Текст книги "Зловещее Проклятие"

Автор книги: Деанна Рэйборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Тебе следует поторопиться, если хочешь успеть до бури, – бросил он через плечо. – Я слышал, буря будет муссонной.

Он не обернулся посмотреть, следую ли я за ним, что, вероятно, было к лучшему. Вряд ли ему бы понравился жест, направленный в спину.

Глава 6

Мы вернулись в замок, прежде чем начался потоп. Миссис Тренгроуз ждала у двери.

– Если хотите, мисс, я возьму эти ботинки, – предложила она. – И я принесла ваши домашние туфли.

Я улыбнулась

– Как мило. И отчаянно эффективно. В противном случае я бы наследила на ваших прекрасных коврах.

Она взяла мои грязные ботинки, держа их на расстоянии вытянутой руки от нетронутой белизны своего фартука.

– Остальные только что собрались в обеденном зале на ланч. Если хотите помыться, за этой панелью есть небольшой туалет. – Она кивнула в сторону длинной панели.

С целью эксперимента я нажала на нее, и панель открылась, обнаружив крошечную современную комнату, предназначенную для гигиенических целей.

– Как умно устроено. Никогда бы не догадалась, что там туалет.

Она удовлетворенно кивнула.

– Дом полон таких устройств. Не было возможным перестраивать замок или выйти за пределы его первоначальной структуры. Так что мастерам Сан-Маддерна пришлось быть изобретательными при установке шкафов, унитазов, гардеробных и тому подобного. Они установлены везде, что делает замок немного запутанным. Но если вы потеряетесь, вам нужно только крикнуть, и одна из горничных найдет вас. Маленькая столовая находится прямо вдоль этого коридора, – добавила она.

Я поблагодарила ее и, вымыв руки и прибрав волосы, направилась в столовую.

– Мисс Спидвелл! – с живостью приветствовал меня Малкольм Ромилли. – Наконец-то вся компания в сборе. Пожалуйста, садитесь, – он указал на круглый стол в центре комнаты. Наверно, это была светлая комната, с длинными окнами, выходящими на море, но надвигающаяся гроза все затемнила. В центре стола зажгли большой канделябр, и его густой свет отбрасывал тени.

Малкольм Ромилли опустил темно-синие, тяжелого шелка шторы, пряча от нас шторм, и комната стала уютной как материнское лоно.

– Намного лучше, – пробормотал он, садясь.

Сервант был накрыт всевозможными яствами: супница с испускающим пар супом, жареные цыплята и огромная ветчина, миски солений и дольки хорошего сыра. Были блюда из баранины с карри и утиным салатом, пирог с олениной, огромное блюдо с холодной говядиной, запеченные макароны и свежие булочки. Рядом с ними стояли графины и графинчики, соусники и блюда с маринадами, предлагающие всевозможные приправы от чатни до персиков, плавающих в бутылках с бренди и специями.

– Это старый обычай, – поведал мне Малкольм, когда мы без лишних церемоний наполняли тарелки. – Называется «стол, уставленный яствами». Несколько веков назад хозяин Сан-Маддерна держал накрытый стол для любого на острове, кто был голоден, с блюдами, оставшимися от семейного ужина. Каким-то образом обычай прижился, и «стол, уставленный яствами» предназначен для людей в замке. Все блюда сделаны свежими и с любопытным разнообразием.

– Выглядит восхитительно, – ответила я, добавляя ломтик ветчины на тарелку.

– Все мясо и овощи поступают с острова, а вишневый компот[11] – из кладовой Мертензии, – он с любовью взглянул на сестру. Мы заняли места за столом, но услышав свое имя, Мертензия привстала.

– Да, получилось довольно неплохо, если мне позволено сказать самой, – Она повернулась к Стокеру. – Вы должны попробовать и оценить.

– Конечно, – обрадовался он, когда она разложила достаточно вишневого компота, чтобы накормить четырех человек. Любовь Стокера к сладкому была легендарной, и похоже, Мертензия это открыла.

Каспиан Ромилли поднял свою тарелку к тете с нарочито невинным выражением лица.

– Можно мне немного тоже или это только для джентльменов, которые вам нравятся?

– Каспиан, – пробормотала его мать с мягким обличением. – Ты не должен дразнить свою тетю.

– Я ее не дразнил, – сказал юноша, расширяя свои прекрасные глаза, чтобы изобразить удивленную невинность, – просто подбадривал.

