Текст книги "Этичный убийца"

Автор книги: Дэвид Лисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Я не буду выдвигать обвинений против него.

Женщина обернулась ко мне так быстро, что я удивился, как шляпа не слетела с ее головы:

– Какого дьявола?

Я пожал плечами:

– Не хочу никаких неприятностей. Я живу далеко и не смогу присутствовать на суде и прочих процедурах. К тому же, похоже, я действительно нарушил границы частного владения. Хотя этот человек, конечно, немного переборщил. В общем, я бы предпочел обо всем этом забыть.

Доу усмехнулся мне так, словно мы были сообщники, – возможно, хотел показать, что я этим поступком от него не откупился и лишь обрекаю себя на худшие неприятности.

Тем не менее я поступил правильно. Лучше это дело замять. Если втянуть в историю полицейских, суды, а может быть, еще и журналистов, то в конце концов я сам могу оказаться за решеткой. Оставалась только надеяться на то, что все может обойтись.

– Ты уверен? – переспросила женщина.

Я кивнул.

Она обернулась к Доу:

– Что ж, тебе повезло. Так что вали отсюда, и поскорее.

– Мне валить отсюда? – переспросил он и картинно почесал затылок. – Дай-ка подумать… а зачем? Какого хрена, в конце концов? Это мои владения. Почему бы тебе не убраться?

– Слушай, сделай нам всем одолжение – гуляй, а? И я тебя предупреждаю, Джим: если с этим парнем хоть что-нибудь случится, если хоть волосок с его головы упадет – тебе не поздоровится. Ты понял? Так что веди себя поосторожней.

– Никогда не видал бабы с такими крошечными сиськами, – ответил он и сел в машину.

Мотор сердито зарычал, и машина рванула с места на скорости миль пятьдесят в час.

Дама из полиции округа посмотрела ему вслед.

– Не грех было бы дать ему предупреждение за превышение скорости, – заметила она. – Интересно, как бы ему это понравилось? – Потом она снова повернулась ко мне: – Так как ты все-таки здесь оказался?

– Я же вам рассказал, – ответил я. – Я просто гулял. Я тут подумываю, не бросить ли мне торговлю, как только вернусь домой, – так что сегодня у меня уже не было сил работать. Поэтому я просто бродил по окрестностям и забрел сюда.

– Да брось! Тут должно быть что-то еще. Ты, наверное, тут травку курил или еще что? Мне наплевать, я ничего тебе не сделаю. Просто скажи.

– Да нет, вовсе нет. Я действительно просто гулял.

Она покачала головой:

– Ну ладно. Давай я тебя подвезу.

Минуту я колебался: Мелфорд был где-то поблизости. С другой стороны, что он сделал для меня, кроме того что откровенно подставил и бросил на произвол судьбы? Возможно, он ничего не видел и не знал, что здесь происходит, – но это значит, что он не тот человек, на которого можно полностью положиться. Я рассудил, что в любом случае имею полное право умыть руки.

Мне хотелось поскорее уехать со свинофермы, поэтому я попросил женщину-полицейского подбросить меня до мотеля. Залезая в ее машину, я думал о том, что сейчас мне меньше всего на свете хочется оказаться в полицейской машине – хоть на переднем, хоть на заднем сиденье. Но когда мы проезжали по дороге, я заметил машину Джима Доу, спрятанную за деревьями, и понял, насколько правильно сделал, приняв предложение подвезти меня. Женщина-полицейский – офицер Томс, как было указано на ее значке, – решила, что ей лучше действовать деликатно. Она дала мне носовой платок, и хотя кровь из носа у меня уже не шла, я хорошенько вытер его, потому что не хотел показаться невежливым. Женщина ни разу не обернулась в мою сторону, и, так как глаза ее были скрыты за зеркальными солнечными очками, трудно было сказать, смотрит ли она на меня.

– У тебя, кажется, серьезные проблемы? – спросила она.

– Нет, уже нет.

– А вот и да.

– Почему вы так думаете? – Я постарался, чтобы мой голос звучал невозмутимо.

