Текст книги "Измена. Ты меня никогда не любил (СИ)"

Автор книги: Даша Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Рома гладит меня по голове и продолжает рассказ, будто рассказывает мне сказку. Сказку для взрослых девочек.

– У меня никогда не было постоянной любовницы, я вообще не искал связи на стороне. А измены… случались не так часто, как ты думаешь. Каждый раз, возвращаясь к тебе, мне хотелось удавиться. А еще я хотел разнести весь дом и тебя в том числе. Я жаждал увидеть хоть одну твою эмоцию, но каждый раз, унюхивая чужие духи, ты вежливо улыбалась, целовала меня в щеку и уходила спать. Мне казалось, что у тебя внутри не было ничего, кроме благодарности за то, что я спас тебя от мудака-отца.

Хватило бы нам разговора для того, чтобы наладить отношения? Исправить все, что натворил Рома? Переделать себя и перестать быть послушной куклой?

Навряд ли.

– Когда ты ушла от меня, я обрадовался за тебя даже больше, чем за себя. Наконец-то ты стала свободной от оков. Ты ушла, и я понял, что просрал все. Мои мечты об успешном бизнесе, статусе, тачках, недвижимости – все это оказалось пылью. Ты самое главное, что со мной случилось в жизни. И ты ушла. Я слишком поздно понял, что мечтал не о том.

Слезы предательски катятся по щекам, падают на грудь Ромки, а он еще сильнее прижимает меня к себе.

– Я понимаю, что, наверное, никогда не заслужу твоего полного доверия. Но, Аделия, прошу тебя хотя бы попытаться это сделать, потому что я сдохну, как псина подзаборная, без тебя. Когда я узнал, что ты ждешь ребенка, чуть не тронулся умом, правда. Мне кажется, я одновременно состарился и помолодел лет на десять.

Рома поднимает мое лицо и целует мокрые дорожки слез, гладит по волосам:

– Я люблю тебя, Дель. Да, я понял это поздно. Но лучше поздно, чем никогда, правда? Еще будут вечера, будут в моем окружении и другие женщины – партнеры, секретари. Помни о том, что я сказал: я тебя люблю и больше никогда не предам.

Что я чувствую в этот момент?

Внутри меня разрывается целая вселенная. Миллиарды звезд начинают светит ярче.

Странные мы, женщины, создания. Верим в то, во что хотим.

Имеет ли предатель право на второй шанс? Не любой, чисто гипотетический предатель, а конкретно этот? Заслужил ли он веру в произнесенные им слова?

Имеет ли обманутая женщина право не прощать раскаявшегося? Не любая, чисто гипотетическая женщина, а конкретно эта? Имеет ли она право на то, чтобы махнуть рукой на прошлое и поверить в слова того, кого любит? Имеет ли она право на счастье?

Никто не даст ответа ни на один из этих вопросов. У каждого своя правда, а у меня своя.

– Мне пока еще сложно верить, Ром. Но я буду стараться работать с доверием, честно, – хриплым от рыданий голосом отвечаю ему.

Волков зацеловывает и стискивает меня в объятиях:

– Я так люблю тебя, что порой кажется, это сведет меня с ума.

Я пока не нахожусь с ответом. Нет, еще не готова. Слишком велик страх повторения.

– А что у нас была за сцена с разглядыванием своего тела? – спрашивает Рома.

– Я толстая уродина со шрамом на лице, – произношу эти слова, и они тут же кажутся смехотворными.

Ромка укладывает меня на спину, нависает сверху. Гладит пальцем скулу, опускается к губам, слегка оттягивает нижнюю. Я чувствую, как в бедро упирается его возбуждение. Дыхание прерывается.

– Чувствуешь? – спрашивает он хрипло, и я киваю. – Нет никакой другой, только ты. И ты для меня самая красивая и желанная. Еще никогда твои формы не были такими аппетитными. Я заебался дрочить в душе на собственную жену, Дель, – он рассматривает меня темным взглядом, пожирает им без стеснения.

– Я тебе не жена, – сопротивляюсь из последних сил.

– Разве это долго исправить?

Он пропускает свою руку меж моих бедер и размазывает влагу. Спускается ниже и касается языком клитора.

– Ох! – вскрикиваю.

– Дель, девочка, я этого еще никогда не делал… – произносит хрипло, – но не могу больше сдерживаться.

