Текст книги "В объятиях волка (СИ)"

Автор книги: Darya Pricklys

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Я… кхм… мне, наверное, лучше уйти… – осторожно произнесла она. – До встречи?

И пока Драко не шевелился, она быстро оделась и поторопилась прочь, на ходу застегивая пуговички мантии как попало.

– Нет! – очнулся Драко и бросился за девушкой. – Ты никуда не уйдешь! – кинулся он на нее, резко разворачивая к себе.

Он видел, что Гермиона его боится и стал пользоваться этим. Она – слабая девчонка, что она может противопоставить сильному волку?

– Ты останешься здесь! – рычал он, свирепея. – Ты только моя!

И он с силой дернул полы ее мантии. Пуговички отлетели прочь, ни одной не осталось. Он встряхнул ее, как куклу. Гермиона почти оцепенела. Такого буйного Драко она ни за что не сумеет утихомирить. Испугавшись еще больше, она больно вывернулась из объятий и понеслась прочь, оставив в руках парня остатки некогда прекрасной мантии.

Отбросив ненужную тряпку прочь, он рванул по коридору. Ярость и ревность душили юношу изнутри. Гермиона только его. Его! Он не за что не отдаст Уизли своё сокровище! Никогда!

Догнав девушку у самой стены комнаты с камином, он неистово впечатал ее в стену. Гермиона больно ударилась головой, до звездочек перед глазами, но сознание не потеряла.

– Драко… – начала она слабо, но была вынуждена замолчать, увидев безумные глаза парня, которые светились желтизной…

Малфой схватил ее за плечи и пребольно сжал их. Зверь исходил слюной и злился.

– Моя… – шептал Драко, покрывая кожу девушки болезненными поцелуями, совершенно не заботясь о ее ощущениях. – Как ты посмела встречаться с этим нищебродом! – взвыл он. – Что ты в нем нашла?!

– Рон – мой парень. – через силу произносила она слова, стараясь держать Малфоя как можно дальше от себя, но это не помогало. – Мы с ним спали! – в отчаянии выкрикнула она, надеясь охладить своего мучителя. Однако эффект был совсем другой.

Гермиона видела, как глаза Малфоя озверели и остекленели. В зрачках появилось много желтого, и они расширились. Гермионе даже на миг показалось, что они стали вертикальные.

– Что ты сказала?! – рыкнул он.

… как она могла?! – вторил ему зверь. – Дрянь!

И он потянулся рукой к ее одежде. Дернув ворот, он порвал ее жакет. Гермиона испугалась по-настоящему и громко закричала. Сумев дать звонкую оплеуху, как на третьем курсе, она открыла дверь и скрылась за ней, пока тот приходил в себя. Кое-как заперев ее на замок, она метнулась к камину. Порошок. Ей нужен был летучий порошок. Заглянув в чашу для него, она застонала. Там оставались жалкие крохи, которые надо было выскребать. Гермиона пыталась отчаянно выдернуть чашу из подстаканника, чтобы высыпать остатки себе на ладонь. Она слышала, как дверь ходила ходуном. Когда чаша почти поддалась, она услышала треск дерева. В панике обернувшись, она увидела, как Драко выламывал дверное полотно, оставив лишь контур на петлях. Он рвался к ней. Гермиона чуть не завыла от страха, видя, как тот все больше показывается. За ногой последовал бок корпуса, плечо, затем голова. Дикие глаза хищно смотрели на нее. Гермиона чувствовала себя жертвой, жить которой осталось всего несколько секунд. Скуля от страха, она продолжала дергать чашу, продолжая смотреть на парня. Почему-то мысль воспользоваться палочкой ей в голову не пришла. Через секунду Драко полностью пробрался через дыру в двери. Гермиона судорожно сглотнула и повернулась спиной, чтобы сделать последний рывок.

… за ней! – вскрикнул волк, и парень послушался. Расстояние между ними было быстро преодолено, и он схватил ее за подол жакета. Гермиона дернулась вниз, ткань затрещала и порвалась, обнажая спину. Притянув девушку к себе, он до конца порвал ее одежду, обнажая торс, переворачивая на спину. Девушка снова закричала и закрыла свою грудь.

