Текст книги "Город павших ангелов"

Автор книги: Дэниел Депп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

– Кто-нибудь раньше видел этого засранца? – спросил Ричи Стелла.

Они сидели в подвале Ричи и смотрели на здоровенный плазменный экран. Изображение было зернистое, но Терри Макгуина, осматривающегося в трейлере, где готовили крэк, узнать было можно. Мартин и Тронутый переглянулись, как Лорел и Харди.[81]81
  Знаменитая пара комиков: худой плакса Стэн Лорел (1890–1965) и тучный весельчак Оливер Харди (1892–1957).


[Закрыть]

– Ну не знаю, – протянул Тронутый. – Я не видел. Небось, полицейский.

– Как же, – фыркнул Ричи. – Ты слышишь сирены? Если полиция найдет лабораторию крэка, тут такое шапито начнется, мама не горюй. Был бы он полицейским, не стал бы дожидаться, когда вы свалите. Да и без разрешения суда ему нельзя вваливаться. Так что к полиции он отношения не имеет.

– А кто ж он тогда? – удивился Тронутый и тут же понял, что зря спросил.

– Да откуда мне знать? – рявкнул Ричи. – Спроси вон этого дубаря, это же он его привел.

– Чего сразу я-то? – возмутился Мартин.

Ричи бросил ему радиомаячок.

– Да то, что вечно все из-за тебя, мудака. Это вот на машине нашли. Не будь ты моим родственни ком, клянусь, я бы тебе мозги вышиб или что там у тебя вместо них. – Ричи повернулся к Тронутому. – Ты там все подчистил?

– Сжег до тла. Ни пылинки, ни соринки. Комар носа не подточит. Снова дело замутим около Барстоу.[82]82
  Городок в Калифорнии.


[Закрыть] Все как обычно.

– Извини, Ричи, – промямлил Мартин. – Правда, извини.

– Хочешь загладить свою вину? Узнай, кто этот тип.

– Конечно, Ричи. Но как же я узнаю?

– Сделай его портрет с видеозаписи. Покажи людям. Ему-то невдомек, что мы его срисовали. Так что прятаться он не будет. Порасспроси в клубе, но осторожно. Видел я его в клубе, точно говорю.

– И что? – спросил Мартин.

– Иди и найди его, придурок, – ответил Ричи.

– А чего бы нам не смотаться на Кабо? – сказал ей Ричи. – Была там?

Они сидела в кабинете «Зала вуду». Было десять вечера. Ричи ошивался тут уже давно. Обычно его в кабинет и палкой не загнать, и подчиненные этому только радовались. Появляясь, босс имел привычку долго и нудно распекать их на пустом месте, потом всыпать кому-нибудь по первое число без всякого повода и под конец кого-нибудь уволить, причем не того, кто заслужил. Правда, после этого Ричи приходил в благостное расположение духа, и неделю-другую никто его не видел. Элисон с тоской ждала его появления, как и все остальные. В последнее время Ричи стал наведываться чуть ли не каждый день, и это раздражало Элисон. Он преследовал ее, постоянно приставал и очень мешал работать. Элисон неплохо удавалось вести дела в клубе. Ей нравилась такая работа, и она надеялась, что когда-нибудь вырвется от Ричи и устроится в такое заведение, где хозяин не будет хватать ее за грудь каждые пять минут. Здесь Элисон трудилась уже полгода, и пока ей удавалось не спать с Ричи.

– Нет у меня времени туда ехать, – ответила Элисон. – У меня с твоим клубом дел по горло.

– Да я найду сотню желающих им управлять.

– Вот и отлично. Тогда зачем ты меня тут держишь?

– Ты знаешь, зачем.

– Я не твоя женщина, Ричи.

– Еще как моя.

Она стояла у стола и пыталась разобраться в стопке чеков из бара.

Ричи подошел и принялся массировать ей шею.

Когда он коснулся ее, Элисон вздрогнула и напряглась. Может, он в самом деле хочет сделать массаж? А может, это угроза? С Ричи никогда не угадаешь.

– Ты – моя женщина, – повторил Ричи, вдавливая большой палец в чувствительную точку, где позвоночник уходил в череп.

Элисон выпрямилась и протянула ему бумаги.

– Нас просто обкрадывают за нашей спиной. Почему ты не даешь мне спокойно работать, а? Я это умею. Правда. Ну почему нельзя все оставить как есть?

– Ты чего надумала? Опять уйти от меня хочешь?

– А поможет?