Накрывает меня своим ртом, выбивая стоны. Рома размазывает меня, все мое тело дрожит, его разрывает на части от наслаждения.

Волков ведет губами вверх, оставляя поцелуи на коже:

– Ты сама красивая, самая желанная, самая нужная. Твоя грудь снится мне каждую ночь. А попка, Дель… давай после рождения малышки поэкспериментируем, а? Делечка… Эти фантазии меня убивают.

Сейчас я соглашусь даже подписать документы на продажу почки, не то что на эксперименты в постели.

Рома ласкает мое тело, водит по нему руками, втягивает губами сосок, и все мои сомнения касаемо внешности рушатся. Когда твой мужчина жаждет тебя с таким безумием, вопросов больше не остается.

Он входит в меня немного резче, чем вчера, и от этого все чувствуется гораздо острее. Ромка шепчет мне нежности, слова о любви, всякие глупости, и я таю, таю. Капитулирую и сдаюсь. Сдаюсь и капитулирую раз разом, потому что, как иначе, я не знаю.

Глава 51. Честная женщина

Аделия

– Господи, скорее бы уже родить! – бормочу себе под нос.

Перекатываюсь на кровати и поднимаюсь.

Дочке совсем мало места в животе, поэтому она не дает мне спокойно спать по ночам. Еще сегодня были странные ощущения, не знаю, как описать их. Будто что-то вот-вот должно случиться.

На часах шесть утра. Ромка еще спит, поэтому я тихонько выхожу из спальни и иду на кухню.

Хочется чего-то, а чего – непонятно.

Открываю холодильник и сканирую взглядом его содержимое. Вообще в последние месяцы я старалась держать себя в руках в плане еды, потому как набор веса был уж очень стремительным.

Из-за этого я отказывалась от многих продуктов, но сейчас чувствую: прямо вот очень надо. Взгляд бегает от полки к полке, пока наконец не останавливается на бутылке лимонада.

Серьезно?

Вздыхаю. Так вот чего тебе хочется, сладкоежка.

Скручиваю металлическую крышку со стеклянной бутылки и выхожу на улицу, кутаясь в теплый кардиган.

Сажусь на плетеный стул и вытягиваю ноги, пью приторно-сладкий лимонад, счастливо улыбаясь. Живот слегка потягивает, но я игнорирую это.

Настала осень, и стало значительно прохладнее. За лето Петр засадил почти весь участок кустарниками, деревьями и цветами, которые периодически подвергаются варварским набегам Байкала. Этого пса перевоспитать просто невозможно.

Как раз в этот момент он прибегает и садится мне в ноги. Утыкается мокрым носом в бедро, кладет голову него. Доверчиво смотрит в глаза и тихонько скулит. Это так непохоже на него. Обычно он носится по округе безостановочно. Но сейчас все по-другому.

– Тоже чувствуешь, да? – шепотом спрашиваю у него.

Байкал моргает и снова скулит. Запускаю пальцы ему в шерсть и чешу за ухом. Сидим так какое-то время в тишине и неподвижности. Бутылка лимонада пустеет, а на душе становится так спокойно-спокойно.

Рома подходит со спины и обнимает меня, опускается к шее, оставляя множество поцелуев.

– Не спится? –спрашивает он.

– Что-то совсем нет, – вздыхаю.

Волков уже привычно притягивает меня к себе и обнимает еще крепче. Его торс оголен, он не потрудился одеться, а я вот мерзну. Обхватываю его за плечи и вдыхаю любимый запах.

– Пойдем завтракать? – спрашивает он. – Лимонад это, конечно, хорошо, но нужно что-то посущественнее.

Уходим на кухню, спокойно завтракаем, разговариваем. Рома заканчивает первым и уходит в кабинет. Пока он обсуждает что-то по телефону, я складываю посуду в посудомойку, глажу живот.

– Чем займемся? – интересуется он, появившись у меня за спиной.

Я резко оборачиваюсь.

– Разве тебе не надо на работу? – спрашиваю удивленно.

Ромка мягко улыбается и обнимает меня за плечи:

– Работа подождет. Сегодня я дома.

– Ром, да ты чего? – удивленно выгибаю бровь. – Это вовсе не обязательно. Тем более сейчас придут Петр и Вера.

– Я отпустил их на сегодня, – отвечает Волков со странным, каким-то блаженным выражением на лице.

