Текст книги "След орла (СИ)"

Автор книги: Дарья Сойфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8. Не верьте своим глазам

Мара бушевала. Требовала у Густава, чтобы он немедленно причалил к острову. Но Линкс была неумолима. Тогда девочка позвонила мисс Вукович, Эдлунду. Никто не подходил к телефону.

– Что происходит? – взревела Мара в телефонную трубку, когда смогла, наконец, связаться с Брин.

– Понятия не имею, – с досадой ответила та. – Прибыли эти гады из Совета, и нас разогнали по домикам.

Исландка говорила достаточно громко, чтобы даже из динамика телефона до мисс Линкс донеслись слова про гадов. И Мара бросила на нее мстительный взгляд. Пусть слышит, капелька правды еще никому не повредила.

– Про Эдлунда ничего не известно?

– Да говорю же, мисс Кавамура согнала нас всех, заперла дверь и сидит в гостиной, – Брин понизила голос. – Сказала, если кто-нибудь высунет нос, месяц дежурит по уборке.

– А Нанду не приехал?

– Нет. И Джо тоже. Девочки почти все здесь, а парней – никого.

Маре пришлось смириться: из пансиона ей информации не раздобыть. Густав и сам ничего не знает, а мисс Линкс… Эта не расколется ни при каких обстоятельствах. Сама разнюхала все секреты, могла бы хоть что-то… Минуточку! Если Совету уже все известно, то какой теперь смысл прятаться? И Мара торжествующе улыбнулась.

– Что тебя так обрадовало? – насторожилась женщина-рысь.

– Ну и пожалуйста! Не говорите мне ничего! – девочка решила сыграть обиженного подростка. – Думаете, после этого я смогу доверять Совету? Ни за что! Не получите вы никаких экспериментов и анализов! Ясно? А если и получите – то уж точно не кровь!

– Мара, успокойся, – взывала Линкс, не привыкшая к детским истерикам.

– Успокоиться, значит?! Чтобы ваши люди могли спокойно посадить в тюрьму моего отца? Как бы не так! Я сейчас запрусь в этой каюте и не выйду, пока его не освободят. Не выйду!

– Это ничего не решит… – попыталась возразить Нора, а Густав и вовсе от греха подальше отвернулся к штурвалу и делал вид, что его здесь нет.

– НЕ ВЫЙДУ! – рявкнула Мара и скрылась в каюте, хлопнув дверью.

Линкс раздраженно закатила глаза и отвернулась. Отвлекающий маневр удался. Теперь они считают, что девчонка выплеснула всю свою агрессию, и ее лучше не трогать. Поэтому Мара заперлась изнутри, преспокойно задернула шторку на маленьком окошке в двери и разделась. Толкнула противоположное окно, перевоплотилась и аккуратно вылетела, стараясь не шуметь крыльями. Сначала летела низко, почти над самой поверхностью воды, чтобы не привлекать внимания Линкс. А потом, убедившись, что ее исчезновение никто не заметил, набрала высоту.

Радость от собственной находчивости быстро прошла: вернулась тревога. Люди в черной форме, лодка, арест Эдлунда. Что они против него имеют? Не заполнил какой-нибудь бланк? Он постоянно забывает, на то и нужна мисс Вукович. Он же не вор и не убийца, зачем его арестовывать?

Мара обогнула маяк и приземлилась на один из больших валунов неподалеку от пристани, стараясь держаться в тени. Здесь ее не было видно ни с «Сольвейг», ни с лодки Совета. А взрослые на причале были слишком увлечены разговором, чтобы отслеживать птиц. Да и тот единственный орел, который им был нужен, уже стоял рядом с ними в человеческом облике, понуро опустив голову.

– Это официальное обвинение? – ветер донес до Мары голос мисс Вукович. – Где ордер? Запрос? Постановление?

– Мила, все в порядке, – Эдлунд пытался ее урезонить, потому что женщина вошла в раж. – Просто недоразумение…

– Вы не посмеете заключить под стражу директора пансиона! – шипела хорватка. – Я немедленно позвоню таким людям, что… Можете уже паковать свои вещи!

– Мисс Как-там-вас-зовут, – раздраженно отозвался крупный небритый мужчина. – Вы хотите поехать с нами? Угрожаете представителям Совета?

