Текст книги "Дневник В. Разрыв"

Автор книги: Дебра Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

9 февраля

Не могла заставить себя пойти к родителям. Понимаю, нужно больше времени проводить с папой, пока у меня еще есть такая возможность. Но мне так больно видеть его старым, слабым и больным! Что меня удерживает – эгоизм? Или это естественная самозащита?

На сегодня все.

В.

10 февраля

В 9.07 зазвонил телефон. Либби.

– Надо вам сказать, миссис Райан, что я обнаружила ряд интересных, довольно многообещающих фактов, но не вполне…

– Пожалуйста, Либби, просто скажите всё, что должны сказать.

– Хорошо. – Она глубоко вздохнула. – Я установила, что мистер Тисдейл действительно является собственником дома на Черном озере.

– И?..

– И это не ради вложения в недвижимость.

– Дайте подумать. Вот где он, значит, держит свою вторую жену, да? – пошутила я.

Но Либби не смеялась.

– Либби! Скажите что-нибудь.

Я закрыла глаза и взмолилась: «Господи, если у тебя есть хоть капля жалости ко мне, не допусти, чтобы у Роджера была другая жена!» Я даже дыхание затаила.

– Ее зовут Мэри, – начал мой детектив. – Мэри Тисдейл, естественно.

Я хотела сказать: «Почему естественно?» Вспомнила, как боролась с Роджером, чтобы оставить свою девичью фамилию. Он называл меня феминисткой, заявлял, что я должна быть счастлива избавиться от такой фамилии – Райан. Фамилии для низшего сословия: звучит плоско, как «ведро с картошкой». Теперь он нашел женщину, которая охотно удовлетворила его мужские амбиции, требующие непременно наградить жену своим жалким именем.

– Слушайте, – мягко сказала Либби, – может быть, мы продолжим этот разговор при встрече?

– Нет, Либби, – умоляла я ее. – Сейчас. Пожалуйста. Скажите мне все.

– Похоже, они поженились в июне. Брак зарегистрирован в Салливане мировым судьей Олкоттом Хейнсом.

– Дети? – выдохнула я, крепко сжала пальцы и снова взмолилась.

– Это пока неизвестно, – был ответ. – Слушайте, с вами все в порядке?

– А как вы думаете?! – огрызнулась я.

Другая жена!.. У меня голова шла кругом.

Нужно время, чтобы разложить все по полочкам. Как только я решила, что знаю Роджера как облупленного, как только подумала, что Бог послал мне уже все испытания, которые я могу вынести, я вдруг узнаю, что у моего мужа есть вторая жена! Кто она? Где он ее встретил? Как он выкраивал время, чтобы быть с ней? Как он умудрялся обманывать даже не одну, а двух жен одновременно, путаясь с Алисой и еще бог знает с кем?! Она молодая? Хорошенькая? Домовитая? И самое важное – имеет ли право на его имущество?

– Простите меня, – сказала я Либби. – Я нечаянно.

– Нет проблем, – откликнулась она. – К этому мне не привыкать – издержки профессии. По долгу службы я сообщаю в основном плохие новости. Детектива нанимают не для того, чтобы выяснить, какой подарок муж приготовил на день святого Валентина.

– Как вы думаете, когда будут дальнейшие сведения? – спросила я.

Голова раскалывалась. Я выгребла из шкафчика таблетки и проглотила четыре штуки. Либби сказала, что позвонит сразу, как только узнает что-нибудь новое.

Омар уверен, что Мэри Тисдейл вряд ли достанется что-нибудь из имущества Роджера, так как я вышла за него замуж раньше ее. Это единственная ободряющая новость за весь день, если, конечно, это правда. Омар напомнил мне, что надо держаться и делать хорошую мину. Не знаю, долго ли еще я смогу прикидываться. Я хочу, чтобы этот человек убрался из моего дома. Чтоб он сдох.

На сегодня все.

В.

