Текст книги "Беременна от двоих (СИ)"

Автор книги: Дарья Десса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Чем? Ведь там денег у больных нет.

– Таблетками разжился. Короче, забрался на самое дно машины, под барахло, да и выехал за пределы. Едва не задохнулся, воняет жутко. Ну, а потом… – тут взгляд Егорки стал суровым, брови сдвинулись к переносице. – Ладно, дальше не интересно.

– Ну говори уж, коли начал.

– Если расскажу, придётся тебя убить, – полушутя-полусерьезно сказал Егорка. У меня холодок пробежал по спине.

– Там, в гараже, не убил, хотя мог. Так что говори, – жестко сказал я, специально напомнив парню, через что мы вместе прошли, и как я ему помогал, морально поддерживал. Он это понял. Мы вышли на задний двор кафе покурить – внутри, как оказалось, запрещено. Я был готов услышать что-то малоприятное, но не ожидал, каким будет рассказ Егорки.

То, что случилось с Егоркой после того, как прибыла полиция, и его арестовали, оказалось настоящей трагедией. Начать с того, что полицейские, которые привезли парня в отделение, его сильно избили. Они решили, будто перед ними – типичный дезертир, которому надоела служба в армии, и он задумал таким способом от неё избавиться.

Их не смутило ни то, что Егорка был избит и в синяках. Что его нательное белье оказалось изодранным в клочья, и по внутренней поверхности бёдер стекала кровь – следы жестокого изнасилования. Копы, испугавшиеся тщедушного солдатика с пистолетом, в котором закончились патроны (он хотел застрелиться, да не смог), сначала выбили у него оружие, а после, в отделении, зверски измолотили руками и ногами, превратив в неподвижный кусок мяса.

Естественно, никого из них не наказали. Они как один заявили, что таким доставили парня из того гаража, где произошло массовое убийство. Да никто и не собирался парню помогать. Его просто швырнули на носилки, увидев утром в бездыханном состоянии, и отвезли в больницу, где он провалялся полгода, прежде чем научился самостоятельно ходить.

Всё это время шло следствие, но господа из военной прокуратуры постарались замять это дело. Естественно, им не хотелось показывать, что в части офицеры создали подпольный гей-клуб, в котором насиловали молоденьких солдатиков, ломая им психику. Выгоднее было представить всё сумасшествием одного рядового, который приехал туда, чтобы выпить вместе с офицерами, а потом рехнулся и начал стрелять.

Ни у кого этот идиотский факт возражений не вызвал. А ведь в самом деле – это полная чушь! Где это видано, чтобы офицеры, создавшие свой «клуб», тем более подпольный, «пригласили на огонёк» обычного рядового срочной службы?! Пока Егорка лежал в больнице, быстро состряпали заключение медико-психиатрической экспертизы (при том, что парень две недели лежал в коме, а потом долго не мог ни говорить, ни двигаться), признав рядового невменяемым.

Всё просто: сошел с ума, пострелял офицеров, его надо от общества изолировать в психушке. Оттуда он никогда не выйдет и никогда никому ничего не расскажет, как было на самом деле. Так оказался Егорка в «дурке», как он её называл, и там первые три года его держали в состоянии овоща: пичкали сильнодействующими психотропными препаратами. Из-за них он постоянно хотел спать, ничего не хотел, ни о чем не думал и бессмысленно выполнял команды: есть, пить, спать, даже опорожняться.

Потом режим в отношении него ослабили немного, и парень стал постепенно приходить в себя. И однажды ночью, глядя в серый, давно не беленный потолок, решил сбежать. Он прекрасно понимал, что будет, если его поймают. Упекут насовсем, причем в отделение для буйно помешанных, где условия содержания похлеще, чем в тюрьме. Оттуда ещё никому вырваться не удавалось: тамошние пациенты ежедневно получают такие дозы лекарств, что вообще не соображают, кто они и где находятся. «Я видел их. Бедолаги. Пускают слюни и раскачиваются. Туда-сюда… туда-сюда…» – сообщил Егорка.

Набрав таблеток и подкупив одного из санитаров, который промышлял продажей транквилизаторов, парень спрятался под грязным бельем, и машина вывезла его за территорию больницы. Пока она ехала по городку, он выполз из-под тряпья, прыгнул на асфальт, как в армии учили, с перекатом, и удрал.