– Мои угрозы звучат иначе, – парировала Вукович. – Не выключайте на ночь свет, не ходите в одиночку по темным улицам… Вот это угрозы, мистер Представитель! А я пока всего лишь предупреждаю: в Линдхольме учатся дети высших чиновников. Сэр Уортингтон, Тхакур, Флинн… Вам ничего не говорят эти фамилии?!

– Мила, прошу тебя! – взмолился Эдлунд.

– Мисс, у меня прямой приказ, – небритый мужчина медленно втянул воздух. – Не препятствуйте правосудию.

– Покажите мне правосудие, и я ни за что не стану ему препятствовать! – Вукович скрестила руки на груди. – Уважаемый человек, профессор, директор пансиона... Воспитал столько поколений солнцерожденных! Да вы недостойны стоять с ним рядом!

– Мила, прекрати немедленно! – не выдержал Эдлунд. – Я сам с этим разберусь. Вернись в кабинет и подумай, что сказать Маре. Она не должна об этом узнать…

Начинается! Мара не верила своим ушам! Сколько можно делать из нее хрустальную вазу? Стоят и мусолят одно и то же, и хоть бы кто-нибудь сказал уже, за что они арестовали ее отца.

– Ты хоть на минуту подумал, что будет с пансионом?! – Вукович всплеснула руками.

– Да ничего не будет! – воскликнул профессор. – Я вернусь через день-два, как только они все проверят. Это же бред! Не похищал я никого!

Мара насторожилась. Неужели Совету хватило наглости обвинить Эдлунда в исчезновении этих девушек? Даже в голове не укладывается! И куда бы он их дел? Да этот человек способен забыть, что ел на завтрак! Вечно все терял: ключи, бумаги, телефон… И тут вдруг организовать в одиночку такое преступление? Да и зачем? Они четыре года учились в Линдхольме, и если бы Эдлунд был маньяком, тырил бы детей прямиком с острова. Нет, кто бы что ни говорил, в Совете работают одни идиоты. И от этой мысли Маре стало легче. Да, обвинение тяжкое, но настолько смешное и бредовое, что Эдлунд докажет свою непричастность за пятнадцать минут. Алиби там или что еще… Ну и чушь! А она-то перепугалась…

Взглянув еще раз на мисс Вукович и отца, Мара поспешила вернуться на «Сольвейг». Однако перед тем, как скрыться за маяком, она услышала обрывки разговора:

– Проследи, чтобы Мара не узнала…

– Не удивлюсь, если она все выяснит еще до того, как я ее увижу!

Да, если на этом острове кто и знал Тамару Корсакову, то это ее опекунша.

Орел плавно спикировал вниз, к бликующей морской глади, бесшумно пролетел над пахнущей водорослями пучиной и проскользнул в узкое окошко белой яхты. На «Сольвейг» все было тихо и спокойно: Густав и Линкс стояли на корме и никто, казалось, не заметил отсутствия девочки. И потому Мара оделась и села на скамью, ожидая возвращения на остров.

Однако спустя полчаса, когда судно Совета, с гулом взрезая воду, отчалило от пристани Линдхольма, и «Сольвейг», наконец, встала на законное место, Нора Линкс постучала в каюту с крайне суровым видом.

– Ничего не хочешь мне сказать? – женщина смерила Мару подозрительным взглядом.

– Я же говорила: пока моего отца…

– Ты правда считаешь, что я ничего не заметила?

– Не понимаю, о чем вы.

– Я бы на твоем месте подумала о карьере в департаменте безопасности, – вздохнула Линкс. – Правда, для этого тебе стоит научиться лучше врать и заметать следы.

– Понятия не имею…

– Иди уже! – перебила ее Нора. – Пока я не передумала.

Мара не стала искушать судьбу и, подхватив чемодан, молниеносно слиняла с «Сольвейг». Разумеется, первым делом побежала к Брин. И та разделила все негодование подруги насчет ареста Эдлунда.

Девочки закрылись в спальне исландки, к которой по какой-то невероятной случайности до сих пор не подселили соседку, устроились по-турецки на мягких кроватях, и Мара смогла расслабиться и высказать все, что копилось у нее внутри. Она доверяла Брин, и им обеим не нужен был защитный панцирь. Друг с другом они не боялись насмешек или осуждения.

