Текст книги "Дневник В. Разрыв"
Автор книги: Дебра Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
19 февраля
Я с нетерпением ждала момента, когда расскажу Омару о Роджеровой жене наложенным платежом. Омар отозвался с редким воодушевлением.
– Ага! – завопил он. – Мы припрем этого ублюдка к стенке!
Обожаю его крепкие словечки, эти вопли меня просто восхитили. Понимаю, для меня это сейчас одна из редких радостей, но в стремлении сделать из Омара героя, моего личного рыцаря и Терминатора нет ничего хорошего. Вместо того чтобы видеть в нем только хорошо оплачиваемого юриста, я уже успела романтизировать наши отношения и его роль в моей жизни. Эта сексуальная лысина выбивает меня из колеи. Омар сказал, что теперь мы готовы к разводу. Я попросила его подождать до пятницы. Решила подготовиться к моменту, когда Роджер откроет конверт. Нужно просто немного времени. Боже! Неужели это и правда случится?
Догадываюсь, что Либби не обрадовала новость о моей поездке на Черное озеро. Ведь я добралась до Мэри раньше ее! Сначала она ничего не сказала. Я уже решила, что нас разъединили. К чести Либби надо сказать, что она довольно изящно вышла из неловкой ситуации.
– Эй, не хотите подработать? – рассмеялась она наконец. – Нам тут помощники нужны!
Конечно, я рада, что проявила инициативу, но странно, что Либби не сделала этого раньше меня. Не я же тут детектив, в конце концов! Я всего лишь безработный психотерапевт. За что ей платить столько денег, если мне самой бегать приходится?
Либби сказала, что съездит в поселок и сделает несколько фотографий Мэри, чтобы приложить к отчету. Попробует связаться с «Классными леди по интернациональному топ-каталогу», но те вряд ли будут спешить с ответом – речь идет о несовершеннолетней девушке, да еще по поводу расследования.
Потом я вышла в сеть, набрала в поисковике название этого чертова агентства, и оно предстало во всей своей гнусности. «Топ-каталог» представлял 145 фото, каждое с ноготь величиной. Женщины всех возрастов, типажей и размеров. Большинство были, к моему удивлению, невзрачны, многие выглядели расстроенными, хотя наверняка пытались придать себе товарный вид перед камерой. Меня просто шокировала некая Жасмин, пухлая тетушка тридцати пяти лет, по ее словам. Выглядела она лет на пятьдесят. Я щелкнула на ее квадратике – появилось полное досье. Жасмин сообщала, что любит готовить и убираться, обещала создать уютный дом своему будущему американскому супругу. Вид у нее был до смерти испуганный.
Владелец компании Г. Вильгельм Прост, бесстыдный тип, представился как «счастливый и гордый обладатель филиппинской жены». Его тошнотворные разглагольствования мелькают по всему сайту. Цитата из домашней страницы:
«Угодливые, послушные, на все согласные. Пусть наши леди вернут вас в старые добрые времена, когда только мужчины носили брюки, а женщины делали то, что им говорили. Представьте, что у вас есть собственная гейша, которая смотрит вам в рот и ждет только слова или знака. Джентльмены, эти женщины просто жаждут познакомиться с честными американцами, такими, как вы. И на всех леди дается гарантия стопроцентного возврата денег. Если вы не будете полностью удовлетворены услугами КЛИТ-девушки, вы можете отослать ее обратно, оплатив дорогу или пересылку, и выбрать любую другую из наших замечательных девушек. О чем вы мечтаете? О жилетке, в которую можно поплакать? О девственнице? О Бетти Крокер? О босоногих? Или беременных? О юных и невинных? Их всех у нас полно, больше чем достаточно. Вы никогда не услышите от КЛИТ-девушек, что сегодня ваша очередь мыть посуду или готовить обед. Они даже не заикнутся о том, чтобы найти работу (если, конечно, вы сами не прикажете им сделать это). Величайшее удовольствие для них – угождать вам. На кухне, в спальне, где бы то ни было. Эти женщины искренне восхищаются американцами, которым нужен комфорт и традиционный образ жизни у домашнего очага. Их заветная мечта – познакомиться с мужчиной, который будет относиться к ним как к леди. Если вы сможете это сделать – а кто не сможет? – КЛИТ-девушка ждет вас!»
