Текст книги "Приглашение на праздничный ужин"

Автор книги: Дарлин Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Коул крепче обхватил Анну, когда сани, запряженные лошадьми, подбросило на заснеженной дороге.

Она подняла голову и одарила его благодарной улыбкой и нежным поцелуем, полным обещания.

Кажется, все уладилось, изумленно подумал Коул. Нет, ему никогда не понять женщин!

У него было лишь смутное представление о том, что заставило утром Анну выгнать его после невероятной ночи любви. Еще меньше он понимал, почему сейчас изменилось ее поведение.

Рука в перчатке похлопала его по плечу. Анна тоже обернулась, чтобы посмотреть на Джули, которая вместе с Дру сидела сзади.

– Правда, здорово? – восхитилась Джули, у которой были такие розовые щеки, что она походила на херувима. Губы у нее были еще краснее, но вряд ли от холода, подумал Коул. – Я так рада, что мне удалось уговорить вас поехать с нами!

– Я тоже, – сказала Анна, сжимая руку Коула.

– И я рад, – поддакнул Коул, удивляясь, что это правда.

Езда в горах в холодную погоду никогда не представлялась ему идеальным способом примирения.

Он чувствовал, как от вдыхания резкого морозного воздуха у него замерзают легкие. Снег, непрерывно сыпавший с неба в виде легких снежинок, раздражал его, потому что ему пришлось снять очки.

Рука, которой он обнимал Анну, лежала на толстой пуховой куртке. Даже если бы можно было прикоснуться к ее голой коже, ничего бы не изменилось.

Несмотря на перчатки, он уже не чувствовал пальцев.

Но Анна была счастлива, и для Коула этого было достаточно.

– Не верится, что поездка закончилась так быстро! – с сожалением сказала Анна, когда вдали показалась конюшня и две лошади, запряженные в сани, побежали быстрее.

Коулу не верилось, что поездка так затянулась.

Даже лошади, покрытые густой шерстью, – явно выносливая порода, привыкшая к холодам, – не выдержали, иначе они бы не устремились к конюшне как сумасшедшие.

Коул начал согреваться, только когда они вошли в шале. Даже тогда он сомневался, разумно ли снимать куртку, пока ему не станет по-настоящему тепло.

Джули решила за него этот вопрос, схватив его за рукав и потащив в кухню.

– Похоже, все идет по плану, – сообщила она драматическим шепотом, когда они остались вдвоем у микроволновой печи. – Разве не так?

У Коула мелькнула мысль засунуть руки в печь, но вместо этого он потер их.

– Все прекрасно, – медленно сказал он.

– Я так и думала, – встряхивая каштановыми кудряшками, заявила Джули. Веснушки ярко выделялись на ее белой коже. – Я старалась изо всех сил.

Но, конечно, Анна есть Анна, поэтому иногда я бессильна. Ей не очень везло с мужчинами, но сейчас я могу сказать, что события принимают благоприятный оборот. Просто помни, – сказала Джули, подмигнув ему, – что я на твоей стороне.

– Джули, – спросил Коул, наклоняя голову, как заговорщик, – о чем мы говорим?

Она широко раскрыла глаза.

– О твоем плане. – Не получив ответа, Джули слегка хлопнула его по плечу:

– Покорить Анну. Не говори, будто ты не знал, что мне это известно.

– Что известно?

– Что на самом деле ты не близкий друг Анны.

Коул почувствовал, что у него отвисла челюсть.

– Если тебе было известно это, почему ты пригласила меня сюда?

Джули, обдумывая ответ, поджала губы.

– Раньше Анне не везло с мужчинами, но ты другой. Ты именно тот, кто ей нужен.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты говоришь то, что есть на самом деле, – сказала она. – Кроме того, ты настолько без ума от Анны, что даже терпишь наше семейство.

Коул улыбнулся, и не только потому, что она ошиблась в своей оценке.

– Мне нравится ваша семья. Анна мне тоже нравится, но я не уверен, что мне удастся покорить ее.

