Текст книги "Шпионы и осведомители на скамье свидетелей"

Автор книги: Деннис Ноэль Притт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая вниманию советского читателя не¬

большая книга известного английского юриста и круп¬

ного общественного деятеля Д. Притта посвящена ост¬

рой и политически весьма значительной теме. Автор

показывает, что и в прошлом и особенно в наши дни бур¬

жуазное государство в периоды обострения внутренней

или международной политической ситуации легко ста¬

новится на путь неприкрытого нарушения буржуазной

законности, на путь грубых посягательств даже на уста¬

новленные буржуазными конституциями чисто формаль¬

ные политические права и свободы граждан. Д. Притт

привлекает внимание читателя к одной из форм прояв¬

ления этой закономерности – к использованию в судах,

всевозможными комиссиями и при решении администра¬

тивных вопросов заведомо ложных показаний осведо¬

мителей и провокаторов и к вынесению на основании

таких «доказательств» обвинительных приговоров и по¬

становлений в отношении так называемых «нежелатель¬

ных», а в переводе на общепонятный язык—оппозици¬

онно настроенных в отношении капиталистических по¬

рядков элементов. В книге Д. Притта очень убедительно

показано глубокое и весьма зловещее значение этого

явления. Использование шпионов и осведомителей на

свидетельской скамье – это форма и выражение наступ¬

ления на устои буржуазной Демократии, на права и ин¬

тересы простых людей, на организованные отряды тру¬

дящихся, борющихся против империалистической реак¬

ции и милитаризма, в первую очередь на коммунистиче¬

скую партию и профсоюзы. В книге приводятся данные

об использовании шпионов и осведомителей в прош¬

лом – в периоды обострения политического положения

в XVIII и XIX веках. Использование фальсифицирован¬

ных доказательств против людей, выступающих за дело

народа, становится массовым явлением и приобретает

характер системы в наше время как одно из выраже¬

ний реакционного империалистического характера всей

буржуазной государственности. Привлекает к себе при¬

стальное внимание весьма тонкое, хотя, казалось бы,

брошенное вскользь замечание Д. Притта о том, что

именно в этот период появляются законы (автор имеет

в виду американские законы Тафта – Хартли и Смита),

которые сами по себе, по самому своему содержанию

и по своей форме составляют благодарнейшую почву

для развития осведомительства и провокаторской дея¬

тельности всякого рода. Это законы, которые объяв¬

ляют наказуемыми не поступки, не действия, а убежде¬

ния, верования, мысли людей. По этим законам осно¬

ванием для применения репрессии становятся различ¬

ные высказывания, извращенные провокаторами и плат¬

ными агентами ФБР, жандармерии, полиции, чтобы при¬

дать им «подрывной» характер, неудачно или неосто¬

рожно выраженная мысль, политические убеждения, со¬

стояние в той или иной легальной самой по себе органи¬

зации, приверженность к демократическому образу

мышления, к философии марксизма-ленинизма. Когда

в 1949 году на основании закона Смита были отданы

под суд руководители американской компартии, один из

обвиняемых, Деннис, подводя итоги процесса в своей

защитительной речи, сказал: «Доказательства и показа¬

ния свидетельствуют о том, что обвинение привлекло

к суду то, что не может быть предметом судебного рас¬

смотрения. Утверждая, что речь идет всего лишь об

«обычном уголовном деле», оно тем не менее предъяви¬

ло суду совокупность политических доктрин, обществен¬

ной науки, политической философии и экономической

теории» К «Бессильное поставить под сомнение то, что мы

делали,– говорил он далее,– обвинение посадило на

скамью подсудимых другого обвиняемого... Фальшивые

выпады обвинения направлены против теории и фило¬

софии научного социализма и, в особенности, против

классических произведений марксизма-ленинизма».

Достоинством книги Д. Притта несомненно является

то, что ее автор, борец за мир и демократию во всем

мире, убедительно показывает, что силам зла не только

вне, но и внутри капиталистических стран противостоят

другие силы. Они не только оказывают упорное и муже¬

ственное сопротивление реакции, но постоянно стремят¬

ся перейти в наступление и нередко вынуждают против¬

ника к бесславному отступлению.

