Текст книги "Беременна от двоих (СИ)"
Автор книги: Дарья Десса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
– Ну ладно тебе дуться, – попробовал я примириться, положив ему ладонь на руку. Она была мгновенно сброшена резким движением. – Да что ты, ей-Богу, как маленький! – Возмутился я. Подумаешь, попросил не повторять чужие фразы!
Коля резко повернул ко мне голову. Зло посмотрел в глаза. Пожевал губами, подбирая слова, потом выговорил сквозь зубы:
– Да пошёл ты!..
Я отпрянул. Вот так да! С чего вдруг он так сильно обиделся? Из-за моего отказа жить с ним? Но я ведь был максимально вежлив. Больше того: не говорил «нет», просто попросил время подумать. И тут во мне проснулась гордость. Да что я, в самом деле, ищу в себе причину? Этот хрюндель послал меня по матушке, я терпеть должен? В армии за такое смазал бы ему по роже, но тут не та ситуация.
Пользуясь тем, что в самолёте было полно свободных мест, я встал, вытащил с верхней полки свою сумку и, отойдя на несколько метров ближе к выходу, занял пустующее кресло. Да, не ожидал я такого печального окончания нашей чудесной поездки. Но больше соваться к Николаю не стану. Не чувствую себя виноватым. Сделал замечание, объяснил причину. Может, это было несколько нетактично с моей стороны. Но ведь я же не оскорблял никого? И что получил в ответ? Матерщину. Мне стало обидно. Настолько, что я взял смартфон и заблокировал номер Николая, чтобы тот больше не мог до меня дозвониться. А чтобы не попробовал сделать это с другого телефона, установил блокировку всех незнакомых номеров – такая программа у меня уже была установлена, только я раньше ей пользовался лишь затем, чтобы не допускать спам-звонков.
Когда самолёт приземлился в аэропорту нашего города, я, взяв сумку, первым вышел из салона. Оборачиваться и ждать Николая, естественно, не стал. И в автобусе до здания аэровокзала мы ехали, словно чужие люди. Потом я вызвал такси через приложение (местные бомбили, как всегда, желали золота и бриллиантов) и уехал домой.
Вот так закончилась наша счастливая, как мне казалось, поездка. Первой нашей крупной ссорой. А скорее, даже расставанием. Я решил, что встреч с Николаем искать не стану, а если он попросит увидеться, – откажу. Хорошо бы ещё уволиться из компании, но это слишком тяжелый для меня шаг.
Вернувшись домой, я собрал в пакет все вещи, купленные Николаем для меня, и, вызвав такси, отправил курьером к нему домой. Когда же через час примерно позвонил курьер и сказал, что адресат отказывается принять пакет, я равнодушно ответил: «Ну… выбросите его или возьмите себе» и прекратил разговор. Меня охватила обида.
Глава 9
Те дни, что я провела в Новомихайловском, стали самыми счастливыми за всю мою предыдущую жизнь. Столько солнца, теплой воды и любви у меня не было никогда. Мы с Катей на следующий день после нашей первой ночи отправились на экскурсию. Смотрели водопады, купались в них, постоянно сдерживаясь от желания стиснуть друг друга в объятиях и начать целоваться. Но вокруг нас были люди, притом с детьми, и не хотелось шокировать их своим нестандартным поведением. В том числе Максимку, который был с нами.
Пока я наслаждалась свободой и счастьем, Лидка оставалась в гостином доме. И поделом ей, вредине! Бросила меня одну, заставила вместе с тётушкой своей понервничать. Потому на водопады я брать её даже не подумала. Да и соседка моя, кстати, сама не сильно горела желанием. После того, как с ней обошёлся тот мерзкий Алик, Лидка пребывала в угнетенном состоянии духа. Она, когда мы с Катей уезжали, сидела с грустным видом у бассейна и смотрела на воду. Нам даже стало её жаль немного. Но мы были так охвачены желанием оказаться снова вместе, что ни о чём другом думать не хотели.
После возвращения с водопадов мы все-таки взяли Лидку с собой. Точнее, заставили пойти, поскольку она, вялая и сонная, отнекивалась. Утащили буквально в кафе, поскольку сами сильно проголодались. Ели за троих, а Лидия с кислым видом ковырялась в салате, да так его и не осилила. Пришлось нам за неё постараться. Мы за это не были в обиде. Отвели её обратно в гостевой дом, а сами отправились на море – купаться, оставив Максимку на попечение моей соседки.