– Вот поэтому я позабочусь, чтобы Дру не выходил сегодня из спальни, – выразительно шевельнув бровями, сказала Джули. – Горячая ванна в вашем распоряжении. В баре есть бутылка любимого вина Анны – божоле. Оно тоже может помочь. – Она весело улыбнулась и поцеловала Коула в щеку. – Желаю удачи! – сказала Джули и исчезла.

Оставшись один, он, наконец, снял куртку. По его телу распространялось чудесное тепло, вызванное его фантазиями о том, чем бы он занялся с Анной в горячей ванне.

Ему нельзя признаваться, что Артур Скиллингтон – его отец, но в его силах заставить Анну понять, что она уже значит для него гораздо больше, чем работа.

Анна потягивала божоле, глядя, как Коул кладет поленья в камин.

У нее были такие смешанные чувства в отношении Коула, что она ни в чем не была уверена.

– Спокойной ночи, Анна! Спокойной ночи, Коул! окликнула их Джули, стоя у подножия лестницы. Она преувеличенно зевнула. – Мы с Дру ужасно устали и ложимся спать, и до утра мы точно не выйдем из спальни.

– Приятных вам снов! – откликнулась Анна, удивленная ярко горящими глазами сестры и ее радостной улыбкой. Джули отнюдь не выглядела усталой.

От нее исходила такая энергия, что ночной лыжный марафон оказался бы ей вполне по силам.

– Спокойной ночи, – сказал Коул.

Выходя из комнаты, Джули подмигнула ему. Анна быстро повернула голову, чтобы посмотреть, как на это отреагирует Коул, но он, вооружившись длинной спичкой, с непроницаемым лицом разжигал огонь в камине.

Поленья, которые он пошевелил кочергой, весело затрещали. Дым медленно поднимался в дымоход.

Отблески огня танцевали на лице Коула, насыщая его кожу красными и оранжевыми тонами.

– Интересно, где твой дядя Питер? – неожиданно спросил Коул. Джули и Дру ушли наверх, и в шале воцарилась тишина. Только потрескивал огонь в камине и громко тикали напольные часы. – По вечерам он ходит в охотничий домик, но к этому времени обычно возвращается.

– Я, наверное, забыла сказать тебе, – недовольно сказала Анна. Ей хотелось говорить совсем не об этом. – Он случайно встретил своего коллегу и днем уехал вместе с ним.

– Возможно, он собирается помириться с твоей теткой.

– Вряд ли, – она покачала головой. – Он сказал, что у него накопилось много работы и ему надо провести несколько дней в офисе.

Коул поставил бокал на кофейный столик и заглянул Анне в глаза.

– Он глупец, если для него работа важнее, чем его женщина.

Анна замерла. Слова Коула напомнили ей, что они не просто мужчина и женщина, наслаждающиеся отдыхом у камина, а соперники.

– Работа – это важно, – с жаром возразила она.

– Не могу не согласиться с твоим утверждением, но все же считаю, что в жизни есть более важные вещи.

Анна провела рукой по лбу.

– Ты не понимаешь.

Коул сложил руки на широкой груди.

– Ты права. Я не понимаю. Так объясни мне.

Она замялась, раздумывая, как лучше объяснить ему, что значит для нее работа. Картина из прошлого всплыла в ее памяти. Они с бабушкой пекли шоколадное печенье, когда дверь кухни открылась…

– Мой дедушка Шимански был шахтером, – сказала Анна, вспоминая, как он медленно, с трудом вошел в кухню. – Однажды, когда мне было лет тринадцать, я угостила его свежеиспеченным печеньем.

Дедушка откусил кусочек, но не смог проглотить его, так как, надышавшись угольной пыли, очень сильно кашлял. Он сутулился, и я знала, что это вызвано тяжелым трудом. Никто не слышал, чтобы он когда-нибудь жаловался, но я знала, какая утомительная и однообразная у него работа. Я навсегда запомнила, что дедушка сказал мне, когда я спросила его, почему он продолжает работать в шахте.

Анна умолкла, вспомнив смиренное выражение, появившееся на измученном лице деда.

– Что же он сказал? – не выдержал Коул.

– Он сказал мне, что только немногим счастливчикам нравится их работа. Остальные смиряются с ней, потому что у них нет выбора. Если работа доставляет удовольствие, ее уже нельзя назвать работой.

