Текст книги "Новая трилогия Возвышения. Том 2"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 87 страниц)

– Занги, – определил Эмерсон, явно гордясь тем, что может вслух назвать эти комковатые объекты, как будто это единственное слово может рассеять наше недоумение и смятение.

– Гм, – начала Сара. – Кто-нибудь понимает, что тут происходит? Может, я что-то пропустила? Неужели нас ошибочно приняли за членов порядка трансцендентной жизни?

Лейтенант Тш'т мотнула большой пятнистой серой головой.

– Неплохое было бы повышение, – сардонически заметила она.

Действительно, согласился Нисс. Большинство кислорододышащих существ проводит сотни тысяч лет в торговле, Возвышении, войне и звездных полетах, прежде чем чувствует призыв, отыскивает спокойную звезду и живет возле нее в Объятиях Прилива. Вступив в порядок «ушедших в отставку», такие существа могут провести здесь еще миллионы лет, готовясь к следующей ступени.

Ур-ронн высказала предположение:

– Может, спросить у отрасли Вивлиотеки, которая у вас на ворту?

Вертящийся Нисс ответил:

В Галактической Библиотеке мало информации о порядке «ушедших в отставку», поскольку старейшие обычно говорят, что это не наше дело.

А что касается того, что происходит еще позже… что ж, тут мы погружаемся в область религии. Большинство главных культов Пяти Галактик как раз основано на этом пункте – что значит для расы перейти в трансцендентность. Многие верят, что первыми по этому пути прошли Прародители, попросив остальных следовать за ними. Но…

– Но это не ответ на вопрос Сары, – закончила Джиллиан Баскин. – Почему нас отобрали, чтобы мы присоединились к сборищу? Может быть…

Она замолчала, заметив, что немой бывший инженер Эмерсон д'Аните жестами просит обратить внимание. Он все время постукивал себя по носу, потом указывал вперед, на окно, отделявшее ситуационное помещение «Стремительного» от мостика. Вначале никто ничего не понял. Затем Тш'т понимающе пискнула:

– Нос корабля? Помните, как фракция древних и машины переделали наш корпус, дав нам новое неизвестное оружие. А что, если они так же изменили и наблюдателя ИРП на борту? Никто из нас туда с тех пор не заглядывал. Может, там уже нет спиралей с лучами! Может быть, там…

Она не закончила. Мы все поняли, к чему она ведет. На носу «Стремительного» эмблема, которая делает нас теми, кем мы определенно не являемся.

Остальные нашли такое предположение вероятным… хотя никто не мог понять, зачем это понадобилось нашим благодетелям. Или какими могут быть последствия, когда это установят.

Я смотрел на Джиллиан Баскин, стоящую впереди всех, и видел, что она не принимает эту теорию. У женщины, очевидно, было на уме что-то другое. Возможно, иное объяснение нашего пребывания здесь.

Вероятно, я был единственным, кто расслышал слово, произнесенное ею печальным и покорным тоном.

Я записываю это слово сейчас, хотя понятия не имею, что оно означает.

Вот что она сказала:

– Херби…

Итак, мы нашли себе общество.

Кажется, «Стремительный» все-таки отыскал убежище… своего рода. По крайней мере корабля джофуров не видно, хотя кто знает, не покажется ли он вновь. Во всяком случае, доктор Баскин решила не сопротивляться этому повороту колеса судьбы, но воспользоваться им и посмотреть, куда это нас приведет.

Но мы, из Вуфона, этого не увидим. Мы поднимемся на борт старой теннанинской звездной шлюпки – у которой на носу по-прежнему спиральный символ, – и пилот Каа благополучно выведет нас во Вторую Галактику. Это будет нелегко. Особенно трудно прикрепиться к быстрой линии перехода из этого странного пространственного пузыря. И когда мы найдем какой-нибудь захудалый космопорт, где никто нас не заметит, это будет только началом наших трудностей.