Я не могу сдержать улыбку.

Идем с Ромой в гостиную, садимся перед телевизором, спорим о том, что смотреть. В итоге он ожидаемо уступает мне и сдается. Я пытаюсь сконцентрироваться на комедии, но внимание расфокусировано. Я остро чувствую горячие ладони Ромы. То, как они нежно массируют мои ноги. Его запах у меня под кожей. Мозг плывет.

Я отбираю пульт и выключаю телевизор. Медленно приподнимаюсь и перекидываю ногу через Ромкины бедра, сажусь верхом.

Провожу рукой по его жестким черным волосам, глажу отросшую щетину, целую. Его руки тут же ложатся мне на спину. Он расслабленно прикрывает глаза и выдыхает.

Я нежусь в нем, наслаждаюсь всем, что происходит. Вспоминаю самые теплые слова о любви и нежности.

Рома помогает мне стянуть с себя домашние брюки, сдвигает мои трусики и помогает сесть на него. Я двигаюсь неспешно, на грани нежности. Не хочется остроты и резкости, хочется плавиться и наслаждаться. Волков позволяет мне делать с собой все что угодно, полностью отдавая бразды правления в мои руки.

Срываюсь очень быстро – в последнее время мне хватает буквально пары толчков до оргазма, тело очень тонко чувствует любую близость.

Волков заканчивает уже сам, вбиваясь в меня снизу. Ложимся на диван, и я проваливаюсь в сон. Он очень чуткий, и я слышу, как Ромка уходит, потом возвращается, укрывает меня пледом, сам ложится мне за спину, кладет руку на живот.

Малышка на удивление очень тихо ведет себя.

Просыпаюсь я оттого, что у меня отходят воды. И, как истинный мужчина, Рома тут же скатывается в истерику:

– Где сумка?! Там есть все необходимое? А документы где? Бля, я не знаю, где твои документы! Аделия! Как ты, девочка? Больно?! Прошу, держись, маленькая.

Он носится по всему дому, а я спокойно вздыхаю и кричу:

– Если ты не успокоишься, я останусь рожать дома.

Волков проносится мимо меня:

– Я спокоен. Очень. Вообще не нервничаю. Ни разу.

Да-да.

Лицо белее мела, его трясет. Непонятно, кто вообще сейчас собирается рожать, я или он?

Он несется в город и постоянно спрашивает у меня одно и то же:

– Дель, ты же не рожаешь еще?

Я отвечаю «нет» – потому что как объяснить, что рожаю я с самого утра?

Но Рома все равно уталивает педаль газа. Мне не страшно рядом с ним, я знаю, что он водит уверенно. Я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида, и он снова спрашивает:

– Это же не потому что мы занимались любовью, нет?

Я отвечаю: «Нет конечно, милый», потому как не решусь объяснить, что это напрямую помогло ускорению родового процесса, чего я и добивалась, собственно.

Мы приезжаем в клинику его семьи, где я наблюдалась всю беременность. Нас тут уже ждут, потому что Рома позвонил заранее. Меня осматривают и отправляют в родовую. Мы переглядываемся с Волковым, и он спрашивает:

– Мне идти с тобой?

Я отвечаю: «Нет-нет, и не думай, милый. Что ты, я справлюсь». А сама сжимаю зубы, потому что не хочу быть одна, хочу, чтобы Рома был рядом. Я не прошу и не настаиваю. Знаю, что откажется. Мужчины гораздо слабее женщин. Им ни к чему видеть все это. Потом могут возникнуть проблемы с сексом.

Но, черт возьми, как же не хочется быть одной в этот момент.

Рома остается в коридоре, и нас отрезает друг от друга закрытая дверь.

Мною командуют: куда лечь, что делать. Подключают датчики, вставляют катетер в вену, и я, обнимая живот, лежу, сцепив зубы, терплю.

Распахивается дверь, и входит Ромка, одетый в белый халат. Быстро и решительно проходит палату и садится на стул возле моей кровати. Обнимает меня за плечи и утыкается носом в шею. Шепчет:

– Мне нужно с тобой серьезно поговорить. – Его голос реально серьезный и тяжелый.

– Это не может подождать?

– Вообще нет. Никак, – качает головой. – Так вот: мне кажется, что ты мне врешь. Врала весь сегодняшний день, если быть точнее.

