Текст книги "Цена любви"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Деннис Робинс
Цена любви

1

Служанку звали Бриджит. Это была пухлая норвежка с льняными волосами. Она отдернула в спальне занавески, поставила на столик около дивана стакан с кипятком, в котором плавал ломтик лимона, и, оглядевшись вокруг, улыбнулась.

В спальне царил обычный беспорядок, однако Бриджит к этому давно привыкла. Дебелая и благодушная норвежка обожала свою «маленькую госпожу», которая мирно спала, зарывшись в пуховые перины.

«Бедная овечка! – подумала Бриджит. – Она опять работала допоздна. Не удивительно, что никак не проснется. А уже пробило десять часов!..»

Бледный ноябрьский свет лился через окно и едва освещал комнату. Окно выходило на Гайд-парк, и с улицы доносился шум огромного города. В небе висел дирижабль, а по улице маршировали люди в хаки.

Мировая война продолжалась.

Бриджит взглянула на заголовки газеты, которую принесла вместе с почтой, предназначавшейся хозяйке. Ничего, кроме вчерашних новостей с фронтов. За прошедшие три месяца все это успело порядком надоесть. Единственное, что вызвало интерес служанки, – фотография на первой полосе. На фотографии была изображена очаровательная девушка в белом вечернем платье и с цветами в волосах. Она стояла около рояля, за которым сидел красивый молодой человек. Под снимком была подпись:

КЭРА И КЛОД – ПОСЛЕДНЕЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ В «КАФЕ ДЕ НАТАЛ»

Речь шла о гастролях Кэры в ночном кабаре, которые сопровождались оглушительным успехом.

Кэра и была той самой маленькой госпожой, которую так боготворила добрая Бриджит. Теперь она лежала, прекрасная, словно ангел, и от усталости никак не могла открыть свои прелестные глазки. Однако пора было вставать, поскольку с утра была намечена репетиция с господином Клодом. Он пожалует ровно в одиннадцать.

Бриджит вошла в роскошную, отделанную на современный манер ванную комнату и пустила горячую воду. Затем всыпала в воду горсть специальной минеральной соли с необыкновенным ароматом. Это было новейшее косметическое средство, названное фирмой-изготовительницей в честь актрисы – «Благоухающая Кэра».

Потом Бриджит вернулась в спальню и принялась собирать разбросанные по полу предметы женского туалета – чулки, пояс, лифчик и тому подобное.

На кровати под перинами произошло слабое движение, и послышался сонный голосок:

– Черт бы тебя побрал, Бриджит! Убирайся вон и дай мне выспаться!

– Но, госпожа! – ослепительно улыбаясь, возразила Бриджит. – Вам пора вставать. Господин Клод вот-вот придет. К тому же принесли вашу почту. Вы только поглядите, сколько писем от поклонников!

Бриджит с гордостью указала на поднос, заваленный письмами.

Кэра села в постели и, вздыхая, принялась протирать глаза.

Потом она протянула руку и стала перебирать письма. Письма от поклонников и поклонниц никогда ей не надоедали. Ей нравилось, когда глупые девчонки спрашивали ее, какими кремами она пользуется и где покупает наряды, когда смешные мужчины назначали ей свидания. Некоторые даже предлагали руку и сердце.

Улыбающаяся Бриджит стояла рядом. Маленькая госпожа казалась ей бесценной фарфоровой статуэткой из Дрезденской галереи. Такая крошечная и хрупкая – посреди огромной кровати. Совсем как маленькая девочка. У нее были чувственные ноздри, громадные фиолетовые глаза с необычайно длинными ресницами и изумительная фигурка. Ее серебристо-платиновые волосы были прекраснее любого драгоценного металла… Но Бриджит любила Кэру не только потому, что та была популярной актрисой и красавицей. Она обожала ее за доброту. Хозяйка отличалась сказочной щедростью к бедным и скромностью. Кому, как не Бриджит, было известно, сколько маленькая госпожа делала для хористок – для девушек, которым не повезло в жизни так, как ей самой… К тому же на ее попечении был дядя-моряк – инвалид войны с супругой… Успех в театре совсем не испортил Кэру.

