Текст книги "Записки сумасшедшей журналистки"

Автор книги: Дарья Асламова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Это было заигрыванием?

– Конечно! А меня из класса выгнали. Разве можно за любовь наказывать? Так вот, до Люськи я кучу девиц перепробовал, но у нее опыт был еще круче. Случилось у нас все на 8 Марта. Я первый раз в жизни выпил самогона и превзошел самого себя. Короче, нажрался я как свинья, а Люська пригласила меня к себе домой. Она жила одна, снимала квартиру, а родители ее обитали в военном городке. Это была феерическая ночь. Люська открыла для меня любовь, показала столько приемов и поз, о которых я не имел представления! В конце нашей романтической ночи мы все вокруг заблевали от пьянства, а придя утром домой, я обнаружил, что надел ее трусы.

И началась веселая жизнь. Летом мы с Люськой часто уезжали в степь на мотоцикле.

Она сидела сзади меня, и как ты думаешь, за что она держалась?

– За твой вставший хуй.

– Угадала. Сколько можно проехать за рулем в таком состоянии? 500 метров. Потом мы останавливались и занимались любовью под очередным кустом в 35-градусную жару. И так мы ехали со скоростью 10 километров в день. Помимо Люськи, у меня была любовь с учительницей. Однажды в школьном садике у нас с ней произошел потрясающий оргазм, но она так боялась, что директор узнает. Бедная школа! Там сейчас сделали мой музейный уголок.) Я довольно удачно распределял своих девушек по времени, никто из них не обижался. С кем я был в данный момент, ту, мне казалось, я и любил. Человек ведь полигамен по своей природе. В молодости даже глупо рассуждать о чувствах, хотя у меня было постоянное состояние безумной влюбленности. Но когда у тебя стоит наперевес 24 часа в сутки, возбуждает все – изображение Венеры Милосской, полуголая баба на обертке мыла, даже дырка в заборе. Твое дело лишь исполнить обязанность перед природой. Но научила меня жить девочка по имени Тоня, которая была старше меня на 15 лет. Она открыла для меня радость прикосновения к телу. Вначале мы принимали ванну с пеной, а потом наступало это безумие. Она касалась кончиком языка самых укромных моих мест, и я впервые тогда по-настоящему понял, для чего мужчине нужна головка члена.

– А кем была эта Тоня?

– Работник культуры.

– Звучит как анекдот. Скажи, а в каком режиме ты предпочитаешь оральный секс – нежном или сильном?

– Это все равно что спросить: что лучше, Моцарт или "Deep Purple"? Любовь – это не условный рефлекс: нажал здесь, получил одну реакцию, нажал там, получил другую. Эрогенных схем в принципе не существует. Сегодня ты ее кусаешь за попу, и она в полном восторге, а завтра кусаешь, и ей не нравится, и не потому, что У нее с попой метаморфозы, просто у нее другое настроение. Я абсолютно убежден, что между чувствительностью кожи и психическим состоянием человека существует мощная, бетонная связь. Когда тебе нужно быстренько трахнуть секретаршу в обеденный перерыв, ты настраиваешь свое тело работать в определенном режиме. А когда едешь с любимой девушкой на Гавайи и предвкушаешь совсем другие половые события, организм настраивается на иную волну. Когда формируются стереотипы, половая жизнь ломается. Если в семейной жизни так, то ее пора заканчивать.

– Бари, но невозможно каждый день быть художником в сексе. Существует ведь и такое понятие, как сексуальная рутина.

– Да, в постели часто господствует лень. Иногда надо просто быстро кончить – завтра на работу, рано вставать и т. д. Это ремесло, но оно должно быть поводом для вдохновения. А то вдохновение к тебе придет, но ты не владеешь ремеслом, – конфуз. Сексуальные отношения – смысл бытия, то, за чем мы пришли в мир. И я не согласен с церковными догматами в вопросе секса. Духовное познание возможно только через познание телесное, физиологическое. Лишь когда иссякнет или притупится желание узнавать свое тело, начинаешь все больше задумываться о душе. Для кого-то поиск в сексуальной сфере заканчивается в 25-30 лет, а для редких счастливцев он продолжается и в 96 лет.