– Меня искали, конечно. Но тот санитар мне помог с деньгами, дал десять тысяч. Хватило, чтобы сюда добраться. Я помню, ты мне этот город называл. Говорил, что тут живешь. Найти тебя было трудно, а я вот смог.

Егорка замолчал, выкурив во время рассказа половину сигаретной пачки. Да и я дымил нещадно, поскольку эта история больно задела меня за живое. Но одного я понять не мог: зачем он сделал это, то есть нашел меня? И спросить в лоб было бы как-то… не вежливо, не по-человечески даже. Парень совершил такой длинный путь, чтобы встретиться, а я ему в лоб «Ты зачем приехал?»

– Тебе интересно, наверное, почему я к тебе приехал, да? – вдруг спросил Егорка, и я даже вздрогнул. – Вижу, что хочешь спросить, да стесняешься. Не парься. В любовники набиваться не стану. Да, было у меня к тебе чувство, это правда. Но знаешь, Миша, после всего, что я увидел в психушке, мне уже не хочется с кем-то трахаться. Я даже не дрочил уже несколько лет. Противно. А приехал я, чтобы тебя повидать. Ты все-таки мне жизнь спас. С тем грёбаным лейтенантом… – Егорка скрипнул зубами. – Ну ладно, был рад на тебя посмотреть. Хотел сказать спасибо, – он протянул и крепко пожал мне руку.

– Куда ты теперь?

– Не знаю. Может, попробую родителей повидать.

– У тебя деньги-то есть?

– Да осталась пара сотен. А что, хочешь взаймы дать? Так я не верну.

– Нет, не хочу, – ответил я. – Вот работу предложить могу.

– Работу? Мне? Да я ничего не умею, – удивился Егорка.

– Я научу. В фирме, где я прежде работал, вакансия образовалась. Товар доставлять по магазинам.

– Товароведом, что ли?

– Ну, товароведом тебя пока не сделают, а вот экспедитором, если я похлопочу, могут. Там ничего особенного делать не придётся. Получил товар, отвез по точкам, получил накладные и всё. Главное не воровать, – сказал я.

– Я и не собирался, – сказал Егорка.

– Вот и хорошо. Значит, теперь поехали, снимем тебе квартиру, – улыбнулся я. – Приведем тебя в порядок, а то ты такой…

– Как бомж, да?

– Типа того.

Вечером оказалось найти жилье не так-то просто. Но мне удалось: моя старая квартира, в которой я раньше жил, оказалась всё ещё свободной, и хозяйка была лишь рада снова заполучить меня своим клиентом. Правда, я ей сразу объяснил: жить станет мой армейский друг, и она согласилась, получив плату за ближайшие два месяца.

Мы зашли в супермаркет неподалеку, я купил Егорке предметы личной гигиены, потом отвёл в квартиру. Сказал, что завтра в обед приеду навестить, потом поедем насчет работы договариваться. Он крепко обнял меня и промолчал. Да слова были и не нужны. Что говорить, если так всё понятно? Я хотел снова спасти его жизнь, поскольку Егорка заслужил это право – снова стать обычным человеком, который не боится, что ночью его вызовет к себе похотливый пьяный лейтенант, чтобы снова изнасиловать.

Вернувшись домой, я всё рассказал Николаю. Тот воспринял мои новости не слишком положительно. «А что, если он снова станет убивать?» – спросил. Я ответил, что тот случай был вызван шоком, а вообще Егорка – самый добрый человек, которого я когда-либо встречал. «Он мухи не обидит», – добавил. «Ты не знаешь, что с ним могло случиться потом, в психушке», – парировал Николай. Но, увидев, как я нахмурился, поспешил добавить: «Ладно, это твой друг, я не стану вмешиваться. Просто хотел предупредить».

– И ещё мне нужна будет твоя помощь, – сказал я.

– Какая?

– Егорке нужен будет новый паспорт.

– Где же я тебе его достану?

– Подключи свою мать, она же такое наверняка может, – предложил я.

– Хорошо, попробую. Только обещать не могу, – ответил Миша.