– Пойду принесу завтрак для моей госпожи, – сказала Бриджит. – Сегодня будет грейпфрут, вы не против?

Кэра кивнула, и Бриджит удалилась.

Окончательно проснувшись, девушка стала читать письма, наслаждаясь новыми успехами, которые выпали ей и ее партнеру Клоду. Клод писал для нее песни.

 
Однажды я тебе признаюсь,
Как сильно я тебя люблю…
 

Кэра перестала напевать. Ее внимание привлекло письмо из Франции. В следующую секунду она взволнованно потянулась к телефону и едва не опрокинула вазу с чайными розами.

Она набрала номер Клода.

– Ах, Клод! Сейчас же приходи ко мне! – воскликнула она, едва заслышав его голос. – У меня потрясающие новости!

На другом конце провода послышался зевок.

– Ах, дорогая, посмотри на часы! Сейчас такая рань. Что случилось, какие новости? – проворчал Клод. – Что? Нас приглашают во Францию? Какая чепуха!.. Ну хорошо, хорошо. Я приеду, и мы обо всем поговорим, хотя мне не кажется, что…

Кэра спрыгнула с кровати. В комнате было очень тепло, хотя за окном белели снега. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о последней новости.

Бобби Хэутон, влиятельный театральный продюсер, подготовил новое шоу под названием «Артисты – союзникам». Сокращенно, «Арт-союз». Следовательно, предполагались выступления в воинских частях с участием популярных звезд английской эстрады. Во время последней встречи Бобби заговорил с ней о своем проекте, и Кэра ответила, что с радостью примет в нем участие. Теперь это стало реальностью. Бобби добился для нее разрешения на участие в гастролях, и уже на следующей неделе она должна была присоединиться к «Арт-союзу».

Когда наконец приехал Клод, Кэра дожидалась его в стильной гостиной. Комната была отделана в золотистых и зеленых тонах. В углу помещался кабинетный рояль «Блютнер», а сверкающий паркетный пол как нельзя подходил для репетиций танцевальных па.

Кэра была в синем трико и голубой тонкой блузке – своем обычном наряде для репетиций. Ее прекрасные волосы были подвязаны разноцветным платком. Она бросилась навстречу Клоду и протянула ему письмо от Бобби.

Молодой человек прочитал письмо, а потом уселся за рояль и пробежал пальцами по клавишам. Кэра нетерпеливо ждала, что он скажет.

– Почему ты молчишь? – не выдержала она. – Что ты об этом думаешь, дорогой?… Разве это не блестящая возможность сделать что-то для своей страны?! – воскликнула она. – У тебя не в порядке легкие, и ты не годен для армии, а из меня вышла бы никудышная медсестра… Зато мы сможем доставить радость нашим ребятам, которые пошли воевать! Я до сумасшествия хочу туда поехать!

Клод перестал играть и повернулся к ней.

– Кэра, любимая, «до сумасшествия» – как раз подходящее слово. Если бы мы решили поехать на фронт, то, значит, точно, тронулись рассудком. Нам там совершенно нечего делать. Я с таким трудом устроил на прошлой неделе наше выступление в «Кафе де Натал», но теперь нам легко удастся получить новые предложения. Если, конечно, мы не отправимся с «Арт-союзом» во Францию, чтобы выступать перед чужой публикой, которая не станет платить за билеты на наши концерты, когда мы вернемся домой. Они вообще не ходят по театрам… Для нас это будет никудышняя реклама. Мы только зря потратим деньги и ни с чем вернемся восвояси.

Кэра широко распахнула свои громадные фиолетовые глаза. Удивление в них сменилось презрением.

– Но, Клод, – пробормотала она, – при чем тут реклама? Ведь эти люди сражаются как раз за то, чтобы мы могли выступать в «Кафе де Натал» и других театрах. Они сражаются за наш с тобой дом… Я считаю, что предложение присоединиться к «Арт-союзу» не только огромная честь для нас, но и наш прямой долг! Идет война, Клод. Мы – англичане. Значит, это и наша война тоже!

Клод сыграл несколько гамм и пожал плечами.

– Что идет война, я и без тебя знаю, милая, – сказал он. – Прекрасная возможность пойти ко дну в Ла-Манше или попасть под бомбы во Франции… Меня такая перспектива мало привлекает!

