Текст книги "Музыка ножей"

Автор книги: Дэвид Карной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

4
Совет специалиста

2 апреля 2007 года, 15.35

Первым Коган звонит Кляйну. Вернее, шлет сообщение на пейджер. Минуты не проходит, и Кляйн уже перезванивает.

– Здорово! Ты к нам едешь? – спрашивает он.

– Скоро буду. Ты занят?

– Да мне тут пару дел надо закончить. А что? Чего случилось?

– Зайдешь ко мне? Поговорить надо.

– Сейчас приду. Что, с телками проблемы?

– Можно и так сказать.

– Да ты что? И с которой? Я ее знаю?

– На этот раз все серьезно, Кляйни. Трындец как серьезно.

– О как… – растерянно говорит Боб. И через секунду: – Погоди, сейчас буду.

Через несколько минут он заходит в кабинет Теда. Вид у него какой-то напуганный, осторожный, как будто он боится столкновения с превосходящими силами противника. Коган понимает, что напугал Кляйна. За пять лет общения Тед ни разу, даже описывая жуткие скандалы при расставании, не использовал слово «серьезно».

– Садись, – тихо говорит Коган, и Кляйн устраивается за столом. – Слушай, всего я тебе рассказать не могу, поскольку сам еще всего не знаю, но краткая версия такая: помнишь ту девушку, которая попала в аварию? Моя пациентка, я тебе про нее рассказывал? Которую я постоянно везде встречал?

– Конечно, я ведь даже ее видел, когда к тебе заезжал.

Коган совсем про это забыл.

– Ну да, точно. Ты подъехал, а они с соседским мальчишкой тусовались. Так вот. Месяца два-три назад они с подружкой явились ко мне домой поздно ночью. Девчонка напилась практически до беспамятства. Они с вечеринки приехали.

– В смысле? Та самая твоя пациентка? Она напилась?

– Это было в твой день рождения. Мы куда-то ходили, помнишь? Я вернулся домой…

Кляйн, кажется, начинает вспоминать.

– Точно! Я тебе позвонил в тот вечер, услышал женские голоса и спросил, кто там у тебя. Ты сказал, это просто старая знакомая со своей подругой. Это они и были?

– Если честно, их было трое.

Коган объясняет Кляйну, зачем они приехали – про то, что друзья Кристен боялись везти ее в больницу из-за скандала, который им бы устроили родители. И они поехали к Когану, потому что знали его адрес.

Они умоляли его помочь. Тед сначала отказался, понимая, что потом неприятностей не оберешься. Но они прямо в ногах валялись, и он сдался. При обычных обстоятельствах он бы их послал подальше. Но в ту ночь Тед и сам был сильно пьян: они отмечали день рождения Кляйна. Тед выпил больше, чем предполагал, даже больше, чем Ринхарт, и его оценка ситуации не совсем совпадала с реальностью.

– И в каком она была состоянии? – спрашивает Кляйн.

– Не очень. Хотя… по сравнению с тем, что мы видим в приемном отделении, – очень даже ничего.

Тед решил, что он ее осмотрит и, если поймет, что в домашних условиях сделать ничего нельзя, отправит в больницу. Они заставили ее походить, накачали водой по самые уши. С ними была девушка постарше, студентка, она им тоже помогала. Все вместе они пронянчились с Кристен минут тридцать, и ей стало легче. В конце концов ее уложили в гостевой комнате, и девушка заснула. В половине девятого утра за ней заехал ее друг и забрал ее. Вот и вся история. С тех пор Коган о Кристен ничего не слышал. До сегодняшнего дня.

– Значит, она у тебя на ночь осталась?

– Ну да.

Кляйн неодобрительно качает головой.

– Слушай, я и без тебя знаю, какого свалял дурака. Но тогда мне казалось, что я просто оказываю помощь. Девушка напилась – с кем из нас такого в юности не бывало?

– Проблема в том, – говорит Кляйн, – что, когда ты становишься отцом, ты начинаешь воспринимать мир по-другому.

– Вот только не надо этого, а? Ты прямо как Триш, весь такой правильный-правильный. И кстати, если ты ей расскажешь, я из тебя дух вышибу. Никому ни слова.

– Ладно, прости. Ну и что дальше?