На следующий день я пришел на свою старую квартиру, и нашел Егорку чисто вымытым и выбритым (хотя щетина на его лице по-прежнему почти не росла в виду молодости). Мы сходили в кафе, пообедали, затем я отвел его на бывшую работу и рекомендовал взять экспедитором. Пояснил, что это мой армейский товарищ, попал в сложную жизненную ситуацию: жена бросила, забрав все вещи. «И даже его документы сожгла, – объяснил я. – Потому пока пусть поработает, как есть, хорошо? Под мою ответственность».

Хозяин фирмы, у которого я проработал несколько лет и был на хорошем счету, после получаса уговоров согласился взять Егорку на испытательный срок. Я же, когда мы вышли на улицу, сказал парню, что постараюсь добыть ему новый паспорт и с ним – новую личность. Бывший солдатик снова меня крепко обнял и даже чмокнул в щёку, перед этим осмотревшись: вдруг увидит кто?

Так Егорка снова вернулся в мою жизнь. Только теперь между нами уже ничего не могло быть, кроме дружбы. В моём сердце прочно поселился Николай.

В какой-то момент я задумался, что если мы с Колей семья, то не пора ли обзавестись потомством? Предложил ему, и он неожиданно согласился. Думал, будет отнекиваться. Мол, надо пожить для себя, построить карьеру, и вообще, мы ведь никогда не сможем официально пожениться. Но, выслушав мое предложение, тот сказал вдруг: «Давай сделаем это». «Прямо сейчас? Я не готов…» – пошутил я. Николай посмотрел на меня серьёзно: «Кто будет мамой?»

Мы принялись обсуждать варианты. Самый простой – усыновить малыша. Но при всем желании стать родителями это нам не подходит, как бы обидно ни звучало. Хочется ведь, чтобы родной, свой по крови. Потому решили: ребенка нам родит суррогатная мать. Так многие делают, в том числе знаменитости (пара муж с женой), которые физически не способны иметь детей.

Обратились мы в несколько агентств. В одном нам сказали, что могут помочь. Правда, сумму заломили космическую. Я уже было хотел уходить, Николай остановил. Сказал, что деньги не проблема. Сразу позвонил своей мамаше, попросил о встрече. Та согласилась, и через полчаса мы общались в ресторане.

Анжела Леопольдовна сначала приняла идею в штыки. Мол, не хватало ещё, чтобы два гомика воспитывали ребёнка, что за дичь! Но Николай заткнул фонтан красноречия своей мамаши одной фразой: «Или ты нам помогаешь, или мы всё сделаем сами, но внука или внучку ты никогда не увидишь». После этого неприступная чиновница быстро сдалась и перевела сыну крупную сумму.

Затем мы оформили в агентстве договор, и нам предложили на выбор нескольких девушек, готовых сотрудничать. О моральной стороне вопроса – не жалко ли им расставаться с собственным ребенком, отдавая его чужим людям? – мы постарались не думать. Раз взрослый человек принимает такое решение, значит, он его продумал. Коли так, то и назад пути нет. Плюс деньги платят весьма хорошие. Если каждые пару лет рожать, так можно к старости накопить на большую по местным меркам пенсию. До конца жизни хватит каждый год в круиз отправляться.

Мы с Николаем выбрали девушку с красивым именем Марианна. Потом сдали биоматериал (на самом деле звучит смешно: каждый из нас подрочил в баночку), ну а всё остальное должна была сделать за нас природа-матушка. И она сделала: кандидатка успешно забеременела, но… через пару месяцев неожиданно отказалась от контракта. Даже крупная сумма вознаграждения её не убедила. Марианна пожелала стать матерью сама. Наша мечта рассыпалась в прах.

Удар был настолько сильный, что Николай даже впал в депрессию. Я думал, что такое мне грозит, ведь идея-то стать отцами была моя. Вышло иначе. Пришлось его успокаивать и свозить на море на недельку, чтобы развеялся. Когда вернулись, настроение моего партнёра вернулось в прежнее состояние. Одна беда: слышать о суррогатном материнстве он больше, увы, не хотел.

