Текст книги "Почему одни страны богатые, а другие бедные"
Автор книги: Дарон Аджемоглу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Глава 1
Так близко – и так по-разному
Экономика Рио-Гранде
Город Ногалес разделен пополам стеной. К северу от стены расположен «американский» Ногалес: округ Санта-Круз, штат Аризона, США. Средний доход на семью в этом городе – 30 000 долларов в год. Большинство подростков здесь ходят в школу, а большинство взрослых школу закончили. Несмотря на все критические замечания, которые можно высказать в адрес американской системы здравоохранения, население города обладает относительно неплохим здоровьем и (по мировым меркам) высокой ожидаемой продолжительностью жизни. Многим из жителей Ногалеса больше 65 лет, они имеют доступ к Medicare,[1]1
Одна из федеральных программ медицинского страхования для граждан старше 65 лет. Существует с 1965 года. Здесь и далее – примечания редактора, если не оговорено иное.
[Закрыть] и это лишь одна из многих государственных услуг, которые граждане воспринимают как сами собой разумеющиеся. А ведь есть еще электричество, телефонная связь, канализация, здравоохранение, сеть дорог, которые связывают город с другими городами поблизости и со страной в целом, и – далеко не в последнюю очередь – закон и порядок. Жители Ногалеса могут заниматься своими делами без страха за свою жизнь и здоровье. Им не приходится все время опасаться ограбления, экспроприации или чего-то еще, что может угрожать их инвестициям в собственное дело или в недвижимость. Не менее важно, что жители Ногалеса, штат Аризона, воспринимают правительство – пусть оно недостаточно эффективно и в нем бывают случаи коррупции – как своего наемного менеджера. Они могут проголосовать и сменить своего мэра, конгрессмена и сенатора; они голосуют на президентских выборах, которые определяют, кто возглавит страну. Привычка к демократии – их вторая натура.
Жизнь всего в нескольких футах отсюда, к югу от стены, разительно отличается от описанной картины. Хотя жители города Ногалес, штат Сонора, живут в относительно благополучной части Мексики, доход средней семьи в нем равен примерно трети дохода средней семьи в американской части Ногалеса. Большинство взрослых жителей «мексиканского» Ногалеса не окончили школу, а большинство подростков в нее не ходят. Матерей тревожит высокий уровень младенческой смертности. Учитывая плохое состояние государственной системы здравоохранения, не приходится удивляться тому, что жители мексиканского Ногалеса живут не так долго, как их северные соседи. К тому же у них нет доступа и ко многим другим услугам. Дороги к югу от стены находятся в плохом состоянии. Не лучше обстоит дело с поддержанием закона и порядка. Уровень преступности высок, и открыть свой бизнес – дело небезопасное. Вы не только рискуете быть ограбленным, но даже получение всех необходимых разрешений и подкуп всех нужных чиновников, без чего невозможно начать дело, – задача не из легких. А жители Ногалеса, штат Сонора, имеют дело с коррумпированными и некомпетентными чиновниками каждый день.
В отличие от опыта их северных соседей, демократия – сравнительно новый опыт для жителей мексиканского Ногалеса. Вплоть до реформ 2000 года город, так же как и вся остальная Мексика, был под контролем коррупционеров из Институционально-революционной партии (Partido Revolucionario Institucional, PRI).
Как могут быть две части одного города такими разными? Это не спишешь на разницу в географическом положении, климате или типах заболеваний, характерных для той или иной территории, ведь микробы могут беспрепятственно пересекать границу между США и Мексикой. Разумеется, состояние здоровья жителей в двух частях города заметно различается, но это никак не связано с естественным эпидемиологическим фоном; дело просто в том, что люди к югу от стены живут в худших санитарных условиях и не имеют доступа к качественной медицинской помощи.
Но, возможно, причина в самих людях? Может быть, жители Ногалеса, штат Аризона, – внуки европейских мигрантов, а их южные соседи – потомки ацтеков? Отнюдь. Происхождение людей по обе стороны стены очень схоже. После того как Мексика обрела независимость от Испании в 1821 году, местность, где сегодня стоят два Ногалеса, была частью штата Старая Калифорния (Vieja California) и осталась ею даже после американо-мексиканской войны 1846–1848 годов. Только после покупки Гадсдена[2]2
Gadsden Purchase – сделка, в ходе которой США за 10 миллионов долларов купили у Мексики земли площадью 120 000 км2, в настоящее время составляющие часть территории штатов Аризона и Нью-Мексико. Со стороны США сделку проводил Джеймс Гадсден.