Там, если позволит поворот кости Ифни, мы начнем действовать как посланцы Джиллиан, доставим нашу ценную информацию, а потом, может быть, подумаем и о том, как жить дальше.

Как и Гек, я испытываю смешанные чувства. Но что еще мы можем сделать? Только попытаться.

Тш'т уже закончила погрузку припасов в наш трюм. Каа в специальном пилотском седле бьет плавниками, ему не терпится начать полет. Те, кто остается, уже обняли нас и пожелали нам удачи.

– Пусть Джиджо гордится вами, – сказала нам мудрец Сара. Мне хотелось бы, чтобы она летела с нами и мы могли бы пользоваться ее мудростью. К тому же тогда были бы представлены все шесть рас Склона. Но если кто-то с нашей маленькой тайной планеты и должен увидеть, каковы трансцендентные существа, и не просто увидеть, но и понять хоть что-нибудь, так это она. Полагаю, дела обстоят именно так.

Тиуг, алхимик треки, испускает ароматные испарения. Этот запах смягчает наш страх и печаль расставания. Если треки спокойно встречает перспективу встречи со вселенной, полной джофурами, то я тоже могу спокойно отнестись к возможному столкновению с давно утерянными родственниками хунами – нашими далекими родичами, которые ведут комфортабельную жизнь могучих звездных богов, но никогда не читали Конрада, Эллисона или Твена. Бедняги!

– Надо назвать эту штуку, – настаивает Клешня, постукивая когтем по металлическому корпусу нашей шлюпки.

Ур-ронн кивает гладкой урской головой.

– Конечно, ей подходит только одно название.

Я соглашаюсь низким ворчанием. Поэтому мы все поворачиваемся к Гек, которая пожимает стебельками, частично выражая ту ответственность, которая отныне лежит на ней.

– Пусть будет «Мечтой Вуфона», – соглашается она, и таким образом наше решение становится единогласным.

Джиллиан Баскин ждет у входного люка, чтобы передать мне копию диска из моего автописца. Так что я должен закончить эту главу – такую необработанную и отрывистую.

Если на этом, дорогой читатель, моя история заканчивается, это означает, что «Стремительный» уцелел, а мы нет. У меня нет ни сожалений, ни жалоб. Просто помните о нас, если вам этого хочется.

Спасибо, доктор Баскин. Спасибо за приключения и за все.

Удачи.

И прощайте.

ГАРРИ

С тех пор как он впервые двинулся по этой равнине искривленной пушистой растительности к отдаленным узким пикам, поднимающимся к обширной нависающей плоскости, что-то в этом районе пространства Е показалось ему необыкновенно знакомым. Затылок Гарри постоянно и неприятно щекотало — таким образом неошимпанзе выражает ощущение дежа-вю.

Теперь он смотрел на ту же сцену с другого головокружительного угла: его разведочный корабль висел посреди голубоватой дымки на гигантском крутом утесе. Гладкую вертикальную поверхность покрывали бесчисленные красноватые рисунки, расположенные симметрично, словно следы армии чудовищ с плоскими ступнями.

– Что ж, – заметил Гарри голосом, хриплым от удивления. – Никогда не делал этого раньше. Кто бы мог подумать, что местные правила позволят большой машине подниматься вверх, словно паук по ст…

Гарри замолчал. Неожиданное осознание заставило его молча открыть и закрыть рот.

Не может быть!

Он посмотрел на повторяющийся рисунок на стене утеса, потом взглянул на далекие шпили, почти теряющиеся в дымке. Мысленное изменение масштаба сделало все предельно ясным.

Я… догадался бы раньше, если бы не расплывающиеся картины этого проклятого места.

Он чувствовал себя космически глупым. Гарри вслух застонал.

– Клянусь бородой Читы и грыжей Тарзана… это комната . Комната в каком-то проклятом доме!

Осознание позволило ему с опозданием сфокусировать восприятие.

Прерия пушистых растений? Ковер!

Высокие узкие шпили?