Я вспомнила Мэри. Сидит сейчас одна в доме, на диванчике под моей мазней. Играет с кошкой, жует резинку. Разве о такой жизни она мечтала, покидая родину и родителей? Фантазии, для исполнения которых Роджер купил ее, я даже не берусь представить. Однажды, еще в выпускном классе, я случайно услышала, как Роджер говорит Кирби Бонду, своему приятелю: «Ломать целки – полный отпад!» Сперва я решила, что они говорят о каком-то производстве. Только заметив его сальную ухмылку, покраснела и поняла: он имеет в виду что-то совсем другое.
На сегодня все.
В.
21 февраля
Меня неудержимо тянет еще раз зайти на КЛИТ-сайт. Мазохистка. Вот образец форума:
В: Сколько стоит заказать КЛИТ-девушку?
О: 6450 долларов за все (капля в море по сравнению с тем, сколько можно потратить на типичную американскую жену, которая вам в конце концов осточертеет).
В: Моя невеста будет знать английский?
О: Она будет знать достаточно, чтобы понять и выполнить любое ваше желание. Большинство филиппинцев говорят по-английски, кроме, естественно, своих родных языков – тагальского, илоканского и других. Если же девушке нужно будет подучиться, вы всегда сможете изобразить профессора Хиггинса для этой Элизы Дулиттл. Прилежание гарантируем!
В: Сколько лет самой младшей из ваших девушек?
О: Официально мы не можем приглашать девушек моложе шестнадцати: им не дадут визу. Но некоторые умницы при ее получении подделывают анкетные данные, и мы, конечно, не разоблачаем их. Если вы обожаете малолеток, обращайтесь к нам. Что-нибудь придумаем.
В: Я могу делать с моей филиппинской невестой все, что мне придет в голову?
О: Конечно, только с ее согласия! Учтите, что мы не сторонники жестокого обращения, и, если вам вздумается избить девушку или совершить что-нибудь похуже, не ждите от нас поддержки, когда вас возьмут за задницу и потащат в суд.
В: Неужели девушка в свои шестнадцать-двадцать лет будет искренне увлечена сорока-пятидесятилетним мужчиной?
О: Безусловно! Филиппинки глубоко уважают старших и восхищаются ими. Как счастливый обладатель филиппинской жены (она моя четвертая жена – и, уверяю вас, последняя – после трех американских) могу сказать, что они очень ценят зрелость и опыт. И если в делах романтических зрелые мужчины немного медлительны, тем лучше для девушек!
В: Скорее всего, такими невестами наложенным платежом для американских развратников становятся те, кто не смог добиться успеха своими силами?
О: Этот вопрос мы слышим постоянно – от испорченных американок. Отвечаем коротко: нет. Филиппинские девушки – для опытных мужчин, знающих толк в женщинах, для тех, кто устал от выкрутасов избалованных, хватких, жадных и самоуверенных американок. А кто от них не устал, джентльмены? Один раз живем, почему не пожить с комфортом? КЛИТ поможет вам обрести его. Звоните сейчас!
Уму непостижимо! Я рассматривала сайт и воображала, что должно было происходить в развращенном сознании моего мужа, когда он решил заполучить одну из этих бедняжек. Может, у него микроопухоль давит на участок мозга, отвечающий за нравственное поведение? Или он докатился до полной атрофии совести и логики? Такое иногда случается с богатыми людьми. У меня была клиентка, жена сетевого магната. Она жестоко обращалась со своими домработницами – нелегальными эмигрантками. Однажды ей взбрело в голову, что очередная девушка украла у нее драгоценности. Хозяйка натянула кружевные перчатки, чтобы не оставить «пальчики», и учинила самоличный обыск. Драгоценности она нашла не у девушки, но все равно выставила ее из дома.