Медленно его лицо из абсолютно серьезного и непроницаемого превращается в беспокойное:

– Ну и как тебе доверять после этого, Аделия, а?

Я смеюсь сквозь слезы и стону от скручивающей боли. Рома переживает, но держится. Развлекает меня глупыми бреднями, обзывает Волковой и грозится прямо из родзала утянуть в ЗАГС, потому что, как честная женщина, после всего этого я обязана выйти за него замуж.

А я ругаюсь, кричу, плачу, посылаю его в ЗАГС, а еще в долгое пешее эротическое. Он со всем соглашается, грозясь, что возьмет меня с собой.

Я боюсь, что в эпицентре самого интересного Рома сбежит, но нет. Он возле моего лица. Молчит. Безмолвно гладит, держит за руку.

Когда мне на грудь кладут Настеньку, Рома прячет лицо у меня в волосах.

Да-да, Ромочка, я тоже плачу. Видишь, как оно бывает.

Столько эмоций, что дышать сложно. Миг, когда ты понимаешь, что твоя жизнь больше никогда не будет прежней, кто бы что ни говорил. Столько забот и пустых тревог остаются позади, когда ты берешь на руки новорожденного ребенка.

– Я так люблю вас, – сдавленно шепчет Волков, уже не стесняясь слез в своих глазах.

И я люблю, Ром… и я люблю.

Глава 52. Не уйдешь

Аделия

Меня будит тихий плач, который очень быстро прекращается.

Полусонная, я поворачиваюсь на кровати, кладу ладонь на пустующее рядом с собой место.

Поднимаюсь и иду на поиски мужа.

Рома находится в комнате дочери. Взъерошенный, сонный, он прижимает ее к своему голому торсу и что-то тихонько рассказывает. Настенька кряхтит, едва слышно возится на его руках, но Волков аккуратно качает ее и продолжает то, что делал.

Наверное, это тот самый миг, когда я поняла, что все. Вот оно – то, ради чего было все. Путь, который мы прошли от холода и отчужденности через тернии терзаний и попыток наладить отношения, и как финал – счастливый баланс и гармония.

Подхожу к Роме со спины и обнимаю его. Он часто делает так, и вот впервые сделала я.

Он поворачивает голову и целует меня в висок:

– Я хотел, чтобы ты поспала, – шепчет он. – Ты сильно устаешь в последнее время.

Дарю ответный поцелуй, потом целую Ромку в плечо. Я и вправду устаю в последние дни. Настя уже третий месяц мучается животиком, и я очень плохо сплю.

– Поменял подгузник, – отчитывается Волков. – Предложил ей бутылочку, но она не голодная. Наверное, снова животик.

Рома перехватывает Настю и прижимает плотнее к себе. Дочке очень помогает такой контакт. Именно с ним. Волков горячий, и, видимо, малышке очень нравится это тепло.

Дочка успокаивается, но не засыпает. Смотрит на Ромку самым доверчивым на свете взглядом. Сердце щемит от этой картины, и я прижимаюсь к Ромке плотнее.

– Знаешь, – говорю тихо, – давно хотела тебе сказать…

– Что? – он оборачивается на меня.

– Что люблю тебя, – на последнем слове голос все-таки дрогнул.

Волков быстро моргает и второй рукой прижимает меня к себе:

– Я уж думал, не дождусь, – шепчет хрипло.

Стоим так некоторое время, а после я забираю Настю, сажусь в кресло и собираюсь кормить ее. Стягиваю бретельку ночной сорочки и прикладываю дочь к груди.

Волков садится на пол и следит за этой картиной как коршун.

– Дель, я тоже давно хотел тебе сказать, – говорит тихо. – Я только недавно понял, что так и не делал тебе предложение. В наш первый раз просто взял тебя за руку и объявил своей. А потом говорил, что ты будешь Волковой, и никогда не задавал главный вопрос. Я никогда не задумывался о том, что, возможно, ты вовсе не хочешь больше связывать себя со мной узами брака?

Ромка как будто невзначай ведет пальцем по моему обнаженному плечу, разгоняя по всей коже мурашки.

– Аделия, ты выйдешь за меня замуж? – спрашивает серьезно.

– У меня есть время подумать? – в шутку издеваюсь над ним.

