Текст книги "Пробуждение Левиафана"

Автор книги: Дэниел Абрахам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Глава 49
Холден

– Срань господня, – невыразительно пробормотал Амос.

– Джим, – в спину Холдену сказала Наоми, но он только рукой махнул и открыл канал связи с Алексом.

– Алекс, мы и вправду видели то, что говорят мои датчики?

– Да, капитан, – ответил из рубки пилот. – Радар и оптика в один голос уверяют, что Эрос отскочил на двести кэмэ по вращению меньше чем за минуту.

– Срань господня, – все тем же совершенно бесстрастным тоном повторил Амос. Металлический лязг открывшихся и закрывшихся палубных люков отдался по кораблю, указывая, что Амос лезет к ним по трапу.

Холден подавил вспышку раздражения на механика, оставившего свой пост. С этим он разберется потом. Прежде ему надо было увериться, что вся команда «Росинанта» не страдает коллективными галлюцинациями.

– Наоми, дай связь, – попросил он.

Та обернула к нему пепельное лицо.

– Как ты можешь… так спокойно? – спросила она.

– Паника никому не поможет. Надо понять, что произошло, чтобы составить разумный план. Пожалуйста, переключи связь на меня.

– Срань господня, – проговорил Амос, выбираясь на палубу поста. Коротко лязгнул, закрывшись за ним, люк.

– Не помню, когда я приказывал тебе покинуть пост, матрос, – проговорил Холден.

– Разумный план… – Наоми повторила его слова так, будто они прозвучали на незнакомом, но смутно понятном языке. – Разумный план!

Амос бросился в кресло с такой силой, что гелевая подушка обняла его и не позволила подскочить.

– Эрос – здоровенная хреновина, – сказал он.

– Разумный план. – Наоми разговаривала сама с собой.

– То есть охренительно большая, – поправился Амос. – Знаешь, сколько энергии ушло, чтобы раскрутить этот камешек? Его же годами раскручивали!

Холден надел наушники, чтобы отстранить голоса болтунов, и снова вызвал Алекса.

– Алекс, Эрос меняет скорость?

– Нет, кэп. Торчит скалой.

– Вот и хорошо, – сказал Холден. – У Наоми с Амосом клапана сорвало. Ты там как?

– Не сниму руки с рычага, пока этот ублюдок в пределах видимости, можешь не сомневаться.

«Слава тебе, Господи, за военную выучку», – подумал Холден.

– Хорошо, удерживай нас на постоянной дистанции пять тысяч кэмэ до новых распоряжений. Дай знать, если он снова сдвинется хоть на дюйм.

– Роджер, капитан, – подтвердил Алекс.

Холден медленно снял наушники и обернулся к остальной части команды. Амос рассеянно уставился в потолок, подсчитывая на пальцах.

– Даже не могу с ходу припомнить массы, – заговорил он, ни к кому не обращаясь.

– Около семи тысяч триллионов кило, – подсказала Наоми. – Плюс-минус. А тепловая подпись сдвинулась градуса на два вверх.

– Господи! – простонал механик. – В уме не подсчитать. Сколько нужно, чтобы разогреть на два градуса такую массу?

– Много, – отрезал Холден. – Так что пойдем дальше…

– Около десяти экзаджоулей, – ответила Наоми. – Это прикидочно, и я не учитывала объема и прочего.

Амос свистнул.

– Десять экзаджоулей – это что, пара гигатонн термического заряда?

– Около десяти кило, непосредственно обращенных в энергию, – ответила Наоми. Голос ее стал тверже. – Только это, конечно, невозможно. Разве что чудом.

Холден почти физически ощутил, как его рассудок вцепился в слова Наоми. Она, в сущности, самая умная из всех, кого он знал. И сейчас она обратилась прямо к неясному страху, который он затаил со времени прыжка Эроса: что это волшебство, что протомолекула не повинуется физическим законам. Потому что, если это так, у человечества не остается никаких шансов.

– Объясни, – сказал он.

– Ну, – ответила она, щелкая клавиатурой, – от одного нагрева Эрос бы с места не сдвинулся. Поэтому я принимаю, что это остаток тепла от того, что они там сделали на самом деле.