[Закрыть] в 1853 году граница США была отодвинута в этот район. Лейтенант Натаниэль Мичлер, армейский топограф, описывая территорию вдоль новой государственной границы, отметил «небольшую долину Лос-Ногалес». Здесь, с двух сторон от границы, и выросли два города. Жители Ногалеса, штат Аризона, и Ногалеса, штат Сонора, имели одних и тех же предков, ели одну и ту же еду, слушали одну и ту же музыку и, рискнем утверждать, принадлежали к одной и той же культуре.
Разумеется, существует простое и очевидное объяснение различиям между двумя половинами Ногалеса, и оно, вероятно, давно уже пришло вам в голову: это, собственно, сама граница между двумя этими половинами. Ногалес, штат Аризона, находится в США. В распоряжении его жителей – американские экономические институты, которые позволяют им свободно выбирать профессию, получать образование и необходимые навыки, а их работодателей стимулируют инвестировать в самые передовые технологии, в результате чего они смогут повысить свои прибыли. Жители «американского» Ногалеса имеют доступ и к политическим институтам, которые открывают возможность участия в демократических процедурах – избрании своих представителей и их замене в случае неудовлетворительной работы. В результате политики обеспечивают базовые услуги – от системы здравоохранения и дорог до закона и порядка, – спрос на которые предъявляют граждане.
Жителям Ногалеса, штат Сонора, повезло меньше. Они живут в другом мире, который сформирован работой других институтов, создающих совсем иные стимулы и для жителей «мексиканского» Ногалеса, и для тех предпринимателей и компаний, которые хотели бы здесь инвестировать. Различные стимулы, которые порождены различными институтами двух Ногалесов и двух стран, в которых расположены эти города, и есть главная причина принципиальных отличий в уровне благосостояния с одной и с другой стороны границы.
Почему американские институты настолько более благоприятны для экономического процветания, чем институты Мексики (да и других стран Латинской Америки)? Ответ на этот вопрос уходит корнями в те различия между государствами и обществами, которые сформировались еще в колониальный период. Институциональная дивергенция началась еще в те далекие времена, но ее последствия ощущаются по сей день. Для того чтобы понять суть этой дивергенции, мы должны начать с момента, когда были основаны первые колонии в Северной и Южной Америке.
Основание Буэнос-Айреса
В начале 1516 года корабли испанского мореплавателя Хуана Диаса де Солиса вошли в обширное русло большой реки на восточном побережье Южной Америки. Продвигаясь вверх по реке вглубь континента, Солис объявил эти земли собственностью Испании, а реку назвал Río de la Plata, Серебряная река, потому что у местных жителей обнаружилось большое количество серебра. Аборигены, жившие по обеим сторонам устья, – народность чарруа на территории нынешнего Уругвая и племя керанди, населявшее равнины, которые позже назовут пампой (часть современной Аргентины), – встречали гостей враждебно. Местные жители были охотниками и собирателями, они жили маленькими группами, не зная никакой централизованной политической власти. Одна из таких групп чарруа забила Солиса насмерть дубинами, когда путешественник пытался исследовать новые уголки территории, которую он хотел подчинить испанской короне.
В 1534 году Испания, продолжавшая с оптимизмом смотреть на будущее своих колоний, отправила в эти места первую группу поселенцев под предводительством Педро де Мендосы. В том же году Мендоса основал поселение, из которого впоследствии вырастет город Буэнос-Айрес. Поселение отличалось гостеприимным, умеренным климатом (испанское название Buenos Aires буквально означает «хороший воздух») и должно было стать идеальным местом для европейцев. Однако первая попытка испанцев закрепиться в новом поселении оказалась неудачной: ведь они пришли вовсе не за хорошим воздухом, а для того, чтобы извлекать местные ресурсы и заставить местных жителей работать на себя. Но чарруа и керанди не отличались услужливостью. Они отказывались снабжать испанцев припасами, а когда их захватывали в плен, отказывались работать. Они постоянно нападали на новое поселение, осыпая его стрелами из своих луков. Испанцы начали страдать от голода, поскольку не рассчитывали, что добывать себе пищу им придется самостоятельно.