– Сколько угодно. Хоть до утра, – его лукавый взгляд сияет весельем. – Потому что утром я намерен отправиться в ЗАГС и оставить там заявление.

– Волков, ты совершенно невыносим, ты знаешь это? – смеюсь тихонько и поднимаюсь.

Рома помогает мне переложить дочку в кроватку, затем включает радионяню, и мы уходим обратно в нашу спальню, которая находится в смежной комнате.

Я ложусь на свое место, а Волков садится с другой стороны кровати и достает коробочку. Открывает ее, берет в руки красивое кольцо:

– Обещаю теперь сделать все правильно. Не потому что так надо, а потому что этого хочется до безумия. Ты станешь моей женой? Снова.

Улыбаюсь, забираю кольцо и надеваю его на палец.

– Куда я теперь без тебя, Волков? – смеюсь, и Рома валит меня на спину.

Зацеловывает мое лицо, шею, грудь, живот.

Я так и не вернулась в добеременную форму. Парочка килограммов все отказывается уходить. Поначалу я стеснялась оголяться при бывшем муже. Все же это раньше у меня была отговорка про беременность, а сейчас что? Но видя, с какой жаждой Рома целует мое тело, я понимаю: мне плевать на животик и бедра.

Он больше не щадит меня. Полностью отдается этой похоти, упивается мной, наслаждаясь моей отзывчивостью. Сорочка летит на пол вместе с его боксерами.

Рома разворачивает меня и ставит на колени, накручивает мои волосы на кулак, оттягивает голову. Каждое его движение будто призвано распалять меня. Он размазывает пальцами влагу меж складок, тяжело дышит и толкается. Резко, до упора, выбивая из груди протяжный стон.

Я сминаю простынь в кулаках, выгибаюсь сильнее, принимая каждый толчок своего мужчины. Ноги держат с трудом, я едва не заваливаюсь на кровать, но Рома поддерживает меня за талию, подтягивает ближе к себе.

Я не знаю, почему именно в этот момент я вспоминаю прошлое и как мы занимались сексом раньше, будучи мужем и женой. Это настолько отличается от того, что происходит между нами сейчас, что даже страшно подумать – что же нас ждет дальше? Не приведет ли все к тому, с чего мы начали?

Рома опрокидывает меня на спину, вырывая из потока странных мыслей и возвращая в реальность. Накрывает меня собой и продолжает уже медленнее и чувственнее.

Каждый раз между нами вот так: проникновенно и глубоко. Рома доводит меня до пика и выходит, изливаясь на живот. Мы не обсуждали вопросы контрацепции. Я вовсю кормлю грудью, и пока что беременность теоретически невозможна, но мы оба понимаем, что в любой момент это может измениться, стоит только лактации пойти на спад.

Рома ничего не спрашивал, а я не поднимала эту тему. Мне кажется, Волков специально не обсуждает это, потому что хочет еще детей. А я… я хочу прийти в себя, но даже если получатся еще дети, я буду счастлива.

Волков падает рядом, притягивает к себе и прижимает так сильно, что начинает болеть тело.

– Ты же больше не уйдешь от меня? – спрашивает с болезненным хрипом.

Поднимаю голову и смотрю на Рому. Я очень хочу увидеть выражение его лица, потому что не верю в то, что он вообще задает этот вопрос. Черт, мы же вроде прошли все круги доверия.

В темноте видны лишь общие очертания, но даже так я замечаю тревогу, терзающую его душу.

– Ну что ты так смотришь на меня? – спрашивает сдавленно. – Потерять тебя было самым страшным, что со мной случалось.

Можно пошутить, сказать какую-нибудь веселую глупость, но сам вопрос и вид Волкова вопят о том, как для него важно услышать ответ на этот вопрос.

– Я больше не уйду, – отвечаю тихо, но уверенно. – Уже никогда.

Я даю обещание ему и самой себе. Теперь только так. Вместе до самого конца.

Эпилог

Рома

Аделия расчесывает волосы, укладывая их красивой волной. Я подхожу к ней со спины, обнимаю, прижимая к себе. Вдыхаю ее аромат и кайфую.

Мы живем в этом доме больше года, и время пролетело как один день.