А дальше покатилось. Как снежный ком, хотя Тед об этом и не подозревал. Один раз она к нему приходила, думала, что посеяла у него дома сережку. И принесла ему подарок. Тед ее поблагодарил, но подарок не принял. Сказал, чтобы она больше не приходила, а не то у него могут быть неприятности. Она вроде все поняла. Через неделю он столкнулся с ней в магазине. Без эксцессов. Они поздоровались. Улыбнулись друг другу.

Это было в марте. А полчаса назад к нему пришли из полиции. Он и подумать не мог, что тут есть хоть какая-то связь. Тогда, в феврале, Тед пару недель поволновался, но, поскольку никаких последствий не было, он успокоился и думать об этом забыл.

– А как они узнали?

Тед смотрит на Кляйна.

– Не поверишь, – да он и сам не верит в то, что говорит, – девчонка вела дневник. Ее мамаша этот дневник нашла и прочитала.

– Черт. В Интернете? На фейсбуке?

– He-а. На бумаге. В тетрадке, я так понимаю.

– Я думал, такого уже не бывает.

– Как видишь, бывает.

– И она написала, как осталась у тебя ночевать?

Тед говорит еще тише, почти шепотом:

– Не только. Она описала, как занималась сексом. Со мной.

– Елки-палки!

– Погоди. Дальше хуже. В субботу она покончила с собой.

Вот теперь Кляйн тоже впал в ступор.

– Она умерла?

– Так они говорят. И по странному стечению обстоятельств, она мне звонила за пару часов до смерти.

– Ты с ней говорил?

– В том-то и дело. Я ей сказал, что не могу разговаривать. Она, видимо, хотела мне рассказать, что случилось. Предупредить, что мамаша нашла дневник. Но я ей и рта раскрыть не дал. Очень вежливо ее отшил. Сказал, что она замечательная девушка, и все такое, но продолжать общаться с ней я не могу. Но я был тактичен, честное слово. Тактичен, но тверд. И у меня на второй линии висел другой звонок. Я очень быстро закруглился. Кто же знал? Жеваный крот, кто мог такое предвидеть?

Кляйн молча смотрит в пол. Может, представляет, что бы он делал, если бы с ним такое случилось, думает Коган. Или решает, спал приятель с девчонкой или нет.

– Я с ней не спал. Она все выдумала. Целиком и полностью.

Кляйн поднимает голову и кивает:

– И что ты будешь делать?

– Не знаю. Надо бы адвоката найти.

– А они тебе предъявили обвинение?

– Пока нет.

– Как думаешь, дневника достаточно?

– Не знаю. Похоже, девчонка еще и подруге рассказала, что я с ней переспал. И подруга сообщила полиции, будто все видела своими глазами.

– Ох, е-мое!

– Ты не знаешь, кто был у Хансона адвокатом?

Хансона, их коллегу, обвинили в том, что он обследовал грудь пациентки без всякой на то медицинской необходимости. В конце концов его оправдали, но с работы выперли.

– Я не помню, – качает головой Кляйн. – Это ж года три назад было.

– Может, Ринхарт кого-нибудь посоветует?

– Слушай, а ты вроде с адвокатшей когда-то встречался? Она же как раз спец по криминалу.

– Это которая?

– Та, у которой «БМВ» кабриолет. Кэрен, Кэрол… Как же ее?

– Кэролин, – вспоминает Коган.

– Вот-вот. Она с домогательствами работала?

– Точно! – Тед вытаскивает из кармана «блекберри».

– У тебя ее телефон остался?

– Ищу.

Тед запускает поиск по имени, и, ура, вот она: Кэролин Дупви.

– Кэролин Дупви, – говорит он Кляйну, а тот в ответ бормочет что-то под нос. Вроде благодарит Господа за мобильные телефоны.

Коган смотрит на часы. Без четверти пять. Еще есть шанс застать ее на работе.

– А ты когда с ней последний раз разговаривал? – спрашивает Кляйн, пока Тед набирает номер.

– Года два – два с половиной назад. Приблизительно.

– И как вы разошлись?

– Трубку не бросит. Надеюсь.

В этот момент к телефону подходит секретарша адвокатской фирмы «Стивен, Кларк и Кришнер». Тед поднимает руку, чтобы Кляйн не мешал ему.

– Скажите, Кэролин Дупви у вас еще работает?

– Да, – отвечает секретарша. – Сейчас я вас переведу.

Трубку снимает другая секретарша:

– Приемная Кэролин Дупви.

– Она еще не ушла?