– А это значит?..

– Что закон энтропии еще действует. Что они не способны напрямую преобразовать массу в энергию. Что их механизмы, или процессоры, или чем там они пользуются, чтобы передвинуть семь тысяч триллионов тонн камня, все же истратили малость энергии. Примерно на полугигатонную бомбу.

– А…

– Никто не может передвинуть Эрос на двести километров мощностью двух гигатонн, – фыркнул Амос.

– Конечно, – согласилась Наоми. – Это просто остаточное тепло. Нагрев – это побочный результат. КПД все равно невероятный, но не стопроцентный. А значит, законы физики пока не отменяются. Значит, это не чудо.

– Может, лучше бы было чудо, – буркнул Амос.

Наоми смотрела на Холдена.

– Итак, мы… – начал он, когда Алекс перебил его по общей связи:

– Кэп, Эрос снова двигается.

– Следуй за ним и, как только сумеешь, определи курс и скорость, – велел Холден, отворачиваясь к своей панели. – Амос, возвращайся к машинам. Если еще раз бросишь их без прямого приказа, заставлю старпома убить тебя гаечным ключом.

Вместо ответа послышалось шипение открывающегося люка и грохот крышки, упавшей за исчезнувшим механиком.

– Алекс, – позвал Холден, глядя на поток данных об Эросе, которыми потчевал его «Роси», – скажи мне что-нибудь.

– Точно можно сказать одно – курс в сторону Солнца. – Голос Алекса звучал с прежним профессиональным спокойствием.

Холден начинал службу сразу офицером. Он не бывал в школе военных пилотов, но знал, что годы тренировок как бы разделили мозг Алекса на две части: для решения задач пилотирования и, вторым планом, для всего прочего. Движение за Эросом и вычисление его курса относилось к первому. Пришельцы из чужой системы, пытающиеся уничтожить человечество, к пилотированию не относились, и о них можно было спокойно забыть, пока он не покинет рубку. Алекс сделает свое дело.

– Держись все так же на пяти тысячах кэмэ и поддерживай постоянный курс, – приказал ему Холден.

– Ха, – выдохнул Алекс. – С постоянным курсом будут сложности, кэп. Эрос только что исчез с радара.

У Холдена перехватило горло.

– Повтори?

– Эрос исчез с экрана радара, – повторил Алекс, но Холден уже не слушал его, настраивая датчики, чтобы убедиться своими глазами. Телескоп показывал, что астероид продолжает движение в сторону Солнца. Термоскопы показывали, что он чуть теплее окружающего пространства. Поток голосов и безумия так же сочился из станции, разве что стал чуть слабее. Но радар уверял, что там пусто.

«Чудо», – повторил тихий голосок на краю сознания.

Никаких чудес. Люди тоже создали корабли-невидимки. Всего-то и нужно: поглощать луч радара, а не отражать его. Но тем важнее стало удерживать астероид в прямой видимости оптики. Эрос доказал, что способен быстро двигаться и свободно маневрировать, а теперь еще и укрылся от радара. Вполне возможно, что глыба размером с гору и вовсе исчезнет. Стала нарастать перегрузка – «Роси» вслед за Эросом гнал к Солнцу.

– Наоми?

Она глянула на него. В глазах стоял страх, но она держалась. Пока.

– Джим?

– Связь. Ты не могла бы?..

Впервые за несколько часов ему стало спокойнее, когда он увидел досаду на ее лице. Она перевела на него контроль связи, и Холден тотчас послал запрос:

– Корвет ООН, «Росинант» просит ответить.

– Говорите, «Росинант», – после полуминутной паузы отозвались с корвета.

– Прошу сверить показания наших датчиков, – сказал Холден и переслал им данные по движению Эроса. – Вы это видели, ребята?

Новая пауза продлилась дольше.

– Роджер, «Росинант».

– Я помню, что мы только что собирались палить друг в друга, но, думаю, это уже в прошлом, – заговорил Холден. – Словом, мы намерены преследовать Эрос. Но если мы потеряем его из вида, рискуем уже никогда не найти. Хотите присоединиться к охоте? Неплохо бы иметь поддержку, если ему вздумается в нас выстрелить или еще что.