Ножки мебели. Л эта огромная плоская поверхность, с которой я упал раньше, должно быть, стол.

Рисунки на «утесе», вероятно, обои или какая-то их безвкусная замена. С такого близкого расстояния он не мог понять, земной ли это рисунок или чужой.

В этой зоне пространства Е бывает так мало посетителей, что она, должно быть, до моего появления находилась в сыром, непроявленном состоянии. Вся эта проклятая штука сосредоточилась вокруг образа, взятого из моего подсознания!

В прошлом дежурстве он думал о конструкции станции, снабженной длинными ногами, сравнивая ее с пауком. Может, именно эта мысль помогла сформировать такой причудливый личный субкосмос.

Если, конечно, я не лежу в бреду под тоннами обломков, там, куда упала станция сразу после прибытия.

В любом случае это показывает, почему разумные считают этот район пространства Е особенно опасным.

Наверно, так видят окружение в комнате насекомые – все расплывается в туманной дымке. Гарри подумал, а есть ли на стенах картины, ваза с фруктами на столе и котенок, мурлыкающий на диване.

Может, лучше не знать, чтобы пространство Е не воплотило и эти образы.

И только одна деталь противоречила впечатлению странной гигантской гостиной – Авеню, тонкая извилистая светящаяся труба, которая выходит из дымки, ползет по полу и уходит в стену под наблюдательным пунктом Гарри. Место, именуемое реальностью, где правят материя и строгие физические законы.

Чувствую приближающуюся вибрацию, объявила станция. С точки соединения-разрыва.

Иными словами, из той мышиной норы, где Авеню устремляется к другой зоне пространства Е. Три нарушителя прошли этим путем, оставив отчетливые следы. Вначале, примерно год назад, протиснулся маленький корабль… за ним прошел преследователь, беззаботно проложив более широкий след. Оба следа свидетельствуют о кислородной жизни. Третий, более поздний след, оставляет противоречивое впечатление.

А теперь что-то движется в противоположном направлении.

Гарри посмотрел на оружейную консоль станции и увидел, что горит несколько огоньков… это значит, что оружие может здесь функционировать, хотя остается еще понять, каким именно образом.

– Что ж, посмотрим, получится ли у нас этот трюк снова, – вполголоса произнес он.

Пользуясь ручным управлением, он с глухим звуком прикрепил якорь реальности к стене. Затем, чуть нервничая, одну задругой отсоединил цеплявшиеся к стене ноги, так что станция повисла высоко над землей.

– Опускаемся! – Он приказал нити растянуться и остановился на высоте в два корпуса корабля над тем местом, где ковер соединяется со стеной. Авеню находилась совсем рядом, слева от него.

Что бы ни приближалось… оно не может быть много больше станции. Л большинство космических кораблей, которые посещают пространство Е, не приспособлены к нему. У меня есть преимущества, включая внезапность.

Рассуждения казались логичными. Гарри почти убедил себя.

Но логика – капризный друг, даже в привычной вселенной. В пространстве Е это всего лишь одна из многих игр, в которые вы играете символами и идеями.

Один из многих способов обмануть себя.

Вот оно! — сообщил режим пилотирования, когда что-то Показалось из темного туннеля.

Выглядело это жалко – нечто нелепо длинное и едва способное протиснуться сквозь туннель. Пришелец представлял собой цепочку соединенных петлями сегментов на жестких искусственных ногах. Он быстро выбрался из узкого прохода, потом свернул и прижался к стене, по его сегментам пробежала дрожь. У Гарри, смотревшего сверху, сложилось впечатление чего-то раненого и испуганного, прячущегося, словно пытаясь перевести дыхание.

Ему не потребовалось включать режим наблюдения, чтобы понять, что это существо – машина. Ее выдавала жесткая формальность движений. Гораздо значительней тот факт, что пришелец не очень легко менялся. Любая другая форма жизни, попав в новый район пространства Е, тут же испытала бы преобразование, приспосабливая свое восприятие, свой гештальт, к новому окружению.

