Текст книги "Двуглавый орел"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– Дель Рут уже ушла, но… Мы же должны прикрывать колонну!

– Будь серьезнее, Бри! Ты что, не видишь, сколько «летучих мышей» в небе? К тому же и от колонны не так уж много осталось.

Спланировав вниз, Джагди внимательно осмотрела пустыню. Охваченная огнем земля… Множество обломков покореженного металла… И совсем немного все еще способных перемещаться имперских машин. Вопреки всем усилиям истребителей, «Адские когти» разбомбили большую часть колонны, превратив мощное боевое соединение в жалкое скопление выведенной из строя бронетехники.

– Ну так что, теперь мы можем наконец улетать? – спросил Бланшер.

– Да. Теперь, пожалуй, да. «Умбра», выходим из боя и летим на базу!

Все семь «Громовых стрел» эскадрильи Фантина одна за другой покинули раскаленное небо пустыни и стали стремительно уходить в восточном направлении. Они оставляли за собой пылающую землю.

ТБП на озере Госель, 12.02

Только теперь Джагди поняла весь смысл замечания Бланшера. Приняв душ и приведя себя в порядок, она стояла в комнате распределения, которая располагалась в главной сборной постройке ТБП, и прислушивалась к мерному гудению кондиционеров. Ее вызвали на ковер командующий базой Марсинон и лидер авиабригады «Рапторы» Орто Блэгуер. Скуластому, сухощавому Блэгуеру было уже за пятьдесят, и с формальной точки зрения именно у него Джагди находилась в прямом подчинении. Его летные доспехи были такими же черными, как и истребители-штурмовики его звена.

– Разве вы не получили приказ покинуть район сражения? – спросил Марсинон.

Он ей сразу не понравился. Пронзительный, визгливый голос; нескладная, долговязая фигура; здоровенный кадык, который, казалось, выпирал у него больше, чем нос… Сложный аугметический прибор свисал с левой стороны его мундира.

– Так точно, сэр. Однако я, как командир летного звена, оценила ситуацию по-другому. Нужно было спасать жизни…

– И не ставить их под угрозу, – добавил Блэгуер.

Он Джагди тоже не нравился. Набриолиненный, холеный, надменный – типичный представитель летчиков Космического Флота.

– Вы правы, сэр.

– Командный Центр Госеля принял решение отозвать вашу группу ввиду нецелесообразности в сложившейся ситуации дальнейшего продолжения боевых действий в воздухе, – заявил Марсинон. – Тем не менее пятеро ваших пилотов… Одну минутку, дайте посмотреть… Вот: Милан Бланшер, Лэрис Асче, Кэтри Уолдон, Орлонц Земмик и Горан Ранфре – не подчинились приказу Командного Центра. Они самовольно взлетели с аэродрома, привели свои самолеты к месту сражения и вступили в бой.

– Они прилетели к нам с Ван Тулом на выручку, – объяснила Джагди.

– Они пошли на это, потому что ваше поведение вынудило их на такие действия. Знаете, Джагди, это никуда не годится. Я вынужден буду наложить на всех вас дисциплинарное взыскание. И особенно – на вас, командир! Трон! Если бы не крайняя нужда в квалифицированных пилотах, я бы отстранил вас от полетов!

Лицо Марсинона стало багровым, вены на лбу вздулись…

– Вообще-то, я не думаю, что у вас есть такие полномочия, – неожиданно раздался чей-то голос.

Джагди оглянулась. Оказалось, жрец-айятани вошел в комнату в сопровождении Бланшера и Марквола.

– Каутас? – с усмешкой воскликнул Блэгуер. – Идите отсюда, святой отец. У нас тут нечего выпить.

Айятани Каутас посмотрел на командира «Рапто-ров» и ухмыльнулся:

– Не беспокойтесь, начальник. Сегодня я уже принял достаточно. У меня тут был разговор с мистером Бланшером… Отличный малый, доложу я вам. Помощник командира звена «Умбра», как мне его представил мистер Марквол. Марквол – это он. На него вполне можно положиться. Это он познакомил меня с мистером Бланшером.

Марсинон нервно зашуршал своими бумагами и планшетами:

– Вы пьяны, святой отец. Вам лучше уйти.