Но чтобы никого не удивлять, прошли несколько километров вдоль берега, обнаружив-таки то, что искали: небольшую уединенную бухточку, окруженную с двух сторон высокими скалами. Здесь было человек десять, и они растянулись на метров пятьсот, так что мы с Катей смогли уединиться. И, едва остались далеко от всех, сплелись в едином порыве. Мы целовались, как безумные, слизывая языками с губ усталость. Прикосновения наши были такими жаркими, что казалось: если поблизости окажется что-нибудь легкое, то непременно воспламенится.
Потому, чтобы остудиться немного, мы побежали скорее купаться. И там, стоя по шею в воде, снова соединились в сладостных поцелуях, поглаживаниях и даже интимных ласках – просунули ладошки друг другу в трусики и принялись проводить по щёлочкам, раздвигая губки и дотрагиваясь нежно до горошинок клиторов. Внутрь забираться не решились, поскольку морская вода все-таки недостаточно чиста, потому обошлись мы с моей девушкой одними только плавными скольжениями.
Мне раньше, когда только началась моя половая жизнь, казалось, что она будет неполноценной, если не испытывать оргазм. Но оказалось, что можно вполне и без него обходиться, и что покорение этой вершины сладострастия случается далеко не всегда. Вот как в этот раз, когда мы, погрузившись в прохладные воды Чёрного моря, доставляли друг другу удовольствие, но не спешили забраться на самый его пик.
Нам просто было очень хорошо вместе. Мы купались, ныряли и плавали, потом лежали, взявшись за руки, на круглых камешках. Любовались безупречно прекрасным закатом, когда солнце зашло за горы. И уже в сумерках стали собираться обратно. Впереди у нас были ещё три дня, и мы хотели провести их так, чтобы запомнились на всю жизнь. Потому что вперёд решили не загадывать. Ну, не то чтобы решили, это случилось как-то само собой, тему «что будет дальше?» мы просто не обсуждали.
Мы расстались с Катей поздним вечером, когда наконец добрались до гостевого дома. Шли мы туда неспешно, болтая о разных разностях, прерывая наш путь частыми остановками, чтобы опять начать целоваться. Кажется, за эти два дня я поставила рекорд по этому занятию – прежде столько поцелуев у меня не было. Насчет Кати утверждать не могу, не спрашивала. Но всё, что происходило между нами, мягким шёлком прикасалось к моей душе. Я постепенно забывала всё плохое, тревожившее там, в родном городе, и хотела вернуться туда другим человеком. Внутренне свободным, раскованным.
Лидка нас, улыбающихся и счастливых, встретила уставшей и немного раздражённой.
– Нагулялись? А я тут нянькой была по вашей милости. Ох уж мне этот Максимка! То покорми, то погуляй, то пойдем, тётя Лида, поплаваем, то мороженое хочу, то писать, то спать. Уффф, – шумно выдохнула подруга. – Но мальчишка классный, – она широко улыбнулась. – Я ему сказала: «Максим, может, с нами поедешь? Была у тебя одна мамочка, будет две?» А он так серьезно в ответ: «Мама бывает только одна». Умница!
Мы втроем рассмеялись. Что ж, и нам с Катей пришла пора прощаться. Она отправилась в свой номер, где её сынишка уже давно спал, утомившись за день. Мы с Лидкой пошли к себе. Когда я приняла душ, чтобы смыть с себя морскую воду, и вышла в комнату, соседка подозрительно на меня посмотрела.
– Вы с ней что, любовницами стали?
– С кем?
– С Катей.
– С чего ты взяла?
– Женька, что за невежливая манера отвечать вопросом на вопрос! Я тебя прямо спросила.
– А если и так, то что?
– Ничего себе, – выговорила Лидка поражённо. – Ну ты даешь…
– Я? На себя посмотри, гулёна. Кто вчера с первым встречным-поперечным поехал кататься и всё остальное? – Насмешливо спросила я.
Лида молча потупила взор.