– Потому что ты подвергся жестокому обращению со стороны блюстителя порядка, а потом заявил, что хочешь об этом просто забыть. По своему опыту, могу тебе сказать, что только те, кто не в ладах с законом, готовы смотреть сквозь пальцы на то, как полицейский превышает свои полномочия.

Я пожал плечами, а затем ложь полилась рекой. Я никогда не был борцом за правду, но и отъявленным лгуном тоже не был, однако чувствовал, что с каждым разом ложь дается мне все легче.

– Я просто боюсь этого парня. Пусть он лучше забудет, что я вообще существую. А если я попытаюсь прибегнуть к помощи закона, то точно ничего не выиграю. Я просто хотел, чтобы он оставил меня в покое, и вы мне в этом помогли.

– Интересно, что ему все-таки было нужно?

Я понял, что этот вопрос адресован не мне, так что, к счастью, не пришлось объяснять ей, что Доу нужно было спрятать несколько трупов и разыскать кучу денег.

– Мы уже несколько месяцев пытаемся получить разрешение на обыск этой фермы, – сказала она, – но, думаю, у Доу есть связи в суде. Судьи твердят нам, что у них нет резонного основания обыскивать ферму, но я ни хрена не верю, будто он здесь просто свинок разводит.

Я хотел было ответить, что ничего об этом не знаю, но тут у меня возникла более удачная идея: я решил воспользоваться стратегией Мелфорда.

– А вы как думаете, что он тут затевает?

Она посмотрела на меня, но глаза ее по-прежнему скрывались за непроницаемыми очками, так что я не мог разгадать выражения ее лица.

– Тебе-то что за дело?

– Я просто пытаюсь поддерживать светскую беседу с приятным человеком – с офицером полиции, который меня спас.

– Твое счастье, – ответила она.

– Что – мое счастье?

– Что ты сказал «с офицером полиции». Обычно говорят «с полицейской женщиной», будто я Энджи Дикинсон [Дикинсон Энджи (Angie Dickinson, p. 1931) – американская актриса, прославившаяся главной ролью в криминальном телесериале «Полицейская женщина» (1974–1978)] или что-то вроде того.

– Пока мы не научимся выражаться тактично по отношению к противоположному полу, настоящего равенства между нами не будет, – сказал я.

Офицер Томс снова посмотрела на меня:

– Ты совершенно прав.

Я никогда в жизни не видел скептически отъезжающей машины, но машина офицера Томс отъехала именно так. Бросив на меня последний, полный подозрения взгляд, женщина-полицейский уехала прочь.

Итак, я снова оказался в мотеле. Не было еще и двух часов пополудни, и я не знал, куда девать оставшееся время. И тут мне в голову пришла великолепная идея: ведь можно же подняться в свой номер и поспать несколько часов, а проснувшись, прогуляться до «Квик-стоп» и объявить, что продулся вчистую. Я могу сократить для себя этот долгий и скучный день и в то же время надежно спрятаться от всех этих голодранцев, преступных полицейских и гуманных убийц.

Я поднялся по лестнице к себе в номер. С каждым шагом меня все более окутывало сонное удовлетворение. По пути я встретил Ладжвати Лал, жену Самина. Она катила по балкону, шедшему вдоль всего этажа, свою тележку с приспособлениями для уборки, и лицо ее было бесстрастно, неподвижно и покрыто морщинами. Когда я, проходя мимо, помахал ей рукой, она улыбнулась мне в ответ.

– Здравствуйте, миссис Лал! – сказал я, чувствуя себя поистине интеллигентным человеком, оттого что дружески поприветствовал иммигрантку, зарабатывающую себе на хлеб уборкой чужих постелей.

Она приветливо кивнула мне:

– Надеюсь, у тебя больше не будет неприятностей.

У меня засосало под ложечкой: откуда она знает?

– Неприятностей? – переспросил я упавшим голосом.

– Муж мне все рассказал. Эти мальчишки очень злые, – ответила она с сочувственной улыбкой.

Я вздохнул с облегчением:

– Я ему очень благодарен за помощь.

