Текст книги "Пробуждение Левиафана"

Автор книги: Дэниел Абрахам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

«Прости, что я не придумал ничего лучше, Джули, – сказал про себя Миллер. – Зато получатся дьявольские похороны».

Дыхание Фреда стало глубоким и ровным, Взглядом он словно читал в воздухе нечто, видимое ему одному. Миллер не мешал, хоть молчание и стало тяжелым. Прошла целая минута, прежде чем Фред коротко, прерывисто выдохнул.

– Мормоны будут в ярости, – сказал он.

Глава 45
Холден

Наоми разговаривала во сне. Холден многое узнал о ней за эту ночь. Хотя им не раз приходилось спать в соседних амортизаторах, но Холден ничего такого не слышал. А теперь, когда она прижалась лицом к его груди, он кожей чувствовал движение губ и тихие отрывистые выдохи слов. Он не слышал, что она говорила.

Еще у нее был шрам на спине, чуть выше левой ягодицы. Шрам трех дюймов длиной, с неровными краями – скорее от разрыва, чем от пореза. Может, корабль резко сманеврировал, когда она пробиралась в тесноте между механизмами. Специалист по пластической хирургии за один визит сделал бы его незаметным. То, что она не собралась и, как видно, даже не думала делать операцию, тоже кое-что о ней говорило.

Она перестала шептать, несколько раз причмокнула губами и произнесла:

– Пить хочется.

Холден выскользнул из-под нее и отправился на кухню. Он знал за собой такую угодливость, приходившую с каждой новой любовницей. В ближайшую пару недель он волей-неволей будет исполнять все капризы Наоми. Такое поведение вписано у некоторых мужчин на генетическом уровне: их ДНК заботятся, чтобы первый раз не стал и последним.

Планировка каюты у нее была не такой, как у него, и он неуклюже ворочался в темном незнакомом кухонном уголке, разыскивая стакан. Пока нашел, пока наполнил и вернулся в спальню, Наоми уже сидела на кровати. Простыня сползла ей на колени. Увидев ее полуобнаженной в полумраке, он со стыдом ощутил эрекцию.

Наоми скользнула взглядом по его телу, задержавшись на середине, потом посмотрела на стакан и спросила:

– Это для меня?

Холден не знал, о чем именно она спрашивает, и просто ответил:

– Да.

– Ты спишь?

Наоми уткнулась лицом ему в живот и медленно глубоко дышала, но, к его удивлению, отозвалась:

– Нет.

– Можно нам поговорить?

Наоми скатилась с него и подтянулась повыше, головой к нему на подушку. Волосы падали ей на глаза, и Холден смахнул их движением, которое показалось таким интимным и собственническим, что ему пришлось сглотнуть комок в горле.

– Ты готовишь меня к серьезному разговору? – спросила она, приоткрыв глаза.

– Да. – Он поцеловал ее в лоб.

– Последний любовник у меня был год назад, – сказала она. – Я – серийная моногамка. Что касается меня, ты получил на меня эксклюзивные права, пока один из нас не передумает. И если ты сделаешь предварительное предупреждение, что решил разорвать контракт, никаких обид не будет. Я готова принять, что это не просто секс, но мой опыт подсказывает, что так получается само собой, если отношения затягиваются. Мои яйцеклетки хранятся на Европе и на Луне, если для тебя это важно.

Она приподнялась на локте, склонившись к его лицу.

– Я все вопросы осветила?

– Нет, – возразил он, – но условия меня устраивают.

Она снова опрокинулась на спину, испустив долгий довольный вздох.

– Вот и хорошо.

Холдену хотелось ее обнять, но он боялся, что слишком разгорячен и вспотел, поэтому он просто дотянулся до ее ладони. Ему хотелось объяснить, как много это значит, что для него это ужене просто секс, но все слова, приходившие на ум, звучали фальшиво или слащаво.

– Спасибо тебе, – сказал он, но она уже тихонько посапывала.

Утром они снова занимались любовью. После долгой и почти бессонной ночи Холдену это казалось скорее работой, чем отдыхом, но работой приятной – как будто такой секс, не выносящий мозг, почему-то был необычнее, забавнее и нежнее всего, что случалось прежде. Потом Холден пошел на кухню варить кофе и принес его в постель на подносе. Они пили молча, какая-то доля неловкости, изгнанная ночью, вернулась с искусственным светодиодным утром.