11 февраля

Час ночи. От Либби до сих пор ни слуху ни духу. Это убийственно! Оставляла ей сообщение на автоответчике, но она не перезванивала. Мы с Роджером собирались навестить его родителей. Я отказалась – наврала, что у меня менструальные боли. Это единственная причина, которую он считает уважительном, ни разу еще не оспаривал мои гинекологические алиби. Меня все еще трясет. Не могу дождаться звонка Либби.

На сегодня все.

В.

12 февраля

Пытаюсь собраться, сосредоточиться, но куда там – я едва дышу! Знаю, что Роджер моральный урод, прекрасно знаю, что без него мне будет лучше, но до сих пор не могу избавиться от ощущения провала и собственной неполноценности. Ему не хватало такой жены, как я, пришлось найти другую. Она, конечно, примерная и строгая традиционалистка, о которой он всегда мечтал: повариха, домохозяйка, послушная женушка, она с радостью отказалась от родительского имени, чтобы принять прозвище Тисдейл. Кто эта женщина? Где он ее взял? И как он сумел проделать все это в таком маленьком городе?

Пит вернулся с детского праздника, мне опять пришлось стать массовиком-затейником. Должно быть, ему сильно не по себе – весь день не отходил от меня. Мы играли в карты, в Конфетную страну (сорок шесть раундов), смотрели мультики, сварили два с половиной фунта розовых спагетти. Потом он захотел петь песни из большой книги, которую моя мама подарила ему на Рождество. Там все песни длиннющие, с бесконечными повторами, дети обычно изводят ими родителей в автопутешествиях. Когда мы пели «В ведре была дырка» и дошли до куплета, где жена велит мужу заткнуть дырку соломой, Пит спросил:

– Мам, разве можно соломой заткнуть дырку в ведре?

Я не удержалась и заорала:

– Конечно, нельзя, Пит! Меня от этой песни блевать тянет!

Он уставился на меня. Я рассмеялась, пытаясь превратить все в шутку, но он, кажется, испугался.

На сегодня все.

В.

13 февраля

Роджер вернулся с репетиции раньше обычного. Он не заметил, что я в нижней ванной, и, когда мы столкнулись, не успел стереть с лица беспокойство. В одной руке у него была сетка с луковицами нарциссов, в другой лопата. Сообщил, что хочет заняться садоводством. Всю жизнь Роджер терпеть не мог копаться в земле, говорил: «Ненавижу всю эту природу». Да и никому не придет в голову сажать нарциссы в феврале.

– Грандиозная мысль! – воскликнула я. – Подожди, я возьму лопатку. Я с тобой!

– Лучше я сам. – Он отстранил меня. – Так будет лучше. Думаю, тебе есть чем заняться.

– Чушь какая, – сказала я весело. – Я же совершенно свободна. Ты что, забыл, что я не работаю?

Роджер натужно засмеялся:

– Может, тебе отдохнуть немного? Например, принять ванну.

Я сжалилась над ним.

– Да, неплохо было бы наложить горячий компресс. Я потянула ногу, когда сумки таскала.

– Давай. – Роджер вытер испарину со лба.

Я понеслась в ванную, заперла дверь и включила воду для пущей убедительности. Потом осторожно приоткрыла окошко вентиляционной решетки. Было хорошо видно, как Роджер начал копать под голубыми елями. Вот он вгрызается в грунт лопатой. Все глубже и глубже. Бросился на колени, сунул руку в глинистый грунт. Схватил лопатку, начал рыть снова. Вторая ямка. Потом третья и так далее. Через сорок минут двор выглядел как после нашествия кротов. Это мне напомнило сказку из детской книжки, где гном обманул простоватого паренька. В конце концов он начал копать под каждым деревом в лесу и, естественно, никакого золота не нашел. Роджер тоже.

Вечером он спросил, собираясь чистить зубы:

– Тебе не попадались никакие мои вещи?