Что мне было делать? Не расставаться же с ним из-за этого! Я убедил себя, что пары живут и без детей, ничего страшного. Хотя топот маленьких ножек по квартире, детские крики и смех, – мне этого стало жутко не хватать. Я же привык к мысли, что мы станем любящими папами, а тут такое. Пришлось завести собаку – очаровательную псинку породы вельш-корги. Назвали его Арчи (специально выбрали кобелька, чтобы не разбавлять мужской коллектив), и Николай стал с ним возиться, как с ребенком.

Я смотрел и в общем радовался, но… Всё это было не то. Есть такое немецкое слово – эрзац. Означает заменитель или суррогат. Собака и была тем эрзацем малыша, о котором я так мечтал. Что мне было делать, не представлял себе. Решил, что через годик вернемся к обсуждению этой идеи с Николаем. Но то, что случилось потом, произошло гораздо быстрее.

Однажды вечером он спросил, не хочу ли я попробовать секс втроём? Я подумал, что наша интимная жизнь ему наскучила. Николай ответил:

– Ну что ты, Миша! Дело не в этом, конечно. Просто ты никогда не пробовал с девушкой. Сам ведь говорил. Неужели не хотелось попробовать, каково это?

Я ответил, что такие идеи меня посещали иногда. Но слишком редко, чтобы принимать решения. Такое обычно в воздухе витает, как перышко: «а не переспать ли мне с женщиной?» и тут же улетает прочь. Но Николай уцепился за эту мысль и сказал, что обязательно стоит попробовать. И он готов мне помочь, выступив кем-то вроде… ассистента. Глаза у него так горели при этом, я поневоле согласился.

Но сразу сказал, что проституток приглашать не нужно.

– Чем они тебе не угодили? – удивился Николай.

– Тем, что неискренние. Секс для них – работа, они стимулируют своё якобы удовольствие, на самом деле редко что испытывают. Мне хочется, чтобы девушке действительно было с нами хорошо.

– Ну, это как постараемся, – улыбнулся Николай.

Через пару дней мы с ним пошли в кафе неподалеку от нашего университета. Там он познакомил меня с девушкой по имени Евгения, можно просто Женя. Оказалось, что она студентка, учится в нашем вузе. Чтобы показаться кавалером, Николай заказал ей сначала латте, затем пирожное «картошка», которое оказалось у нашей знакомой самым любимым. Правда, мне показалось, что они с Колей знакомы. Но это так… мелькнуло и погасло.

Все это происходило, пока я сидел на некотором отдалении, а после Коля махнул мне рукой. Мол, присоединяйся! Оказалось, что он познакомился с девушкой, и та буквально сразу согласилась поехать к нам домой. Ну, а как было дальше, нетрудно себе представить. Правда, я поначалу стеснялся немного. Но Женя оказалась очень раскрепощённой, без комплексов, и мы так чудесно провели время, что я буквально голову потерял. От наслаждения. Никогда прежде не испытывал ничего подобного. Это было… очень ярко, страстно и в некоторых местах неожиданно. Ведь раньше женские губы не касались моего члена, а он, в свою очередь, не входил в такое мягкое, податливое и влажное лоно.

Я думал, что на этом всё и закончится. Как бывает порой в жизни: встретились, классно потрахались, поболтали и разбежались в разные стороны, чтобы потом никогда не общаться. У меня много раз такое случалось. Но в этот раз получилось иначе. Мы стали ходить иногда вместе в кафе или в кино, порой просто гулять по набережной. Женя так органично вписалась в нашу с Колей жизнь, что мне иногда стало казаться, будто мы с ней знакомы очень давно.

Девушка не претендовала ни на кого из нас. То есть воспринимала одинаково, а не так, что «вот от этого хочу ласки, а от другого – нет», «этот может мне подарки дарить, а другому лучше не пробовать». Я не знал, как именно относится к нам Женя, но казалось: как… к своим любовникам, наверное. Может, ей чьи-то ласки нравились больше, только вида она не подавала, оставаясь человеком очень тактичным.

Мы постепенно к ней привыкали. Даже стало доброй традицией встречаться по субботам, чтобы провести сначала вместе вечер, а потом и ночь. Дошло до того, что несколько раз мы даже не стали заниматься сексом. Просто поужинали, пообщались, посмотрели киношку, а потом мирно уснули втроем. Причем так сразу повелось, что Женя лежала обычно с моей стороны постели. Не посередине, а именно возле меня. Отчего так? Мы спросили её, она ответила смеясь: «Боюсь, вы ночью меня зажмёте и раздавите».