– А кто ее спрашивает?

– Тед Коган. Скажите, я по важному делу.

В трубке становится тихо. Наконец секретарша отвечает:

– Минуточку. Она сейчас подойдет.

– Неужто знаменитый Тед Коган собственной персоной? – спрашивает Кэролин хорошо поставленным дикторским голосом.

– Сейчас лучше подходит «печально известный».

– Чем обязана?

– Кэролин, мне нужен совет специалиста.

– Насколько я помню, я тебе это еще пару лет назад говорила.

– Я серьезно. У меня проблемы. И, кажется, большие. Мне нужен адвокат. По уголовным делам. Я надеялся, может, ты мне кого-то порекомендуешь. Ты по делам о сексуальных домогательствах еще работаешь?

Кэролин пару секунд молчит.

– Интересно, – наконец говорит она. Тед так и видит, как она улыбается. – И что у них на тебя есть?

– Это сложно объяснить, – повторяет Тед фразу Мэддена. – Смысл в том, что меня обвиняют в сексуальной связи с несовершеннолетней.

– Сколько ей было на тот момент?

– Шестнадцать.

– Только не говори, что ты не знал.

– Ничего не было. Она – моя пациентка.

– Еще интереснее. И кто работает по этому делу? К тебе уже кто-нибудь приходил?

– Да, двое полицейских. Пару часов назад. – Тед смотрит на карточку на столе. – Один – некий Хэн Мэдден.

– Хэнк Мэдден, – поправляет Кэролин. – Гордись! Сам Хэнк тобой заинтересовался. Он мелкими делами не занимается. Только серьезными. Даже убийствами иногда.

– Да, я так и понял. Я тебе еще главного не сказал: девчонка умерла. Ее нашли в субботу. Говорят, похоже на самоубийство.

– Боже мой!

Она вдруг становится серьезной.

– Ты с ним знакома? – спрашивает Тед. – С Мэдденом этим?

– Еще как. Он свое дело знает. И врачей очень не любит к тому же.

– В смысле?

– Я статью в газете читала. Примерно год назад. Попробую ее для тебя найти. Ты ему что-нибудь сказал?

– Более чем достаточно. Слушай, можно я приеду? Или порекомендуй кого-нибудь. Мне надо начинать шевелиться, и интенсивно.

– Прямо сейчас?

– Ну да. Или если не сейчас, то как можно скорее. До конца выходных мне надо кого-нибудь найти.

Кэролин молча листает страницы календаря, потом спрашивает.

– Ты завтра как? Часиков в десять утра?

Тед косится на Кляйна. В одиннадцать они договаривались играть в теннис.

– Я совершенно свободен. Куда приезжать?

– Как всегда. В твое любимое заведение.

– В кафе-мороженое?

– Ну а что такого?

– Ладно. Буду в десять.

– Жду с нетерпением.

– Верю.

Тед вешает трубку и закрывает лицо ладонями.

– Ну что? – спрашивает Кляйн.

– Нормально, – отвечает Тед и трет глаза. – Будь другом, не говори Киму, почему я играть не пришел. Ринхарту я сам вечером позвоню. Прости, старик, что так вышло.

5
Достаточное основание

3 апреля 2007 года, 10.06

Назавтра Коган встает совершенно разбитым и перевозбужденным. Он почти не спал. Лег он рано, около одиннадцати. Физически-то он очень устал, но мозг продолжал работать, несмотря на то что организм уже отказывался функционировать. В какой-то момент Теду показалось, будто он проспал несколько часов кряду. Оказалось, впрочем, что спал он минут двадцать. В конце концов Коган сдался и в районе двух включил телевизор. Рассуждения умников о политическом кризисе его убаюкали, но в шесть тридцать он проснулся окончательно.

В восемь начинается дождь. Серая слякоть очень подходит нынешнему состоянию Теда. Ему только и остается, что глядеть в окно, качать головой и повторять: «Здорово, блин! Просто отлично!» Но есть и положительные стороны. Из-за непогоды обычно переполненный зал кафе-мороженого в Пало-Альто наполовину пуст. И Теду удается захватить любимый столик у окна. Хороший знак, думает он.