– Что за вещи? – Я старалась не смеяться.

– Одна небольшая коробочка вроде сейфа. У меня там дискеты для будущей пьесы, понимаешь?

– Нет, солнце, я ее не видела. Но если попадется, обязательно скажу.

На сегодня все.

В.

15 февраля

Либби наконец позвонила. У нее нет сведений о Мэри Тисдейл. Неизвестно, как они встретились, есть ли у них дети, сколько ей лет, откуда она. В поселке Черноозерском ничего не знают об этой женщине. Существует ли она вообще? О ней нет никаких официальных данных: ни номера социального страхования, ни водительских прав, ни страховок. Либби дважды приезжала к дому и барабанила в дверь, но никто не отозвался. Шторы были задернуты, свет погашен.

– Но я уверена, что там кто-то был, – сказала Либби. – Оттуда доносилась музыка и вкусный запах. Что-то готовили.

– Что будем делать дальше? – спросила я. – Может, привлечь полицию? Получить ордер или еще что-нибудь?

Либби немного подумала.

– Сейчас я позвоню вам.

Через десять минут она была на проводе.

– У меня есть подруга в шерифской службе. Она думает, что удастся заполучить ордер на следующей неделе. Примерно в среду. Вы можете подождать до среды?

– Думаю, придется.

Я чувствовала, что выдохлась. Но как только повесила трубку, поняла, что так долго ждать не смогу. В выходные сама поеду на Черное озеро и не успокоюсь, пока не найду миссис Мэри Тисдейл.

На сегодня все.

В.

16 февраля

На Черное озеро я так и не попала. Около полудня зазвонил телефон. Роджер повез Пита в центр покупать ботинки, я была дома одна.

– Открой дверь! – Голос Эдди.

– Зачем? – Я не собиралась сегодня играть в эти игры.

– Открой, и все.

– Хорошо. – Я взяла дистанционную трубку. – Спускаюсь вниз. Открываю…

Так вот он где! Припарковался на дорожке и говорит со мной по сотовому. Эдди опустил стекло и послал мне воздушный поцелуй.

– Поехали кататься? – Он продолжал говорить в телефон, глядя на меня.

Я вернулась в дом и заперла дверь.

– Эдди, пожалуйста, не сейчас.

– Ну не надо так, дорогая. – Он тяжело вздохнул.

– Ты понимаешь, что я могу заявить в полицию?

Молчание.

– Ты же не хочешь этого на самом деле, дорогая. – Наконец он сказал: – Я тебе не враг. Кроме того, разве не хочешь, чтобы я сам был на твоей стороне, когда ты будешь судиться с мужем? И особенно когда вы будете спорить по поводу опеки над ребенком? Разве не хочешь, чтобы я помог тебе?

Кошмар какой-то.

– Слушай, что тебе от меня надо? Денег? Секса?

– Как насчет того и другого? – фыркнул Эдди. – Выходи, покатаемся.

Я схватила кошелек, вышла и забралась к нему в автомобиль. Эдди наклонился, поцеловал меня горячими и влажными губами. Гладкие спинки сидений пахли лосьоном-очистителем. Мы проехали заброшенное зернохранилище близ аэропорта, и там, среди брикетов, он начал целовать меня.

– Как я соскучился! – Он уже возился с моей пряжкой.

– Эдди, не надо, пожалуйста. Мне пора возвращаться.

– Не спеши, дорогая. – Он влез мне под блузку, игриво трогая груди. – Мы с тобой еще не договорились.

– Чего тебе надо, Эдди? Золота? Ты из-за него это все устроил?

– Ты гениальна. – Он расплылся в улыбке.

– Никакого золота у меня нет, – начала я.

Эдди схватил мой сосок и ущипнул.

– Ай! Пусти! Эдди, я буду счастлива дать тебе немного денег, если ты на мели.

– «Немного денег»… – рассмеялся он. – Я не это имел в виду.