Мы имеем, конечно, в виду не фальшивые вето (вы¬

держки из них приводятся в книге), которые экс-прези¬

дент Трумэн, заигрывая с прогрессивным общественным

мнением в США и за рубежом, время от времени нала¬

гал на наиболее скандальные законопроекты. Надо ли

напоминать (может быть, кое-кому и надо; во всяком

случае Д. Притт напоминает об этом в своей книге),

что именно в период трумэновской администрации прак¬

тика использования провокаторов и осведомителей рас¬

пустилась самым махровым цветом, настолько, что в со¬

знании и памяти многих этот период запечатлелся

как темные годы маккартистского безумия и безза¬

кония.

Когда мы Говорим о сопротивлении натиску реакции,

мы в первую очередь имеем в виду патриотическую в

самом подлинном смысле слова борьбу, которую в тя¬

желых условиях вели и ведут американские коммуни¬

сты. Ни полицейские облавы, ни тюремные приговоры,

ни глумливая клевета не могли подавить правдивое

слово и справедливое дело американской компартии.

В борьбе с реакционными посягательствами на права

и интересы народа она всегда находила новые силы и

новое мужество.

Угодливой подлости немногочисленных отбросов об¬

щества – ренегатов и доносчиков – простые люди Аме¬

рики противопоставляют принципы и совесть; так гово¬

рит один из них, обращаясь к комиссии по расследова¬

нию антиамериканской деятельности. Приводя слова

этого человека и других таких же людей, Д. Притт по¬

чти ничего не рассказывает нам об этих героях. Но мы

узнаем в них американцев, последовательных привер¬

женцев идей Линкольна и Джефферсона. Это люди, чье

поведение подтверждает правоту автора, говорящего

в конце книги, что дело свободы может быть в безопас¬

ности только тогда, когда каждый гражданин научится

считать его своим собственным делом.

Говоря о людях, которые мужественно противостоят

наступлению монополий, мы имеем в виду также всех

тех, кто понимает, что неизбежным результатом подав¬

ления личности является тяжелый паралич духовного и

интеллектуального развития нации, ослабление пульса

общественной жизни, падение уровня мысли, фатальный

застой науки и культуры. Это был вынужден признать,

между прочим, и бывший президент США Трумэн, когда

узнал, что советская наука обогнала американскую в

деле завоевания космоса. «Вот цена,– сказал Гарри

Трумэн,– которую Америка заплатила за умерщвление

личности в течение ряда лет».

Когда мы говорим о силах, противодействующих ре¬

акции, мы имеем, наконец, в виду общественное мнение

в других странах. Провокационные преследования де¬

мократически настроенных людей, натравливание на них

искусственно взвинченных всякими небылицами обыва¬

телей, организация фальсифицированных процессов,

в ходе которых извращаются элементарные представле¬

ния о вине и ответственности,– все это, наряду со мно¬

жеством других более или менее крупных причин, при¬

вело к небывалому подрыву престижа Соединенных

Штатов за границей. Люди небезосновательно стали су¬

дить о «западной демократии» по тому, что происхо¬

дило в Соединенных Штатах. Поэтому наиболее даль¬

новидные из числа тех, кто был в свое время рьяным

сторонником «уничтожения красных», стали бить отбой.

Интересную главу, в которой описывается это явле¬

ние, Д. Притт назвал «Атмосфера проясняется». В про¬

ясняющейся атмосфере Верховный суд Соединенных

Штатов делает неуверенные шаги в сторону возвращения

своей практики к элементарным представлениям о закон¬

ности. Неуверенность этих шагов Д. Притт объясняет

тем, что в условиях действия прецендентного права

практике не так легко отклониться от взятого курса.

Этим курсом было признание конституционности закона

Смита без каких-либо оговорок о том, что термин «про¬

паганда» в формулировках этого закона следует пони¬

мать в смысле подстрекательства к* конкретным дей¬

ствиям, а не просто приверженности к определенной

экономической и политической доктрине, и в применении

этого закона к американским коммунистам. Возможно,

имея в виду нынешние условия, объяснение, даваемое

автором, правильно. Все же нельзя не заметить, что в

свое время переход на реакционный курс дался Верхов¬

ному суду значительно легче и был произведен весьма

круто.

Напомним, что в 1943 году Верховный суд США по

делу коммуниста Шнейдермана самым определенным

образом высказался против возможности квалифициро¬

вать деятельность коммунистов в качестве преступле¬

ния, подпадающего под признаки закона Смита.

