Текст книги "Всегда есть выбор"
Автор книги: Дебора Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава шестнадцатая
Рейли положил Джейн на кровать и, склонившись над нею, посмотрел ей в глаза, словно хотел найти в них ответ на свой немой вопрос. Но потом отстранился и сказал хриплым голосом, в котором угадывалось разочарование:
– Вам следует отдохнуть после пережитого.
– Да… нет! – Джейн схватила его за руку, но не знала, что сказать. Останься со мной? Люби меня? Сделай меня своей женой? Дрожа всем телом от переполнявшего ее желания, она, тем не менее, не могла заставить себя выговорить эти слова. Опустив глаза, она вдруг увидела кровь на его пальцах и заволновалась. – У вас кровь. – Она села. – Позвольте мне заняться вашей раной.
Она зажгла лампу и налила в таз воды из позолоченного кувшина. Усадив Рейли в кресло, она смыла кровь и перевязала ему руку носовым платком. Рана была небольшой, но Джейн радовалась, что может чем-то заняться и сосредоточиться перед решающим разговором.
– Вы… вы были неподражаемы, Рейли. Дэверелл, – чуть слышно добавила она. – Когда вы появились в склепе, я подумала, что брежу. А потом запросто расправились с двумя недоумками. Я такого никогда не видела. Вы вели себя просто как герой.
Рейли хмыкнул, но когда она на него посмотрела, то увидела в его глазах не насмешку, а какое-то удовлетворение, понимание и еще глубокое чувство, в которое Джейн даже боялась поверить.
– Надо чем-нибудь смазать рану и наложить повязку, – заявила она поспешно, боясь выдать свое волнение.
– Я тоже вами горжусь, Джейн, моя прекрасная, храбрая женушка, – тихо произнес Рейли. – Не надо никакой повязки. – Он встал, и Джейн помогла ему снять камзол. Встряхнув, она повесила его на угол зеркала.
– Вот так, – деловито сказала она, но сердце прыгало у нее в груди. Что теперь?
– У вас волосы растрепались. – Он подошел к ней сзади, и она поняла, что он взял решение на себя. Он вынул остатки шпилек, и волосы упали ей на спину. Джейн всегда страдала из-за своих прямых волос… но не сейчас. Она откинула назад голову, чтобы дать мужу возможность расправить их.
Осмелев от прикосновений Рейли, она повернулась к нему лицом и, опустив глаза, стала расстегивать его жилет.
– Вы испачкались, – прошептала она, хотя на жилете не было ни единого пятнышка. Но ее руки дрожали, и жилет, скользнув по рукам Рейли, упал на пол. – Ах, какая я неловкая, – сказала она и нагнулась, чтобы поднять его, но Рейли ее остановил:
– Оставьте.
Она смотрела, как он снял с себя галстук и бросил его на пол, потом стянул через голову рубашку и тоже кинул, не глядя.
Джейн хотела запротестовать, но вид его обнаженной груди привел ее в смятение.
– Вы… вы так прекрасны, что у меня сердце замирает, – призналась она дрожащим голосом.
Как бы угадав ее тайное желание, он взял ее руку и приложил ладонью к своей груди. Кожа была теплой и гладкой, а под ней гулко билось его сердце. А когда ее пальцы коснулись соска, он издал тот самый низкий, хрипловатый звук, который так ее возбуждал.
– Тогда возьмите мое сердце. Позвольте отдать вам свою любовь, свое тело, наполнить вас своей жизненной силой!
Все слова вылетели у нее из головы, и Джейн только кивнула, а он начал целовать ее щеки, лоб, брови, одну губку, потом другую, пока наконец не завладел ее ртом полностью.
Прежде чем она успела опомниться, Рейли уже расстегнул ей платье, и оно упало на пол.
– Я хочу видеть тебя всю, – прошептал он между поцелуями.
И вот она уже стоит перед ним с пылающим лицом и совершенно обнаженная. Что она наделала? Сейчас он увидит… Сейчас он поймет…
– Ты восхитительна, Джейн, любовь моя, – сказал он, и от этой похвалы дрожь пробежала по всему ее телу. – Восхитительна!