– Эдди, этого золота не существует. Диана ошиблась.

Он уставился мне в лицо, словно решая, верить или нет.

– Правда? – наконец сказал он.

– Правда. – Я веско кивнула.

– В таком случае я, пожалуй, верну тебя домой. – Он включил зажигание.

Я проглотила комок в горле. На обратном пути оба молчали. Проезжая окраину, Эдди неопределенно хмыкнул. Я размышляла: может ли он каким-то образом узнать, что я лгу? Едва мы доехали до моего квартала, я схватилась за дверь:

– Можешь прямо тут меня высадить.

До дома шла пешком. Сейчас три часа дня, Пит и Роджер вернутся с минуты на минуту. Сосок до сих пор болит.

На сегодня все.

В.

17 февраля

Ночь, без пятнадцати три. Сижу и жду, пока тайленол подействует. Не могу уснуть. Перед глазами одна и та же картина: Эдди тащит в машину мое бездыханное тело. Его запах до сих пор меня преследует. И мысли, мысли, одна ужаснее другой:

1. Эдди узнает, что я лгу, и расправится со мной.

2. Эдди узнает, что я лгу, и убьет Пита.

3. Эдди заразил меня СПИДом.

4. ………………… герпесом.

5. ……………………… венерической болезнью.

6. Я беременна.

Глаза стали наконец слипаться. Сейчас завалюсь на кушетку. Не могу больше лгать Роджеру: причин и так достаточно, а тут еще эта история с Эдди. Меня мутит. Но и клонит в сои, слава богу. Нужно поспать хотя бы несколько часов, если я хочу завтра поехать к Черному озеру.

На сегодня все.

В.

18 февраля

Думала, из дома мне сегодня не выбраться. После обеда Пит сказал, что все равно не наелся. Подогрела ему томатный суп и сандвич с ореховой пастой. Он заявил, что паста хрустит на зубах и он ее терпеть не может. Мы все в ней перепачкались. Пришлось выкинуть сандвич и сварить ему равиоли. Отскребая пасту, я зацепила дуршлаг, и все содержимое полетело в помойное ведро. Пит завизжал, замахал руками-ногами. Он так бесился, что слетевший ботинок разбил зеркало в прихожей. Я голыми руками собирала осколки, порезалась, испачкала кровью ковер. Жидкость для чистки ковров, естественно, куда-то пропала. Попробовала жидкость для мытья посуды – только все испортила.

Когда Пит наконец успокоился, пришел Роджер и объявил, что хочет обсудить планы на лето. Решил отправить нас с Питом на север Мичигана, к Верхнему полуострову, и навещать по выходным. Продолжая прикидываться, я с восторгом одобрила этот план. Все рассчитал, подлец. С понедельника по пятницу будет жить на Черном озере с другой женой, а по выходным ездить ко мне, «и эти двое ни разу не встретятся». Пусть так и думает!

Как только Роджер ввел наши летние планы в новую программу-календарь, зазвонил телефон. Потом еще раз. И еще. Сначала Грета Хаас (из церкви) спросила, не помогу ли я им на Пасху с яйцами. Потом позвонила мама – пожаловаться на папиного онколога. Говорит, умчался в больницу, как на пожар, только чтобы избежать разговора с нею. Охотно верю. Третьим был продавец на телефоне из маркетинговой ассоциации инвалидов, пытался продать мне электрические лампочки со сроком годности сто лет. Я нажала кнопку новой антимаркетинговой функции – какое блаженство было ее использовать! – и радостно слушала, как солидный электронный голос рекомендовал моему собеседнику бросить это дело. Потом телефон зазвонил еще раз, но почти сразу замолчал. На телефоне высветилась надпись: «Номер не определен». Наверно, продавец лампочек очухался и решил поругаться. А может, это Эдди звонил.