По правилам действующей в США системы судеб¬

ных прецедентов эта точка зрения именно потому, что

она была высказана высшим судебным органом Соеди¬

ненных Штатов, должна была стать обязательной для

всех американских судов. Однако в 1949 году руково¬

дители американской компартии были осуждены на ос¬

новании закона Смита, причем по обвинению в соверше¬

нии тех же самых действий, которые в 1943 году вменя¬

лись в вину Шнейдерману и были признаны Верховным

судом непреступными.

Как бы то ни было, в настоящее время, наряду с по¬

теплением международной погоды, проясняется атмо¬

сфера и в той области, которой посвящена книга

Д. Притта. Это большая победа прогрессивных сил Сое¬

диненных Штатов. Она свидетельствует о том, что орга¬

низованностью, настойчивостью и мужеством можно

добиться успеха в борьбе не только с международ¬

ной, но и с внутренней реакцией. В убедительном пока¬

зе этого, пожалуй, главное значение интересной книги

Д. Притта.

Б. Никифоров

ГЛАВА

1

Постановка проблемы

Мир находится в состоянии напряженности. В значи¬

тельной степени она порождена противоречиями между

правительствами, между предпринимателями и рабочими

в более развитых странах, а также колониальными про¬

тиворечиями, в том числе растущим возмущением сотен

миллионов людей против мучительной нищеты. Однако

каковы бы ни были его причины, состояние напряжен¬

ности существует, и оно столь велико, что напоминает

настоящую войну. Правительства, стремящиеся обуздать

или подавить противников проводимой ими политики

и сохранить свою власть или, как иногда говорят, под¬

держать «правопорядок», естественно прибегают к су¬

дебным преследованиям К Если же, с их точки зрения,

существующие в обстановке нынешней напряженности

законы недостаточно эффективны, они обращаются

к законодательной власти и проводят законы самого

решительного характера, запрещающие нежелательные

для них собрания, выступления, деятельность и даже

образ мыслен. Таковы в значительной своей части зако¬

нодательные акты, принятые за последние несколько

десятилетий в гитлеровской Германии, Южно-Африкан-

ском Союзе и Соединенных Штатах Америки.

Великобритания, по крайней мере метрополия, вна-

стоящее время имеет в этом отношении сравнительно

неплохую репутацию. Однако и сегодня в британских

колониях, а также в самой Англии в конце XVIII – на-

} В своей книге Д. Н. Притт исследует положение главным об¬

разом в таких буржуазных странах, как США и Англия.– Прим. ред.

чале XIX века и в период обострения напряженности во

взаимоотношениях Англии с Ирландией вплоть до 1921

года можно найти более чем достаточное число при¬

меров подобного законодательства. Условия, в которых

оно было принято, аналогичны существующим в настоя¬

щее время в других странах, когда напуганное прави¬

тельство оказывается перед лицом мощного враждеб¬

ного ему движения своего народа и стремится подавить

его с помощью репрессивного законодательства.

Задача данной книги заключается в том, чтобы по¬

казать то зло, которое неизменно возникает в резуль¬

тате использования судами в качестве свидетелей по

уголовным делам осведомителей и шпионов.

Это зло становится более значительным тогда, когда

судебные процессы указанного выше типа и особенно

судебные процессы, проводимые на основании чрезвы¬

чайного законодательства, учащаются, как это обычно

бывает в периоды напряженного положения в стране.

Подобные судебные процессы иногда называют «поли¬

тическими процессами» – выражение, которое легче по¬

нять, чем точно определить его значение. В таких про¬

цессах в силу различных причин использование осведо¬

мителей, шпионов, соучастников обвиняемого и агентов-

провокаторов становится делом не только более частым,

чем в обычных процессах, но гораздо более предосуди¬

тельным по своим проявлениям и последствиям.

К несчастью, примеры использования таких людей

в качестве свидетелей можно найти в настоящее время

почти в каждой стране. Однако в своей работе я наме¬

реваюсь ограничиться рассмотрением судебных дел, от¬

носящихся к сфере действия англосаксонской правовой

системы, то есть в Великобритании, США и английских

колониях. Конечно, я это делаю не потому, что осведо¬

мителей используют только в этих странах – это вовсе

не так, и не потому, что их использованию особенно

способствует правопорядок, существующий в этих стра¬

нах. Напротив, это обусловлено тем, что при совершен¬

стве обычной процедуры судебного процесса по англо¬

саксонскому праву, при его системе доказательств и

свидетельских показаний отрицательные последствия

использования осведомителей представляются соответ¬

ственно более разительными и серьезными. В указанных

странах свидетелям в судах отведена более значитель¬

ная роль, чем во многих других странах, и в судебной

процедуре более ярко выражено стремление добиваться

«лучшего и только самого лучшего доказательства».

