Текст книги "В объятиях волка (СИ)"

Автор книги: Darya Pricklys

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– И ты всегда так поступаешь?

– Практически никогда. – подтвердил он. – Но поучать тебя мне крайне приятно.

Гермиона рассмеялась, но ответить не успела – объявили начало банкета, и Малфой подвёл её к нужному столу. Он помог ей сесть, отошёл к своему, лениво рассматривая гостей.

Сама девушка немного нервничала из-за своего подопечного. Он нигде не появлялся с самого суда. После того как его отпустили, он не сказал журналистам ни слова и скрылся в камине. К нему иногда приходил только Гарри. И, как оказалось, он был его единственный визави.

Рядом с Гермионой опустился Рон. Его тут же вовлекла в разговор Элоиза, севшая рядом. Она с огромным энтузиазмом спрашивала про новинки их с Джорджем магазина, и она все время жеманно смеялась. Гермиону ужасно это раздражало; она пыталась сама завести со своим парнем разговор, но тот все время соскакивал на интересующие его темы, которые были интересны его соседке справа. А саму Гермиону вовлёк в разговор один из давних работников Министерства своим вопросом о политике администрирования волшебных существ и рас. Эта тема для девушки была болезненна, поэтому, оставив Рона «на растерзание» фанатки, она переключилась на что-то более умное.

Драко, видевший всю эту ситуацию, про себя лишь качал головой, недоумевая, что в нём нашла такая яркая личность, как Грейнджер. Она сродни водопаду – так и пышет энергией, харизмой. А Уизли рядом с ней тоненький лесной ручеёк. Ничего общего. Кроме дружного прошлого – тут же пришла на смену другая мысль. Семь лет тёплой дружбы, в том числе с его семьёй, это не семь лет ссор и оскорблений, уж не говоря о последующих пытках, когда девушка была «в гостях».

«Я точно ей не пара.» – Подумалось Малфою, и уголки его губ опустились вниз.

Ещё больше его расстраивало, что внутренний зверь молчал. Уж он-то должен был среагировать на упаднические мысли. Неужели на него так подействовала последняя трансформация?

Министр, сидящий рядом, заметил перемену настроения молодого аристократа и решил проявить заботу.

– Мистер Малфой, я давно Вас не видел. Очень рад, что Вы согласились поприсутствовать на этом вечере. Нашему обществу не хватало Вас.

– Старые сплетни приелись и хочется новой крови? – Несколько вяло огрызнулся он, но Кингсли лишь улыбнулся.

– И это тоже. – хмыкнул Бруствер, – Но я уверен, что и Вы бы в долгу не остались. Ваша семья всегда вне зависимости ни от чего участвовала во всех таких приёмах. Было крайне странно, что Вы пропустили последние.

– Боялся выглядеть белой вороной. – Ответил парень, не забывая орудовать ножом и вилкой.

– Ваша семья всегда выделялась, однако это никогда не было поводом избегать людей.

– В нынешних обстоятельствах наша семья – нежелательный гость на этом празднике жизни.

– Позвольте с Вами не согласиться, юноша. Как один из тринадцати чистокровных, Вы являетесь столпом нашего мира.

– Чистокровность уже не имеет того значения, о котором Вы говорите, Министр.

– Такого нет, но память, честь и репутация всегда ценились. Что толку быть одним из Списка, если не ведёшь за собой. – Он бросил красноречивый взгляд на соседа Гермионы, который что-то говорил с набитым ртом.

– Герои всегда в чести. – презрительно ответил Драко.

– А мир всегда двигают вперёд умные и дальновидные, а некоторым даже дано перевернуть мир.

– Я с такими не знаком. – Передернул Драко плечами.

– Странно. – ответил Министр, разглядывая стейк на своей тарелке. – Мне почему-то казалось, что именно поэтому Вы пришли сюда после длительного затворничества и заточения.

Кингсли внимательно посмотрел на Драко, но тот промолчал, положив кусок птицы в рот. Этот разговор он не хотел продолжать.

– Как бы там ни было, – продолжил Бруствер, – Обществу необходимы те, кто будет показывать новые горизонты, не забывая о прошлых. Появляйтесь чаще, мистер Малфой. – тепло улыбнулся Министр. – И попробуйте те устрицы, они великолепны. – Вдруг совершенно не к месту сказал он.