Наоми отставила пустую чашку и потрогала его распухший сломанный нос.

– Жуткий вид? – спросил Холден.

– Нет, – сказала она. – Прежде ты был слишком совершенным. Так ты выглядишь солиднее.

Холден расхохотался.

– Солидными бывают толстяки или профессора истории.

Наоми с улыбкой коснулась его груди кончиками пальцев. Эта была не попытка начать сначала, а просто узнавание, которое приходит, когда насыщение выводит из уравнения секс. Холден попробовал вспомнить, когда трезвость, наступающая после секса, оказывалась такой же приятной, но, может, такого никогда и не бывало. Он собирался провести остаток дня в постели Наоми, перебирал в уме список ресторанов, когда его терминал, оставшийся на тумбочке, загудел.

– Чтоб ему провалиться, – выругался он.

– Тебе не обязательно отвечать, – напомнила Наоми и перешла к изучению его живота.

– Ты не заметила, что происходит в последние пару месяцев? – возразил Холден. – Если это не ошибка с номером, возможно, нам сообщают, что Солнечная система пошла прахом и до эвакуации станции остается пять минут.

Наоми поцеловала его в ребро, одновременно пощекотав и заставив пересмотреть свою способность к восстановлению.

– Не смешно, – сказала она.

Холден вздохнул и дотянулся до терминала. Он снова загудел, высветив имя Фреда.

– Это Фред, – сообщил он.

Наоми прервала поцелуй и села.

– Тогда, скорей всего, плохие новости.

Холден стукнул пальцем по экрану, принимая вызов.

– Фред?

– Джим? Постарайся зайти ко мне, как только сможешь. Это важно.

– Хорошо, – ответил Холден. – Буду через полчаса.

Он прервал связь и швырнул терминал на груду одежды, оставленную в ногах кровати.

– Приму душ и пойду повидаю Фреда, – сказал он, скидывая простыню и садясь.

– Можно мне с тобой? – спросила Наоми.

– Шутишь? Я теперь глаз с тебя не спущу.

– Ты меня пугаешь, – сказала Наоми, но, говоря это, она улыбалась.

Первым неприятным сюрпризом оказалось присутствие в комнате Миллера. Холден коротко кивнул ему и обратился к Фреду:

– Мы пришли. Что случилось?

Фред жестом предложил им сесть и, когда они устроились, заговорил:

– Мы обсуждали, что делать с Эросом.

Холден пожал плечами.

– Ну и что с ним?

– Миллер считает, что кто-нибудь попытается на нем высадиться и получить новые образцы протомолекулы.

– Охотно верю, что такие идиоты найдутся, – кивнул Холден.

Фред, поднявшись, постучал пальцами по столу. Экраны, обычно показывавшие вид на рабочую площадку «Наву», переключились на двухмерную схему Солнечной системы, где светящиеся точки разных цветов показывали расположение флотов. Марс окружал сердитый рой зеленых точек, и Холден решил, что зеленым обозначены земные корабли. В Поясе и у внешних планет светились желтые и красные огоньки. Значит, красные, вероятно, Марс.

– Симпатичная карта, – заметил Холден. – Точная?

– В разумных пределах, – ответил Фред и несколькими быстрыми ударами пальца приблизил одну часть Пояса. Посередине экрана оказалась похожая на картофелину штуковина с надписью «ЭРОС». К ней ползли две зеленые точки, остававшиеся пока на расстоянии нескольких метров.

– Это земной исследовательский корабль «Чарльз Лайель» на полной тяге идет к Эросу. Его, как мы полагаем, сопровождает конвойный корабль класса «Фантом».

– Земной братец нашего «Роси», – заметил Холден.

– Ну, «Фантомы» – более старая модель и большей частью переведены во второй эшелон, но все же они быстрее всего, что мог бы выставить АВП, – ответил Фред.

– Зато самый подходящий корабль для сопровождения научников, – сказал Холден. – Как это они так быстро добрались? И почему их только двое?

Фред отдалил схему, пока снова не открылся вид на всю систему.