Пало-Альто всегда старался сберечь свою старомодность, будучи при этом городом абсолютно современным. Центр тут небольшой, одиннадцать кварталов в длину и пять в ширину. Здесь есть все – от скорожраловок до дорогих французских и итальянских ресторанов. Есть бутики и галереи. Вдоль улиц растут деревья, и место для парковки найти непросто, особенно по выходным. Тогда Университетская авеню, главная артерия города, заполняется приезжими, останавливающимися на пути в торговый центр Стенфорда (и обратно), Мекку для тех, кто решил пройтись по магазинам.

Кэролин приезжает минут через пятнадцать после Теда. Он поднимает голову, отрывается от чашки кофе и газеты, и вот она – стоит у его столика, улыбается и старается держать мокрый зонтик подальше от себя, чтобы не намочить джинсы.

– Привет!

Они смотрят друг на друга, оценивают, насколько каждый постарел за прошедшие два года.

– Привет! – Тед встает и целует Кэролин в щеку.

Каждый раз, встречаясь с какой-нибудь из бывших подружек, он спрашивает себя, почему они расстались. Девушки эти всегда кажутся ему очень привлекательными, даже более привлекательными, чем они сохранились в его памяти. На секунду Тед забывает обо всех прошлых разногласиях и возвращается к тому, самому первому впечатлению, первому влечению, послужившему началом романа.

Кэролин и вправду красива. Стройная фигура, темные волосы – она их обычно собирает в пучок на затылке, – пара небрежных локонов на висках и челка. Средиземноморский тип красавицы. Карие глаза чуть-чуть маловаты для такого широкого лица. Загар чуть темнее, чем надо. И все же Когану всегда нравился имидж Кэролин. Она создавала образ женщины сдержанной, даже консервативной, с легким намеком на страстность натуры. Эта ее сторона проглядывает наиболее явственно после пары стаканов вина. Коган находил ее особенно сексуальной, когда Кэролин была подшофе. Всегда застегнутые пуговички расстегивались, а волосы распускались по плечам. И тогда Кэролин не было равных.

Разошлись они по вполне обычной причине: Когану не хотелось переходить на следующий уровень. Каким бы этот уровень ни был. Она его бросила, хотя он убедил себя, что это все ерунда, что Кэролин просто блефовала и он мог бы вернуть ее в любой момент, если бы только постарался. Он бы и постарался, но вот момент для разговора она выбрала крайне неподходящий.

Они встречались уже месяца четыре. Кэролин позвонила ему на работу и сказала, что им надо увидеться сегодня вечером и «поговорить». Коган сразу понял: ей нужны перемены. Их отношения развивались по сценарию, который ее не устраивал, и она решила, что пора либо исправлять положение дел, либо закругляться. А у Теда была тяжелая неделя. Он почти не спал: пациент с раком легких пытался отбросить коньки, несмотря на проведенную операцию, да и в травму поступило очень много пострадавших. Тед попросил Кэролин потерпеть пару дней. Аврал закончится, он вздохнет свободнее и сможет все обдумать. Но, раз приняв решение, Кэролин уже не могла отступить, и в итоге они расстались по телефону.

Тед уговорил ее объясниться немедленно.

– По-моему, нам не стоит больше встречаться, – сказала Кэролин. – Мы с тобой зашли в тупик. Ты согласен?

– Хорошо, давай разойдемся, – ответил он. – Чего кота за хвост тянуть?

Конечно, они еще увиделись пару раз. И даже переспали. Но Тед так и не смог простить ей, что она вывалила ему все это на голову в такой день. Предлог, конечно. Это ему Триш сказала. Что он просто воспользовался предлогом. Пусть так. Удачный был предлог.

Тед смотрит на Кэролин. Предлог-то был удачный, но вот основной причины их разрыва он вспомнить не может. Сколько ей сейчас? Они расстались два с половиной года назад, значит, ей где-то тридцать четыре – тридцать пять. До чего же хороша, думает Тед. Ему хочется сказать ей об этом, но вдруг она неправильно поймет? И Тед произносит нейтральное:

– Отлично выглядишь. Как всегда.

Кэролин отвечает ему тем же:

– Спасибо! – Потом садится на диванчик напротив. – Вон наша официантка. Умираю хочу кофе.