Наша гармония продолжалась бы и дальше, и я не знаю сколько, если бы однажды Женя не попросила нас прийти в кафе в обеденное время. Мы собрались там. Девушка достала из сумочки какую-то вещицу и положила перед нами.

– Вот, – сказала она.

– Что это? – спросили мы.

– Тест на беременность. И он – положительный. Я буду мамой, – сияя от счастья, сказала девушка.

Услышав признание Жени в её беременности, я просиял от радости, вскочил, подбежал к ней и, подхватив на руки, крепко поцеловал. В щёчку, разумеется, мы все-таки были в общественном месте.

– Умница! Красавица! Прелесть ты наша! – быстро говорил я. Меня переполняла такая радость – словами не передать! Но стоило посмотреть на Николая, как настроение моё было немного подпорчено. Друг сидел с озабоченным видом и смотрел на нас явно безо всякого восторга.

– Что такое? – спросил я, бережно опуская Женю.

Коля промолчал, пока я снова не занял своё место за столиком.

– Это всё чудесно, – сказал он, постаравшись растянуть рот в улыбке, но его глаза при этом остались серьезными. – Но вы себе представляете, как нам жить дальше? Мы так и будем встречаться вот здесь, в кафе, узнавая новости о том, как протекает беременность?

– Что-то я тебя не понимаю, Коля, – сказал я. – Ты же вроде согласился, чтобы мы завели малыша?

– Я согласился на суррогатную мать. Там всё просто: родила, выкормила грудью, ну или как там это происходит, и нам отдала навсегда. А здесь как быть? Ведь ты, Женечка, насколько я понимаю, не собираешься нам ребенка отдавать?

– Нет, – ответила девушка.

– Вот видишь! – посмотрел Николай на меня. – О чем и речь. И как нам быть в таком случае? Станем жить вместе, как дружная семья? Мне эта идея не очень нравится. Потому что я хотел бы с тобой, Миша, остаться. Хотя, если у тебя есть какое-то чувство к Жене, то я вам мешать не стану…

– Не говори ерунды, – резко сказал я. – Прости, Женечка. У меня одно чувство – к тебе. А наша общая подруга, и к тому же мама нашего будущего малыша, она для меня… очень близкий человек.

– Ты в философию не углубляйся, – заметил Коля. – Ты скажи лучше, как нам дальше жить теперь.

– Мальчики, – послышался голос Жени. – Я не хочу участвовать в ваших разборках. Вы, кажется, сами не знаете, чего хотите. Сообщите, как придете к общему заменителю, – она встала и ушла. Кажется, обиделась. Или ей просто стало неприятно в нашем обществе. Неудивительно. Пришла порадоваться такой счастливой новостью, а мы свару устроили на её глазах. Папаши, твою мать! Мне стало стыдно.

– Вот видишь, до чего ты её довел, – сказал я.

Николай бросил на меня злой взгляд:

– Я довёл? Может, это ты виноват? Надо было ей ответить, чтобы делала аборт!

– Аборт?! Ты с ума сошел?! У девушки это первый малыш, а ты хочешь ей сказать, чтобы она его убила?!

– Ну и что? Как она жить будет? Ни жилья, ни денег. Вебкамщица! Что, станет показывать мужикам, как кормит малыша грудью? Или как у неё молоко течет?

– Прекрати говорить мерзости! – потребовал я, сжимая челюсти. – Ты переходишь рамки. Так нельзя говорить о матери нашего будущего ребенка!

– Нашего? А ты уверен? Может, она ещё там с кем-нибудь сладко потрахалась, а нам потом чужого отпрыска воспитывать! – Николай швырял мне слова в лицо, словно тяжелые камни. После такого я уже не смог себя сдерживать. Вскочил из-за стола и тихо, чтобы не устраивать скандал на всё кафе, сказал ему:

– Пошёл ты на х*й, Николай! Пока не извинишься за ту грязь, что тут развёл, видеть тебя не хочу! – развернулся и пошёл к выходу.