Коул взял бокал и пригубил, глядя на Анну.

– И ты решила стать одной из тех, кому повезет?

Она кивнула.

– Сложность заключалась в том, что я не знала, чего мне хочется. У меня была склонность к творческой работе и хорошее знание компьютера, так что я занялась маркетингом. Я начала работать в компании, которая занималась продажей офисного оборудования. Прошел год, и мне пришлось признаться, что эта работа вызывает у меня такую же ненависть, как кайло у моего деда.

Коул нахмурился.

– Сейчас не похоже, что ты считаешь маркетинг неинтересной работой.

– Ты прав. Я открыла секрет: ты любишь свою работу, если тебе нравится то, что ты продаешь. Зима – мое любимое время года, и я обожаю зимние виды спорта, особенно лыжи. Поэтому компания «Скиллингтон Ски Шопс» идеально подходит мне.

– И поэтому твоя работа важна для тебя?

– Правильно, – подтвердила Анна. – Я не ищу более плодородных пастбищ. Мое и так достаточно зеленое.

Коул поставил бокал на стол и заправил Анне прядь волос за ухо. Этот простой жест вновь вернул им взаимное влечение, которое, как дымок в камине, неуловимо повисло в воздухе.

– Почему ты не можешь разделить свое пастбище со мной? – спросил он.

Она повернула голову, и ему пришлось отвести руку от ее лица. Это опасная тема, потому что у нее нет уверенности, что Коул не отнимет у нее работу. Анна напряженно искала другую тему для разговора.

– Почему Джули подмигнула тебе? – спросила она.

– Мне казалось, что мы разговариваем не о Джули.

– Теперь уже о Джули, – возразила Анна. – И я хочу знать, почему она подмигнула тебе.

Когда Коул перевел взгляд на огонь, она не поняла, скрывает он что-нибудь или огорчен тем, что она сменила тему разговора.

– Почему ты уверена, что она подмигнула? – наконец спросил он. – Может быть, ей что-то попало в глаз.

– Ловко вывернулся, но меня не проведешь, – сказала Анна, с каждой секундой убеждаясь, что ей необходимо докопаться до сути. – Так почему она подмигнула тебе? Она что-то сказала в кухне?

Анна услышала, как Коул перевел дух.

– Я все равно выужу у тебя ваш секрет, так что тебе лучше сразу признаться и покончить с этим, – настаивала она.

– Ну, хорошо, хорошо. Ты победила, – сдался он и в упор посмотрел на нее. В его голубых глазах зажегся огонек. – Твоя сестра думает, что сегодня ночью мне следует попытать счастья с тобой в горячей ванне.

– Не может быть! – вскричала Анна, вскочив с дивана. Она подошла к камину и вернулась назад. Джули такая же, как все остальные члены моей семьи. Всегда пытается сказать мне, что я должна делать.

Коул заложил руки за голову и откинулся на спинку дивана, внимательно глядя на Анну.

– Итак, ты не хочешь заняться любовью в горячей ванне?

Она замерла, вспомнив, как скользило по ней тело Коула прошлой ночью и какое невыразимое чувственное блаженство охватывало ее.

– Желание здесь ни при чем, – сказала Анна. Дело в том, что я не собираюсь делать это.

– Почему? – осведомился Коул с таким видом, как будто это был самый логичный вопрос.

Неужели он не понимает, что происходит?

– Потому что моя сестра хочет этого.

– Удобная отговорка, – заметил он, Анна прищурилась.

– Не понимаю, на что ты намекаешь.

– Не думай, что я не знаю, почему ты так поступаешь, Анна! Ты боишься сблизиться со мной и поэтому используешь свою семью в качестве предлога держать меня на расстоянии.

– Это бессмысленно!

– Вовсе нет. Ты уже сделала так сегодня утром.

Ты не хочешь признаться, что тебя тянет ко мне, и поэтому изо всех сил пытаешься убедить себя, что твоя семья сводит нас.

– Но они действительно делают это!

Коул расцепил пальцы и выпрямился. Он смотрел на Анну так напряженно, что ей показалось, будто он видит ее насквозь.