– Так что молчи уж, а заодно спасибо скажи, что Алик этот тебя не подарил своим друзьям-приятелям. Они бы тебя попользовали во все места, а потом бросили где-нибудь. И хорошо, если не со скалы, – сказала я строгим тоном.
– Ладно-ладно, хватит тебе. И так страшно, – сказала подруга. – А у вас с Катей это… серьезно?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Не хочу об этом думать. Нам хорошо вместе, а будущее покажет. Да и не думаю, что мы с ней готовы стать совершенными лесбиянками. Наверное, нам хочется любви и нежности, вот и всё.
– Кому же их не хочется-то? – Озвучила Лида риторический вопрос. – Вот я потому вчера и метнулась к этому Алику, что мне одиноко стало. И вообще… позавидовала я тебе.
– Ты – мне? – Удивленно спросила я.
– Да. Я – тебе. А что? У тебя Максим был, яркий секс и всё такое. Даже свадьба. Пусть ненастоящая, но все-таки. А у меня что? Ничего такого, что хотелось бы вспоминать. Тисканья какие-то и потеря невинности в гараже у одноклассника в машине его отца. Тоска зелёная…
– Как же тебя в гараж-то занесло?
– Да просто всё. Мы с ним ещё в одиннадцатом классе стали дружить. То да сё, пятое-десятое. То домой проводит, то в кафе, кино. Дома была у него пару раз. Правда, там только целовались, потому что родители и две сестры с ним живут. Не разгуляешься. Ну, как-то жутко нацеловались, а это уже после выпускного было, и он предложил пойти посмотреть отцовскую тачку. Я сразу поняла, к чему дело идёт, но мне тоже хотелось очень. В общем, пошли мы туда. Ну, а дальше всё просто – пообжимались, ну и… всё остальное.
– Подожди-подожди, – сказала я. – Ты вчера, когда слезами обливалась, сказала, что это Алик тебя невинности лишил. Получается, врала?
– Нет, – грустно ответила Лидка. – Тот мальчик, с которым мы после окончания школы… в общем, я ему сделала минет. Остальное у него не получилось – разволновался очень.
– А что же Алик?
– Этот козёл… меня во все дырки поимел, – тяжело вздохнула Лидка. – Попа до сих пор побаливает. Там.
– Ладно, – сказала я. – Главное, чтобы ты не повторяла таких ошибок.
– Не буду, – сказала соседка.
– Надеюсь.
– А вы завтра с Катей снова куда-то поедете?
– Хотели на пляж. Про детский лагерь «Орлёнок» слышала?
– Да, он же где-то рядом.
– Вот туда и поедем. Там песчаный пляж, очень большой и красивый.
– Можно мне с вами?
– Конечно! И Максимку с собой прихватим.
– Ох уж эти мне Максимы, – ворчливо заметила Лида.
– Ну, этот наверняка вырастет другим, – сказала я.
– С чего такая уверенность?
– У него мама хорошая, – я подмигнула подруге.
Всё хорошее проходит. Вот и нам пришла пора прощаться с Катей и Максимкой. Точнее, мне, поскольку Лида постаралась избежать этого момента. Сделала вид, что ей срочно понадобилось купить орехи в меду. Здесь, в Новомихайловском, она увидела их на базаре. Местные торговцы выкладывают орешки внутри баночек красивыми узорами, потом заливают патокой, которую выдают за продукт пчеловодства. «Со своей пасеки в горах», – излюбленная фраза. Хотя, если присмотреться, там от мёда один только запах.
Так вот, когда Катя уезжала, то Лидка, предчувствуя расставание (она их терпеть не может) удрала на рынок, и мы остались с моей новой подругой вдвоем. Максимка перед отъездом плескался в «лягушатнике» с какой-то девочкой – дочерью семейной пары, прибывшей вчера. В номере, где лежал собранный чемодан, мы сидели на кровати и не могли разойтись, расцепить наши руки.
– Не пропадай, хорошо? – Попросила Катя.
– Не пропаду, – обещала я. – А ты… к родителям?
– Да, куда же мне ещё, – улыбнулась девушка. – Надеюсь, бывший теперь уже приставать не станет. Хотя, конечно, попробует у меня отсудить возможность общаться с Максимкой. Посмотрим, чья возьмёт. Лишь бы не попытался его увезти к себе. Хотя вряд ли. Он ведь к семейной жизни не приспособлен. Попрыгун по койкам.