Оказалось, что Буэнос-Айрес совсем не город мечты. Местных жителей было трудно заставить работать. В окрестностях не оказалось месторождений серебра или золота, пригодных для разработки, а серебро, которое видел у туземцев де Солис, проделало, как выяснилось, длинный путь из царства инков, лежавшего в Андах, далеко на западе.
Пытаясь выжить, испанцы стали посылать экспедиции в поисках нового места, более богатого ресурсами и населенного более покладистыми жителями, которыми легче будет управлять силой. В 1537 году одна из таких экспедиций под руководством Хуана де Айоласа в поисках пути к царству инков проникла вглубь бассейна реки Параны. По дороге испанцы установили контакт с гуарани, оседлым народом, аграрная экономика которых была основана на культивировании маиса и маниока. Айолас быстро сообразил, что это открывает совсем иные перспективы, нежели бесплодные конфликты с чарруа и керанди. Короткая схватка увенчалась победой испанцев, которые подавили сопротивление гуарани и основали город Нуэстра-Сеньора-Санта-Мария-де-ла-Асунсьон (Nuestra Señora Santa María de la Asunción, «город Успения Госпожи нашей Девы Марии»). Город Асунсьон и сегодня остается столицей Парагвая. Конкистадоры переженились на гуаранских принцессах и быстро утвердили себя как новую аристократию. Они адаптировали под свои нужды уже существовавшую у гуарани систему принудительного труда и традицию выплаты дани. Эта была именно такая колония, какую они всегда хотели основать, и всего за четыре года все испанские поселенцы покинули Буэнос-Айрес и перебрались на новое место. А Буэнос-Айрес, «Париж Южной Америки», город с широкими бульварами в европейском стиле, чье богатство основано на огромных аграрных ресурсах пампы, был снова заселен лишь в 1580 году.
Уход из Буэнос-Айреса и покорение гуарани демонстрирует логику европейской колонизации обеих Америк. Ранние испанские и, как мы увидим дальше, английские колонисты не имели ни малейшего желания обрабатывать землю собственными руками; они хотели, чтобы за них это делали другие, точно так же как золото, серебро и другие сокровища они предпочитали добывать с помощью грабежа.
Из Кахамарки…
Предприятиям Солиса, Мендосы и Айоласа предшествовали более знаменитые экспедиции, в первой из которых Христофор Колумб 12 октября 1492 года открыл один из Багамских островов. Но всерьез испанская экспансия и колонизация обеих Америк началась с вторжения Эрнана Кортеса в Мексику в 1519 году, экспедиции Франсиско Писарро в Чили полутора десятилетиями позже и путешествия Педро де Мендосы по Ла-Плате еще два года спустя. Столетием позже Испания уже покорила и колонизовала почти всю центральную, западную и южную часть Южной Америки, тогда как Португалия заполучила Бразилию на востоке континента.
Испанская стратегия колонизации была очень эффективной. Впервые доведенная до совершенства Кортесом в Мексике, эта стратегия исходила из наблюдения, что лучший способ подавить сопротивление местных жителей – это взять в плен их вождя. Эта стратегия позволяла захватить уже собранные богатства вождя и заставить его подданных обеспечивать захватчиков едой и платить дань. Следующим шагом было утверждение себя в качестве новой элиты и установление контроля над уже существующими методами сбора налогов и дани и, что особенно важно, принуждения к труду.
Когда 8 ноября 1519 года Кортес и его люди прибыли в великолепную столицу ацтеков Теночтитлан, их приветствовал Монтесума, император ацтеков, который решил послушаться своих советников и встретить испанцев с миром. То, что произошло дальше, прекрасно описано в составленном после 1545 года отчете францисканского монаха Бернардино де Саагуна, знаменитый труд которого известен под названием «Флорентийский кодекс»:
«[Наконец] они [испанцы] смогли захватить в плен Монтесуму… и раздались выстрелы из всех ружей… Страх охватил всех. Как будто сердце у всех ушло в пятки от ужаса. Еще до захода солнца людей начали захватывать в плен, и это буквально ошеломило местных жителей.
