Текст книги "Новенькая для коменданта (СИ)"
Автор книги: Дарья Сорокина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 5
Мы тоскливо изучали уже третью опустошенную бутылку. Ни у меня, ни у Генри не было и намёка на опьянение, лишь невнятное желание справить нужду. В этом мы с моим помощником оказались собратьями по несчастью. Его поразительные ментальные способности защищали сознание, даже когда парень спал или подвергался влиянию извне. Например, алкоголю. Разум воспринимал напиток за токсин и стремительно нивелировал его воздействие. Меня же защищала моя тьма.
Сгусток магии, что впитало моё тело во время страшного ранения не только не дал мне погибнуть, но и стал частью меня, срастил мышцы и кости в безумном желании выжить и теперь ревностно следил за моим самочувствием. Умру я – умрёт тьма. Других намерений, кроме как забота о моём здоровье, магия не проявляла, и чувствовали себя мы оба вполне комфортно. Однако её появление поставило крест на карьере в армии. Кому нужен в будущем паладин света с червоточиной в груди? И вот я здесь, трезв, взволнован и самую малость раздосадован письмом от министра образования.
С тяжёлым сердцем достал из стола нож для резки бумаги, осторожно вскрыл конверт и с тяжёлым сердцем погрузился в чтение.
Я пробегал по неровным строчкам уже в четвёртый раз и не мог отделаться от ощущения, что написавший его был немного не в себе. Алоиз Иксора Нобераль, если быть точнее. Ведь это судя по размашистой подписи, адресатом была именно она. Либо это чья-то не самая удачная шутка, либо девушка накарябавшая странное послание была пьяна или в отчаяньи. Или оба варианта сразу. Хоть кому-то удалось сегодня надраться. Столько слез и мольбы я не видел уже давно. Даже родители, сдающие мне своих проблемных чад так не рыдали. Их кучера быстро стегали лошадей, и кареты, пробуксовывая задними колёсами, стремительно срывались с места и мчались за горизонт. Всегда одна и та же картина.
Принюхался к пергаменту. От него вполне отчётливо пахло дорогими чернилами и очень дешёвым пойлом. Уж в чём-чём, а в алкоголе я разбираться научился, я долго искал такой, что сможет ненадолго вырубить мою заботливую тьму. Эту прелестную дрянь с нотками аниса и аромантным дубом мы гнали в армии. В груди стремительно разлилась ноющая ностальгия по старым временам. Больно. Все ещё больно.
– Что думаешь, Генри? – протянул ему бумагу, чтобы хоть как-то отвлечь помощника от копания в моих мыслях и чувствах. Дохлый номер. Памятуя о старых ошибках, я надёжно закрылся этим вечером. А вот ему не терпелось самому прочитать письмо, которое я так долго изучал. Он сидел на диване и нервно чесал свой ножной браслет. У всех моих подопечных имелось личное следящее устройство, которое помогало ловить беглецов. Я знал, что они собираются тайком покинуть крепость ещё до того, как в их головки успевала прийти эта опрометчивая мысль.
Секретарь радостно подскочил и выхватил у меня бумагу. Его брови озадаченно ползли в вверх по мере того, как он читал весь этот бред.
– Не понимаю, – он почесал макушку. Как это знакомо. И я ни чарта не понял.
Я терпеливо ждал, сцепив руки под подбородком.
– Алоиза Иксора Нобераль, – вслух пробормотал Генри. – Она же младшая дочь Терранса Нобераля. Исключительная студентка столичной академии, она выпустилась в этом году.
– Да-да, я это тоже понял из письма. Но я не понял, что эта исключительная забыла в Нуридже?
Статьи этой заучки частенько мозолили мне глаза и портили жизнь, особенно внедрённая ей система оценка качества образования, которая исходила из средних отметок учеников за каждый триместр. Теперь мы официально замыкали список неугодных министерству академий. Мои преподаватели отказывались натягивать оценки, потому наш средний балл объективен и весьма печален. Неудивительно, оценишь высоко проблемного студента, и он будет иметь право на досрочное освобождение от своей повинности. А мы всё же несли огромную ответственность за каждую горячую голову.