Исландка внимательно слушала, задумчиво перебирая свою коллекцию мягких игрушек. У каждой из них было свое имя и свое место на кровати, и никто не смел нарушить порядок в этой плюшевой вселенной.

– Для начала надо выяснить, что у них есть на твоего… На профессора Эдлунда, – протянула Брин, поправив жилетку на медвежонке Левенгуке. – Они бы не произвели арест просто так. Иначе был бы скандал.

– Абсурд! – Мара вытянула ноги и с наслаждением пошевелила пальцами: за день они затекли. – У них ничего не может быть. В принципе ничего не может быть. Потому что… Не может и все.

– Это да. Но они все учились под его руководством четыре года. Линдхольм – единственное связующее звено между ними. Так написано в статье.

– Только не говори, что мы теперь доверяем журналистам!

– А у тебя есть варианты? – Брин намотала на палец свою белоснежную косу. – Если бы ты не трансформировалась, мы бы до сих пор ничего не узнали.

– Мало ли народу тут училось, – хмыкнула Мара. – Пропали только трое.

– Только! А если их убили?

– Да я не об этом! Понятно, что все это ужасно! Но нельзя же сразу обвинять во всем директора!

– А эта женщина из Совета… У нее ты не пробовала спросить?

– Скажет она! И к Вукович сейчас лучше не соваться, она злая, как черт. Ты бы видела ее там, на пристани! Я думала, она загрызет этих мужиков.

– Она слишком переживает за Эдлунда, – Брин прищурилась и наклонила голову. – Это всегда было очевидно.

– Естественно! Он как дитя малое, если за ним не следить, того и глядишь забудет дорогу в свой кабинет.

– Я не об этом, – исландка распахнула белые ресницы и выразительно посмотрела на подругу глазами-льдинками, ожидая, когда до той, наконец, дойдет.

– О-о-о… – понимающе протянула Мара, и ее передернуло. – У тебя полная голова всякой чуши. Вукович и Эдлунд? Фу, ты опять насмотрелась мелодрам?

– А по-моему, они – отличная пара.

– Что дальше, Бриндис? Густав и синьора Коломбо? Смеартон и мисс Крианян?

– Очень смешно! – исландка обиженно скривилась. – И не вижу в этом ничего противного.

– В любви Смеартона и Крианян?! – Мара с ужасом представила дряблого вредного англичанина и пожилую библиотекаршу.

– Ты в своем уме?! – поморщилась Брин. – Я про твоего отца.

– Слушай, это сейчас вообще не имеет никакого значения, – Мара раздраженно потерла переносицу. – Мне любопытно, почему его обвиняют!

– Ну так поговори с его адвокатом! У него же есть адвокат?

Мара замерла. Вот это ей в голову не приходило.

– А у перевертышей есть и свои адвокаты? – удивилась она.

– У нас международное право солнцерожденных три года будет еще идти! – покачала головой Брин. – И ты еще спрашиваешь, есть ли у нас адвокаты… Есть суд, есть и адвокаты, куда без них. Неплохая, кстати, у них зарплата. Наверняка, у твоего отца какой-нибудь крутой, так что…

– Прекрати его так называть!

– Кого?

– Эдлунда!

– Но он же твой…

– Перестань, – Мара выпрямилась. – Отец – у тебя. А у меня – профессор Эдлунд, ясно?

– Чего ты психуешь?

– Не психую!

– Во-первых, мы одни, во-вторых, ты сама так постоянно говоришь… И потом я уверена, все и так знают.

– Ну и что, – Мара сама не поняла, отчего вдруг так разозлилась. – Мне все равно, пусть все знают. Просто он какой-то… Не знаю. Он мне ничего не говорит, пропадает, неизвестно где. И почему я вообще должна за него переживать? У него там и адвокаты, и Вукович, сам выкрутится. Главное, чтобы сейчас не пошли глупые сплетни.

Но, как выяснилось, не только Мара обладала талантом вынюхивать свежие новости. Можно сколько угодно говорить подросткам, что они должны прочитать и выучить, любые поручения влетят в одно ухо и вылетят из другого. Но стоит только что-нибудь запретить и окутать тайной, как во всей округе не сыщется более усердного дознавателя. А уж если так вышло, что этот подросток – девочка, то не пройдет и часа, как новость разнесется по всем желающим и нежелающим. Благослови, Господь, социальные сети.