В этом царстве вера обычно создает среду.

Однако по самой своей сути машины есть высшая манифестация проявления физических законов. Источником их силы в реальности являются логичность и постоянство. А здесь эти же качества вредны. Столкнувшись с необходимостью приспособить форму к новому окружению, машина может это осуществить, только тщательно оценив новую обстановку, составить план и только затем начать его последовательно осуществлять.

Посмотрев в телескоп, Гарри увидел, что поверхность машины кишит маленькими подвижными объектами – это ремонтные роботы, они лихорадочно меняют форму машины, режут, отсоединяют, переставляют части. В этом процессе отпадают кусочки, рассыпаются по ковру. Атомный сенсор Гарри показывает целое поднимающееся облако частиц… очень скоро эти останки привлекут стервятников-мемо.

Совершенно очевидно, что это существо было когда-то звездным кораблем, жителем глубокого вакуума и тьмы. Удивительно, что машина вообще может приспособиться к такому окружению.

Сенсоры просигналили об аномальных показателях. Часть уходящих в окружающую среду частиц состоит из кислорода, азота и сложных органических соединений – признаков совершенно иного порядка жизни.

Минутку.

Гарри уже начал кое-что подозревать. Теперь он был совершенно уверен.

Это и есть тот третий нарушитель, которого он преследовал.

– Должно быть, столкнулся с чем-то неприятным, – вслух размышлял он. – С чем-то таким страшным, что побежал назад.

Режим пилотирования подтвердил его подозрения.

Обнаружено еще несколько привидений, приближающихся к границе разрыва с противоположной стороны, быстро следуя за первым.

Гарри уже определил, что источник необычных следов находится в середине гусеничноподобной машины. Жилое помещение. Контейнер, содержащий атмосферу и другие жизненно необходимые материалы. Эти стеклянные полоски; должно быть, окна, хотя внутри слишком темно, чтобы можно было что-то разглядеть.

Очевидно, машина знала, что времени у нее немного. Перестройка ускорилась, но маленькие роботы начали перегреваться и падать на ковер, который уже медленно извивался, демонстрируя признаки звериного голода. Атомы редки в пространстве Е и долго здесь не задерживаются. Многие простые мемо находят частички материи питательными; они прибавляют немного подлинной реальности к живым абстракциям.

Тридцать дуров до появления новых пришельцев, подтвердил режим пилотирования.

Хотя работа не была закончена, машина-гусеница решила, что времени больше нет, и начала пятиться от сияющей Авеню.

Интересно, почему она не пытается вернуться в реальное пространство, просто прыгнув в Авеню. Конечно, так можно оказаться где угодно, и потребуются столетия, чтобы найти подходящий гиперпространственный маршрут, но разве у ма шин не достаточно времени?

Он мог бы назвать несколько возможностей.

Может быть, она настолько повреждена, что не выдержит переход.

Или, может, органический груз не хочет провести столетия, плывя в космосе.

Машина испытывала большие трудности. Металлические ноги начали застывать или ломались и отпадали. Гарри представил себе раненое животное, напрягающее последние силы.

Он повернулся, чтобы посмотреть на преследователей. Их появлению предшествовал луч света, вырвавшийся из туннеля. В ответ задрожали нити ковра. Затем появилось первое существо.

У Гарри сложилось впечатление о бронированном черве со сверкающей головой, покрытой блестящими плитами. Хищник темных нор и безвоздушных глубин. Но это быстро изменилось. Существо стремительно преобразовывалось, осваиваясь с новой обстановкой. Наверху выросли органы зрения, внизу возникло множество псевдопод, и вскоре существо стояло на мириаде тонких щупалец, словно тысяченожка.

Скорее меганожка, решил Гарри.

Только один тип существа способен так быстро приспосабливаться к пространству Е. Тот, для которого эта местность родная. Сложный мемохищник. Идея, возможно сама идея хищничества.