– По чистой случайности. «Лайель» возвращался к Земле после картографирования не принадлежащих к Поясу астероидов. Его завернули к Эросу. Он оказался рядом, а больше никого не случилось. Похоже, Земля увидела шанс сцапать образец, пока остальные только раскачиваются.

Холден посмотрел на Наоми, но ее лицо оставалось непроницаемым. Миллер разглядывал Холдена, как энтомолог, прикидывающий, куда бы воткнуть булавку.

– Стало быть, они знают? – спросил Холден. – О «Протогене» и об Эросе?

– Надо полагать, да, – сказал Фред.

– И вы хотите, чтобы мы их отогнали? То есть, я думаю, мы сумели бы, но только на время, пока Земля не подошлет им на подмогу еще несколько кораблей. Не так уж много времени мы выиграем.

Фред улыбнулся.

– Много нам и не надо, – сказал он. – У нас есть план.

Холден кивнул, показывая, что готов слушать, однако Фред вернулся на место и развалился в кресле. Миллер же, встав, вывел на экран крупный план Эроса.

«Сейчас мы узнаем, зачем Фред держал здесь этого шакала», – подумал Холден, но промолчал.

Миллер указал на изображение Эроса.

– Эрос – старая станция. Ее сильно сокращали. Осталось много дыр в оболочке, в основном мелких доков для обслуживания, – заговорил бывший детектив. – Большие доки собраны в пять групп по окружности станции. Мы думаем послать к Эросу вместе с «Росинантом» пять снабженческих грузовиков. «Роси» задержит научников, а грузовики пришвартуются к станции, по одному на каждую группу доков.

– Мы посылаем туда людей? – спросил Холден.

– Не внутрь, – успокоил его Миллер. – Только на поверхность. В общем, шестой грузовик забирает команды с пришвартовавшихся. Каждый из оставленных кораблей будет снабжен мощными термическими боеголовками, подключенными к детекторам кораблей. Если кто-то вздумает приблизиться к станции, его встретит взрыв мощностью в несколько сотен мегатонн. Этого должно хватить, чтобы отвадить любой корабль, а если не хватит, все равно доки оплавятся настолько, что высадка станет невозможной.

Холден прокашлялся.

– Хм, и ООН, и Марс располагают саперными частями. Они придумают, как обойти твое минное поле.

– Если у них хватит времени, – согласился Фред.

Миллер продолжал так, словно его не перебивали:

– Эти мины – всего лишь вторая линия обороны. Первая – «Росинант», вторая – мины. Мы выигрываем время, за которое люди Фреда подготовят «Наву».

– «Наву»? – повторил Холден, а полвздоха спустя Наоми тихо присвистнула. Миллер кивнул ей, словно раскланивался на аплодисменты.

– «Наву» выйдет на плавный параболический курс и наберет скорость. Если он ударит Эрос под нужным углом и с достаточной силой, то вышибет его к Солнцу. Заодно детонируют заряды. Энергии толчка и взрыва боеголовок, по нашим расчетам, должно хватить, чтобы раскалить поверхность Эроса. Тогда температура и радиация сварят любого, кто попытается высадиться, а потом уж будет поздно, – закончил Миллер и сел на место, оглядываясь в ожидании реакции.

– Это твоя идея? – спросил его Холден.

– Что касается «Наву» – моя. Но мы еще не знали о «Лайеле», когда начинали разговор. Так что мысль о ловушке – вроде как импровизация. Однако, я думаю, она сработает. Выиграет нам нужное время.

– Согласен, – сказал Холден. – Нельзя отдавать Эрос ни в чьи руки, и лучшего способа я предложить не могу. Мы отгоним корабль научников, пока вы сделаете дело.

Фред, скрипнув креслом, склонился вперед и сказал:

– Я знал, что вы возьметесь. Сомневался Миллер.

– Мне казалось, что тебя возмутит мысль сбросить в Солнце миллион человек, – с невеселой ухмылкой пояснил детектив.

– На этой станции не осталось людей. А у тебя в этом деле какая роль? Ты теперь в начальственном кресле?

Это прозвучало злее, чем он намеревался, но Миллер как будто не обиделся.

– Я координирую меры безопасности.

– Безопасности? Нам понадобится охрана?

Миллер улыбнулся. Он всегда улыбался так, словно услышал анекдот на похоронах.