– На этот счет у меня есть одна теория, – сказал Коул. – Ты слишком сильная и независимая для того, чтобы твое семейство могло заставить тебя поступать против своей воли.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что вчера ты занималась со мной любовью по собственному желанию, а не потому, что они хотели, чтобы ты делала это.

Анна не сознавала, что стоит совсем близко к Коулу, пока он не протянул руку и не схватил ее. Он так сильно привлек Анну к себе, что она потеряла равновесие и упала к нему на колени.

– Знаешь, что еще я думаю? – спросил Коул, наклоняясь к ее губам.

– Что? – Анна тщетно пыталась рассердиться.

Она уютно устроилась у него на коленях, и грудь Коула, к которой ей так хотелось прильнуть, была всего в нескольких миллиметрах от нее.

– Единственная причина, по которой ты сейчас поцелуешь меня, заключается в том, что ты сама хочешь этого.

– Я не собираюсь целовать тебя…

Большая рука опустилась ей на спину, подтолкнув Анну так, что ее груди прижались к груди Коула.

Дрожь возбуждения сотрясла ее тело. Она не могла отвести взгляд от его губ, которые были слегка приоткрыты и так красиво очерчены, что у нее возникло желание провести кончиками пальцев по их мужественному изгибу.

Анна попыталась подавить свой порыв, но ее рука поднялась сама собой. Она отвела взгляд от губ и, увидев в глазах Коула жгучую страсть, поняла, что погибла.

Он прав. Поцелуй неизбежен.

Страсть, которая начала зарождаться у них в сочельник, загорелась ярким пламенем так, как произошло прошлой ночью на огромной кровати в ее спальне. Сердце Анны глухо забилось и сладостным жаром затопило глубины ее существа.

Коул прав еще кое в чем.

Поцелуй не имел никакого отношения к ее семье, так же как приглашение на ужин, восхитительный вечер, проведенный в его обществе на Рождество, и ее согласие на пребывание Коула в их шале.

Поцелуй означает только то, что она хочет его.

С тихим стоном Анна уступила неизбежности и поцеловала его. Страсть вспыхнула, испепеляющая и непреодолимая. Ее поцелуй сделался более глубоким. Она ласкала язык Коула, упиваясь его дыханием. Желание, воспламенившее ей кровь, стремительно разносилось по всему телу, сжимая сердце в тиски.

Ее пальцы нащупали шерстяной свитер – досадную преграду, мешавшую ей насладиться божественным ощущением кожи Коула. Анна нетерпеливо задрала его, и ее рука заскользила по твердой волосатой груди. Коул втянул в себя воздух, и она осмелела. Кажется, она не может насытиться им. Возможно, этого никогда не произойдет.

Анна оторвалась от его губ, но только для того, чтобы выразить обуревавшее ее желание.

– Я… передумала, – прошептала она. – Я хочу… заниматься любовью в горячей ванне.

И тогда Коул улыбнулся медленной, неотразимой улыбкой. Сняв Анну со своих коленей и пересадив ее на ближайшую диванную подушку, он быстро поднялся с дивана и подхватил ее на руки.

– Детка, я с превеликим удовольствием дам тебе то, что ты хочешь, – сказал он, широко шагая по лестнице. – Если захочешь, я даже куплю тебе пузатенькую свинку.

Анна хмыкнула и уткнулась лицом ему в грудь, пока он бежал вверх по ступенькам, неся ее на руках как пушинку. Почему, подумала она, ей казалось раньше, что такой рослый мужчина, как Коул, не в ее вкусе?

Но, даже признавая, что ей приятно то, как он подхватил ее на руки, Анна понимала, что возникшее в ней желание не зависит от роста и силы Коула.

Она хочет Коула просто потому, что он – Коул.

Анне казалось, что она плывет по воздуху, когда он пронес ее через холл и их спальню к застекленной створчатой двери, которая открывалась на веранду. Когда Коул опустил ее на пол у двери, Анна не могла заставить себя оторваться от него. Она ласкала его широкую спину, пока он неловкими пальцами отпирал дверь.

– Волнуешься? – спросила Анна.