Элисон уходила дважды, но потом поняла, что Ричи шепнул кому надо и теперь никто не возьмет ее на работу – разве что гамбургеры жарить, и то вряд ли. Ричи все знают. Никто не захочет его злить. А у нее ребенок, выплаты за дом, ей нужна работа. Поэтому оба раза она возвращалась. Как и ожидал Ричи.

– Мы оба знаем: ты уходить-то не хочешь. И оба знаем, чего ты хочешь – того же, чего и я. Приспичило уходить – уходи. Я же тебя никогда не удерживал, так? Так чего ты возвращаешься и возвращаешься?

– У меня много дел, – отрезала Элисон.

– Насчет Кабо подумай. Слетаем, отдохнем там недельку на солнышке, попивая «Маргариту» и валяясь на пляже.

– У меня ребенок, Ричи.

– Оставишь с ним мать. Ну отправлю их на неделю в «Диснейленд». Нет, пусть оба слетают во Флориду, в гребаный «Диснейуорлд» в Орландо. Только не говори, что им не понравится. Эта хрень всем нравится.

– Давай поговорим об этом потом? Мне нужно заняться делами.

– Ладно, ладно. Поговорим за ужином. Завтра ночью работать не планируй.

– Ты считаешь, что я тут баклуши бью, да?

– Ну не дуйся на меня, детка. Я знаю, что ты пашешь, как лошадь. Только благодаря тебе здесь все вертится. Но нужно учитывать нежное устройство управленческого механизма. Шестеренки следует смазывать время от времени.

– Твои шестеренки, что ли?

– Ты все не так понимаешь, – ответил Ричи. – Я же пытаюсь все профессионально решить.

– Да, очень на то похоже, – кивнула Элисон. – И нужна тебе именно профессионалка.

– Какая же ты упертая. Тебе непременно надо все усложнять.

– Я всего лишь хочу заниматься своим делом, Ричи. Больше ничего. Почему бы тебе не отнести свои заржавевшие шестеренки кому-нибудь другому, а?

Элисон взяла пачку чеков и ушла в бар. К ее радости, Ричи не потащился следом. Рано или поздно, если она не сдастся (впрочем, и если сдастся – тоже), она ему наскучит. Элисон даже не представляла, что тогда произойдет. Оставалось надеяться только на то, что, если она продержится достаточно долго, Ричи плюнет и отпустит ее с миром. Тогда можно будет перейти в другое место. Интуиция, однако, подсказывала, что все будет по-другому. Ричи бесился, если не получал то, что хотел. И не дай бог его разозлить. Он ее в порошок сотрет, просто чтобы другим неповадно было. С другой стороны, переспи она с ним, одному Богу известно, чем все это кончится. Когда она ему надоест, может, он ее и отпустит. Или найдет ей другое применение. Ходят слухи, что так было с другими девушками, которые работали в клубе. Но, конечно, не нашлось самоубийц, которые захотели бы узнать подробности.

Роуз наводила порядок в баре. Элисон показала ей чеки.

– Видела?

– А?

– Сколько порций у тебя получается из бутылки виски?

– Ну где-то двадцать.

– А судя по чекам – всего шестнадцать. Четверть каждой бутылки теряем.

– Слушай, я тут не единственный бармен.

– Вот все и завязывайте с этим. Остальным передай. Увижу, что кто-то своим даром наливает или деньги себе в карман кладет, будем считать это воровством. Как оно, собственно, и есть.

Роуз возмущенно запыхтела. Элисон ушла вниз поговорить с другими работниками клуба. Мартин, наблюдавший за беседой, подошел к бару. Он был неравнодушен к Роуз Виллано, миниатюрной и сексуальной. Сочувствие и поддержка будут оценены.

– Не, ну ты видел? – спросила его Роуз. – Надо ж – назвала меня воровкой. Сука. Если бы не отсасывала у Ричи, давно бы на улице оказалась, где ей самое место. Выпить хочешь?

– Ага. Как обычно.

Она налила ему большую порцию виски.

– За счет заведения. Сука, – продолжала возмущаться Роуз.

– Она не дает Ричи, – вставил Мартин.

– Да ты что? Представляю, как он счастлив. Ну тогда эта дура тут долго не протянет. Лесбиянка, что ли? Это бы многое объяснило.

– Может быть. Но по-любому нельзя так на тебя наезжать.

– Ясное дело. Везет тебе, что ты с ней не работаешь. Динамистка гребаная. Не дает, значит?

– Не дает.