– Да пошёл ты сам туда же! – послышалось мне в спину.

О, как захотелось вернуться и дать ему по морде! Но я сдержался. Только сжал кулаки посильнее. Что на него нашло?! Девушка доверилась нам, стала нашей… ну как правильно её назвать? Любовницей, что ли. Хотя нет – близкая подруга, вот мне больше нравится. Примчалась к нам поделиться радостью, а этот… хрен моржовый всё испортил!

Я был такой злой, что позвонил на работу и предупредил, что не вернусь – «Плохо себя чувствую, что-то не то съел». Потом съездил домой, покидал несколько вещей в спортивную сумку и уехал оттуда. Возвращаться не думал. Решил – поживу несколько дней в гостинице, а там видно будет. Если Николай соизволит извиниться, я подумаю, стоит ли. Если нет, между нами всё кончено. Будет тяжело, знаю. Но ребенок – ключевая вещь в жизни. И если Николай, как человек сугубо городской, в этом ничего не смыслит, то мне, деревенскому сироте, очень даже понятно и близко, как это важно – иметь полноценную семью.

До гостиницы я не доехал. Мне позвонил Егорка, чтобы вечером пригласить пивка попить. С тех пор, как он устроился на мою предыдущую работу, владелец тамошнего бизнеса был им очень доволен. Парень оказался исполнительным и трудолюбивым, не пил во время работы, ничего не воровал. Правда, мне бывшие коллеги сказали, что Егорка замкнутый. Дружбу ни с кем не водит, хотя и приветливый, но компаний сторонится.

Я объяснил, что во время службы в армии с ним случилась одна очень сильная душевная драма: во время учений снаряд отклонился от траектории и попал в месторасположение его роты. Двенадцать бойцов в разорвало в ошметки, многих посекло и контузило, Егорку в том числе. Там погибли несколько его хороших друзей, с тех пор он… интровертом стал. Да, мне пришлось соврать, чтобы к парню не приставали. И об этой лжи я ему рассказал, чтобы у него была «легенда». Как у разведчиков, типа того.

Мамаша Николая сдержала своё слово. И теперь всё, что у Егорки осталось от прошлого, – это имя. Официально и отчество, и фамилия, а также дата и место рождения, – всё у него стало иным. А если учесть, что парень окреп, стал регулярно бриться и делать модную прическу, хорошо одеваться, то прежнего Егорку было не узнать совсем. Теперь он был Егор Алексеевич Филатов, 26 лет отроду, достойный член общества. О его прошлом на работе после моего рассказа знали только о той трагической истории, и что после неё Егорка долго валялся по госпиталям, а когда излечился, приехал ко мне.

Поскольку ехать мне было некуда, я просто подождал три часа на старой работе, пока Егорка вернется из поездки по городу. Увидев меня с сумкой в руке, он спросил:

– Поссорились?

Я молча кивнул.

Потом мы пошли в кафе. Там я, ничего не скрывая, рассказал другу обо всем, что случилось сегодня в обед. Как мне было радостно узнать новость от Жени, и как Николай,  черт знает о чём думая, всё испортил. И девушку обидел, и со мной поругался.

– Дурак, – просто оценил Егорка.

– Кто из нас?

– Он, конечно. Семья – это же прекрасно.

– Вот и я так же думаю, а он… мажор, мать его так!

– Он же безотцовщина, да ещё мамаша у него властная, ты же сам рассказывал, – заметил Егорка. Вообще-то правильнее было бы теперь его называть Егором, поскольку уже и возраст, и солидность в нем какая-то появилась. Тот, юный тонкий Егорка, остался в прошлом.

– Ты прав, – ответил я.

– Что дальше делать будешь?

– С Женей или с Николаем?

– С обоими.

– Не знаю, – честно признался я. – Вот, думал, может ты что подскажешь? Со стороны, говорят, виднее.

– Что же я могу тебе подсказать, Миша? – улыбнулся Егор. – Ты же мою историю прекрасно знаешь. У меня весь жизненный опыт – это армия, психушка и теперь вот эта новая жизнь. И семьи никогда не было, да и вообще.

– Что вообще? Ты ни с кем не встречаешься?

– Нет.