Практически все показания при нашей системе обыч¬

но даются свидетелями в открытом судебном заседании

и подвергаются проверке путем всестороннего пере¬

крестного допроса. Такой порядок в общем и целом слу¬

жит надежной гарантией от ложных показаний, по¬

скольку перекрестный допрос, особенно если суд не

ограничивает возможности его проведения и если при

этом обвинение полностью представляет все свидетель¬

ские показания и соответствующие документы, обеспе¬

чивает значительные возможности для обнаружения и

разоблачения ложного показания, данного свидетелем

в ходе самого процесса либо при рассмотрении прежних

дел.

В этих странах свидетели, давшие однажды ложное

показание серьезного характера, в дальнейшем, как пра¬

вило, отвергаются судом. Более того, в Англии, напри¬

мер, сторона, возбуждающая дело, обычно не привле¬

кает лицо в качестве свидетеля, если известно, что оно

когда-то в прошлом дало ложное показание.

Лучшие традиции английской судебной практики тре¬

буют, чтобы к любой попытке обмануть суд, даже не

сопряженной с дачей ложных показаний, суд подходил

со всей строгостью, независимо от того, совершена ли

эта попытка свидетелями или самими сторонами. В од¬

ном из своих недавних решений Апелляционный суд

удовлетворил апелляцию стороны, присужденной к уп¬

лате всех судебных издержек, когда уже после вступле¬

ния в силу решения о расторжении брака стало извест¬

но, что супруг, выигравший дело (который был осво¬

божден от уплаты издержек длительного судебного

процесса), скрыл от суда, что он сам нарушил супру¬

жескую верность. Речь в этом случае шла не о ложном

показании, однако судья Гарман, выражая общеприня¬

тую судьями точку зрения, заявил: «Необходимо прида¬

вать самое серьезное значение попыткам обмануть суд.

Это должно стать всеобщим правилом во всех отделе¬

ниях суда. Позволить стороне, которэд обманула суд,

причем сделала это сознательно, воспользоваться этим

обманом и извлечь из него пользу, которую она никогда

бы не извлекла, если бы суду стала известна истина,—

это значит вступить в противоречие со всеми принци¬

пами, определяющими нашу деятельность».

Прежде всего следует в общих чертах остановиться

на работе судов. Деятельность каждого суда связана

с трудностями. Даже по делам, свободным от политиче¬

ских или иных предубеждений, нелегко найти правиль¬

ное решение в споре между частными лицами, не гово¬

ря уже о спорах между правительством и гражданами,

потому что даже самые честные участники спора и сви¬

детели редко говорят всю правду, сознательно или бес¬

сознательно, по самым различным мотивам, утаивая или

искажая истину. Эти трудности настолько серьезны, что

даже в странах, где суды пользуются заслуженно высо¬

кой репутацией, более половины всей судебной системы

составляют апелляционные суды, призванные разбирать¬

ся в ошибках и несправедливостях, допущенных, несмо¬

тря на самое внимательное отношение к делу, судами

первой инстанции, то есть судами, в которых начинается

рассмотрение каждого дела, где заслушивают свидете¬

лей и выносят первое решение по делу.

В тех же случаях, когда в рассмотрение дела при¬

вносятся элементы предубеждения,' вызванного состоя¬

нием социальной напряженности или политическими со¬

ображениями, стремление сторон и свидетелей исказить

действительность становится еще более сильным. В то

же время возникает новая проблема, в связи с которой

судьям становится еще труднее принимать решение бес¬

пристрастно, с полной объективностью, тогда как для

присяжных заседателей, если они вообще принимают

участие в деле, это часто оказывается не только труд¬

ным, но и просто невозможным.

Эта трудность даже для самых хороших судей за¬

ключается в том, что они, как и все люди, являются

членами окружающего их общества. Каково бы ни было

их происхождение, они живут не в башне из слоновой

кости, они имеют свои симпатии и антипатии. У них есть

свое собственное отношение ко всему: к музыке и спор¬

ту, науке и морали, рабочим и предпринимателям, проф¬

союзам и монополиям, мелким торговцам и крупным

торговцам, политическим деятелям и легковым автомо¬

билям, северянам и южанам, цветным народам, рус¬

ским, ирландцам, немцам, евреям – короче говоря, ко

всему человечеству и ко всей его деятельности.