– Надо, чтобы кто-то Ричи про нее рассказал. – Роуз выразительно посмотрела на Мартина.

– Да, может, мне и стоит. Не дело на работе такое устраивать.

– Вот именно. Ну, поговоришь с ним?

– Может быть. – Мартин улыбнулся ей.

– Надумал чего-то, да?

– Надумал. У меня в голове полно идей. Она тут не навсегда окопалась. Нам с тобой надо бы поговорить.

– А я ж не против, – кивнула Роуз. – Я знаешь, какой мастер языком почесать.

Они опирались локтями на стойку, улыбались и смотрели в глаза друг другу. Роуз сунула руку под стойку, взяла вишенку для коктейля и отправила в рот. Погоняла вишенку за зубами и вынула. Хвостик оказался завязан узлом. Роуз положила вишенку в руку Мартина.

– Ух ты! – Мартин восхитился ловкостью ее языка и возбудился, наблюдая, как она посасывала вишенку. Несколько секунд он пребывал в прострации, размышляя о ее языке и губах, но все же очнулся и вспомнил, зачем вообще пришел.

– Слушай, просьба у меня к тебе. – Мартин достал снимок Терри и показал Роуз. – Видела его?

Она внимательно посмотрела на фотографию.

– Ну видела. Был у нас в баре. А на следующий день я его видела с нашей сучкой-недотрогой. Они в «Денни» сидели. А что?

Все мысли о любви мгновенно покинули голову Мартина.

– Не твое дело.

Роуз просияла.

– Наша сучка надувает Ричи? Ух ты, вот это номер!

– Рот закрой и не открывай больше, – отрезал Мартин. – Я серьезно. Или получишь от Ричи на орехи. Усекла? Знаешь, кто этот тип? Где его найти?

– Спроси нашу сучку.

– Никому ни слова, поняла?

– Поняла. Я лучше посмотрю на все это и словлю кайф.

Мартин нашел Ричи в кабинете. Элисон только что вернулась, и Ричи пытался с ней побеседовать. Она же по обыкновению пыталась работать и одновременно уворачиваться от приставаний хозяина.

– Ричи?

– Что? – рявкнул он. – Не видишь, мы тут счетами занимаемся?

– Поговорить бы.

– Да о чем, мать твою?

– Важное дело.

– Господи!

Мартин увел Ричи в пустую ВИП-комнату.

– Что ж за херня такая? Эта сука меня доведет. Не понимаю, что меня в ней заводит.

– Слушай, тот тип, которого мы ищем. Ну который в трейлере. Он друг Элисон.

– Что?

– Она с ним знакома.

– Ты чего несешь? Как знакома?

– Роуз сказала, что видела их вместе. Ты был прав, она его и здесь у нас видела.

– Роуз же ее не выносит. Ревнует. Да врет она.

– Не думаю. Она сама сказала, что видела их вместе. Я даже и не упоминал Элисон. Только фотку ей показал.

– Господи! – протянул Ричи.

– Хочешь, я с ней поговорю?

– Еще не хватало. Чтобы и близко к ней не подходил, ясно тебе? Говорить с ней буду только я. А ты молчи. – Ричи опустился на диван. – Господи!

– А что ты будешь делать?

– Приглядывай за ней. Если Роуз не врет, она нас выведет на этого парня рано или поздно. А если врет, отрежу ей пальцы или еще чего.

– А если не врет?

– Я тебе сообщу, понял? А теперь вали отсюда. Мне подумать надо.

Ричи Стелла остался один в ВИП-комнате со своим разбитым сердцем. Нет, не так. Никто и никогда не разбивал ему сердца. Ричи Стелла пребывал в таком состоянии – как ни назови его, – когда ты хотел чего-то очень-очень, а оно не случилось, и вот сидишь, как обосранный, и руки чешутся кого-нибудь убить. Может, его сердце и не было разбито, но ближе к этому состоянию Ричи никогда не подходил.

Был уже третий час ночи, когда зазвонил телефон Элисон. Она вылезла из постели и пошла в гостиную, чтобы ответить.

– Да?

– Я хочу увидеться, – сказал Терри, растягивая слова. Элисон догадалась, что он крепко выпил.

– Отстань от меня, – прошептала она. – Ты получил, что хотел. И не лезь больше в мою жизнь.

– Мне нужно тебя увидеть. Я могу приехать.

– Нет, ради бога, не приезжай. Я же просила.

– Тогда давай где-нибудь встретимся. Надо поговорить. Это важно.