– Родители уже знают?
– Да, я им всё рассказала, они нас ждут. Даже диван-малютку купили – для Максимки. Будем с ним жить в комнате, которая когда-то была моей. Теперь станет нашей, – рассказала Катя. Помолчала и добавила, не глядя мне в глаза: – Знаешь, эти несколько дней были самыми счастливыми в моей жизни. Я никогда прежде… с девушкой… А тут ты…
– У меня тоже, – тихо ответила я.
– Правда? – Катя подняла на меня глаза. Они были полны слёз.
– Правда, – искренне ответила я.
Мы обнялись. Я ощутила, как на мое плечо упали тяжелые капли.
– Не плачь. Всё будет хорошо, – сказала я.
– Хорошо. Я постараюсь, – ответила Катя.
Так мы и сидели, обнявшись. Не знаю, сколько времени это продолжалось, а прекратилось всё, когда Максимка раскрыл дверь и радостно прокричал:
– Мамочка! Уже едем?
Мы разъединились, я утёрла Кате мокрое лицо, и она слабо улыбнулась.
Вот и всё. Через двадцать минут я стояла на улице возле гостевого дома и смотрела, как такси увозит на автовокзал первую девушку в моей жизни. Я понимала, что быть вместе нам не суждено. Что этот короткий курортный роман не стоит развивать во что-то более серьезное. Встретились два одиночества, наградили друг друга любовью, и этого достаточно для долгих приятных воспоминаний. А жить вместе, встречаться…
Я решила не строить иллюзий. Как ни сладко мне было в постели с Катей, а все-таки секс с мужчиной, – это совсем другое. Даже не знаю, как словами это описать. Это ощущение надежности, сильного плеча рядом. Когда можешь чувствовать себя маленькой и беззащитной, а рядом он, большой, крепкий, словно скала. Уверенный, очень нежный и – самое главное! – беззаветно тебя любящий. Да простит меня новая подруга, но рядом с ней я так себя ощущать никогда не смогу.
Знаю, что с лесби-парах всегда одна из девушек старается быть немного мужчиной. Многие даже пытаются выглядеть соответствующе. То есть брутально, порой нарочито грубо. Только мы с Катей – две неженки, ни одна из нас на роль «альфы» не годится. Нам хочется ласки, тепла, мягких прикосновений, а кто же тогда станет оплотом нашей совместной жизни? Её надеждой и опорой? В том и дело.
Мне кажется, Катя всё это прекрасно понимала. Потому и не цеплялась за меня. Не строила планы на будущее. Расстались мы с ней, храня в сердцах то прекрасное, что случилось между нами в эти дни, проведенные на берегу Черного моря. И теперь эти воспоминания останутся маленьким неугасающим огоньком, об который можно будет греться, когда станет холодно и одиноко.
На следующий день и мы с Лидкой отправились в обратный путь, тепло поблагодарив тётю Милу за гостеприимство. Напоследок она вручила нам целый пакет с фруктами, на дно которого положила три большие бутылки с домашним вином. Когда мы стали отнекиваться, строго сказала: «Сами не захотите – угостите кого-нибудь. Это наша кубанская традиция. Не обижайте!» Пришлось согласиться, хотя тяжести к нашему багажу и добавилось.
Обратное путешествие на автобусе (мы решили немного сэкономить) было хотя и утомительным, но длилось быстрее, чем по железной дороге. Мы сэкономили почти сутки, прибыв в наш город раньше запланированного. Приехали в общежитие, да и завалились спать от усталости, накопившейся за часы сидения в креслах. Всё хорошо в автобусном путешествии, кроме одного: тело затекает порой невыносимо. Хочется размяться, пройтись, а приходится сидеть в одном положении. Спинку кресла тоже назад сильно не откинешь, чтобы оно превратилось в подобие лежанки: сзади сидит пассажир, которому твои удобства до фонаря. Он не желает, чтобы ты валялась у него на ногах. Вот и пришлось прилаживаться кое-как. Хорошо, мы на автовокзале купили надувные круги для шеи, чтобы голова во время сна не болталась туда-сюда, превращая мозги в гоголь-моголь.