Они делают заказ. Кэролин просит омлет, а он – бублик с лососем. Им подливают кофе из старого серебряного кофейника. В этом кафе царствует стиль пятидесятых: ар деко тесно переплетается с новейшими технологиями. Тут все либо металлического, либо черного цвета. Только футболки официантов и салфетки на столах белые. Пустой зал мог бы показаться холодным и стерильным, как операционная в отделении травматологии, но здесь полно людей, и от того атмосфера скорее расслабленная и очень современная. Создается впечатление, что тут можно коротко и ясно сформулировать любую умную мысль. Тед как-то сказал об этом Ринхарту. И правда, в другой день, при других обстоятельствах Коган легко бы изложил суть дела. Но сегодня он мямлит и мается, стараясь связно рассказать Кэролин о событиях, которые заставили его вспомнить ее номер.

Тед начинает с самого начала, с того момента, как девчонка поступила в травму. И заканчивает визитом полицейских. Кэролин слушает его молча, практически не вставляя комментариев. Иногда просит что-то прояснить. Поначалу она с трудом различает Керри и Кристен, особенно потому, что Тед употребляет чересчур много местоимений. Однако ведет себя Кэролин сдержанно и никаких суждений не высказывает даже тогда, когда Тед сообщает, что оставил у себя дома девчонку на ночь. Просто кивает, отхлебывает апельсиновый сок и жует омлет.

Тед заканчивает.

– А зачем она написала, что занималась с тобой сексом, если ничего не было? – спрашивает Кэролин после секундной паузы. – И почему подруга сказала, что все видела?

Тед никак не может понять, верит она ему или нет, и это его ужасно расстраивает.

– Ума не приложу, – отвечает он.

– Ладно. Вот ты с ней общался. Как она тебе показалась? Нормальная милая шестнадцатилетняя девочка?

– Только невезучая, а так – да.

– Говоришь, симпатичная?

– Да.

– Очень?

Тед задумывается. Надо постараться забыть его раздражение из-за поведения Кристен и его сожаление по поводу случившегося.

– По десятибалльной шкале – примерно восемь. Только она об этом не подозревала. А если бы задумалась, то все парни у ее ног лежали бы на выпускном. – Тед впервые за весь разговор оживляется. – Это точно. Тут уж я знаток.

К их столу подходит официантка. Пока она убирает со стола, Кэролин молчит. Просто сидит и смотрит на Теда. Трудно сказать, о чем она думает. Но на лице знакомая усмешка: «Гляди-ка, а ты совсем не изменился. Все тот же старый добрый Тед». И похоже, Кэролин этому рада. А потом она вспоминает, зачем они встретились. Или ему только так кажется? Во всяком случае, Кэролин перестает улыбаться и говорит:

– Совсем забыла. Я тебе газету принесла. На, взгляни.

Она вытаскивает из заднего кармана джинсов клочок бумаги.

Газета «Сан-Хосе ньюз» напечатала статью о полицейском, который приходил к Теду, Хэнке Мэддене. Заголовок: «Увечье не помешало инспектору полиции настигнуть преступников». Кэролин принесла ксерокопию газеты, не какую-нибудь там распечатку из Интернета.

– Вторая страница, – говорит Кэролин.

Она даже обвела фломастером нужный абзац.

Коган, запинаясь, читает:

– Почему вы решили пойти работать в полицию? – спросила я его.

Мэдден признался, что у него для этого были личные причины. В детстве он болел полиомиелитом, и лечащий врач изнасиловал его. Мэдден долго не мог решиться даже осознать произошедшее. И лишь спустя много лет он рассказал о случившемся коллеге, который работал над похожим делом. Мэдден и сейчас сожалеет, что не поговорил с родителями, ведь это могло бы спасти других мальчиков. Врача призвали к ответу, лишь когда Хэнк уже учился в колледже.

– С ума сойти! – говорит Коган, пробежав глазами всю статью. – Этот парень занимается психоанализом прямо на страницах газеты. Интересно, что о нем люди подумали, когда это вышло?

– В моей конторе?

– Нет, вообще.

– Не знаю. Похоже, полиция просто решила продемонстрировать, что ее сотрудники тоже люди. Статья вышла через несколько месяцев после того, как в Редвуде избили тех мексиканских мальчишек. Поэтому все цинично решили, что это копы так грехи замаливают. Но Мэдден – нормальный мужик. Он в такие игры играть не станет. Его все уважают.

Тед взволнованно качает головой.

– Ну все, мне конец, – говорит он. – Ясное дело, этот парень врачей, как звездочки на фюзеляже, собирает. Я уже вчера это заметил, пока он вопросы задавал. Он меня уже осудил и вынес приговор.