В парня словно вселился бес. Он стал рычать, скребя пальцами по паркету.

– Я собью с тебя всю эту вонь! Только мой запах может быть на моей самке. Я сорву запах чужого вместе с твоей кожей! – зверь полностью поглотил разум Драко. Он практически не мог контролировать, то, что говорил волк его устами, но из последних сил сдерживал физически.

Волк хоть и был слаб, ярость придавала ему не дюжую силу. Ему было все равно, что он обещал своему человеческому «я» не трогать ее. Но желание избавить ее от чужого запаха было намного сильнее. Пусть вместе с кожей, мясом, пусть – лишь бы на ней не было больше запаха чужого самца. Он силился достать до ее горла, чтобы расцарапать его, располосовать, разорвать место, где чужой оставил свою метку. Но он дотягивался только до паркета рядом с ее горлом. Ментальные силы Драко иссякали. Держать его не осталось сил. И зверь полностью его поглотил.

Гнев зверя управлял телом человека. И вскоре волк сумел перехватить инициативу. Разорвав на груди Гермионы лифчик, он привел девушку в откровенную панику. И она забилась в истерике. Она видела, как лицо Драко исказилось гримасой похоти и вожделения, и он начал яростно оглаживать ее грудь, сжимать до боли, кусать и вылизывать, приговаривая, что она может принадлежать только ему. Его пальцы больно впивались в ее тело, и это так не походило на те движения, которые он дарил ей после приёма и во сне.

Гермиона плакала, стонала, кричала, вырывалась и царапала его лицо, ибо ее руки были свободны. Однако ничто его не останавливало. Казалось, он вообще не замечал ее действий и сопротивления. Или это только заводило его. Девушка что было мочи отталкивала его руки и лицо.

– Не смей мне сопротивляться! – злобно шипел он, не своим голосом и рванул ткань брюк.

Гермиона вскрикнула от боли и инстинктивно сжала ноги, а Малфою, казалось, только этого и надо было. Он разодрал ее брючину и порывался оставить девушку совсем голой. Гермиона лягнула его коленом, и парень от неожиданной боли отпустил ее ноги. Этим она и воспользовалась. Перевернувшись на живот, Гермиона быстрее молнии рванула прочь. В разодранных на талии брюках, как и была. Однако Драко был проворнее. Увидев, что птичка из клетки начала ускользать, он схватил ее за ногу и дернул на себя. Гермиона упала, больно ударившись подбородком.

– Не смей от меня сбегать! – зло рычал зверь устами парня.

– Прекрати! – Шептал ему Драко, изо всех сил пытаясь с ним справиться.

– Не прекращу! – Визжала гриффиндорка, слышавшая его шепот.

Но зверь не слушался совсем. Он был полон злобы и ненависти. Он не думал ни о чем, кроме как порвать свою жертву. Глаза полыхали, лапы подбирались все ближе.

Драко рванул штанину и обнажил ногу девушки до самой талии. увидев на ней красное кружевное белье. Гермиона в отчаянии заскулила – она очень боялась изнасилования. Парень перевернул девушку и посмотрел на свою жертву. Зверь смотрел на ту, которую обожал, глазами парня. О, как же он сейчас ненавидел ее! Её предательство! Он поднял лапу и ударил девушку. Гермиона отвернулась, сжавшись в комочек, едва завидев занесенную над ней руку парня, который собирался ее ударить. Все заняло не более секунды. Драко с силой ударил кулаком по полу совсем рядом с ее ухом. Гриффиндорка вздрогнула всем телом. Рука продолжала хлестать по паркету, а девушка продолжала бояться, что следующий удар придется по ней. Скосив свой взор, она увидела глаза парня, что были абсолютно нечеловескими. Злые, желтые, звериные, полные ненависти! Рука Малфоя была вся в крови, но он продолжал бить ею, что-то отчаянно рыча. Он изливался потом, тяжело дышал.