– У женщины пробуждает фантазию только новый мужчина?

– Новый мужчина не знает твоих стереотипов и смело вторгается в твою неизведанную сущность. Поэтому надо, чтобы у тебя было го мужчин, желательно разных. В финале этого богатого сексуального опыта обретешь духовное возвышение, как это произошло с проституткой Магдалиной, которую Христос принял и простил.

– А что же делать с браком?

– Брак – это не продукт природы, это изобретение человечества. Карл Маркс назвал его ячейкой государства. А мы кинули Карла Маркса, а на браке почему-то настаиваем.

Все начинается с уважения к собственному телу. Важно, как тело выглядит, как оно пахнет. Раньше ходили легенды, что "Интеграл", которым я руководил, приезжая в город на гастроли, скупал в магазинах все дезодоранты. Даже Ю. Лоза как-то рассказывал в интервью о том, как я его заставлял брить грудь. С ранней юности я делаю прическу ниже пупа. Сейчас у меня стрижка около члена "под ноль", а у "нанайцев" – в форме короны. Я не могу себе представить, что значит после концерта зайти в гримерную, а там воняет потом. Главный признак демократии – это хороший запах. Я считаю, что люди, агрессивно воняющие на других неприятными запахами, нарушают основные принципы демократических отношений. Победа демократии в России наступит тогда, когда люди перестанут вонять друг на друга.

– Но ведь есть свое очарование в естественном запахе гениталий.

– Приятны только запахи, которые вырабатываются в процессе любовной игры. Но перед этим необходимо совместное принятие ванны. Партнеры смывают с себя чужие запахи, которые они принесли с улицы, от других людей, и дарят друг другу новый запах – аромат своей любви.

Я недавно прочитал в журнале "Здоровье" советы проктолога. И что, как ты думаешь, он советует? Мыть жопу после того, как человек покакает. Что само собой разумеется! Надо было прожить 1000 лет крещения Руси, чтобы журнал "Здоровье" советовал людям мыть жопу. Ведь даже животные подмывают себя языком после процесса выделений. Безусловно, когда любишь человека, любишь в нем все, даже дерьмо. Даже тот момент, когда твой милый снимает ботинки и об этом по запаху узнает вся округа.

– Как ты относишься к анальному сексу?

– Я хорошо отношусь к сексу вообще, я не разделяю его на оральный, анальный и т. д. В сексе не бывает извращений, бывает скудость или богатство фантазии. А теперь я тебя спрошу: женщины получают удовольствие от траханья в попу?

– Для меня это сложное ощущение: озноб, мелкий бисерный пот по всему телу, чувство, что я умираю, и боль, странным образом сопряженная с удовольствием.

– Природа почему-то в анусе устроила эрогенные зоны. В русских селеньях мужик днем смертным боем бил бабу, а ночью с особым удовольствием любил ее во все места. Наверное, есть какая-то связь между болью, терпением и удовольствием.

– Объясни, почему у всех мужиков навязчивая идея: "Когда ты позволишь мне сделать это?" Может быть, в заднем проходе теснее и уютнее?

– Нет, теснее всего в руке, ты можешь сжать, как ты хочешь. А с мазями может быть нежнее всего.

– А какой мазью ты пользуешься в подобных случаях? Лучше всего, по-моему, детский крем "Чебурашка".

– Слюни – вот лучшая смазка. Как правило, такое желание может прийти неожиданно, и под рукой оказываются только слюни. Доказать свою преданность, свою готовность быть рабыней женщина может, только преодолев табу: "это нельзя". И не имеет значения, куда трахаться – в ухо, в задницу, в рот или в глаз. Для мужика важно, что ты его вся. Он достигает вожделенного, того, чего нельзя, и ты ему позволяешь. Какой это необыкновенный кайф видеть перед собой тонкую талию и округлости двух ягодиц, держаться за них!

В молодости у меня были эрогенные зоны – от макушки до пят. Даже ногти на ногах.