С рассветом было объявлено, что требуют доставить себе [испанцы]: белых черепах, жареных индеек, яйца, чистую воду, дрова и древесный уголь… Объявил об этом сам Монтесума. Когда испанцы получили требуемое и удобно устроились в городе, они стали выяснять, какие в нем есть богатства… особенно рьяно они допытывались о золоте. И тогда Монтесума повел испанцев за собой. Они шли, окружая его, и каждый держал его.
И когда они достигли сокровищницы, называемой Теокалько, они увидели принесенные туда все драгоценные камни, опахала из перьев птицы кетцаль, щиты и золотые диски, золотые ленты, пояса и повязки.
После этого золото было отделено от остальных сокровищ… и переплавлено. Испанцы получили золото в слитках… И потом они пошли дальше, ища все, что может приглянуться им, и забирали это себе.
После этого они пошли к личной сокровищнице Монтесумы, называемой Тотокалько… и забрали все, что ему принадлежало, – все его драгоценности, все ожерелья с подвесками, ленты, украшенные перьями кетцаля, золотые повязки, браслеты, обшитые золотом ленты и бирюзовую диадему, символ императорской власти. Они забрали все».
Военное покорение империи ацтеков было завершено в 1521 году. Кортес – теперь губернатор провинции Новая Испания – с помощью института, который назывался энкомьенда,[3]3
Encomienda (исп.) – букв. «попечение», «защита».
[Закрыть] начал распределение самого ценного ресурса – местного населения. Энкомьенда возникла в Испании в XIV веке в ходе реконкисты (процесса отвоевания южной части Пиренейского полуострова у мавров – мусульман, которые захватили эту территорию еще в VIII столетии). В Новом Свете энкомьенда приняла гораздо более тяжелую форму – коренные жители полностью отдавались во власть испанца-колониста, который назывался энкомендеро. Местные жители обязаны были платить энкомендеро оброк и работать на него, а энкомендеро взамен обязывался обратить своих работников в христианство.
Яркое раннее свидетельство того, как работала энкомьенда, дает нам Бартоломе де Лас Касас, доминиканский священник и один из самых непримиримых критиков испанской колониальной системы. Лас Касас прибыл на испанский остров Гаити в 1502 году с экспедицией нового губернатора колоний Николаса де Овандо. Священник быстро понял действительные намерения своих начальников и ужаснулся жестокой эксплуатации коренных жителей, которую он наблюдал каждый день. В 1513 году в качестве капеллана он принял участие в испанском завоевании Кубы и даже был пожалован энкомьендой за свою службу. Однако он отказался от пожалования и начал долгую кампанию за реформу испанских колониальных институтов. Кульминацией его усилий стала книга «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий» (1542) – уничтожающая критика варварского испанского владычества. Вот что он писал об энкомьенде в Никарагуа:
«Каждый из испанских поселенцев приезжал в предназначенный для него город (официально город «вверялся его попечению»), заставлял всех остальных жителей работать на себя, отбирал их и так скудные запасы еды и забирал в свое пользование всю пригодную для обработки землю, которой до него пользовались местные жители. Все местное население – включая знатных людей, старейшин, женщин и детей – он считал своей собственностью и заставлял работать день и ночь без всякого отдыха и только на него».
Рассказывая о завоевании Новой Гранады (современная Колумбия), Лас Касас описывает стратегию испанцев в действии:
«Чтобы добиться своей заранее поставленной цели и захватить все золото, какое только можно, испанцы действовали как обычно: они распределяли между собой всю землю (они называли это «вверить попечению друг друга»), а также все поселения со всеми жителями, которые потом использовались как рабы. Командир испанского отряда отнял у местного короля огромный участок земли для себя и заключил правителя в тюрьму на шесть или семь месяцев, незаконно требуя с него все больше и больше золота и изумрудов. Король, именовавшийся Богота, был так напуган, что в попытках спастись из цепких лап своих мучителей он согласился наполнить целый дом золотом и отдать его конкистадорам.