А волк тем временем упивался состоянием девушки. Пусть этот сопляк продолжает сопротивляться ему и сдерживать его. Это давало зверю возможность наслаждаться видом расхристанной девочки. Его девочки. Полная беззащитность! Он чувствовал запах ее ужаса, и это пьянило! Ее страх накатывал на него волной и трансформировался в океан жажды и вожделения. И вместе с тем ненависти. Девушка лежала и вся тряслась, она боялась пошевелиться. Только одна паническая мысль о побеге была в ее голове. Даже когда егеря привели их в этот дом, она так не боялась, как сейчас.

Осознание собственного превосходства возбуждало его, давало сил издеваться над ней и дальше. Порвав ее брюки, он утробно зарычал, видя ее кружевное белье. Ему хотелось зубами сорвать его, вдохнуть ее аромат и убедиться, что там нет чужого запаха. Ведь иначе он убьет ее, и человек не сможет ему помешать. Гермиона отчаянно заверещала, мотая головой, как от пыток год назад. Ей было больно и страшно, как никогда. Она была уверена, что он сейчас разорвет ее. Суча ногами, она смогла оттолкнуть парня. Малфой упал на спину и ударился головой. Гермиона вскочила на ноги, но чуть не упала – он держал ее за остатки ее брюк. Дернув ногой, ткань порвалась и опала на пол. Теперь Гермиона была в одних порванных трусиках, которые больше показывали, нежели скрывали. Прикрывая одной рукой голую грудь, другой она тянулась к чаше с порошком. Когда та поддалась, Гермиона высыпала порошок себе на ладонь и вскочила в камин, чтобы успеть скрыться у себя дома, не впускать этого сошедшего с ума человека! Уже исчезая в пламени, она увидела несущуюся к ней смерть с ярко-желтыми звериными глазами. Пронзительно закричав, девушка села на корточки и закричала.

Вывалившись из своего камина, она забаррикадировала и его, и все входы-выходы из дома. Она была уверена – если Драко появится, она умрет. Он не даст ей и шанса. Все в нем – глаза, нос, губы, дыхание, руки – говорили, нет, кричали об этом!

Но было тихо. Бесшумно сползая по стенке, девушка закрыла лицо руками и забилась в истерике от пережитого ужаса. Ее плечи содрогались в агонии от рыданий. Расхристанная, чуть не изнасилованная, униженная, она сидела на полу гостиной и выла от отчаяния. Она не понимала, что привело Малфоя в такое состояние. Когда он так переменился? Он ведь и раньше знал, что она с Роном встречается.

Не прекращая всхлипывать, девушка встала и на подгибающихся ногах направилась в ванную. Ей было жизненно необходимо успокоиться и прийти в себя. Малфой-Мэнор снова для нее стал «Кровавым Особняком». За эти несколько минут там она пережила шок, позор, оскорбление, поругание. Малфой растоптал ее честь и достоинство, и теперь неизвестно сколько ей придется восстанавливаться! И к сексуальным отношениям даже с Роном она теперь не готова. Слишком велик ужас оказаться вновь голой перед парнем, пусть и любимым.

Набирая воду, ее колотило от злости. Первым было желание пойти и заавадить Поттера, который сплавил ей это дело. Но, по здравому размышлении, она решила сначала отдохнуть. А затем, успокоившись, можно было и подумать о дальнейшей работе в Министерстве. Девушка погрузилась в ванну с головой. А, вынырнув, она приняла решение.

***

Утром в понедельник Гарри Поттер появился в Министерстве в отличном настроении. Вечер накануне удался, и он был счастлив. Увидев на столе записку от Кингсли срочно к нему явиться, Избранный слегка удивился. А через полчаса он появился в Малфой-Мэноре с перекошенным от ярости лицом.

– Малфой! – заорал он, изнывая от желания убить слизеринца. – Где ты, поганый хорек!

Гарри с силой шибанул по двери и вылетел в коридор. Он клокотал от гнева, его руки сами с собой сжимались в кулаки. Парень снова прокричал имя хозяина дома, но только громкое эхо отозвалось от стен коридора. Портреты недовольно зашипели, но Гарри не обратил на них никакого внимания. Бегая по коридору, он искал слизеринца, но все комнаты были пустыми. Открыв очередную дверь, он сунулся внутрь и тут же захлопнул ее обратно – в комнате стояла невыносимая вонь как будто там кто-то сдох неделю назад.