Сначала Кэра даже лишилась дара речи. Она никогда не считала Клода героем, но все-таки не подозревала, что он до такой степени трус. Не только трус, но и человек, который не пожелал внести посильный вклад во благо родины.

Затем Кэра принялась уговаривать Клода. Никогда ни о чем она не просила его с такой страстью. Она настаивала на том, что они непременно должны ехать. Она уже пообещала Бобби. В «Арт-союзе» их ждут. Она так готовилась к этим концертам!

Клод вяло возражал. Он вообще не умел отстаивать свое мнение. Для этого он был слишком ленив. Споры лишь вызывали у него головную боль. Он заметил Кэре, что терпеть не может, когда она проявляет подобное упрямство. К тому же этот «ура-патриотизм» ей совсем не идет. Ее образ – это образ нежной, хрупкой певицы, которая завораживает публику интимными интонациями и томными движениями.

Кэра устала спорить. Она сунула руки в карманы своего трико и презрительно посмотрела на Клода.

Несмотря на то, что они работали вместе, провели огромное число репетиций, дали за последние три года тысячи концертов во всех уголках страны, несмотря на все это, она так и не сумела стать с Клодом одним целым. Он был очень талантлив, но его взгляды и привычки остались совершенно чужды Кэре. Впрочем, и теперь она не могла отрицать, что было в Клоде нечто такое, что способно покорить сердце любой женщины.

Как всегда, он был безукоризненно одет. Хотя его серый фланелевый костюм в сочетании с синей рубашкой и желтым галстуком казался несколько театральным. У Клода были довольно узкие плечи, а носки ботинок смотрели в стороны. Блестящие черные волосы были слишком длинны… Но все это чрезвычайно шло к его общему облику. У него были бледное лицо поэта и мечтательные карие глаза, а движения отличались необыкновенной грацией. Он был прекрасным аккомпаниатором. Никто другой не мог с ним сравниться. Его песенки часто не блистали оригинальностью и остроумием, но были очень популярны.

Казалось, его не трогал успех. Между тем его пластинки шли нарасхват, а писем от поклонников и поклонниц приходило едва ли не больше, чем Кэре… Кроме того, она обожала его. Последние три года она была влюблена в него преданно и самозабвенно. И не сомневалась в том, что и он любит ее. Они давно условились, что, как только поднимутся на самую вершину успеха, непременно поженятся.

– Любимая, к чему эти взгляды? – с упреком сказал Клод и обаятельно улыбнулся. – Иди ко мне! Давай поцелуемся и забудем про «Арт-союз». Я не хочу в этом участвовать и не хочу, чтобы участвовала ты… Поэтому давай выбросим это из головы и начнем репетировать!

Кэра медленно подошла к роялю и протянула Клоду руку. Тот нежно поцеловал ее ладонь. Но целоваться в губы она не захотела. Ее душу разрывали противоречивые чувства, и Кэре казалось, что ее любовь медленно угасает. Чем больше она думала об отказе Клода поехать с «Арт-союзом» на фронт, тем больше его презирала.

Прошлым летом, перед самой войной, она не однажды задумывалась о том, какое место занимает в жизни Клода – не только как партнерша, но и как женщина. Они уже давно могли бы пожениться. Пожениться и обзавестись собственным домом, о котором у них было столько разговоров… Однако Клод не пошевелил для этого и пальцем. Он равнодушно смотрел, как проходили дни и недели, а его любимая женщина так и не получила дома, о котором так мечтала. Его вполне устраивали беззаботные и необременительные любовные отношения. Публика постоянно видела их вместе и аплодировала им… Однако Кэре хотелось большего.

В душу Кэры стало закрадываться подозрение, что Клод безнадежно испорчен. К тому же не отличается благодарностью. Все, что он желал получить от нее, он и так имел…

Кэра отняла руку. В ее глазах отразилась боль. Она отошла к окну и посмотрела на улицу. Ее мысли унеслись в прошлое.