Я совру, если скажу, что у нас нет ссор и скандалов. Оказалось, что Аделия очень даже умеет скандалить. И каждый раз, едва она ставит руки в боки, я кайфую. Вот как раз живая и настоящая, она самая лучшая. Пусть кричит, бьет посуду, ругает меня на чем свет стоит, только пусть будет такой. Податливая и покладистая жена это утопия, которая приведет любую семью в никуда.

– Уже уезжаешь? – веду носом по шелковой коже.

– Девчонки ждут, – закусывает губу.

Разворачиваю ее и целую. Не могу насытится ею.

Аделия очень изменилась не только внутренне, но и внешне. Мне до безумия нравятся ее новые формы. Плавные, женственные. Я порой часами не могу оторваться от нее.

– Ромка, они правда ждут, а я очень опаздываю, – Деля плавится в моих руках и моментально реагирует на каждое прикосновение.

Аделия хочет встретиться с женами моих братьев, у них ежемесячные посиделки по перемыванию косточек своим мужьям. Мамочки переключаются, а мы тем временем остаемся с детворой.

Отправляю Делю отдыхать, а сам иду к Настюше, которая вовсю ползает по полу за игрушками.

– Что, красотка, повеселимся?

Ответом мне становится череда различных звуков, которые означают:

– Конечно, папуля, я всегда за!

Проводим вечер вместе с дочерью. Я устаю, но понимаю: мне мало. Я хочу еще. Больше любви, больше детворы. Меня настолько переполняют эмоции, что я мечтаю делиться ими и преумножать.

Аделия начала пить таблетки. Она всерьез задумалась о том, чтобы убрать шрам с лица, а если она хочет заняться этим, кто я такой, чтобы останавливать ее.

Засыпаю в комнате дочери на диване. Вымотала меня доченька, что уж тут скажешь, хотя вообще грех жаловаться на нее. Настюшка у нас умничка.

Просыпаюсь оттого, что меня гладят по отросшей щетине. Открываю глаза и вижу – Деля сидит рядом и мягко улыбается, глядя на меня.

За окном уже темно, в комнате дочери горит лишь ночник. Поднимаемся с Делей и выходим в гостиную. Она тут же садится на диван, я падаю рядом и притягиваю ее к себе.

– Как провела время?

– Отлично, – улыбается. – Поболтали с девчонками. А у вас как дела?

– Мы с Настюхой съели все яблоки, – отчитываюсь ей.

– Молодцы. Ром, я хотела сказать насчет шрама.

Сажусь ровнее и заглядываю ей в лицо.

– Я все-таки думаю его свести. Соня дала мне контакт хорошего врача в вашей клинике. Как ты считаешь?

– Дель, для меня ничего не поменяется. Хочешь избавиться от него – я поддержу тебя. Не захочешь – точно так же приму твое решение и поддержу. Решать только тебе.

Аделия кивает, приняв мой ответ:

– Тогда я бы хотела свести. Насте скоро год, с каждым месяцем она все меньше пьет молока, так что думаю, через три месяца можно будет это сделать. Как считаешь?

– Конечно, Дель, как скажешь. Только я бы хотел узнать фамилию врача. И правильно я понимаю, что наша свадьба снова откладывается на неопределенный срок?

– Ну… – Аделия мнется. – Я бы хотела на своей свадьбе быть с исправленным лицом.

Это старая песня о главном. Аделия носит помолвочное кольцо, но отказывается выходить за меня замуж: то после родов надо восстановиться, но Настюшка заболела, сейчас это. И бог с ней, с этой свадьбой, но Деля даже расписаться не хочет.

– Может, распишемся, а потом сыграем свадьбу? – упрашиваю ее уже в который раз.

– Я так не хочу, – сопротивляется.

Спорим с ней по этому поводу в очередной раз. И в очередной раз все заканчивается тем, что я уступаю.

– Я и так твоя, неужели ты не видишь? – взбирается на меня.

Зараза, знает, как надо меня быстро заткнуть и сделать так, чтобы я согласился со всем, что она скажет.

Три месяца спустя

Аделия лежит на специальной кушетке и нервно теребит прядь своих волос. Отбираю ее и кладу свои руки поверх ее.

– Прекращай нервничать, – говорю ей строго. – Врач сказал, что процедура займет совсем немного времени и мы сразу же поедем домой.

– Да я не нервничаю, – ведет плечом.

Качаю головой. Ну да. Рассказывай. А то я не вижу.

Заходит доктор и смотрит на Аделию:

– Ну что, готова приступать?