Об этом очень просто и ясно сказал один из выдаю¬

щихся судей нашего времени, главный судья Бомбея

господин М. Ч. Чагла, формулируя в 1957 году решение

суда. Он рассматривал вопрос о праве и обязанности

судей, в соответствии с конституцией Индии, применять

«принципы социальной справедливости», понимание ко¬

торых, как легко себе представить, дает широкий про¬

стор для самых различных взглядов. Господин Чагла

сказал: «Действительно, понятие социальной справедли¬

вости является чем-то невесомым... трудно поддающим¬

ся определению... Подход суда или судьи к решению

проблемы находится под влиянием его собственного

взгляда на жизнь и общество».

Хорошие судьи всячески стараются отбросить в сто¬

рону свои предубеждения и судить объективно; некото¬

рым это удается в такой степени, что они нередко могут

творить правосудие, даже если это приходится им, так

сказать, «против шерсти»..Но не все* судьи и не во всех

странах являются хорошими судьями. Напряженность

обстановки еще более затрудняет принятие беспри¬

страстного решения, тем более что политическое пред¬

убеждение – в частности, подсознательное политиче¬

ское предубеждение – гораздо труднее отбросить, чем

многие другие предвзятые мнения.

Присяжные, не имеющие юридического образования

или достаточного опыта, еще в большей мере склонны

к тому, чтобы действовать под влиянием своих пред¬

убеждений. Некоторые присяжные делают все, что в их

силах, и относятся к своим задачам серьезно; но даже

в наше время они являются представителями только

определенной части общества и приносят с собой в суд

свои предвзятые мнения и убеждения. Кроме того, нет

таких факторов, которые могли бы серьезно противо¬

действовать этой тенденции, ибо присяжные не обязаны

мотивировать, объяснять или оправдывать принятые

ими решения.

Другое трудно преодолимое препятствие к вынесе¬

нию справедливого приговора заключается в том, что

мнение тех, кто выносит решение, нередко основано, хо¬

тят они этого или нет, на ложной информации. Во вто¬

рой половине двадцатого века граждане крупных госу¬

дарств, хотя они располагают 'более обширной инфор¬

мацией, чем раньше, являются, быть может, самыми

дезинформированными людьми на протяжении всей

истории человечества. Их не только снабжают ложной

информацией, но также систематически лишают воз¬

можности получать достоверную информацию. Источ¬

ники информации находятся под контролем могущест¬

венных интересов тех, кто желает «руководить» общест¬

венным мнением в том или ином направлении, будь то

в угоду интересам определенных промышленных кругов

или ради достижения тех или иных конкретных полити¬

ческих целей. Это положение неплохо обрисовал извест¬

ный корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Уол¬

тер Липпман в номере этой газеты от 31 декабря

1951 года:

«Наличие монополий,– пишет Липпман,– яв¬

ляется первейшим условием искусства управления

умами людей... Пропаганда зависит в конечном

счете от цензуры, и... суть пропаганды, в отличие

от образования и свободного слова, состоит в том,

что пропагандист обладает возможностью придер¬

жать и вообще скрыть ту часть дела, которая не

подкрепляет его положение. Занавес является не¬

отъемлемой частью снаряжения пропагандиста.

Без такого занавеса очарование, красота, ужас,

проницательность всего сказанного им будут подо¬

рваны или нейтрализованы знанием того, чего он

не сказал. Можно поучать людей, давать им ин¬

формацию, спорить с ними открыто. Но... управ¬

лять умами людей можно только с помощью за¬

темнения, которое скроет все, на что не направлен

луч прожектора».

Поэтому мы должны начать с признания того факта,

что перед судами всегда стоит трудная задача, что они

выполняют ее только относительно хорошо – в лучшие

времена и в лучших странах – и что все трудности и

недостатки их деятельности резко возрастают при про¬

ведении политических судебных процессов.