Кэролин сочувственно смотрит на Теда, впервые за всю их сегодняшнюю встречу, и берет его за руку:

– Подожди. В таких делах очень трудно с доказательной базой. Плохо, конечно, что у них есть свидетель. Но это еще не стопроцентный проигрыш.

– Да ладно! – Тед нервничает и сердится, хотя надо бы взять себя в руки и сменить тон. – Вот если бы ты была врачом… Что бы ты мне сказала? Каков прогноз?

Кэролин убирает руку и смущенно смеется.

– Я не шучу, – говорит Тед.

– Прости. Мне медицинским языком выражаться?

– Как хочешь.

Она на секунду задумывается, собираясь с мыслями. Похоже, Кэролин примерно так же не хочется отвечать на этот вопрос, как Теду не хотелось его задавать.

– Судя по тому, что ты мне рассказал, у них есть достаточное основание.

– То есть?

– Тебя могут в любой момент арестовать.

– Так чего ж не арестовали?

Кэролин объясняет ему, что могли, вполне могли. И, раз они этого не сделали, значит, собирают весомые улики для предварительного слушания в суде, того, где определяют меру пресечения. Если им удастся убедить суд предъявить ему официальное обвинение, они одним махом убьют двух зайцев: и обвинение предъявят, и арестуют. В таких непростых делах прокуроры обычно стараются сначала убедиться, что судья готов предъявить обвинение, а уж потом выписывать ордер на арест. Если им этот фокус удается, то обвиняемый уже не имеет права давать показания на предварительном слушании.

Во всяком случае, Кэролин так бы и поступила, когда работала в прокуратуре.

– Зачем мне надо, чтобы ты выступал в суде? Ты уважаемый добропорядочный гражданин, ты спас многим людям жизнь, зачем же мне так рисковать?

– И что мне теперь делать? – спрашивает Коган, уже не понимая, на чьей она стороне.

– В ближайшие пару дней тебя вряд ли арестуют. Иначе все будет выглядеть так, будто они знали, что арестуют тебя, когда приходили к тебе в больницу. А им этого не хочется.

По словам Кэролин, если бы они пришли, задали вопросы, а потом арестовали его, то все, что он тогда сказал, не могло быть рассмотрено в качестве показаний в суде.

– И я бы сразу прицепилась к ним: раз они знали, что будут тебя брать, должны были там же зачитать тебе твои права.

– А теперь?

– Ну, я по-прежнему могу требовать, чтобы твои первые показания судом не учитывались. Но копы наверняка будут стоять на том, что не собирались тебя арестовывать, просто хотели вопросы задать. Меня больше беспокоит другое: они на тебя убийство хотят повесить.

Тед не верит своим ушам.

– Убийство? Откуда? Из-за того, что я отшил ее по телефону?

– Нет. Само по себе это не преступление. Очень трудно доказать виновность человека по статье «доведение до самоубийства». Они бы не смогли ничего тебе предъявить даже в том случае, если бы ты ей сообщил, что она толстая, некрасивая и ей вообще незачем жить.

– Отлично. А в чем же тогда дело?

– Единственное исключение – это если ты перед этим совершил преступление, которое привело к ее самоубийству. То есть нанес так называемый «прогнозируемый ущерб» ее психике. Может, ты и не хотел доводить ее до самоубийства, но, переспав с несовершеннолетней девочкой, ты нанес ей эмоциональную травму. Так сказано в законе. И если удастся доказать, что эта травма привела к самоубийству, то все, ты попался. Тебя тут же обвиняют в доведении до самоубийства. От двух до пяти.

– Ты серьезно?

Кэролин кивает:

– Скорее всего, у Мэддена именно такой план.

– Ты сказала «могу требовать». То есть ты согласна быть моим адвокатом?

Кэролин огорченно откидывается на спинку диванчика. Поначалу она явно собирается отказаться, но внезапно прикусывает губу, и Тед понимает, что победил.

– Если хочешь, я возьмусь, – говорит Кэролин. – Хотя бы начну работать. Попробую разузнать, как у нас обстоят дела. Помогу по-дружески. Но только если ты сам этого хочешь.

– Нет, правда, ты согласна?

Она, кажется, смущается.

– А что такого?

– Ничего. Просто я не ожидал. Ты меня приятно удивила.

– Дело-то интересное. Любой адвокат с удовольствием за него бы взялся.

– Мне незачем знать, почему ты берешься.