Иногда просто теряешь сознание от первого прикосновения к телу. А потом уже надо хватать это тело, мять его, как глину, чтобы добиться того первого, хотя бы приблизительного ощущения обмирания. А доводилось ли тебе чувствовать, как язык, едва касаясь, пунктиром проходит по всей спине и внутренней стороне ляжек, ты весь обмираешь, даже если член не стоит, но все равно это кайф такой невероятной силы, что просто впадаешь в нирвану. Иногда это выше, чем оргазм. Вот вы уже оба голые, все готово, вот ты Уже должен вскочить на нее, как бешеный жеребец, закатить шары на лоб, впарить и через две Минуты, истошно крича, кончить. Но нет, она чуть-чуть, как бы нечаянно касается твоей ноги, и у тебя все становится дыбом, каждый волосок на макушке.

К сожалению, мы очень зажаты прежней ханжеской моралью. Женщины не могут просто сказать: "Васенька, я так люблю твой член, вставь мне его, пожалуйста, в глаз или куда угодно".

– Ты, как всякий брюнет, предпочитаешь блондинок. Как в твоей жизни появилась любимая блондинка Лидия Федосеева-Шукшина?

– Последние 10-12 лет я вообще забыл, что такое личная жизнь и любовные приключения. Был убежден, что буйная гиперсексуальная молодость прошла. Нужно жить только работой и подумать о душе. Иногда мне казалось, что удовольствие, получаемое от творчества, больше, чем оргазм.

Я атеист, но если есть Бог, я признаю его в ситуации с Лидой. Жизнь развивается по своим законам: есть бурная молодость, есть зрелость, когда кроме физиологических потребностей познаешь что-то еще, начинаешь понимать, кто ты есть. У меня было четыре жены, от двух из них есть два сына. Первого сына ни разу в жизни не видел, думаю, что ему даже не сказали, кто его отец. Ему лет тридцать сейчас. Я многое видел в жизни и был убежден, что во мне происходит постепенная метаморфоза от физиологии к духу. Я был уверен, что жизнь в любовно-эротической сфере подарила мне все, что могла, и даже больше, чем другим. Мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь встречусь с женщиной, которая перевернет мою душу.

Два года назад я должен был ехать на церемонию "Ники". Мне позвонил Стае Садальский и попросил: "Захвати меня по дороге. Со мной Лида Шукшина". Я разволновался. Шукшин для меня не просто великий писатель, он каким-то таинственным образом подглядел мое детство и юность и все описал в своих книгах. А Лидия – не просто его жена, она народная артистка, часть истории нации. В Усть-Каменогорске, в нескольких километрах от родины Василия Шукшина, где я начинал свою самостоятельную жизнь, ходило много всяких легенд о Лидии Николаевне. Она представлялась почти святой. В моем воображении существовал образ великой русской женщины, символ государства. После церемонии мы большой компанией поехали ужинать. Я затрепетал перед Лидой, – ведь я ехал ужинать с государством. Она в этот вечер сломала мне мозги. Она была такой, каким я был в 18 лет. Она спокойно переходила все барьеры, который ей создал ее сценический образ. Веселая, с тончайшим юмором, который даже я не догонял, хотя меня считают остряком. Поразила ее энергия, ее потрясающий талант рассказчицы и удивительная искренность.

– Ты ей понравился?

– Нет, она просто сказала: "Он, в общем, не такой идиот, каким я себе его представляла".

Ты знаешь, что такое образ русской женщины? Это женщина, которую нельзя еть.

– Почему?

– Да потому, что она коня на скаку остановит. Она депутат Балтики, революционерка бесполая, передовая труженица на дорожных стройках в оранжевом жилете. В крайнем случае, она производитель советского народа, живая матка. 1 А Лида оказалась девчонкой-хулиганкой. Но она ведь все свои силы отдала воспитанию дочек Шукшина, сохранению памяти о нем, организации его фестивалей по всему миру. Она бывает! на премьерах его пьес от Саранска до Берлина. Она работает над созданием его центра. Она выколачивает каким-то образом деньги на все это. И все же народ ей никак не может простить, что она женщина и что у нее есть тело. Уже 22 года нет Василия Макарыча, а она до сих пор испытывает глубокое душевное волнение при воспоминании о нем.