Взгляд Мертензии опустился в тарелку, на щеках появились два ярких твердых пятна.

– Замечательный вкус, – счастливо объявил Стокер, размахивая ложкой. – И неожиданный. Добавлена какая-то пряность?

Мертензия подняла голову, выражение ее лица было почти жалким.

– Кардамон.

– Семейный рецепт или ваше собственное дополнение? – интересовался Стокер.

– Мое собственное, – ответила она, наблюдая жадными глазами, как он отправлял остатки темного липкого вещества в рот.

* * *

После ланча мы разошлись. У Хелен заболела голова, и она отправилась отдыхать в свою комнату. Мертензия сказала, что у нее есть работа в кладовой. Стокер и Тибериус выбрали дурацкую игру в бильярд. Я пошла к себе дочитывать последнее приключение Аркадии Браун. Подвиги любимого вымышленного леди-детектива были захватывающими, но в тот день я чувствовала определенное беспокойство, психический зуд, который не могла расчесать рассказами о дерзких авантюрах. Мне пришло в голову, что было бы полезно подготовиться к выращиванию Glasswings, пополнить специальные знания об их естественной среде обитания на Сан-Маддерне. Я отложила книгу и направилась в библиотеку в поисках каких-то материалов: карт, журналов, которые могли бы сориентировать меня в новой области обучения.

Пройдя семейное крыло, я столкнулась с Хелен Ромилли. Она упала на пол, тяжело приземлившись на свой турнюр. Я наклонилась, чтобы помочь ей.

– Моя дорогая миссис Ромилли, пожалуйста, примите мои извинения.

Она посмотрела на меня расплывающимися глазами.

– Я на полу?

Я почувствовала тяжелый запах алкоголя в ее дыхании и вздохнула.

– Боюсь, что так. Никто из нас не смотрел, куда мы идем. Позвольте вам помочь.

С двух попыток ей удалось подняться на ноги, и тут появилась миссис Тренгроуз, звенящая ключами.

– Г-жа Ромилли, – промолвила она ровным голосом. – Вы плохо себя чувствуете?

– Думаю, – неуверенно протянула Хелен, – так и есть.

Миссис Тренгроуз положила руку на талию леди.

– Что вы делаете за пределами своей комнаты?

– Я искала свою кошку, – объяснила Хелен Ромилли. Она долго смотрела на меня. – Эта молодая женщина помогала мне.

– Вероника Спидвелл, – напомнила я.

– Да, конечно. Я должна была помнить, потому что Мертензия упомянула, какое это любопытное имя. Вас зовут как растение, не так ли? – она слегка покачивалась.

Я обняла ее с другой стороны, помогая миссис Тренгроуз удерживать леди на ногах.

– Действительно, – согласилась я, когда мы начали медленно вести ее к комнате. – Без сомнения, вы видели веронику. Это симпатичное маленькое растение с фиолетовыми цветами. Самое скромное.

Я продолжала болтать о растениях, пока мы маневрировали, доставляя леди в ее спальню и затем укладывая на кровать.

– Вот так, – успокаивающе сказала миссис Тренгроуз. – Вы хорошо отдохнете.

Хелен Ромилли опустилась на локти, долго и ровно глядя на меня. Потом она медленно подмигнула.

– Вы молодец. Виконт! И богатый! В наши дни у многих парней с титулами не найдется и двух шиллингов потереть друг о друга. Но вы молодец, – повторила она, ее голова кивала в такт словам, как отцветающий пион на стебле. Она приподнялась и, покачиваясь, наклонилась ко мне, ее тон был доверительным.

– Прислушайтесь к моему совету, моя дорогая. Как можно скорее ведите его к алтарю. Женщина не может выжить в этом мире без мужчины. – Она прищурилась, тяжело моргая. – Вы очень красивая девушка, красивая, на самом деле. Но это не длится долго. Вы с каждым днем стареете, моя дорогая. Стареете с каждым днем.

С этими словами она рухнула обратно на кровать, и миссис Тренгроуз подоткнула одеяло вокруг нее. Хелен взволнованно подняла руки к лицу.

– Мой бедный Каспиан, – бормотала она, тупо уставившись на свои руки. – Что с ним будет?

Миссис Тренгроуз издавала утешительные звуки, но Хелен не успокаивалась.

Она изо всех сил пыталась сесть в кровать.

– Геката, – начала Хелен.

– Я отправлю Дейзи найти кота, – пообещала экономка.