Чтобы выполнить обещание, он послал своих людей за золотом, и они шаг за шагом начали заполнять дом золотом и другими драгоценностями. Однако весь дом им заполнить не удалось, и испанцы в конце концов объявили, что лишат его жизни за нарушение обещания. Командир испанцев постановил, что он как представитель закона будет судить короля за нарушение клятвы. Король был приговорен к жестоким пыткам, избежать которых он мог, только исполнив обещание до конца и наполнив золотом весь дом. Его пытали на дыбе, поливали живот горящим свечным жиром, а его ноги и шею приковали к шестам железными кольцами. Пока два человека держали ему руки, другие мучители прожгли насквозь его ступни. Время от времени командир испанцев обращался к королю и говорил, что они будут медленно пытать его до смерти, пока он не прикажет доставить больше золота. В конце концов так и случилось – король не выдержал пыток и умер».
Стратегия и инструменты завоевания, отточенные в Мексике, впоследствии охотно использовались по всей Испанской империи, однако нигде они не достигли большей эффективности, чем в ходе завоевания Перу конкистадорами Франсиско Писарро. Лас Касас начинает свой рассказ об этом так:
«В 1531 году еще один законченный негодяй отправился со своим отрядом в Королевство Перу. Он имел твердое намерение во всем поступать так же, как и его предшественники – покорители Нового Света».
Экспедиция Писарро началась на побережье около перуанского города Тумбес и двигалась на юг. Поднимаясь в горы, 15 ноября 1532 года конкистадоры достигли города Кахамарка, под которым их поджидала армия императора инков Атауальпы. На следующий день Атауальпа, только что разгромивший своего брата Уаскара в битве за наследство их покойного отца, Уайны Капака, в сопровождении свиты явился в расположение испанцев. Атауальпа был разгневан рассказами о бесчинствах испанцев, в частности об осквернении ими храма солнечного бога Инти. Что случилось дальше – хорошо известно. Испанцы устроили засаду, капкан защелкнулся. Они перебили охрану и слуг Атауальпы, возможно, до двух тысяч человек, и захватили короля в плен. В обмен на свою свободу Атауальпе должен был пообещать, что наполнит одну комнату дворца золотом и еще две такого же размера – серебром. Король выполнил обещание, но испанцы не сдержали слова, и Атауальпа был задушен в июле 1533 года. В ноябре того же года испанцы захватили столицу инков – Куско и повторили тот же фокус с инкской аристократией: захватывали одного вельможу за другим в плен и вынуждали их отдать золото и серебро. Золото, украшавшее великие культурные сокровища инков, такие как Храм Солнца, было содрано и переплавлено в слитки.
После этого испанцы принялись за население Инкской империи. Так же как и в Мексике, жители были разделены между энкомьендами. Каждому конкистадору из отряда Писарро досталось по одному такому владению. Энкомьенда была главным институтом контроля и организации рабочей силы в период ранней колонизации, но вскоре у этого института появился сильный конкурент. В 1545 году местный житель по имени Диего Гуальпа поднялся высоко в Анды на территории современной Боливии в поисках индейского святилища. Порывом ветра его бросило на землю, и прямо перед его глазами в скале заблистали вкрапления серебра – часть огромного месторождения, которое испанцы назвали El Cerro Rico, Богатая гора. Вокруг месторождения вырос город Потоси, население которого во времена расцвета, около 1650 года, составляло 160 000 человек, больше, чем в Лиссабоне или Венеции того времени.
Чтобы добывать серебро, испанцам были необходимы горняки – очень много горняков. В заморские владения был назначен вице-король, глава колониальной администрации Франсиско де Толедо, основной задачей которого было решить проблему рабочей силы. Толедо, прибывший в Перу в 1569 году, потратил первые пять лет на поездки по стране и изучение вверенной ему территории. Кроме того, он организовал массовую перепись всего взрослого населения. Чтобы получить необходимую рабочую силу, Толедо, во-первых, переместил почти все коренное население в новые города-резервации (reducciones), которые должны были помочь испанской короне эксплуатировать труд местных жителей. Во-вторых, он возродил и адаптировал инкский механизм управления рабочей силой, который назывался мита, что на кечуа (языке инков) означает «поочередно». Инки использовали этот механизм, чтобы принуждать крестьян к работе на государственных плантациях, которые снабжали продовольствием храмы, аристократию и армию. Взамен крестьянам предоставлялась защита и помощь во время голода. В руках Толедо мита, особенно «мита Потоси», стала самой масштабной и тягостной схемой эксплуатации рабочей силы за весь период испанского завоевания.