– Я тебе завтра перезвоню. Мне пора.

– Он с тобой? Элисон не ответила.

– Он там, да?

– Нет. Его нет. Мне надо идти. Элисон повесила трубку.

– Кто звонил? – спросил Ричи из спальни.

– Мама. У Коди температура.

– Доктора послать? – Ричи вышел в гостиную голый. – Скажи – и он будет там моментально.

– Да всего лишь простуда. Ничего страшного. Пусть поспит – и все пройдет.

– Если нужен врач или еще чего, только скажи. Я для мальчишки все сделаю. Ты же знаешь.

– Да, я знаю.

Ричи положил руки ей на плечи, массируя их, потом перешел на шею.

– Пойдем в постель. Пока я тут, тебе не о чем беспокоиться. Ты же понимаешь? Ты моя женщина, так?

– Так. Я твоя женщина.

Они сидели на яхте Терри. Она медленно покачивалась у причальной стенки, словно ленивая зверюшка, которая трется боком. Внутри было душно. Элисон жалела, что иллюминаторы задраены и нельзя впустить свежий воздух. Хотя больше всего она хотела сейчас поскорее уйти с этой чертовой яхты. Ее мутило от напряясения и качки.

– Молсет, выйдем отсюда? – попросила Элисон.

– Поговори со мной, – ответил Терри, наклоняясь к ней.

– И чего ты от меня ждешь?

– Что ты скажешь, что не трахалась с ним.

– Ну пожалуйста: я с ним не трахалась.

Терри посмотрел на нее и откинулся на спинку. Закрыл лицо руками, отвел руки и вздохнул.

– Я не обязана облегчать твои страдания.

– Я думал… ну… я хотел…

– Пора взрослеть. Элисон не терпелось уйти. Она встала.

– Ты ничего не чувствуешь? – спросил Терри.

– Чувствую – не чувствую, какая разница?

– Скоро его в твоей жизни не будет. Так или иначе. Богом клянусь. Я все улажу. Все будет хорошо.

– Ты даже не представляешь, как мне надоело слышать эту фразу от мужчин. Всю жизнь слышу. А на деле все только хуже становится. Ну и что ты сделаешь? Убьешь его?

– Ты думаешь, он заслужил жизнь? Я бы сон не потерял. И мир стал бы лучше. Не хочу я этого слушать. Ты чокнутый.

– Поверь мне, – убеждал Терри. – Просто поверь. И все кончится. Я смогу тебя защитить. И тогда мы будем вместе. Если захочешь. Давай попробуем? Ты хочешь быть со мной?

– Чудесно. По-моему, ты двинутый, но мне с тобой весело.

– Я люблю тебя.

– Да я догадалась.

– Мы нужны друг другу. Два сапога – пара. Все получится. И будет хорошо. Вот увидишь.

– Ты так думаешь?

– Я точно знаю.

Терри поцеловал ее. И она ответила, чем очень себя разозлила. Так он на нее действовал. Феромоны, наверное, или что-то такое. Он не высок, не красив, не богат. И вообще ходячее несчастье. У него даже нет дома или квартиры, как у нормальных людей. Плавает себе в этой чертовой скорлупе с хоббитами, сказки свои читает, любуется плакатами с Гендальфом и картой Средиземья. За исключением тех моментов, когда душит чужих бывших мужей или втягивает людей в такое дерьмо, в которое им влезать не следует. Он из тех мужчин, что способны запредельно усложнить тебе жизнь, но ты и не сопротивляешься. Потому что ничего подобного с тобой еще не было. Как будто дверь распахнули, а за ней открылся целый новый мир, где есть и добро, и зло. И ты понимаешь, что уже вошла в него. Этому коротышке достаточно было дотронуться до нее – и ей уже хотелось прижаться к нему и не отпускать. Элисон моментально забыла о тошноте, духоте и решении больше с ним не встречаться. Она хотела оказаться с ним в постели, заниматься любовью, смеяться и больше ни о чем не думать.

– Останься со мной!

– Идея неудачная, – ответила Элисон, зная, что найдет способ остаться.

– Позвони маме. Пусть Коди у нее переночует. Мы уйдем в море и встанем на якорь. Там тихо и спокойно. Волн почти нет. Как будто на руках укачивают. Я приготовлю ужин. Будем любоваться закатом. Я только об этом и думаю. Как буду обнимать тебя и любоваться закатом.