– Да уж. Когда у него крикетная бита в руках, он чувствует себя настоящим героем, – ответила она. – Но думаю, он был только рад, что появился повод проучить этих молодчиков.

Я попросил миссис Лал еще раз поблагодарить мужа от моего имени. Оказавшись наконец в своем номере, я включил кондиционер и присел на край свежезастеленной кровати. Тишина, спокойствие, полумрак комнаты, освещенной лишь скудными лучами, пробивавшимися сквозь опущенные красновато-оранжевые занавески, – все это показалось мне неописуемой роскошью. Наконец-то я высплюсь.

Сбрызнув лицо водой и стерев с него остатки крови, я с радостью отметил, что уже не похож на человека, которого недавно избили: осталась только маленькая красная ссадина. Я повалился на кровать прямо в одежде, вытянул руки вдоль туловища и уже совсем было приготовился уснуть, но тут же снова сел. Как можно спать, если меня могут заподозрить в убийстве? Если меня в конце концов арестуют, будут пытать, приговорят, а потом посадят в тюрьму до конца жизни, я буду вечно себя проклинать за то, что потратил это драгоценное время впустую – время, за которое мог бы… А что бы я, собственно, мог?

Наверное, попытаться выяснить, какого хрена, собственно, происходит. Мелфорда, похоже, волновал прежде всего вопрос: кому принадлежало третье тело, но меня эта проблема беспокоила гораздо меньше. Мне казалось, что важнее узнать, какое отношение имеет ко всему этому Игрок. Загвоздка была в том, что я-то знал о причастности Игрока к этому делу, а Мелфорд – нет. Хотя Мелфорда в расчет можно не принимать, потому что, насколько я мог предположить, в этот момент он валялся на заднем сиденье патрульной машины Джима Доу с расквашенным носом и крепко стянутыми за спиной руками.

А я тем временем находился в мотеле, и Игрока здесь не было. Мне пришло в голову, что такая ситуация открывает передо мной просто бесценные возможности.

Я встал и медленно вышел из комнаты. На другом конце балкона я заметил тележку Ладжвати, но самой Ладжвати рядом не было. Я двинулся вперед по балкону прогулочным шагом, прилагая все усилия, чтобы не выглядеть ни испуганно, ни воровато. Поравнявшись с тележкой, я убедился в том, что удача на моей стороне: сбоку висела связка запасных ключей – тех самых, которые Ронни Нил и Скотт в свое время украли, чтобы пошарить по чужим номерам. Если я возьму один из них, Ладжвати этого ни за что не заметит, а если и заметит, точно не заподозрит меня.

Из распахнутой двери ближайшего номера доносился звук текущей воды, но когда я заглянул туда, то Ладжвати не увидел – только ее ногу, обутую в белую тапочку, которая высовывалась из-за двери, ведущей в ванную: видимо, Ладжвати мыла раковину. Непринужденным жестом я снял с крючка один из ключей и двинулся дальше.

Я направился прямиком в номер Игрока. Поблизости никого не было, и в самом номере свет не горел. На всякий случай я все же постучался и нырнул за угол, чтобы оттуда посмотреть, что будет, но дверь не открылась. Тогда я вернулся, быстро огляделся и отпер дверь.

Сработало. А я почти надеялся, что ничего не получится. Если бы ключ не подошел, я бы с чистой совестью сказал себе, что сделал все, что мог, но незаконное проникновение в чужое жилье – не мой конек. Теперь же мне не оставалось ничего иного, как продолжить начатое. Я набрал в легкие побольше воздуха и отворил дверь.

Ну вот, свершилось: я тайком проник в комнату опасного преступника. Еще сутки назад я и представить себе не мог, что способен на такое, – но тогда я был совсем другим человеком, и жизнь моя была другой.

Я внимательно огляделся. В этом номере Ладжвати уже убрала, и меня это порадовало: значит, если я случайно передвину какую-нибудь мелочь или положу что-нибудь не на место, никто ничего не заподозрит. Это давало мне некоторую свободу действий.

Но что же я, собственно, надеялся найти? Какой-нибудь ключ, подсказку, объясняющую, кто такой Игрок на самом деле и зачем ему нужно было покрывать тройное убийство.