– Нет, скорее сгораю от нетерпения, – проворчал он, вызвав у нее смех.

Открыв дверь, Коул взял ее за руку, и они устремились на холод.

– Какой мороз! – воскликнула Анна, обхватывая себя руками.

– Скоро согреешься, – уверил ее Коул. Наклонившись, он снял с ванны покрытый снегом брезент, положил его на полку рядом с кранами и включил воду. Горячие струи хлынули в ванну. Вода пузырилась, и в холодное ночное небо поднимались клубы пара.

– Кто последний – тот ледышка! – воскликнул Коул и быстро снял толстый свитер.

Снегопад закончился вскоре после их возвращения с санной прогулки. Стояла ясная ночь. Полная луна заливала снег холодным светом, который, отражаясь от белоснежного покрова, освещал веранду мягким сиянием.

Анна подняла замерзшую руку к воротнику свитера и замерла. Грудь Коула была уже обнажена.

Закусив нижнюю губу, она наслаждалась великолепным зрелищем. Мышцы у Коула выделялись четко, как у культуриста, но они не были слишком накачаны и раздуты, как у участников шоу, демонстрирующих свои мускулы с невероятным апломбом.

Они были глаже и поэтому красивее. Небольшая поросль темных волос покрывала мускулистую грудь. Его кожа была немного смуглее, чем у Анны, как будто у него еще сохранился летний загар.

Коул быстро разулся, снял носки и джинсы, оставшись в одних простых белых трусах, которые показались Анне невероятно сексуальными.

Он снял и их, а она все смотрела. Ей приходилось видеть обнаженных мужчин, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с Коулом…

Он скользнул в воду, расположился на одном из встроенных сидений и удовлетворенно вздохнул.

Анна принялась быстро стягивать с себя одежду.

Коул наблюдал за ней такими горящими глазами, что у нее задрожали пальцы. На ней оставались только бюстгальтер и трусики, когда по веранде пронесся порыв ледяного ветра.

– Брр! – вырвалось у Анны, и она, перевалившись через край ванны, бросилась в воду.

Коул, смеясь, поймал ее, и Анну окутало чудесное тепло.

– Я не могла больше ждать, – сказала она, запустив руку в волосы Коула и притягивая к себе его голову.

У него были холодные губы – волнующий контраст по сравнению с горячими подводными струями. Его руки заскользили по скользкой коже Анны.

Ладони Коула обхватили холмики ее ягодиц, и она оказалась у него на коленях.

Горячие потоки пузырящейся воды вспенивались вокруг них, но жар, выделяемый их телами, был сильнее. Они ритмично двигались в унисон, как любовники, хорошо знающие друг друга. Коул, казалось, знал, когда усилить толчки или изменить положение, чтобы доставить ей наибольшее наслаждение.

Анна вцепилась пальцами в его спину, чувствуя, как внутри нее нарастает напряжение. Она не сводила с него глаз. Его глаза тоже были открыты, и ей почудилось, что под великолепной внешностью она видит человека.

Прекрасного человека.

Сознание этого подтолкнуло ее к краю. Оргазм ослепляющей вспышкой взорвался в самых чувствительных клеточках ее существа, и волны острого, неописуемого удовольствия одна за другой начали разливаться по телу Анны. Секундой позже у Коула вырвался вскрик. Движения их тел становились замедленными и тягучими, и, наконец, когда на Анну снизошел блаженный покой, она, оглушенная страстью, затихла в его объятиях.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ощущая полное удовлетворение, Коул блаженствовал, растянувшись на огромной кровати.

Мягкое пуховое одеяло приятно согревало его. Анна, свернувшись калачиком, лежала рядом, положив голову ему на плечо.

После секса в горячей ванне Коул отнес Анну в спальню. Они замерзли, пока добрались до комнаты, и даже после того, как вытерли друг друга большими пушистыми полотенцами, им не стало теплее.

Анна предложила идеальный выход: поделиться теплом.

Поэтому они снова занялись любовью, на этот раз – на большой кровати и при ярком освещении.

Желание не оставляло его. Он подозревал, что так будет всегда.

– Ты был прав, – тихо сказала Анна, когда им удалось восстановить нормальное дыхание.