Жизнь с Роджером стала сущей мукой. Чувствую себя как тот ребенок в «Шестом чувстве», который видит привидения. Как мертвец среди живых. Этот паразит даже не догадывается, какая туча над ним нависла. Хоть бы все прошло как надо! Омар твердит, что это как Нормандская битва – ни одного движения, пока все не будет готово.
Завтра утром у меня в руках будет отчет Либби, копия ляжет на стол к Омару. В пятницу, около полудня, наступит час «икс». Я умираю от нетерпения. Представляю его физиономию при виде посыльного с уведомлением о разводе. Жду не дождусь!
На сегодня все.
В.
28 февраля
Сегодня в четыре, вернувшись от онколога, родители наткнулись на взломанную дверь. Дом был перевернут вверх дном, но на первый взгляд ничего существенного не пропало. Мамины драгоценности были на месте, серебро и деньги в столе у отца не тронули.
Увидев сбитый замок и разбросанные вещи, папа упал в обморок. Ударился о крыльцо и разбил передний зуб. Мама, причитая и охая, позвонила по 911, тамошний диспетчер вызвал полицию и врача.
Когда приехали медики, она уже привела отца в чувство и отправила их обратно. Полицейские осмотрели дом, ничего существенного не обнаружили и позвонили мне. Всю дорогу я неслась на красный свет. К моему приезду полисменов уже не было, папа уснул, а мама заваривала чай с жасмином и мятой. У двери возился слесарь, меняя дешевый старый замок на новый. Рядом лежал засов.
– Полиция считает, это здешние мальчишки. – Мама достала чашки из шкафчика. Глаза у нее были заплаканные. – Говорят, они, скорее всего, искали наркотики, болеутоляющие. Такое случается иногда. Пронюхают, что кто-то умирает…
Слово было сказано. Раньше никто из нас не говорил, что папа умирает. Раньше мы говорили только о временных ухудшениях.
– Чш-шш, – зашипела я на нее. – Услышит еще.
– Это уже не важно, дочка… – Мама печально улыбнулась.
Пахло дряхлостью, несвежим бельем. Поглощенная заботой о папе, мама перестала следить за собой. Ногти поломались, в рыжих волосах появились седые пряди. Больно видеть папу таким разбитым, но еще мучительнее видеть такие перемены в маминой внешности – внешности женщины, которая и подумать не могла о том, чтобы выйти из дому без макияжа. Даже к ящику за газетами. Я смотрела, как она моет чашки у раковины, на ее расплывшуюся талию, опущенные плечи и старалась думать о чем-нибудь другом.
Только мама опустила чехол на чайник, как зазвонил телефон.
– Не бери трубку, – сказала я, – пусть автоответчик сработает.
Она не согласилась: вдруг это полиция или папин доктор?
– Простите? – раздался ее голос.
Я обернулась. На лице у нее было недоумение.
– Кто это? – спросила она, и я почему-то поняла, что звонок относится ко мне.
– Кто это, мам? Что ему надо?
– Не знаю. Ошиблись, наверное. – Она налила мне еще чашку. – Мужчина какой-то.
– Мама, что он сказал? – У меня сердце упало.
– Говорит: «Скажите вашей дочери, я нашел все, что искал». Ошибся, да?
Я бросилась наверх, лихорадочно дернула дверь и ворвалась в комнату. Сейф. Сейфа нет! Золото пропало. Я кричала и плакала, рвала волосы, одежду. Пол закачался под ногами, навалилась душная безнадежность. Не оттого, что пропало золото, – человек, бывший моим любовником, вломился в дом умирающего и стащил сейф своими грязными лапами! Я рассказала маме о своих подозрениях. Она чуть ли не с отвращением посмотрела на меня, скрестила руки на груди и прошептала:
– Во что ты вляпалась, Вэлери?
