их столиком среди какофонии, издаваемой остальными посетителями.

– У вас есть друзья? – спросил он.

Джек засмеялся.

– Друзья? Ну, есть кое-какие люди, которых я знаю, – ответил он. – Думаю, их можно назвать товарищами. Знакомыми. У меня были друзья, но я давно не видел никого из них. Понимаешь, то, чем я обладаю, всё, что у меня есть… оно не позволяет мне заводить друзей. – Он сделал паузу, опустил взгляд на свою пинту холодной воды из-под крана и задумчиво улыбнулся. – Как будто для меня время идёт не так, как для других людей. То, что кажется тебе месяцами, для них – годы, и потом они уходят. Люди стареют, умирают. Сначала я ходил на похороны, но потом этих похорон, которые мне нужно было посещать, стало слишком много. И война ничего не облегчила.

– Вы были на войне?

– О, да, – Джек кивнул, по-прежнему улыбаясь. – На самом деле, на обеих войнах, и кроме того – ещё на нескольких. Я был в подобных ситуациях, которые заставляют тебя… не знаю… думать иначе обо всём этом. Я имею в виду, если жизнь настолько не ценится, что людей можно лопатами швырять на войну, как… как груды угля в печь, что это означает? – Он покачал головой и сделал ещё глоток воды.

– Вы вообще не пьёте? – поинтересовался Майкл.

Джек покачал головой.

– На меня это не действует, – с ухмылкой отозвался он. – Хотя иногда мне этого хотелось бы. Знаешь, чтобы перейти черту?

Майкл кивнул.

– У вас есть друзья, – заявил он. – Я имею в виду, не сейчас, но в будущем.

– Тьфу, – сказал Джек. – Ну уж нет, хватит. Как я уже сказал, ты не можешь рассказывать мне о том, что пока не произошло. Я могу прочитать тебе целую лекцию о парадоксах и нарушении пространственно-временного континуума, и…

– Я знаю, вы говорили, – отрезал Майкл. – Но только так вы можете узнать это. У вас есть друзья. И они кажутся приятными людьми.

Джек перевёл взгляд на свой напиток и снова улыбнулся.

– Это хорошо, – сказал он.

Майкл улыбнулся Джеку и выпил последние капли пива из своего стакана. В отличие от Джека, он пил, и алкоголь уже начинал действовать на него. Он не был пьян, но первые две пинты определённо помогли ему расслабиться, пусть даже немного.

Но даже при этом он не забыл о своей сестре. Он не был уверен в том, какой реакции он от неё ожидал, но потом, вспоминая, он понял, что даже не знал точно, живёт ли она до сих пор по тому же адресу. Он лишь хотел, чтобы события сложились по-другому.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Майкл стал разглядывать других людей в баре. Оказалось, что здесь за редким исключением нет женщин, только мужчины, и поэтому атмосфера была немного другой. Это напомнило ему один из тех пабов у Тигровой бухты, место, где он был всего один или два раза. Там люди разговаривали друг с другом как-то иначе, как будто использовали шифр.

Рядом с баром он заметил пожилого мужчину в сиреневой рубашке, курящего сигарету через мундштук и беседующего с угрюмым парнем в кожаной куртке. Пожилой нервно хихикал над чем-то, что сказал молодой, а потом положил одну руку ему на плечо. В этом жесте было что-то знакомое и понятное Майклу. Пожилой мужчина был из тех, кого отец Майкла назвал бы «бабой» или «педиком». Он знал много таких.

– У нас тоже есть такие пабы, – сказал Майкл. – Там, откуда я родом. У Тигровой бухты. Кое-кто из моряков туда ходит.

– Что? – спросил Джек. – Ты имеешь в виду пабы, где продают пиво?

– Нет, – робко сказал Майкл. – Вы знаете, что я имею в виду.

Джек огляделся по сторонам, изучая помещение, и нахмурился.

– Нет, не знаю, – ответил он.

Майкл поморщился. Джек что, издевается над ним?

– Вы знаете, – сказал он. – Пабы для… знаете… мужчин, которые…

Джек засмеялся.

– О… Понятно. Нет, если честно, я не заметил. Но это правда – у меня есть необъяснимая привычка ходить в такие места. Разные звёздные системы, многие, многие различные эпохи, но всегда одинаковые места, и часто с одними и теми же лицами. Если хочешь, можем пойти куда-нибудь ещё.

Майкл покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Нет, всё в порядке. Мы можем остаться здесь.

Джек сделал ещё глоток воды из своего стакана.

– У тебя есть ещё кто-нибудь, кроме сестры? Ты женат?

– Нет, – Майкл нервно засмеялся.

– А девушка у тебя есть?

– Нет. – Майкл запнулся, на мгновение его мысли унеслись куда-то далеко. – На самом деле, – сказал он, – была одна девчонка, Мэгги Дженкинс. У нас было всего одно свидание. Не знаю… Оно прошло не слишком хорошо. Все в пабе постоянно говорили, что я должен позвать её на свидание, но, когда я её пригласил, всё было как-то не так.

– Ладно, – сказал Джек. – А до Мэгги Дженкинс был кто-нибудь?

Майкл почесал нос и пожал плечами.

– Кое-кто был, – сказал он. – Я работал вместе с этим человеком, он мне нравился, но я не мог никому об этом рассказать. Там все были женаты, и… Ну, я просто не мог.

– И что с ними случилось?

Майкл сделал глубокий вдох и посмотрел прямо в глаза Джеку.

– Он умер, – сказал он. – Это был несчастный случай. Но, как я уже сказал, я никогда не сказал бы ему. Вероятно, если бы даже я на это решился, он не понял бы, о чём я говорю. – Майкл покачал головой. – А теперь никого нет. И эта странная вещь постоянно происходит со мной. Я не могу ни за что уцепиться, всё просто утекает сквозь пальцы, как песок. Что это за жизнь?

– Это просто та жизнь, которая была тебе дана, – мягко заметил Джек. – Единственная жизнь.

Они вернулись в отель чуть позже одиннадцати часов вечера. Тёмные улицы Кардиффа заполонили толпы ночных бродяг и воришек, жуликов и проституток.

Теперь Майкл ощутил эффект от выпитого пива. Он так мало ел и спал за то время, которое он назвал бы последними несколькими днями, что ему не потребовалось много, чтобы почувствовать себя пьяным. Когда они вошли в холл отеля «Шангри-Ла», хозяйка посмотрела на них и улыбнулась.

– Доброго вечера вам обоим. Столица Канады. Шесть букв. Вторая «Т», четвёртая «А».

– Оттава, – сказал Джек.

– А, это подходит, – сказала хозяйка. – Я всегда думала, что это Торонто. Доброй ночи, парни.

Они поднялись на четыре пролёта по лестнице – гостиница «Шангри-Ла» была построена ещё до того, как появились лифты – и по слабо освещённому коридору направились к своему номеру. Когда они вошли, Джек сделал глубокий вдох и хлопнул в ладоши.

– Ладно, – сказал он. – Можешь лечь на кровать. Мне не особенно хочется спать. Я могу просто… знаешь… воспользоваться стулом или чем-нибудь ещё.

Майкл посмотрел на жёсткий деревянный стул, а потом – на Джека.

– Тебе это не понадобится, – сказал он.