Когда Мара и Брин появились в столовой, чтобы отобедать стряпней синьоры Коломбо, во всем зале воцарилась тишина. Десятки пар глаз устремились на русскую девочку, и нехороший шепоток волной пронесся между присутствующими, словно в поле спелой ржи подул ветер.

Мара ощупала волосы, провела рукой по лицу – вроде никаких крошек не налипло. Шея, как обычно, замотана банданой, старые шрамы надежно прикрыты, а футболка и джинсы – относительно чистые. Не грязнее обычного, во всяком случае.

– У меня все нормально? – на всякий случай поинтересовалась Мара у Брин.

– Да, кажется, – та оглядела подругу. – А у меня?

– И у тебя.

Ну, если не считать синих лосин, бирюзовой туники в цветочек и загадочных самодельных бус. Но исландка одевалась так с первого дня, за год народ должен был привыкнуть.

– Здравствуй, Мара! – громко поздоровалась пышная и цветущая, как пионовый куст, синьора Коломбо.

– Добрый день! – кивнула девочка. – Что у нас сегодня вкусненького?

– Тефтельки в соусе, твои любимые! Мила сказала, ты приедешь, и я приготовила, – итальянка гордо потрясла в воздухе рукой и причмокнула. –  Perfetto!

Франческа Коломбо всегда была добра к Маре, но настолько… Нет, что-то тут не чисто. И в бархатных карих глазах, кажется, промелькнуло сочувствие... Так и есть! Она знает! И все остальные, стало быть, тоже?! Только сплетен сейчас не хватало!

От огорчения Мара набухала себе полную тарелку ароматного дымящегося варева. Лишь полный рот способен удержать ее от нелицеприятных слов в адрес тех, кому хватит ума сунуться к ней с расспросами.

Они с Брин сели за столик летних чуть поодаль от других девочек. И все же Зури Пундамилья, африканка с их курса, подвинула к ним свой поднос.

– Привет, – поздоровалась она, не сводя с Мары любопытного взгляда. – Говорят, ты была в Канаде?

– Угу, – промычала Мара, сосредоточенно пережевывая тефтельку.

Вот тебе и секретная миссия Эдлунда. Спрятал дочь, нечего сказать! Только ленивый не в курсе, где она торчала в последние дни.

– А правда, что тебя привезла сюда женщина из департамента безопасности?

– Угу, – Мара досчитала до десяти и положила в рот еще один кусочек.

– Слушай, Зури, давай потом! – вступилась Брин. – Дай человеку поесть.

Чернокожая девочка обиженно пожала плечами, но снова села рядом с Ханной Оттер, своей подружкой. И они о чем-то зашушукались.

Однако не успела Мара выдохнуть с облегчением, как в столовую королевской походкой вплыла Сара Уортингтон со своей свитой: Рашми Тхакур и Шейлой Флинн. Дочь английского аристократа, Барби-зазнайка дразнила Корсакову с первого дня. Неизвестно, чем именно не угодила русская девочка этой зимней британке, но та исправно подкалывала Мару и не упускала шанса наябедничать. И, что самое ужасное, скрыться от нее было негде: они жили в одном домике, а Рашми Тхакур и вовсе делила с Марой спальню. Даже самые вкусные на свете тефтели не смогли бы исправить настроение после разговора с Сарой Уортингтон.

– А, вот и ты, – снисходительно заметила британка, остановившись возле столика Мары. – Как отдохнула?

– Шла бы ты… – процедила та, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

– Ну вот, опять ты грубишь, – притворно расстроилась Уортингтон. – А я к тебе с искренними соболезнованиями.

– Засунь их себе…

– Корсакофф, я в шоке! Рашми, она все время так себя ведет? – поинтересовалась Сара у индийской подруги.

– Это она еще сдерживается, – Тхакур скептически поджала губы. – Не связывайся.

– Зря ты так. Она ведь не виновата в своем воспитании.

– Уортингтон, я тебя предупреждаю, не начинай, – Мара посмотрела на заклятого врага исподлобья. – Я не в настроении.