Я чуть снова не заплакала, как пристыженный ребенок. Мама настаивала, чтобы я позвонила в полицию, но что я могла им сказать? Что мой бывший любовник украл золотые слитки, которые я сама стащила у своего почти уже бывшего мужа? Я сказала маме, что сама разберусь. Потом помогла ей убрать разгром в доме, уложила в постель рядом с папой и захлопнула за собой дверь. Забралась в джип, стоявший на дорожке перед их домом, заперла все дверцы и долго сидела в нем.
На сегодня все.
В.
1 марта
Проснувшись, первым делом вычислила, что браку моему придет конец меньше чем через двадцать четыре часа. Вроде бы должна прыгать от радости, но на самом деле чувствую себя как змея, вылезающая из кожи. Чтобы развеяться, направилась в тренажерный зал – физические нагрузки снимают нервное напряжение. Взяла потрепанный журнальчик, нашла свободную «бегущую дорожку». Через девять минут и четырнадцать сброшенных калорий на соседний тренажер взобрался Бен Мерфи. Одарил меня одной из своих нечаянных светлых улыбок.
– Ты заметно поздоровела, – сказал он.
У нас в семье «поздоровела» означает «растолстела», но я надеюсь, что Бен употребил это слово в его первоначальном значении.
Бен Мерфи похож на соседского ретривера. Каждый раз при виде меня светится идиотским счастьем. Он рассказал, что этим летом они с сыном отправятся в путешествие по стране – посещать места исторических сражений. Лично я даже представить себе не могу худшего способа провести отпуск, но у меня хватило совести не сказать об этом Бену.
– Это будет настоящее приключение, – сообщил он, легко достигая 5,9 мили в час (я показывала 3,5 мили в час и уже начинала пыхтеть). – Сначала мы поедем посмотреть на место сражения Мурс-Крик в Северной Каролине, потом, может, заскочим в Национальный мемориал братьев Райт – все равно по дороге. В Южной Каролине посмотрим поле битвы при Копенсе, где британцы наступали на ополчение Пикенса…
Его голос вибрировал от восхищения. Я старалась изобразить интерес, хотя совершенно не понимала, о чем он. Единственное, что я помню про всю эту Гражданскую войну, – «Бегство рабов» Гэрриет Табман. Я купила эту книгу в школьном «Книжном клубе». Помню гладкую обложку с кирпичным рисунком, запах типографской краски, историю храброй Гэрриет. Остальное забыто напрочь. Да и сейчас, когда смотрю национальные программы, я больше внимания обращаю на три сенаторских подбородка, чем на разглагольствования о налоговой реформе.
– …Но самое драматичное – поле битвы на реке Антиетам, близ Шарпсберга, в Мэриленде, – все еще рассказывал Бен. – Это событие знаменует конец первого вторжения на Север Роберта Ли. Более двадцати трех батарей убито и ранено за один день! Подумать только! Двадцать три тысячи человек за один день. Это поражает воображение!
– Да, грандиозно, – отозвалась я.
На самом деле меня поражало другое. Человеку, так не похожему на меня, остроумному, добродушному, непринужденно-искреннему, увлеченному американской историей профессору-химику я, кажется, нравлюсь. Интересно, смогу ли я вернуть былую привлекательность? Возможно ли для меня прочное, устойчивое счастье с читателем журнала «Излучательные квантовые переходы и количественная спектроскопия»? Может, это именно то, что мне нужно. Интересно, каков он в постели. Судя по тому поцелую в машине – бьюсь об заклад, должен быть, как минимум, неплох.
На сегодня все.
В.