– На случай, если что-нибудь выползет из шлюза и попробует оседлать нас, – сказал он.

Холден насупился.

– Мне не хочется верить, что эта дрянь может расползтись в вакууме. Мысль мне совсем не нравится.

– Когда мы доведем температуру поверхности до приятных тепленьких десяти тысяч, думаю, это будет уже не так важно, – успокоил Миллер. – До тех пор лучше перестраховаться.

Холден поймал себя на том, что завидует уверенности детектива.

– Каковы шансы, что удар и взрыв просто расколют Эрос на миллион кусков и разбросают их по всей системе? – спросила Наоми.

– Фред посадил своих лучших инженеров рассчитывать все до последней запятой, чтобы этого не случилось, – ответил Миллер. – «Тихо» ведь участвовал в строительстве Эроса. У них остались кальки.

– Теперь, – подал голос Фред, – обсудим последний вопрос.

Холден ждал.

– Протомолекула еще у вас, – сказал Фред.

Холден кивнул.

– И?..

– И, – продолжал Фред, – в прошлый раз, когда мы вас выпустили со станции, ваш корабль едва не разбили. После уничтожения Эроса у вас останется единственный подтвержденный образец, что бы там ни было на Фебе. Не могу найти причины оставлять его у вас. Я прошу вас передать его на Тихо.

Холден поднялся, качая головой.

– Вы мне нравитесь, Фред, но я не отдам эту дрянь человеку, который может увидеть в ней товар на продажу.

– Не думаю, что у вас большой… – начал Фред, но Холден остановил его, подняв палец. Под удивленным взглядом Фреда он взял терминал и открыл канал связи с командой.

– Алекс, Амос, кто из вас на корабле?

– Я здесь, – отозвался через секунду Амос. – Заканчиваю кое-какие…

– Запрись там, – не дослушав, приказал Холден. – Сейчас же. Чтобы ни щелки не осталось. Если я не вызову тебя через час или если кто-то кроме меня попытается взойти на борт, выходи из гавани и гони от Тихо во всю прыть. Направление выберешь сам. Если придется, уходи с боем. Понял меня?

– Слышимость отличная, кэп, – откликнулся Амос. Тем же тоном он ответил бы, попроси его Холден приготовить чашку кофе.

Фред недоверчиво уставился на него.

– Не вынуждайте меня, Фред, – сказал Холден.

– Если вы считаете, что можете мне угрожать, то ошибаетесь, – пугающе бесстрастно ответил Фред.

Миллер расхохотался.

– Что смешного? – обернулся к нему Фред.

– Это не угроза, – проговорил Миллер.

– Да? А как бы вы это назвали?

– Точным описанием картины мира, – ответил Миллер и лениво потянулся, объясняя: – Окажись на борту Алекс, он мог бы решить, что капитан вздумал кого-то припугнуть, и, возможно, тянул бы до последнего. Но Амос? Амос будет пробиваться с боем, даже если сам рискует пропасть вместе с кораблем.

Фред поморщился, и Миллер покачал головой.

– Это не блеф, даже не думайте.

Фред прищурил глаза, и Холден задумался, не довел ли он наконец этого человека до грани. Наверняка он оказался бы не первым, кого приказал пристрелить Фред Джонсон. А рядом с ним был Миллер. Полоумный детектив, возможно, выстрелит в него при первом намеке, что кому-то это кажется удачной мыслью. Один факт, что Миллер оказался здесь, пошатнул доверие Холдена к Фреду.

И тем больше он удивился, когда Миллер его спас.

– Слушайте, – заговорил детектив, – нельзя не признать, что Холден лучше всех сохранит образцы, пока вы не решите, что с ними делать.

– Попробуйте меня убедить. – Голос Фреда еще звенел от ярости.

– Когда Эрос рванет, они с «Роси» окажутся с голыми задницами. Кто угодно может со злости торпедировать их просто из принципа.

– И как это обеспечит сохранность образцов? – спросил Фред, но Холден уже понял, к чему ведет Миллер.

– Сохранности это не обеспечит, – пояснил тот, – зато повышает вероятность, что миссия удастся. Кроме того, он идеалист, – добавил Миллер. – Предложите Холдену его вес в золоте, так он только оскорбится, что его сочли за взяточника.