Хелен, казалось, была удовлетворена этим и рухнула на подушки, нежно храпя, прежде чем миссис Тренгроуз закончила подкладывать одеяло вокруг нее. Экономка бросила осознанный взгляд на умывальник и взяла стоящую на нем маленькую бутылочку.

– Шампунь для волос? – спросила я, читая этикетку, когда мы выходили из комнаты.

– Джин, – поправила она, сунув бутылку в карман. – Хелен Ромилли всегда любила немного выпить, благослови ее Бог. Она любила мистера Люциана. Это был ужасный удар, когда он умер.

– По рассказам, интересный мужчина, – предположила я.

Она просияла.

– О, какие проделки он устраивал! Всегда веселый как сверчок, вечно наигрывающий мелодию или рисующий картину. Он отправился в Лондон, чтобы разбогатеть, наш мистер Люциан. Мы думали, он может стать известным актером, как этот мистер Ирвинг, но он никогда не получал правильных ролей. И картины, которые он писал, никогда не были достаточно хороши. Боюсь, это история его жизни, – заключила она с печальной улыбкой. – «Никогда не хорош, как требуется». Разочарования были трудными, и это на нем сказалось. Ну, – закончила она с бодрым жестом, – я должна отправить Дейзи найти кота. Спасибо за ваше беспокойство, мисс. Я знаю, вы не будете об этом говорить.

Экономка смотрела на меня с надеждой. Я поспешила клятвенно заверить, что ни с кем не поделюсь увиденным, как Хелен Ромилли растянулась на полу.

– Конечно, нет. Небольшие грешки леди – ее личное дело.

– Благослови вас Бог, мисс, – миссис Тренгроуз посуетилась прочь.

Я почти добралась до закрытой двери библиотеки, когда услышала повышенные голоса: один молодой и явно расстроенный; другой более трезвый и сдержанный, но не терпящий возражений.

– Но вы должны! – воскликнул младший. Потребовалось немного воображения, чтобы сделать вывод: говорящий был Каспианом.

Его дядя ответил категорическим отказом:

– Должен? Я ничего не должен. Не могу поверить, что у тебя хватило нахальства обратиться ко мне. Я не буду финансировать такие предприятия. Ты сам должен найти на это деньги.

Наступила пауза, и когда он снова заговорил, это был умоляющий тон такого отчаяния, что камень был бы тронут.

– Но у меня нет средств, – раздался мучительный ответ. – Я умоляю, дядя Малкольм. Ради мамы.

– Я не убежден, – ответил Малкольм Ромилли с холодом, которого я в нем не предполагала.

– Тогда вы можете идти прямо в ад, – бросил Каспиан, цедя сквозь зубы каждое слово. Раздался скрип ножек стула и затем стук отброшенного стула о пол, должно быть, молодой человек встал на ноги.

Я успела пройти несколько футов по коридору и притвориться, что глубоко погружена в изучение картины. Появился багровый от гнева Каспиан, его руки яростно сжимались и разжимались. Он прошел мимо, не заметив меня, и я подкралась к открытой двери.

Малкольм Ромилли поправлял стул или, по крайней мере, пытался. Стул был безнадежно сломан Каспианом в порыве гнева, и его дядя с сожалением смотрел на куски. Он поднял глаза. Крошечная улыбка, слегка смущенная, коснулась его рта.

– Ах, мисс Спидвелл. Пожалуйста, входите. Должно быть, вы что-то слышали об отъезде моего племянника.

– Было бы трудно не услышать, – призналась я. – Я не хочу лезть не в свои дела.

Он взял куски стула и вынес их за дверь.

– Едва ли пришлось подслушивать. Каспиан кричал так, что тряслись стропила. Несколько лет не видел своего племянника и мне жаль говорить, но я не вижу улучшения в его характере. Каспиан может быть… трудным. Он хочет поселиться отдельно. – Малкольм сделал приглашающий жест. – Входите же, мисс Спидвелл.

Это была впечатляющая комната. С плотными рядами книжных полок, обставленная несколькими группами удобных кресел, красивым письменным столом из красного дерева в комплекте с парой высоких стюартовских стульев. Стулья были обиты рубиновым бархатом, слегка изъеденным молью.

– Семейные сокровища времен королевы Анны, – сообщил он. – Ткань уже давно снята с производства, и я не мог их снова перетянуть.