Пересилив себя, Гарри вошел, предварительно прошептав нужное заклинание, и обомлел.

Вся комната была завалена мусором и прочим хламом. Вся поверхность пола была усеяна более непригодными к использованию стульями, столами, креслами. Под ногами хрустели осколки бутылок из-под огневиски. Да и целых пустых бутылок было немало. Внутри этой инсталляции полусидел-полулежал Драко Малфой. Его рвало; его просто выворачивало наизнанку. И в комнате воняло именно от него. Гарри обомлел – никогда он не видел Малфоя в таком состоянии.

Слизеринец стоял на четвереньках и рыдал. В его руке был зажат кусок красного кружева. Он выл, совершенно не обращая внимания, что рвотные массы продолжают выплескиваться из него. Все его мысли были совершенно о другом – он думал о Гермионе. Что он чуть не убил ее, не изнасиловал. Ни за что. Просто потому, что она принадлежала другому. Он хотел быть с ней, заботиться о ней, а в результате изодрал на ней одежду и напугал, сделал больно. Он был как какое-то животное. Впрочем, животным он и был. Диким, необузданным.

Рыдания продолжали сотрясать его тело. Кое-как встав, он побрел прочь, разбрасывая ногами мусор, чтобы не упасть. Он совершенно не видел Поттера, что стоял и смотрел на него, как на нечто невиданное ранее. Драко вышел в коридор и, опираясь на стену, куда-то побрел. Кажется, за очередной бутылкой. Пальцам вдруг стало мокро. Повернув голову, он увидел на стене кровь. Стекающая капля засохла, а вот пятно было покрыто корочкой, которую он содрал. Кровь. Ее кровь. Здесь она ударилась головой.

«Я чуть не убил ее!» – пронеслось у него в голове. Драко завыл волком и стукнулся лбом о каменную стену.

– Нет, так больше не может продолжаться. Я этого больше не вынесу. – Слезы катились из его глаз.

Вытерев глаза грязным рукавом, он побрел обратно в комнату. Встав перед зеркалом, он выставил палочку вперед прямо на свое отражение.

– Ты сдохнешь сегодня, ублюдок. – зло прошипел он. – Авада…

– Хозяин, нет! – пропищал эльф и сбил его с ног. В следующее мгновение к эльфу присоединился и Гарри. Он держал Малфоя за ноги, пока эльф пытался справиться с Малфоем – отобрать у того волшебную палочку. – Хозяин, не надо! Прошу! Вы сильный, Вы справитесь!

– Уйди, отродье! – орал он. – Я не хочу так больше жить! Не хочу!

– Хозяин, простите меня! – проскулил эльф и, отняв палочку, как будто это ничего ему не стоило, он положил свои кривые пальцы на виски блондину, и тот моментально заснул.

Гарри не верил своим глазам. Никогда он не видел такого проявления магии эльфов. Домовичок дернул себя за уши, стукнулся лбом об пол несколько раз, вытер громадные слезы и исчез.

Поттер сел на пол и стал ждать, пока Малфой очнется. Запах помойки уже не беспокоил его. Он во все глаза смотрел на Малфоя и старался понять, что с ним. Что произошло такого вчера, что Гермиона… Он вспомнил, как, вылетев из кабинета Кингсли, перенесся в Хогвартс. Вытащив Гермиону с урока, он потребовал у нее объяснений. Однако она, спокойно выслушав друга, сказала ему лишь: «Гарри Поттер, пошел вон!» и вошла обратно в класс. И Гарри ничего другого не оставалось, кроме как отправиться в Мэнор и затребовать объяснений у виновника. И вот он сидит тут и ждет, когда тот придет в себя. Ждал он недолго, каких-то пару минут.

Драко Малфой открыл глаза и огляделся. Вокруг царил безумный хаос, как будто он лежал в душе Волан-де-Морта. Чувствовал он себя точно также. Рядом сидел Поттер и смотрел на него.

– Поттер, тебе чего? – хрипло проговорил он, силясь произносить слова хотя бы разборчиво.

В ответ тот лишь молча протянул ему свиток. Трясущимися от хмеля руками Малфой взял пергамент. Приблизив его к глазам, он стал читать. Красивым почерком было написано: «Я увольняюсь. Того, кто хоть слово спросит у меня, я познакомлю с Непростительным по выбору.»