– Да, – кивает она. – Рома, подождешь меня в коридоре?

– Уверена, что не хочешь чтобы я остался? – спрашиваю у нее.

– Абсолютно точно нет, – произносит уже увереннее и выпроваживает меня.

Сижу под дверью в ожидании своей ненаглядной. Аделия выходит спустя минут тридцать.

– Как ты? – подрываюсь к ней и беру за руку.

– Нормально, – отвечает устало. – Болит только немного, но доктор сказал, что дальше должно быть лучше.

Доктор объяснил, что нужно будет несколько процедур. Каждая болезненнее предыдущей. То, что ей сказал док, – обманка, чтобы она вернулась, не сбежала. Но он просто не знает мою жену. За мягкой оболочкой скрывается сильная и уверенная в себе женщина.

В итоге по истечении нескольких процедур лицо Аделии приобретает практически первоначальный вид. Шрам все же сохранился, но виден он лишь при неудачном освещении или если Деля краснеет, а так как краснеет она только со мной наедине, то и рубец останется никем не замеченным.

Мы расположились в саду. Настя ползает по пледу, Байкал носится рядом, а мы с Аделией развалились прямо на подогретом солнцем газоне.

– Я хочу завтра проехаться с девочками и посмотреть свадебные платья, – Деля закусывает губу, пряча улыбку.

Поднимаю взгляд на нее:

– Серьезно?

– Угу.

– И что, действительно поедешь? – выгибаю бровь.

Просто новость о том, что Аделия делает что-то касающееся нашей свадьбы, удивляет. В какой-то момент мне показалось, что ей вообще плевать на нее и она хочет тупо слить меня.

– Почему нет? Я не беременна, шрам убрали. По-моему, сейчас самое время, – улыбается мне и дерзко играет бровями.

Я даже теряюсь в этот момент, потому что наше бракосочетание давно стало казаться мне чем-то нереальным. Деля, будто чувствуя меня, придвигается ближе и спрашивает тихо:

– Какой ты видишь нашу свадьбу?

– Если честно, я думал, мы просто распишемся, и все. У нас уже была шикарная свадьба, на которой было сколько… триста? Пятьсот гостей? Каждый так и норовил подойти и поздравить, а я понять не мог – кто это вообще и с чьей стороны? Такая бездушная элитная тусовка, которая собралась пировать на костях. Ты была поникшая, а я прикладывался к бухлу, потому что понимал: вяжу себя по рукам и ногам. А помнишь свое шикарное платье, в котором ты еле-еле двигалась? Будто африканская женщина, которая тянет на себе тяжелый, практически неподъемный груз.

– Это платье выбрал мой отец, – невесело улыбается она. – Наверное, чтобы я мучилась напоследок.

– Я думаю, он просто выбрал самое дорогое, и все, – говорю искренне то, что думаю. – А самое дорогое какое? Которое расшито камнями. Где оно, кстати?

Я впервые задаюсь этим вопросом, потому что после бракосочетания платье было, но потом будто бы исчезло.

Аделия закусывает щеку изнутри:

– Ты сильно будешь ругаться, если я скажу, что сожгла его?

– Что? – ахаю я. – Сожгла?!

Падаю на спину и ржу как идиот. Вот это да! Я-то думал, она хранит его в какой-нибудь ячейке под надежной защитой. Там же камней на несколько лямов было!

– Через пару дней после свадьбы, – начинает рассказ Деля, – когда я разбирала свои вещи, то поняла, что если оставлю это платье, то оно займет половину твоей гардеробной и моим вещам попросту не останется места. Именно поэтому я позвонила Соне, и мы поехали за город. Я точно не помню, что там было за место. Какое-то убранное поле, на котором оставили облезлое чучело.

Я ржу еще сильнее, предвидя, чем закончится этот рассказ.

– Мы с Соней вдвоем натягивали это платье на палку с чучелом, – Аделия рассказывает эту историю с блаженной улыбкой на лице. – А горело оно так, будто мы его облили бензином. Хотя почему как, – смеется. – В самом деле облили.

– Дель, как тебя папаня не прибил? Там камней на целое состояние нашито.

– Мне тогда было вообще плевать на все. Не жалко ни платье, ни драгоценности. Только себя, – отвечает с грустной улыбкой на лице.