– За кого ты меня принимаешь?! – Сара притворно прижала руки к груди. – Я не собиралась тебе говорить ничего плохого! У нас всех печаль. Директор Эдлунд арестован. А он мне всегда нравился… Конечно, преступник должен быть наказан, но тебе, наверное, тяжело знать, что твой отец похитил…

Договорить Саре не удалось. Но на сей раз Мара успела только замахнуться, а по светло-розовой поло с известным логотипом уже стекал томатный соус.

– Что ты наделала?! – взвизгнула Уортингтон.

– Хочешь еще? – Брин вооружилась ложкой, как катапультой.

– Мой папа всех вас отчислит! Идиотки! – под раскаты хохота Сара с позором удалилась из столовой.

Мара с удивлением взирала на подругу: неужели и правда добропорядочная исландка только что облила кого-то соусом?

– Не смотри на меня так, – покачала головой Брин. – Ты меня совершенно испортила.

Веселье, однако, было недолгим: на горизонте нарисовалась завуч. Мара прекрасно относилась к своей опекунше, но знала: поблажек от нее не дождаться. А уж сегодня, когда она и так по уши в проблемах… Да, кажется, кому-то сегодня достанется.

– Корсакофф, Ревюрсдоттир, в мой кабинет! – рявкнула она, и каждый посетитель столовой тут же вернулся к своей тарелке.

В своем кабинете Мисс Вукович распиналась долго. И про сознательность, и про тяжелые времена, и про терпение. И про сэра Уортингтона, одного из самых щедрых меценатов.  Потом вдруг стала сбиваться с мысли, а в конце концов и вовсе опустилась в свое кресло. Закрыла лицо руками и замолчала. Пауза длилась так долго, что Маре и Брин стало казаться, что завуч или уснула, или просто забыла про их присутствие.

Такой мисс Вукович еще никто не видел. И пусть было страшно любопытно вызнать причину такого поведения, только дурак упустил бы шанс слинять без наказания. Поэтому девочки осторожно встали и бочком двинулись к двери. В какой-то момент хорватка вздрогнула, подняла на них растерянный взгляд.

– Так нам уже можно идти? – уточнила на всякий случай Брин.

– Ах, да… Да-да, конечно, идите…

На острове Линдхольм творились странные вещи. И не только потому, что мисс Вукович утратила былую хватку. Совет решил принять меры безопасности, и Мара к вящему своему неудовольствию выяснила, что в каждом домике девочек поселили специального агента.

Каждый двухэтажный корпус пансиона был рассчитан на двенадцать учениц, а с торца располагался отдельный вход в комнату учителя-куратора. Раньше с летними студентками первого и второго курса жила японка мисс Кавамура, а с зимними – сама мисс Вукович. Теперь же Брин пришлось соседствовать с американкой Норой Линкс собственной персоной, а к Маре поселили некую Вилму Джонсон из Южной Африки, а завуч и другие курирующие преподаватели временно отправились с вещами в главное здание.

Девочки поначалу были рады переменам, потому что агенты заведовали безопасностью и ничем другим, а правила пансиона не представляли для них никакого интереса. График уборки, дежурство по кухне и прочие занудства мигом превратились в пережитки прошлого. Однако не тут-то было. Мисс Линкс и ее коллеги ввели жесткий контроль на перемещения по острову. Каждая ученица получила специальный браслет, напоминающий шагомер, который передавал ее точное расположение в программу агентов. Разом накрылись и свидания, и несанкционированные прогулки по острову, и звонки на все номера, кроме родительских.

– Это какой-то фашизм! – возмущалась Сара Уортингтон, вынужденная коротать вечер в общей гостиной зимних девочек, вместо того, чтобы обжиматься на тренировочном поле с красавчиком Кевином. – Подозреваемого арестовали три дня назад! Сколько можно издеваться над людьми?!

Свирепый взгляд Мары заставил британку прикусить язык, однако в чем-то она была права. Эдлунда до сих пор не отпустили, но и агентов тоже не отправили восвояси. Значит, Совет все же согласен, что профессор не виноват? Тогда почему они до сих пор держат его у себя? И, как назло, ни Вукович, ни Линкс, ни кто бы то ни было еще не рассказывали, что происходит.