– Не мелковаты мы для такой массы? – злился я.
– Ну-у-у-у, – протянул мой помощник: – Может она просто хочет пощекотать себе нервишки? Любят же детки шастать по темным подвалам и склепам. Как они это называют?
– Испытание мужества, – помог секретарю, лично я не видел никакого мужества в спуске к зловонному коллектору в подземелье, только непроходимую глупость. – Мои студенты не лабораторные крысы, Генри. Это исправительное учреждение, а не место для маленькой заучки опробовать, как она там написала в своей последней псевдонаучной статейке?
– Новаторские педагогические техники и авторские методики преподавания, – зачитал помощник, выудив из вороха моей корреспонденции Образовательный вестник.
– Да-да. Вот это всё, – я скривился. – Педагогическое и методическое точно не к нам.
– Но, господин ректор, – пискнул Генри, и я сузил глаза. Спорить со мной решил? Ох, не тот день он выбрал.
– Возможно, повторюсь, лишь возможно. Министр Нобераль хочет проверить нас, я слышал, что его дочери была предложена работа в министерстве, так что…
Я закатил глаза.
– Она об этом тоже успела похвастаться в своём письме, я таки внимательно читал. Соберись, Генри! Что ей от нас нужно?
– Закрыть нас? – трагически просипел секретарь.
О да, ему есть чего бояться. Его испытательный срок ещё не подошёл к концу, и если Нуридж лишится лицензии, то он и все студенты с аспирантами отправятся уже в настоящую тюрьму, мотать настоящие сроки, с настоящими наказаниями. И там у них не будет тёплых постелек, будут холодные камеры с жёсткими койками, а по соседству настоящие головорезы, а не клоуны, которые заставляют градоначальника отплясывать без трусов.
Я закусил ноготь, раздумывая над внезапным посланием и плачевными перспективами для моих учеников. В том, что Алоиза Иксора Нобераль не собирается у нас работать, я был уверен на сто процентов. Очевидно, это такой хитрый ход: приехать с проверкой под видом соискателя на должность и посмотреть изнутри на наш Нуридж. Когда ты работаешь в заведении, то все несовершенства бросаются в глаза сразу же. Вот же хитрая лиса! Изображает в письме наивную глупышку с идеалистическими взглядами, а сама хочет прикрыть мою академию. Ну нет.
– Пишем письмо с отказом? – решительно спросил Генри.
– Пишем, – твёрдо ответил помощнику, собираясь быть жёстким до конца с этой Алоизой, которая строго смотрела на меня из газетной статьи. Пухлые губки, детское личико и копна густых волос. Совсем ещё ребёнок. Даже если она серьёзно хочет попасть в Нуридж, то это не место для маленькой Леди Совершенство.
*.*.*
Долго подбирал слова. Отказы никогда не были моей сильной стороной. Всегда болело сердце за людей, кому я писал такие письма. Должно быть, на меня так повлияло роковое послание, которое я сам получил семь лет назад. В нем было лишь короткое “прости” и кольцо. Ещё по лёгкой выпуклости на бумаге я поняла, что лежит внутри, но тогда надежда была сильнее меня.
Ей просто не подошёл размер. Я выпишусь из лазарета, куплю новое, и все будет как прежде.
Как прежде не стало, да и размер был верен, ведь я сам надевал кольцо на её палец.
Сейчас я, конечно, не разбивал сердце влюблённой девушки, я просто спасал Алоизу от другой ужасной напасти. Разочарование! Если она так сильно желает стать педагогом, то Нуридж растопчет её мечты в одночасье. Я уже видел такое не раз. Я сам был таким, пока не пришлось брать в руки падл. Верил в свою миссию, новое призвание, и вот... Кто я теперь?
– Впервые вижу, что вы пишете такое длинное письмо, капитан, – отметил Генри.