Первое существо уже приспособилось к правилам этой огромной комнаты, за ним толпилось еще несколько – члены охотничьей своры, торопящиеся наброситься на беспомощную добычу.

Это не мое дело, тревожно думал Гарри, дергая большие пальцы. Мой главный долг – собрать инструменты Вер'Кв'квинна. Мой второй долг – проследить нарушителей и задержать их… но об этом мемо позаботятся и без меня.

Но решимость Гарри поколебалась, когда он вспомнил, как слушал проповедь скиано; тот с импровизированной трибуны под голограммой распятой Земли провозглашал догматы новой необычной веры. Светом и звуком евангелист доказывал, что каждое живое существо должно искать спасения собственной души.

– Хотя наша секта только недавно вышла на бульвары и переулки Пяти Галактик, прежние религии уже считают нас угрозой для себя. Они пытаются помешать нам ограничениями и юридическими преследованиями, используя бессовестные средства, чтобы остановить наших посланников. И прежде всего они утверждают, что мы проповедуем эгоизм.

Если есть положение, с которым согласны отрекшиеся, ожидающие, трансценденты и представители других традиционных религий, так это утверждение о том, что спасение должно быть достигнуто только видами и кланами, которые усовершенствуют себя, идя по пути Прародителей в Объятии Приливов. Каждое поколение должно бескорыстно трудиться, чтобы его потомки могли шаг за шагом подниматься выше. Как ужасно, если триллионы и квадрильоны начнут думать о себе! Но что, если освобождение может быть достигнуто каждым индивидуальным живым существом, благодаря вере в Бога, который над и за всеми известными уровнями реальности вселенной?

Что, если и Объятие Приливов должно остаться позади – ради последующей жизни, описанной в священных земных творениях? Разве не прекратят все трудиться ради прогресса расы? Откажутся от будущего ради духовной награды сегодня?

Нижний набор глаз скиано сверкнул.

– Ответ существует. Ответ Будды, Моисея, Иисуса и других великих пророков, которые проповедовали на Земле в эру ее великолепного одиночества. Их ответ – наш ответ – заключается в том, что величайшим оружием спасения всегда было сострадание.

Даже сейчас, много дней спустя, Гарри все еще не мог прийти в себя от многосложного, многостороннего несоответствия проповеди скиано.

Жуя губу, он обратился к плывущему «П» – символу режима пилотирования.

– Сколько здесь охотников?

Число мемоидов пять, ответил режим пилотирования. Два уже полностью трансформировались и возобновили преследование машины-нарушителя. Два еще преобразуются. Один остается в туннеле, ожидая своей очереди.

Гарри видел, как два мемохищника быстро перемещались по псевдоковру, передвигаясь на миллионе рябящих щупалец, и догоняли поврежденную машину. Еще два на глазах завершили преобразование. Гарри пожалел, что побывал на проповеди скиано.

На самом деле он и сам не понимал, какие мотивы заставляют его действовать. Отчасти это, должно быть, сострадание. Но Гарри предпочитал винить кое-что иное.

Любопытство.

Если позволю разорвать эту машину стае голодных мнений, никогда не узнаю, что было у нее внутри.

Появился и начал преобразовываться пятый мемоид.

Гарри решительно выкрикнул и нажал кнопку, высвобождая якорь реальности и заставляя станцию опуститься на все восемь вытянутых ног с когтями.

Первый противник самый слабый.

Во время преобразования, приспосабливая свой концептуальный каркас к новому окружению, мемоид беспомощен. «Перефразируя себя в другую идиому» – как объяснял Вер'Кв'квинн во время обучения Гарри. В это время его связность слабеет, и он становится уязвимым для постороннего мнения.

Когда набросившаяся станция проколола в нескольких местах его спину, испустив несколько критических замечаний, мемоид сразу отреагировал.

ВМЕШАТЕЛЬСТВО.

КОЛЕБАНИЯ.

СОМНЕНИЯ.