От любопытства Мара все же зарегистрировалась на новостном портале перевертышей. Красочная статья гласила о том, что директор Линдхольма арестован по подозрению в причастности к исчезновению своих бывших учениц. Кто-то сливал информацию репортерам, и Маре не терпелось познакомиться с крысой.

На четвертый день после ареста Эдлунда на остров прибыл сэр Чарльз Уортингтон, отец Сары. Он прервал своим торжественным появлением завтрак: только фанфар и лакея не хватало для полного парада. Британка задрала нос так высоко, что рисковала споткнуться на первом же шагу.

– Теперь-то меня увезут отсюда, – гордо заявила она на всю столовую. – Папа давно планировал путешествие на Мальдивы, и если бы не вся эта ерунда, я бы уже загорала на пляже.

Однако сэр Уортингтон коротко приветствовал дочь снисходительным поцелуем в висок и прошел мимо нее к столику летних, за который упрямо из раза в раз садилась Мара: не желала есть рядом с вредными курицами вроде Сары, раз уж приходилось делить с ними жилье.

– Мисс Корсакофф, – сэр Чарльз любезно наклонил голову. – Приятного аппетита. Полагаю, нам стоит с вами переговорить тет-а-тет.

Момент всеобщего молчания нарушил только кашель, с которым Мара пыталась справиться с кусочком омлета в дыхательном горле.

Глава 9. Тонкости дипломатии

Сэр Чарльз Уортингтон расправил безупречный синий блейзер, расположился в директорском кресле и деликатно отхлебнул заботливо поданный синьорой Коломбо чай. Этот человек в любой обстановке чувствовал себя хозяином положения. Вот и теперь умудрился уговорить мисс Вукович, что ее присутствие будет лишним.

– Что ж, теперь, когда мы, наконец, одни, можно перейти к делу, – чванливо произнес он.

То ли из-за британского акцента, то ли из-за надменного взгляда все, что он говорил, звучало как чудовищный выпендреж.

– Сочту за честь, – отозвалась Мара фразой, вычитанной в каком-то старом детективе.

Уортингтон ехидства не распознал. Или не подал виду, как и положено истинному аристократу.

– Ты, вероятно, слышала, что я занимаю важный пост в Верховном Совете.

– И не один раз, – лучезарно улыбнулась Мара.

– Тогда ты понимаешь, что я могу влиять на многие решения. В том числе и на те, которые касаются дела твоего отца. И благоразумием с твоей стороны… Что… – он осекся, глядя, как девочка углубилась в телефон. – Что ты делаешь?! Я с тобой разговариваю!

– Прошу меня простить, – отозвалась она и подняла голову. – Я проверяла слово в словаре. Чтобы не возникло вопросов.

– Какое слово?

– Шантаж, сэр. Вы пытаетесь меня шантажировать?

– Да как ты смеешь?! – на благородных щеках проявились багровые пятна.

– Я чуть лучше думала о Совете. Хотя… Нет, вру. Именно так я о нем и думала.

– Это возмутительно! – он вцепился пальцами в край стола, будто собираясь встать, но потом передумал и поправил и без того вылизанные гелем русые волосы. – Послушай, я понимаю твое недоверие, – было видно, что любезность дается ему с трудом. – Возможно, ты считаешь арест профессора Эдлунда несправедливым…

– Есть немного, – прищурилась она.

– Именно поэтому я здесь. Хотя и не должен был. Будет лишним поинтересоваться, знаешь ли ты про исчезновения девочек?

– Да, сэр… То есть, нет, сэр… В смысле, знаю.

– Прекрасно. Тогда ты понимаешь, что для мира солнцерожденных – это настоящая трагедия. И мы организовали тщательное расследование. Я делаю тебе одолжение, мисс Корсакофф. Огромное одолжение. Даже твоя опекунша не знает этих деталей, – он протянул ей тонкую картонную папку.

Досье на первую жертву. Все: от группы крови до списка подруг. Мутные снимки с видеокамер. Высокий мужчина в темной одежде – ничего не разглядеть.

– С чего вы взяли, что это Эдлунд? – возмутилась Мара.

– Смотри дальше.