– Ты влюблен?

– Сейчас да. Я бы давно потерял интерес к жизни, не появись в моей жизни Лида. У нее очень тонкая организация психики, она точно знает, где она должна остановиться, чтобы не сломать отношения.

– У вас платонический роман?

– Какой платонический?! Мы же взрослые люди.

– Вы расписаны?

– Нет, я не хочу браком разрушать близкие отношения. Потому что формальное заключение брака дает супругам возможность агрессивного отношения по отношению друг к другу: "Ты должен то-то", "Ты обязана мне это", "Сделай так-то". Все, что создано человеком, – брак, религия, мораль, этика, нравственность, – противоречит его природе. Человечество создавало эти путы, шоры и намордники, потому что искало себя.

– А по-моему, оно боялось себя.

– Да, боялось развалиться как государство. Ведь что такое государство? Это каркас, на котором держится нация. Но всегда должны быть люди, которые презирают границы, расширяют рамки, именно они двигают общество вперед. Сущность движения – в конфликте между консерваторами и прогрессистами. Нельзя сказать, кто из них лучше, у каждого свои роли. Полной свободы не существует. Если хочешь настоящей свободы, отправляйся в космос и летай там один, без земного притяжения. А на земле неизбежны самоограничения. Разрушив все вокруг, ты разрушишь и самого себя.

Вопросы дрянной девчонки: Муслиму Магомаеву

Муслим Магомаев, прославленный певец и сердцеед, объект девичьих грез нескольких поколений. Его фотографии, облитые слезами, дремали у наших мам под подушками. Уроженец Баку, внук великого азербайджанского композитора, сын драматической актрисы и художника. Заласкан судьбой – великолепный голос, сражающая красота, рано обрушившаяся слава. Немножко барин, снисходительный и величавый, последний денди эстрады. Летучая молва приписывала ему фантастическое количество любовниц. Элегантность его белых пиджаков казалась почти вызовом на удушающе сером фоне застойных времен. Блестящий брак, долгое время служивший предметом зависти и сплетен. Жена – народная артистка СССР певица Тамара Синявская, настоящая гранд-дама, светская женщина до мозга костей. Любимый ребенок в доме – пудель по имени Чарлик. Любимый запах хозяина дома – аромат чистоты.

– О начале твоей грандиозной славы ходят легенды. Говорят, поклонницы просто рвали тебя на части.

– Это правда. Мне повезло, звезда на меня сверху упала, но я от этого не обалдел. Меня сейчас удивляет, когда звезды останавливаются в толпе зрителей, раздают автографы, жмут руки. Мне всегда приходилось удирать. Машина ждала меня прямо на поле во дворцах спорта, где я обычно выступал. Я сразу прыгал в авто и на полном ходу уезжал. Несколько раз публика со всего стадиона скатывалась вниз, и я оказывался в тесном кольце людей. Жуткое ощущение, когда на тебя надвигается неуправляемая толпа. Меня рвали на куски, уходил всегда без пуговиц, случалось, воровали личные вещи. На "Севильском цирюльнике" у меня свистнули туфли и разнесли их на части. И костюмы крали, и платочки. Это было близко к катастрофе. Однажды пришлось выпрыгивать из гримуборной со второго этажа, потом на корточках ползти по кустам до машины. Слава была сумасшедшая. Наш сантехник даже делал бизнес на моих подарочных фотографиях с автографами – он их куда-то уносил и, видимо, удачно толкал.

– Но среди твоих поклонниц были эффектные женщины. От них ты тоже удирал?

– Красивых женщин в зале сразу видно.

– Значит, грех не попользоваться?

– Умеючи можно.

– Всю твою жизнь женщины сами искали с тобою встреч. Говорят, самые экзальтированные поклонницы лезли к тебе на балкон, рискуя жизнью.

– Да, я однажды обнаружил у себя в гостиничном номере такой "подарок". Девушка влезла на второй этаж и притаилась на балконе.

– Что же ты сделал?

– А что можно сделать с подарком? Распаковал его.

– Вы провели ночь?