2

Они познакомились четыре года назад на гастролях. Она была девушкой из кордебалета, а он ее партнером. Они вместе танцевали и пели, а потом полюбили друг друга. Тогда Клод не был таким испорченным. Он был милым и добрым. Оба они были совершенно одиноки в этом большом мире и нашли друг друга, словно две родные половинки. Каким счастьем было для них кататься на автобусе или, если позволяли финансы, отправляться в ресторан в Сохо.

Время шло, и у Кэры появилась уверенность в себе и своем таланте. С Клодом дело обстояло иначе. Он был никудышный танцор. Ему не светило ничего кроме третьестепенных ролей.

Но Кэра сумела открыть в нем другие таланты. Он прекрасно играл на рояле и сочинял музыку. Правда, никто не обращал внимания на его песенки и не помышлял о том, чтобы выпустить его на сцену.

Когда они познакомились, ему было двадцать три года. Он был на три года старше, чем она… И на его лице уже лежала печать неудачника. Но Кэра разожгла его самолюбие и побудила продолжать заниматься музыкой. Она сделалась исполнительницей его песенок, и скоро посыпались предложения. Именно она решила, что пора им уйти из кордебалета и выступать в паре. Они стали именоваться «Кэра и Клод» и решили прослушаться у одного из влиятельных импрессарио, вроде Кокрэйна или Дина Базиля.

Последнее оказалось делом не простым. Несколько недель ушло на репетиции, но первая попытка оказалась неудачной. Слабовольный Клод отчаялся и был готов вернуться в кордебалет, но Кэра была полна энергии двигаться дальше. В конце концов они добились своего…

Теперь, оглядываясь назад, Кэра поражалась тому, как рабски она служила Клоду. Сколько сделала, чтобы добиться прочного успеха.

Занявшись музыкой, Клод забросил пение и танцы.

Эта участь досталась Кэре. Хрупкую и чувственную певицу быстро заметили. К тому времени Клод написал их первый шлягер – «Танцую для тебя!».

В исполнении Кэры песенка имела оглушительный успех. Их атаковали эстрадные агенты, журналисты и фоторепортеры. Лондон жаждал их гастролей. Кабаре предложило хорошие деньги за участие в программе.

Им пригласили на Би-би-си.

Дуэт «Кэра и Клод» состоялся и стал приносить прибыль.

Публика даже не догадывалась о том, что блистательная Кэра родом из заштатного городка, дочка малообеспеченных родителей и зовут ее вовсе не Кэра, а Мери Браун. Настоящее же имя Клода было Чарли Бейнз, и был он сыном шахтера из Уэльса.

«Что проку в имени твоем?…» Но там, где дело касалось театра, имя было первостепенной вещью.

Она обернулась и снова взглянула на молодого человека, который задумчиво играл на рояле. Сердце у Кэры болезненно сжалось. Несколько месяцев тому назад, когда началась война и концертная деятельность пошла на спад, Клод пал духом и заявил, что женитьбу нужно отложить, а Кэра была слишком гордой, чтобы спорить. Впрочем, и теперь, когда театры и кабаре вновь заполнились публикой – хотя по большей части в мундирах, – Клод не упоминал о браке ни единым словом.

– Иди сюда, спой, ангел мой! – позвал ее Клод.

– Если ты не хочешь ехать во Францию, – покраснев, сказала девушка, – я поеду одна.

Он поднял голову, и на его красивом лице появилась злобная маска.

– Это невозможно! Ты не можешь разрушить наш дуэт!

– Не я, а ты разрушаешь его. Ведь это ты не хочешь ехать со мной.

Снова завязывалась ссора.

Клод раздраженно заворчал. Интересно, как она собирается выступать в «Арт-союзе» без него?

– Конечно! – воскликнул он. – Какой-нибудь растяпа в военной форме возьмется аккомпанировать тебе, но разве он сможет подыграть, когда ты возьмешь неверную ноту или собьешься с ноги?

Кэра побледнела. От румянца не осталось и следа. Она почувствовала, что дрожит.

– Когда это я брала неверную ноту и вообще ошибалась? – прошептала она.

Клод пожал плечами.

– Я не хотел говорить об этом, но ты сама меня вынудила!

Она нервно переплела пальцы.

– Ладно, я поеду одна и буду фальшивить, сколько мне заблагорассудится. Люди в военной форме не такие строгие слушатели.