– Вы хотите сказать, что ему можно доверять, а мне нет? – уточнил Фред.

– Я думал скорее о команде, – ответил Миллер. – У Холдена всего трое, и они поступят, как он скажет. Считают, раз он праведник, то и они с ним заодно.

– Мои люди пойдут за мной, – сказал Фред.

Улыбка Миллера была усталой и непробиваемой.

– В АВП много народу, – сказал он.

– Ставки слишком высоки, – сказал Фред.

– Если вы не любите риска, надо было выбрать другую карьеру, – возразил Миллер. – Я не говорю, что это прекрасный план. Просто лучшего вы не придумаете.

В щелках глаз Фреда на миг блеснула досада и ярость. Минуту он беззвучно двигал челюстью, прежде чем заговорить:

– Капитан Холден. Я разочарован в вас. После всего, что я сделал для вас и ваших людей, вы мне не доверяете.

– Через месяц, если человечество еще будет существовать, я принесу извинения, – пообещал Холден.

– Уводите свою команду, пока я не передумал.

Холден встал, кивнул Фреду и вышел вместе с Наоми.

– Ну, едва пронесло, – тихо заметила она.

Когда они отошли от кабинета, Холден признался:

– Я думал, Фред готов приказать Миллеру меня пристрелить.

– Миллер на нашей стороне. Неужели ты еще не понял?

Глава 46
Миллер

Принимая сторону Холдена против своего нового босса, Миллер знал, что даром ему это не пройдет. Его положение в АВП было зыбким с самого начала, а указывая, что Холден с его командой не только более преданы делу, но и более надежны, он не ждал, что его расцелуют. То, что он сказал правду, только усугубляло положение.

Он ожидал расплаты. Было бы наивным ждать другого.

– «Восстань, народ Господень, – пели обороняющиеся, – день бра-атства настает, ночь зла навек ухо-одит…»

Миллер снял шляпу и провел пальцами по редеющим волосам. Все предвещало нехороший день.

Внутри «Наву» оказалось больше заплат и недоделок, чем можно было подумать, глядя на корпус. Дизайнеры, располагавшие двумя километрами длины, создавали не просто огромный корабль. Просторные уровни громоздились один на другой, балки поддерживали будущие пасторальные лужайки. Архитектура напоминала о великих соборах Земли и Марса, высокие своды обеспечивали надежность при перегрузках и славили Господа. Пока что здесь был только металлический костяк и площадки для агрикультурного субстрата, но Миллер уже мог представить, каким окажется целое.

Корабль поколений казался воплощением непомерного честолюбия и всеобъемлющей веры. Мормоны это сознавали и принимали. Корабль, созданный ими, был одновременно молитвой, благочестием и празднеством. «Наву» предстояло стать величайшим храмом в истории человечества, пастырем своей команды в странствии по непреодолимым морям межзвездных пространств, первой надеждой человека достичь звезд.

Предстояло бы, если б не Миллер.

– Дать газ, Пампо? – спросил Диого.

Миллер оглядел ряды защитников корабля. На взгляд, их было около двух сотен. Люди растянулись плотной цепью по рабочим лесам и подмосткам. Пассажирские лифты и промышленные уолдо отдыхали, их дисплеи потемнели, их батареи отключили.

– Да, пожалуй, – отозвался Миллер.

Команда безопасников – его команда – насчитывала меньше трех дюжин. Мужчины и женщины, объединенные скорее нарукавными повязками АВП, нежели совместными тренировками, опытом, узами верности или политическими взглядами. Если мормоны решат сменить пассивное сопротивление на активное, здесь будет кровавая баня. Если они наденут скафандры, она может затянуться на много часов. Если не дней. Но Диого уже дал сигнал, и через три минуты четыре маленькие кометы описали дугу в невесомости, виляя хвостами из NNLP-альфа и тетрагидроканнабинола.

Это было самое мягкое, безобидное в его арсенале средство против беспорядков. Те, у кого слабые легкие, все-таки пострадают, но так или иначе через полчаса все они окажутся в ступоре и воспарят к вершинам блаженства. Миллер ни разу не применял эту комбинацию газов на Церере. Окажись такие у них на складах, сотрудники быстро растаскали бы все для офисных вечеринок. Он попытался утешиться этой мыслью. Как будто час блаженства мог восполнить отнятые мечты и труды многих жизней.