– Не говори больше, что мы не можем быть коллегами и любовниками одновременно, – сказал Коул, пытаясь, чтобы в его голосе не прозвучало опасение.

Анна глубоко вздохнула.

– У меня есть некоторые сомнения.

– Какие сомнения?

Она села в кровати. Простыня упала, обнажив ее до талии. В мягком освещении ее груди выглядели очень соблазнительно.

– Позволь задать тебе вопрос, – Анна натянула шелковую ночную рубашку и отбросила назад волосы. – Если бы я спросила, что лежит в твоем портфеле, ты бы сказал мне?

– В моем портфеле? – переспросил Коул, проводя рукой по своим растрепанным волосам. – Что это значит? Я не понимаю.

– В сочельник я застала тебя в офисе. Ты был один и вел себя так, будто не хотел, чтобы кто-нибудь знал, чем ты занимаешься. Ты сослался на работу, но мне о ней ничего не известно. Даже в эту поездку ты захватил ее с собой.

– Что же, ты думаешь, находится в моем портфеле? – спросил он. Анна отвела глаза. – Ты полагаешь, что я что-то скрываю, плету интриги, чтобы добиться твоего места, обхожу тебя и намереваюсь устремиться к начальству со своими идеями?

– Такая мысль приходила мне в голову, – призналась она.

Внезапно Коула бросило в жар, и он встал с кровати, не обращая внимания на свою наготу. Схватив портфель, он набрал код и, когда замок открылся, вывалил содержимое на постель.

Листы бумаги вместе с копиями рассыпались по матрасу. Коул затаил дыхание, ожидая, что Анна откажется просматривать их, но она взяла один лист и внимательно прочитала его. У Коула сжалось сердце. Но разве может поступить иначе женщина, которая не доверяет ему?

Анна собрала еще несколько документов и пролистала их.

– Это изменения и дополнения к брошюре, рекламирующей связи с местными лыжными курортами, сказала она вполголоса и подняла на Коула глаза. – Я не понимаю. Мне казалось, что ты закончил эту работу еще до Рождества.

– Да, но я не был доволен результатом, – признался он. – Брошюра еще не сдана в печать, поэтому за время праздников я решил подправить кое-какие пункты и показать их тебе в понедельник утром.

– Так вот что ты имел в виду в сочельник, говоря, что у тебя есть кое-какие идеи для брошюры, – сказала Анна, обращаясь к себе.

На ее лице появилось виноватое выражение. Вот и хорошо, подумал Коул. Поделом ей, раз она подумала, будто он замышляет что-то у нее за спиной!

Правда, он занимается именно этим…

Его затошнило, когда он осознал масштабы своего предательства.

В сочельник у него действительно ушло несколько минут на доработку брошюры, но все основное время он занимался анализом докладной по маркетингу. На домашнем компьютере у него была финансовая отчетность компании за пять лет, которую ему предстояло подвергнуть тщательному изучению.

Анна ошибается, полагая, что он стремится занять место коммерческого директора. Но по просьбе отца ему придется определить, не наносит ли деятельность Анны ущерб бизнесу.

С тех пор как Коул познакомился с Анной и другими превосходными людьми, работавшими в компании, он решил найти способ сохранить платежеспособность «Скиллингтон Ски Шопс», не прибегая к сокращению ассортимента или увольнению персонала. Однако гарантии, что ему будет сопутствовать успех, у него нет. Одного его слова достаточно, чтобы Анна лишилась работы, которую она так любит.

– Прости меня, – в ее голосе звучало искреннее раскаяние, – я не должна была…

– Нет, не надо! – Коул опустился на кровать и приложил три пальца к ее губам. Он не в силах выслушивать, как она просит у него прощения: ведь согрешил-то он. – Тебе не нужно извиняться.

Анна схватила его за руку.

– Нет, нужно! Я не должна была сомневаться в тебе, – открыто глядя ему в глаза, заявила она, и Коулу вновь стало стыдно. – Мне следовало довериться своим инстинктам, которые говорили, какой ты человек.

Мужчина, лгущий женщине, которую любит, с болью подумал он. У него перехватило дыхание и замерло сердце, когда перед ним предстала неумолимая правда.