Клод взял на рояле диссонирующий аккорд.

– Люди в военной форме! – усмехнулся он. – Значит, вот что тебя привлекает! Клод со своим больным легким наскучил малышке Кэре, и ее потянуло на солдафонов!

От отчаяния и обиды из глаз девушки брызнули слезы.

– Это неправда! Зачем ты такой жестокий? Ты знаешь, как я люблю тебя!

Исчерпав все аргументы, Клод вскочил и хлопнул крышкой рояля. Его черные глаза гневно сверкали.

– Если ты поедешь во Францию и разрушишь наш дуэт, можешь считать, что все кончено, – заявил он. – Больше я с тобой не работаю и не пишу для тебя песен!

Потрясенная Кэра робко огляделась вокруг. Клод ушел. Она услышала, как за ним захлопнулась входная дверь.

Вечером в «Кафе де Натал» дуэт «Кэра и Клод» был встречен громом аплодисментов. Такого успеха у них еще не было. Никогда еще Клод не играл так виртуозно, а Кэра не танцевала с такой грацией. На этом концерте они исполнили новый шлягер «Все выше», посвященный Военно-Воздушным Силам. На Кэре был мундир пилота, и казалось, что в ярком свете прожектора она не танцует, а парит на крыльях. После выступления из первых рядов вышел молоденький летчик и под восторженные аплодисменты публики вручил Кэре изящную модель самолета. Воодушевленная девушка ощутила прилив патриотизма и решила во что бы то ни стало отправиться на фронт и выступать перед этими мальчиками, которые защищают родину. В порыве радости она тут же позвонила секретарю Бобби, чтобы тот передал мистеру Хэутону, что в назначенный срок она непременно будет во Франции.

– К сожалению, – прибавила она, – я приеду без Клода. У него много работы, и он не может вырваться…

Она пошла на эту маленькую ложь, поскольку у нее не поворачивался язык признаться, что Клод не хочет ехать на фронт, так как попросту струсил.

Когда концерт подходил к концу, Кэра шепнула Клоду об этом телефонном звонке. Клод бросил на нее ледяной взгляд, но ничего не сказал. Тем не менее, выйдя на сцену, он ослепительно улыбался, раскланивался вместе с ней и отвечал на восторженные возгласы публики. Он был настоящим профессионалом своего дела.

После концерта они обычно вместе ужинали. Иногда Клод вел ее в «Савой», а иногда в «Родчестер». Переодеваясь после выступления у себя в гримерной, Кэра облачилась в черное бархатное платье, а на плечи накинула голубую лису – подарок Клода на Рождество. Ее переполняла нежность к Клоду.

Им нельзя ссориться. Это просто недопустимо!.. Ведь они столько лет работают вместе. И она очень любит его. Ей удастся уговорить его, и она использует для этого все свои женские чары, перед которыми Клод не сможет устоять. Когда она заключит его в нежные объятия, он, конечно, уступит, и на следующей неделе они вместе отправятся во Францию.

Однако все надежды Кэры обратились в прах. Когда она бросилась искать Клода, оказалось, что партнер уже ушел. Об этом ей сообщила билетерша.

На мгновение Кэра окаменела. У нее в голове не укладывалось, что Клод может поступить с ней подобным образом. Неужели он способен так жестоко наказать ее за то, что она решила участвовать в «Арт-союзе»?…

В шикарном авто Кэра ехала домой. Было очень темно, словно во время затемнения перед авианалетом, и на душе у нее было так же мрачно. Волшебная фея, которая совсем недавно парила над сценой, теперь забилась в уголок на заднем сиденье и горько рыдала.

Между тем поступок Клода не поколебал ее намерения отправиться во Францию.

Дома она забылась беспокойным сном и утром проснулась задолго до того, как явилась Бриджит. Но, что еще удивительнее, Кэра не стала валяться в постели до завтрака. Она отбросила одеяло, приняла ванну и к девяти часам уже успела одеться. На ней были брюки и старый свитер, и она в задумчивости ходила по гостиной, пытаясь решить, что делать с Клодом.