«Издевается.» – подумал Драко. – «Мне только стороннего возбудителя не хватало.»

Когда первый голод был утолён, зазвучал оркестр, и гости разбрелись по залу, освобождая центр. Первой парой был конечно же Министр, вышедшей со своей женой. Постепенно и остальные влились в круг танцующих. Малфой стоял, подпирая стену. Он не хотел ни с кем танцевать, кроме Гермионы. Во-первых, это было ему неинтересно, а, во-вторых, не хотелось, чтобы в него тыкали пальцем, особенно, если он получит отказ. Пригласить саму девушку он не решался, чтобы не портить ей репутацию. И так достаточно того, что они у всех на виду мило побеседовали в самом начале вечера.

Гермионе же очень хотелось танцевать. Но Рон отказывался, ссылаясь на свою неуклюжесть и нежелание. Девушка злилась, но не скандалила. Хотя её ужасно раздражало, что платье практически пропадает зря. Сказав Рону, что она скоро вернётся, девушка отлучилась в дамскую комнату. Злость следовало охладить и с улыбкой вернуться к своему спутнику и потанцевать с ним. Должен же он уступить ей хотя бы в этом?! Она же не просит ничего сверхъестественного.

Когда Гермиона вернулась в Залу, ее улыбка сползла с лица. Рон танцевал. С Элоизой! Кое-как передвигая ноги, он частенько сбивался с ритма, на что та только весело смеялась. Гермиона почти зарычала от злости. Она была готова разорвать их обоих на части, не взирая ни на что.

– Предлагаю отомстить им по-другому. – проговорили ей на ухо, и мужская рука обняла её за талию. Гермиона чуть вздрогнула и перевела взгляд выше. Малфой. Ну, а кто же ещё осмелится так прикоснуться к ней? – Твоему Уизли стоит знать, что это моветон оставлять свою даму в одиночестве, тем более, когда она так прекрасна.

– Спасибо, Малфой. – Грустно улыбнулась Гермиона.

– Не составишь мне компанию в этом танце? Такое платье должно быть в центре внимания.

– Такой ценитель, как ты, знает это как никто другой? – Улыбнулась девушка, выходя с ним в круг.

– Уроки этикета, танцев, бесконечная светская болтовня – конечно, это то, о чем мечтает сорванец в шесть лет. О каких заборах может идти речь, когда есть такие вечера? Высокопоставленные лица, неудобные одежды, улыбки-полуоскалы у женщин, которые проклинают свои каблуки. А ещё я забыл упомянуть о бесконечном количестве украшений на их телах и запахах, от которых болит голова.

Гермиона рассмеялась в голос, поворачиваясь вокруг своей оси и Малфоя, который ни на секунду не прекращал танец. Он уверенно вёл её и твёрдой рукой направлял в нужную сторону.

– Тебе так хотелось лазить по заборам?

– И таскать яблоки. – подтвердил тот. – У нас был чудесный яблоневый сад, за которым ухаживали домовики. Отец строго настрого запрещал мне лазить по деревьям и срывать их. За этим следили домовики. Днём там появляться было крайне проблематично, поэтому я отрясал их ночью. Конечно, веселее это было делать с друзьями. Иногда мы так и развлекались, когда они приезжали к нам на уик-энд.

– И вас не ловили?

– Ловили, конечно. – фыркнул Драко, наклоняя Гермиону назад, следуя па танца. – И наказание зависело от настроения отца.

– Он строго тебя воспитывал?

– Высокомерие, презрение, протокол. – Вот, что главное он вбивал мне.

– Исходя из его стремлений он дал тебе отличное воспитание.

– Благодаря этому я могу танцевать с тобой, не задумываясь о движениях. Вместо того, чтобы считать ритм, как некоторые из присутствующих, я могу думать о куда более приятных вещах.

– Например? – Склонилась в лёгком реверансе девушка.