– Пьян? Да. Верно… И кто бы мог подумать? – не унимался Каутас. – Только все дело в том, что вы не можете налагать дисциплинарные взыскания на звено «Умбра». Честно говоря, вы вообще не можете командовать ими. И знаете почему?

– Что ж, просветите меня, пожалуйста, – устало отозвался Марсинон.

– Потому что вы принадлежите Космическому Флоту. Имперскому Космическому Флоту. Все вы без исключения. И потому никто из вас не может командовать эскадрильей Фантина.

– Это возмутительно… – начал было, вставая, Блэгуер.

– Молчать, ты, набриолиненный! – рявкнул на него Каутас.

Тут Джагди чуть не прыснула.

– Сиди спокойно, черт тебя побери совсем! Вы все принадлежите Имперскому Космическому Флоту…

– Все правильно, святой отец, – сказал Марсинон, который уже, очевидно, чувствовал себя сконфуженным.

– Вот и я говорю: принадлежите Космическому Флоту. Значит, командовать Имперской Гвардией не уполномочены…

– Не уполномочены, – сквозь зубы произнес Марсинон, поняв наконец, куда гнет айятани.

– Тогда заткнитесь! – прикрикнул на него Каутас. – Летчики Фантина принадлежат Имперской Гвардии. Они – исключение! Редкое исключение. Весь их мир… как бы это сказать… Весь их мир – это небо! Поэтому, когда они начали формировать себе гвардейские части, большинство их стало авиационными. Они – не Космический Флот! И никогда им не будут. А значит, это не ваша юрисдикция!

– Спасибо, что напомнили нам, святой отец, – сказал Марсинон. – Командир Джагди, ничего не хотите добавить?

– Я думаю, все уже сказано, сэр, – ответила та. – Эскадрилья «Фантин XX» действительно относится к Имперской Гвардии. Мы прибыли сюда, на эту планету, полные желания вместе с отважными летчиками Космического Флота сражаться за дело всего Человечества. В духе сотрудничества, как это свойственно товарищам по оружию, я принимаю вашу критику и приношу свои извинения. Однако впредь прошу воздержаться от чтения мне нотаций, иначе это неизбежно повлечет за собой осложнения в наших отношениях вплоть до обращений с жалобами в Комиссариат и ведомство лорд-милитанта.

У нас и так слишком много неотложных дел, чтобы мы еще сами начали осложнять жизнь друг другу.

Она отдала честь и, повернувшись, вышла.

День 263

Предгорья Маканайтского хребта, 13.33

Благодаря ли счастливому стечению обстоятельств, или так было угодно Богу-Императору, но за вчерашний день им удалось беспрепятственно пройти через холодные, извилистые перевалы Маканайтского хребта. За весь этот удивительный день, казалось, не произошло ничего, что напомнило бы о войне. Не было слышно ни тревожных сигналов ауспекса, ни рокота моторов высоко в небе. Наполнив фляги и канистры холодной солоноватой водой из горных ручьев, они, окрыленные внезапно открывшимися перспективами скорого возвращения, с новыми силами двинулись вверх по узкому скалистому ущелью. Они отправились еще затемно, с того самого места, где прошлым вечером Ле Гуин приказал им остановиться, чтобы дать возможность хоть немного передохнуть, воспользовавшись недолгими часами ночной прохлады. Колонна с самого начала пошла быстро, хотя водителям порой приходилось и нелегко, когда они во тьме, снашивая шины и стачивая гусеницы, то осторожно проводили свои машины по дну глубоких пропастей и расщелин, то стремительно загоняли их вверх по каменистым насыпям…

Примерно в час пополуночи достигнув верхней точки горной седловины в местечке, обозначенном на кар те как перевал Рагнара, колонна начала спуск к широким предгорьям северного склона.

Вилтри ехал с экипажем «Линии смерти». Ему предложили занять место стрелка, который погиб в дороге несколько дней назад. От него не ждали, что он будет выполнять какие-либо обязанности: он ехал как пассажир.

