Текст книги "Изумрудные глаза"

Автор книги: Дэниел Моран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

Парнишка понятия не имел, сколько лет Макги. Ясно, что он очень стар, просто развалина, и вовсе не по понятиям Фринджа, а по стандартам внешнего мира. Сто лет? Возможно, и старше. В любом случае для человека его возраста он был еще крепок. Правда, используя это слово, Джимми не мог избавиться от искушения прибавить к нему еще один эпитет – дьявольски крепок. Не надо думать, что Джимми всерьез полагал, будто мистер Макги является дьяволом во плоти. Этим определением он желал подчеркнуть, что за спиной Макги могла скрываться фигура персонифицированного вселенского зла, только доказательств у Джимми не было. С мистером Макги явилось пятеро вооруженных муж­чин. Глядя на них, Джимми похвалил себя за предусмотрительность. Не зря он пригласил отведать кофе вместе с собой нескольких крутых дружков из Драконов. Прежде чем присесть, Макги обвел взглядом зал. Осмотрел безо всякой спешки с тем же равнодушным выражением на лице, с каким вошел в ресторан. Когда хозяин уселся, Джимми сразу начал: – Макги, они первыми начали стрелять. Старик даже не взглянул на парнишку – смотрел куда-то вдаль. Наконец, вздохнув, в первый раз перевел взгляд на Джимми, проговорил: – У меня здесь тридцать голографических камер. Я все равно узнаю, что здесь произошло. – Макуты нарушили договор, сэр. Мы прибежали спасти Трента. Старик вновь вздохнул: – Что он здесь делал? Джимми задумался, затем выложил: – Назначил встречу с человеком насчет камня. Макги кивнул: – Где он сейчас? – В храме. – Я хочу поговорить с ним. – Макги поднялся и направился в дальний конец зала. На мгновение задержался, повернулся к Джимми и неожиданно пожаловался. Как вполне обычный человек. – Теперь ты понял, как трудно проворачивать всякого рода делишки за Гранью? Тела в погребальных мешках лежали в центре храма, на том месте, где священник и должен их отпевать. Мешки завязали под шеями покойных, так что присутствующие на прощальной церемонии видели только их лица. В храме царил сумрак, лишь алтарь был скудно освещен. Энди в темной сутане, взгляд исполнен гнева – предстоящая служба не вызывала у него радости. Джимми и четыре Дракона с оружием в руках стояли возле покойников. – Просто не верится, что мне приходится заниматься этим, – пожаловался Энди. Трент, устроившийся на скамейке в самом темном месте зала, неотрывно изучал витраж в окне, изображавший сцены из жизни пророка Гарри. Трент давно заметил, что на всех богослужениях он единственный, кто всегда с интересом засматривался на муки святого Гарри, через которые тот прошел, угодив в лапы ИПС – информационно-поисковой системы. Эти картинки говорили Тренту, что жизнь сама по себе нелепая штука, даже когда это касается великих и знаменитых. В тот день, однако, он едва ли задумывался о чем-либо по­добном. Вот и на этот раз тоже сидел не двигаясь, словно окаменел, мыслей не было. Его преследовало ощущение, что он не первую неделю находится в храме. Сидит на одном и том же месте, в той же позе, рассматривает те же картинки на стекле, а жизнь – его неповторимая, быстротекущая жизнь – по капле вытекает из бренного тела. В душе не оставалось ни печали, ни гнева, ни сожалений, только бесчувственное оцепенение. Проповеднику так никто и не ответил – все опустили головы, молчали. Первым подал голос Трент: – Здесь, за Гранью, нет полиции, нет миротворцев... Он сказал это с намеком, хотелось, чтобы священник догадался, что он имеет в виду. Куда ему, этому святоше, только что присланному за Грань! Энди даже не взглянул на Трента. – Я не собираюсь, – обратился он к собравшимся, – ломать сложившиеся здесь правила. Я пробыл здесь всего несколько суток. – Когда он продолжил, в его словах отчетливо прозвучал гнев. – Но, клянусь Господом и святым Гарри, пора жить как люди. Нельзя же беспросветно пребывать в грехе! Трент улыбнулся, потом заговорил из мрака: – Не так далеко от Барьера, на Золотой улице, есть церковь. Цыгане Макута недавно совершили на нее на­лет... Джимми ниже опустил голову, у него перехватило дыхание. Он почувствовал