– Я могу бесконечно любоваться партнёршей. – ответил он, прижимая девушку ближе к себе. – Я могу оценить её наряд, – он провёл костяшками пальцев по оголённой части спины. От этого прикосновения по всему телу Гермионы разлилось тепло и на миг перехватило дыхание. – Насладиться с ней беседой, отметить её лёгкий румянец смущения, – поворот и снова поймал её руку, – я могу вдыхать её запах и подумать, что теперь Амортенция будет пахнуть по-другому. – Юноша перехватил её руку, и девушка оказалась прижата к нему спиной. – Я могу шептать ей на ухо любые глупости и чувствовать, как мурашки бегут по её коже…

Гермиона слушала слова Драко, и тихо млела. Она была как подтаявший воск. Рон никогда не говорил ей ничего подобного, а Малфой как будто соблазняет её прямо на виду у всех и у её парня в том числе. Кошмар! Краем глаза увидев красного от ярости Рона, она, повернувшись на очередном повороте, посмотрела в глаза своему партнёру.

– А ещё ты можешь предупредить драку и увидеть, когда кто-то хочет набить тебе лицо.

Малфой рассмеялся и снова прокрутил девушку вокруг своей оси.

– Странно, что это всего один.

– Второй сильно простудился, играя в квиддич со своей девушкой. – Буркнула Гермиона.

– Было бесконечно приятно разделить с тобой этот танец, Гермиона. – Когда музыка завершилась. Драко склонился к её руке и легко поцеловал.

Подведя её к Рону, как того требовал этикет, он развернулся и вышел на балкон. Горячую голову следовало остудить.

… идиот! – Простонал зверь. Но Малфой проигнорировал его, всматриваясь в звёздное небо.

– Гермиона, как это понимать? – Яростно, прошипел Рон.

– Если ты немедленно не станцуешь со мной несколько танцев, я присоединюсь к нему. – Мило улыбнулась ему девушка, в глазах которой плескалась вся ярость мира.

Рон вымученное улыбнулся, но протянул Гермионе свою руку.

«Да, это не Малфой.» – Кисло думала она, когда парень несколько раз наступил ей на подол платья. Но она мужественно терпела, пытаясь получить удовольствие от близости своего молодого человека. Что думал сам Рон, она не знала, но по его еле шевелящимся губам, понимала, что он считает такты.

– Давай выйдем на балкон? Тут душно. – Попросила Гермиона, когда очередной танец подошёл к концу.

– С удовольствием! – С жаром ответил Рон и спешно увёл её прочь от этой пытки.

Несмотря на февраль месяц, на балконе было не так холодно, как думалось поначалу – согревающие чары делали своё дело. Девушка прижалась спиной к своему парню и закрыла глаза от удовольствия.

– Мне нравится этот вечер, а тебе? – Произнесла она.

– Высокопоставленный приём. – скривился он. – Я не люблю такие сборища для заумных. Хотя, еда вкусная.

Гермиона с досадой возвела глаза к небу – Рон, как всегда, в своём репертуаре.

– Здесь немного прохладно. – Чуть поёжилась она, пройдясь голой спиной по пиджаку парня. – Согреешь?

– Принести шарф? – Поинтересовался он.

– Давай. – Печально вздохнула девушка – Рон вообще не понимал её намёков.

– Я скоро. – Отстранился он и скрылся в толпе гостей.

Малфой наблюдал всю эту сцену и ломал зубы от злости и ревности. Уже в который раз он убеждался, что Уизли – полный остолоп. А увидев дальнейшее, он застонал в голос. Тот стоял у колоны с шарфом Гермионы и смеялся с Элоизой. Нелестно выругавшись, он перевел взгляд на Гермиону. Та была явно почти в истерике. Быстрее, чем Драко сам понял, что сделал, он рванул к ней и, обняв рукой, загородил её, чтобы другие не видели слез, вывел из зала.