Дополнительные и особые трудности возникают при

подходе к свидетелю, которого привлекают к даче пока¬

заний в суде. Свидетели, как я уже сказал, никогда не

говорят всю правду, даже при идеальных условиях, но

свидетелям, выступающим в политических процессах,

свойствен ряд специфических особенностей. Довольно

часто по таким делам никому особенно не хочется да¬

вать показаний, поскольку правительство может быть

деспотическим, политические преследования могут быть

непопулярными в обществе и дача показаний может на¬

влечь опасность на самого свидетеля. В таких

условиях обвинение может просто оказаться не в

состоянии обеспечить себе лучших или хотя бы хо¬

роших свидетелей и вынуждено будет прибегнуть

к помощи «плохих» свидетелей. С другой стороны, бы¬

вают случаи, когда общественное мнение настроено про¬

тив обвиняемых и свидетели могут приобрести популяр¬

ность и добиться успеха ценой участия в этом выгодном

мероприятии. Но атмосфера общественной истерии по¬

чти полностью исключает возможность привлечения на¬

дежных свидетелей или вынесение справедливого при¬

говора.

Кроме того, обвинения, которые обычно предъявля¬

ются на политических процессах – например, «руковод¬

ство незаконной организацией», «заговор против госу¬

дарства», «конспиративная деятельность» с той или иной

целью, «выступление с подрывными речами» или «с при¬

зывом к революции» и т. п.,– создают два серьезных пре¬

пятствия в решении задачи добиться честного показа¬

ния. Во-первых, не особенно щепетильному свидетелю,

ввиду неопределенности законов, не трудно слегка иска¬

зить разговор, о котором он должен давать показания,

и тем самым придать зловещий оттенок безобидному и

вполне законному заявлению. Во-вторых, характер об¬

винений на этих процессах обычно бывает таким, что

единственными свидетелями могут быть люди, которые

сами принимали определенное участие в той деятельно¬

сти, которая инкриминируется обвиняемым. Действи¬

тельно, свидетельские показания о публично произне¬

сенной речи, квалифицируемой обвинением как подрыв¬

ная, могут быть даны более или менее точно всеми

людьми, слышавшими ее; но единственными свидетеля¬

ми, которые могут доказать такие факты, как руковод¬

ство организацией, или заговор, или тайный сговор,—

деятельность, которая обычно не ведется открыто,– мо¬

гут быть только люди, сами принимавшие в ней участие.

Поэтому свидетелями могут быть либо соучастники,

то есть люди, которые сами принимали участие в совер¬

шении преступления и решили затем предать своих

товарищей ради спасения собственной шкуры, либо по

другим каким-либо мотивам; или же шпионы и осведо¬

мители, то есть люди, которые были «подосланы» в ор¬

ганизацию или в качестве участников заговора, прини¬

мающих в них участие, чтобы донести на участников;

либо, наконец, «агенты-провокаторы», то есть люди, ко¬

торые не только слушают, а потом доносят, но, напро¬

тив, активно склоняют и подстрекают лиц, которые,

возможно, и не намеревались совершить что-либо пре¬

ступное и не начали бы делать то, что даже самые не¬

определенные законы могли бы истолковать как пре¬

ступление,– склоняют и подстрекают их идти дальше

своих намерений и совершить что-либо, о чем агент смо¬

жет затем донести как о преступлении.

Цель моего короткого исследования заключается

в том, чтобы изучить пороки этих трех типов свидете¬

лей; я хочу показать на отдельных примерах практику

деятельности суда, особенно при рассмотрении полити¬

ческих дел и дел о конфликтах в промышленности, ког¬

да судебное решение было основано на показаниях та¬

кого рода свидетелей; несправедливые обвинения и

суровые приговоры, которые были приведены в исполне¬

ние над жертвами и никогда уже не смогут быть ис¬

правлены, а также несправедливые обвинения и приго¬

воры, которые позднее были отменены судами, убедив¬

шимися в порочности показаний, на основании которых

они были вынесены. Я хочу показать, ссылаясь на заяв¬

ления судей, историков, комиссий по расследованию,

журналистов и видных государственных деятелей, то

общее презрение, с которым общество относится к та¬

ким свидетелям, когда истина становится явной. Кроме

того, моя цель состоит в том, чтобы показать истинные

мотивы использования таких свидетелей, предупредить

общество о большой опасности для свободного обмена

мнениями и для гражданских свобод, которую пред¬

ставляет судебное преследование, основанное на пока¬

заниях осведомителей, и убедить его в том, что нельзя

верить судебным решениям, основанным на таких пока¬

заниях.