В пространстве Е идея может держаться, не обладая мозгом, способным мыслить. Но только если предположение настолько сильно, что способно верить в себя. Для такой самоуверенной концепции самый сильный яд – это сомнение, особенно если оно введено в нужное время и в нужном месте. Неспособный справиться с этими уколами, мемо задрожал и быстро растворился, и составляющие его предположения тут же поглотил ковер. Гарри смог заняться другими мемоидами.

Будь подобен пауку, думал он, готовя оружейную консоль. Его преимущества – внезапность и скорость… плюс тот факт, что все это подпространство пространства Е совсем недавно возникло как отражение какого-то образа в его собственном сознании – вероятно, детского воспоминания о какой-то гигантской гостиной.

Быстро приближаясь сзади к двум другим мемо, он решил поразить их лучами вовлечения. Это оружие кажется идеальным для нападения в пространстве Е, оно выбрасывает плотно сплетенные силлогизмы – логические аргументы, найденные в Великой Галактической Библиотеке за миллиарды лет ее существования.

Начинаем!

Гарри прицелился и выстрелил.

Оружие станции по внешности и действию меняется в зависимости от местных условий. В других зонах пространства Е он посылал ядовитые лучи или выпускал сияющие опровержения, подобные огненным разрывам. Здесь полились потоки чистых аргументов, как нити липкой ткани, охватывая следующую пару хищных мемоидов.

Один из мемоидов споткнулся, его задние ноги застряли в видимых нитях убеждений, корпус его напрягся, разрываемый противоположными взглядами, собрался в шар и быстро превратился в пар.

Его партнеру повезло чуть больше. Захваченный сетью хищник успел вовремя остановиться. В тех местах, где его Касались ядовитые разногласия, обжигая бока, из ран, словно свирепые антитела, полились опровержения.'

Существо повернуло свой метафорический взгляд, продолжая выплевывать яд. Капли этого яда полетели к станции – по-видимому, неоспоримые доводы должны были убедить корабль Гарри перестать существовать. Он мог бы попытаться подстрелить их, или прихлопнуть, или даже выдержать нападение. Но Гарри уже избрал другую тактику. Воспользовавшись своим знанием местной зоны, он заставил станцию согнуть все восемь ног, а потом прыгнул, пролетел над ядовитыми снарядами и приземлился за парой захваченных аллафоров.

Он летел несколько долгих секунд, глядя на мелькающий внизу ковер… летел так высоко, что уже начал беспокоиться о приземлении, особенно когда траектория вывела его близко к сверкающей Авеню.

Я еще не готов войти туда! Вероятность выживания при случайном столкновении не очень велика.

К счастью, заставив станцию свернуть в сторону, он сумел не попасть в сверкающую трубу. Приземление было жестким и неровным. Гарри отлетел к ближайшей переборке и больно ударился правым плечом. Что гораздо хуже, каюта наполнилась звуками чего-то разбивающегося. Зазвучал сигнал тревоги. Вспыхнули красные огоньки.

Морщась, он вернулся к контрольной панели и увидел, что при падении две ноги сломались, а третья сильно повреждена. Верный корабль, сильно хромая, встал, готовясь встретить новые вызовы.

Гарри по-прежнему чувствовал приток адреналина, он скалил зубы и улыбался свирепой улыбкой шимпанзе.

Три готовы. Остаются два, с надеждой подумал он.

К несчастью, дальше будет не так легко.

Один из оставшихся хищников находился прямо "впереди, он уже набросился на беспомощную добычу, отрывая металлические плиты и самозабвенно расчленяя машину. Второй мемоид повернулся к Гарри. Он был насторожен и готов к встрече, его форма отлично приспособилась к местным условиям, напоминая свирепое насекомое, какое вам больше всего не хочется обнаружить под мебелью, – что-то ядовитое, когтистое. У Гарри создалось впечатление свирепой ярости, как будто его противник был воплощенным боевым духом.

Из пасти мемоида капали пенные аргументы и летели к Гарри.