Рядом с ним смеялся Диого.

Основное прочесывание корабля заняло три часа, а еще пять ушло, чтобы вытащить попрятавшихся по воздуховодам и кладовкам в надежде объявиться в последнюю минуту и саботировать миссию. Всех их, рыдающих, выволокли с корабля. Миллер подумал, что, возможно, спас им жизнь. Если все, что он сделал, – это избавил Фреда Джонсона от выбора: позволить ли горстке невинных погибнуть вместе с «Наву» или допустить к Эросу внутренние планеты, – это не так уж мало.

Как только Миллер дал добро, в действие вступила команда техников АВП. Они разбирали уолдо, устраняли поломки – последствия сотен актов мелкого саботажа, предназначенных помешать включению двигателей, – выносили оборудование, которое не хотели терять. Миллер наблюдал, как грузовые лифты, где могла бы поселиться семья из пяти человек, уносили контейнер за контейнером, разгружая то, что совсем недавно было погружено. В доках оказалось людно, как на Церере в середине смены. Миллер почти готов был увидеть прежних соратников, бродящих среди стивидоров и труб, поддерживая то, что могло сойти за порядок.

В минуты затишья он настраивал свой терминал на передачу с Эроса. В его детстве была такая композиторша – помнится, ее звали Джила Сорормайя. Кажется, она нарочно повреждала цифровые записи, а потом запускала разрозненные клочки в свой синтезатор. Она нарвалась на неприятности, когда в запись попал и растиражировался чей-то цельный код доступа. Миллер не жалел о ней. Он решил, что теперь чокнутой художнице придется заняться настоящей работой, и мир станет только лучше.

Слушая передачи Эроса – «Волну свободного Эроса», как он их называл, – он думал, что, пожалуй, был слишком жесток к бедняжке Джиле. Визг и смешение голосов, поток помех, разрезанных словами, пугал и захватывал. В них звучала музыка гибели.

«…asciugare il plus che possano sentirsi meglio…»

«…ja mina nouscivat kuolleista ja halventaa kohtalf pacottaa minut ja siskoni…»

«…делай, как знаешь…»

Он часами слушал передачу, разбирая голоса. Однажды все затрепетало, стало затухать, словно рация приготовилась отключиться. Только когда она включилась снова, Миллеру пришло в голову, что паузы могли быть кодом Морзе.

Он прислонился к переборке, над ним возвышался тяжелый массив «Наву». Корабль еще не родился, а уже был предназначен в жертву. Джули села рядом с ним, подняла взгляд. Волосы плавали вокруг ее лица, глаза улыбались. Какой бы фокус сознания ни мешал его собственной Джульетте Андромеде Мао возвращаться к нему в виде трупа, он был благодарен за него.

«А круто, да? – спросила она. – Летать в вакууме без скафандра. Проспать сотню лет и проснуться от света другого солнца».

– Надо было раньше пристрелить ублюдка, – вслух сказал Миллер.

«Он мог подарить нам звезды».

Новый голос заглушил ее слова.

– Антихрист!

Миллер моргнул, возвращаясь к реальности, и отключил канал Эроса. Через док лениво проплывал транспорт с пленниками, к опорным стойкам была привязана дюжина техников-мормонов. Юноша с рябым лицом ненавидящим взглядом уставился на Миллера.

– Ты – Антихрист, ты, злое подобие человека. Господь знает тебя. Он запомнит тебя.

Миллер приподнял шляпу, кланяясь пленнику.

– Звездам лучше без нас, – проговорил он так тихо, что его услышала одна Джули.

Десятки буксирных тросов тянулись перед «Наву» – нанотрубочные канаты, неразличимые на расстоянии. Миллер просто увидел, как гигантский кашалот, составлявший такую же часть Тихо, как переборки и воздух, шевельнулся на своем ложе, вздрогнул и пришел в движение. Двигатели буксиров осветили внутреннее пространство станции, завели точно отрепетированный хоровод, словно на рождественском представлении, и почти неощутимое содрогание отозвалось в глубине стальных костей Тихо. Через восемь часов «Наву» отведут достаточно далеко, чтобы можно было задействовать огромные двигатели, не угрожая выхлопом станции. После этого пройдет больше двух недель, пока он достигнет Эроса.