– Ну, подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя, – спросила я Лидку на следующее утро, когда мы, нежась, лежали на своих ставших такими родными кроватях. – Чем станем заниматься до начала занятий?
– Работу искать, ясное дело, – ответила соседка. – Денег у нас с тобой после черноморского вояжа осталось негусто. Так что придётся потрудиться, иначе станем палец сосать.
– Кому?
– Что кому?
– Сосать кому?
– Ох, дурища ты! – Беззлобно ответила Лидка на мою шутку. – Если надумала кому сосать – это, пожалуйста, без меня.
– Как так? А я думала: кооператив организуем. Даже название придумала – «Ласки Гебы».
– Это чего такое?
– Темнота необразованная! – Воскликнула я дурашливо. – Это словосочетание пришло в мир из мифов Древней Греции.
– Что-то я такого не припомню, хотя в детстве их очень любила, – заметила соседка.
– Если бы такое тогда в детских книжках публиковали, издателю пришлось долго объясняться в прокуратуре, – хмыкнула я. – Так вот, слушай. Согласно мифу, у Гебы, богини вечной юности, был брат Арес – бог войны. Он участвовал в Троянской войне на стороне троянцев и был побеждён Афиной. Когда его тело вернули на Олимп, Геба в период траура по погибшему брату, дала обет целомудрия. Но у неё в то время был муж, Геракл, который немало удивился обету супруги. Мол, как же так? А долг супружеский? И Геба ему предложила баловать друг друга устами. Обоим очень понравилось. Ну, а дальше всё просто. Геракл разболтал про открытие Зевсу, тот поделился им со своей женой Герой. Дальше все на Олимпе узнали, что такое минет и куннилинг, а затем это дошло и до людей.
– Круто, я не знала, – ответила Лидка.
– Так что, сорганизуем кооперативчик? – Насмешливо спросила я.
– Вот ещё! – Возмутилась соседка. – Никому я за деньги сосать не собираюсь!
– А лизать? А бесплатно?
– Иди ты к чёрту! – Ругнулась Лидка. Но, как всегда, безо всякой агрессии. Откуда бы взяться этому острому чувству в этой мягкотелой, в буквальном и переносном смысле, девушке? В общем, решили мы подумать, чем заниматься. И тут мне пришла на ум одна идея, от которой соседка моя оказалась в ещё большем удивлении, чем от идеи зарабатывать «Ласками Гебы».
– Слушай, как насчет вебкама? – Спросила я.
– Чего это такое?
– Ты разве не слышала?
– Нет.
– Модная нынче штука. Многие студентки, я знаю, этим занимаются.
– Да чем?
– Стриптиз по интернету, так понятнее?
– Фу, мерзость! Ты что, решила стать шлюхой?! – Возмутилась, но теперь безо всякого юмора, Лидка.
– Почему шлюхой сразу? Я ведь не буду ни с кем встречаться.
– Ага, свои прелести мужикам показывать!
– Да, только за деньги. Чем плохо? Вот что мы с тобой можем, скажи? В кафе пойдем официантками, пошлые шуточки мужиков слушать и их липкие лапы на своих телах ощущать? Впахивать за копейки? Или ты думаешь, нас продавцами в какой-нибудь бутик возьмут? Ох, сильно сомневаюсь. Мы же с тобой торговать не умеем, считаем-то так себе. Вон, сколько денег на море потратили, – сказала я. Собеседница молча слушала.
– И что с того, начать показывать свои сиськи и письку кому попало?
– Да пусть смотрят! Мне не жалко! – Хмыкнула я. – Изучу этот вопрос, узнаю все детали, потом тебе расскажу.
– Изучай. Но смотри: я этим заниматься не стану. Если родители узнают, мне конец, – заявила Лидка.
– Ну, а мне, сама понимаешь, на это дело положить с прибором. Жаль, что у меня прибора нет, – отшутилась я. Потом нахмурилась, как вспомнила, как меня из дома выгнали ни за что ни про что. – Ничего, даже если узнают, пусть им тошно станет. Так сильно, как мне, когда вышвырнули за порог, словно собачонку.
– Ты до сих пор злишься на них? – Участливо поинтересовалась Лидка.