Гермиона сдерживала себя сколько могла, а потом слёзы хлынули сами. Она вымещала свою злость, ревность, обиду, разочарование. Слов не было – только слёзы. Горькие, едва слышные рыдания перешли в тихие всхлипы. А когда и они закончились, она решила обернуться и осмотреться – кто стал свидетелем её позора. Вытерев глаза, она оглянулась и поняла, что стоит в комнате Малфой-Менора, а сам Малфой – этот запах она ни с чьим не спутает – обнимает её. Подняв голову, она увидела внимательные серые глаза. Судорожно сглотнув, она приоткрыла губы, чтобы спросить… хоть что-нибудь, как хозяин дома наклонился к ней и поцеловал. Страстно и горячо. Гермиона самозабвенно отдалась этим губам, растворилась в этом поцелуе, о котором так мечтала, готовившись к сегодняшнему вечеру. Она так надеялась подарить его Рону… Но она стоит не у себя дома и самозабвенно целует не своего парня, а того, с кем её связывают самые отвратительные воспоминания прошлого, с которым ей было так легко за последний месяц. Она крепко прижимается к тому, чьё имя вызывало у неё лишь неприязнь, и получает несравненное удовольствие, что его рука пробралась под платье и ласкает её грудь. Стон удовольствия вырвался из её рта, когда Малфой прикоснулся к голой плоти и умело начал теребить твердеющий сосок. Его губы скользили по её шее, а вторая рука пыталась стянуть платье с плеч.

– Гермиона… – Простонал он, скользя губами по её шее и слегка сжимая её грудь в ладони.

Девушка пришла в себя и вырвалась из его объятий. С испугом она смотрела на обескураженного парня. Кого из них двоих она боялась больше – себя или его она не знала.

– Что не так? – Хрипло спросил он.

– Это неправильно. Мы не должны. – Не менее хрипло ответила она.

– Ты же хочешь этого, как и я.

– Нет. – Гермиона покачала головой, шагая назад. Малфой сделал шаг к ней.

– Лучше, когда твой парень игнорирует тебя и не понимает твоих намёков? Твоих желаний? – Наступал он.

– Он поймёт. – Слабым голосом возразила она.

– Когда? Через несколько лет? Я их познал уже сейчас. Хотя вижу тебя всего четвёртый раз.

– Пятый. – Пискнула девушка.

– Тем более. – Драко продолжал наступать, зажимая Гермиону у стены. – Я вижу, что ты полна жизни, энергии, желаний. Твои гормоны бьют ключом, от которого у меня сносит крышу. И я хочу тебя. Ты не представляешь, как сильно я сейчас тебя хочу. – внутренний волк заинтересованно пробудился и послал ему волну из своего желания. Это придало парню сил говорить о своих чувствах. – Я могу оценить тебя, чувствую то же, что и ты. Мы оба этого хотим. Внутри меня живёт зверь, который хочет тебя! Этот волк стонет и воет, когда видит тебя. Знала бы ты, как мне сложно его усмирить, когда я вижу тебя, чувствую тебя, держу в своих объятиях. – Драко взял руку обескураженной девушки и поднёс к своей груди. – Ты чувствуешь, как бьётся сердце? Ты ускоряешь его бег. – он провёл её руку ниже к своему паху; Гермиона ахнула и залилась яркой краской, почувствовав внушительный бугор под своей рукой. – Ты чувствуешь это? Ты вызываешь во мне такие желания. Дай этому волю. – он сжал её рукой свой член и от острых ощущений тихо произнёс: – Отпусти и отдай мне себя.

Малфой вновь склонился к её лицу и, не спрашивая разрешения, не давая время обдумать сказанное им и свой ответ, вновь поцеловал её, выпуская свою страсть, свои чувства, сжигая её в своих эмоциях и желании.

Гермиона растерялась. Она и не подозревала, что вызывает у парня такие… такое… она не находила подходящих слов.

«А как же Рон? Нельзя так.» – Подумала она и вывернулась из плотных объятий юноши.

– Нет. – твердо сказала она. – Сейчас в тебе говорит одиночество, а во мне обида. Так нельзя. – Она подняла руку, когда Малфой что-то намеревался сказать. – Не будем об этом. Нам ещё работать вместе. Это только навредит.

И, пока сама не передумала, подбежала к камину и исчезла в пламени. Малфой завыл волком от отчаяния и злобно отшвырнул рядом стоящий стол, который разлетелся в щепки.

Пролетев до подземелья, он схватил первую попавшуюся бутылку алкоголя и, одним взмахом руки снеся ей горлышко, моментально опустошил половину. Он хотел забыться, чтобы не думать, не чувствовать, не знать, не слышать.