Его бордовый чемодан был полностью распакован, но я на всякий случай еще раз в него заглянул: пусто. По стульям были развешаны сорочки и брюки, а на нижней полке стенного шкафа валялась кучка грязного белья. Я пошевелил ее носком ботинка, чтобы проверить, не скрывается ли под ней какая-то важная улика, но ничего не нашел. Тогда я осмотрел содержимое выдвижных ящиков, аккуратно перебирая сорочки, рубашки, трусы и носки – но и там ничего любопытного не обнаружил. Под газетой на ночном столике тоже ничего не оказалось. В общем, полный облом.

В ванной я нашел несколько дешевых одноразовых бритв марки «Бик», безымянный крем для бритья и тюбик зубной пасты «Крэст». Мне удалось выяснить лишь то, что Игрок принимает три лекарственных препарата, ни об одном из которых я прежде не слышал.

И как только я решил, что меня постиг полный провал, я наконец увидел его. Он лежал на самом видном месте: прямо на стеклянном журнальном столике, в дальнем конце комнаты, рядом с ведерком свежего льда, накрытым чистым полиэтиленовым мешком. Черт, он был настолько на виду, что я чудом заметил его. Это был ежедневник Игрока.

Там могло оказаться все, что мне нужно. Это был один из тех ежедневников, которые по толщине не уступают дешевым романам и имеют почти столь же замысловатый сюжет. Он был украшен застежками и маленькими кармашками, которые располагались на обложке и форзацах. Он был устроен по принципу скоросшивателя, так что листы можно было вынимать и вставлять. Они были очень плотно нанизаны на узенькие кольца, и их было трудно переворачивать. Полистав ежедневник, я начал понимать, что это не такое уж золотое дно: почерк Игрока я разбирал с трудом. Для каждой недели был выделен отдельный разворот, и каждому из дней соответствовала как минимум одна запись. Беда была в том, что эти записи были для меня непонятны. Например: «Бил, 3.00, блины». Почему-то это ни о чем мне не говорило.

Но потом я заметил, что одно из имен постоянно повторяется – Б. Б.: «Б. Б. позвонит после 12.00», «Посоветоваться с Б. Б.», «Б. Б. в 9.00 у Денни». Я подумал, что это что-нибудь да значит. В конце ежедневника я обнаружил раздел для адресов и телефонов; страницы эти были исписаны вдоль и поперек. Я сосредоточился на букве «б», но ничего интересного там не нашел. Тогда я порылся в кармашках, из которых торчали многочисленные визитные карточки: я надеялся найти хоть кого-нибудь с инициалами «Б. Б.» – но тщетно. Торговцы, адвокаты, агенты по недвижимости, врачи и прочие – сплошное дерьмо. Я запихивал их обратно, стараясь сохранить прежний порядок, но тут одна из карточек привлекла мое внимание. На ней было написано: «Уильям Ганн. Оптовая продажа скота».

Бобби говорил, что некто Ганн является владельцем «Пути к просвещению». Какое же отношение он может иметь к продаже скота? В ежедневнике Игрока я не обнаружил ни одной записи, имеющей хотя бы отдаленное отношение к скотоводству. Правда, у Джима Доу была свиноферма. К тому же фамилия была знакомая – Уильям Ганн. Б. Б. Ганн [От английского названия пневматического оружия – «В. В. gun» (Ballistic Ball gun)] – вспомнил я. Совершенно естественное прозвище – такое же естественное, как у Игрока. Я подбежал к письменному столу, взял ручку и блокнот с рекламой мотеля и переписал с карточки все данные. Потом я аккуратно разложил все по местам и еще раз внимательно оглядел комнату, желая убедиться, что все лежит на своих местах.

Оставалось только незаметно убраться отсюда, и можно будет спокойно возвращаться домой. Я немного раздвинул шторы и, насколько это было возможно, оглядел окрестности. Радиус обзора был не слишком велик, но я почти уверился в том, что мне ничего не грозит. В полном спокойствии я отворил дверь и выступил под яркие лучи солнца.