Он ужасно виноват перед ней, и гордость никогда бы не позволила Кэре первой начать примирение. Но, с другой стороны, разве гордость имеет какое-то значение, если речь идет о любимом человеке? А Клод… Клод всегда был избалованным ребенком. Она до глубины души обижена его вчерашней выходкой и осуждает его отказ участвовать в «Арт-союзе», но… она все еще любит его!

Временный разрыв с Клодом испугал и расстроил ее. Они были так близки, что казалось, ничто не могло отдалить их друг от друга.

Полчаса Кэра без остановки мерила шагами гостиную, а потом взяла телефон и, устроившись в кресле около камина, набрала номер Клода.

– Слушаю! – послышался его заспанный и раздраженный голос. – Кто это?

– Доброе утро, Клод, – решительно произнесла она. – Я…

На другом конце провода послышался щелчок. А затем раздались гудки. Было ясно, что, едва заслышав ее голос, Клод швырнул трубку.

Это было уже чересчур. Кэра отодвинула телефон и вскочила на ноги. От унижения и гнева у нее горели щеки. Как он посмел бросить трубку? Как он вообще смеет так вести себя с ней?

Подойдя к бюро, она принялась писать. Но в авторучке кончились чернила, и Кэра в ярости позвала служанку:

– Бриджит! Принеси немедленно чернила!

Как всегда, улыбающаяся норвежка явилась с пузырьком чернил.

– Что еще прикажете, моя госпожа?

– Ничего, – проворчала Кэра. – Убирайся и оставь меня в покое!

Продолжая улыбаться, Бриджит вышла из комнаты. Она была образцовой служанкой и прекрасно понимала, что творческие люди всегда обладают бурным темпераментом. Не так уж часто она видела свою маленькую госпожу в гневе, но когда это случалось, то, видимо, на то имелись веские причины.

Кэра писала Клоду.

Твое поведение выходит за всякие рамки. То, как ты вел себя со мной вчера вечером и сегодня утром, я еще долго буду помнить. Наверное, ты забыл, что мы не только помолвлены, не только жених и невеста, но и партнеры по сцене. Если ты хочешь, чтобы я вернула тебе кольцо и между нами было все кончено, изволь поставить меня в известность. Я не потерплю, чтобы ты вел себя, как грубый и избалованный ребенок, – только из-за того, что не хочешь ехать со мной во Францию.

Я считаю, что это наш общий долг – сделать что-то для армии, и мне очень жаль, что в тебе так мало патриотизма. Пожалуйста, сообщи мне о своем решении до начала концерта, иначе я не выйду на сцену, и тебе придется объясняться с администрацией.

Твоя глубоко обиженная К.

Посыльный отнес это письмо на квартиру к Клоду, а Кэра отправилась к парикмахеру. Она внушала себе, что на Клоде свет клином не сошелся и что она не позволит себя унижать.

«Интересно, – думала она, – что он ответит?»

В салоне «Этоль» ее ждал, как всегда, самый теплый прием. Молодой и смышленый парикмахер расточал комплименты ее необыкновенным волосам. Молоденькая маникюрша, с трепетом взирая на эстрадную звезду, также рассыпалась в похвалах.

Кэра улыбалась, но ее улыбка была искусственной. Она чувствовала себя не примадонной, а бедной девушкой, которая поссорилась с женихом.

Если бы Кэра знала, при каких обстоятельствах Клод получил ее записку, то расстроилась бы куда больше.

Клод был не один. Когда он читал письмо, рядом с ним у камина сидела стройная, постриженная под мальчика черноволосая девушка, которая курила сигарету, вставленную в длинный костяной мундштук. На ней было вызывающе красное платье с огромным лисьим воротником. Губы и ногти у нее были тоже ярко-красными, а ресницы густо покрыты тушью. Она наблюдала, как посыльный вручил Клоду письмо и тот разорвал конверт. Клод казался ей весьма привлекательным. На нем все еще были голубая шелковая пижама и дорогой черный халат. Когда он углубился в чтение, его красивое лицо заметно побледнело. Затем он рассмеялся и швырнул письмо в огонь.

– Так и надо! – сказал он.

– Ты о чем? – поинтересовалась девушка. – Что тебя расстроило, мой пупсик?