2 марта
Возник новый план: привезти Мэри к нам домой, чтобы мы вместе предстали перед Роджером. Примчалась к Черному озеру, ворвалась в Канареечный переулок, выпрыгнула из машины. Показалось, что сейчас появится Типпи, пузатая кошка, но ее не было. И Мэри, как оказалось, тоже. Шторы были плотно задернуты, как в прошлый раз, но теперь я поняла, что за этими окнами нет ни души. Приложила ухо к двери – ни музыки, ни звяканья кастрюль. Я постучала тихо, потом сильнее, потом забарабанила в дверь – тщетно. Зашла за дом и постучала в окно. От стука оно открылось.
Дом был пуст. Ни плетеной мебели, ни полок, ни даже моей убогой картинки – ничего не осталось! Я позвала Мэри и прислушалась: вдруг раздадутся легкие шаги? Тишина!
Как она могла так быстро исчезнуть? Куда она делась? Мне вдруг ужасно захотелось кинуться обратно к джипу – такое бывало в детстве, когда без всякой видимой причины я неслась из подвала на свет, полумертвая от страха.
Позвонила по сотовому Либби. Электронный голос сообщил, что этот номер больше не обслуживается. Мне не терпелось поделиться с кем-нибудь. Позвонила Омару, его секретарша сказала, что он будет отсутствовать целый день. Я позвонила Бетси, лучшей подруге, – у нее никто не брал трубку. По дороге к дому я проехала мимо Бена Мерфи и помахала ему, но он смотрел сквозь меня, будто впервые видел. Я никогда не была так безнадежно одинока. Взглянула на часы – полдень. Омар говорил, уведомление о разводе принесут между часом и двумя. Надо успеть домой вовремя. Нервы были натянуты, по всему телу бегали мурашки.
Едва войдя в дом, сразу услышала Роджера – он безмятежно распевал в душе. Забрела в большую комнату, включила телевизор, потом выключила. Раздражало это бубнение, мелькающие картинки. Голова словно наполнилась гелием, как воздушный шар. Запросто могла бы вылететь в форточку или взорваться. Шум воды в трубах прекратился. Роджер вышел в холл.
«Ты уже дома, любимая?»
«Да, милый».
Голос сорвался, и последнее слово прозвучало сдавленным кваканьем. Я нервно поглядывала на окно. Омар сказал, что уведомление о разводе должен принести представитель шерифа, но машина, остановившаяся у ограды ровно в час, была обычным «фордом» без опознавательных знаков. Из нее выбрался мужчина в футболке и джинсах. Я рассудила, что у представителя шерифа есть дела поважнее, чем развозить неверным мужьям уведомления о разводе, а этот парень, видимо, простой клерк.
Посыльный сверил адрес на конверте с табличкой на почтовом ящике. Решила пойти в дальнюю комнату, чтобы дверь открыл Роджер. Оттуда был слышен стук в дверь и шаги вниз по лестнице.
«Роджер Тисдейл?»
Остальное я не разобрала.
Вернулась в переднюю. Роджер стоял, уставившись на конверт.
«Что бы это могло быть?» – размышлял он вслух.
«Не знаю, – сказала я. – Почему бы его просто не распечатать?»
«Потрясающая идея!»
Он широко улыбнулся и разорвал конверт. Вытащил бумаги, прочел их, но ничего не сказал.
«Ты ничего не хочешь сказать?»
Меня давило какое-то недоброе чувство. Что-то было не так. Роджер только улыбнулся.
«Ну ты и шлюха, знаешь ли! – Он протянул мне листок. – Это скорее к тебе относится, ласточка моя».
Я выхватила бумагу у него из рук. Сперва я поняла только, что это картинка, фотография, точнее, ксерокопия фотографии с подписью внизу. Я почему-то подумала, что это вырезка из газеты, новый тип оповещения о разводе, – бывают же в газетах свадебные объявления! Мой затуманенный ум искал хоть какой-то поддержки.
Присмотрелась и поняла: на фото мы с Эдди в постели. Я читала подпись снова и снова, целиком и по буквам, не понимая ее смысла и не веря ему.
Там было только: «Ты проиграла».