Во всей комнате витал такой же потрепанный дух, как и у этих стульев. Карты, висящие на стене, выцвели и были покрыты пятнами; переплеты книг сильно изношены, позолоченные надписи протерты до кожи. Но здесь царила атмосфера безмятежности, и вид из окон был несравненным. По крайней мере был бы, не заслоняй сильный туман вид. Серый дым накидкой висел на окнах, кружась по створкам, как пальцы мертвеца в поисках выхода.

Малкольм жестом предложил мне занять одно из стюартовских стульев перед столом. Я так и сделала, плавно расправив юбки на коленях и вернувшись к теме племянника.

– Многие молодые люди его возраста хотят поселиться отдельно, – с осторожным сочувствием начала я. – Возможно, не помешало бы длительное путешествие в опасные земли. Чуть-чуть риска, только маленькая доза, что формирует характер молодого человека.

Улыбка углубилась.

– И характер молодой женщины. Как я понял, в своих экспедициях вы немало путешествовали по миру. Вы – В. Спидвелл, постоянный автор Journal of Aurelian Contemplations, не так ли?

– Я понятия не имела, что вы его читаете! – воскликнула я. – Вы не упомянули об этом за ужином, и Тибериус заставил меня поверить, что вы не интересуетесь бабочками.

– Должен признаться, мои знания ограничены нашими Glasswings. Но после вчерашней беседы я вытащил последние экземпляры журнала. Мой отец подписался в свое время, a я не удосужился отменить подписку. Я был весьма впечатлен вашими статьями.

– Вы слишком добры, – пробормотала я.

– Вовсе нет. Скажу честно, мисс Спидвелл, я подозревал, что Тибериус преувеличил ваш интерес к Glasswings как средство обеспечить приглашение. Он любопытный человек. Признаюсь, никогда не понимал его полностью, несмотря на многолетнюю дружбу. Трудно подружиться с человеком, который намного умнее тебя, – закончил он с самоуничижительной улыбкой.

Я издала надлежащие звуки протеста, но Малкольм поднял руку.

– Могу вас заверить, я не питаю иллюзий относительно своих способностей, достоинств или изъянов. Я осознаю свои преимущества и недостатки больше, чем большинство мужчин, мне кажется.

Дружелюбный взгляд стал задумчивым.

– Интересно, не начнет ли его светлость возражать против вашего хобби, когда вы вступите в брак? Конечно, виконтесса Темплтон-Вейн не может продолжать подобную деятельность.

Его манера была преднамеренно небрежной, но руки напряжены, когда он положил их на стол. В его взгляде была искренняя любознательность. Что-то в моих отношениях с Тибериусом, казалось, расстроило его, но я не могла представить, что это может быть.

– Никогда не откажусь от lepidoptery, ни для кого, – откровенно призналась я, улыбнувшись.

– Что, если он будет настаивать? – надавил он.

– Я буду настаивать усерднее.

– Да, уверен, вы бы так и сделали, – согласился он, медленно кивая.

Мгновение Ромилли молчал, а затем слегка встряхнулся, снова приняв образ радушного хозяина.

– Надеюсь, вы находите ваш визит приятным.

– Чрезвычайно. Остров – очаровательное место.

Малкольм оживился.

– Вы действительно так думаете? В таком случае я должен извиниться за туман. Если бы не тучи, вы бы могли видеть всю дорогу до Трех Сестер.

– Три Сестры?

Малкольм Ромилли снял одну из вставленных в рамку карт на стене и показал мне.

– Вот замок. На западе от этого маленького пляжа лежат один за другим три небольших острова, каждый из которых более бесплоден, чем предыдущий.

Они были отмечены густыми черными чернилами на карте, тонкая цепочка островов, расположенная совершенно прямой линией, указывающей на горизонт. Я поняла, что это маленькие островки, которые я рассматривала из своего окна этим утром.

– Почему их называют Три Сестры?

Он усмехнулся.

– Вы знакомы с корнуэльским народом, мисс Спидвелл? Мы суеверны. Мы не можем увидеть простую геологическую формацию, не прикрепив к ней миф. Но иногда, просто иногда, в этом есть больше, чем миф. История гласит, что когда был построен замок, этот остров был единственным. Но у владельца замка были четыре прекрасных дочери. Прекрасных настолько, что он ревновал и охранял их, дабы они никогда не полюбили никого, кроме него.

– Звучит, как ужасный зануда. И собственник до мозга костей.

– Именно так, – он улыбнулся. – Несомненно, его дочери согласились бы с этим заключением, потому что трое из них тайно построили лодку. Однажды, когда отец не наблюдал, они отправились в море на своем маленьком кораблике, решив покинуть остров раз и навсегда.