Было уже три часа. Сказала Роджеру, что пойду делать маникюр. Он рассеянно кивнул в мою сторону и опять уставился на «Зену – королеву воинов». Уверена, он даже не заметил, что я вышла из дому. Минут через двадцать наверняка позовет меня, начиная с выкриков средней громкости и постепенно переходя к пронзительным воплям, рвущим барабанные перепонки. Попросит Пита сбегать за мной наверх, а Пит ответит: «Мама пошла делать маникюр». Он-то, в отличие от своего отца, внимательно слушает, что я ему говорю. Я представила, как Роджер озадаченно скребет голову, и поблагодарила Бога, что мне не долго осталось жить с этой обезьяной.

Проехать на Черное озеро короткой дорогой оказалось невозможно: Кроуфордский проезд ремонтировали. Пришлось вернуться к рынку – еще двадцать минут потеряно. Добравшись до озера, я так вспотела, что блейзер промок под мышками и потные ладони оставляли пятна на руле. Свернула к жилищному товариществу, отыскала нужный квартал и дом Роджера. Дом был последним, в самом конце дороги, почти терявшейся среди высоких сосен. Припарковалась у обочины. Сердце так грохало – пульсировала даже серебряная булавка на лацкане блейзера.

Принялась рассматривать дом. Другие дома на этой улице почти все отличались какой-нибудь характерной деталью: там полосатый навес во дворе, здесь раскрашенный вручную веселенький почтовый ящик. Роджеров дом не выделялся ничем. Участок был заброшен, редкие кустики наверняка выросли там случайно. Ставни не покрашены, нет таблички с номером дома или фамилией хозяев, нет обычного для таких домов цветного флюгера. Шторы тщательно задернуты, никаких признаков жизни. Видимо, гостей здесь не любят.

Я подошла к двери и прислушалась. «Back-street Boys». Кроме музыки, доносился шорох, шаги, звяканье кастрюль. Я набрала в грудь побольше воздуха и постучала. Сперва тихо, потом сильнее. Никто не отозвался. Постучала еще раз. Музыка оборвалась – и с нею все остальные звуки. Ни звяканья, ни шагов. Я приложила к уху ладонь, прислонилась к двери и затаила дыхание.

Дверь приоткрылась. Я подняла глаза и наткнулась на хорошенькое личико девушки, изящной маленькой азиатки. Она открыла дверь чуть пошире, настороженно глядя на меня. На вид не больше шестнадцати, одета в простую белую рубашку на пуговицах, потертые дешевые брючки, на ногах белые носочки и сабо. Очень красивая. Сочные губы, темные, большие глаза. Черные волосы собраны сзади в узел. Ноль косметики, только блеск для губ. Девушка жевала резинку.

– Хозяйка дома? – спросила я.

Она продолжала смотреть на меня, словно не понимая.

– Вы говорите по-английски?

Девушка закивала, но по-прежнему молча. И от двери не отцепилась.

– Хозяйка. Мэри Тисдейл. Она дома?

Девушка долго смотрела на меня.

– Я миссис Тисдейл.

Показалось, что я ослышалась.

– Ты Мэри Тисдейл?

Внезапно нахлынули нелепые мысли: может, это какая-то дальняя родственница Роджера? Седьмая вода на киселе, происходящая из азиатской ветви Тисдейлов? Но у них нет никакой азиатской ветви! Может, она ему сводная сестра, незаконная дочь моего свекра? Мозг лихорадочно искал какое-то естественное объяснение. Не может быть, что это жена Роджера. Невероятно. Я постаралась собраться, но паника развязала язык, и меня понесло.

– Как зовут вашего мужа?

– Роджер Тисдейл. – Она просияла. – Мистер Роджер Тисдейл.

Господи! Она же совсем ребенок! У меня перед глазами поплыло, кровь застучала в ушах. Я схватилась за косяк двери.

– Скажите прямо, вы женаты – женаты, как муж и жена, – с Роджером Тисдейлом?