Гермиона вылетела из камина в квартире у Рона. Её чувства и эмоции были накалены до предела, огонь желания переполнял, и она намеревалась выплеснуть его на правильного человека, чтобы не думать о Малфое и его обжигающих словах, сильных настойчивых руках. Забыть, как страшный сон.

Не обнаружив парня в гостиной, она прислушалась. Раз камин открыт, значит он дома. Спит уже? А как же она? Он не пытался найти её? Со стороны кухни послышался смех. Рванув туда, она застала крайне неприятную картину. Рон пил чай с Элоизой и мило болтал. Та смеялась.

– Что. Здесь. Происходит. – Яростно зашипела она не хуже Василиска. Злость накрывала её все больше, воздух вокруг искрился.

– Гермиона? – удивился Рон. – Я потерял тебя. Элоиза предложила подождать тебя тут.

– Я вижу. – скалилась девушка, подходя к своей сопернице. – Я все вижу. Если я ещё раз увижу тебя рядом с моим парнем, то ты будешь ходить лысой до конца своих дней, ты поняла? – Гермиона наклонилась и фурией посмотрела на девушку.

– Поняла. Я уже ухожу. – Пискнула она и снитчем вылетела с кухни, исчезнув в рёве зелёного пламени.

– Теперь ты. – Гермиона злобно уставилась на Рона. – Что ты себе позволяешь? Как ты посмел так поступить со мной?

– А что я сделал? – Струхнул Рон, уже начиная бояться девушку.

– Ты посмел на глазах у всех общаться с этой девкой больше, чем со мной, своей девушкой! Ты должен был провести со мной этот вечер! Целиком и полностью! Ты пришёл со мной и должен был уйти тоже со мной! А вместо этого я постоянно вижу, как ты флиртуешь с ней! За весь вечер ты толком не поговорил со мной, а с ней ты весело что-то обсуждал! Я специально купила такое платье, чтобы ты оценил его! Чтобы услышать от тебя слова восхищения, что ты меня любишь! А ты? Вместо этого ты бросаешь меня одну на балконе, развлекаешься с девицей, готовой повеситься на шею практически любому! Ты даже не пригласил меня на танец!

– Мы танцевали! – Робко вклинился Рон.

– Да, когда я чуть ли не угрозами заставила тебя сделать это! Но перед этим ты танцевал с ней! – Выкинула Гермиона руку в сторону стула, на котором сидела Элоиза. Рон посмотрел в ту сторону.

– Она сама меня пригласила. – Втянул он голову.

– А ты и не отказал! Какая галантность!

– Но это и правда невежливо. – Оправдывался он.

– Невежливо? Невежливо?! – Голос Гермионы перешёл на визг. – Невежливо оставлять меня одну! Невежливо не разговаривать со мной, когда мы встречаемся. Невежливо оставлять меня ради своего брата, который, к слову, сам в состоянии справиться со своим горем. У него, если ты помнишь, есть девушка, и она прекрасно помогает ему в этом. Ты совсем меня не замечаешь, забываешь обо мне! Мы видимся всего раз в неделю, обедаем, и то, мы не разговариваем о нас, нет, говоришь лишь ты и только о себе. А я только выслушиваю и мою тарелки!

– Для этого есть заклинания. – Подал, как ему показалось, удачную идею Рон.

– Что? – Задохнулась Гермиона. – Что ты сказал? – Рон молчал, боясь последствий. – Да как ты смеешь мне такое говорить?! Мне, знающей все заклинания из всех учебников! – Гермиона в сердцах разбила тарелку о рыжую голову. – Если ты немедленно не скажешь, что любишь меня и теперь все будет по-другому, то я просто убью тебя!

– Гермиона, я люблю тебя! – Затараторил Рон, закрывая голову от возможного очередного удара. – Прости меня за всё! Всё будет по-другому! Я буду проводить с тобой весь день, буду разговаривать с тобой, говорить комплименты, восхищаться тобой! Обнимать и целовать! Все, как ты хочешь, поверь! Я очень люблю тебя! Очень-очень люблю!

Гермиона тяжело дышала, держа очередную тарелку в руке. Рон говорил искренне – она точно знала, что в порыве страха, он говорит именно то, что думает.

– Точно? – Сощурилась она.

– Точно-точно. – Закивал тот.