От авторов:

Кому интересно. Сова Гермионы:

https://cs4.pikabu.ru/post_img/2014/07/11/4/1405050353_1110417891.jpg

========== Часть 17 ==========

Комментарий к

Приятного чтения!❤

Драко метался по залам особняка и не находил себе места. Она ушла. Ушла! Сбежала! Сбежала, испугавшись! Испугавшись его! Его!

Он не знал, что может вернуть Гермиону в его жизнь. Он нуждался в ней, словно она была воздухом, его персональным источником жизни.

Отойдя от небытья, в который его погрузил Танур, на него нахлынули воспоминания. Драко помнил, как напугал Гермиону. Свою Гермиону! Свою девочку, о которой он хотел заботиться, делать её счастливой каждый день. Каждое утро видеть её растрёпанной и заспанной, но с милой, только её, улыбкой. Почему? Потому что она пробудила в нём те чувства, о которых Драко и не подозревал. Не мог предположить, что может испытывать настолько глубокие эмоции. Ему нравилось смотреть, как она смеётся. Её смех был для него, словно… нет, он был просто счастьем.

Счастье – единственное слово, которое может в полной мере её охарактеризовать. Она была его сокровищем. До встречи с ней Драко не строил планы на будущее, но теперь стал задумываться о дальнейшей жизни. Она привнесла в его безнадёжную жизнь веселье и надежду. Надежду на лучшее. Как? Когда это произошло..? В какой момент он сам, Драко Малфой, один из двадцати восьми Великих, начал испытывать нечто нежное к этой грязнокровной девчонке. Такое, что стал жить одним ожиданием их воскресной встречи? Но он потерял Всё по желанию зверя. Снова…

– Ненавижу тебя, отребье… ненавижу себя, слышишь? – но волк молчал. – Как только подвернётся случай, я уничтожу тебя! Уничтожу!

Он помнил, как её красивые глаза, удивлённо и настороженно смотрели на него, когда Драко отпрянул, почуяв вонь Уизли. Потом, и вовсе расширились в ужасе. Он помнил, как она дрожала в его руках. Как её маленькое тело сковал страх, как Гермиона пыталась убежать. Драко старался сдержать проклятого волка, но тот не слушался, он поглотил разум и говорил его устами. Малфой помнил это тошнотворное чувство скованности. Он не владел своим телом, и это было хуже сотен Империусов. Драко с содроганием вспоминал треск её одежды, её визги и крики. Как он её напугал. Он же едва не надругался над ней, полностью раздел! Сейчас он помнил малейший изгиб ее тела, как его рука держала ее грудь, какая она была на ощупь… Она и сейчас его манила, он сглотнул вязкую слюну – язык саднило от желания коснуться той темной вишенки… Руки горели от желания еще раз обнять ее, погладить, приласкать… Попка, затянутая в открытые кружевные трусики, так и мелькала перед его глазами. Быстро убегающая от него прочь, она манила… в нее хотелось зарыться, полностью погрузиться…

Её тело пьянило. Да. Но Драко не хотел такого для Гермионы. Он желал её как свой светоч. Хотел бережно и нежно, но не с болью и ужасом. И всё из-за чужого запаха на её коже. Из-за того, что она принадлежала другому.

Его взбесила метка на её нежной шее. Засос. Драко сам злился, но эта злость исходила горечью, а не ненавистью. Он не ненавидел Гермиону, а, собственно, за что? За то, что она была со своим парнем? Пусть он последний остолоп, но она выбрала его и отдала себя ему.

Драко с болью думал о том, что руки Уизли могли её касаться, доставляя удовольствие, что не его, Драко, губы доводили её до исступления, ставя метки на тонком стане. Ведь Уизли никогда не сможет её оценить и сберечь, а Драко… Теперь и он не сможет.

Парень надеялся, что держит под контролем зверя. С дуру, он хлопнул склянку волчьего зелья, рассчитывая даже сейчас не потерять контроль, ибо опасался, что волк снова может пробудиться и пойти за ней, снова сделать ей больно или того хуже – убить. Но почему же зверь всю злость выплеснул на Гермиону? Шел бы к Уизли и предъявлял права, но… он решил иначе.