Эта пауза затянулась на добрые две минуты, а потом в наушниках зазвучал новый голос. Не такой молодой, женский и совершенно лишенный злости и заносчивости, которые он до сих пор слышал в голосе молодого мужчины.

– «Росинант», говорит капитан Макбрайд с конвойного корвета ООН «Рави».

«А, – сообразил Холден, – значит, до сих пор я говорил со старпомом. А теперь наконец за рупор взялся капитан. Добрый знак».

– Я связалась с командованием флота, но задержка сигнала составляет двадцать три минуты, а эта глыба набирает скорость. У вас есть план?

– Собственно, нет, «Рави». Просто следовать за ним и собирать сведения, пока не подвернется случай что-то изменить. Но если вы нас проводите, может, хоть ваши люди не расстреляют нас по ошибке.

Новая долгая пауза. Холден понимал: капитан «Рави» сейчас взвешивает шансы – говорит он правду или представляет угрозу научному кораблю. И что, если он как-то замешан в только что произошедшем? На ее месте он думал бы о том же. Молчание на том конце связи длилось несколько минут.

– Капитан, – заговорила Макбрайд, – я полагаю, мое командование приказало бы мне не спускать с вас глаз. Мы проводим вас, пока там разберутся.

Холден позволил себе протяжный шумный вздох.

– Спасибо, Макбрайд. Постарайтесь связаться со своими. Я тоже сделаю несколько вызовов. Два корвета не решат проблемы.

– Роджер, – согласился «Рави» и прервал связь.

– Я открыла канал с Тихо, – сообщила Наоми.

Холден откинулся в кресле, чувствуя, как давит на него перегрузка ускорения. Во внутренностях собирался водянистый ком, предупреждавший, что он не представляет себе дальнейших действий, что самые лучшие планы закончились провалом и что конец близок. Короткая вспышка надежды уже угасала.

«Как можно… так спокойно?..

Кажется, я наблюдаю конец человеческого рода, – думал Холден. – Я вызываю Фреда, так что не моя вина, если я не знаю, как его остановить. Какое там спокойствие.

Я просто стараюсь разделить вину».

– С какой скоростью? – недоверчиво переспросил Фред.

– Четыре g,и продолжает ускоряться, – низким от сдавленного горла голосом ответил Холден. – Да, и он теперь невидим для радара.

– Четыре g.Вы знаете массу Эроса?

– Мы это… гм, обсуждали. – Если бы не давящая тяжесть, нетерпение прорвалось бы в голосе Холдена. – Вопрос в том, что дальше. «Наву» пропал. Наши планы пошли прахом.

Тяжесть ощутимо нарастала. Алекс продолжал разгон. Еще немного, и говорить станет невозможно.

– Он точно направляется к Земле? – спросил Фред.

– Алекс с Наоми уверены процентов на девяносто. Трудно быть совершенно точным, полагаясь только на визуальное наблюдение. Но я им верю. Я бы тоже на месте вируса рвался к тридцати миллиардам новых хозяев.

Тридцать миллиардов новых хозяев. Восемь из них – его родители. Он представил отца Тома в виде пучка трубок, изливающих бурую жижу. Маму Луизу в виде грудной клетки, ползущей по полу, подтягиваясь на единственной костяной руке. А получив столько биомассы, на что окажется способен вирус? Передвинуть Землю? Отвернуть от Солнца?

– Надо их предупредить, – выговорил Холден, чуть не подавившись языком.

– Вы думаете, они не знают?

– Они предвидят угрозу. Но вряд ли – конец всего живого, зародившегося в Солнечной системе, – сказал Холден. – Вам нужен был предлог для переговоров? Как насчет такого: объединяйтесь или умрите?

Минуту Фред молчал. Фоновое излучение обращалось к Холдену таинственным шепотом, полным мрачных знамений. «Постранствуй в пространстве этак четырнадцать миллиардов лет. Повидай то, что я видел. Тогда вся эта ерунда покажется не слишком важной».

– Я попробую что-нибудь сделать. – Фред прервал речь вселенной. – А пока скажите, что намерены делать вы.

– Жду предложений.