Она радостно закивала.

– С Роджером Тисдейлом, сценаристом?

– Да! Да! Это мой муж! – воскликнула она.

Ее муж? Спокойно, спокойно, пусть продолжает. Я вдруг пожалела, что не взяла с собой каких-нибудь М&Мов, – таких детей можно подкупить конфетами.

– Что вам нужно? – У нее в глазах мелькнуло беспокойство.

– Что нужно? Я тут живу неподалеку, просто хотела познакомиться с соседями и все такое. Меня зовут миссис Райан.

Мэри заулыбалась было, но потом что-то вспомнила и посерьезнела снова. Еще уже прикрыла дверь.

– Я, вообще-то, не должна ни с кем разговаривать.

– Почему?

– Муж не велел. Говорит: «Сиди дома, Мэри, и следи за ним хорошенько». Я так и делаю. Сижу и жду его. – Она надула губы. – Но я очень скучаю. Он все время в разъездах, ставит свои пьесы.

Ставит пьесы? Значит, ей он так объясняет свое отсутствие? Для меня он ездит в дома творчества и на репетиции, для нее – ставит пьесы. Денди.

Вышла толстая кошка и потерлась о ноги Мэри. Вот-вот должна окотиться. Мэри взяла ее на руки и погладила.

– Я играю с Типпи. Ем. Смотрю телевизор. Танцую под музыку. Убираюсь дома. Вот и все, наверно.

Я старалась вести себя как нормальная соседка, внимательная и дружелюбная. Как друг. Как старшая сестра.

– О, я вас прекрасно понимаю! Прямо мой распорядок дня. – Я улыбнулась, покачала головой. – И все время ждешь. Ох уж эти мужчины!

– Ох уж эти мужчины! – эхом отозвалась Мэри – теперь она тоже улыбалась.

– Слушайте, можно мне зайти на минутку? Меня что-то подташнивает. Наверно… может быть, я беременна…

Это не всерьез, конечно, просто такая стратегия показалась мне подходящей. Ее колебания были просто на лбу написаны: «Роджер не велел мне разговаривать с чужими. Но эта леди вроде ничего, симпатичная. И потом, он все равно не узнает».

«Пожалуйста, Господи, пусть она выполнит мою просьбу. Пусть она даст мне войти. Господи, пожалуйста!»

– Ну, заходите. – Она сделала наконец шаг назад и открыла дверь.

Мебель я сразу узнала. Весь этот дом был набит хламом, который раньше пылился у нас в подвале. Мы собирались отвезти его на рас продажу, но руки никак не доходили. В конце концов Роджер погрузил это барахло в фургон и сказал, что отвезет в «Дом надежды» – приют для женщин, перенесших насилие. Я заметила пару складных пляжных стульев, дешевые книжные полки, которые уже начали слоиться, плетеный диванчик и стулья, купленные еще после окончания школы. Над софой висела картинка – я ее нарисовала на девятом месяце, когда от скуки на стенку лезла. Даже не знаю, что меня больше злит – то, что он подарил ей мой рисунок, или то, что он подарил ей нечто настолько убогое. Чего я не обнаружила, так это телефона. С Роджера станется запереть девушку в загородном доме без всякой связи с внешним миром.

– Можно от вас позвонить?

– У нас тут в поселке нет телефонов, – сообщила она как нечто само собой разумеющееся. – А муж говорит, что такие, без проводов, слишком дорого стоят. У вас ведь такие, да? Без проводов?

– Да, у нас такие. Без проводов.

Господи!..