По телу прошла горячая волна, я не понимала, что произошло. Этого не может быть. Мой муж ехидно улыбался, как гиена. Я перевела взгляд на бумагу и смотрела на нее долго, до боли в глазах. Этот снимок мог сделать только один человек. Если я когда-нибудь доберусь до нее, то, клянусь, разорву на части.
«А ты чего ожидала, бесценная моя? – прищурился Роджер. – Ну-ка, давай подумаем… Может быть, это… наверно, уведомление о разводе? – Он запрокинул голову и захохотал. – Ты бы посмотрела на свою физиономию! Бесподобно! Бесподобно!» – повторял он сквозь хохот, вытирая слезы в уголках глаз и тыча в меня пальцем.
Я схватила трубку и набрала номер Либби.
«Дай подумать! – захрюкал Роджер. – Звонишь своему частному детективу, да?»
Откуда он знает?! Я швырнула трубку обратно, выбежала к джипу, заперла двери и нашла сотовый. Роджер стоял в дверях и хохотал еще громче.
После нескольких гудков я снова услышала сообщение, что номер не обслуживается. Позвонила Омару, но секретарша не захотела меня соединять. Когда я представилась и сказала ей, что у меня срочный разговор, она заявила, что босс не берет сейчас новых клиентов. После лихорадочных уверений, что я не новый клиент, что я уже заключила с ним договор, она сказала, что моего имени нет в папках с делами.
«Это невозможно! – закричала я сквозь комок в горле. – Посмотрите внимательно: РАЙАН, Р-А-Й-А-Н. Или, может быть, Тисдейл, фамилия мужа. Т-И-С-Д-Е-Й-Л».
«Ладно, – вздохнула секретарша, – посмотрю еще раз».
Я ждала, прикусив щеки изнутри. Пожалуйста, Боже милосердный, помоги мне!
«Шэрон Райан?»
«Нет, нет, это не я!»
Я начала задыхаться.
«О! Подождите, вот идет мистер Слаадк. Посмотрим, может, он поговорит с вами».
Она положила трубку на стол и отошла. «Конечно, поговорит, – подумала я. – Идиотка!» Но в трубке раздался ее голос, а не его. Секретарша вздохнула:
«Извините. Я была права, мистер Слаадк сейчас не берет новых клиентов. Хотите поговорить с кем-нибудь из его коллег?»
«Я же вам сказала! Я не новый клиент! – Мой голос бился о стенки джипа, кровь стучала в ушах. Я чуть не плакала. – Ну пожалуйста! Поверьте, он же мой адвокат! Ради всего святого! Хорошо?»
Мне послышалось, что она тоже сказала «Хорошо». Минуту спустя стало ясно: это было эхо моего собственного голоса из идиотского сотового. Секретарша просто положила трубку, я говорила сама с собой.
Откинувшись в водительском кресле, я пыталась справиться со страшной усталостью, внезапно навалившейся на меня. Чисто физическое желание закрыть глаза, уснуть, убежать от всего происходящего. Роджера уже не было в дверях. Я выехала за ворота и повернула в город. Просто куда глаза глядят. Я знала только, что мне нужно двигаться.
Сотовый зазвонил. Роджер.
«Я знаю, ты сейчас не в настроении со мной разговаривать, но хочу напомнить: в два у меня репетиция. Тебе придется забрать Пита. Ладно?»
«Ладно!»
Я нажала отбой.
Вспомнила Мэри. Бедная девочка! Что Роджер с ней сделал? Надо связаться с этим типом из «Классных леди», сообщить ему, что Мэри исчезла. Голова шла кругом. Оказалось, я стою у офиса Омара Слаадка. Заехала на площадку для парковки, закрыла джип и понеслась в здание. Нажала кнопку лифта, не утерпела, побежала по лестнице. Секретаршу я тут же узнала – растрепанная рыжая голова, бровь проткнута серебряным кольцом.
«Я приехала поговорить с Омаром Слаадком и не уеду, пока не сделаю этого».
Она взглянула на меня с неистребимой корректностью и нажала кнопку.