Он любит Анну.

Она нежно, почти благоговейно провела пальцами по его щеке.

– Я хочу сделать попытку и попробовать совместить сотрудника с любовником. – Анна опустила глаза, потом подняла их на Коула. – Если, конечно, ты еще хочешь.

Ему следовало сказать, что это он недостоин ее, но слова замерли у него на губах. Если у него вырвется признание, это явится предательством по отношению к отцу. Он не может поступить так. Ему с детства привили убеждение, что мужчина должен быть человеком слова, и это слово дано Артуру Скиллингтону. Не сдержав его, он предаст все, во что всегда верил.

– Коул? – тихо окликнула его Анна.

У нее дрожали губы, и ему показалось, что уверенность покинула ее. Коул не сразу сообразил, что она ждет его ответа.

Он схватил Анну за плечи, желая никогда не выпускать ее и зная, что однажды может случиться так, что у него не будет выбора. Поймет ли она, что умолчание некоторых фактов еще не есть ложь? Ему остается только молиться об этом.

– Конечно, я хочу тебя! – воскликнул Коул. – Я всегда хочу тебя!

Это, по крайней мере, истинная правда.

На смену неуверенности Анны пришла радость, вспыхнувшая в ее глазах. Обхватив руками его шею, она поцеловала его в губы. Не в силах удержаться, Коул ответил ей поцелуем, успев, однако, мысленно дать себе твердое обещание.

Как только он свяжется с отцом и освободится от обязательства сохранять в тайне их родственные отношения, Анна узнает, что Артур Скиллингтон – его отец.

Она обязательно узнает об этом, потому что любовь к ней не позволит ему молчать.

Взбегая по ступенькам лестницы, застланным толстым ковром, Анна чувствовала, как у нее замирает сердце.

Она покривила бы душой, если бы приписала свое состояние этому импровизированному упражнению. Лихорадочно бьющееся сердце говорило ей, что все это связано с Коулом.

У нее появился не только любовник, которому стоит только шевельнуть бровями, чтобы вызвать у нее чувственный трепет, но и «молодой человек».

К последнему придется привыкать. Обычно ей нужно больше времени, чтобы узнать мужчину, прежде чем думать о нем в таких выражениях.

Она никогда не думала так о лжеце Ларри Липински, а они встречались целых шесть месяцев. Шесть месяцев, на протяжении которых она держала его подальше от своей семьи, зная, что его знакомство с ее родственниками будет иметь далеко идущие последствия. Им так хочется, чтобы в ее жизнь вошел кто-то особенный, что они встретят любого избранника с распростертыми объятиями.

Коул не только познакомился с ее семейством, но и покорил все сердца. Впервые Анна не имела никаких возражений несмотря на то, что она до сих пор не знает, любит он глазунью или омлет.

Нажав на ручку, она вошла в спальню. Повернувшись спиной к двери, Коул с влажными после душа волосами сидел на краю кровати в потоке солнечного света, струившегося в окно.

– Коул, я обещала приготовить завтрак, но мне не пришло в голову спросить…

Он приложил к губам указательный палец, делая знак, чтобы она замолчала. Только тогда Анна заметила, что он прижимает к уху сотовый телефон.

– Вы уверены, что это не ошибка? – с тревогой спросил он и медленно кивнул головой в ответ на слова невидимого собеседника. – Проверьте, пожалуйста, еще раз.

Пальцы его левой руки выбивали дробь, что очень удивило Анну. Она работала с Коулом более месяца и ни разу не видела, чтобы он проявлял какие-либо признаки волнения.

– Понимаю, – вскоре произнес он, рассеянно почесывая в голове. – Да, возможно, я перезвоню. Спасибо за помощь.

Закончив разговор, Коул пожал плечами. У него было непроницаемое выражение лица, как будто он умышленно скрывал свое беспокойство.

– Что-нибудь не так? – спросила Анна, подходя к нему.

– Все прекрасно.

– По твоему разговору этого не скажешь.

– А, это… – Коул помолчал, мысленно перебирая дюжину объяснений, кому он мог звонить. Ей показалось, что он тщательно подбирает слова. – Я никак не мог дозвониться отцу, но, думаю, беспокоиться не о чем.