Шагая за ней к софе, я рассматривала ее фигурку и с ужасом представляла, как Роджер наваливается на нее. Алиса по сравнению с ней матрона! Интересно, что у нее за акцент? Наверное, филиппинский. Мэри принесла мне стакан с водой, я жестом попросила ее присесть. Она села, скрестив ноги. Кошка прыгнула ей на колени, потерлась о плоский животик девушки и соскочила обратно. Я оглядела комнату. Скудно обставлена, но убрана чисто, просто безукоризненно. У меня мелькнула жестокая мысль: может, она и в нашем доме могла бы убираться? Это можно отнести на счет моего состояния в тот момент. Только в совершенно безумном состоянии мне могло прийти такое в голову. Мой муж сделал эту девочку своей женой, держит ее запертой в домике на лесной дороге, запрещая общаться с людьми. Так, сейчас надо выяснить две вещи: сколько ей лет и как они встретились.

– Когда будет ребеночек? – Мэри кивнула на мой живот.

Я даже не поняла, о чем она, пока не вспомнила свою легенду.

– Не знаю. Зимой, наверное.

Даже собственный голос показался мне чужим.

Я пыталась восстановить равновесие. Мэри подхватила кошку и перевернула ее, погладила выпуклое брюшко.

– Типпи тоже беременна! – Она прошлась пальцами по кошачьим сосочкам, улыбнулась и погладила свой живот. – И я хочу ребеночка.

– А вы… – я постаралась улыбнуться, – беременны?

Мэри пожала плечами.

– Не знаю. Может быть, да. – Она надула из жвачки пузырь и втянула его в рот. Мечтательно улыбнулась. – А может, и нет. Надеюсь, что да. Я люблю детишек.

«Еще бы! – чуть не сказала я. – Ты же сама практически зигота».

– Детишки – это классно. У вас есть маленький братик или сестричка?

– Есть. Четыре брата, три сестры. Дома остались. – Она посмотрела куда-то вдаль.

Я сама уже с трудом понимала, что происходит.

– Здорово! Какая большая семья! Вы старшая?

Она кивнула, все еще глядя в пространство.

– Сколько вам лет?

Я затаила дыхание, Мэри закусила губу и явно растерялась.

– Двадцать один год.

Морочит мне голову. Я захихикала:

– Да нет, по-настоящему! Сколько вам лет на самом деле?

– Шестнадцать, мэм, – послушно сказала она.

Значит, я теперь «мэм»? Вообще-то, я должна была быть довольна, что добилась ответа, но было неприятно, что она так меня назвала. Опять это мерзкое слово.

– Мэри, вы такая красивая, – продолжала я, – вы, наверное, актриса. Вы с мужем познакомились в театре?

Это польстило ей. Девушка смущенно улыбнулась:

– Да нет, что вы! Я познакомилась с ним через КЛИТ.

– Через что, простите?

– Вы это не знаете? «Классные леди по интернациональному топ-каталогу».

Выяснив, что я понятия не имею об этом КЛИТе, Мэри объяснила, что это всемирная организация, которая знакомит воспитанных леди из разных стран с представительными американскими джентльменами.

Интересно, долго ли она пыталась выучить эту фразу. Неужели не догадывается, на что намекает аббревиатура? Это было бы жутко смешно, если бы не касалось меня таким убийственным образом.

– Как интересно! – сказала я.

Что делать дальше? Объявить ей, что я настоящая жена Роджера? Что этот брак не более чем развлечение для него, а она сама фактически секс-рабыня? Не хочется ранить ее, да и Роджер не должен узнать раньше времени, что я его разоблачила. Подожду, пока Омар даст отмашку. Я поднялась, поблагодарила ее и пошла к двери. Внезапно меня охватило сочувствие к ней. Будет сидеть тут, в маленьком домике среди всякого барахла… Ни друзей, ни машины…

– Слушайте, может, вам что-нибудь нужно?

– О, нет. Мы в полном порядке. У нас все есть. – Она старалась говорить солидно, как взрослая.

Я добралась до дома без приключений, позвонила Омару, потом Либби. После этого вышла в сеть, поискала «Классных леди по интернациональному топ-каталогу». И узнала такое – до сих пор в себя прийти не могу. Но об этом позже.

На сегодня все.

В.