Оказалось, что радиус обзора меня все-таки подвел, да еще как. В пяти метрах от меня на балконе, засунув руки в карманы, стоял Бобби.

ГЛАВА 23

Дезире водила коротко остриженным, ненакрашенным ноготком туда-сюда по трубке телефона-автомата. Она давно должна была позвонить Б. Б.: он наверняка уже заждался. Наверное, он удивляется, а может быть, даже беспокоится, что она до сих пор не позвонила. Он вообще все время о ней беспокоится. Стоит ей опоздать на полчаса – и Б. Б. уже места себе не находит. Дезире предпочла бы считать, что просто нужна ему: кто же приготовит ужин, если она вдруг погибнет в автокатастрофе? Но дело было, увы, не только в этом. На свой особый, эгоцентрический лад Б. Б. все же ее любил. Она это знала, и от этого ей становилось только тяжелее.

После китайского ресторана Дезире перестала следить за мальчишкой и его другом. К чему лишняя суета? Все равно она решила ничего не рассказывать Б. Б. Афродите эти двое, похоже, понравились: Дезире отчетливо ощущала эмоции своей погибшей сестры-близняшки. Особенно Афродите понравился приятель мальчишки – Мелфорд. Это лишний раз доказывало, что у сестер больше общего, чем можно было подумать, и они все же во многом способны достичь согласия. Если Дезире станет следить за ними и выполнит тем самым просьбу Б. Б. – это будет слишком похоже на предательство. Значит, выбор у нее невелик: кого-то предать все равно придется.

Когда Мелфорд говорил о людях, которые смотрят на зло сквозь пальцы только потому, что так им удобнее, Дезире показалось, что он имеет в виду ее. Будто он знает все про Б. Б., про то, чем он занимается и чем скоро начнет заниматься, как только роль наставника перестанет помогать ему сдерживать свои желания. Мелфорд как будто знал и о том, что Дезире помогает Б. Б. продавать крэнк – отраву, которая саму ее чуть не погубила. Но, разумеется, он ни о чем не знал. Он просто рассказывал ей о том, что хотел бы помочь маленьким ягнятам и свинкам, и это звучало очень мило и наивно. Существование Дезире так долго было связано с преступлениями, наркотиками и гибелью, что ей очень хотелось обратиться к добру, заняться чем-нибудь полезным и бескорыстным – например, помогать животным.

Возможно, у самого Б. Б. руки и не были запятнаны кровью, но Дезире с самого начала знала, что его маленькая империя стоит на костях. Разрушенные жизни, боль, страдания и смерть – все было поставлено на службу мету. Безусловно, Б. Б. был добр к ней, поэтому она и смогла ему посочувствовать, привязаться к нему, заботиться о нем, но это вовсе не значило, что она обязана и дальше ему помогать.

– Здорово, крошка! Мне нравится твой прикид.

Дезире подняла голову. В метре от нее стоял широкоплечий мужчина лет сорока, с длинными волосами и бородой, в джинсах и высоких байкерских ботинках. Под мышкой он держал связку из шести банок пива «Старый Милуоки».

– Ты закончила говорить? – спросил он. – А то мне надо мамочке позвонить – сказать, что я влюбился.

– Кончай пялиться, здесь тебе не стрип-клуб, – ответила Дезире. Голос ее звучал спокойно, почти отсутствующе.

– Ух ты! – усмехнулся парень, отступив на полшага. Он поднял руку, будто защищаясь, и слегка приподнял другую, которой по-прежнему прижимал к себе упаковку с пивом. – Зачем же сразу злиться, детка? Почему мужчина не может сказать тебе, что ты ему нравишься?

Дезире вышла из телефонной будки, встала лицом к лицу с незнакомцем, выхватила свой пружинный нож и выкинула лезвие. Все это произошло за какую-то долю секунды и, казалось, было неожиданно даже для нее самой.

– А вот поэтому, – ответила она. – Не может.

– Черт возьми! Понял.

Незнакомец отступил на два шага назад и слегка пожал плечами, словно давая понять любому случайному зрителю, что ему наплевать.