жуткое отчаяние, словно за эти несколько мгновений постарел и поумнел на много-много лет. Между тем Трент и не собирался отмалчиваться: – Не нашлось никого, кто осмелился бы остановить их. Я хочу сказать, там не оказалось Драконов. Макуты убивали всех подряд – стариков, детей, женщин насиловали, а затем тоже убивали. Не сразу, сначала издевались. Вот какие страсти они придумали – привязывать людей к стальным шестам и обливать бензином. – И поджигать, – добавил Джимми шепотом, но его услышали. – И поджигать, – бесстрастно повторил Трент. – Четверых-пятерых за раз. Когда факелы разгорались, они принимались за следующую партию. Всю семью сразу. Люди, которые там были, рассказывали, что... – Факелы дымили до рассвета, – прошептал Джимми Рамирес. – Без причины не надо было бы нам, Драконам, объединяться. Вот и все законы, действующие за Гранью. Тебе, проповедник, это может нравиться или не нравиться, но так оно и есть. Трент посмотрел на священника – лицо Энди исказила болезненная гримаса. Трент отвел взгляд и вновь сосредоточился на изучении страстей, испытанных святым Гарри в виртуальном пространстве. Задумался – может, Энди все понял и теперь сбежит отсюда? Первым удерет Джимми, за ним начали охоту Макуты, потом Энди. Трент не мог припомнить, был ли раньше подобный пример, когда два человека в один и тот же день дали деру из Фринджа. Послышался скрип двери. Трент повернулся в сторону входа. Это были Макуты. Их было шестеро, вошли гурьбой без оружия. Драконы перехватили карабины поудобнее, однако стволы в сторону незваных гостей не направили. Макуты двинулись вперед, их вел Одноглазый. Они остановились в десятке шагов от священника. Здесь показали ладони с растопыренными пальцами – мол, мы без оружия. Трент вышел им навстречу. Одноглазому было около пятидесяти. По меркам Фринджа дряхлый старик. Правая сторона его лица представляла собой один безобразный бугристый шрам, левая оставалась целехонькой. Трент слышал, что исключительным уродством он отличался еще до того, как потерял глаз. – Трент, Джимми, кто он? – спросил Одноглазый, указывая на священника. Священник ответил сам, тем же голосом, каким обычно начинал проповедь: – Преподобный Эндрю Строуберри. Одноглазый смерил его взглядом, пожал плечами: – Мы пришли за нашими мертвыми. Джимми указал на труп девушки, лежавший рядом с погибшими Макутами: – Знаете, кто эта девушка? Она не с нашей территории, на ней не было наших цветов. Одноглазый осмотрел труп: – Это Доминик... Как ее звали в последнее время, не знаю. Она из семейки на улице Легионеров. Трент кивнул, затем произнес: – Один из ваших... пусть отнесет ее домой. Пусть скажет, что Драконы храма на Флэтбуше заплатят за ее смерть. Никто из Макутов не пошевелился. Это предложение, очевидно, удивило их. Трент подошел к Одноглазому поближе. – Прошу принять мои сожаления по поводу гибели ваших парней. У меня не было намерения лишать их жизни. Это рука судьбы. Одноглазый мельком взглянул на Трента, затем махнул рукой. Его люди вышли вперед, подняли мешки и направились к дверям. Одноглазый последовал за ними, на ходу обернувшись, спросил у Трента: – Я слышал, на этот раз ты спер какой-то редкий драгоценный камень? Стоило ли помирать за него? – Я и не собирался. Одноглазый дошел до дверей, здесь снова задержался, заявил: – Только я и ты знаем об этом. – И вышел. Драконы, находившиеся в церкви, расслабились. – Кажется, ему ты тоже сумел понравиться? – обратился к Тренту священник. – Да. У меня со всеми хорошие отношения. Даже с Одноглазым. – Люди слабо представляют, насколько ценна их жизнь. Джимми фыркнул: – Жизнь Одноглазого никакой ценности не пред­ставляет. – Одноглазый сжег младшего брата Джимми, когда Макуты напали на церковь на Золотой улице. – Он помолчал и добавил: – Это плохой человек. На чернокожем мясистом лице Энди очертилось такое отчаяние, какого Трент никогда в жизни не видывал. – И ты решил договориться с ним? Трент и Джимми обменялись взглядами. – А как же! Какой смысл договариваться с людьми, которые тебе по сердцу? С ними и так живешь душа в душу, – проговорил Джимми. Громадный черный человек