Ле Гуин сам сел за руль, чтобы на время сменить уставшего Эмдина, который сразу же залез на сиденье командира в башне и мгновенно уснул там безмятежным сном младенца. Вилтри же, усевшись на расположенное внизу металлическое сиденье стрелка спонсон-ного орудия, очень скоро понял, что ему вряд ли удастся уснуть на этом месте. Шум, издаваемый «Яростью Пардуса», был временами просто ужасен, а тряска при движении не шла ни в какое сравнение с тряской в самолете даже во время самой жуткой турбулентности. Вот уж трясло так трясло! Именно трясло, а не раскачивало, как бывает, когда самолет проходит атмосферные зоны с различной плотностью воздуха. Здоровые булыжники вылетали из-под мощных траков и тяжело ударяли по бронированному корпусу танка и его гусеничным щиткам. Несмотря на прохладу, которая обычно устанавливалась в горах в ночные часы, внутри было довольно жарко, не говоря уже о спертом, влажном воздухе, наполненном запахами дыма, машинного масла и потных, давно не мытых тел. И вдобавок ничего не было видно. Ночь в этот раз выдалась безлунная, и кромешная тьма, казалось, поглотила все вокруг. Машины конвоя шли с затемненными фарами, а кабина танка, в котором ехал Вилтри, освещалась лишь одной тусклой лампой красного света, не считая холодного мерцания утолщенных стекол дисплеев управления.

Когда Ле Гуин прокричал экипажу, что они наконец достигли высшей точки в этой части горной цепи Маканайтского хребта, Вилтри оставалось лишь принять на веру эти слова.

Между тем понемногу начало светать, хотя рассвет и обещал быть сегодня туманным и облачным. Отдохнув, Эмдин вновь занял место водителя, а Ле Гуин и Вилтри перешли в башню, где, встав у открытых люков, высунулись наружу. Их лица сразу же овеяло холодом и сыростью, а облака выхлопных газов, оставляемые вереницей тяжело катящихся по ущелью бронемашин, не давали свободно дышать, но и это стало приятной переменой после затхлого воздуха в кабине танка.

Все еще приходилось напрягать зрение, чтобы хоть что-то увидеть.

Сейчас колонна конвоя медленно продвигалась по извилистой дороге перевала, змеей проползая сквозь усыпанные камнями и почти лишенные растительности холмы северных предгорий. Впереди начиналась горная долина, но опустившийся на нее густой туман сделал совершенно невозможным разглядеть хоть что-нибудь на большом расстоянии. Позади же, как гигантские тени на фоне бледного, медленно проясняющегося неба, высились отвесные скалы Маканайтского хребта.

Из-за изрезанной линии горизонта наконец появилось солнце, но туман в долине все еще не спешил рассеиваться, так что колонне пришлось войти в область с пониженной видимостью.

Вскоре они проехали мимо нескольких имперских грузовиков, брошенных на обочине, – явное свидетельство того, что какая-то другая колонна уже следовала этой дорогой. И действительно, около десяти утра они догнали хвост идущего впереди конвоя. По числу машин он превосходил их вдвое, но зато и двигался намного медленнее.

Теперь им пришлось подстраиваться под эту новую скорость. Ле Гуину, который выдвинул танк в авангард своей части колонны, удалось связаться по воксу с командующими вторым конвоем. После краткого обмена информацией стало ясно, что их новые товарищи путешествуют, так же как и они, под командованием самовыдвинувшихся офицеров. Вся система подчинения в танковых и пехотных частях давно была разрушена в результате страшных потерь среди командного состава. Ле Гуин также понял, что в сложившейся ситуации танкисты его соединения будут вынуждены принимать удары на себя – просто в силу того факта, что они теперь стали эскортом погруженной в грузовики многотысячной пехоты.

Ле Гуину было особенно приятно узнать, что несколько танковых экипажей из его бывшего полка теперь отступают с этой колонной. Обмениваясь шутками, он какое-то время весело беседовал по воксу с капитаном Волем.

– Рад был услышать его голос, – пояснил он, обращаясь к Вилтри, как только положил трубку на рычаг. – Ходили слухи, что его «Старый стронций» подбили у Ворот Ульев Тринити. Оказывается, нет, жив еще курилка…

Уж кто-кто, а Вилтри прекрасно понимал его чувства. Он помнил, как сам не раз бывал счастлив, когда ему доводилось слышать голоса старых друзей, чудом оставшихся в живых.