Парень места себе не находил, потому что улавливал моё невесёлое настроение, но не мог прочувствовать причину из-за ментального блока. И я не позволю ему. Кольцо с тех пор лежит в моём столе как вечное напоминание, что раны могут быть не только от оружия или магического сгустка. Слова и поступки оставляют куда более глубокие и уродливые рубцы. Моя прирученная тьма оживилась и была на удивление со мной солидарна сегодня. Моё тактичное и чуткое проклятье – какая прелесть. Я даже решил не ограничивать себя в этот раз и зажёг сургучную свечу магией. Приятное чувство разливалось по телу, когда я колдовал.
Генри заворожено и без страха смотрел за чёрным язычком пламени. Свеча чуть оплавилась, и я капнул воска на конверт. С забавным хлюпающим звуком печать оставила свой след – герб с неприступной крепостью на скалистом утёсе. Когда-то и у этого форта были лучшие времена, он защищал северную береговую линию, из бойниц смотрели пушки, гарнизон всегда был готов к атаке, в бухте напряжённо дремал патрульный фрегат. Волшебное время Нуриджа. Сейчас же мы оба не на своём месте, и оба не можем просто встать и уйти. У крепости нет ног, а мне некуда податься. Такая вот банальщина.
Поднялся из-за стола и направился к камину. Он вспыхнул ещё до того, как я успел его активировать, и я вопросительно посмотрел на Генри, но и он не колдовал. Прежде чем я успел построить хоть одна догадку, на меня со свистом выпорхнуло новое письмо. Я быстро присел, а оно отлетело в противоположную стену и шлепнулось об пол.
Секретарь вскочил с дивана и ринулся к дымящемуся конверту. Поднял его, и теперь перекидывал его из руки в руку и шипел.
– Ух, какое горячее. Капитан, вам не понравится адресат.
– Опять Нобераль? – обреченно спросил помощника.
– В точку, господин Дайхард. Не дождались они нашего ответа, и судя по весу там не просто письмо, там настоящий эфир. Посмотрим вместе? – горячо попросил Генри. – Так мало волшебников умеют писать эфиры, тысячу лет их не смотрел уже. Такая тут у нас тоска…
– А чего ты ждал от тюрьмы? Круглосуточных развлечений? – строго отчитал его и выхватил письмо.
– Оно понятно, капитан, но простые радости ещё никому ещё не вредили. Даже вам.
Он был прав, моё сердце тоже забилось в каком-то детском предвкушении. Для нас эфиры в армии записывал генерал, и мы смотрели их всем взводом. А ещё как-то раз, когда я был совсем желторотым юнцом, младший офицер принес нам эфир, записанный в одном столичном доме удовольствий. Там распутная прелестница оголила своё плечико. До сих пор помню, как стучало сердце в висках. Нас тогда всех дружно наказали за непотребства на службе, а младшего офицера и вовсе разжаловали, но оно того определённо стоило. Сейчас, конечно, меня уже не удивить голым плечом, современные модницы становятся все смелее, оставляя все меньше простора для фантазии.
Да и Алоиза Иксора Нобераль вряд ли пришёт своё обнажённое плечико, скорее всего там будет избалованная девица, потрясающая папиной фамилией и положением в обществе. Она будет мне угрожать и топать ножкой. Я много таких повидал в своей жизни, и они точно не вызывали сладкой истомы в сердце и учащённого пульса. Их хотелось излупить падлом и надолго поставить в угол.
Что ж... Я определённо заблуждался во многом. Оказывается, голое плечико ещё способно вызвать шевеление в моей душе, а Алоиза Иксора Нобераль определённо умеет удивлять. Едва я распечатал конверт, как начался эфир. В центре спальни сидела девушка в ночном платье и кружевных панталонах. Я мучительно закашлялся, а Генри присвистнул.
Быстро закрыл конверт, и изображение пропало к явному неодобрению моего помощника.
– Почему перестали? – он хрустнул у меня за ухом крекером, и я хлопнул себя ладонью по лицу. Нужно объяснять, почему не стоит смотреть на полуголую дочку министра образования?
– Генри, она явно не в себе, мы не можем воспользоваться её состоянием и смотреть это. Она юная, растерянная дева…
– Которая сняла для вас провоцирующее видео в неглиже, – секретарь поиграл бровями и забросил в рот ещё один крекер.