В чем же прежде всего состоят пороки этих трех ти¬

пов свидетелей Рассмотрим сначала положение со¬

участников. В большинстве стран и чаще всего соучаст¬

ников использовали для того – и часто это удавалось,—

чтобы обеспечить вынесение обвинительного приговора.

Но юристы, а равно и широкая публика почти едино¬

душно убеждены в том, что показания соучастников яв¬

ляются в высшей степени ненадежными. Частично это

объясняется тем, что они сами также являются преступ¬

никами (по собственному признанию или по приговору

суда), которые выдают своих сообщников. В этих слу¬

чаях весьма вероятна опасность того, что такие свиде¬

тели могут ложно обвинить лиц, в действительности не

принимавших никакого участия в преступлении, чтобы

извлечь для себя определенную выгоду, например избе¬

жать преследования или другой грозящей им опасности,

либо по каким-либо'другим мотивам.

Они дают показания, являющиеся в своей основе

верными, ввиду чего им гораздо легче излагать их, не

опасаясь разоблачения на перекрестном допросе. Но

в то же время им ничего не стоит внести в свой рассказ

незаметное, но серьезное .искажение правды, заявив, на¬

пример, что тот или иной обвиняемый принимал участие

в известной деятельности, хотя на самом деле он не

имел к этому никакого отношения.

Больше того, как я уже упоминал, сообщники во

многих случаях непосредственно заинтересованы в том,

чтобы втянуть обвиняемых в дело как можно глубже;

они надеятся в качестве награды за предательство своих

соучастников или за помощь в поддержке обвинения,

которое иначе нельзя было бы доказать вообще, полу¬

чить освобождение, смягчение приговора либо помило¬

вание, каков бы ни был приговор. Это способствует лже¬

свидетельству в столь угрожающей мере, что опасность

приговора, основанного на недостоверных доказатель¬

ствах, становится настолько сильной, что на примере

многих дел с «доказательствами, полученными от со¬

участников», которые я изучал в различных странах,

я убедился, что добросовестное правительство стремит¬

ся, часто в качестве обычной практики, свести к мини¬

муму эту опасность путем полной амнистии соучастника

либо его осуждения и вынесения ему приговора до того,

как он даст показания; однако даже и в этом случае

всегда подчеркивается, а во многих странах прямо тре¬

буется, чтобы показания соучастника были подтверж¬

дены показаниями свидетелей, не принимавших ника¬

кого участия в преступных действиях.

Если соучастники, выступающие в качестве свидете¬

лей, не заслуживают доброго слова, то о «подосланных»

осведомителях можно сказать лишь то, что они и того

хуже. Ими пользуются, их услуги оплачиваются – часто

хорошо оплачиваются и часто ими пользуются как «про¬

фессионалами» по целому ряду дел – для того, чтобы

они добывали то и доносили о том, что интересует их

работодателей. Их успех зависит от того, что они сооб¬

щат в поддержку обвинения и какие показания дадут

под присягой. Если они ни о чем не доносят, то в их

услугах нет нужды, они не получают денег, их выбрасы¬

вают на рынок труда, где им придется поискать другую

и не столь хорошо оплачиваемую работу. Поэтому они

все время всеми силами стремятся сообщить о чем-либо

«полезном», независимо от того, было ли это и так ли

это было, как они изображают, а не иначе. Очень мала

вероятность того, чтобы кто-либо, кроме самого обви¬

няемого, мог опровергнуть их утверждения. А показа¬

ния обвиняемого в политическом процессе, где против

него уже имеется предвзятое мнение и где ему угрожает

смертная казнь или длительное тюремное заключение,

не принимается в расчет и им не доверяют, как бы до¬

стоверны они ни были. Конечно, возможны редкие при¬

меры честных и достоверных осведомителей, благород¬

ных людей, которые, чтобы поддержать обвинение про¬

тив лица, которое они считают опасным, согласны взять¬

ся за грязную работу шпиона или осведомителя не из

низменных побуждений и даже пытаются противостоять

искушению добавить что-либо от себя.

Но такие примеры действительно очень редки, и в

подавляющем большинстве шпионы и осведомители ра¬

ботают ради денег, жаждут денег и хотят «преуспеть

в избранной специальности». И они без колебаний дают

именно те показания, которых требует обвинитель, и не

по одному делу, а повторяют их раз за разом. Более

того, многие осведомители, возможно даже большин¬

ство из них, занялись своей профессией недобровольно,

а были вынуждены к этому властями. Обладая инфор¬