«Мистер Слаадк, здесь миссис Райан, хочет вас видеть. Она отказывается уйти, пока вы с ней не поговорите. – Секретарша повернулась ко мне: – Присаживайтесь, сейчас он выйдет».
Я чувствовала триумф. Наконец-то мы к чему-то пришли!
«Спасибо, я постою».
В коридоре послышался шорох, раздались стремительные шаги Омара.
«Миссис Райан?»
Я обернулась на незнакомый голос. Это был пухлый, низкорослый мужчина. Черные, сальные волосы, перхоть на плечах, несвежее дыхание чувствуется даже за несколько шагов. Очевидно, это кто-то из его помощников.
«Мне нужен Омар Слаадк, если можно».
Коротышка протянул руку:
«Я Омар Слаадк».
Дальше я помню смутно: бледная акварель за его затылком, зеленый ковер, ворс, как он впечатался в щеку после падения. Когда я открыла глаза, секретарша что-то совала мне под нос. Кусочек лимона. Потом услышала шепот:
«Смотрите. Помогает. Она приходит в себя».
Господин с жирными волосами одной рукой держал меня, другой – стакан воды.
«Выпейте воды. С вами все в порядке?»
«Вы точно Омар Слаадк? Вы уверены?»
«Абсолютно. – Коротышка ласково улыбнулся. – Недавно еще раз проверял!»
Он помог мне подняться.
«Но Омар Слаадк высокий и… лысый».
«Нет, миссис Райан. – Коротышка провел пятерней по волосам. – Уверяю вас, это мои натуральные волосы».
Несколько секунд я не сводила с него глаз.
«Послушайте, случилось что-то ужасное. Вы, наверно, не понимаете меня. Человек, назвавшийся Омаром Слаадком, был моим юристом. Сегодня утром он должен был прислать моему мужу уведомление о разводе. Такой высокий, лысый, седая бородка! Он здесь работает? Вы должны мне сказать!»
Я говорила как безумная и выглядела соответственно. У него не было причин верить мне.
«Послушайте, мне надо идти».
Коротышка просил, чтобы я посидела у них, пока не почувствую себя лучше. Предложил мне кофе, сладкую кукурузу. Но мне нужно помочь Мэри! Надо ехать в библиотеку, там есть компьютерный зал. Можно выйти в сеть и послать письмо этому Просту, хозяину КЛИТа.
На перекрестке я повернула налево – полпути до библиотеки. Дорога была свободна. Если не наткнусь на красный свет, доеду за три минуты. Кто-то пытался выехать на мою полосу. Пожилая леди. Я засигналила, но она проскочила вперед и, естественно, сбавила скорость. Стала ползти как черепаха. Я взглянула на спидометр – восемь миль в час. Черт! Подъехав вплотную к ее багажнику, я опустила стекло и заорала, брызгая слюной:
«Учись водить машину, старая калоша!»
Женщина обернулась и посмотрела на меня. Боже! Она оказалась Карлой Шуманн, первой нянечкой Пита. Заботливая, ласковая женщина, которая говорила, что я для нее как дочка. «Господи, хоть бы она меня не узнала!» – подумала я и понеслась вперед.
В библиотеке оказалось неожиданно много народу. Я испугалась, что не найду свободный компьютер, но в углу был один незанятый. Зашла в Netscape, нашла КЛИТ и послала сообщение Вильгельму Просту. Написала, что, по всей видимости, с одной из его «девушек» произошло несчастье, перечислила все известные мне факты, упомянула имя Роджера и попросила срочно ответить. Минут через десять проверила почтовый ящик – о, чудо, Прост откликнулся: «Весьма сожалею, но по нашим сведениям, ни одна из девушек КЛИТ не имела связи с человеком по имени Роджер Тисдейл. Кроме того, ни с одним джентльменом из вашего города мы никогда не работали. Удачных вам поисков. Вильгельм Прост».