– Что с ними случилось?

– Говорят, что отец был так зол, что вызвал три скалы из глубин моря. Маленькая лодка разбилась о них, убив трех его старших дочерей.

– Как мог простой человек поднять острова, независимо от того, насколько сильна его ярость? – недоумевала я.

– Ах, но он не был обычным человеком, – пояснил Малкольм Ромилли. – Вы слышали о колдовских семьях?

– Я познакомилась с Матушкой Нэнс.

– Тогда вы встретили нашу ведьму-резидента, – сказал он с некоторым удовлетворением. – Конечно, все это чепуха, но легенды привлекают моряков к нашим берегам и дают деньги предприятиям, поэтому мы должны поощрять их.

Я мысленно вернулась к историям моего детства. Вспомнились книги сказок в матерчатых переплетах и одна, с обложкой цвета морской волны, в которой шла речь о русалках, селках и прочей магии морей.

– Матушка Нэнс поведала мне, что колдовским семьям на острове даны особые таланты и полномочия, полученные в наследство от русалок.

– На самом деле! Колдовская семья – это семья, с которой нельзя шутить. В каждом случае предок спасал или влюблялся в русалку. Взамен он получал драгоценный дар. В некоторых случаях ясновидение или способность предсказать гибель. В других это целительная магия или способность понимать животных.

– А Ромилли – колдовская семья?

Он с грустью улыбнулся, теплое выражение по-настоящему согрело его лицо.

– Вы не должны верить сказкам Матушки Нэнс, – поддразнил Малкольм. – Первый Ромилли, владевший островом, пришел с Вильгельмом Завоевателем и получил этот остров в обмен на свою службу. Он женился на саксонской девушке и построил здесь надлежащий замок, чтобы поддерживать оборону. А затем приступил к разведению очень послушных потомков, которые с тех пор служат своим королям. Тупые и достойные люди, – закончил он, и улыбка стала глубже.

Я запротестовала.

– История Матушки Нэнс гораздо интереснее.

– Ах да, та, где первый Ромилли поймал русалку в свои сети. Третья история, где-то посередине, гласит, что мой предок женился на последней из волшебных дев, самой младшей из сестер, погибших на камнях. Она одна не отправилась в плавание с сестрами и выжила, принеся в семью колдовскую кровь.

– Куда более увлекательная история. Но вы должны закончить ее. Что случилось с отцом, печальным стариком, который проклял своих дочерей?

Он пожал плечами.

– Легенды не говорят. Возможно, вышел в море и утопился. Это был популярный метод прекращения страданий здесь. А может быть, допился до смерти, или был поражен молнией, или умер в своей постели в комфортной старости.

Малкольм на мгновение замолчал. Я подумала, размышлял ли он о своей пропавшей невесте и страшной судьбе, с которой она могла бы встретиться. Его глаза были затенены, и я поспешила заполнить тишину.

– Или, возможно, его младшая дочь отомстила за своих сестер и помогла ему покинуть бренный мир, – кровожадно предположила я.

Малкольм Ромилли поднял бровь.

– Моя дорогая мисс Спидвелл, какое у вас дьявольское воображение!

– Похоже на жестокую справедливость. Едва ли девушку можно винить, – утверждала я.

Его улыбка была грустной.

– Нет, ее вряд ли можно винить. Ну, хватит болтать о семейных историях. Совершенно уверен, что утомил вас рыданиями.

Он повесил карту обратно на стену.

– Возможно, вам захочется немного пройтись. Думаю, дождь прекратился.

Он вышел на террасу сразу за своим кабинетом и повел меня вниз по лестнице, пока мы не добрались до крошечного берега на западном краю острова, отмеченного на карте. Морские водоросли обильно украшали смесь камня, гальки и песка. Тяжелые капли тумана покрыли наши волосы.

– Здесь и сейчас вы можете увидеть Сестер, – сказал он мне, указывая вдаль. Сдвигающиеся пятна тумана заслоняли острова на горизонте, но время от времени ветер раздувал оборванные края облаков, и я могла различить три силуэта. Малкольм указал на маленькую гребную лодку на берегу моря.

– Штормы будут налетать и улетать еще несколько дней. Так всегда происходит на острове в конце лета, но как только погода очистится, кто-то из нас будет рад пригласить вас к Первой Сестре, если желаете. Ближайший из островов просто скала, но виды превосходны, а жизнь птиц наиболее интересна. Довольно приятная прогулка с корзинкой деликатесов от миссис Тренгроуз, – добавил он.