Клод сунул руки в карманы халата и подошел к роскошному роялю. На рояле стояла фотография Кэры. В ее нежных глазах светилась любовь, но он раздраженно отодвинул снимок.

– Меня ужалили в самое больное место, – пробормотал он.

– Кто ужалил?

Клод кивнул на фотографию.

– Девушка, на которой я собирался жениться, моя милая Хлоя!

Молодая женщина приподняла свои выщипанные бровки.

– Собирался жениться?… – повторила она.

– Да, собирался, – проворчал Клод.

– Значит, я пришла в этот ранний час для того, чтобы узнать хорошую новость?… Ты передумал жениться на Кэре?

Он, нахмурившись, смотрел на фотографию, а потом сел за рояль и несколько раз яростно ударил по клавишам.

– Я бы этого не сказал, – хмуро проговорил он.

– Пупсик в кислом настроении! – проурчала девушка по имени Хлоя.

– Если бы ты не пришла, мне было бы еще хуже, – засмеялся Клод. – Ради меня тебе, наверное, пришлось отказаться от заманчивых предложений…

– Тебя это волнует?

– Само собой.

– Тебе это не повредит, – усмехнулась Хлоя.

Он снова посмотрел на фотографию Кэры и закусил губу.

– Мне не следовало забывать, что я многим ей обязан.

– Мы все кому-то обязаны нашей карьерой, мой утеночек. Когда я начинала свой путь на сцену, мне помогали многие мужчины, но не могла же я за них за всех выходить замуж!

Постукивая туфлей по полу, Клод задумчиво взглянул на Хлою.

Насколько он знал, Кэра и Хлоя не были знакомы между собой, хотя последняя была довольно известна в театральных кругах. Когда Кэра еще числилась заштатной танцовщицей в кордебалете, Хлоя уже играла на сцене самостоятельные роли. Она была неплохой актрисой, владела голосом. Кроме того, у нее были прекрасные черные глаза, и она была первоклассной танцовщицей. Словом, у нее были своя публика и свой успех, хотя до настоящей звезды ей было далеко.

Клод познакомился с Хлоей два месяца назад на одной из вечеринок, где был без Кэры. Хлоя бросала на него откровенно восхищенные взгляды, и он, конечно, не мог устоять. Он словно предвидел, что однажды Кэра решит оставить его (или он бросит ее), и тогда ему понадобится новая партнерша. Хлоя была для этого идеальной кандидатурой.

Она так разительно отличалась от Кэры, что возбуждала в Клоде любопытство. Кэра была натурой щедрой и полной идеализма, и это частенько его смущало. Клоду вообще не был присущ идеализм. Короче говоря, он был самовлюбленным молодым эгоистом, которого не интересовало ничего, кроме славы и денег – любой ценой. Для идеалов у него просто не было времени – так же как и для добрых поступков. Он был занят только собственной персоной.

Всплеск патриотизма, охвативший Кэру, оставил Клода совершенно равнодушным. Он не разделял ее энтузиазма и желания послужить родине. Честно говоря, ему было глубоко наплевать на войну. Он знал, что встанет на сторону победителя и в любом случае не останется внакладе… У Клода появилось чувство, что такая девушка, как Хлоя, сможет его понять.

Ему страстно захотелось быть понятым, и он решил рассказать Хлое о планах Кэры насчет «Арт-союза».

Она выслушала, прикуривая одну сигарету от другой, а когда он умолк, передернула плечами.

– Никогда не слышала большей чепухи, – сказала она. – Плыть через Ла-Манш только потому, что тебя поманили из «Арт-союза», и при этом рисковать своей жизнью!.. Не делай этого, пупсик! Ты слишком много значишь для всех нас и не имеешь права рисковать собой!

– То же самое я и сказал ей! – воскликнул Клод.

– Кроме того, выступать перед войсками – довольно утомительное дело, – заметила Хлоя.

Клод почувствовал, что был полностью прав.

– То-то и оно! Но Кэра заупрямилась, и я тоже… Я и не собирался ехать. А если она решит поехать, наш дуэт распадется…

Хлоя задумчиво разглядывала свои длинные красные ногти.

– Тогда тебе незачем на ней жениться, – молвила она.