Перескочить на этот раз невозможно, поэтому Гарри попытался отклониться сначала влево, потом вправо. Но, несмотря на эти отчаянные зигзаги, одна из капель ударилась о переднее окно и покрыла его слизью.

Гарри отвел взгляд, но его уже охватили волны дурных предчувствий.

Какого дьявола я здесь делаю? Я мог бы лежать в своей постели в безопасности. Если бы оставался на Земле, у меня было бы общество возлюбленных, друзей, и мне не пришлось проходить такой долгий путь, чтобы умереть…

Сожаление было горьким, хотя Гарри понимал, что источник его – нападение чужака. К счастью, эмоция была обобщенной, рассеянной. Мемоид не знает, к какому типу существ относится Гарри, так что его мысли-яд не были точно нацелены. Пока не были. Увы, хищники такого уровня сложности обладают повышенной чувствительностью и быстро приспосабливаются к слабостям и уязвимым местам жертвы.

Гарри не собирался давать ему такую возможность. Он привел в действие еще один луч вовлечения, и станция снова выбросила сети липких аргументов. Но на этот раз цель проворно отскочила, избежала ловушки – быть может, применив какую-то уникальную аксиому. Несколько нитей, задевших его, просто соскользнули, не способные подвергнуть сомнению экзотические постулаты. Испытав лишь некоторое неудобство, мемоид изогнул спину и прыгнул – бросился к Гарри так стремительно, что у того не было никакой возможности отступить.

Пасть хищника зияла, но вместо клыков в ней сверкали ряды острых спиральных винтов. Винты быстро вращались. Зрелище было страшное и способное лишить уверенности.

Он хочет наброситься на меня!

Гарри потянулся к оружейной консоли и нажал кнопку с надписью «Отвлекающие огни». Они не раз спасали его шкуру в предыдущих дежурствах, создавая ослепительные потоки сбивающих с толку данных; окутывая станцию, как висящая в воздухе мякина, они маскировали ее отход.

Но на этот раз эффект был разочаровывающим. Перед нападающим хищником возникло облако тумана, но это не замедлило его продвижения.

Если сомневаешься, приступай к физическим действиям, подумал Гарри, приводя в действие мини-пушку. Станция задрожала, снаряды на огромной скорости устремились к нападающему, который отпрянул, ревя и размахивая когтями. Но надежда вскоре рухнула: Гарри понял, что не причинил зверю заметного вреда. Напротив, хищник как будто перехватывал снаряды и прибавлял их материал к своей информационной матрице! Вращающиеся винты изменили цвет – с пастельно-голубого на темный, металлически-серый.

Гарри с проклятием прекратил огонь. Он только добавил противнику сил.

Станция почти не вздрогнула, когда мемоид вскочил на нее. Сложная идея почти не обладает весом или инерцией. Но идеи могут изматывать, и эта так и делала, пробивая корпус вращающимися сверлами.

Гарри попробовал другие кнопки и рычаги, но ничего не действовало. Все оружие молчало или было преобразовано так, что не причиняло вреда адаптировавшемуся мемоиду.

В пространстве Е объект, состоящий из атомов, не выдержит долгого сопротивления живым идеям.

В стенах появилось несколько углублений, сквозь них ворвались вращающиеся лезвия. Мгновение спустя эти лезвия начали менять форму, превращаясь в маленькие живые существа. Клещи, подумал Гарри, который знал, что даже маленькие насекомые и пауки могут быть опасными паразитами. Хищник применил опасный трюк, используя логику этого подпространства против Гарри.

Гарри нажал последнюю кнопку, предназначенную для таких безнадежных ситуаций, как эта.

Контрольная рубка мгновенно заполнилась голографическими изображениями, толпой существ, подражающих самым разным формам кислородной, водородной и машинной жизни. Одни из них передвигались ползком. Другие ходили, катились на колесах, тяжело топали, и все это напоминало какой-то пангалактический перекрестно-временной сверхреальный прием с коктейлями.