В этот раз такого не будет…

Постепенно туман начал редеть, но небо все еще не прояснялось. Они достигли какого-то редкого подлеска, посреди которого тянулось нечто, уже напоминающее проезжую дорогу с асфальтовым покрытием. Начиналась долина Лиды, которая теперь будет тянуться до самого побережья.

Какие-то части уже прошли этот путь до них. По обеим сторонам шоссе, а иногда и прямо на дороге стояли брошенные единицы бронетехники, причем с большинства было снято все их боевое снаряжение. Продвигаясь дальше, колонна миновала многочисленные овощные базы и агрокомплексные сооружения, которые, по-видимому, еще несколько недель назад были оставлены своим персоналом. Создавалось впечатление какого-то вселенского опустошения. Не только кладовые и амбары, но даже и силосные ямы были пусты. Если покинутые жителями постройки не были сожжены, то из них было вынесено все, что только можно было вынести. Загоны для скота были раскрыты, огромные ротонды птичьих инкубаторов пустовали. На некоторых полях можно было увидеть ряды свежевырытых могил.

Шоссейная дорога подошла к реке и далее следовала вдоль ее русла. По мере продвижения колонны по берегам все чаще стали попадаться разоренные фермы, разграбленные усадьбы, покинутые сельскохозяйственные станции посреди распаханных полей. Вскоре целая деревня – опустевшая и полуразрушенная – оказалась на пути отступающего конвоя.

Где-то около полудня они достигли огромного скопления обгоревшей, покореженной военной техники, разбросанной на целые километры вдоль дороги, которая была основательно разбита и усеяна воронками от взрывов. Эта катастрофа произошла уже дня три назад, не меньше. Теперь вот танкам, оснащенным бульдозерными ковшами, вместе с несколькими уцелевшими БРЭМ системы «Атлас» приходилось растаскивать эти обломки, чтобы сделать возможным дальнейшее продвижение колонны. Это, конечно же, был авиаудар – тут Вилтри не мог ошибиться.

Далее ужасные следы войны стали повсеместны. Теперь уже каждый отрезок разбомбленного шоссе был усеян остатками бронетехники атакованного конвоя. В придорожных канавах валялись почерневшие незахороненные трупы, но еще больше мертвых тел – в основном чудовищно раздутых – плавало лицом вниз в разрушенных гидропонных системах, выстроенных вдоль шоссе. Следующие три поселка городского типа, мимо которых проехал конвой, были не просто, как предыдущие, покинуты и разграблены – они были полностью снесены с лица планеты мощными бомбовыми ударами.

Вот через эту когда-то живописную, а ныне вызывающую лишь жуткие ассоциации местность и должна была пройти теперь колонна Ле Гуина. Перед ними предстали тысячи гектаров пахотной земли, которые были буквально обуглены в результате ковровых бомбардировок противника. Фермы, деревни, целые города сровняли с землей. От некоторых лесных массивов не осталось ничего, кроме расщепленных взрывами пней, выступающих из выжженной почвы. Воронки от взрывов, наполненные дождевой водой, изуродовали ландшафт на многие километры. Из разрушенных гидропонных систем вытекали целые реки какого-то густого органического «супа». Эта жидкость, выливаясь из прорванных плотин, местами запрудила шоссе. С шипением рассекая ее потоки, колонны машин поднимали в воздух тучи брызг.

Теперь уже не туман заслонял от солдат небо, но гарь, все еще остававшаяся в воздухе после недавних бомбежек. Кроме того, колеса и гусеницы их бронетехники выбрасывали вверх облака пепла. Через оптику своих скопов они могли видеть, что десятки поселений по всей широкой истерзанной долине были разрушены до основания и теперь стояли окутанные дымом пожарищ, которые после налетов не утихали еще долгие дни.