– Я не знаю. Иногда кажется, что простила. Но потом как вдруг накатит ненависть, хочется пойти и сделать что-нибудь мерзкое. Но я не буду, конечно. Пусть живут себе, – я мотнула головой, прогоняя грустные мысли. – Значит, так. Я полезла изучать вопрос, – включила ноутбук и углубилась в сеть.
Узнала я действительно много интересного, читая в интернете о работе тех, кого называют «вебкамщицы». Прежде всего, выяснила: минимальный порог для начала такой «деятельности» – 18 лет, и чтобы доказать своё совершеннолетие, понадобится отправить свою фотографию с паспортом. Дабы не возникло подозрений у администраторов портала. Им, знаете ли, оказаться в центре скандала с малолетними не хочется.
Что же касается порога верхнего, то его… просто не существует. Позировать перед веб-камерой могут и молодые, и старые, и красивые, и не очень. Кто угодно. Любого пола или причисляющие себя к какому-либо. Женщины и мужчины, ЛГБТ и даже считающие себя бесполыми вовсе. На этот счет никаких ограничений. Хотя и без них не обходится.
Запрещено всё, что способно испортить людям жизнь. Разжигание национальной, религиозной, расовой ненависти и оскорбления. Торговля запрещенными препаратами и вещами, реклама товаров и услуг. Я когда прочитала, подумала: «Ну, ничего нельзя, сплошная цензура, как работать-то?!», а потом подумала и решила: всё правильно. Те, кто разработал правила, систему выстроили очень логичную.
Теперь насчет позирования. И здесь, как выяснилось, многие вообще отказываются раздеваться. Совсем. Абсолютно. Хоть в общем чате, хоть в приватном – это когда ты виртуально уединяешься с одним или несколькими пользователями. Разница в том, что за первое никто ничего не платит: зарегистрировался человек и смотрит. Второе стоит денег, причем довольно существенных, и вот это оказалось самым интересным. Я выяснила, что самые успешные зарабатывают очень много. Бывает, что и по нескольку десятков тысяч рублей за одну трансляцию!
Ну, а уж если ты хочешь показывать себя во всей красе, тут вообще без почти ограничений. Разве что экстремальные вещи запрещены, но это и понятно: кому охота смотреть, как какой-нибудь тип пьет или ест то, что вызывает у всех отвращение? Может, такие сайты есть, и даже наверняка, но я о них ничего не знаю. Меня заинтересовала возможность заработка именно таким способом.
Лидка моим выбором была очень недовольна.
– Ты понимаешь, что если здесь узнают, ты из университета вылетишь, как пробка? И что твоя дальнейшая карьера в качестве чиновника накроется медным тазом?
– Понимаю. Прекрасно, Лидочка, – ответила я. – Но и ты меня пойми: во-первых, мне нужны деньги. Сидеть на твоей шее я больше не могу, а от «свадьбы» ничего не осталось. Во-вторых, я не хочу становиться чиновницей, поскольку там зарплаты крошечные, если ты ни с кем не трахаешься. Тогда, возможно, тебе сделают быструю карьеру, как это сделали некоторые. Но, опять же, не здесь, в провинции, а в Москве. Вот там такое возможно, но представь: сколько желающих отдаться кому-то, а тёплых местечек на всех не хватит. Потому я не рассчитываю стать бюрократом в какой-нибудь местной госконторе.
– Зачем же тогда учишься? – Удивилась Лидка.
– Меня родители туда запихнули. Теперь уже поздно метаться. Получу диплом, а остальное… посмотрим.
– Не получишь, если о твоей «работе» в ректорате узнают, – заявила соседка.
– Не узнают. Там можно блокировать всех пользователей из России, – ответила я. – Ставишь блок на их IP, и всё.
– Ничего не поняла, что ты сказала, но раз ты говоришь, то хорошо. Тогда другой вопрос: где ты показывать себя собираешься?
– Да вот прямо тут и буду, – ответила я, показав на свою кровать.
– У нас в комнате?! – Вспыхнула Лидка.
– А что такого?
– И как я, по-твоему, должна буду себя вести, когда ты себе в письку самотыки вставлять станешь? Или стонать громко, изображая бурный секс?! – Гневно спросила соседка.
– Блин. Я об этом как-то не подумала… – ответила я.