– Еще бы! Восхитительную ночь. Но самое смешное, что я встретил ее спустя много лет, когда она уже была женой популярного композитора. Пришлось сделать вид, что я ее не узнал. Не люблю мужчин, которые хвастаются своими связями с известными женщинами. Если бы я перечислил тебе всех своих знаменитых любовниц, в твоем блокноте не хватило бы страниц, но пусть это будет моей тайной.

– И часто ты получал такие подарки?

– Случалось. Ведь я постоянно жил в отелях – сначала в "Метрополе", потом в пятикомнатном люксе в "России".

– А сколько тебе было лет, когда ты так элегантно пребывал в "Метрополе"?

– 23 года.

– Ничего себе образ жизни для советского Мальчишки!

– Ничего себе мальчишка! Я был суперзвездой!

– Жизнь в гостиницах – это, пардон, самое блядское существование.

– Ну и что! Я был молодым, СПИДа тогда не было, сифилис встречался редко. Если женщина меня добивалась, она меня имела. Что же я, по-твоему, должен был у нее спрашивать: "Вы ко мне на одну ночь или навсегда?"

– А было так, что две женщины за ночь?

– Если я скажу "было", ты тут же спросишь: "А три?" Считай так, что иногда у меня в глазах двоилось и троилось. Я вообще не люблю рассказывать об этом периоде. Это мне напоминает воспоминания Казановы, когда этот старый, никому не нужный дурак приперся к Моцарту, когда тот писал Дон Жуана, и стал его учить, как! надо соблазнять женщин.

– Хотела бы я присутствовать при беседе Моцарта и Казановы.

– Я не считаю интересным слушать, как старый маразматик объясняет великому композитору, как надо трахать женщин, и у меня есть подозрение, что мужчина, который подробно рассказывает в компании, как и сколько раз за ночь он имел женщину, скорее всего несчастлив в наслаждениях и ни на что не способен. Ведь черти водятся только в тихих омутах.

– Могу я это понять так, что в таком тихом омуте, как ты, полно чертей?

– Можешь. (Смеется.)

– Тебе случалось покупать путану?

– Нет, однажды я переспал с проституткой, но она мне сама заплатила.

– То есть как?!

– Ко мне в номер как-то постучалась молодая привлекательная женщина и попросила автограф. Слово за слово, и она предложила мне распить бутылочку шампанского. После шампанского мы легли в постель. Утром я проснулся, а ее нет. Я подумал: "Умная женщина! Знает, когда надо уходить".

– Ты считаешь, что уйти до того, как мужчина проснется, – это умный ход?

– Безусловно. Я полез в тумбочку, чтобы посмотреть, не оставила ли ночная гостья записку с телефоном, и обнаружил кучу денег – не помню точную сумму, но по тем временам целое состояние. Думаю, дама была либо преуспевающей проституткой, работающей при отеле, либо воровкой, спрятавшей у меня украденное.

– Может быть, она была честной женщиной, отблагодарившей тебя за ночь любви?

– Что я, альфонс, что ли?

– Как ты относишься к гомосексуалистам?

– Замечательно, среди них есть множество талантливых людей.

– А тебя никогда не пытались соблазнять мужчины?

– Когда мне было 19 лет, я поехал в Ригу с азербайджанской культурной делегацией. Мне понравилась одна женщина постарше меня, у нас завязался роман.

Мы повсюду ходили вместе, и от нас ни на шаг не отставал молодой балерун из

Ленинграда. Я думал, что ему нравится моя спутница. Как-то ночью (а я жил в общежитии в комнате с десятью мужиками-соседями) балерун скользнул ко мне в кровать, совершенно голый. Я сказал ему: "Приятель, ты ошибся", потом встал, оделся и пошел к двери…А у выхода из комнаты спал какой-то узбек, он проснулся и спросил: "Ты куда?" Я в ответ: "Да там один парень ко мне в постель залез". Узбек разволновался и шепчет мне так возбужденно: "Скажи ему, пусть ко мне идет". Я засмеялся и вышел, курил потом целый час на улице, ждал, когда в комнате все успокоятся.