– Возможно, вы могли бы подорвать несколько зарядов, размещенных на поверхности нашей командой. Сбить Эрос с курса. Выиграть время.

– У них контактные детонаторы. Мне до них не добраться, – возразил Холден. Последнее слово перешло в вопль, когда его кресло воткнуло в него дюжину иголок и впрыснуло через них жидкий огонь. Алекс посадил их на «сок», значит, Эрос продолжает ускоряться. Он опасался, что все они потеряют сознание. До какой же скорости он намерен дойти? Даже на «соке» продолжительное ускорение в восемь или девять gпредставляло серьезную угрозу людям. Если Эрос удержит взятый разгон, он от них оторвется.

– Есть и удаленный допуск к детонаторам, – сказал Фред. – У Миллера должны быть коды. Пусть саперная команда рассчитает, какой взрыв даст максимальный эффект.

– Роджер, – согласился Холден. – Я свяжусь с Миллером.

– А я займусь внутряками. – Фред без малейшего смущения ввернул жаргонное словечко астеров. – Посмотрим, что можно сделать.

Холден прервал связь и вызвал корабль Миллера.

– Йо! – приветствовал его связист.

– Это Холден с «Росинанта». Дайте мне Миллера.

– Э… – Голос запнулся. – Сейчас.

Щелчок, шум помех – и голос Миллера со слабым эхом. Стало быть, он еще не снял шлема.

– Миллер, это Холден. Надо обсудить последние события.

– Эрос движется.

Голос звучал странно, словно Миллер, говоря с ним, думал о другом. Холден подавил злость. Хочешь не хочешь, сейчас Миллер ему нужен.

– Слушай, – сказал он, – я только что говорил с Фредом, и он просит нас координировать действия саперов. У тебя коды удаленной детонации. Если подорвать все мины с одной стороны, можно сбить его с курса. Собери своих технарей, и подумаем.

– А, да, выглядит разумно. Я пошлю им коды, – отозвался Миллер. В голосе больше не было рассеянности, но чувствовался скрытый смех. – Только с техниками я тебе помочь не смогу.

– Черт, Миллер, ты и с ними рассорился?

Теперь Миллер смеялся открыто: свободным тихим смехом, какой может позволить себе человек без навалившейся на грудь тяжести. Соль шутки ускользнула от Холдена.

– Да, – признался Миллер, – наверно. Но я не потому не могу их собрать. Я сейчас не у них на корабле.

– Что?

– Я еще на Эросе.

Глава 50
Миллер

– Как понимать: на Эросе? – не понял Холден.

– Более или менее так и понимать, – ответил Миллер, прикрывая нарастающий стыд небрежностью тона. – Вишу вверх ногами над служебными доками, где мы причалили один корабль. Чувствую себя летучей мышью.

– Но…

– И вот что забавно: я не почувствовал, когда эта штука сдвинулась. Казалось бы, такое ускорение должно было меня стряхнуть или расквасить в лепешку. Однако ничего подобного.

– Ладно, держись. Мы идем за тобой.

– Холден, – проговорил Миллер, – бросил бы ты это, а?

Молчание длилось не больше дюжины секунд, но было полно смысла. «Опасно вести „Росинант“ к Эросу», и «Я пришел сюда, чтобы умереть», и «Вы только хуже сделаете».

– Ну, я только… – начал Холден и оборвал фразу. – Ладно. Дай мне… дай мне заняться вашими техниками. Я… Господи, я дам тебе знать, что они скажут.

– Только еще одно, – сказал Миллер. – Вы подумываете сбить эту штуку с курса. Тогда имейте в виду: это уже не астероид. Это корабль.

– Так, – отозвался Холден. И чуть погодя: – Ладно.

Связь, щелкнув, оборвалась. Миллер проверил обеспечение кислородом. В скафандре оставалось на три часа, но можно будет еще до того вернуться на кораблик и пополнить запас. Так значит, Эрос движется? Он по-прежнему ничего не чувствовал, но за изгибом горизонта астероида видел мелкие метеориты, налетающие неизменно с одной стороны и отскакивающие от поверхности. Если станция начнет разгоняться, они пойдут гуще и будут бить с большей силой. Ему лучше оставаться в корабле.