– Ох, не надо мне…

Они снова поцеловались. Терри потянул ее к себе, она обошла стол и села к нему на колени. Он уткнулся в ее грудь и положил руки на ее бедра. Она поцеловала его в кудрявую макушку. Обняла за шею. Элисон устала. Устала от всего. Устала притягивать и отталкивать одновременно. Ей хотелось, чтобы ее закружило и унесло. Терри повел ее к кровати.

– Они на его яхте, – сообщил Мартин Ричи. – У него яхта в Вентуре.

Ричи сидел в столовой и ел стейк. Он старательно счистил жир на край тарелки. Отрезал небольшой квадратик мяса и макнул его в смесь кетчупа и хрена. Отправил в рот и тщательно прожевал. Потом повторил все снова. Ричи не смотрел на Мартина, который нависал над столом, ожидая взрыва.

– И чем занимаются? – наконец спросил Ричи, продолжая резать и есть мясо, совершенно автоматически, не отрывая взгляда от тарелки.

– Господи, Ричи, ты какого ответа ждешь?

В дочки-матери играют.

Ричи с излишним усердием намазал соусом последний кусочек мяса, отложил нож и вилку, сделал глоток вина, промокнул губы салфеткой и положил руки на стол по обе стороны тарелки.

– Двуличная сука, – сказал он. – Я бы ей все отдал. Ведь я ее трахнул в конце концов. Ты в курсе, да? Лживая грязная сука.

Мартину было бы проще, если бы Ричи разорался, начал крушить все вокруг, грозить ей – то есть вел бы себя как обычно. А так – все равно что сидеть на пороховой бочке: то ли взорвется под тобой в любую секунду, то ли нет.

– Чего делать-то будешь? – уточнил Мартин.

Руки Ричи остались лежать на столе, только большие пальцы задергались. Так он сидел некоторое время.

– Позвони-ка Сквайерсу и Поттсу. Скажи, есть еще работенка для них. Если все чисто сделают, будет им премия. И узнай у этого проныры Поттса, знает ли он толк в лодках.

Глава 19

Поттс отпер дверь своего дома. Потянулся через порог, включил свет и сделал шаг в сторону, чтобы Ингрид вошла первой.

– Ну не хоромы, – оправдывался он.

Ингрид вошла, побродила по гостиной, разглядывая все и улыбаясь своим мыслям.

– Мило.

Поттс поднял занавески на двери, которая вела во дворик.

– Тут у меня патио. Гриль есть. И площадка для игры в кольца, ну если тебе такое нравится.

Ингрид подошла к фотографии его дочери, сделанной два года назад. Поттс получил ее только в прошлом году. Ему пришлось умолять свою бывшую: та вырвала из него обещание дать пятьдесят долларов и только потом отправила снимок.

– Твоя дочь?

– Да. Бриттани. Она сейчас в Эль-Пасо под опекой бабушки и дедушки, родителей моей жены. Я пытаюсь отсудить ее себе. Хочу перевезти ее сюда, чтобы у нее был настоящий дом. Для этого мне такой дом и нужен. Ты бы ей понравилась. Вы бы поладили. И ей было бы полезно с тобой общаться.

– Красивая, – сказала Ингрид. – И сразу видно – с характером, вся в тебя. Уверена, мы с ней поладили бы.

– Думаешь?

– Не сомневаюсь. По лицу вижу. Мы бы с ней сразу подружились.

Поттсу показалось, что счастье окутывает его, как прохладная дымка.

– У меня скоро будут деньги, только доделаю одну работу. Не куча, но хватит, чтобы начать свое дело. Ну там гараж снять, инструменты купить, нанять помощника. На это много-то и не надо. Главное – первый месяц продержаться, а потом уж само пойдет. И адвокату заплачу, чтобы он мне Бриттани отсудил. Тогда вас познакомлю.

– У меня есть деньги, – ответила Ингрид. – Я могла бы тебе помочь. Маме недолго осталось. А дом мне одной зачем? Я не хочу в нем одна жить.

– И все будет хорошо, правда?

Она рассмеялась.

– Ты так говоришь, как будто что-то может этому помешать.

– Не знаю. Может, я чего лишнего сказал. Сглазить не хочу. Иногда лучше помалкивать, знаешь. Как бы тебе хорошо ни было.

Ингрид подошла к нему и обняла.

– А я думаю, что надо все говорить вслух, особенно когда тебе хорошо. Надо радоваться своему счастью, это как праздник.

– Давай выпьем шампанского, – предложил Поттс, обхватив ее. – Сможешь выбрать хорошее? И тогда отпразднуем по-настоящему. Мы с тобой вдвоем. Купим шампанское, и я пожарю стейки на заднем дворе.