Дезире стояла и смотрела ему вслед, пока он не исчез. Затем сняла трубку и набрала номер мотеля, но, не дождавшись первого гудка, нажала на рычаг. Нет, с Б. Б. пора было завязывать, и не когда-нибудь, а прямо сейчас. Слишком долго она была его соучастницей и делила с ним вину.

Ведь причина их ссоры, происшедшей в прошлом месяце из-за мальчика, которого они встретили на дороге, была именно в этом: она должна была установить границу. Пока Дезире оставалась с Б. Б., граница эта скрывалась где-то далеко за горизонтом, но теперь приблизилась и оказалась прямо под ногами. Стоя на границе, думала Дезире, человек одновременно видит и то, что находится по другую ее сторону, и то, что осталось далеко позади и почти что исчезло в туманной дымке.

Нет уж, хватит. Они с Мелфордом перекинулись только парой слов, но Дезире была абсолютно уверена, что он хотел сказать ей именно это. Каждое событие имеет свою причину, и случайность – всего лишь частный случай закономерности. Все, что происходит внезапно, все неожиданные события – это звенья в цепи единого великого замысла. Пора было двигаться дальше и, возможно, расплачиваться за свои ошибки. Во вселенной должно царить равновесие. Раньше она творила зло – пора начинать творить добро. Но каким образом? Разрушить бизнес Б. Б.? Расстроить систему сбыта крэнка? Нет, вряд ли это выход. Б. Б. уже не переделаешь, а он все-таки очень ей помог. Придется придумать что-то другое, и, может быть, кое-кто даст ей подсказку.

Вот уже второй раз за этот день Б. Б. с замирающим сердцем снял телефонную трубку. Он не раз представлял себе, каким образом устроит гибель Игрока, но в конце концов все придуманные способы показались ему неудачными. Почему бы не воспользоваться испытанным механизмом, который так удачно оказался под рукой, и не пустить все на самотек? Гудки смолкли.

– Полиция Медоубрук-Гроув.

Трубку снял кто-то другой.

– Позовите начальника полиции Доу! – отрывисто гаркнул Б. Б. низким, внушительным голосом, совсем не похожим на его собственный.

– Не вешайте трубку.

Последовала короткая пауза.

– Начальник полиции слушает.

– Слушай внимательно, Доу, – проговорил Б. Б. все тем же голосом, – я хочу предупредить тебя об опасности. Кен Роджерс, Игрок, собирается тебя подставить. Он убил человека, который готовил мет, чтобы перевести стрелки на тебя. Ты стоишь у него на пути, и он надеется, что твоя доля в бизнесе достанется ему. Я тебя предупредил.

– Да? А кто это?

– Я работаю на Игрока, – ответил Б. Б.

– А зачем ты мне все это рассказываешь?

Этот вопрос поставил Б. Б. в тупик. Действительно, зачем кому-то предупреждать Доу?

– Потому… – начал Б. Б., внезапно решив ответить прямо и без уверток, – потому что Игрок – сраная сволочь и заслуживает всего самого худшего.

– Логика железная, – согласился Доу.

Б. Б. повесил трубку. Теперь все пойдет своим чередом. Доу и сам сволочь и отморозок, ему ничего не стоит разделаться с Игроком. Б. Б. он, конечно, ни в чем не признается, но это и не имеет значения. На освободившееся после Игрока место заступит Дезире, и Б. Б. отпразднует свой успех вместе с Чаком Финном за бокалом «Медока».

Доу задумчиво повесил трубку.

– Что это был за придурок? – спросил Паккен.

– Придурок, который пытался изменить свой голос.

– Мне тоже так показалось, – согласился Паккен. – И что ему надо было?

– Он сказал, что Игрок собирается меня подставить.

– Ты этому веришь?

Доу медленно опустился на стул.

– Да нет, не очень-то. То есть я думаю, если бы он мог, он бы так и сделал, но фишка в чем-то другом. Тут какая-то чертовщина, уж поверь. Мне даже страшно, потому что пусть этот парень хоть сто раз меняет голос – мне насрать, я все равно его узнал.