В тринадцать тридцать три была объявлена воздушная тревога. В десяти километрах к северу несколько ярких вспышек осветило облака и гулко раздались взрывы бомб. Уже через несколько минут они увидели строй вражеских самолетов, идущих на средней высоте в южном направлении. Противник, который уже израсходовал весь свой боезапас, казалось, не обратил на растянувшуюся по шоссе колонну никакого внимания, но их заметили – тут ни у кого не возникло сомнений. Теперь противник наверняка вызовет сюда штурмовые авиагруппы.

Имперская колонна как раз начала переправляться по чудом уцелевшему мосту через один из притоков Лиды, когда, сразу после четырнадцати ноль-ноль, еще раз объявили воздушную тревогу.

Из-за недавно начавшегося дождя ауспекс отказывался давать четкую траекторию приближающихся самолетов противника. Смятение и паника нарастали в колонне по мере приближения опасности. Ле Гуин подготовил орудия танка к бою и включил вокс:

– Прошу подтверждения информации! Дайте их проводку! Подтвердите приближение самолетов противника!

В ответ из барахлящего вокса донеслось лишь что-то.

– Ну, давай же! – рычал Ле Гуин. – Вызывает «Линия смерти»! Дайте их проводку! Дайте информацию!

Вилтри распахнул верхний люк и, наполовину высунувшись из танка, задрав голову, стал напряженно вглядываться в серое, скрытое свинцовыми облаками небо. Вдыхая холодный влажный воздух, он внимательно вслушивался, стараясь уловить хорошо знакомый ему гул авиадвигателей. Между тем, заглушая шум стучащего по броне дождя, отовсюду доносились возбужденные голоса солдат, пыхтение моторов, лязг разворачивающихся зенитных орудий.

Но вот, сначала как бы скрытый за всеми этими помехами, а затем все более и более выходящий на первый план, появился переливающийся звук реактивных самолетов с отклоняемым вектором тяги. Вилтри с тревогой посмотрел на сидящего в кабине Ле Гуина.

– Что такое? – спросил тот, поднявшись к нему.

– Слышишь?

– Откуда это? Подожди-ка… да, точно, они над нами.

– Нет, – сказал Вилтри. – Такой эффект дает акустика долины. На самом деле они сейчас позади нас.

Ле Гуин тотчас принялся разворачивать назад башню «Искоренителя».

– Уводи нас с моста! – крикнул он Эмдину.

– Да пошевеливайтесь вы! – отчаянно кричал высунувшийся из люка Вилтри, обращаясь к шоферам окружающих их грузовиков. – Что застряли?! Дайте дорогу! Двигайте свои тачки!

Не менее двух третей колонны все еще шло по древнему мосту.

Тут Вилтри услышал перемену в звучании реактивных моторов.

– Они приближаются! – заорал он так, чтобы всем было слышно.

Кому-то из хвоста колонны также наконец удалось засечь приближающиеся штурмовики противника. С самого дальнего конца длинной вереницы машин начался яростный обстрел из всех видов противовоздушных становок. В ход пошло все: вращающиеся пулеметы, орудия вертикальной наводки, несколько ракетных платформ «Гидр» с еще не совсем израсходованным боезапасом. Залпы из стрелкового оружия также сотрясли воздух – солдаты, стоя в кузовах грузовиков, один за другим разряжали в воздух свои лазерные винтовки. Сотни других гвардейцев – или безоружных, или слишком испуганных для подобного отпора – повылезали из транспортов и бросились врассыпную, ища укрытие под кронами деревьев и в густых зарослях прибрежного тростника.

Стрельба велась все интенсивнее. Направленные вверх орудия наполнили дождливое небо вспышками раскаленного белого огня и фейерверком пулеметных очередей. Однако вражеских самолетов все еще не было видно.

– Почти все это идет впустую… – произнес Вилтри, заметив, что Ле Гуин пока еще не открывал огня.

Тот хотел было ответить, но…

Что-то молнией пронеслось прямо над ними с юга на север. Реактивный выхлоп потряс людей внизу и заставил сжаться даже самое мужественное сердце. В памяти осталось лишь смутное воспоминание о чем-то розовато-лиловом или темно-красном, что промелькнуло и исчезло, не оставив следа.