Опустив ее на кровать, Рейли стал снимать с нее туфли и чулки. Потом он поднялся и, не спуская с нее глаз, стал раздеваться.
Джейн смотрела на него, словно зачарованная. Он был так прекрасен – стройный, худощавый, но сильный. Восставшая плоть притягивала ее взгляд.
– Не ожидала, что это… что он… такой большой… – запинаясь, прошептала Джейн.
– Значит, и удовольствие будет большим, Джейн, – усмехнулся он, опускаясь на нее.
Когда их тела соприкоснулись, у нее перехватило дыхание.
Как он сказал? Восхитительна! Так думала она, когда его гладкое тело начало двигаться, скользить по всей длине ее тела, и это была последняя мысль на границе волшебного мира ощущений.
– Какая же ты сладкая, Джейн! Так и хочется съесть! – Джейн содрогнулась от неожиданности и удовольствия, когда он обвел языком сосок, а потом взял его в рот и глубоко втянул. Она выгнула спину. Ее переполнял невероятный восторг. Все же ей чего-то не хватало. Она задвигалась, но он стал ее гладить, и тогда она прикоснулась к нему и ее пальцы забегали по его спине.
– Да, моя прелесть, вот так! Это так приятно! – шепнул он.
Она хотела ответить, но что-то глубоко внутри требовало большего. Когда Рейли раздвинул ей ноги, и Джейн ощутила на себе его твердую плоть, она вскрикнула и с этой минуты позабыла обо всем. Кроме одного – ей отчаянно хотелось… чего-то.
– Не торопись, любовь моя… Тебе не терпится? Я так рад, Джейн, так рад… Давай попробуем так, – сказал он, вставая на колени. Он приподнял ее за бедра и склонился над ними. Она почувствовала себя на вершине блаженства, но вместе с тем – будто выставленной напоказ, незащищенной. Она хотела отвернуться, но Рейли шепотом вернул ее взгляд.
Джейн услышала, как из ее груди вырвался какой-то нечленораздельный звук. Она вцепилась в простыни, а он начал водить твердой, горячей и влажной плотью по ее лону – вверх-вниз, вверх-вниз, – пока она не пришла в неистовство. Скромная девушка из Троубриджа превратилась в руках Рейли в экзотическое существо, изнемогающее от страсти.
– О, Джейн, любовь моя, такая желанная, такая прелестная, – шептал он, входя в нее. Ей показалось, что взрыв непередаваемых ощущений взметнул ее куда-то ввысь, но вместе с ним пришла боль.
– Остановитесь, – воскликнула она.
– Ничего не бойся… – прошептал он, успокаивая ее голосом, руками, губами. Как только она немного расслабилась, муж вошел в нее одним сильным движением, от которого она вздрогнула и пришла в ужас.
Ее била дрожь. Удовольствие пропало. Какое-то время они лежали без движения, и Джейн решила, что все кончилось, но тут Рейли заговорил мягким, журчащим голосом:
– Ах, Джейн, ты такая… ты ни на кого не похожа. Моя женушка, моя страстная возлюбленная…
Джейн никакой страсти не испытывала. Она только хотела, чтобы он оставил ее в покое, но ощутила, что он входит в нее все глубже и глубже.
Она вскрикнула, но он стал ее целовать, проникнув в ее рот языком, пока она снова не потеряла голову.
– Вот так, Джейн. Прими меня всего, – хриплым голосом сказал он, и она почувствовала, как он медленно входит в нее, и ей, странное дело, уже не было плохо. Она даже осмелилась взглянуть на него – его голова была запрокинута, глаза блестели от напряжения, рот сжат. И внезапно ей захотелось отдать ему все, о чем бы он ни попросил. – Всего меня, Джейн, – повторял он, и та почувствовала себя могущественнее и прекраснее любой женщины на свете.
Сначала она радовалась лишь тому, что доставляет ему наслаждение, но по мере того, как темп его движений убыстрялся, в ней ожили прежние ощущения.
– Давай вместе, Джейн… – шептал он. – Раскройся! Скажи, что чувствуешь то же, что я…
Но она лишь молча следовала за движениями его тела, отдаваясь во власть его горячей страсти. А он просунул ладони ей под спину, приподнял и прижал к себе. Она ловила ртом воздух, содрогаясь в экстазе.