– Об этом вообще нет речи, – пробормотал Клод.

– Клод, милый, – начала Хлоя, ее огромные черные глаза возбужденно засверкали. – Ты замечателен и сам по себе! Больше Кэра тебе не нужна!

Клод улыбнулся. Сомнения улетучивались.

– Как я рад, что ты мне это сказала, милая!

Она встала и подошла к нему.

– Разве ты не знаешь, как я отношусь к тебе, пупсик?

Кто-кто, а Клод знал, как надо обращаться с красивыми женщинами. Он обнял Хлою за талию и привлек к себе.

Пальцы с накрашенными ногтями коснулись его напомаженных волос.

– Я давно хотела тебя это сказать, – призналась Хлоя. – Ты и сам это понимаешь. Только я боялась, что Кэра…

– Забудь о ней, – прервал Клод.

Он поцеловал Хлою, а та с протяжным вздохом скользнула в его объятия.

Через час, когда Хлоя ушла, Клод отмыл лицо от губной помады, оделся и направился к своему портному на Кондуит-стрит. В десять часов он зашел в ресторан и заказал устрицы со стаканом «шабли». После чего без особого энтузиазма поймал такси и поехал к Кэре.

Близость с Хлоей оказалась даже лучше, чем он предполагал. Храбрый парнишка! – назвал он ее про себя. Она была смелой и знала, как завести мужчину. Завести тогда, когда он менее всего к этому склонен. Кэра не обладала подобным умением… Словом, настало время, когда мужчина должен проявить характер. Хлоя абсолютна права. Он и без Кэры может считаться звездой и не обязан быть у нее под каблуком… Конечно, Кэра такая самоотверженная; она хочет служить родине и своему королю… Однако этим его не проймешь!

С другой стороны, Клод понимал, что сейчас разрыв ему ни к чему. Дуэт с Хлоей мог принести ему новый успех, но это было дело будущего. Кроме бешеной популярности Кэра была любима продюсерами, а Клод успел понаделать кое-каких долгов. Поэтому разумнее сначала получить причитавшееся по контракту. Что и говорить, заявить о своем разрыве с Кэрой будет куда выгоднее, когда она отплывет на материк. Она была беспокойной особой и могла закатить сцену. А сцены Клод ненавидел. Лучше, если они останутся друзьями. Но, если Кэра закапризничает, хлопот не оберешься. Пусть уж она отправляется в свою Францию. Ему не хотелось рисковать. Начнется шум и все такое, а это прискорбным образом скажется на его счете в банке.

В одном Клод был уверен: больше он не любит Кэру. К этому выводу он пришел сегодня утром. Ему вовсе не улыбалось обзавестись доброй женушкой и, остепенившись, осесть на одном месте. Куда больше для него подходит такая девушка, как Хлоя, – настоящий чертенок!

Одна мысль о предстоящем разговоре с Кэрой приводила его в уныние, но он взял себя в руки, ведь скоро она уедет за границу.

Несколько минут спустя Бриджит проводила его в гостиную.

Кэра была явно не в духе, хотя Клод надеялся, что дело обойдется двумя поцелуями и они снова сделаются друзьями. Несмотря на макияж, было заметно, что она бледна. На ее губах не было и признака улыбки.

Про себя Клод отметил, что она тем не менее очень хороша. На Кэре было черное платье, а черный цвет необычайно шел к ее платиновым волосам.

Клод сунул руки в карманы и, раскачиваясь на каблуках, улыбнулся.

– Интересно! – воскликнул он. – Куда это ты так наряжалась?

Кэра пропустила его игривость мимо ушей.

– Ты пришел, чтобы извиниться? – спросила она.

– Я никогда ни перед кем не извиняюсь, моя дорогая.

– Тогда тебе лучше уйти.

Клод и сам был не прочь это сделать, однако решил держаться намеченной линии и снова улыбнулся.

– Ты сегодня самая красивая и… такая строгая!

Она раздраженно махнула рукой.

– Честное слово, Клод, ты невыносим! С тех пор как я рассказала тебе об «Арт-союзе», ты успел не один раз меня обидеть… И после этого ты ждал, что я упаду в твои объятия?