– В каких местах ты занимался любовью?

– Легче сказать, в каких не занимался. Но я никогда не делал этого прилюдно.

– Значит, у тебя не было секса в самолете?

– Почему же, был! Только все происходило в моем личном самолете. Мне было 25 лет, и власти послали мне самолет для гастрольного перелета. Я взял с собой в полет женщину.

– Какой тип женщин ты предпочитаешь?

– Меня может покорить кто угодно – и светская женщина, и вульгарная уличная девчонка. Ведь Кармен тоже была обычной работницей табачной фабрики, однако каких мужчин покорила! В женщине должна быть сексуальность – вызывающая, интригующая или скрытая. Не люблю восточных женщин, они какие-то аморфные. Может быть, у них в душе тоже дьяволята гнездятся, но я не чувствую в них внутреннего огня. А мой физический тип – пухленькие женщины. Я ж не собака, чтобы на кость бросаться. Знаешь, есть такой анекдот. Едет грузин в вагоне, напротив него сидит балерина. Он ее спрашивает: "Девушка, у тебя сиськи есть?" – "Есть". – "А почему не носишь?" А вот азербайджанский анекдот на эту тему. "Мамед, ты, говорят, женился?" – "Да, женился". – "Говорят, твой жена образованный?" – "Слушай, какой образованный?! Худой, как селедка".

– Значит, селедочных женщин ты не любишь?

– Даша, я их уважаю. (Смеется.)

– Говорят, ты любил в молодости выяснять отношения кулаками.

– Неправда, я могу дать пощечину, но ведь это не кулачный бой. Пощечина – это даже иногда красиво бывает.

– Но ты можешь ударить женщину?

– Если она вынудит меня. Но лучше не надо. Я пианист, у меня удар такой, что человек упасть может. Представь себе такой случай. Я сижу в такси, говорю женщине "до свидания" и хочу от нее убежать, уехать навсегда. Она цепляется за ручку двери и вопит диким голосом. А машина трогается и, конечно, волочит женщину за собой. Что я мог сделать в такой ситуации? Выйти из машины, дать женщине пощечину и быстро уехать.

– Это был случайный роман?

– Нет, с той женщиной я прожил 13 лет в гражданском браке. Я решил уйти тихо и незаметно. Позвонил ей из Баку и велел забыть номер моего телефона. Уходить надо, вообще, стараясь не хлопать дверью.

– У тебя были романы с иностранками?

– Конечно, с француженкой и итальянкой.

– А как ты их завоевывал?

– А никак. Они сами искали встреч со мной. Они знали, кто я такой, были на моих концертах в Москве и в парижской "Олимпии".

– Я смотрю, ты не любишь напрягаться насчет женщин.

– А зачем?

– Ты часто даешь повод для ревности своей жене?

– Раньше давал. Это нормально, когда в семьях люди, что называется, "ходят налево". Унизительно другое – шпионство друг за другом Можно делать что угодно, но чтоб никто ничего не знал. Это лучше, чем калечить души людей излишней правдой тоже ревнивый, но для меня главное – не застать. Я никогда не возвращался домой без предварительного звонка. Зачем устраивать себе сюрпризы? И потом, Тамара выходила за меня замуж, зная, что я уже не мальчик. У моей бабушки в Баку был большой кованый сундук с письмами от женщин, и мое знакомство с Тамарой началось с того, что она села их читать. После я все эти письма сжег.

– Ты нарушал когда-нибудь заповедь "Не пожелай жены ближнего своего"?

– Нарушал. Так случилось с Тамарой. Когда я влюбился в нее, она была замужем за известным балеруном.

– Как вы познакомились?

– Это смешно, Тамара уверяет, что мы знакомились несколько раз, но я ее все время не узнавал. И каждый раз торжественно говорил: "Здравствуйте, я Муслим Магомаев". Как будто и без того не было видно, кто я такой. Но окончательно мы познакомились в Баку, куда она приехала с российской культурной делегацией. Гейдар Алиев (он тогда был первым секретарем ЦК партии Азербайджана) решил устроить колоссальный банкет на острове. В один день все погрузились на паром и долго ждали нас, а мы не пришли. Гейдар Алиев спрашивает: "Где Муслим?" Ему говорят:

"Нет Магомаева и нет Синявской". А он в ответ: "Ну, тогда все в порядке".