Опросы свидетелей… Это ж сколько читать! И все так мелко-мелко… Хотя кое-какие строчки отмечены маркером. «Видели крупного орла прямо в черте Лонг Бранч»… «Сидел на нашей ограде за два дня до исчезновения»… «Не боялся»… «Крупная хищная птица»… «У нас такие не водятся»… Что за ерунда? Мало ли в мире орлов? И уж если ты собрался похищать целую девушку, то не проще ли это сделать в виде человека?

– И все?! – Мара сделала такое лицо, словно увидела что-то микроскопическое.

– Вторая и третья жертвы – то же самое, – Уортингтон потряс в воздухе двумя папками. – И даже статья из орнитологического вестника с фотографией. Вот послушай: «В национальном парке Терра-Нова в Ньюфаундленде, Канада, зафиксировано появление крупной взрослой особи Aquila chrysaetos, так называемого золотого орла, хотя данная территория более знаменита обширной популяцией Haliaeetus leucocephalus или белоголового орлана. Разумеется, и на территории Канады…»

– Послушайте, сэр, – начала девочка. – Это же такая чепуха, что я… Не знаю, тут надо посмеяться и разойтись. Орлов в мире миллионы. Эдлунд умеет превращаться в кого угодно. Стал бы нормальный уважающий себя маньяк делать подобную глупость? Это же все равно, что пробежать по городу с именной табличкой накануне похищения!

– Никого не напоминает? – сэр Чарльз раскрыл третью папку и показал ей увеличенную фотографию.

Мара на мгновение замялась. Действительно, она не раз видела тотем отца на тайных вечерних занятиях и сразу узнала его. Бурый, а на загривке рыжевато-золотистый окрас, желтоватое основание клюва, одна лапа темнее другой, белые вкрапления на крыльях… Действительно, тут совпадение вышло уж слишком точным… Но какое это доказательство?

– А алиби? – пробормотала она.

– Видишь ли, в мире солнцерожденных трудно доверять алиби. Если у преступника был зимний сообщник, он мог в нужном облике засветиться в любом публичном месте. Полететь под его именем в другой город… Или поплыть, жертвы жили на береговой линии, и мы считаем, у преступника была возможность уйти по воде… Мы не раз с таким имели дело, поэтому суд солнцерожденных не всегда принимает во внимание этот вид доказательств, – Уортингтон вздохнул. – Но при всем этом трудно не учитывать, что твой отец и вовсе не предоставил нам алиби.

– Что?!

– Он молчит. Говорит, что не делал этого. Да, показания детектора лжи чисты. И мы обыскали и Линдхольм, и его квартиру в Стокгольме…

– У него есть квартира?

– А ты не знала? – удивился сэр Чарльз. – Тоже странно…

– Да нет, – опомнилась Мара. – Ничего странного. Мы как-то не обменивались списками недвижимости.

– Странного много, мисс Корсакофф, как бы ты ни пыталась это отрицать. Нам известно про эксперименты, в результате которых на свет появилась ты. Профессор говорит, что все данные утрачены. Допустим. И, тем не менее, как только он узнал, что есть ты, как живое подтверждение успешного опыта, тут же захотел снова вернуться к ним. Но в обход Совета. Для этого ему нужны, разумеется, поставщики биологического материала. Он не убийца и не маньяк, Мара, всего лишь ученый. А тебе ли не знать, что они способны забывать об этике и морали ради науки?

– Он лично говорил мне, что жалеет о том эксперименте! Винит себя в том, что я попала в детский дом и росла без семьи!

– А кого еще винить, моя дорогая? Кроме него никто не виноват. Именно так бывает, когда человек в одиночку берется за то, что ему не под силу. Он эмоционально нестабилен. Забывчив. Неорганизован.

– Но он не идиот! Какой идиот стал бы похищать собственных учениц?!

– Может, он рассчитал, что во время каникул никто не станет его подозревать? К тому же, именно он знал их хорошо. Они все летние, Мара. Все учились в его группе. У него была вся информация, и если он по каким-то параметрам подбирал доноров для эксперимента…

– Но почему было просто не попросить? На это солнцестояние они станут совершеннолетними! Все ученики обожают Эдлунда.

– Ты бы дала свою яйцеклетку чужому человеку, Мара? Могла бы жить, зная, что где-то растет твой ребенок?