– Я так давно не была счастлива. Ты делаешь меня счастливой. А я тебя?

– Еще как. Я таким счастливым никогда не был. Мне кажется, я так скоро привыкну.

Ингрид поцеловала его, подошла к двери во дворик и выглянула.

– Эймос, – сказал Поттс. Ингрид обернулась.

– Что?

– Эймос. Меня зовут Эймос.

– Я люблю тебя, Эймос Поттс. А ты меня?

– Да.

– Тогда все будет просто отлично.

Глава 20

Есть в сексе что-то такое, что неплохо скрашивает отчаяние. Помогает забыться. Может, мы потому и занимаемся им, что, напрягая тела и доводя ощущения до предела, забываем, кто мы и где мы. Вот все удивляются, почему у бедных так много детей. Так ведь за это дело платить не надо. По крайней мере, поначалу. Пока детки не пойдут. А секс – он как наркотик. Забываешь, где ты, кто ты. Плюешь на все, пока идешь к оргазму. А как накроет – тут уж вообще ни до чего другого нет дела. Маркс ошибся: религия нервно курит в коридоре. Всякий, кто работает в сфере рекламы, знает: опиум для народа – это хороший секс.

Терри задремал, и у Элисон было время все обдумать. Терри возбуждал ее так, как никому не удавалось. И удовольствия такого она никогда не получала, хотя и не могла объяснить, в чем причина. Терри был хорошим любовником, но дело не в технике. Может быть, в том, что, хотя ей и было спокойно с ним, он ее смущал. Терри был непредсказуем—в сексе, во всем, что он делал, его носило между двумя полюсами: нежностью и жестокостью. Рядом с ним ощущаешь, что нет ничего невозможного, и поэтому с такой легкостью принимаешь его лесть. С другим человеком ее сочтешь пустой болтовней. Но с Терри никогда не угадаешь. И именно это ее привлекло. С Терри грань между реальностью и фантазией исчезает. Поэтому он такой замечательный любовник, но именно поэтому он так опасен. Элисон это понимала.

Она и Ричи пошли поужинать тем вечером – когда он уговаривал ее поехать на Кабо. Элисон так устала, у нее не было сил сопротивляться. И она сдалась. Позволила ему взять верх и получить то, чего он добивался. Хуже всего оказалось то, что секс был неплох. И ее – вопреки здравому смыслу – всегда слегка тянуло к Ричи. Может быть, поэтому он все не успокаивался. В постели он был лучше, чем она предполагала. Не марафонец, без изысков, но на удивление нежен. И из кожи вон лез, чтобы сделать ей приятно. Элисон ожидала от него плеток и наручников, даже бритву, а он вел себя как застенчивый мальчишка. Ричи кончил. Она тактично симулировала оргазм. Он не заметил обмана и обрадовался. Но после пришла пустота. Сказать другу другу нечего. Никакой теплоты, смеха. Расползлись в разные стороны, как боксеры на ринге. В принципе на месте Элисон мог быть кто угодно—Ричи было все едино. Ей тоже. Чувствовала ли она себя подстилкой? Нет. На дворе двадцать первый век. Секс и власть настолько сплелись, что никто уже не волнуется по этому поводу. Зато теперь одной головной болью меньше: Ричи перестанет ее преследовать и будет делать то, что намеревался.

Нормально.

Вот только опять Терри влез.

Вот ведь, как банный лист. И не избавишься, как от назойливой мухи.

Если бы Элисон знала, что снова будет с Терри, не стала бы спать с Ричи. Но она же обещала себе, что Терри остался в прошлом. От него одни неприятности. Да еще эти его грандиозные планы свалить Ричи! Не следовало говорить ему про Мартина и наркоту. Зря ляпнула, ох зря, хотя она и не представляла, как Терри может воспользоваться этой информацией, и не думала, что Ричи когда-нибудь дознается. Но все равно, надо было держать язык за зубами. С Ричи шутки плохи.

Элисон закурила, посмотрела на спящего Терри и поймала себя на мысли, что опять его хочет. Словно тревога возбуждала ее. Чем больше она волновалась, тем сильнее хотела секса. Чем больше они занимались сексом, тем сильнее она волновалась. Ну прямо как наркотик. Вся эта история с яхтой не вскружила ей голову, но в плеске воды и легком покачивании было что-то эротичное. И в том, что в миле от берега можно было кричать без опаски. Ведь обычно рядом кто-то есть: ребенок, соседи, гости и так далее. А тут – делай что хочешь, кричи во все горло. И это, как дополнительная приправа, добавляло остроты. Тут Элисон могла вопить что есть сил – и никто ее не услышит.