Не прошло и секунды, как раздались глухие, гулкие раскаты мощного взрыва. Они увидели, как метрах в трехстах позади них огромный, волнообразно расширяющийся шар вознесся к небу на столбе из дыма и искр.

Тут Вилтри заметил вторую «летучую мышь» – «Адский коготь». Тот только что аккуратно положил запас своих бомб в самый конец механизированной колонны и, очевидно, поразил какую-то серьезную цель… Возможно, танк или бронетранспортер. Стена яркого, почти неоново-белого пламени поднялась над арьергардом колонны. Большие обломки подорванной машины, которые с такого расстояния казались Вилтри маленькими черными пятнышками, разлетелись в разные стороны из этого гигантского огненного фонтана.

Между тем низколетящий «Коготь» перешел на стрельбу из орудий, яростно поливая огнем машины конвоя. Шум его реактивных двигателей был ужасен. Укрывшись в том, что теперь ему показалось хрупкой металлической будкой, Вилтри впервые в жизни испытал на себе ужасный психологический эффект, который оказывает на людей атака с воздуха. Наверное, он здорово замерз, иначе как объяснить то, что тело перестало слушаться, а зубы выбивали дробь.

Нет, его зубы стучат, потому что Ле Гуин открыл стрельбу из своего главного оружия – сдвоенных автоматических пушек, с помощью которых он добавил мощи в и без того ураганный огонь противовоздушных батарей. Весь танк сотрясался, когда он вел огонь, медленно разворачивая башню по мере движения цели. Ухватившись за края люка, Вилтри с ужасом следил за приближением «Когтя». Зеленая трассирующая очередь, выпущенная из «Гидры», почти поразила его, но вражеский самолет лишь слегка, чуть заметно, качнул крылом, никоим образом не собираясь прерывать свой смертоносный, стремительный рейд над колонной.

Орудия «Когтя» ни на мгновение не прекращали стрельбу. Огненные вспышки беспрерывно мелькали в гнездах его бортовых орудий. Пулеметные очереди яростно хлестали по шоссе, разрывами пуль вычерчивая линии на его покрытии. Один из грузоперевозчиков «Карго-8» вдруг весь задрожал, будто целая бригада с отбойными молотками принялась долбить его днище. Пулеметные пули прошили натянутый поверх кузова тент, прострелили шины, выбили стекла кабины. Сварные швы его кузова разошлись, выпуская клубы пыли и дыма. Идущий чуть впереди второй грузоперевозчик этой же серии внезапно накренился и вспыхнул. Вилтри видел, как из кабины стали выпрыгивать горящие, как факелы, люди. Продолжая движение, грузовик сошел с проезжей части и, сбив дорожное заграждение, завалился набок в густые заросли тростника на мелководье. Вода в реке тут же зашипела, приняв в себя охваченную огнем машину, и в воздух поднялось облако раскаленного пара.

«Коготь» пронесся прямо у них над головой, и Вилтри инстинктивно пригнулся, когда одна из пуль отскочила от лобовой брони «Линии смерти». Ле Гуин выпустил несколько трассирующих снарядов вдогонку, но все мимо.

– Не делаешь поправку на скорость! – крикнул ему Вилтри.

– Что?

– Поправку на скорость! Ты не учитываешь скорости его движения!

– Думаешь, у тебя выйдет лучше? – спросил Ле Гуин.

– Надо попробовать, – ответил Вилтри.

Ле Гуин приказал Матредесу спуститься в нижний отсек и освободить заклинившее автозарядное устройство, а сам пересел в кресло командира, позволив Вилтри занять место стрелка.

– Имей в виду, мы не на противовоздушной зенитной установке, – предупредил Ле Гуин. Я знаю, – откликнулся Вилтри.

– Я имею в виду, что у нас нет вертикальной наводки и устройств самонаведения. Строго говоря, мы лишь увеличиваем плотность огня в небе.

– Я знаю, – повторил Вилтри.

Он осмотрел приборы в башне, стараясь быстро сообразить, что к чему.

– Как включить вращение?

– А вот, – сказал Ле Гуин, указывая на рукоятку передаточного рычага. – Надеюсь, ты знаешь, что делать…

– Ну, есть, конечно, кое-какие отличия, но в целом это не сильно отличается от башни «Мародера».