– Вот теперь возьми и подумай. А кроме того, у нас на двоих один ноутбук, а видеокамера в нем плохонькая. Плюс интернет здесь сама знаешь какой. Ну, и как ты будешь «трудиться» на интимной ниве? – Насмешливо спросила Лидка.
Я замолчала под градом жестких вопросов. Даже скуксилась, поскольку не смогла сразу ответы найти, и мне показалось, будто подружка нарочно загоняет меня в угол, поскольку не хочет, чтобы я вебкамщицей становилась. Так сидела несколько минут и ощущала, как подрагивает подбородок – верный признак, что ещё чуть-чуть, и слёзы польются. Лидка молча посмотрела на меня, потом подошла, села рядом на кровать, обняла и прижала к себе.
Зря она это сделала. Я не о вопросах. О ласке. Мне стало вдруг так одиноко и грустно, что я расплакалась, уткнувшись Лидке в пышную грудь. Как маленькая девочка, которая ищет у мамочки утешения. Подружка начала меня гладить по голове и приговаривать:
– Ничего, Женечка. Всё будет хорошо. Придумаем что-нибудь.
– А что? – Сквозь слёзы спросила я. – Ну что мы придумаем?! У нас же ничего нет!.. У-y-y-y! – И снова ударилась в рёв.
– Стоп! Я придумала! – Вдруг завопила Лидка. – Пора нам тряхнуть твоих родителей!
– Как это? – Я от услышанного даже плакать перестала. Взяла со стола упаковку влажных салфеток и аккуратно удалила следы своего жидкого расстройства.
– Молча. Мы скажем, что ты попала в трудную жизненную ситуацию.
– Плевать они хотели, – равнодушно заметила я.
– Значит, что тебе нужно срочное лечение!
– Всё равно плевать.
– Что тебя взяли в заложницы и требуют выкуп!
– С ума сошла? Кто меня куда взял? Это нереально, – отвергла я идеи Лидки.
– Чёрт! Зараза! – Возмущённо выругалась она. – И все-таки надо же как-то их заставить! Ведь вышвырнули родную дочь!
– Точно. Так и было, – задумчиво сказала я. У меня в голове мелькнула одна мысль, только… воспитание не позволяло её озвучить. Однако по моему лицу Лидка догадалась: я что-то такое придумала.
– Говори, – потребовала она.
– Я им скажу, что о моей истории узнали на федеральном телеканале и пригласили на ток-шоу. Что-то типа «Пусть говорят». Ну, знаешь, всякие там интриги, истерики и грязь из каждого рта, – сказала я.
– Не смотрю эту мерзость, – сморщила носик Лидка.
– А они – смотрят. Представляешь? Считают это поучительным. Меня тоже заставляли, правда, я отнекивалась: мол, уроки надо делать, – сказала я. – Но если им заявить, что они могут попасть в историю, которую я расскажу со своей стороны, они…
– Сами захотят поучаствовать и твои слова опровергнуть, – закончила за меня Лидка.
– Нет! Побоятся. Ещё как! Они в ужасе будут.
– С чего бы? Им же нравится смотреть.
– Нравится, поскольку считают это чем-то вроде «прививки от людских пороков». Мол, если знать, до каких низостей могут опускаться люди, сам в такое дерьмо никогда не вляпаешься, – ответила я.
– И что дальше? Ну, узнают они, – сказала соседка.
– Я им предложу выбор: или дают мне денег, так сказать, отступные, или я еду в Москву и всё рассказываю.
– А они возьмут, да и пошлют тебя подальше, – заметила Лидка.
– Вот потому к ним пойду не я, а ты.
– Я?! С дуба рухнула, подруга?!
– Нет. С ёлки слезла. Тебя, как лицо постороннее, они выслушают. Передашь им мои требования, и готово!
– И какие же?
– Полмиллиона рублей.
– Ты, Женька, точно рехнулась. У них откуда столько?
– Заначка есть. Счет в банке. Я знаю. Они продали квартиру дальней родственницы отца, и отложили «на чёрный день». Вот он для них и пришёл! – Жестко сказала я.
– Мне кажется, это как-то слишком уж… – Засомневалась Лидка.
– Ты так говоришь, потому что это не тебя, как надоевшую домашнюю зверушку, на улицу выкинули, – заявила я со сталью в голосе.