С ухмылкой, Драко думал, что с удовольствием бы придушил Уизли, но понимал, что это всего лишь мысли, и он не сможет, кого-либо убить по собственной воле, хотя… только если себя. Попытка была, но она потерпела фиаско из-за Танура.

Глупый домовик! Зачем он влез? Зеркало бы отразило проклятие и Драко не стало. Всем было бы легче. Родителям не нужно было бы страдать от несбыточных надежд, чиновникам – очередная сухая галочка в отчётах о том, что ещё одним преступником стало меньше, общественности – краткий некролог о самоубийстве наследника богатейшей династии на последней странице «Пророка», а Гермионе, ей, что ещё одним убийцей и чудовищем стало меньше. Она, наверняка не стала бы горевать, скорее всего, не прочитала бы газету, где была упомянута его трусливая смерть. Но Танур всё переиграл. Он спас его жизнь и предоставил «возможность» метаться, убиваться и самоуничтожаться от содеянного.

Драко не хотел терять Гермиону, но она ушла. Убежала голой из его норы, по его же вине.

Ему не вернуть гордую гриффиндорку, никогда не вернуть. От этого осознания хотелось выть волком, который притих и молчал. Он не отвечал на зов, как бы Драко ни старался. Словно его и не было вовсе. Слово это не он так поступил с девушкой. Малфой хотел получить объяснения того, почему это исчадие ада посмело вообще показать голову! Он ещё больше возненавидел этого урода внутри себя, с удовольствием и особым наслаждением вырезал бы эту сущность из себя, но это ему было неподвластно. Волк всё сильнее и чаще брал контроль.

Малфой сидел на мраморном полу одного из многочисленных залов Менора в кромешной тьме. Теперь это его пристанище. В его голову закралась безумная мысль, что он должен привыкнуть к темноте и холоду, так как всерьёз обдумывал план о попадании в Азкабан. Он хотел сдаться, рассказать что он на самом деле, что совершил нападение с попыткой убийства. Драко действительно начал просчитывать вариант выхода из лабиринта самобичевания именно таким путём. Да, Боль никуда не уйдёт, а так он будет отбывать справедливое наказание.

От выпитого зелья слегка кружилась голова, а, может, это всего лишь банальный недосып. Драко не знал сколько прошло часов или дней, суток с того момента, как ушёл Поттер. Тот кинул заявление Гермионы в лицо Малфою со словами: «Это копия» и ушёл.

Малфой миллион раз перечитывал эту бумагу, вглядывался в красивый почерк, запоминая каждый завиток, каждую букву, выведенную её рукой, её пальчиками, которые сжимали перо. Жаль, что это не оригинал, иначе он мог бы некоторое время вдыхать её аромат.

Как же она была ему нужна. Нужна! Но она ушла и больше не вернётся.

Драко схватился за волосы, уткнулся лбом в колени и заскулил. Он не хотел её терять! Он чувствовал такую пустоту внутри, словно кто-то просверлили дыру, и там гуляют все ветра мира, выдувая остатки надежды, оставляя лишь отчаяние и боль.

По залу раскатом грома раздался крик безысходности, безнадёжности и тоски.

***

В ванной стоял столб пара. В зеркале Гермиона пыталась рассмотреть своё измученное тело, но горячий иней не позволял. Подойдя ближе, она протёрла запотевшее стекло ладонью и без каких-либо эмоций посмотрела на своё отражение. Девушка по ту сторону зеркального мира была бледна; тени под глазами были результатом бессонных ночей, осунувшееся лицо, бледные, слившиеся с цветом лица губы покрылись тонкой обкусанной корочкой. Тело до сих пор болело: на бёдрах, животе и ногах, отдавая желтизной и синевой сизыми пятнами, алели синяки – напоминание о том дне, который она силилась забыть.

На глаза навернулись слёзы, когда её взгляд скользнул выше по телу – под левой грудью синел отпечаток пятерни. Гермиона изо всех сил успокаивала себя, пыталась прогнать тёмные мысли, но не выходило. Она только нашла контакт с этим человеком, они только начали приятельски общаться и он показывал своё небезразличие, но… поступил так. Раздавил её, практически уничтожил, сломал. Гермиона не знала, сможет ли снова восстановить внутреннюю гармонию. Забыть те страшные мгновения как страшный сон.