Вилтри устроился поудобнее, припав к призматическому прицелу орудий, затем немного повертел башню.

– Ты, в общем-то, делал все правильно, – сказал Вилтри. – Но тут нужно уметь предвидеть ситуацию. Вы еще не приспособились к воздушным целям. Каждый раз вы рассчитываете, что они будут двигаться как летящие копья или стрелы, но самолеты с отклоняемым вектором тяги ведут себя совсем иначе. Они могут рвануть вверх или в сторону в самый неожиданный момент.

Эмдин уже отвел их танк с моста. Неподалеку стояли охваченные пламенем многочисленные машины арьергарда колонны.

– Они возвращаются! – крикнул Ле Гуин, вслушиваясь в прижатый к уху наушник радиосвязи.

Батареи стоящих на дороге «Гидр» вновь открыли огонь. Вилтри напряг зрение, стараясь сквозь очень несовершенный перископ разглядеть самолеты противника.

– Их цель – взорвать мост! Так они хотят остановить колонну.

Вилтри начал медленно разворачивать орудие и затем открыл огонь. Бог-Император, какой же медленной и громоздкой показалась ему башня! Да и стрелять приходилось почти вслепую. «Коготь», конечно же, пролетел над ними без малейшего вреда для себя. Только тут Вилтри начал понимать, с какой техникой приходится иметь дело Ле Гуину. «Линия смерти» была рассчитана лишь на локальные боевые действия с участием пехоты.

Он быстро вернул башню в первоначальное положение и стал разворачивать ее, внимательно следя за приближением второго «Когтя». Приняв за ориентир клубы дыма, поднимающиеся от горящих обломков, разбросанных по дороге, Вилтри начал стрелять, стараясь попасть в условную точку над мостом, откуда, как он предполагал, вражеский самолет вновь начнет взмывать вверх.

Подняв сдвоенные орудия так высоко, как только возможно, «Линия смерти» теперь вела ураганный огонь, причем след от выпущенных снарядов длинным хвостом извивался в небе, по мере того как Вилтри вращал башню из стороны в сторону, целясь не туда, где в тот момент мог быть «Коготь», а туда, где он мог оказаться, когда зенитные очереди покроют расстояние до цели. Так-так, вот уже почти…

Белый с синими полосами «Адский коготь» в последнюю секунду попробовал резко изменить курс и уйти вверх, но горизонтальная составляющая его скорости оказалась слишком велика для осуществления столь экстренной корректировки движения. В результате вражеский самолет пролетел точно сквозь зону обстрела «Линии смерти». Пробитый во многих местах, его корпус порвался на части, а куски обшивки разлетелись в разные стороны. Танк задрожал, когда эта громадина пронеслась над ним. Завалившись в воздухе набок, «Коготь» скользнул вниз, к реке, и, прочертив краем крыла водную гладь, перелетел на дальний берег, где выпустил посадочный парашют и наконец ударился о землю. Гулкие раскаты взрыва сопроводили это падение.

Матредес, Эмдин и другие члены экипажа отметили это событие радостным криком. Ле Гуин в восторге пихнул Вилтри в плечо.

– Тут было больше удачи, чем мастерства, – сказал Вилтри.

– Еще один! – закричал заряжающий, глядя на трансляционный усилитель ауспекса.

Вилтри снова развернул башню. Этот самолет шел на гораздо меньшей высоте. В такой ситуации шансов у Вилтри самому сбить атакующий «Коготь» было крайне мало. Тем не менее он открыл огонь и, вращая орудийную башню туда-сюда, быстро создал «конус обстрела» – прием, хорошо известный стрелкам хвостовых орудий.

Все его зенитные очереди прошли мимо, однако созданная им плотность огня заставила «Коготь» изменить линию атаки и, таким образом, влететь в зону действия орудий одной из «Гидр», которые все это время вели непрекращающийся огонь. В тот самый момент, когда самолет противника попал в видоискатели четырех длинноствольных автоматических орудий «Гидры», сразу же включилась система наведения, которая точно зафиксировала его в прицеле. Выдержав несколько тяжелых попаданий, мощная зенитная установка плавно развернулась более чем на сто пять градусов. Сразу после ее залпа «Коготь» сначала взмыл вверх, а затем взорвался, сверкнув ослепительной желтой вспышкой, чтобы потом дождем обломков осыпаться на речную гладь и дорожное покрытие.