Миллеру предстояло убить еще восемьдесят часов.

– Ой, Пампо! – сказал Диого. – Дело-дело?

– Да, – со вздохом ответил Миллер. – Я готов. Собирай всех.

Мальчишка ухмыльнулся. За те часы, что прошли с отправки «Наву», он налепил на три передних зуба яркие пластиковые накладки. Вероятно, в молодежной культуре Тихо они несли глубокий смысл, придавали ему крутость, а может, и сексуальность. Миллер мимолетно порадовался, что ему больше не придется греть парню койку.

Теперь, когда он заведовал службой безопасности АВП, он яснее прежнего видел разнородность этой организации. Было время, он считал, что АВП мог бы управиться с Землей и Марсом, если дойдет до настоящей войны. Денег и иных средств у них определенно имелось больше, чем он когда-то думал. И еще у них был Фред Джонсон. А теперь и Церера, если они сумеют ее удержать. Они взялись за станцию Тот – и справились.

А все же кое-кто из ребятишек, с которыми он штурмовал Тот, участвовал и в подавлении обороны «Наву», и больше половины будут на корабле-смертнике, когда он вылетит к Эросу. Вот этого Хэвлоку никогда не понять. Наверно, никому из живших в даровой надежности естественной атмосферы никогда полностью не понять силы и уязвимости общества, основанного на устремленности делать то, что д о лжно, быть быстрым и гибким – каким и был АВП. На умении соединить все свои фрагменты подвижными сочленениями.

Если Фред не добьется участия в мирных переговорах, АВП ни за что не победит дисциплинированного, единого флота внутренних планет. Но и не потерпит поражения. Войне не будет конца.

Ну что ж, разве не такова вся история?

И что тут изменят звезды?

Зайдя в свою квартиру, он запросил связь с терминалом Фреда. Фред Джонсон на экране выглядел усталым, но держался молодцом.

– Миллер, – поздоровался он.

– Мы можем выводить корабль, если ваши службы готовы.

– Идет погрузка, – ответил Фред. – Грузится взрывчатый материал, после которого поверхность Эроса станет недоступной на годы. Осторожней с ним. Если кому-то из ваших мальчиков вздумается закурить в неположенном месте, мы уже не успеем заменить мины.

А не: «…вы все погибнете».Ценно оружие, а не люди!

– Да, я присмотрю, – сказал Миллер.

– «Росинант» уже в пути.

Этого Миллеру знать было не обязательно, однако Фред счел нужным упомянуть. В его старательно нейтральном тоне крылось подобие укора. Единственные известные образцы протомолекулы вышли из сферы влияния Фреда.

– Мы успеем присоединиться к нему и отогнать от Эроса кого угодно, – пообещал Миллер. – Нет проблем.

На крошечном экране трудно было разобрать, много ли искренности в улыбке Фреда.

– Надеюсь, ваши друзья в самом деле справятся, – заметил он.

У Миллера возникло странное чувство – какая-то пустота прямо за грудиной.

– Они – не мои друзья, – сказал он.

– Правда?

– У меня, строго говоря, нет друзей. Все больше люди, с которыми я работал.

– Холдену вы многое доверили, – заметил Фред. Это прозвучало почти вопросом. Или вызовом. Миллер улыбнулся, помня, что и Фреду трудно будет определить степень искренности его улыбки.

– Это не доверие, а точная оценка, – возразил он.

Фред кашлянул.

– Вот почему у вас нет друзей, друг мой.

– Отчасти, – сказал Миллер.

Больше говорить было не о чем. Миллер прервал связь. Так или иначе, у него теперь имелась почти своя нора.

Ничего особенного – стандартная клетушка, в которой личного было еще меньше, чем в его норе на Церере. Он присел на койку, просмотрел на терминале статус корабля-смертника. Он помнил, что пора идти в док. Диого и прочие уже собирались, и, хотя вряд ли угар прощальных вечеринок позволит им явиться в срок, все же это могло произойти. У Миллера не было даже такого оправдания.