Он приходил по ночам из темноты. Его горящие жёлтым огнём глаза вселяли ужас и страх, мешали дышать. Он нависал над ней, шептал и рычал, что она принадлежит только ему. Что она его, и он никому её не отдаст! Но это был не Драко, а какое-то, сотканное из тьмы, безликое существо. Он обнимал, целовал и облизывал, а потом кусал и сдирал кожу, вырывал куски мяса, забрызгивая белые простыни её кровью. Этот убийственный сон заменил страхи Войны, от которых девушка раньше просыпалась в крике, да, но никогда в паническом ужасе. Гермиона понимала, что это игра её уставшего и оробевшего сознания.

Всхлипнув, Гермиона приложила к синяку свою ладонь. Она оказалась гораздо меньше отметины. Как же ей было больно, страшно, тошнотворно дико и жутко в тот момент, когда Малфой занёс над ней кулак. В ту секунду, Гермиона попрощалась с жизнью, ибо те удары, которые он наносил по паркету, могли размозжить её череп с первого касания. Он крошил доски в щепки, словно пол не был высечен из векового дуба, а являлся тонкой Васи*. Он был настолько силён, свиреп и необуздан, что замирало сердце от осознания самой страшной и болезненной смерти, которую можно было придумать.

Она с трудом помылась. Прикосновения к самой себе были донельзя неприятны, и она боялась, что будет, когда придёт Рон. Пребывая в Хогвартсе всю прошлую неделю, Гермиона невольно и не осознанно сторонилась парней. Вздрагивала от каждого резкого движения рядом стоящего студента. На неё стали коситься, но ей было всё равно, что о ней подумают. Давно наплевать.

Что касалось Рона, то она обдумывала вариант вообще написать ему письмо с просьбой о перерыве в отношениях. Для неё было очень тяжело подпустить к себе любого более, чем на шаг. Гермиона не хотела никому выдавать своего состояния, тем более своему парню.

Девушка прикрыла глаза и прикусила губу, отвернулась от зеркала, не имея больше сил смотреть на своё истерзанное тело. Она накинула халат прямо на мокрые плечи, и побрела в спальню. Она боялась, что Малфой мог прийти к ней, и… она даже думать не могла о том, что было, если бы он заявился к ней домой, поэтому в вечер пятницы она отправилась к родителям в австралийский дом и забылась беспокойным сном.

Гермиона была до безумия рада тому, что Малфою неизвестен адрес родителей и тому факту, что ему открыт доступ в этот дом. Вероятно, он бы убил её или родителей, или снова унизил, оставив медленно подыхать в осквернённом, поруганном теле, доведя дело до конца.

Грейнджер вздохнула полной грудью, надела джинсы и лёгкий свитер. Несмотря на тёплую австралийскую погоду, ей внезапно стало холодно, озноб прошёлся по всему телу и заставил сжаться в нервный жалкий комок. Гермиона содрогнулась и обхватила себя руками. Девушка остановилась у окна и посмотрела на зелёную лужайку у дома. Мама пересаживала какие-то цветы в многочисленных клумбах, а отец читал газету, сидя на удобном раскладном кресле для кемпинга. Она не хотела показывать родителям своего состояния – незачем им знать, что с ней произошло. Она сильная. Она справится со всем сама.

Когда она писала заявление об уходе, хотела раскрыть причину, но затем почему-то передумала. Глупое девичье сердце твердило, что не надо никому создавать дополнительных проблем, и Малфою в том числе.

«Просто нужно переждать. Я выдержу и переживу всё это.»