– Вот именно поэтому я не хотел никаких празднований. Кто нужно уже были на первой свадьбе, а вторая – это только наше дело. А ты как считаешь?

Настя начинает клевать носом, и я поднимаю ее на руки, перекладываю в коляску и катаю туда-сюда неспешно. Аделия ложится на спину и мечтательно смотрит в небо:

– Я бы хотела отметить нашу свадьбу, но только в кругу семьи. Твоей и моей.

– Уверена, что твой батя выдержит и не натянет на тебя скафандр? – усмехаюсь.

Аделия улыбается и отвечает:

– Он очень изменился в последнее время. Не знаю, что на него повлияло: то, что он узнал, что все-таки я его настоящая дочь, или то, что мама объявила о своем уходе и подала на развод.

– Отец любит твою мать? – задаюсь вопросом я.

Раньше я вообще не видел от этого мужика ни одного проявления теплых чувств. Если что-то и было – например, как он вел свою дочь к алтарю, то было показным, явно срежиссированным кем-то. Неискренние улыбки, ледяной взгляд, который обжигает своим равнодушием.

– Раньше мне казалось, что отец вообще никого не любит. Только деньги и власть. Понимаешь, он всегда был отстраненным, а мама наоборот, уделяла слишком нам много внимания, будто пытаясь компенсировать. А потом у отца появилась любовница, – смотрит тяжело на меня. – Женщины всегда знают, когда мужчина изменяет. Запомни это, Ромочка.

Поднимаю руки. Ар-р! Моя кошечка дикая. Ей только дай в руки садовые ножницы – на раз-два оставит без достоинства. А мне сына хочется. И еще дочку. А дальше посмотрим.

– Твоя мать простила его?

– Никто особо не просил прощения, – опускает взгляд и ведет плечом. – Любовница просто исчезла из его жизни, и все. Мать закрыла глаза. Отец сделал вид, будто ничего не было. И посреди всего этого я. Майка тогда была еще маленькой и не понимала ничего, а я… Я не понимала, что мне делать, ведь я видела своего отца с другой женщиной – они вместе сидели в ресторане и ворковали. В общем, сейчас все кардинально изменилось. Едва мать заикнулась о разводе, отец тут же подключил все свое обаяние, чтобы вернуть ее. Я знаю, что он брал ее бастионы долго и упорно.

– Что ж. Уж поверь, я, как никто, знаю, насколько тяжело терять то, что, казалось бы, всегда было твоим, – киваю.

– Да. В общем я хочу собрать две семьи. Но не тут, – улыбается игриво. – Как ты смотришь на то, чтобы расписаться на море? Пальмы, мягкий и теплый песочек, и самые родные и близкие.

– Я думаю, что мы переплюнем свою первую свадьбу и сделаем эту незабываемой, – улыбаюсь искренне.

Аделия

Платье мне мало.

Круто, что я заметила это только сейчас, за день до свадьбы. Говорят, вторая беременность по-иному ощущается в сравнении с первой. Я в этом убедилась на все сто процентов.

Я все воспринимаю по-другому, более спокойнее. Плюс меня совсем не мучил токсикоз. Практически два месяца я провела в неведении, думая, что отсутствие месячных – просто реакция организма на отказ от гормональных контрацептивов. Все оказалось гораздо прозаичнее.

Роме я не стала говорить, хотела сделать сюрприз. Он в последнее время и так весь дерганый, много нервничает и кидает на меня косые взгляды. Я задавала вопросы, спрашивала, что случилось, но он молчит как партизан, отвечая мне обыденным: «Все в порядке».

Когда я узнала, что беременна, до нашей свадьбы оставался всего месяц. Первая моя мысль была – ну нет, я не буду выходить замуж беременной. А потом поняла, что, если снова откажусь, Рома взбесится. Потому что он и так, бедолага, держится из последних сил.

Я вижу, как ему порой хочется поспорить на эту тему, но каждый раз он сдается и скрипя зубами уходит в другую комнату.

Больше года я избегала этой темы. Мне кажется, все гораздо проще: мне просто страшно, что со штампом в паспорте вернется все то, от чего мы ушли. Рутина, обыденность.

А потом шок: новая беременность. Для меня она стала неожиданностью, ведь я, начитавшись статей в интернете, решила, что после отказа от таблеток беременность приходит далеко не сразу и организму нужно время переключиться.