– И даже… без секса?

– Да.

– Почему?

Егор пожал плечами. Потом, несколько раз поджав и отпустив нижнюю губу, тихо сказал:

– Может, потому что нет на тебя похожих.

Я сделал вид, будто не понял подтекста этой фразы. Хотя прекрасно понял, о чем говорит мой друг. Ведь у нас с ним тоже когда-то было. И если бы не те безумные звери-офицеры, кто знает, как бы дальше развивались наши с Егором отношения? Может быть, что мы… Но зачем об этом теперь.

– Ну, может, ты что-то всё-таки скажешь? Есть же у тебя мнение? – вернул я разговор на прежнюю тему.

– Что тут скажешь. Жене, конечно, надо рожать. А вам с Николаем… пытаться наладить отношения, – я видел, как тяжело Егору дались последние слова. Он сам не верил в них.

– Я не знаю. Слушай, а можно пока у тебя несколько дней пожить? Ну, пока всё не утрясется.

– Да, конечно, – обрадовался Егор. – Я уж подумал, что не попросишь.

– А вот взял и попросил.

– Отлично! За это надо выпить.

– Давай.

Славно мы нагрузились в тот вечер. И проблемы, возникшие по вине Николя, стали к ночи такими далекими, что даже вспоминать о них не хотелось.

На следующий день, придя на работу, я узнал новость: Николай позвонил и попросил отпуск за свой счет на две недели. Будь на его месте кто-то другой (я, например), то получил бы отказ: никто просто так посреди рабочего процесса сотрудника не отпустит. Но Николай был сыном самой Ангелы Львовны, владевшей частью компании, потому генеральный директор молча подписал приказ.

Вечером я поехал на нашу с Николаем квартиру, чтобы забрать свои вещи. Поскольку это было его жилище, а он не подавал каких знаков к примирению, то и оставаться у него я больше не хотел. Когда открывал дверь, думал, что мне предстоит непростой разговор. Но оказалось: Николая нет дома.  Больше того, в прихожей я увидел большой чемодан, на котором лежала записка. В ней кратко говорилось: «Твои вещи. Прощай».

В тот момент я испытал двойственное чувство. Первым порывом было срочно позвонить Коле, убедить его не разрывать наши отношения, постараться найти компромисс. Мне стало одиноко и даже немного страшно: как же я теперь без него? Но в том и дело, что вторым чувством, которое я осознал внутри себя, было… облегчение. Я давно подсознательно понимал, что мы с Николаем не пара. Я – простой, можно сказать деревенский парень, а он – выпестованный матушкой в роскоши и вседозволенности мажор.

Тот факт, что мы оказались вместе, – это скорее исключение, чем правило. Такие, как мы, несовместимы. Меня тянет к земле, то есть чтобы дома уют и порядок, тихие семейные вечера и прогулки. Его – в ночные клубы, туда, где шумно и людно. Я же всегда устаю от этого слишком быстро, и многочисленные компании совсем не для меня.

Я прошелся по квартире. Теперь она мне казалась чужой. Постоял на балконе, выкурил последнюю здесь сигарету, потом взял чемодан и вышел. Конечно, было у меня и третье чувство. Гнев. Николай поступил, конечно, по-свински. Фактически выставил меня за дверь. Но ничего, мы люди не гордые. Переживем. Я вышел из подъезда, поставил чемодан на асфальт и задумался: куда мне теперь? К Егорке (нет, все-таки не могу его называть Егором, слишком уж официально)? Но мы не договаривались вместе жить, и я не хочу поступать, как в своё время Николай, когда предложил, а на отказ ответил истерикой.

В гостиницу? Видимо, да. Туда и поеду, пока найду постоянное жилье. Я вызвал такси, нашел недалеко от работы недорогой отель, заселился туда. Потом позвонил Жене спросить, как у неё дела. Заодно сообщил, что мы с Николаем расстались.

– И правильно сделал! – поддержала меня девушка. – Он такой… мерзкий!

– В тебе обида говорит, Женечка, – попытался отшутиться я.

– Это не обида, а факт. Он не только меня оскорбил. Он предал своего ребенка, – жестко ответила моя визави.

– А если это не его малыш? Скажем, мой? – спросил я.