Он опять переключил терминал на волну Эроса. Станция под ним потрескивала и бормотала, из нее исходили низкие протяжные звуки, похожие на запись песни китов. После сердитых разговоров и помех голос Эроса звучал покоем. Миллер задумался, какую музыку сотворила бы из него приятельница Диого. Кажется, медленные танцы – не их стиль. В пояснице возник раздражающий зуд, и он поерзал в скафандре, пытаясь почесаться. Сам не заметил, когда появилась улыбка. И вдруг рассмеялся. На него накатила волна эйфории.

Во вселенной существовала нечеловеческая жизнь, и он оседлал ее, как клещ – собаку. Станция Эрос двигалась собственной свободной волей и силой невообразимых механизмов. Он не помнил, сколько лет не чувствовал трепета. Он забыл это чувство. Он развел руки в стороны, словно мог объять бесконечный темный вакуум под собой.

Затем вздохнул и вернулся к кораблю.

Под его надежной обшивкой он снял вакуумный скафандр и подключил к восстановителю воздуха. Даже маломощная система жизнеобеспечения справится за час, если ей приходится обслуживать всего одного человека. Корабельные аккумуляторы заряжены почти на полную. Его терминал дважды гуднул, напоминая, что опять пора принимать средства против рака. Который он заработал на Эросе. И который останется с ним до конца жизни. Хорошая шутка.

Термические заряды хранились в грузовом трюме: серые прямоугольные ящики, в длину примерно вдвое больше, чем в высоту, они напоминали кирпичи в известке из серой связывающей пены. Двадцать минут ушло на обыски шкафов, но он все же нашел баллон, где еще остался растворитель. Спрей пахнул озоном и смазкой, твердая розовая пена расползалась под ним. Миллер присел на корточки рядом с минами и съел пайковую плитку, довольно убедительно имитировавшую вкус яблока. Джули сидела около него, положив невесомую голову ему на плечо.

Миллер несколько раз заигрывал с верой. Большей частью в молодости, когда хотелось все испытать. Потом еще раз – когда стал старше, мудрее, поизносился и пережил сокрушительную боль развода. Ему была понятна тоска по чему-то большему, по великому и милостивому разуму, способному взирать на мир с такой высоты, что с нее незаметны мелочность и злоба и все видится таким, как надо. Он и посейчас испытывал эту тоску, только не мог заставить себя поверить, что это правда.

И все же, не исключено, существует нечто вроде плана. Может, вселенная поместила его именно туда, куда нужно и когда нужно, чтобы он сделал то, чего не сделал бы никто другой. Может, вся его боль и страдания, все разочарования и разъедающие душу годы возни с худшими отбросами человечества были для того, чтобы привести его сюда, к этой минуте, когда он ценой своей жизни готов купить человечеству малую отсрочку гибели.

«Приятно было бы так думать», – сказала в его мыслях Джули.

– Приятно, – со вздохом согласился он. При звуке голоса видение исчезло, как обычная греза наяву.

Он успел забыть, сколько весят мины. При полной гравитации он бы не сумел их и сдвинуть. При одной трети это оказалось трудно, но возможно. Мучительно преодолевая сантиметр за сантиметром, он взвалил одну на тележку и вывез в док. Эрос над его головой напевал про себя.

Перед самым трудным этапом работы пришлось отдохнуть. Шлюз позволял протиснуться зараз либо человеку, либо мине. Миллер пробрался по нему, чтобы открыть наружный люк, после чего пришлось поднимать мину на стропах от грузовых креплений. А затем тут же крепить к кораблю магнитными защелками, чтобы инерция вращения Эроса не сбросила ее в пустоту. Вытащив мину и пристегнув к тележке, он отдыхал целых полчаса.

Столкновений стало больше: это был знак, что Эрос в самом деле набирал скорость. Каждый метеорит, как ружейная пуля, мог прошить насквозь и его, и корабль, если вдруг отлетит в подходящую сторону. Однако шансы, что случайный камешек угодит именно в его муравьиную фигурку, ползающую по поверхности, были ничтожны. Так или иначе, когда Эрос выйдет из Пояса, они исчезнут. Это если Эрос уходит из Пояса. Миллер сообразил, что представления не имеет, куда направляется Эрос. Он предполагал, что к Земле. Холден уже должен бы знать точно.