– Да, так, Джейн, именно так. Как это прекрасно… – Он приподнялся для последнего, окончательного рывка. – Я… люблю… тебя, – выдохнул он.
Где-то рядом жужжала пчела, и Рейли открыл один глаз, чтобы проследить, куда она полетит. Он заснул на толстом стеганом одеяле, посреди пустоши, где они с Джейн устроили пикник. Повернув голову, он увидел Джейн, которая собирала полевые цветы, и удивился ее неутомимости. Его прежде чопорная и добродетельная жена совершенно его вымотала!
Он усмехнулся, припомнив, как именно это случилось в первый раз. После того как Рейли нашел ее в склепе живой и невредимой, его обуяла такая радость, что он решил тут же отпраздновать это, овладев ею. Желание, так долго снедавшее его, было выпущено на свободу.
Иногда Рейли все же сомневался в ее чувствах. Правда, только до тех пор, пока он не ловил ее взгляд: так не смотрела на него ни одна женщина. В ее взгляде светилось восхищение, граничившее с обожанием, и это приводило Рейли в совершеннейший восторг.
К тому же он завоевал ее уважение, и это было для него важнее, чем похвала высокомерных аристократов, или мнение родителей, или – подумать только! – расположение друзей. А когда он занимался с ней любовью, то ему становилось ясно, что вся его прежняя беспутная жизнь была лишь прелюдией этого восхитительного момента.
Освободившись, наконец, от оков сдержанности, Джейн каждый раз, когда они были близки, дарила ему минуты такого наслаждения, о котором он и не мечтал. Она завладела его телом, душой и сердцем. Он влюбился.
Приподнявшись на локте, Рейли стал наблюдать за Джейн. На ней было желтое в полоску шелковое платье и соломенная шляпа с лентами того же цвета, болтавшаяся у нее за спиной. Очки она оставила рядом с ним на одеяле. Она стояла к нему боком, и легкий ветерок трепал ее темно-золотые волосы. Кто бы ее сейчас ни увидел, обязательно согласился бы, что эта женщина прекрасна.
Рейли вдруг почувствовал, что должен сохранить это сокровище для себя, здесь, вдали от нескромных мужских взглядов и намерений. А когда они вернутся в Лондон, он оденет ее, как монахиню, хотя это будет несправедливо по отношению к молодой красивой женщине.
Будто прочитав его мысли, Джейн повернулась и, раскинув руки, воскликнула:
– Как мне нравятся эти пустоши! Мне вообще здесь нравится. Я люблю… – Она умолкла, подставив лицо солнцу.
– Ты же уверяла, что не веришь в любовь, – поддразнил ее Рейли. Что означает ее неоконченная фраза, подумал он. Избегая его взгляда, она сорвала травинку.
– Я никогда не думала… Я не смела даже мечтать, что такое может случиться со мною… В том мире, где торгуют своим лицом, у меня не было ни пенни. Я была камнем на шее своей семьи, хуже того – я была дочерью, которая никогда не оправдает потраченных на нее денег, удачно выйдя замуж.
Сердце Рейли болезненно сжалось: он вспомнил печальную, ранимую, неуверенную в себе девочку, не знавшую своей истинной ценности. Как бы ему хотелось вернуться в то время, чтобы утешить ее и рассказать всем, что из нее вырастет красавица. И самое главное – что у нее прекрасная душа. Однако прошлое не вернешь, даже маленькую его частицу. Но он сделает все, чтобы наверстать упущенное.
– Я уверен, что ты никогда не была обузой для семьи, Джейн, – ответил он. – И жизнь свою ты бы, в конце концов, устроила. Твоя сестра Сара действительно простовата, а посмотри – она замужем, и у нее двое детей, которые ее обожают. Они ее любят, а это в жизни – главное.
– Тебе легко говорить, – возразила Джейн, – ты родился в богатой и знатной семье, у тебя не было необходимости работать. Ты купался в роскоши.