– Всё может быть, – ответила Женя. – Если захочешь, потом проверим.

– Посмотрим, как дальше пойдет, – сказал я.

Мы попрощались, и следующий, кому я позвонил, был Егорка. В ответ на новость о расставании с Николаем он тут же выпалил:

– Приезжай ко мне. Ты где сейчас?

Я не ожидал такого поворота. Точнее, где-то в глубине душе мне думалось, что это возможно, но как-то слишком отдаленно.

– Извини, я не могу. Только от одного уехал, и сразу к другому?

– Мы же с тобой только друзья, ты же сам сколько раз повторял, – заметил Егорка.

– Да, только… Прости, мне пока хочется побыть одному.

– Понимаю. Кстати, где ты остановился?

– В отеле «Лотос», – ответил я.

– Ну, звони, когда захочешь пообщаться, – сказал парень и отключился.

Вот так. Быстро жизнь меняется. Ещё позавчера я был, в общем-то, счастливым человеком. У меня был парень, у нас обоих – девушка, с которой мы классно проводили время в постели и за её пределами. А теперь я одинок и даже не могу пока понять, как мне дальше быть. Ну, с Николаем всё кончено, – он поступил дважды подло. Сначала Жене предложил аборт сделать, потом меня вышвырнул из своей жизни. Я такое не прощу никогда. Так что же делать дальше?

Я раскрыл окно и курил, хотя правилами отеля это делать в номерах запрещалось. Но мне было наплевать. Слишком грустным казался этот вечер. Мой первый за много времени по-настоящему одинокий вечер. Я разложил вещи, сходил поужинал в ресторан на первом этаже, затем поднялся к себе, принял душ, после улёгся на постель и стал смотреть телевизор, бессмысленно переключая каналы.

В половине двенадцатого в дверь постучали. Кого ещё там принесло?

– Кто?

– Обслуживание в номерах, – ответил приглушенный мужской голос.

– Я ничего не заказывал.

– У вас сработала пожарная сигнализация.

– Разве? Датчик не пищит.

– У нас на пульте горит красный огонек. Пустите, пожалуйста, нам нужно проверить.

– Хорошо, – нехотя ответил я. Раскрыл дверь и… обмер. Ничего даже сообразить не успел. Прямо из коридора мне навстречу шагнул Егорка. Схватил обеими руками, прижал к себе и стал целовать в губы. Его язык требовательно раздвинул их и проник мне в рот. Первое мгновение, от растерянности, я хотел было оттолкнуть его, но движения парня были такими крепкими и нежными одновременно, что я… решил ничего не делать.

Егорка завел меня внутрь номера, шлепнул ладонью по выключателю, погрузив помещение в полумрак. Закрыл дверь ногой и принялся стаскивать с меня одежду, не отрываясь от губ. Его язык вальсировал в обнимку с моим, руки скользили по моему телу, и я, чтобы не свалиться, ухватился на парня и тоже стал его раздевать. На пол полетели фрагменты наших одеяний. И температура в комнате с каждой секундой всё накалялась, как нагревались наши обнажаемые тела. Мы тяжело и глубоко дышали, ощущая всё то, что было между нами давным-давно, словно в другой жизни. Только та жизнь кончилась, теперь у нас совсем иная биография, и мы были готовы – мы жаждали этого! – начать все по-новому.

Не выдержав, я встал на колени перед Егоркой и начал правой рукой ласкать его яички, затем погладил член. Провел по нему, стремительно набухающему, пальцами. Так, словно это был провод под напряжением в десять тысяч вольт, и малейшая неосторожность была способна меня испепелить. Парень откинул голову назад и слабо застонал. Я положил ладонь левой руки Егорке на правое бедро и принялся водить по ней. Затем наклонился и начал лизать нижнюю часть его члена. Открыл рот, и крупная головка скользнула туда.

Егорка протяжно, со стоном выдохнул и положил ладони мне на голову, проводя по волосам, словно разглаживая их. Я медленно принялся вбирать его член в себя, пока пунцовая головка не оказалась у меня в горле. Тогда начал двигаться вверх и вниз по ней. То медленно, то ускоряясь. Стоны парня стали громче, его бёдра заходили ходуном.