– Хорошо. Сейчас я отправляюсь в Хогвартс – у меня там осталось пара незаконченных дел. А завтра в полдень я жду тебя у себя. И только попробуй мне заикнуться, что тебе нужно к брату или к покупателям, или что-нибудь в этом духе. Летучемышиный сглаз твоей сестры тебе покажется детской шалостью по сравнению с тем, что устрою тебе я!

– Завтра в двенадцать буду. – подскочил Рон. – Обещаю.

Он быстро обнял девушку, целуя её, надеясь, что это поможет ему избежать ещё большей бури, чем только что бушевала. Гермиона же, вдоволь нацеловавшись со своим парнем, отправилась в Хогвартс. К ее первому полноценному свиданию с Роном следовало подготовиться.

========== Часть 15 ==========

Пыльная тишина библиотеки, шелест страниц, скрип пера по пергаменту – это всегда успокаивало Гермиону. В библиотеке, не важно, школьная ли она была или домашняя, маггловская или волшебная, она находила приют и спасение. Это место дарило заряд энергии и сил, позволяло забыться и унестись в захватывающие миры, придуманные авторами, погрузиться в факты и события биографии великих людей или же почерпнуть не дюжие знания из научных трудов умнейших учёных мира. Или же банально спрятаться. Скрыться от всего мира и не думать, потому что, стоило ей выйти из камина в директорском кабинете школы Хогвартс, как на Гермиону нахлынула лавина эмоций и противоречивых чувств.

Не задерживаясь ни на минуту, Грейнджер поспешила в Гриффиндорскую башню, выпила снотворного зелья – только бы не вспоминать то, что было на вечере и после него – и заснула. Встав спозаранку, Гермиона первым делом отправилась в библиотеку, ей было просто необходимо всё обдумать. Она надеялась, что встав утром, душевные терзания оставят её в покое, как говорится «Утро вечера мудренее», но нет. Воспоминания и такие сильные ощущения нахлынули с новой силой, стоило выйти из душа.

Её одолевали странные чувства: Гермионе были приятны прикосновения Драко и то, что он шептал ей. Она вспомнила, как Малфой касался её во время танца, он так пристально смотрел, что у бедняжки подгибались колени, а его шёпот вкупе с прикосновениями вообще отключали мозг. От воспоминаний щёки шатенки загорелись жарким румянцем. И это было не только во время танца! Его поцелуй совершенно обескуражил девушку, и она со стоном опустилась головой на страницы потёртого временем фолианта по транфигурации, который она взяла в целях конспирации. Она вчера слегка соврала Рону, когда сказала, что ей необходимо было завершить срочные дела в Хогвартсе. Таковых не было, так как Гермиона не оставляла на потом важные дела – привычка, наработанная временем. Девушке было необходимо всё обдумать, ибо, поцеловав Рона, она поняла кое-что, что привело её в мимолётный ступор, спутало и напрочь перемешало чувства.

Библиотека в раннее субботнее утро пустовала, и это было на руку Гермионе. Студенты отсыпались после очередной нагруженной учебной недели. Только такие дотошные ученики как Грейнджер могли прийти в читальный зал и сидеть в самом дальнем углу книжного рая у дверей запретной секции и перемывать свои воспоминания, попутно давая себе подзатыльники за непотребные мысли.

Что было бы, если бы она не оттолкнула тогда Малфоя и позволила тому сделать то, что он так желал. Гермиона никогда не была ханжой и сразу поняла, что он хочет. Она с жаром ответила на его поцелуй, и если бы не мысль о Роне, то она явно сейчас не была бы в Хогвартсе, а спала в малфоевской постели. Обнаженная. И прижималась к такому же обнаженному мужскому телу. Всё же, по какой причине он так резко поменял своё отношение к ней? Внезапно стал проявлять внимание и такой сильный интерес…

– Как он сказал? – прошептала Гермиона, вспоминая хриплый шёпот в тёмной комнате «Кровавого Особняка»:

«Внутри меня живёт зверь, который хочет тебя. Этот волк стонет и воет, когда видит тебя…»

– И ещё, – Грейнджер наморщила лоб, пытаясь вспомнить, – Кажется так:

«Знала бы ты, как мне сложно его усмирить, когда я вижу тебя, чувствую тебя, держу в своих объятиях.»