– А где же вы были?

– Мы исчезли, растворились во времени и пространстве, называй как угодно.

Свадьбу мы праздновали в Москве, в ресторане "Баку" – сто человек в зале и двести человек на улице. Для меня было потрясением, что мы поженились. Я ведь так сильно обжегся на первом, слишком раннем браке (мне было тогда 19 лет), что дал себе зарок – никогда больше не жениться. И целых десять лет я держался.

– Ты столько лет прожил неокольцованным. Не жалко было расставаться с холостяцкой вольностью?

– Нет, я ведь никогда не был одиноким. Были женщины, с которыми я поддерживал постоянные отношения, были и случайные подруги.

– А как ты выкручивался, когда постоянные пассии ловили тебя на изменах?

– А я не попадался. Я неуловимый.

– Ты был легкомысленным в юности?

– Я был молодым, горячим, зарабатывающим Деньги, любил выпить и погулять.

Сумасбродство – это кормить каждый день ораву гостей, устраивать бесконечные приемы с шампанским. Завтракать садилось двадцать человек, обедать – пятьдесят, а на ужин и сто набиралось. А гонорары мои были небольшие. Кроме того, гульба требовала здоровья. Если листать память, так и вспомнить нечего – сплошные банкеты и гости.

– Ты предпочитаешь крепкие напитки?

– Да, я люблю водку и коньяк. Слабые напитки меня не берут, мне от них скучно, я засыпаю. Грузины на меня всегда обижаются. Я выпью в компании с ними рог вина и скучаю. Они пристают с расспросами: "Что ты, генацвале, такой трезвый сидишь?" А я им говорю: "Налейте мне лучше водки".

– Есть ли в вашей семье ласкательные прозвища друг для друга?

– Кутя и Тяпа – Кутя от слова "кутенок", а Тяпу взяли из "Спокойной ночи, малыши".

– Лучший подарок в твоей жизни?

– Подзатыльник от любимого дяди.

– А что за причудливый золотой перстень у. тебя на руке?

– Это подарок иранского шаха. Как-то в 70-е годы в Баку приехала по приглашению правительства иранская шахиня, и я был на приеме в ее честь. Я попел, ей безумно понравилось. Шахиня оказалась эффектной женщиной, свойской в доску. Я потом друзьям сказал: "Шахиня приедет домой, не успеет чемоданы распаковать, как тут же шаху заявит: "Приглашай Магомаева личным гостем". Все посмеялись и забыли. Вдруг в Баку переполох – шах приглашает на день коронации Магомаева. Меня провожал Госконцерт, который тут же выдвинул условие: "Если шах во дворце заплатит за концерт, можешь оставить себе 20 долларов, остальное вернешь государству". Я взбесился: "Шах меня приглашает в гости.

Какие деньги?!" Мне и моему пианисту в дорогу ни копейки не дали. "Езжайте, – говорят, – там вас встретят и накормят". Когда ко мне в гостинице подошел швейцар взять мои чемоданы, я мог дать ему вместо чаевых только бутылку водки.

Был указ шаха поселить нас в прекрасной гостинице и все, что мы ни попросим, нести к нам в номер. Но мы-то этого не знали! И два дня голодали, потому что у нас ни цента не было! Зато на приеме по случаю коронации набросились на еду. Я был первым советским человеком, которого шах принимал у себя во дворце, и первым, кто пошел к нему спиной, что является серьезным нарушением этикета. Я пел, шах кричал "браво". Шахиня выпила, сняла туфли и стала плясать. Мы с шахом тоже выпили шампанского. На следующий день я выступил по иранскому телевидению, и мне принесли пакет денег. Я решил сделать бяку Госконцерту и гордо отказался со словами: "На Кавказе в гостях денег не берут".

– А много ли денег там было?