После этого ни одного штурмовика уже не было видно над долиной. Ле Гуин крепко пожал руку Вилтри.

Летчик тяжело дышал; его сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. В первый раз с тех пор, как сбили «Г как Грета», он почувствовал, что может быть кому-то нужен, что он еще на что-то способен. Он помог уберечь мост от уничтожения – а это уже немало. Сейчас Вилтри снова ощутил в себе то чувство уверенности, которое здесь, на Энозисе, стало понемногу возвращаться к нему, – то доверие к жизни, которое он вновь начал обретать, общаясь с Бекой Мейер.

Потеря самолета вместе с вверенным ему экипажем, казалось, окончательно убила в нем веру в себя, но теперь, после того как он неожиданным образом снова почувствовал себя в центре событий, жизнь опять представилась ему в новом свете. В конце концов, война ведь всегда требует человеческих жертв. Люди погибают. Машины уничтожают друг друга. Командирам вроде Вилтри остается лишь винить себя и сожалеть о потерях. Так всегда было и всегда будет, ибо по всей Галактике, везде, где когда-либо обитали люди, с незапамятных времен идет война…

Здесь, в башне «Искоренителя», среди гогочущих и веселящихся людей, с которыми он был едва знаком, в одно неуловимое, но крайне важное для себя мгновение Вилтри вдруг ясно осознал; чувство вины и сожаление о прошлом будут преследовать его до конца дней, если только в нем сейчас не победит воля к жизни. Та воля к жизни, что может помочь ему сражаться с врагами рода человеческого pi разыскать единственную женщину, которая была так добра и внимательна к странному незнакомцу из чужого мира.

Между тем колонна двинулась дальше. Дождь шел все сильнее, и им пришлось плотно закрыть люки танка. Долина впереди представлялась мрачным, выжженным пепелищем, и конвою Содружества предстояло еще преодолеть долгий, трудный путь, прежде чем войти в те далекие, но родные города, небо над которыми уже давно почернело от постоянных пожаров.

ТБП на озере Госель, 19.12

За последние тридцать часов их наручные индикаторы зажигались аж восемнадцать раз. Они могли в это время тренироваться, готовить свои самолеты, спать, есть, просто отдыхать после вылета, но воздушная тревога, которая объявлялась теперь с раздражающей регулярностью, заставляла их тут же бежать в укрытие и там терпеливо ждать, когда строй вражеских самолетов пройдет над их районом. И каждый раз такое совместное ожидание в темных блиндажах никак не способствовало снятию напряжения, возникшего между обитателями авиабазы. Недавно двое механиков Космического Флота и несколько военнослужащих ПС О устроили потасовку, а случайный разговор Ранфре с одним из пилотов «Рапторов» наверняка перерос бы в драку, если бы не вмешательство хладнокровного Милана Блан-шера.

Но, пожалуй, худшим из всего был спор, который разгорелся между Джагди и Блэгуером. За весь этот период при объявлении тревоги пилотам ТБП лишь трижды разрешили поднять в воздух свои перехватчики, тогда как все остальные разы они вынужденно стояли под камуфляжными сетками.

«Ну какая от нас здесь польза?» – не раз слышала Джагди недовольные возгласы летчиков.

Мнение Блэгуера было таково – и в этом его поддерживали Марсинон и ведущий бригады «Молний»: по самому своему определению ТБП на Госеле была организована для перехватов и потому им следует тщательно выбирать свои цели. Семь воздушных тревог были объявлены, когда массовые построения бомбардировщиков, численностью по три-четыре сотни самолетов, прошли над ними на север, в направлении морского побережья. Три госельские авиабригады вряд ли смогли бы нанести серьезный урон такой грозной силе, а запуски самолетов непременно бы обнаружили их секретный аэродром. Тогда из мощного строя бомбардировщиков вышли бы несколько групп, которые, без сомнения, и разбомбили бы обнаруженную базу перехватчиков.