– Ты полагаешь, моя жизнь была такой уж простой? Тебя баловал любящий отец и твои замечательные братья и сестры, а я вырос в этом мавзолее под названием Уэстфилд-Парк. Сначала меня воспитывали гувернеры, а потом определяли в разные частные школы, где мне приходилось защищаться от старших ребят. Кормили нас плохо, и мы частенько голодали, но у меня не было денег, чтобы купить поесть. Граф считает, что детей нельзя баловать. Ирония стала для меня средством защиты, а моя знаменитая беспечность помогала мне выжить.
Джейн смотрела на него широко открытыми от удивления глазами, а он уже не мог остановиться.
– Это не нравилось моим родителям, которые хотели, чтобы я был таким же чопорным и сухим, как они. В то время как ты раздумывала, какого цвета розы посадить вдоль южной стены, я нес на своих плечах тяжелую ношу своего графского титула, ожиданий родственников и высшего света и, не имея к тому средств, пытался соблюдать приличия.
Он тряхнул головой и засмеялся, но смех был печальным.
– Я испытывал постоянный голод: мне не хватало еды, вина, дорогой одежды, смеха, привязанностей. Одно мне удавалось выклянчить, в другом мне помогали друзья, такие же непутевые, как я сам. Но сейчас мне этого недостаточно. Мне нужна любовь, Джейн, любовь. Ты можешь ее мне дать?
Рейли сел и, стараясь выглядеть беззаботным, облокотился на колени. Он только что обнажил перед Джейн свою душу. Он уверял себя, что готов потратить много времени на то, чтобы завоевать Джейн и обратить ее в свою веру. А теперь выдвигает ультиматум, который она не готова – или не сможет – принять.
Зачем только он это сделал? Надо взять обратно свои слова, сказать, что будет довольствоваться теми крохами, которые она ему даст, но Джейн уже обернулась.
– Я… Я хочу испытать все, чему ты захочешь меня научить. Это так прекрасно и ново, но это пугает меня. Я тебе доверяю, хотя мне иногда трудно поверить в то, что виконт Рейли, самое прекрасное, самое совершенное существо на свете, человек, которого я всегда обожала, может полюбить меня. – Помолчав, она продолжала: – Я не могу не думать о том, что ты проделывал все это с другими женщинами. Ты действительно любишь меня, только меня, или сможешь испытывать то же самое к другой женщине?
Рейли не знал, радоваться ли ему или возмущаться.
– Послушай меня. – Взяв за руку, он взглянул на нее. – Не знаю, как случилось, что мы оказались вместе, и почему. Может, это судьба распорядилась, чтобы мы оказались в одной постели в Кастерли. Но я твердо знаю, что всю жизнь мечтал о настоящей любви. Я завидовал друзьям, когда такое случалось с ними, а теперь это чувство пришло ко мне. Уверяю тебя, что я никогда ничего подобного не испытывал. Ты единственная, кого я когда-либо любил, и не знаю, как тебя в этом убедить. Разве что доказывать тебе это каждый день и каждую ночь.
Он увидел, как ее загадочные зеленые глаза заблестели от слез, и у него камень свалился с души.
– Иди ко мне, – тихо сказал он. – Я начну доказывать прямо сейчас.
Он увлек ее на одеяло рядом с собой и, отбросив в сторону шляпу, стал поцелуями осушать ее слезы.
– Эти слезы такие восхитительные, но я хочу, чтобы ты никогда не плакала.
Его поцелуи становились все более пылкими, и Джейн отвечала ему с не меньшим жаром. Но когда он попытался расстегнуть платье, Джейн запаниковала.
– Не здесь!
– Почему? – прошептал он, обнажив одно плечо.
– Кто-нибудь увидит.
– Кто? – Кругом, до самого подножья гор, была высокая трава.
– Кто-нибудь… из дома.
Но Рейли лишь улыбнулся: Крейвен-Холл был далеко и окружен деревьями.
– Они нас не могут увидеть, – уверил ее Рейли, все ниже стягивая платье, из-под которого показалось кружевное белье, очевидно подаренное его матерью. Уткнувшись в ложбинку между грудями, Рейли вдохнул аромат свежего белья, полевых цветов и… Джейн. Никакие духи не могли сравниться с этим ароматом!