– Но… – она закусила нижнюю губу.

– Я знаю ответ. Ты – будущая мать. Женщины сильнее заботятся о своем потомстве, таков закон природы. Он не решился бы сделать это гласно. Родители, общественность… Сейчас не то время, как шестнадцать лет назад.

– Это домыслы, сэр, – Мара расправила плечи. – Ни единого прямого доказательства. Не знаю, как у вас, в нормальном мире людей не сажают в тюрьму за чьи-то фантазии.

Вопреки ее ожиданиям, Уортингтон рассмеялся.

– Ты еще слишком молода, моя дорогая, чтобы знать такие вещи, – сказал он,  глядя на нее с притворной нежностью. – Ты удивишься, когда узнаешь, за что сажают в тюрьму в «нормальном» мире.

– Ну, если вы сказали мне все, что хотели, я, пожалуй, пойду, – она встала, борясь с омерзением к этому снобу.

– Ошибаешься, моя дорогая, – снова улыбнулся он. – Мы только подошли к сути вопроса.

Она опустилась на место, мысленно советуя собеседнику больше никогда не называть ее «моя дорогая».

– Как я уже говорил, я могу влиять на многие решения Совета. В том числе на дело твоего отца.

– Вы можете его освободить?

– Нет, конечно! Это невозможно. Однако я мог бы позволить вам встретиться. Оплатить ему хорошего адвоката. Найти частного детектива.

– Разве у него нет адвоката?

– Нет! Удивительно, правда? Профессор Эдлунд говорит, что невиновному человеку не нужен адвокат.

Мара зажмурилась, желая, чтобы услышанное стерлось из ее памяти. Но нет: Уортингтон действительно это сказал. И отчего-то она не сомневалась, что это слова ее отца.

– А какой смысл в частном детективе? – вздохнула она. – Расследование ведут лучшие мировые спецслужбы.

– Когда человек хорошо мотивирован, он может найти многое, – уклончиво усмехнулся английский лорд.

– Вы же не по доброте душевной все это предлагаете? Что вам нужно от меня?

– Ты и сама догадываешься, – сладко протянул он, выгнув бровь.

– Фу! Ни за что! – она с отвращением поморщилась, словно перед ней выгрузили целую кучу рыбьих кишок. – Вы – старый, противный… – ее передернуло. – Ну и извращенец!

– Господь всемогущий, нет! – он отшатнулся и вскочил. – Как ты могла такое подумать? Ну и нравы здесь… – он отошел от нее, как от прокаженной, и встал у окна. – Разумеется, я говорю об исследованиях.

– А, старая песня, – она махнула рукой. – Хотите вскрыть мне череп? Не мечтайте.

– Ну кто тебе сказал такие глупости? – Уортингтон устало помотал головой. – Рядовые исследования, трансформации под контролем… Тебе всего лишь надо будет несколько месяцев пожить под присмотром Совета, чтобы мы могли убедиться в безопасности твоих способностей. И в первую очередь, для тебя самой! Подумай только: вдруг двойной дар как-то скажется на твоем здоровье? Или на психике? Никто не собирается тебя препарировать.

– Тогда зачем отец решил увезти меня в безопасное место?

– А вот это лучше спросить у него. Может, он судит о других по себе? Может, его эксперименты настолько жестоки, что он бы предпочел уберечь от них свое дитя?

– Благодарю вас, сэр, – Мара тоже поднялась за стула.

– За что?

– За ваш визит. Мисс Вукович говорит, что именно так следует завершать разговор с важными шишками.

– Постой, так что ты решила?

– У меня есть опекун, и решения принимать ей.

– Неужели ты не хочешь, чтобы твоего отца отпустили пораньше?

– А его и так отпустят. Потому что он невиновен, – и Мара вышла из кабинета прежде, чем английский лорд успел что-либо сказать.

Однако прошлая неделя, другая, но от Эдлунда по-прежнему не было никаких вестей. Уже вернулся из Бразилии Нанду, прилетел из Канады Джо, началась подготовка к дню летнего солнцестояния, а Линдхольм так и оставался сиротой без директора. И Мару начала глодать совесть. Вдруг и правда помощь Уортингтона не помешала бы? Может, лучше было согласиться на пару исследований, чтобы навестить профессора?