вздрогнул. У Трента язык не поворачивался сказать священнику то, что он должен был ему сказать: «Макуты разведали, как можно ворваться в храм. Теперь только и жди нападения. А мне пора убираться отсюда». Однако он не двинулся с места. Священник пожал плечами: – Как можно так жить? Теперь Трент пожал плечами. Джимми Рамирес, внимательно следивший за обоими, тоже задумался над заданным священником вопросом. Сам себе и ответил: «Это все-таки лучше, чем умереть». Вслух он выговорил: – Это же Фриндж. Так было и так будет. * * * Трент расположился на Озерном проспекте, пристроился в темном уголке. Отсюда был виден Барьер, а повыше верхней кромки небоскребы Манхэттена, чьи фигурные верхушки упирались в темное небо. Озерный проспект являлся территорией, подконтрольной Драконам, правда, согласно договоренности, Цыганам Макута дозволялось пользоваться этой улицей, при этом их обязали не причинять вреда окружающим. С наступлением темноты практически никто не отваживался разгуливать по этим районам. Исключая Трента, да и то очень редко. Он сжимал в руке камень. В первый раз выпала свободная минутка, и он решил повнимательнее разглядеть добычу, хотя уже было достаточно сумрачно, чтобы полюбоваться игрой граней. Только слабые отблески-огоньки оживали в его толще, когда Трент поднес самоцвет к глазам и через его голубую толщу принялся разглядывать небоскребы Манхэттена. Швырнуть, что ли, камень в озеро? Больше никто и никогда не найдет его. Это точно. Он аккуратно убрал камень в мешочек, спрятал его во внутренний карман и направился домой переодеться. Он не мог отправиться в город в цветах Драконов. Перед контрольно-пропускным пунктом, через который можно попасть во внутреннюю часть Нью-Йорка, выстроилась очередь из нескольких аэрокаров. Пешеходов, ожидающих прохода за Барьер, собралось около двух десятков. Миротворцы запускали в отстойник по одному аппарату и одному пешеходу. Куда ни глянь, всюду вооруженные солдаты. Таких пунктов на Лонг-Айленде было всего четыре. Главное условие разрешения – полная идентификация каждого из желающих посетить столицу. Наконец очередь двинулась вперед. Все, по мнению Трента, проходило слишком медленно, могли бы действовать пошустрее. Он был одет в деловой костюм, волосы зачесаны назад, прилизаны. Когда он вошел в проходную, миротворец, расположившийся в кресле, уныло потребовал: – Вашу идентификационную карточку! Теперь сканирование сетчатки! Он посмотрел вверх и тут же сменил позу – подтянулся, голос заиграл доброжелательностью: – О, доброе утро, мистер Вера. Трент наклонился вперед, подставляя глаз для сканирования. При этом раздельно выговорил: – Вера, Томас. Неужели уже утро? Миротворец едва взглянул на дисплей. На экране высветилась надпись: «Сканирование сетчатки и сравнение голоса произведено». Дежурный перевел взгляд на Трента и подтвердил: – Да, мистер Вера. Уже два часа утра. Трент задумчиво покачал головой: – Какой предстоит долгий день. Скоро он добрался до гостиницы, в который жил Рэндол Кристофер Гетти. Поднявшись на нужный этаж, Трент вышел в коридор, в дальнем конце которого были видны два сонных охранника. Они стояли возле двери в приемную, через которую можно было попасть в апартаменты, которые занимал Гетти. Справиться с ними не составило труда – два выстрела из жидкостного пистолета, и Трент уже в приемной. За большим письменным столом сидел молоденький секретарь. Он едва справлялся с дремотой. На голографическом экране высвечивалось изображение кабинета хозяина. Удивительно, но в такой ранний час миллиардер бодрствовал, более того, с кем-то разговаривал по телефону и одновременно просматривал новостные колонки, бегущие по расположенному рядом с ним экрану. Звука в приемной не было, только картинка. На экране Кристофер Гетти выглядел куда моложе, чем можно было предположить, судя по иллюстрациям в модных журналах. Мужчина едва за сорок, очень импозантный, светский лев. Трент приложил палец к губам и, воспользовавшись замешательством секретаря, успел прошмыгнуть во внутренние помещения. Здесь вновь выхватил жидкостной пистолет и навел его на изумленно вскинувшего брови