Он нащупал ртом сосок, и Джейн пискнула от неожиданности. Как он любил этот писк, означавший одновременно и протест, и поощрение. Он уже снял камзол и стал расстегивать жилет, когда неожиданно отскочила пуговица.
– Ну и задаст же мне Антуан, – прошептал он на ухо Джейн, которая уже стягивала с него рубашку. Он чуть не задохнулся, развязывая галстук и проклиная Неповторимый узел, которым когда-то так гордился.
К тому времени, как он разделся, Джейн уже лежала на спине и ненасытным взглядом смотрела на его обнаженную грудь. Потом медленно провела по ней ладонями, и Рейли удивился, какой восторг может вызвать такое простое движение. А когда она, приподняв голову, стала осыпать его грудь поцелуями, он вздрогнул и напрягся.
– Господи, Джейн! Еще, еще!
Скользнув руками вниз, он стал гладить ее ноги выше чулок, а потом сам спустился ниже и стал целовать бедра, приговаривая:
– Прелесть! Не оторваться!
Джейн снова начала пищать и хихикать, а Рейли уже добрался до восхитительного бугорка мягких завитушек.
– Рейли! – вскрикнула Джейн.
Не обращая внимания на ее протестующие крики, он прижался губами к ее пульсирующей плоти. Он водил языком по мягким складкам, а она выгибала спину и всхлипывала от наслаждения.
Уже не пищит, с удовлетворением подумал Рейли. Подложив под нее руки, он приподнял ее, продолжая ласкать, пока она не достигла вершины экстаза.
Глава семнадцатая
Рейли, в отличие от Джейн, не был в таком уж восхищении от пустоши, но лежать рядом с женой он мог бы здесь всегда. Во всяком случае, до тех пор, пока его тело не придет в норму.
В памяти вдруг всплыли долгие дни, которые он проводил в постели с другими женщинами, хотя сейчас он не смог бы даже вспомнить их лица. С Джейн все по-другому. Когда они занимались любовью, это была не просто забавная игра, а полное слияние. Он отдавался Джейн весь, целиком и с такой страстью, которой в себе даже не подозревал. И после акта любви он всегда был опустошен, но даже эта усталость доставляла ему радость.
Однако его неутомимая жена не собиралась проводить весь день в дреме. После короткого сна она наверняка будет готова вскочить и заняться каким-нибудь делом, и никакие его возражения не остановят ее.
– Дэв!
– Хм? – усмехнулся он, рисуя пальцем на спине жены воображаемые узоры.
– Прекрати! У меня мурашки бегут!
О, это даже лучше, чем я ожидал, подумал он.
– Почему? Расскажи. – Рейли приготовился слушать долго, очень долго.
– Нет, мне надо работать.
Она села и стала поправлять платье, и муж был вынужден прервать свое утомительное занятие. Потом он тоже стал одеваться, и, взглянув на его мятую рубашку и жилет с оторванной пуговицей, Джейн хихикнула.
– Видимо, мои дни великосветского денди сочтены, – с притворным вздохом сказал он и понял, что не только его гардероб обречен на перемены. Это, однако, его ничуть не огорчило. Рейли ведь последний из всех друзей начинает новую жизнь, полную любви, о которой он так часто мечтал.
Правда, не во всем ему повезло, подумал он, глядя на заросшие угодья Крейвен-Холла. У него появились заботы, от которых он не может просто так отмахнуться. Рейли передал властям двух преступников, запертых им в склепе. Он не станет разыскивать их сообщников, но с одним человеком из этой компании все же должен разобраться.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, но мне просто необходимо сегодня кое-что сделать. Я имею в виду, в доме, – заявила Джейн.
– Я понимаю. И у меня тоже есть дело.
– Ты хочешь встретиться с поверенным?
– Нет, это касается тех двоих лжемонахов.
– Ты имеешь в виду их таинственного сообщника?
– Да, хотя слово «таинственный» здесь вряд ли подходит. – Скорее зловещий, подумал Рейли с содроганием. Они, наконец, избавятся от этого ужасного существа, а Джейн придется поверить фактам. – На сей раз миссис Грейвз придется убраться из Крейвен-Холла.
– Неужели ты думаешь, что за всем этим стоит миссис Грейвз?