– Именно. Для меня. А я смотреть его точно не буду. Мы отправим первое письмо и забудем об этом эфире, ей ещё замуж выходить, мы же не хотим подмочить юной Нобераль репутацию? – с нажимом спросил своего помощника.
Он тяжело вздохнул, с тоской глянул на закрытый конверт и пожал плечами.
– Глупо, капитан. Если дочь министра вот так облажалась, мы могли бы шантажом выбить себе льготы и дотации. Только представьте, какая бомба сейчас в ваших руках.
– Генри, она просто девушка. Скажи, у тебя есть сестра?
– Ладно-ладно, я вас понял. Мы благородные и нищие изгои. Я отправляю письмо?
– Да, отправляй.
– Точно смотреть не будем? – не теряя надежды, спросил секретарь.
– Нет. Но я обещаю, что достану для тебя другой эфир. Хорошо? А сейчас шли ей ответ и иди спать
Он кивнул, вызвал в камине магическое пламя и вложил письмо для Алоизы, которое менее чем, через минуту исчезло в яркой вспышке. Ну, вот и всё. Я же не буду сам смотреть эфир моей соискательницы?
Глава 6
Гидеон
Тьма бунтовала. Это был тихий, но настойчивый мятеж, отдающий дрожью на кончиках пальцев. Хорошо, что Генри ушёл, мне все сложнее держать свои эмоции в узде, как-то разом навалилось слишком много всего за один день: Мантинора с её заявлением, письмо от Алоизы и непрошеные воспоминания моей прошлой жизни.
Тоскливо посмотрел на камин. Наверно, юная Алоиза уже прочитала мой отказ, или увидит его только утром. В любом случае, слишком поздно что-то менять. Тьма тут же начала недовольно скрестись под рёбрам.
– Я правильно поступил, – прошептал ей вполголоса. Уверен, она прекрасно слышит мои мысли, себя я убедить хотел сильнее, чем её.
Неприятный зуд в груди не прекращался, а письмо с эфиром мозолило глаза.
– Я не буду это смотреть, – я вновь убеждал вовсе не тьму, она-то прекрасно чувствовала моё смятение и нещадно ковыряла там, где нужно.
Поднялся с места, размять мышцы. Неплохо бы выйти на вечернюю пробежку и вытряхнуть все эти мысли, но сначала нужно сжечь второе письмо Алоиз, я просто не могу позволить такому компромату храниться у меня в кабинете. Это опорочит честь и достоинство юной Нобераль.
Тьма отказалась помогать мне и в розжиге. С пальцев не слетело ни единой искры.
– Серьёзно? У меня есть простые спички, я вполне могу обойтись без магии!
Уже пятая спичка потухла, едва робкий огонёк успевал появиться на головке.
– Ты не успокоишься?
Внутри мгновенно разлилось приятное урчание, словно я котёнка пригрел на груди. Великолепно! Тьма всё-таки толкает меня на конфликт с собственной совестью. Но если быть честным до конца, я хочу посмотреть эфир именно для того, чтобы эту самую совесть унять. Понять, что Алоиза не выпрыгнет из окна, если я не приму её в Нуридж.
– Ладно, я посмотрю, но это не повлияет на моё решение. Я не возьму Алоизу Нобераль на работу, а ты не будешь на меня давить, идёт?
Что я делаю, раздери меня дьявол? Я разговариваю сам с собой. Может, прав был Турцитос, когда отправил меня в запас, я рехнулся.
Если Генри узнает, что я посмотрел эфир, а он обязательно узнает, я точно не отделаюсь от его снисходительных взглядов, но либо терпеть помощника-эмпата, либо назойливую тьму и гложущую совесть. И ведь хорошо спелись обе! Играют сообща и не по правилам. Генри хотя бы слушается прямых приказов, в отличие от моего проклятья.
Сдался, открыл злополучный конверт, из которого на мой стол спроецировалось крохотное изображение заплаканной девушки в пижаме. Скрипнул зубами. Что ж, Алоиза Иксора Нобераль, рассказывай, кто так сильно обидел тебя на ночь глядя, а я подумаю, что можно сделать с этим мерзавцем. Надеюсь, в твоих слезах виноват не я.