миллиардера. Гетти сразу прервал разговор. Трент приказал: – Скажите секретарю в приемной, что вы меня вызывали. Кристофер некоторое время глядел на Трента. Спустя несколько секунд он, не спуская глаз с дула пистолета, выговорил с сильным австралийским акцентом: – Парень, это ко мне. Все нормально. Команда, убрать новости. Новостные колонки исчезли. – Вы Рэндол Кристофер? – спросил Трент и спрятал оружие. – Кто ты такой, черт побери, и где моя охрана? Трент улыбнулся: – Они в отключке. Рядом с этим действительно замечательным номером. Должен признаться, вы здесь неплохо устроились. Надеюсь, мне в конце концов удастся наворовать достаточно добра у людей, подобных вам, чтобы и у меня появилась возможность останавливаться в таком же отеле. Кристофер, по-прежнему не скрывая удивления, в упор рассматривал непрошеного гостя. – Мне кажется, это вполне достойная цель, – поделился он с миллиардером. На лице Гетти появилось что-то напоминающее озарение. – Так это ты украл?.. – медленно выговорил он. Трент кивнул: – Я. Несколько дней назад. Это была отличная работа, я очень горжусь подобным достижением. – Кто ты такой? – Замечательный вопрос, но не в моих правилах отвечать на него. Хотя я восхищаюсь вашей наглостью. Когда вы спросили, у вас даже лицо не дрогнуло. – Ты слишком много говоришь. Зачем ты здесь? Убить меня? Трент сделал шаг по направлению к миллиардеру. – Я хочу, чтобы вы больше никогда не нанимали Макутов. Ни под каким видом! Я хочу, чтобы вы забыли о камне. Вы навсегда потеряли его, он больше никогда не вернется к вам. Хочу, чтобы вы знали: я никогда бы не пошел на это дело, если бы мне сообщили, кому принадлежит эта вещица. В такого рода делах я всегда проявляю предусмотрительную щепетильность, но на этот раз меня подвели. Я хочу, чтобы вы искренне, от всего сердца согласились со мной, что нанимать убийц, чтобы завладеть этой прекрасной вещью, недопустимо и недостойно. Наступила тишина. Наконец Кристофер произнес: – Что меня ждет, если я откажусь удовлетворить все твои пожелания? – Ответ очевиден, – пожал плечами Трент. – После того как я выйду отсюда, в ваш номер войдет человек, который церемониться не станет. – Он кивком указал на еще открытую дверь. – Сейчас я уйду. Не надо меня провожать. Итак, вы отказываетесь? Кристофер покачал головой: – Я согласен. Часы на стене показывали 4.45 утра. Священник Энди Строуберри, Джимми и Мила сидели в его рабочем кабинете при церкви. Все бодрствовали, им даже кофе не потребовалось, хватило одних разговоров. – Такое с ним часто случается? – спросил Энди. Мила вздохнула: – Бывает. Это началось два или три года назад. Он вдруг начал исчезать. Его нет день, два. Три дня о нем ни слуху ни духу. Никто не знает, куда он делся. – Он возвращается? – спросил священник. – Он всегда возвращается, – заявил Джимми. Мила добавила: – Я уверена, с ним все в порядке. – Она помолчала. – Он осторожный. Священник встал, прошелся. – Ребята, уже поздно. Я очень устал, завтра меня ждет трудный день. Если хотите, можете остаться здесь. Нет никакой необходимости уходить в такую рань. Когда он вышел из кабинета, Мила упрямо повторила: – Я уверена, с ним все в порядке. – Конечно он жив, – согласился Джимми. – Это все, что я знаю, – выговорила совсем тихо Мила. Джимми кивнул. – Эй, просыпайся! Джоди Джоди открыла глаза: – Что тебе? Берд проворчал, выжидающе глядя на нее: – Сегодня что-то совсем невмоготу от холода. Джоди Джоди тихо ответила: – Разожги огонь в очаге. Или сделай что-нибудь еще... Берд уселся на краю постели: – Джимми и Мила сегодня домой не вернутся. – Трент тоже. – Я знаю. Берд искоса глянул на Джоди Джоди. Она выдержала его взгляд и спросила: – Ну? – Можно я лягу рядом с тобой? Джоди Джоди отвернулась к стенке и закрыла глаза. – Ты стащил мое одеяло, а теперь лезешь. Если сунешься, я так стукну тебя по голове, что у тебя сразу в мозгах прояснится. Через несколько минут планета наконец достаточно повернулась вокруг оси, чтобы первые лучи солнца осветили Флэтбуш. Мила и – Джимми спали в кабинете священника Энди Строуберри. Сам священник лежал в постели, снов ему в ту ночь не довелось увидеть.