– Послушай, Джейн, по ее собственному признанию, она была единственной служанкой в доме последние несколько лет. Кому бы они стали платить за то, чтобы пользоваться подвалом?
– Но должна же быть какая-то причина? – не сдавалась Джейн. – Трудно поверить в то, что она без всякой причины разрешала прятать в доме контрабанду. Я пойду с тобой, – решительно заявила она.
– Сомневаюсь, что после случившегося старая ведьма еще здесь, – сказал Рейли, когда они пришли в дом.
Однако Рейли ошибся. Экономка не сразу, но все же явилась на его вызов.
– Прошу вас, миссис Грейвз, присядьте, – сказал Рейли. – Я хотел бы поговорить с вами о похищении мой жены. Я также надеюсь, вы расскажете нам, с какого времени и почему контрабандисты начали прятать свой товар в нашем подвале.
Избегая смотреть на Рейли, экономка молчала так долго, что он подумал, не задремала ли она, но тут старуха заговорила:
– Это было необходимо, чтобы на столе была еда.
Рейли надеялся услышать, что экономка действовала по принуждению, поэтому ответ миссис Грейвз его удивил.
– Вы хотите сказать, что на деньги, которые они вам платили, вы покупали себе продукты? – удивился он.
– Для себя и для мистера Холройда, – кивнула экономка.
Господи, подумал Рейли, верно, ситуация в доме была хуже некуда, если слугам приходилось идти на преступление, чтобы прокормиться.
– Вот видишь, – вступила Джейн, – я же говорила, что должна быть причина.
– То есть мой дядя не давал вам достаточно денег на хозяйство?
– Он отказывался тратить деньги на ремонт и перестал платить слугам, которые еще оставались в доме. Он говорил, что наступили тяжелые времена.
Рассказ экономки поверг Рейли в уныние. Он так надеялся – вопреки всему, что произошло, – все же спасти Крейвен-Холл для Джейн, но, видимо, это не удастся. Разве что…
– Миссис Грейвз, а вы никогда не думали продать что-либо из вещей? – спросил он.
Экономка бросила на Рейли мрачный взгляд, и он пожалел, что Пруденс Ревенскар – автор готических романов – никогда с ней не встретится.
– Мистер Холройд никогда ни с чем не расставался.
– Но некоторые статуи и картины, возможно, представляют определенную ценность.
– Все равно это неправильно, – так же угрюмо заявила миссис Грейвз.
Значит, брать деньги за хранение контрабандного товара правильно, а продавать вещи, чтобы кормить старика Корнелиуса, – неправильно. Все же экономка, как могла, сохранила дом.
– Мне жаль, что леди Рейли пришлось пережить неприятности, – неожиданно заявила миссис Грейвз. – Я никому не хотела причинять вреда, а просто старалась вас напугать, чтобы вы уехали.
Рейли чуть было не взорвался, вспомнив, как нашел Джейн в склепе, связанной и завернутой в саван, но он заставил себя улыбнуться: старуха хотела перед ними извиниться – пусть на свой манер.
– Я в этом и не сомневалась, – вступила в разговор Джейн. Положительно, у его жены слишком доброе сердце, подумал Рейли. Лично он все еще не удовлетворен объяснениями экономки.
– Мне понятно, почему от нас желали избавиться контрабандисты, но вы-то почему? – поинтересовался Рейли, хотя почти наверняка знал ответ. Любой разумный наследник в два счета выгнал бы никому не нужную экономку, а дом бы просто снес.
Ни один мускул не дрогнул на лице миссис Грейвз. Она сидела с каменным лицом и молчала.
– Может, вы беспокоились, что мы здесь все переменим? – мягко спросила наконец Джейн. – Но мы не собираемся упразднять вашу должность. Я уверена, что вы просто устали. Пойдите и отдохните.
Рейли с ужасом смотрел, как Джейн помогла миссис Грейвз встать и проводила ее во флигель для слуг. Он стоял посередине столовой, и у него было такое ощущение, что необъяснимые ужасы будут и дальше продолжаться. Неужели Джейн вправду собирается оставить в доме эту полоумную?