Посмотрев ещё минуту на родителей, Гермиона расчесала волосы, завязала в небрежный пучок и спустилась в гостиную. В столовой на круглом столе стоял завтрак, но есть не хотелось. Она села на диван и завернулась в плед; утопая в мягких диванных подушках, пыталась здраво осмыслить всё, что произошло. Вчера ночью мысли не складывались из-за пережитого страха и смятения, но сейчас вместо страха по жилам разлился гнев. Она не жалела о сделанном выборе в тот Адский день. Она уволилась, разорвав магический контракт с Министерством Магии. Прервала это больное кураторство тронувшегося умом бывшего Пожирателя смерти, напыщенного хлыща, которому все всегда преподносили на блюдечке. Белобрысый урод! Да как он посмел к ней притронуться! Гермиона искренне надеялась больше его не увидеть. Она сумеет найти другую работу, другую жизнь, другую себя! Гори оно всё в Адском пламени! И он в том числе!

Только спустя неделю Гермиона смогла здраво размышлять о том, что произошло в «Кровавом Особняке», отринув все эмоции. Сначала всё было так спокойно и мирно. Малфой подарил ей подарок и даже поцеловал, а потом всё перевернулось, отзеркалилось в ужасной плоскости. Он так резко изменился, стал рычать и твердить, что она его, и озверел. В буквальном смысле. Она всё помнила в смазанном мареве. Страх застилал глаза и мешал запомнить подробности случившегося. Воспоминания метались в голове испуганными мухами, бились о стенки мозга, жужжа и кусаясь. От них было больно. Невыносимо больно осознать, что тот человек, которому ты начала доверять, испытывать нечто-такое, от чего сердце иногда замирало, надругался над тобой…

Но природное любопытство не давало покоя. Всё же, что происходит с Малфоем? Факты никак не хотели складываться в одну логическую цепочку. Его странное поведение: то он спокойный и шутливый, то напряжённый и болезненный, или вовсе похотливый и настойчивый, а в тот ужасный день он оказался жутким, пугающим и жестоким, монстром во плоти. И всё это один человек! В их каждую встречу он был разным, и это настораживало, поскольку не было объяснения его поведению. Не может человек в здравом уме так резко меняться. А ведь она прониклась к нему, поверила, что он изменился, что она сможет назвать его своим другом…

Гермиона закусила губу и зажмурилась до белых кругов перед глазами. Какая же она была дура – представляла этого человека в роли любовника. Целовала его в ответ и чувствовала нежность, трепет, негу в его руках. К ней никто и никогда ещё так бережно не прикасался. Гермиона никогда не чувствовала такой заботы. Ей снились его сильные руки, тёплая улыбка, а в реальности он оказался безжалостным нечто с жёлтыми глазами.

Глаза.

Они были чудовищные, отливали желтизной в глубине расширенных зрачков, они излучали лютую ненависть и жажду крови. Её крови. Драко Малфой хотел её смерти. Что этому послужило? Что могло так его изменить? Если это дурманящие зелья? Или что похуже – маггловские наркотики? – это бы многое объясняло, но что-то всё же было не так. Его резкие физические изменения и внезапная толерантность; отказ от магии и добровольное отшельничество. Вспышки гнева – подтверждение тому битьё фамильного фарфора, запускание собственного особняка, намеренное превращение его в пыльный, запущенный склеп.

Всё это донельзя странно, в этом хотелось разобраться… но, нет, Гермиону больше это не касалось. Ей плевать на этого опущенного аристократа, плевать, что с ним будет! Если всё же Кингсли выполнит свой план и начнёт пытки в закрытых карцерах Министерства – пусть. Так, этот ублюдок получит по заслугам. Но…

Гермиона горько хмыкнула. Всегда существует какое-нибудь «Но»! Всегда! И из-за этого легко не дышится.

– Но если у Авроров не выйдет расколоть Малфоя и выведать подробности о беглых Пожирателях, то может случиться не поправимое! Может снова погибнуть множество невинных людей. Начаться новая война!

Гермиона схватилась за голову. Всё, хватит с неё этого. Она донельзя устала и издёргалась за эту треклятую неделю! Больше Малфой её не интересует! Довольно! Она уволилась и больше никому ничем не обязана! Поттеру она ещё всё выскажет, и он ответит ей за свою выходку. Он ещё посмел заявиться в школу и вытащить её с урока. Возмущённо лепетал о том, что только она может справиться с Малфоем, что у неё все так хорошо получалось. Под её влиянием отшельник пришел на приём и общался с людьми. Ха! Как бы не так! Конечно! Похотливый придурок!