Джули поместилась у него в голове за глазами. Она подогнула ноги калачиком. Она была красива. Она была такой же, как Фред, Холден и Хэвлок. Родилась в гравитационном колодце и пришла на Пояс по собственному выбору. Этот выбор убил ее. Она искала на Эросе помощи и тем погубила его. Если бы она осталась на корабле-невидимке…

Джули искоса взглянула на него, ее волосы развевались наперекор гравитации вращения. В ее глазах стоял вопрос. Конечно, она была права. Возможно, это немного оттянуло бы события, но не остановило бы их. В конце концов «Протоген» и Дрезден отыскали бы ее. Наверняка. Или вернулись бы обратно и откопали новые образцы. Их ничто бы не остановило.

И он знал о Джули – знал, как он мог знать о самом себе, – что она была не такой, как другие. Что она понимала Пояс и астеров и понимала, что надо пробиваться дальше. Если не до звезд, то хоть поближе к ним. Ей была доступна роскошь, какой Миллер никогда не знал и не узнает. И она от нее отказалась. Она пришла сюда и осталась, даже когда они угрожали продать ее гоночную шлюпку. Ее детство. Ее гордость.

Вот почему он любил ее.

Добравшись до дока, Миллер сразу понял: что-то произошло. Понял по тому, как держались докеры, по их взглядам, в которых читались довольные усмешки. Миллер внес пароль и прополз по неудобному шлюзу модели «Оджино-Гуч», устаревшему еще семьдесят лет назад и узкому, как торпедный порт, в тесный кубрик «Тэлбота Лидса». Корабль как будто склепали из двух корабликов поменьше, не слишком озаботившись дизайном. Амортизаторы были установлены в три яруса. Воздух пропах застарелым потом и горячим металлом. Кто-то курил здесь марихуану так недавно, что фильтры еще не вытянули дым. Кроме Диого в кубрике сидела дюжина ребят – все в разной форме, но с одинаковыми нарукавными повязками АВП.

– Ой, Пампо! Оставил а дир лучшую койку.

– Ценю, – отозвался Миллер.

Тринадцать дней. Ему предстояло провести тринадцать суток в этом тесном помещении с командой смертников. Тринадцать суток бок о бок на койках над мегатоннами взрывчатки в трюмах. Однако все, кроме него, улыбались. Миллер подтянулся на койку, оставленную ему Диого, и подбородком указал на остальных:

– У кого-то день рождения?

Диого выразительно развел руками.

– А с какой стати все раздолбаи так довольны? – спросил Миллер резче, чем ему бы хотелось. Диого не обиделся, а показал в улыбке все бело-красные зубы.

– Ауди-нихьт?

– Нет, не слышал, а то бы не спрашивал, – ответил Миллер.

– Марс разобрался, – сообщил Диого. – Поймал волну Эроса, сложил два и два, и…

Мальчишка шмякнул кулаком по открытой ладони. Миллер тщетно соображал, о чем речь. Атака на Эрос? Взялись за «Протоген»?

А, «Протоген». «Протоген» и Марс.Миллер кивнул.

– Научная станция Фебы, – сказал он. – Марс ввел карантин.

– Шиш тебе, Пампо. Дезинфекцию! Той луны больше нет. Каждый атом на частицы разобрали!

«Хорошо бы так», – думал Миллер. Феба была невелика. Если Марс действительно уничтожил ее так, что на осколках не осталось ни единой протомолекулы…

– Ту сабез? [39]39
  «Ты знаешь?» (исп.)


[Закрыть]– продолжал Диого. – Они теперь на нашей стороне. Коалиция АВП – Марс!

– Об этом и не думай.

– Ага. – Диого как будто с гордостью признавал, как хрупки, как обманчивы его надежды. – Но мечтать-то не вредно, кве но?

– Лишь бы не думать, – согласился Миллер и откинулся назад.

Амортизирующий гель был слишком густым, чтобы проминаться под его телом при трети gна станции, но Миллер чувствовал себя удобно. Он просмотрел новости на терминале и убедился, что кто-то в марсианском флоте разобрался в положении дел. Им пришлось пойти на большие траты, притом что кругом стреляли, но они не пожалели боеприпасов. У Сатурна стало одной луной меньше и больше одним тоненьким, неоформившимся, лохматым кольцом, если после взрыва осталось достаточно материи на кольцо. На взгляд неспециалиста, походило – взрыв рассчитали так, чтобы направить обломки в сокрушительные недра газового гиганта.