Десяток захватчиков-клещей разбежались в поисках концептуального ядра станции – самого Гарри. Отвратительные маленькие существа щелкали клешнями, пробираясь сквозь толпу имитаций разумных. Один из них напал на эрзац-занга, набросившись на плывущий желтый шар. Голограмма мгновенно охватила клеща, окутала плотным слоем антимемо. Последовал взрыв, и на палубу опустилась горстка пыли.

Они содержат немного реальной материи, понял Гарри. Эти твари чрезвычайно опасны!

Если одна из них укусит его, это подействует не только на его сознание. Она может запросто сжевать и его реальное тело.

Еще дважды нападавшие выбирали неверные цели и были Уничтожены. Но Гарри видел, что они становятся осторожней. Постепенно клещи учились игнорировать водородные и машинные формы и обращали внимание только на организмы, основанные на кислороде.

Нужно действовать быстро. Но как? Как мне выбраться из этой переделки?

Если когда-нибудь вернется на базу, у него будет несколько предложений техникам, готовящим оружие станции. Но пока Гарри видел только одну возможность – попытаться Стряхнуть родительский мемоид, не дать ему контролировать клещей. Конечно, в корпусе станции останутся отверстия. Но будем решать по одной проблеме за раз.

Он не решался использовать ручное управление: это могло его выдать. Поэтому Гарри вызвал режим пилотирования.

Да, Герман? — отозвалось плавающее «П».

– Не приближайся ко мне! – сквозь сжатые зубы прошипел Гарри. – Держись на расстоянии и слушай. Хочу, чтобы ты начал качать и поворачивать станцию… случайным образом… попробуй стряхнуть этого Ифни проклятого чужака с корпуса!

Это нарушение правил безопасности.

– Я их отменяю! – сердито произнес Гарри. – Протокол действий в чрезвычайной ситуации. Действуй немедленно!

Разведочная платформа начала двигаться. Хотя две сломанные ноги мешали ей, большой мемоид ее не слишком отягощал: его реальная масса вряд ли превышает несколько сотен граммов, даже после того, как он проглотил снаряды Гарри. Хромота даже немного помогала, усиливая качку, когда станция начала продвигаться вперед, назад, направо, налево, потом завертелась и пьяной походкой побрела по ковру.

Несмотря на свою небольшую инерционную массу, мемоид этому явно не обрадовался. Ведь в конечном счете движения – это тоже форма информации. Гарри слышал слабые мяукающие звуки: хищник пытался крепче вцепиться, чтобы сохранить контакт со своими клещами.

К несчастью, качка действовала и на Гарри, бросая его взад и вперед. Голограммы автоматически подражали его движениям, но он знал, что скоро выдаст себя.

В одном окне он заметил большое машинное существо. Это тот самый нарушитель, которого он преследовал раньше и которому не место в пространстве, созданном мыслью.

Машина уже была разрезана на несколько частей последним хищником, который как раз сейчас добирался до ее обитаемой части…

Резкий поворот оторвал Гарри от этой скорбной сцены, отбросив к другому окну. Тому самому, которое все еще окрашено сожалением.

О, я сожалею, это уж точно.

Сожалею, что не явился сюда вооруженный каким-нибудь реальным мимическим оружием! Настоящим волчьим ядом для сознания. Болезненными идеями, которые гипнотизировали миллионы, прикрепляя только к одному виду реальности, делая гибкое сознание жестким, как камень.

Гарри был в этом уверен. Даже местные хищники, проворные и гибкие в абстрактном пространстве, стали бы концептуально хрупкими и уязвимыми, если бы подверглись воздействию соблазнительных мыслей Платона, или Маркса, или Эйн Ренд… Фрейда или Фомы Аквинского… Геббельса или Хаб…

Станция резко затормозила, прервав мысли Гарри и отбросив его к шкафу с припасами. Он вовремя заметил, что сюда же отбросило несколько клещей, движимых реальными компонентами своей массы. Два из них столкнулись с голограммами и были немедленно уничтожены.