Сколько раз из-за ее «шуточек» Джейн просыпалась среди ночи от страшных звуков! Их даже выманили из дома на пустоши – хорошо хоть светила луна! А однажды им пришлось спать в одной комнате… Тут Рейли задумался. Может быть, наоборот, он должен быть благодарен экономке за то, что косвенным путем она способствовала его сближению с женой?
Нет, благодарить – это уж слишком!
Выезжая из деревни, Рейли пришел к выводу, что начинает привыкать к жизни в Чистлсайде. Месяц, даже неделю назад эта мысль привела бы его в смятение, а сейчас он небрежно махал рукой в ответ на приветствия, доносившиеся из некоторых домов.
Впрочем, виконта все еще удивляла внезапная доброжелательность местных жителей, переставших угрожать ему. После случившегося он ожидал, что враждебность усилится, а получилось наоборот – неохотно, но люди все же стали принимать его как хозяина Крейвен-Холла.
Правда, он постарался уладить дело с контрабандой как можно мягче, распорядившись поделить товар между близлежащими гостиницами и постоялыми дворами. Он не предпринял никаких шагов против торговцев, кроме тех двоих, что похитили Джейн: они были арестованы. К тому же Рейли слишком нравились заморские вина, чтобы прикрыть дело, которым здесь занимались веками до него и будут заниматься и впредь, независимо от того, одобряет он контрабанду или нет.
Да, ему положительно начинало нравиться в Нортумберленде и в Крейвен-Холле. Интересно, что бы на это сказал Пимперингтон? Наверно, отвернулся бы от него. Ну и пусть!
Рейли пребывал в отличном настроении. Прошедшая неделя была самой счастливой в его жизни. Ночи полны любви и наслаждения, да и днем он то и дело увлекал жену в укромные уголки в саду для тайных свиданий. А в промежутках он копался в многочисленных коллекциях Корнелиуса, разыскивая что-нибудь этакое, что понравилось бы Джейн.
При одной мысли о Джейн Рейли начал улыбаться. Она так счастлива в Крейвен-Холле, все время что-то делала и приходила в восторг от любой находки. Она стала надевать яркие платья, ходила с распущенными волосами, улыбалась и смеялась его шуткам, позволяла ему кормить себя сладостями, а в постели была такой раскрепощенной и страстной, что он только диву давался.
Будет ли она такой же в Лондоне, Сассексе или Уэстфилд-Парке? Уже надо думать о том, где они обоснуются. Он привык жить в стесненных обстоятельствах, обедать в гостях, кочевать из родительского дома в поместья друзей, но сейчас все изменилось. Джейн такая жизнь не подходит.
Джейн нужно постоянство. Она готова поселиться в этом полуразрушенном доме, но сколько времени они смогут здесь оставаться? Сколько могут стоить предметы искусства, которые они обнаружили? По сравнению с крупными поместьями содержание Крейвен-Холла обойдется недорого, но основному зданию нужна новая крыша, да и все остальное нуждается в ремонте, на который у Рейли не было денег.
Одолеваемый столь мрачными мыслями, Рейли подъехал сначала к конторе поверенного, дабы убедиться, что она все еще закрыта, и остолбенел – в окне не было обычной записки.
Неужели Феликс Ферман, наконец, вернулся? Едва карета остановилась, Рейли выпрыгнул и побежал к входу. Зачем так торопиться, остановил он себя. Новости вряд ли будут хорошими. Корнелиус наверняка оставил после себя одни долги, им не хватит денег расплатиться, даже если они продадут все свои находки.
Комнатка, в которой восседал за письменным столом поверенный, была так же захламлена, как Крейвен-Холл.
– Вы мистер Ферман? – осведомился Рейли.
– Да, это я, – ответил поверенный. – А вы, должно быть, лорд Рейли. Прошу меня простить за долгое отсутствие, но мой племянник попал в дорожную катастрофу по пути в Лондон, и сестра была в отчаянии. Как только племянник поправился, я поспешил обратно, но, насколько понял, моя помощь не нужна. Я слышал, что вы хорошо устроились. Позвольте заметить, милорд, что вы как раз тот человек, который нужен этой деревне и Крейвен-Холлу.