Провёл ладонью над замершей картинкой, и она тут же пришла в движение. Тонкие плечики приподнялись от глубокого вдоха, а пальцы нервно теребили кружево на панталонах. Зря я переживал, в увиденном не было ни толики пошлости, лишь пронзительная беззащитность. И как же вышло, что дочь министра сидит на полу перед опальным капитаном? Что привело тебя сюда, Алоиза? Я мучительно задавался вопросами, а она все не решалась заговорить, скользила взглядом по заваленному бумагами полу. Всхлипнула, прокашлялась, а затем подняла один из листов. Там у неё речь заготовлена?
– Мы с вами уже здоровались, господин Дайхард, в моём первом письме, на которое вы до сих пор не ответили.
В голосе явный упрёк, но взгляд все ещё не смотрит в сферу, снимающую эфир.
– Я так ждала вашего решения.
А я безуспешно пытался напиться, Алоиз, прости меня за это.
– Это все мои грамоты и дипломы. Я всегда считала себя умной и целеустремлённой девушкой. Но оказалось, что без папеньки я ничего не стою. Может, и награды все эти липовые и получены из лести. Может, и не умная я вовсе, раз все академии отказались брать меня в аспирантуру. Так будьте со мной честны хотя бы вы. Вы благородный человек, герой войны, уважаемый ректор…
Я даже обернулся. Это она ко мне сейчас обращается? Уважаемый ректор? Герой? Да я бельмо на глазу у всех, милая Алоиза, лучше бы я погиб, а не стал носителем постылой тьмы. Вот тогда я бы стал героем, тогда меня помнили бы и уважали, а так…
Она перебирала свои награды на полу, рассказывала мне о них с грустной улыбкой. Это не было похоже не собеседование. Она мне душу изливала. Нашла кому!
– Годы в академии были лучшим временем в моей жизни. Мне нравилось все это, Гидеон.
Как лихо я перестал быть господином Дайхардом. Усмехнулся. Но это даже лучше, когда юная дева в ночной сорочке с таким придыханием говорит словечко “господин”, у меня в голове мутится от недостойных мыслей, а колени мгновенно подкашиваются, в безумном желании рухнуть на пол рядом с ней..
– Я была на своём месте, мечтала однажды сама встать за кафедру, вести журналы успеваемости, проводить контрольные, проверять тетради.
И что же тебе помешало, министерская дочурка? Неужели папа не смог найти тебе место получше Нуриджа? С такой властью и не пристроить своего ребёнка. Будь у меня дочь, я бы сердце из груди выдрал, лишь бы она никогда не плакала. А я хочу это сделать прямо сейчас ради Алоизы Иксоры Нобераль, хотя вижу её впервые. Но я не стану вмешиваться в дела чужой семьи, у меня своих детей целый форт.
Отчего же снова скребёт в груди? И в этот раз не тьма и даже не совесть. Я чувствую настоящее родство с девушкой. Её мечты, мои мечты. Мир несправедлив, красавица. Прости меня, Алоиз, но я не могу так рисковать.
– Пойми нас, Гидеон, мы не можем так рисковать, – эхом из прошлого доносился голос Турцитоса.
Да, чтобы тебя!
Уже хотел было закрыть эфир и не слушать более бесстыжую Нобераль. С её стороны это очень нечестно и некрасиво манипулировать мной.
– Знаете, что это за браслет Гидеон? – спросила, впервые за все время эфира, заглянув мне прямо в душу.
– Не знаю, – ответил вслух синеглазой девушке, окончательно пропадая в её решительном взгляде, голосе. Зачем я делаю это? Зачем тону уже добровольно?
– Я ужасная спорщица. Достаточно просто сказать мне, тебе слабо, Ло! И вот вы уже поймали меня на крючок. Я редко проигрываю, азарт пьянит, а самоуверенность подводит к краю. Я уже на самом краю, Гидеон. Поспорила с отцом, что поступлю в аспирантуру сама, а он взял и пригрозил всем академиям, чтобы выиграть.