Анна почувствовала облегчение. Она поняла, что боялась звонка другой женщине. К счастью, она ошиблась.

– Какому отцу? Тому, который на Багамах с твоей матерью, или тому, который на Гавайях?

– Я звонил на Гавайи, – ответил Коул.

– Но сейчас там около четырех часов утра!

– Портье сказал, что двадцать одна минута пятого. Я не подумал о разнице во времени, когда позвонил.

– Портье отказался соединить тебя, потому что еще слишком рано?

Коул покачал головой, и у Анны возникло отчетливое ощущение, что ему не хочется говорить на эту тему. Но почему?

– Он сказал, что отец не регистрировался в их отеле. Должно быть, я перепутал название.

– Но ведь ты можешь позвонить ему по сотовому телефону.

Коул покачал головой.

– Он не взял его. Сказал, что не хочет, чтобы ему звонили двадцать четыре часа в сутки.

– Именно так говорит мистер Скиллингтон, – заметила Анна. Коул резко поднял голову, и она заметила, что он обеспокоен. – Неужели тебе так важно связаться с ним сегодня?

– Важно? – Коул энергично потряс головой. Нет. Ничего особенного. Я просто хотел поговорить с ним, узнать, как у него дела, вот и все. Так что это неважно, совсем неважно.

Он что-то скрывает, подумала Анна. Не успела эта мысль оформиться у нее в голове, как чувство вины заглушило все подозрения. Она воображала бог весть, что о содержимом его портфеля, а там оказались совершенно невинные бумаги! Коул всегда был честен с ней. Возможно, пора принять его слова на веру.

– Я уверена, что с твоим отцом все в порядке. Ведь отдых на Гавайях просто замечательный.

– Вероятно, ты права. – Коул взлохматил волосы, которые, высыхая, начинали виться. Он все еще выглядел озабоченным. – Ты хотела спросить меня о чем-то?

– Ты любишь глазунью или омлет?

Анна заметила, как он, улыбнувшись, с некоторым усилием сосредоточил внимание на ней, как будто решил на время выбросить из головы беспокоившую его проблему.

– Тебе придется больше узнать обо мне, если ты задаешь подобный вопрос. – Коул поднялся и обнял ее за плечи. Это был дружеский жест, но реакция Анны была чисто сексуальной. Она едва совладала с охватившей ее дрожью. – Если бы я был привередлив в еде, мне бы не удалось вырасти таким большим.

Она рассмеялась.

– Это надо понимать, что у тебя нет предпочтений?

– А что хочешь ты? – спросил Коул.

– Обычно у меня на завтрак йогурт или фрукты.

– Если сегодня у тебя будет такой легкий завтрак, ты не сможешь съехать со склона.

Анна подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Ты хочешь покататься?

– И помешать тебе насладиться последним днем отдыха? – рассмеялся Коул. – Ни в коем случае! У нас еще будет время.

Провести целый день на лыжах! Это было бы просто чудесно.

– Но что будешь делать ты?

– Я подумываю заняться работой.

Несмотря на то, что прошлой ночью он показал ей, над чем работает, Анна почувствовала некоторую неловкость. Какие еще исправления Коул внесет в работу, которая, по ее мнению, сделана превосходно?

– Так ты собираешься работать весь день?

Коул печально улыбнулся.

– К сожалению, нет. Мальчишки упросили меня встретиться с ними на склоне в два часа.

– Ты серьезно? – недоверчиво спросила Анна. Разве ты не знаешь, что сегодня на десять градусов холоднее и, по всей вероятности, пойдет снег?

– Самый большой человек на горе должен делать то, что может делать только самый большой человек на горе, – пожав плечами, сказал он так добродушно, что ей стало стыдно.

Возможно, Коул честолюбив, но он хороший, благородный человек. Внезапное нападение не в его духе. Если бы он замыслил продвинуться на ее место, он бы сказал ей об этом.

Их отношения не будут иметь ни малейшего шанса для дальнейшего развития, если она не сможет верить, что Коул честен с ней. Разве не его честность привлекла ее в самом начале?