– Не знаю, даже не вскрыл пакет. Когда я вернулся, на таможне у меня решили отобрать все подарки шаха – перстень, дорогой иранский ковер, шкатулку с вензелем, дорогие часы. Но меня встречал иранский консул, и я заявил таможенникам: "Если не пропустите, все отправлю шаху назад. Будет международный скандал". Подарки мне оставили. Зато когда шах во второй раз пригласил меня, ему ответили, что я занят на правительственных концертах и выехать не могу.

– Ты ощущаешь свой возраст?

– Я чувствую себя молодым. Я могу выпить литр коньяка – это ведь о чем-то говорит? Правда, мне потом будет плохо, но вот 0,75 – это прекрасно пойдет. У меня есть любимое словечко – "недоперепил". Это значит, выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотел.

– Лучшая пора в твоей жизни?

– Есть такой анекдот. Мужика спрашивают: "Когда тебе лучше жилось, сейчас или при Хрущеве?" Он говорит: "При Хрущеве". – "Почему?" – "Бабы были моложе".

Вопросы дрянной девчонки: Валерию Золотухину

Валерий Золотухин. Актер и писатель, блестящая личность, давно уже ставшая легендой, осколок иной, сумбурной и романтической, эпохи. Бурная душа и одержимое окаянной страстью к Женщине тело. Не чужд русской потребности к самоистреблению и блуду. Любит сводить счеты с самим собой. Для него не существует понятия греха. Любимый вид спорта – секс. По его собственному признанию, может провести в постели с желанной женщиной трое суток. Собиратель и ценитель матерных частушек. Автор эротико-театрального романа "Божий дар и яичница".

– Валерий, вы родились в алтайской деревне. И мне всегда казалось, что ваш типаж женщины – это дебелые крестьянки, кровь с молоком, с русой косой до пят и грудями, как дыни.

– Дойные, так и хочется сказать. Такие женщины ценятся не только в деревне. Но лично мне, Валерию Золотухину, свойственно разнообразие, увлечение разным калибром и разными мастями.

– И даже худые красотки в вашем вкусе?

– Худой бывает только корова. Или лошадь. Женщина худой быть не может. Только тонкой и грациозной. Это в детстве мальчики влюбляются в большую попу и грудь – то бишь в то, что у девочек другой формы. Я пацаном влюблялся в хорошеньких медсестер в нашем санатории, где я лежал с ошибочным диагнозом костный туберкулез, упал в детсадике со второго этажа, ушиб колено и не смог ходить. Три года, с 7 до 10 лет, пролежал, не вставая в больничной койке. Меня заковали в гипс. Под гипсом карандашами и палочками я расчесал опухоль, так как внутри завелись вши. Гной вытек. И это меня спасло, врачам пришлось снять гипс. Так бы остался калекой на всю жизнь. Мне вытянули ногу на шесть сантиметров, и я ходил на костылях до девятого класса. Меня много и разнообразно дразнили. И мужчиной я стал поздно, в 16 лет.

– Вы считаете, это поздно?

– Конечно! Иван Грозный познал женщину в 13 лет. На селе первое удовлетворение инстинкта происходит в грубой, примитивной форме. Ничего романтичного – несколько мальчиков и одна грязная женщина. Омерзительное воспоминание. Все выстраиваются в очередь. И отказаться нельзя: компания все равно заставит.

– А какой термин используют на селе для занятий любовью?

– Ебля, разумеется.

– Ваши любимые частушки на эту тему?

– Их много. Вот, например: "Я на Севере жила, бочки трафаретила, сзади выебли меня, я и не заметила". Или вот еще: "Полосатая рубаха, полосатые портки, а в портках такая штука, хоть картошку ей толки". Но самая любимая такая: "Сидит Клава у ворот, она не пляшет, не поет. Она сидит ни бе ни ме, одна ебля на уме". Я так живо представляю себе эту Клаву. Я в школе был влюблен в одну такую – пышногрудую, ядреную, рубенсовскую девицу. Но ничего у нас тог-! да не вышло. А переспал я с ней много лет спустя, когда она уже бабкой стала. Все случилось в огороде, в картошке, под звездами.

– То, что вы ходили на костылях, не создало вам комплексов в детстве?