– Если бы у меня вдруг обнаружилась какая-нибудь странная болячка по твоему профилю, ты бы мне помог?

– Я бы сделал все возможное. А если бы считал, что сам не справлюсь, направил бы тебя к самому лучшему специалисту.

– Вот-вот.

Тед не отвечает. Он смотрит на чек, который положила перед ним официантка, и размышляет над тем, сколько все это будет стоить. Не завтрак, а гонорар адвоката. Ну, по крайней мере, если его интересы будет представлять Кэролин, эти деньги пойдут кому-то знакомому. Два с половиной года назад он стоял в магазине «Блумингдейл» и никак не мог решить, что ей подарить на день рождения – духи за двести долларов или золотое ожерелье за четыреста. Теперь ему предстоит отдать ей пятьдесят штук, а может, и больше. Кто бы мог подумать!

Тед поднимает голову. Кэролин отхлебывает кофе маленькими глотками и разглядывает своего собеседника. Кружку она держит двумя руками, как ребенок. Теду не нравится ее уверенность в себе. Значит, она точно знает, что ему без нее не выкрутиться.

– У тебя кто-нибудь есть? – спрашивает он.

– Да.

– И как он? Хороший парень?

– По-моему, хороший.

– А что он ска… – Тед заставляет себя остановиться.

– Что?

– Да нет, ничего.

Тед собирался спросить, как отреагирует ее парень, если узнает, кого она защищает. Нет, не стоит. Не надо делать ей такой подарок. Ответ на этот вопрос доставит ей удовольствие.

– Мне надо тебе еще одну вещь сказать.

– Что?

– Я собирался сменить работу.

– Правда? – Похоже, она слегка удивлена. – И в какую больницу пойдешь?

– Я не в больницу ухожу. В большую компанию. Биотехнологии. Мы как раз начали обсуждать деньги.

Вот теперь она и вправду удивляется.

– Господи! Я помню, ты говорил про консалтинг. В смысле, собирался… Я не думала…

– Ну вот, у меня такой план и был, пощупать, что и как. А уж потом нырять с головой. Но им нужен человек на полную загрузку.

– И тут как раз ты подвернулся?

– Они сделали мне предложение. И хорошее.

– Прости, даже не соображу, что сказать.

Он улыбается и качает головой:

– Знаешь, забавная штука. Бизнес – это игра. В ней можно выиграть, а можно все проиграть. А в медицине важно выбрать самый безопасный путь. Совсем разные миры. Бизнесмен просчитывает риски, он знает, что у него все поставлено на карту. В медицине, если возникают проблемы или осложнения, коллеги часто спрашивают тебя: «Зачем ты это сделал? Ты же выбрал самый рискованный вариант!» Мышление абсолютно разное. В медицине тебя за рискованное решение склоняют во всех кабинетах. А в бизнесе риск – это единственный способ подняться.

– Или провалиться, – говорит Кэролин.

– Ну… да. Но на тебя не будут так косо смотреть. Особенно если ты уже чего-то добился.

Тед замолкает и смотрит на Кэролин сердито, почти с вызовом. Он ждет, когда она спросит, зачем он впустил к себе в дом детей. Чего он хотел добиться? Надо бы объяснить, что тогда ему казалось: терять-то все равно нечего. Не было предложения о работе. Ничего не было.

Она улыбается и смотрит на него. Нет, Теду эта улыбка совсем не нравится. Это улыбка умудренной опытом женщины, которая смотрит на юного мальчика и умиляется его невинности. В двадцать лет и даже в тридцать Тед был не против, чтобы на него так смотрели. Но сейчас его это раздражает.

– Как думаешь, когда они меня арестуют?

– Не знаю. Самое главное, сохранять при этом спокойствие. Особенно если они придут за тобой в больницу. Ничего не говори. Я дам тебе все мои телефоны. И номер пейджера. Если я не смогу приехать сама, то пошлю кого-нибудь еще.

Тед кивает, сжав зубы. Ему вдруг вспоминается китайский доктор Лю. «Вы умираете». Коган потерянно смотрит в окно. Снаружи по-прежнему льет дождь, на перекрестке стоит «БМВ», дворники работают на полную мощность. С каждым движением щеток Коган слышит приснопамятную фразу Лю. Рак легких. Вы умрете. Вжик. Рак легких. Вы умрете. Вжик. Словно метроном работает.