Ялик шел к яхте. Поттс сидел на корме, держал руль, а Сквайерс гордо устроился на носу – что твой Джордж Вашингтон, мать его, при переправе через Потомак. Он даже попытался встать, но лодка закачалась, и Поттс велел ему опустить жирную задницу. Стемнело, они шли без огней, хотя угрожало им только столкновение с какой-нибудь моторкой. Впрочем, никого на воде не было, и ялик просто двигался по линии между освещенной гаванью и прыгающими отсветами яхты Терри, стоящей на якоре в миле от берега.

Вечер начался плохо и лучше не становился. Ричи разработал этот хитроумный план, включавший в себя «десантную атаку» на яхту Терри. Прямо как при высадке союзных войск в Нормандии в 1944 году, план казался осуществимым, пока они не приступили к делу. Тогда-то и посыпались им на голову проблемы. Где взять лодку? «Первым делом раздобудьте маленькую лодку», – посоветовал Ричи. Только ни черта он в лодках не шарил, ни в маленьких, ни в больших. Насмотрелся идиотских фильмов, и теперь ему представлялся такой резиновый «Зодиак» Жака Кусто, подкрадывающийся в ночи. А в реальности Поттсу удалось добыть только ненадежную деревянную развалюху, которая текла, как решето. А ее мотором и майонеза не взобьешь, хотя грохочет, как грузовой корабль. И даже эти останки стоили им двести долларов, которые пришлось отдать за аренду старому кретину, торговавшему наживкой на причале. Он сначала триста запросил, но Сквайерс слегка надавил на него. Поттс то и дело ворчал на Сквайерса, чтобы тот брал ведро и вычерпывал воду.

Потом еще эта хрень с наркотой.

Поттс давно завязал с ней, хотя – Господь свидетель – он выдувал столько текилы и пива, что хватило бы на озеро. Но в тот самый вечер Поттс решил, что надо принять что-то более подобающее случаю. Он нервничал из-за этого дела, не хотел с ним связываться, не знал, справится ли, хотя ему не терпелось получить обещанную Ричи премию. В желудке штормило с того момента, когда Ричи все это на него вывалил, значит, выпивка отпадала. Но и без подогрева Поттсу было не сдюжить – так его трясло. Лучше всего подошел бы ксанакс или что-то вроде него, чтобы снять напряжение и остановить карусель в животе. Однако перед уходом Поттс обыскал домашнюю аптечку и ящики в шкафах и не нашел ничего стоящего. Тогда он выпил текилы, отчего стало только хуже, поскольку теперь его тянуло не только блевать – того и гляди в штаны наложит.

Тут-то он и совершил главную ошибку, за которой потянулись остальные. Он послушался Сквайерса. При обычных обстоятельствах Поттс ни за что не сделал бы этого по той простой причине, что Сквайерс, больной на всю голову и патологический лгун, годится только, чтобы людей пугать. По части надавать по морде он мастер. Когда они выехали из Лос-Анджелеса, Сквайерс, как обычно, сидел за рулем, а Поттс корчился на переднем сиденье.

– Нервничаешь? – улыбнулся ему Сквайерс.

– В поряде я, – ответил Поттс, хотя был явно не в поряде. Еще немного, и он попросил бы Сквайерса остановиться на обочине, чтобы его вывернуло. А потом поймал бы тачку и рванул домой. Не лежала у него душа к этому делу. Такая работенка – Сквайерсу в самый раз. Но его одного отпускать нельзя, наломает дров.

– Ксанакс дать? – предложил Сквайерс.

Слово «ксанакс» показалось Поттсу лучом надежды, даром Божьим. Конечно, он знал, что за фрукт Сквайерс, но его приперло.

– А у тебя есть?

– А то. – Сквайерс сунул руку в карман куртки и выудил три пузырька с таблетками. И это само по себе было плохим знаком. Сквайерс обожал препараты и таскал их при себе в таком количестве, что хватило бы на небольшую аптеку. Поттс не знал, от колес Сквайерсу сносит крышу или они помогают ему не съехать с катушек окончательно. Сквайерс почитал ярлычки в свете встречных фар, открыл один пузырек, высыпал на руку пару таблеток и протянул их Поттсу. Это был явно не ксанакс.