– Мне бы это понравилось.

– Должен предостеречь вас от самостоятельной гребли, – посоветовал он с внезапно взволнованным выражением лица. – Проход между нашим островом и Первой Сестрой обманчиво спокоен. Течения часто меняются, и только сильному гребцу по плечу справиться с проблемами.

– Я хороший гребец, но обещаю не брать лодку без разрешения.

Малкольм улыбнулся и внезапно стал по-мальчишески привлекателен.

– Хорошо. Когда море достаточно спокойно, вы можете немного повеселиться. Мой отец всегда настаивал на том, чтобы каждый хозяин дома, желающий иметь лодку, сдавал экзамен: если вы не могли грести вокруг острова, вам было запрещено садиться в лодку одному. Я не такой драконовский правитель. Но лучше быть осторожным в этих водах, и я не позволю, чтобы вы пропустили одну из наших лучших красавиц, – добавил он, кивнув в сторону Сестер.

– На острове довольно спокойно.

– Да. Можно ожидать, что подобный остров обеспечит мир и покой, но мы – маленькое шумное место с кузнечными и сидровыми прессами, и у нас есть карьеры. На Сестрах вам составят компанию лишь чайки да случайный тюлень.

– А может быть, русалка?

– Может быть. Хотя последние пару веков у нас был дефицит русалок.

Малкольм замолчал, и я подумала о его потерянной невесте и ее судьбе. Она случайно встретилась с подлым убийцей? Или искала выход от брака, который не могла принять? Если сбежала одна, это поднимало вопрос о том, как она спаслась. Поплыла на лодке с парусом, трепетавшим на ветру? Неужели гребла к одной из Сестер, чтобы с кем-то встретиться? Более того, что заставило ее отказаться от жениха в день свадьбы? Невозможно представить, что этот обаятельный мужчина мог сказать или сделать что-нибудь, что могло напугать или оттолкнуть ее.

И все же. Разве я не была свидетелем яркого проявления его темперамента, направленного на племянника? Несмотря на все свои изысканные манеры, Малкольм Ромилли способен прийти в ярость. Возможно, Розамунда когда-либо почувствовала на себе этот гнев? Он ее как-то напугал?

Это были вопросы, которые я не могла задать. Я повернулась к Малкольму, который все еще смотрел на Сестер.

– Я думаю… – прошептал он.

– Г-н Ромилли? – подсказала я.

Он встряхнулся.

– Малкольм, пожалуйста. Прошу прощения за невнимание. Боюсь, порой я строю воздушные замки. Мой главный недостаток, как вам скажут. Теперь, подозреваю, вы хотели бы узнать больше о бабочках Glasswing, – сказал он, поворачиваясь, чтобы направить меня обратно по лестнице в библиотеку. Он подошел к книжной полке за столом, провел рукой по ряду книг, прежде чем достать большой том, переплетенный в бутылочно-зеленую кожу. Он вручил мне книгу.

– Вот они. «Butterflies of St. Maddern’s Isle» Евфросинии Ромилли. Она была моим предком, одной из первых aurelian[12].

Я открыла ее, обнаружив страницы с иллюстрациями, тщательно раскрашенными вручную.

– Это оригиналы! – вскрикнула я.

– О да. Бабушка Евфросиния задумала эту книгу, чтобы хранить свою коллекцию иллюстраций в одном месте. Мало того, что документировала каждую найденную на островах бабочку, она включала наброски их мест обитания и заметки о привычках – еде, спаривании, продолжительности окукливания и другие весьма технические термины, с которыми я совершенно незнаком. Довольно всеобъемлющий труд.

– И поразительный, – выдохнула я, едва решаясь прикоснуться к книге.

– Возьмите книгу с собой, – предложил он. – Изучите на досуге.

– Вы уверены? Учтите, найти это издание почти невозможно, – честно предупредила я. – Понимаю, что это важно для вашей семейной коллекции, но экземпляры книги неисчислимо редки в английской истории lepidoptery.

– Полностью уверен. Есть заметки о том, где найти Glasswings, информация может оказаться полезна для вас. Вещи не сильно изменились на острове за столетие, – внес ясность Ромилли.

Я обильно благодарила и прижимала книгу к груди, когда уходила от него. В дверях я повернулась, чтобы поблагодарить его снова, но Малкольм не смотрел на меня. Он подошел к окну и смотрел на серое море, простирающееся до горизонта.