Я вышла из библиотеки и понеслась к джипу, но бежать стало невозможно. Свело голень, страшно закололо в боку. Я согнулась и начала оседать на асфальт. Схватилась за столб для парковки и так стояла, вцепившись в него, рыдая и задыхаясь. Прохожие поглядывали на меня.
«Чего пялитесь?! – кричала я сквозь слезы. – Пошли отсюда!»
Наконец доковыляла до джипа. И вдруг всеми печенками почувствовала: надо забрать Пита. Что бы ни вытворял Роджер, мой сын должен быть со мной. Хотелось – до боли в груди – прижать его к себе, чувствовать запах его волос, целовать пальчики.
Дорога до школы заняла двадцать минут, за это время я еще раз позвонила Бетси, потом маме – никого из них не было дома. Я была просто в вакууме, всем чужая, всеми покинутая. Ужасно. Пит очень смутился, когда я появилась в классе. Испугался, что мы пойдем к доктору. Я пристегнула его к детскому сиденью, сказала, что мы едем смотреть папину репетицию.
С Роджером мы еще не разобрались. Я понятия не имела, что я ему скажу, но в любом случае не позволю вести себя как ни в чем не бывало. Подъехав к Театру Данте, я впервые в жизни припарковалась в неположенном месте. Центральный вход был заперт, мы с Питом пошли к запасному, который почти всегда открыт.
В нескольких шагах перед нами шла молодая женщина, блестящие черные волосы покачивались в такт шагам. О Боже! Неужели? Я поспешила за ней, позвала ее:
«Мэри?!»
Она уже почти обернулась, но Пит потянул меня назад. Голова закружилась и отяжелела, выступил пот. Я пыталась изо всех сил пробиться сквозь внезапно загустевшее пространство – воздух между нами стал плотный, как желе. Я тянулась к ней, но не могла достать. Она злобно улыбнулась мне, надула пузырь из жвачки. Пит снова потянул меня за руку, уже сильнее.
«Мама!»
«Пит, подожди!» – пробормотала я…
– Мама, пожалуйста!
С бешено бьющимся сердцем, с грохотом крови в ушах, но и с огромным, до слез, облегчением я открыла глаза. Сон. Я была не за кулисами Театра Данте, а в собственной постели. Под головой причудливо вышитая декоративная подушка. Слишком устала вечером, чтобы скинуть. Вот откуда ощущение коврового узора на щеке. Роджер храпел, свистел носом – ни разу еще я не была так счастлива слышать эти рулады. Три часа ночи. Часы светятся, как фонарь, надо их наконец отрегулировать. Внизу заворчал морозильник. Пит стоял рядом с кроватью и тер глаза. Пижамная курточка распахнулась, в аквамариновом свете часов костлявая грудка блестела от пота.
– Я видел плохой сон, – зашептал он.
– Я тоже. У меня тоже был плохой сон.
Уложила его рядом и обняла. Влажные волосики пахли детским шампунем. Ухватила покрепче.
– Хочешь, расскажи мне свой сон.
– Нет, – прошептал он.
Маленькое тельце обмякло, и вскоре послышалось ровное, глубокое дыхание. Спит. Обнимая его, я отважилась вспомнить кошмар, связывая разрозненные эпизоды. Хотелось понять глубинный смысл этого ужаса, его роль в моем состоянии. Теперь у меня есть шанс уличить неверного мужа, разорвать мучительный брак, начать новую жизнь с малышом. Но во сне я только металась, бежала в никуда, сбитая с толку и всеми покинутая. Почему сознание породило сон, в котором те, от кого я полностью зависима, – мой адвокат, мой детектив, – были на стороне моего мужа? И почему вместо уведомления о разводе Роджер протянул мне мою фотографию в постели с любовником? Такой анализ, безусловно, гасит разрушительную силу кошмара, но я была слишком измотана. Впереди напряженный день, уже почти четыре. Я даже не заметила, как уснула глубоким, спокойным сном. Без всяких сновидений.
На сегодня все.
В.