– Это ж не ксанакс.

– Да какая на хрен разница?

Поттс уставился на таблетки. То же самое, что сигануть из самолета с зонтом. Можно, конечно, его и открыть – невелика разница.

Поттс, поддавшись безумному порыву, проглотил таблетки.

Вскоре они подействовали, и он понял, к собственному изумлению, что наконец попал в мир Сквайерса. И мир этот оказался неплох. По крайней мере, жить там было гораздо легче, чем в мире Поттса. Желудок успокоился, и вены перестали вздуваться. Поттсу стало жарко, выступил пот, и ему вдруг захотелось пить. Невелика цена. Все предметы слегка расплылись, а звуки доносились как будто из динамиков, причем с опозданием. Когда привыкнешь, так даже приятно. Поттс ощутил, как расправляются мышцы, выдохнул и откинулся на спинку сиденья.

– Вставляет, да? – обрадовался Сквайерс. Его глаза горели бог знает от чего. Может, от близнеца того, что принял Поттс. Поттса зелье размягчило, а Сквайерса, наоборот, взбадривало. Он гнал машину слишком быстро по длинному, крутому, извилистому склону. При обычных обстоятельствах Поттс дергался бы и велел Сквайерсу сбавить скорость, но сейчас он безмятежно разглядывал огни в долине. Машину заносило на изгибах дороги прямо как планер, который ищет посадки. «Вот это да!» – подумал Поттс.

А теперь, на воде, мозг Поттса трещал от тягостного воя дряхлого мотора. Пока не начались проблемы, все шло отлично – Поттс плавал в мягком пузыре наркодурмана, уютном и отделенном от мира, который ему и так особенно не нравился. Потом они стали искать лодку. Сквайерсу пришлось припугнуть старика. Без рукоприкладства, только угрозы и выразительный взгляд, которые так удавались Сквайерсу. Он схватил старика за костлявое запястье и сунул ему двести долларов. Хочешь бери, хочешь нет. Тот взял. Но теперь все было как-то не так. Приятный пузырь, окруживший реальность, казалось, затягивает твои шнурки ежовыми рукавицами. Врубаться в происходящее становилось труднее, все в голове путалось.

Они шли навстречу ветру, опережая собственный шум. Но на полдороге Поттс заглушил мотор. Внезапная тишина показалась райской. Поттс почувствовал, что мозги перестали стучать о череп.

– Как же я ненавижу воду, – процедил Сквайерс. – Дядя у меня утоп.

– Да заткнись ты, а? На воде все хорошо слышно. Сколько раз тебе объяснять? – Это, конечно, было так, но Поттс просто хотел, чтобы этот придурок помалкивал.

Они достали весла и начали грести. Сквайерс поднял такой шум, грохоча веслами о лодку, как будто на литаврах играл. Поттс отнял у него весла, поменялся с ним местами и стал грести сам.

Они были окутаны темнотой, а с яхты свет лился, словно на ней начался пожар. В некотором смысле, так оно и было. Подъехав поближе, Поттс и Сквайерс услышали звуки яростного, самозабвенного секса.

– Черт, – с восхищением выпалил Сквайерс. Терри выкрикивал слова, задыхаясь. Но его заглушали еще более громкие стоны и охи Элисон. Да, боже, да, вот так, да, давай же, да… да…

Сквайерс ухмылялся во весь рот. Поттс мог поклясться, что его глаза полыхнули красным в темноте. По позвоночнику пробежала дрожь, какая бывает, когда подглядываешь. На мгновение он четко представил себе происходящее на яхте и налег на весла. Хорошо, что они застукают их врасплох. Так будет проще. Они встали рядом с яхтой. Крики были такими громкими, словно Поттс и Сквайерс сидели в каюте рядом с парочкой. Поттс свесил за борт покрышку, чтобы не удариться корпусом лодки, и привязал конец к утке. Любовники не унимались. Поттс и Сквайерс осторол-сно взобрались на палубу. Люк в каюту был распахнут. С дальнего конца палубы можно было увидеть два переплетенных голых тела на койке. Поттс рванул вперед, но Сквайерс остановил его. Он прислушивался к звукам из каюты, и вскоре его дыхание стало вторить им. Поттсу не терпелось поскорее покончить с этим делом, но Сквайерс злобно глянул на него и схватил за руку. Они ждали. Вздохи становились громче и чаще. Элисон и Терри одновременно вскрикнули, когда их накрыло последней волной. Тогда Сквайерс достал пистолет и ринулся в каюту.