После работы ныли плечи, но не слишком сильно. Он беспокоился, не перегрузил ли тележку. Ее колеса были крепче его магнитных башмаков, но и они могли не выдержать. Астероид над ним дернулся, встревожив Миллера, но движение не повторилось. Ручной терминал прервал передачу с Эроса, уведомляя, что получил запрос на связь. Он глянул, передернул плечами и принял вызов.

– Наоми, – заговорил он, опередив ее, – как поживаете?

– Привет, – сказала она. Молчание между ними потрескивало.

– Стало быть, поговорили с Холденом?

– Да, – сказала она. – Он все еще думает, как бы вас снять.

– Хороший человек, – сказал Миллер. – Постарайтесь отговорить его – ради меня, а?

Молчание затянулось настолько, что Миллеру стало не по себе.

– Что вы там делаете? – спросила Наоми. Как будто на этот вопрос можно было ответить. Как будто всю его жизнь можно было свести к ответу на простой вопрос. Он обошел скрытый смысл и ответил на то, о чем она его спросила явно.

– Ну, я перегрузил ядерную бомбу в погрузочную тележку. Провезу ее через люк на станцию.

– Миллер…

– Штука в том, что мы все время представляем себе каменную глыбу. Нет, все понимают, что это некоторое упрощение, но людям нужно время, чтобы перестроиться. Флоты и сейчас считают эту штуковину чем-то вроде бильярдного шара, который можно ударить кием.

Он говорил слишком быстро. Слова лились из него потоком. Если не делать пауз, она не заговорит. И он не услышит, что она хочет сказать. Ему не придется с ней спорить.

– Там наверняка есть какие-то двигатели или центр управления. Что-нибудь. Если я отволоку эту штуку вниз, расположу ее поближе и подорву, станция снова превратится в бильярдный шар. Хотя бы ненадолго, но это даст вам шанс.

– Я догадалась, – сказала она. – Звучит разумно. Так и надо сделать.

Миллер хихикнул. Что-то крепко ударило в обшивку корабля под его ногами, вибрация отозвалась в костях. Из новой дыры вырывался газ. Станция набирала ход.

– Ага, – сказал он. – Ну вот.

– Я говорила с Амосом, – продолжила Наоми. – Вам понадобится «мертвая рука». Чтобы, если что случится, бомба все равно взорвалась. Если у вас есть коды доступа…

– Есть.

– Хорошо. Я составила простенькую программу, которую вы можете ввести в ручной терминал. Вам придется держать палец на выбранной кнопке. Если нажим прервется на пять секунд, она подаст сигнал пуска. Хотите, я вам ее загружу?

– Тогда мне придется бродить по станции, зажав пальцем кнопку?

Тон Наоми стал извиняющимся.

– Они могут прострелить вам голову. Или свалить вас. Чем дольше задержка, тем больше шансов, что протомолекула успеет разрядить мину до взрыва. Если вам нужно больше, я могу перепрограммировать.

Миллер смотрел на мину, возлежавшую на тележке у самого люка. Все датчики светились зелеными и золотистыми огоньками. От его вздоха лицевой щиток чуть затуманился.

– Да нет. Хватит и пяти. Загружайте. Мне придется все время нажимать или я могу поставить на нее постоянный зажим?

– Вот файл, – сказала Наоми. – Решайте сами.

Терминал звякнул, предупреждая о получении нового файла. Миллер принял и загрузил его. Не сложнее, чем набрать код дверного замка. Почему-то ему казалось, что заставить атомную бомбу взорваться под ним должно быть не так просто.

– Получил, – сказал он. – Можно начинать. То есть мне еще надо довезти эту гадину, но в остальном все. Кстати, насколько мы с этой штукой разогнались?

– Он понемногу выходит к предельной скорости «Роси». Четыре g,и не думает снимать ногу с газа.

– Я совсем ничего не чувствую, – сказал он.

– Зря я так в прошлый раз, – призналась вдруг Наоми.