Не всем. Мне никто не угрожал. Я даже на всякий случай перебрал недавнюю корреспонденцию. Письмо от министра Нобераля я точно не пропустил бы. Про нас и в таком щекотливом деле забыли, очень даже зря. Напиши мне Терранс нечто подобное, его дочь в этот же день получила бы от меня персональное приглашение. Ненавижу, когда мной помыкают. Но сам я нарываться не буду. Не буду же? Подумаешь спор! На что они там забились? Щелбан?
– Замужество, – простонала Алоиза. – Папенька хочет выдать меня за омерзительного человека. Знаете, что проделал со мной сегодня этот проглот?
Она всхлипнула и перешла на трагический шёпот. Я даже кулаки сжал, что же такого с ней сделал этот безымянный жених?
– Поцеловал… Не спросив! А я… Гидеон, я не целовалась ни разу, и вовсе не хотела этого. Не так! Не с ним!
Слёзы стремительно потекли по раскрасневшимся щекам, а я задыхался от её боли и своего бессилия. Не вмешивайся, Гидеон, тебе аукнется это. Министр прикроет к чертям твою академию. Думай о студентах, их надо спасать от тюрьмы. На тебя возложенная огромная ответственность.
– Но знаете, что я сделала? – она вытерла глаза и теперь выглядела даже немного зловеще.
Что же ты сделала, Ло?
– Давайте, я лучше покажу вам!
Нобераль прикрыла глаза, и на её ладошке тут же выросла грозовая тучка. Она смешно рокотала и урчала, прямо как тьма в моей душе, чёрная, пушистая и безобидная.
– Я натравила на него эту крошку и намочила его узкие штанишки в причинном месте. Теперь вот прячусь у себя в комнате. Хорошо, что у сестрицы была фляжка, иначе, я бы ни за что не решилась на эфир, Гидеон. Заберите меня, пожалуйста. Я буду вся ваша. Хоть завхозом, хоть библиотекарем. Я даже полы могу мыть, смотрите! – Она щёлкнула пальцами, и тучка взмыла к потолку.
Не знаю, что конкретно мне хотела показать хмельная Алоиза, но прямо над ней разразился ливень. Платье намокло и потяжелело, соблазнительно облепив грудь и бёдра моей соискательницы. Сглотнул. В жизни не видел ничего прекраснее и беззащитнее. Холод немного отрезвил волшебницу, и она тоскливо посмотрела на свои намокшие грамоты, а после прижала ладони к лицу и громко зарыдала.
Не мог больше смотреть на её страдания, закрыл конверт.
Я подписал ей брачный приговор своим отказом. Из-за меня она проиграла спор, выйдет замуж за негодяя и потеряет мечту.
– Я буду вся ваша, – повторяла в моём сознании девушка в намокшем платье.
Даже тьма пребывала в шоке и молчала, временно сложив полномочия.
Уже поздно что-то менять. Магические споры нерушимы, а я, видимо, был последним бастионом для юной Алоиз. Ну почему же именно я?
*.*.*
Нервно вышагивал по кабинету, прикидывая, чем я могу помочь девушке. Вернулся к столу и вновь запустил эфир, сердце болезненно сдавило от её плача, и я быстро пролистал обратно на нужный мне момент:
– Я натравила на него эту крошку.
Вот оно! Она преступила закон, использовала опасную магию против другого человека. Последствия могли быть весьма тяжёлыми. Покушение на жизнь? Скривился. Перебор. Умышленное покушение на причинение тяжкого вреда здоровью. Неплохо. Она сама созналась, но приговор должны зачитать вслух судья или другое уполномоченное лицо, иначе я просто не смогу официально забрать её в Нуридж. Женишок вряд ли кому сознается в таком унижении, так что о проступке знают только трое. Думай, Гидеон. Думай!
Уже через минуту я нёсся по коридорам в сторону общежития. Завхоз проводила меня скучающим взглядом, когда я влетел в мужской корпус. Долго барабанил в закрытую дверь.
– Да, кто там в такой час, мать вашу? – лениво отозвался из тишины Флитчат, и я слышал, как распахнули окно.