– Что это значит? О чём он? Не понимаю. Вероятно, он имел в виду свои противоречивые чувства и желания. Я в этом разберусь. Обязательно. – тихо и задумчиво прошептала она, прикасаясь к своим губам сгибом указательного пальца. Она обязательно во всём разберётся, а сейчас необходимо было написать отчёт Кингсли о промежуточных итогах кураторства. Под её началом Малфой находился уже месяц, то есть минуло пять встреч с Сочельника. Было необходимо убедить Министра, что прогресс на лицо и Драко более не нуждается в жёстких мерах Аврората.

Она отложила книгу и призвала пергамент с чернильницей, вытащила запасное перо из небрежно собранных в пучок волос, переколотых пишущим инструментом, и приступила строчить рапорт.

***

Гермиона, закончив отчёт, направлялась в школьную совятню с намерением отправить рапорт по адресу. Но её мысли были далеко. Девушку не покидало тревожное чувство противоречивости. Когда она целовала Рона, его поцелуи не вызывали такого взрыва эмоций, как даже одно прикосновение малфоевской ладони к её талии, не говоря даже о поцелуе, который почти подчинял её и выветривал из головы все мысли. Он целовал её так, словно ему не хватало воздуха, и этим воздухом была она, Гермиона. Будто он умрёт или исчезнет, если отнимет свои губы от неё, но спасением и опорой была лишь она. Как такое может быть, почему она вызывает в нем такие ощущения непреодолимой его потребности в своей персоне? Гермиона чувствовала, как она была необходима Малфою, и это откровенно пугало. Более того – ей понравилось!

«Нет! Я не стану поддаваться мимолётным заблуждениям и не стану ставить Малфоя выше Рона.» – думала Гермиона, поднимаясь по оледеневшей лестнице совятни. – «Что бы ни говорила мама, но я не откажусь от своего старого медвежонка.»

Привязав к лапке школьной совы увесистый свиток, Гермиона направилась обратно в замок, а там и к себе домой. Сегодня, наконец-то Рон проведёт с ней весь день!

Гермиона, обдумывая все эти проблемы, не заметила тонкую корку льда, покрывающую лестничную площадку. Потеряв равновесие на скользкой поверхности, она оступилась и ударилась плечом о перила, пытаясь удержаться на ногах, но лодыжка проскользила по льду и попала между каменных перегородок в вековых перилах. Но как будто и этого было мало – конечность подвернулась, и ногу пронзила острая боль.

Девушка вскрикнула и неловко осела на холодный, скользкий камень. Хорошо, что она поскользнулась на площадке, а не на лестнице, иначе сломала бы себе шею.

Гермиона попыталась встать, но не вышло – лодыжку пронизала острая боль, и неожиданно выступили слёзы. Пытаясь взять себя в руки, Грейнджер несколько раз вздохнула, вытерла слезы и, подтянувшись на руках, подняла корпус, опёрлась о каменные перила и встала на здоровую ногу. Посмотрев вниз, она с досадой осознала, что остался ещё один лестничный пролёт. Обречённо вздохнув, девушка направилась вниз, крепко держась за перила. У Гермионы не выходило встать на здоровую ногу так, чтобы не задеть повреждённую, да и лестница была широкой и опираться о перила обеими руками у неё бы не вышло. Проковыляв три ступеньки, Гермиона села и стала комично спускаться, пересаживаясь с одной ступеньки на другую.

Промозглый ветер трепал её шарф и волосы, обдавая холодом, забирался под тёплую мантию через широкие рукава, но Гермиона не сдавалась.

С горем пополам она спустилась на твёрдую землю и поковыляла к башне Гриффиндора.

***

По дорогому дубовому паркету с тихим звоном прокатилась пустая бутылка. Хозяин особняка лежал ничком между стоящим спинкой к нему канапе и разнесённым в щепки столом. Драко, застонав, проснулся. Он не помнил, во сколько вырубился, знал лишь, что Гермиона сбежала и он надрался как последняя скотина. Голова нещадно раскалывалась, во рту была нестерпимая сушь, мысли словно растворились в алкогольных парах. Драко с удовлетворением отметил этот факт. Наконец-то во второй раз у него получилось вытравить навязчивые мысли и дотошного волка из головы. Теперь там можно петь гимн Шотландии под симфонический оркестр, и Драко был уверен – акустика была бы шикарная.