– Паршивая получилась ситуация. Все мы делали то, что должны были. Как всегда.

– Как всегда, – эхом повторила она.

Несколько минут они молчали.

– Спасибо за программу, – сказал Миллер. – Передайте Амосу мою благодарность.

Он разорвал связь, не дав ей ответить. Он никогда не терпел долгих прощаний. Мина лежала в тележке, магнитные защелки были на месте, широкий стальной пояс охватывал ее посередине. Миллер медленно двинулся по металлической поверхности дока. Если тележка сорвется с Эроса, у него не хватит силы притянуть ее обратно. А если одна из града пуль угодит в него, это будет вроде расстрела, так что слишком задерживаться на поверхности тоже не стоило. Он держал в уме обе угрозы и продолжал работу. За десять нервозных минут его скафандр пропах перегретым пластиком. Но все диагностеры держались в пределах крайней нормы, и, когда восстановитель очистил воздух, запасы уменьшились не слишком сильно. Еще одна маленькая тайна, разгадывать которую он не собирался.

Бездна над ним сияла немигающими звездами. Одна из светящихся точек была Землей. Которая – он не знал.

Служебный люк обнаружился в естественном скальном выступе, ферритовая колея серебрилась в темноте. Крякнув, Миллер с тележкой, миной и собственным измотанным телом одолел поворот, и гравитация вращения снова перетекла ему в подошвы, вместо того чтобы разгибать колени и спину. Голова закружилась. Он набрал код, и люк открылся.

Эрос лежал перед ним, темнее пустого неба.

Он сквозь скафандр настроил терминал на связь, вызвав Холдена – в последний раз, как он полагал.

– Миллер, – почти тотчас же ответил Холден.

– Я вхожу, – сообщил он.

– Подожди. Слушай, мы могли бы устроить автоматическую тележку. Если «Роси»…

– Да, но ты же понимаешь. Я уже здесь. И мы не знаем, какую скорость способен развить этот сукин сын. Есть проблема, ее надо решать. Так у нас принято.

Холден и без того почти не надеялся. Проформа. Жест и, подумал Миллер, может быть, даже от души. Он пытается спасти всех – праведник до последнего.

– Понимаю, – наконец проговорил Холден.

– Вот и хорошо. Так, после того как я взорву ту чертовщину внутри?..

– Мы обдумываем возможность аннигилировать станцию.

– Хорошо. Не хотелось бы тратить силы даром.

– Ты… я мог бы что-то для тебя делать? Потом?

– Нет, – сказал Миллер, и Джули возникла рядом, волосы плавали вокруг головы, словно под водой. В них сияло больше звезд, чем было на самом деле. – Постой. Да. Пара дел. Родители Джули. Они возглавляют торговое предприятие «Мао – Квиковски». Они заранее знали о войне. Они наверняка связаны с «Протогеном». Постарайся, чтобы это не сошло им с рук. И если их увидишь: скажи, я жалею, что не успел найти ее вовремя.

– Сделаю, – сказал Холден.

Миллер присел в темноте. Что-то еще? Должно ведь остаться что-то еще? Послать весточку Хэвлоку? Или Мусс? Или Диого и друзьям из АВП? Но ему нечего было им сказать.

– Ладно, – произнес наконец Миллер. – Тогда все. Приятно было с тобой работать.

– Мне жаль, что так обернулось, – сказал Холден. В его словах не слышалось извинения за дела и поступки, за выбор и отказ.

– Угу, – сказал Миллер. – Но ты не мог по-другому, верно?

Ни один из них не нашел слов для прощания. Миллер отключил связь, вывел и запустил установку программы, полученной от Наоми. Пока она инсталлировалась, он снова поймал волну Эроса.

Тихий шорох, будто ногтем ведут по бесконечной бумажной полоске. Он включил фары тележки, темный вход окрасился промышленной серой краской, тени шмыгнули по углам. Его Джули стояла в луче фар, как на сцене, свет прожектора освещал и ее, и все, что было у нее за спиной, – почти иссякший призрак долгой мечты. Он снял тормоз, подтолкнул тележку и в последний раз двинулся внутрь Эроса.