Рейли захотелось оглянуться, чтобы удостовериться, что у него за спиной не стоит его отец. Он был уверен, что поверенный говорит не с ним. Но Ферман кланялся и обращался именно к нему.
– Я слышал о вас только хорошее и рад, что в поместье снова поселится аристократ с женой. Для молодой семьи Крейвен-Холл – замечательное место.
У Рейли сердце упало при мысли, что Джейн может родить. Он всегда считал деторождение не чем иным, как средством продолжения графского рода. Но сейчас… Возможно, появился шанс создать семью, где главной ценностью будет любовь, а не ожидание наследника графского титула.
Он представил себе Джейн играющей с детьми в саду или на пустоши. Может, она уже беременна? Тогда они точно останутся в Крейвен-Холле, подальше от холодных коридоров Уэстфилд-Парка.
– Вы совершенно правы, – сказал Рейли, откашлявшись, – но мне надо уладить дела дяди.
– Ах, да, разумеется. Прошу вас присесть, милорд. – Поверенный сел за стол и стал перебирать бумаги. – У меня все здесь в полном порядке. Как я уже писал графине, вы – единственный законный наследник.
– А как же его дочь? Есть сведения, что дядя оставил незаконнорожденную дочь.
– Да что вы говорите! – изумился поверенный. – Я, признаюсь, ничего об этом не слышал. Но если таковая появится, у нее нет прав на поместье. Оно ваше, включая дом со всем имуществом, которое там находится, несколько ферм арендаторов, а также некоторые вложения в фонды, составляющие годовой доход в размере пятидесяти тысяч фунтов.
– Прошу прощения. Кажется, я не понял последнее, – переспросил Рейли, не веря своим ушам.
– У меня в настоящий момент нет точных цифр, я был в отъезде несколько недель, но мне известно, что перед смертью мистер Холройд владел именно таким состоянием.
– Простите меня, – Рейли даже потряс головой, – но я в некоторой растерянности. Крейвен-Холл в плачевном состоянии, поэтому я предполагал, что у моего дяди нет ни гроша.
– А! Понимаю, – улыбнулся поверенный. – Мистер Холройд ни с кем не общался, жил отшельником, и я никогда у него не был. Все дела мы решали путем переписки. Слуг он почти всех уволил много лет назад, поэтому неудивительно, что вы пришли к такому заключению. Я сожалею, – добавил мистер Ферман, – что дом оказался в запустении, но уверяю вас, что, хотя у мистера Холройда была репутация скряги, он занимался профессиональным коллекционированием, а также вкладывал деньги во всевозможные прибыльные предприятия.
Рейли снова откашлялся.
– И у дяди не было долгов?
– Хоронили его за счет поместья, но я не знаю, расплатился ли он со слугами.
Например, с миссис Гроб, подумал Рейли виновато. Но это легко поправить, решил он, чувствуя незнакомую доселе эйфорию.
Он, наверное, улыбается как идиот. Поверенный, возможно, считает его странным, но он и не подозревает, в каких стесненных обстоятельствах пребывает виконт и что для него и для его жены означает новость о наследстве. Надо сейчас же вернуться и все ей рассказать!
– Очень хорошо, мистер Ферман. А теперь, прошу меня извинить, мне надо… домой. Но я вернусь на днях, и мы обсудим детали. Вы хорошо поработали, и я позабочусь о том, чтобы вы получили существенное подтверждение моей благодарности.
Рейли имел в виду денежное вознаграждение, но он был так рад, что с удовольствием поцеловал бы поверенного прямо в лысину.
– В этом нет необходимости, милорд, – зарделся мистер Ферман. – Я чрезвычайно рад, что вы поселились в наших краях, и уверен, что это будет способствовать их процветанию.
Рейли был в этом не слишком уверен, но улыбнулся и поспешил к карете.
Когда лошади тронулись, Рейли откинулся на сиденье и расхохотался. Фортуна, долгие годы лишь подмигивавшая ему, наконец, улыбнулась во весь рот: прямо с неба на него свалилось огромное состояние.
Джейн отодвинула в сторону тяжелую золоченую раму, чтобы посмотреть, что находится за ней у стены. Она уже обнаружила в библиотеке за грудой старых газет целую коллекцию дорогих картин.