– Что верно, то верно, – кивнула подруга. – Ну, и когда же мне к ним идти? А как они деньги передадут?
– У тебя банковская карточка есть?
– Да, мне как 18 исполнилось, мама завела. Стипендию получать и от родителей, если понадобится.
– Вот её и скажешь этим… моим предкам, – сообщила я.
– У нас ничего из этого не выйдет, – заметила Лидка. – Слишком всё как-то просто. Шантаж какой-то… недоделанный. Тебе не кажется?
– Хм… – я задумалась. – Значит, историю надо сделать более суровой, чтобы точно поверили.
– И как?
– Подумаю и скажу, – ответила я.
Мы замолчали. Два стратега в маленькой комнатке общежития. Две шантажистки, которым уже однажды удалось раздобыть деньги за счет мерзавца, который меня предал. Теперь вторая часть операции под названием «Месть». На этот раз раскошелиться придётся моим мамочке с папочкой.
Самое удивительное в том, что у Лидки всё получилось! Я совершенно не ожидала такого результата. Когда она отправилась к моим родителям, те приняли её, конечно же, в штыки. Но соседка моя, оказывается, может быть очень убедительной. Она рассказала им про свадьбу, про то, как Максим меня обманул и каким в реальности мерзавцем оказался. Словом, выложила всё… почти всё. Мой роман с Катей только остался за рамками этого жаркого повествования. Об этом никому знать не следовало, о чем я Лиду предупредила заранее.
Мои матушка с батюшкой, узнав о том, что я собираюсь рассказать историю своего грехопадения на всю страну и ближнее зарубежье, а может и на весь мир даже, испытали немало разных чувств. Основными, конечно, были ярость и ненависть к «этой бляди», то есть ко мне. И это ещё самое мягкое выражение, которое использовали предки, не пожелавшие даже имени моего упомянуть. В общем, в их представлении я стала «блудницей вавилонской» и много ещё кем.
Что же касается денег, то заполучить удалось не полмиллиона, как мы на то рассчитывали, а лишь триста тысяч, поскольку остальные деньги были потрачены на ремонт квартиры. В том числе моей бывшей комнаты. Об этом мне рассказала Лидка – заглянула через дверной проем, когда шла на кухню, куда её любезно пригласили пройти. В общем, после этого я поняла, что моя связь с произведшими меня на свет людьми окончательно разорвалась: как рассказала Лидка, они выбросили из моей комнаты всё, что мало-мальски напоминало о моем существовании, и помещение было отдано под полную отделку.
«Может, они просто вынесли мебель в зал?» – робко спросила я, наивная дурочка, в которой ещё теплилось что-то в отношении мамы и папы. «Нет, – ответила подруга. – Они мне сами сказали: выбросили всё на помойку. Мебель, одежду, книги, твои рисунки, тетради школьные, почетные грамоты с дипломами за участие в олимпиадах – всё». Я слушала это, не сумев сдержать слёз. Но постаралась не разреветься окончательно. Потому утёрла физиономию, стиснула зубы и стала слушать дальше.
В общем, Лидка ушла сразу после того, как мой папаша перевел деньги через приложение в своем смартфоне на её счет. «Я просто встала и ушла, даже прощаться не стала», – сообщила соседка. «А они что?» – поинтересовалась я. «Ничего. Сидели молча, красные от злости». «Так им и надо», – подвела я итог. Мне было безумно жаль, что так случилось. Я даже испытывала угрызения совести, хотя делать это следовало моим теперь уже бывшим родителям. Ведь это не я удрала из дома, а они выбросили, словно нашкодившего котёнка и отказались пускать обратно. Что ж, видно, это судьба.
В тот же самый день я отправилась в банк, чтобы оформить себе карточку. Когда она была готова, Лидка перевела мне половину денег. Вторую я заставила её взять себе – в качестве оплаты за всё, что она сделала для меня за минувшие месяцы. По сути, взяла на своё содержание и тянула нас двоих, во многом себе отказывая. Я видела, как порой Лидка, просматривая ассортимент интернет-магазинов, тяжко вздыхала, не имея возможности себе что-то купить. Как экономила на косметике, только чтобы у нас с ней были продукты. Словом, жертвовала многим ради меня. Потому я отблагодарила её, как могла, несмотря на протест.