Толедо очертил огромный район, центр которого совпадал с центром современного Перу и включал большую часть современной Боливии, в общей сложности около двухсот тысяч квадратных миль. Одна седьмая часть всего мужского населения этой территории (только что согнанного в reducciones) была обязана работать в шахтах Потоси. «Мита Потоси» действовала в течение всего колониального периода и была отменена только в 1825 году. На карте 1 показан район, в котором действовала мита, наложенный на карту Инкской империи на момент испанского завоевания. Карта демонстрирует, насколько границы района совпадают с центральной частью империи, включающей ее столицу Куско.
Поразительно, но и сегодня вы все еще можете увидеть наследие миты в Перу. Взгляните на провинции Калка и Акомайо. На первый взгляд кажется, что разницы между ними быть не должно. Обе они находятся высоко в горах, обе населены говорящими на кечуа потомками инков. Однако провинция Акомайо гораздо беднее, и уровень потребления у ее жителей примерно в три раза ниже, чем у их соседей в Калке. И жители знают об этом. В Акомайо храбреца-иностранца могут спросить: «Вы разве не знаете, что люди здесь гораздо беднее, чем там, в Калке? Как вам только пришло в голову приехать сюда?» Храбреца – потому что добраться до Акомайо из Куско (административного центра региона, а когда-то – столицы Инкской империи) гораздо труднее, чем в соседнюю Калку. В Калку ведет дорога с твердым покрытием, тогда как дорога в Акомайо в таком состоянии, что проехать по ней можно только на лошади или муле. И в Калке, и в Акомайо жители выращивают одни и те же сельскохозяйственные продукты, но в Калке их продают на рынке, за деньги, а в Акомайо ведут натуральное хозяйство. Это неравенство, заметное как стороннему наблюдателю, так и самим местным жителям, можно объяснить институциональными различиями этих двух провинций – различиями, корни которых уходят во времена Франсиско де Толедо и его плана по эффективной эксплуатации труда коренного населения. Главное различие в истории Акомайо и Калки – Акомайо находилась на территории «миты Потоси», а Калка нет.
Карта 1. Империя инков, сеть инкских дорог и границы области миты
Помимо концентрации трудовых ресурсов и использования миты, Толедо трансформировал энкомьенду в подушный налог – фиксированную сумму, которую ежегодно должен был платить (серебром) каждый взрослый мужчина. Это была еще одна схема принуждения людей к выходу на рынок труда, к тому же уменьшавшая расходы испанских землевладельцев на плату работникам. Еще один институт, распределение товаров (repartimiento de mercancias, от испанского глагола repartir – «распределять»), также получил свое развитие в период правления Толедо. Под этим термином подразумевалась принудительная продажа товаров местным жителям по ценам, установленным испанцами. Наконец, де Толедо ввел повинность, которая называлась трахин[4]4
Trajin, дословно – «перевозка» (исп.).
[Закрыть] и заключалась в использовании коренных жителей на испанских предприятиях и плантациях в качестве вьючных животных для переноски тяжелых грузов, например вина, листьев коки и текстиля.
Похожие институты и социальные структуры возникли во всех испанских колониях обеих Америк. После первоначального периода грабежей и охоты за золотом и серебром испанцы создали сеть институтов, нацеленных на эксплуатацию коренного населения. Все меры в диапазоне от энкомьенды и миты до распределения товаров и трахина были направлены на снижение жизненного уровня коренных жителей до минимума и удержание всех доходов сверх этого минимума в пользу испанцев. Такой результат достигался экспроприацией земель, принуждением к труду, высокими налогами и высокими ценами на товары, покупка которых также была принудительной. Хотя эти институты обогатили испанскую корону и сделали конкистадоров и их потомков очень состоятельными людьми, они же превратили Латинскую Америку в континент с самым высоким уровнем неравенства в мире и подорвали его экономический потенциал.