Точно курил упырь малолетний. Проветривает. Но сейчас мне не до этого.
– Открывай, Тайрис! – я подгонял студента, и в дверном проёме тут же появилась бледная рожа заклинателя.
– Что такое, господин Дайхард? – на меня щедро пахнуло дешёвым табаком.
– Быстро отвечай, ты знаешь того, кто умеет делать эфиры в нашей академии?
– Это не я девчонок в раздевалке записал! – быстро выдохнул студент одновременно с моим:
– Мне нужно срочно отправить послание.
– Что? – испуганно переспросил Тайрис.
– Что?! – услышал я свой охреневший голос и тут же закашлялся.
– Я удалю, – глаза у Флитчата стали совсем уж безумными, а обе ладони он прижал к своим ягодицам.
– Даже вопрос так не ставлю, конечно, удалишь, – с трудом сдерживал гнев, сейчас мне этот паршивец нужен живым. Удача-то какая.
– А что вам там нужно записать? – заискивающе улыбался парень.
– В мой кабинет! Живо!
Тайрис все ещё держался за задницу и, кажется, начал подхныкивать.
– Успокойся уже. Сегодня обойдёмся без падла, но я запомнил. Эфиры умеешь создавать, значит?
Он быстро вытер нос и кивнул, все ещё ожидая расправы.
– Шикарно, пойдём, работа для тебя есть.
– Срок скостите? – опомнился Флитчат.
– Скажи спасибо, что не накину за подглядывание, но я все ещё могу намекнуть девчонкам.
– Справедливо. Но если честно, я только за Ритти подсматривал, не за всеми так-то.
– За некромантом… Ты покойник.
– Если бы, – грустно вздохнул Тайрис. – Только умертвия её и привлекают.
– Не будешь быстрее ногами двигать, могу устроить.
Флитчат прибавил шагу и поравнялся со мной.
– А куда такая спешка? Мы идем записывать эфир с места преступления? – он потирал ладони от предвкушения, уже забыв о провинности. Дети.
– Я нашел вам преподавателя метеомагии.
– О? – не без энтузиазма выдохнул Тайрис. – И кого она убила, что попадёт к нам?
– Она? – я даже остановился, Генри что-то разболтать успел?
– Ну да, вы же явно запали на неё.
– Что?!
– Ой, да ладно вам, стали бы вы среди ночи искать кого-то для эфирного послания, и глаза у вас вон как горят. Точно запали. О нас бы вы так фанатично точно не пеклись. Хорошенькая? Не отвечайте, скоро сам все увижу.
Я уже набрал воздуха, чтобы пригрозить Флитчату самыми страшными карами, как он, не дожидаясь, ответил:
– Не парьтесь, господин ректор, не скажу я никому. Вы же и мой секрет теперь тоже знаете про Ритти. Даже полегчало, да? – он грустно улыбнулся и прикрыл глаза. – Как же хорошо, когда кто-то ещё в курсе. Ужасно держать всё это в себе.
Не стал с ним спорить. Отчего-то под другим углом увидел своего студента. Надо же, как оно бывает в этой жизни. Только я не запал. У нас действительно проблемы с кадрами, а девчонка сама глупо подставилась, я не виноват.
Записали эфир с первого раза. Теперь у меня есть тот, кто поможет мне с подарком для Генри. Он же хотел посмотреть живую картинку. Отпустил Тайриса, взяв с него обещание не подглядывать больше за Ритти и молчать о нашем ночном сговоре, со своей стороны я дал ему слово, что отправлю их вдвоём на уборку в аудиторию метеомагии. Флитчат просветлел, и я с лёгким сердцем закрыл за ним дверь. Столько счастья в глазах студента, которого заставлю драить огромный кабинет, я не видел ещё никогда.
В этот раз камин зажёгся черным пламенем без проблем. Вложил в огонь своё письмо и следящий браслет Нуриджа. Впервые за все время работы я с радостью отправляю кого-то на исправительные работы.
До встречи, Алоиза Иксора Нобераль. Надеюсь, ты мечтала именно об этом.