Перевернувшись на спину, Малфой попытался привстать на локтях. Опёршись локтем об пол, Драко поморщился – голова закружилась, и к горлу подступила тошнота. Сколько же он выпил и который час?

Он перевёл мутные, опухшие глаза на каминную полку и разглядел часы в предрассветных или уже ночных сумерках? Неважно. Циферблат антикварных золотых часов показывал без четверти девять утра.

Снова хрипло застонав, Драко шлёпнулся на пол и ударился головой об оторванную массивную ножку стола.

– Ау! – обиженно просипел парень и зажмурил слезящиеся глаза. Он пошевелился, повернулся на бок и забылся вновь накатившимся сном.

В следующий раз Драко пришёл в себя от резкого звука – одна из ставней под напором сильного ветра хлопнула о раму окна, едва не разбив стекло. Малфой вздрогнул и рывком сел. Он снова огляделся. Часы показывали час по полудню. На сей раз он чувствовал себя намного лучше, если его состояние вообще можно было так охарактеризовать.

Сухо сглотнув, Драко вызвал домовика.

– Танур здесь, Господин. – учтиво поклонился слуга. – Какие будут указания?

– Принеси мне зелье от похмелья, приготовь крепкий кофе и разожги камин.

– Слушаюсь, мой Лорд. – Танур поклонился и с негромким хлопком исчез.

Малфой ещё с минуту посидел на полу, уткнувшись гудящей головой в ладони, затем неуклюже поднялся на ноги и, покачиваясь, побрёл к креслу. В темени комнаты он не заметил на полу бутылки, пнул одну из них. Та отлетела к противоположной стене и с громким звоном раскололась надвое. Драко пошатнулся и, сделав шаг назад, снова наткнулся на новую явно пустую бутылку; она с тихим звяканьем откатилась и затерялась в темноте.

«Сколько же я проспал?»

Танур появился в комнате с подносом. На нём покоилась большая кружка крепкого кофе, небольшая сахарница и два пузырька зелья от похмелья. Щелчком своих длинных, узловатых пальцев старый домовик разжёг камин.

Драко огляделся. Его светлые брови поползли вверх. Комната выглядела так, словно по ней прошёл ураган или в лучшем случае торнадо. Вся мебель, та, что уцелела, была перевёрнута, ломберный стол лежал ножками кверху, причём одна из них отсутствовала. Дубовая витрина стояла покосившаяся. Одна створка отсутствовала, а другая висела на одной петле, в которой не было стекла. Он также разглядел щепки дубового письменного стола, который, как он помнил, разнёс в порыве горечи и злости. Дорогой персидский ковёр был усыпан пустыми бутылками, Драко насчитал восемь штук, а также все было покрыто перьями из разодранных диванных подушек и набивным материалом из второго кресла. Её кресла…

Гермиона.

После того, что случилось вчера, он не мог уже называть её по фамилии – язык не поворачивался. Она была такая нежная, восхитительно хрупкая! А её кожа была настолько шелковистой, что он скорее оторвал бы себе руки, чем прекратил её касаться. Её аромат дурманил, путал мысли, пробуждая низменные, первобытные инстинкты.

Её реакция была предсказуема, но Малфой всё же не оставлял надежды, что она откликнется.

Ещё он с удивлением понял, что причиной всех этих порывов был он сам. Зверь в этом не участвовал.

Танур поставил поднос на единственный уцелевший кофейный столик и отошёл в тень. Драко тяжело опустился в своё кресло и с тоской посмотрел на соседний разодранный предмет мебели.

– Танур, сколько я проспал?

– В общей сложности семнадцать часов, сэр.

Драко кивнул и сделал внушительный глоток кофе. Значит, он напился и разгромил комнату. Он даже не помнил этого. Была ли зачинщиком этого погрома волчья сущность или он сам? – это вопрос, на который не было ответа. Если только… Драко опрокинул в себя пробирку с голубоватым, но безвкусным антипохмельным зельем и спросил: