Текст книги "Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)"

Автор книги: Dark Window

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Глава 18. Черняшка

– И где твой самый чёрный-чёрный подвал? – спросила Ириска.

– Выследив котёнка, – усмехнулся Рауль, – я обнаружил и подвал.

– Я думала, – удивилась Ириска, – мы будем искать его вместе.

– Стал бы я таскать тебя по всякой пыли, – посерьёзнел Рауль. – Твоим ножкам положено ступать по шёлковым коврам, прежде чем они превратятся в колючий стебель Чёрной Розы.

Ирискину грудь пронзила тёплая волна, а сердце застучало часто-часто. Никто-никто никогда-никогда не говорил ей таких слов. Вернее, были жалкие потуги, но все они замирали на полдороги. Так что прыщавые и слюнявые не в счёт, вот так-то мальчики. Рауль начинает и выигрывает. В горле образовался комок. Сглотнув, Ириска смогла лишь выдавить:

– А далеко идти?

– Мы уже стоим ВОЗЛЕ, – сказал Рауль.

А возле расположилась двухподъездная домина, доисторическим мамонтом взметнувшаяся над окрестными пятиэтажками. Дверь находилась в пяти шагах от парочки, искавшей встречи с таинственной Панцирной Кошкой, выцарапывающей глаза по ночам.

Нет, квадратик двери, обитой жестью с ошмётками оранжевой краски, ничуть не напоминал вход в убежище Кошачьего Министра. Но Ириска уже знала, что всё удивительное старательно маскируется под обыденность. Времена сказок закончились, и, чтобы выжить, сказкам приходится прикидываться обыкновенными вещами. Или прятаться за ними.

– Кроссовки, – Рауль деловито посмотрел на Ирискины ноги. – Это правильно.

Девочка улыбнулась. Кроссовочки – ну просто загляденье. Ярко-красные, а сбоку – белые молнии с серебристой каймой. Серебряными были и наконечники белоснежных, только вчера купленных шнурков.

– ФАнтастично, – пропел нотный человек, раскачиваясь на ветке.

– СОЛЬ-ли-да-рен, – отчеканил его друг, занявший ветку повыше.

– МИровая пРЕмьера, – подтвердил весёлый дуэт, на секунду высунувшись из трепещущей листвы, и снова затерялся в буйстве золотого и багряного.

Ириска заулыбалась. Она очень надеялась, что Рауль оценит не только правильность, но и красоту. А вместе с ней и саму Ириску. Но Рауль смотрел на квадрат подвальной дверцы.

На посту находился чёрный замок с тусклой выщербленной дугой, застрявшей в двух скрюченных петлях. Закрытая дверь не обескуражила Рауля. Ириска задумалась, а видела ли она хоть раз своего нового друга в растерянном состоянии, но так и не вспомнила.

Рауль опустился на колено, поставив кейс перед собой. Чуть слышно щёлкнули замки. Замок невозмутимо взирал на Рауля, в руках которого теперь позвякивала связка ключей. Но уже через минуту он безвольно скособочился, а проворные пальцы выдирали из петель его многострадальную дужку.

За дверью пряталась темнота. Ключи исчезли, а в руках Рауля объявилось нечто, похожее на дудочку. Ириске даже почудилось, что Рауль сейчас присядет у входа и заиграет протяжную грустную мелодию, которая разбудит странного кота и выведет прямо в лапы охотников. Как крыс, околдованных звуками волшебной дудочки из сказки про парня, улетевшего с гусями. Но Рауль лишь надавил на кнопку, и в подвал нырнул тонкий луч света. Штуковина оказалась не флейтой из сказки, а обычным фонариком.

– Пошли, – Рауль качнул головой, приглашая Ириску во тьму.

Девочка поспешно пригнулась и сунулась в квадратный проём. А Рауль уже уверенно топал по бетонному полу, освещая путь впереди.

Здесь, видимо, никогда не прибирались. Густой слой пыли покрывал шероховатый пол. Кругом валялись смятые комки пожелтевших от старости газет и разорванные сигаретные пачки. Изредка подошвы похрустывали битым стеклом.

В невидимых трубах нежно журчала вода. И снова Ириске начало казаться, что нет никакой Панцирной Кошки, а Рауль занят непонятной игрой, правила которой знает лишь он один. Ириска даже подумала, что ей могут очень не понравиться эти правила. Тем более что со странными людьми порой чувствуешь себя крайне неуютно даже на оживлённых улицах. Чего уж говорить про подвал с глухими стенами. Она сжала руки в кулак и попробовала представить, как полоснёт по холёному лицу Рауля отросшими ногтями. Потом вспомнила, что накрасила их сегодня фиолетовым лаком с золотыми блёстками. И сразу ей стало хорошо и весело. Но ненадолго.

Запах приключения сменился запахом страха. Тяжёлого, тягучего, липкого, как неделю жёванная "Орбит". Ириска уставилась в спину Рауля. Язык поспешно облизнул сухие губы. Может, уже пора потихоньку отстать и броситься к выходу, чтобы уже никогда, никогда, никогда…

Нотные человечки столпились у выхода.

– Иди ДОмой, – жалостливо звал первый.

– Не ФАсонь, – упрашивал второй.

Лишь самый смелый продолжал плестись за девочкой.

– РЕшать тебе, – пропел он торжественно, словно строчу из гимна.

И в этот миг Рауль обернулся. Даже в потёмках его глаза блестели.

"Догадался, что хочу убежать, – ухнуло в груди, а потом ухнуло ещё раз. – А вдруг он сейчас меня… Вместо котёнка!"

– Не шаркай, – попросил Рауль, светя под ноги. Не нагло попросил, доверительно. Весь его вид словно говорил: "Ну что же ты, Ириска…"

Девочка вздрогнула и кивнула. Рауль повернулся и зашагал дальше. Словно привязанная, Ириска следовала за ним. Нотки давно отстали. В голове растекалась пустота. Страх исчез, но чувство загадочного и необыкновенного, задавленное страхом, тоже умерло.

За следующим поворотом Ириска потеряла спутника из виду. Здесь царила кромешная тьма. Девочка вытянула руки и не увидела их. Во мраке скользило небольшое пятно света, то перескакивавшее на стены, то вновь возвращавшееся на замусоренный пол. Рауля ничто не могло остановить. Ни тьма, ни Ирискины невесёлые мысли.

– Ну, – прошептал Рауль. – Скорее.

Ириска похолодела. Страхи снова проснулись. Девочка безвольно шагнула вперёд, ткнулась в спину Рауля и задрожала. Рауль стоял, словно каменная стена.

Луч фонарика упёрся в угол. На груде мятого тряпья спал маленький чёрный котёнок.

– Надо же какой, – по-доброму улыбнулась Ириска. – Настоящий Черняшка.

От яркого света котёнок проснулся. Вскочил, упёрся на передние лапки, словно на столбики, потянулся, взъерошив шерсть колючками, вылупил огромные чёрные глаза и облизнулся, показав розовый лепесток языка.

Рауль бесшумно скользнул в угол. Но Черняшка был не так-то прост! Чёрная молния пронеслась вдоль стены и скрылась во тьме. Зубы Рауля заскрипели от злости. Чуть не сбив Ириску, он бросился вслед за проворным котом.

Меньше всего хотела Ириска остаться в тёмном подвале, поэтому тут же поспешила за пятном света, суматошно скачущим по стенам, но запнулась и, падая, ободрала локоть. Поднявшись, она громко выругалась, чтобы скрыть слёзы в глазах. Пятно света остановилось, взметнулось вверх и осветило улыбающееся лицо Рауля.

– Эй, – прерывисто дыша, произнёс он. – Говорят, девочки не ругаются.

– Слушай больше, – прошипела Ириска, заслоняя грубым тоном усталость и разочарование.

А ещё странное облегчение, словно исчезнувший котёнок помешал случиться чему-то непоправимому. По щеке сползла струйка пота. Ириска испугалась, что Рауль сейчас направит фонарик на неё и увидит её растрёпанной и некрасивой. Но пятно света уже металось далеко впереди. Ириска тоже рванулась туда, шлёпая ладонями по тёмному воздуху, чтобы не напороться на шершавую, как наждак, стену.

За следующим поворотом обнаружился солнечный луч, спицей пронзивший тьму от маленького, со спичечный коробок, окошка до переплетения толстых труб. Свет фонарика сразу поблёк, но всё так же метался по тёмным углам, выискивая затаившегося кошачьего министра. Рауль остановился, Ириска тоже. Тишина. Лишь шелестела вода в трубах, да вздымались, перекачивая воздух, две грудные клетки не слишком удачливых охотников.

Чёрная клякса прошуршала по полу, взметнулась, на мгновение закрыв луч солнца словно пробкой. Рауль прыгнул к окну, но опоздал. Луч снова беспрепятственно пронзал подвальную тьму.

– Упустили, – мрачно подвела итог Ириска.

– На улицу! Быстро! – в два выдоха распорядился Рауль и зашлёпал кроссовками за поворотом. Ириска в кромешной тьме расстроено тащилась к выходу, но постоянно забредала лишь в тупики, натыкаясь на запертые двери. Рауля ждать не следовало. Его цель – котёнок. Каждый сам зарабатывает путь за Пятый Переулок. И не надо думать, что найдётся поводырь, который терпеливо проведёт через все преграды. Сколько не жди прекрасного принца, жизнь учит, что к звёздам надо уметь выбираться самой. И если не успела, то винить некого. Баклан, прилетающий поздно, рискует опоздать.

Пальцы рук, вытянутых перед собой, встретились с чьими-то другими. Ириска чуть не закричала. Ужасы всегда начинаются неожиданно.

– Не бойся, – прошептал голос Рауля. – Это я.

Большие пальцы погладили её ладони.

– Но как же котёнок? – заволновалась Ириска, стремясь не расплакаться от счастья.

– Плевать на котёнка, – ответил Рауль. – Поймаем в другой раз. Не мог же я оставить тебя блуждающей в подвале до скончания веков. То, что здесь начинается после двадцати двух ноль-ноль, не слишком бы тебе понравилось.

Ириску не интересовало, что тут начинается после двадцати двух ноль-ноль. Сказать по правде, её сейчас вообще ничего не интересовало. Она просто шла к светлому квадрату выхода, ничего не соображая от переполнявшего её счастья. Настолько же великого и могучего, как и недавний страх. Даже если сказки и не получилось, Ириска уже не жалела.

Солнце ослепило девочку. За её спиной слышалось позвякивание. Рауль аккуратно закрывал замок, чтобы никто не догадался о небольшом приключении.

– Всё решено за меня и где-то на облаках, смотри, я очень стараюсь, я тебе помогаю, – надрывалось радио из форточки, – Ты слишком быстро идёшь, ведь я же на каблуках, ну подожди хоть чуть-чуть, ведь я же не успеваю…

Наконец, глаза привыкли к дневному свету. И первым, что увидела девочка, был чёрный котёнок. Он сидел у тополя, наполовину зарывшись в груду пожухлых листьев. Его огромные глазища нагло пялились на Ириску.

– Дразнится, – пояснил Рауль. – Но мы его перехитрим.

– Мы голосуем за мир, но снова в моде война, и я умру за тебя… Если надо, – песня была мостиком между реальностью, где чёрняшка никому не мешал, и мёрзлым миром, где пушистого ждала смерть. Смерть вооружилась ржавой косой. У смерти были Ирискины руки.

Листья с шумом разметались по сторонам. Котёнок стрелой уносился вдоль улицы. Без лишних слов Рауль припустил следом. Ириска бежала рядом. Улица покачивалась, как океанский лайнер. Приходилось неимоверно напрягаться, чтобы не отставать. И она не отставала. Дорога на Пятый Переулок ещё не потеряна.

Они пересекали улицы и дворы. Череда подъездов, распахнутых дверей, скамеек, истоптанных газонов мелькала и тут же стиралась из памяти. Глаза искали мечущуюся чёрную точку. Иногда котёнок подпускал их поближе, словно принял правила неведомой игры. Прежде, чем начать стремительный бег, он шипел, выгибал спину и хвост чёрными дугами и смешно прыгал боком.

– Повезло, что он ещё не вырос, – не останавливаясь, выдохнул Рауль, – иначе нам бы его не поймать.

Ириска только кивала. И бежала, бежала, бежала.

Запомнилась только заброшенная спортивная площадка, где Ириска пять лет назад играла в баскетбол на районном первенстве. Белёсый квадрат с кольцом корзины. По бокам в землю зарылись автомобильные покрышки. Под ними уже давно никто не лазил. И пространство забилось рваными кульками и потрескавшимися пластиковыми бутылками. А рядом в небо взметнулась лестница, переломившаяся на половине, чтобы неведомые мученики пробирались по её перекладинам, перехватываясь руками на немерянной высоте. С высотищи обрушивался размочаленный канат, до безобразия заляпанный грязью. Рядом покачивались полтора гимнастических кольца – левое чудом уцелело, а от правого отхватили чуть ли не треть, словно чьи-то беспощадные зубы приняли его за халявную баранку.

По песку, перемешанному с осколками разноцветных бутылок, метался котёнок, ища дырку в заборчике. Силёнок перемахнуть через невысокую ограду ему не хватало. Удача улыбнулась охотникам.

Котёнок не успел спрятаться за поваленным гимнастическим козлом, внимательные глаза охотников ни на секунду не выпускали его из виду. Ириска заходила справа. Рауль медленно отсекал пути к отступлению с другой стороны.

– ДОгнали, – подсказал Ириске нотный человечек, но как-то невесело, словно и его утомила эта изнурительная гонка.

– Не подпускай его к воротам, – прорычал Рауль и припустил за четвероногим беглецом.

Черняшке надоели странные игры. Он просто подбежал к заборчику и толкнул ничем ни примечательную доску. Проскрипел потревоженный гвоздь, доска сдвинулась, и котёнок юркнул в образовавшуюся щель.

Мир померк и смазался. Возможно, от слёз, которые снова затопили глаза. Удача повернулась спиной и растаяла, перебравшись к особам, более достойным её благосклонности.

– Он знал! Знал! – закричал Рауль.

Тогда Ириска и поверила, что котёнок просто издевается над ними. Рауль красивым прыжком перемахнул забор. И вновь Ириске ничего не оставалось, как бежать, и бежать, и бежать.

– Два раза ушёл, третий будет последним, – прохрипел Рауль.

Сил переспрашивать не осталось. Если даже Рауль начал сдавать, что уж было говорить об Ириске.

– ДОвольно, – умолял верный Ирискин приятель из нотного стана, но девочка лишь упрямо мотала головой. Всякая игра имеет начало и конец. Старт далеко позади. А на финише вместо алой ленты – бугорок. Тот самый, на котором вырастет Чёрная Роза.

В очередной раз они догнали котёнка у шоссе, как ни странно, пустынного. А котёнок никуда не торопился. Он изящно прохаживался по бордюру, с которого осенние дожди смыли остатки побелки.

– Осторожней, – Рауль подцепил Ириску за локоть. – Спугнёшь.

Но поздно. Котёнок заметил преследователей и спрыгнул на проезжую часть. Чёрный хвост прощально мелькнул.

Рауль раскрыл рот и выпучил глаза, не в силах поверить в свершившееся. Впервые он перестал быть красивым, невозмутимым, совершенным. Сила инерции тянула его с Ириской к бордюру.

Черняшка уже добрался до середины. Но тут из-за поворота, грозно рыча, выскочил громадный самосвал. В заляпанном кузове плескался цемент, ошмётки серой массы летели во все стороны. Чёрный малыш стремительно сиганул назад, ошалев от грохота и страха. Ириска сама не поняла, как получилось, что котёнок уже бился в её руках.

– Держи крепче, – приказал Рауль.

Ириска послушно сжала пальцы. Котёнку не нравилось подобное обращение. Он извивался змеёй и старался коготками расцарапать Ирискины руки. Пасть скалилась клыками, хвост хлестал по рукавам куртки.

Котёнок в самом деле оказался совершенно чёрным. Только розовый треугольник носа, да жёлтые блестящие глаза. Тельце было тёплым, пальцы перекатывались по округлым рёбрам, которые, сожми их сильнее, непременно хрустнули бы. Ириска могла сжать посильнее. И не могла. Она чувствовала, как оглушительно, в бешеном темпе, колотится маленькое сердце третьего министра Кошки с обугленным панцирем.

– Тащи сюда, – распорядился Рауль.

Он стоял у тёмного круга открытого колодца. Ириска беспрекословно подошла, с трудом сдерживая потерявшего терпение узника. Приблизившись, она послушно протянула котёнка другу.

– Ну нет, – холодно сказал Рауль, – это дельце ты должна провернуть сама. Давай-ка всё пополам, а? Первого министра я уничтожил в одиночку, второго – мы вместе, теперь же исключительно твоя очередь.

Ириска посмотрела в чёрную дыру, затем на котёнка, пальцы от волнения скрючились. Черныш жалобно замявкал и, развернувшись, пробороздил Ирискино запястье тремя красными царапинами. Ириска зашипела от боли, но не выпустила дрожащее тельце.

– Помни, он только кажется котёнком, – голос Рауля потеплел. – Он прячется в жалостливом облике, как Панцирная Кошка прячется в тени трёх министров.

Он пихнул ногой обломок красного кирпича, лениво подкатившегося к колодцу и прыгнувшего через край. Спустя несколько секунд раздался негромкий плеск.

– Вода, – лицо Рауля разглаживалось, расцветало. – Кошки плавать не умеют.

Ириска знала. Ириска могла отшвырнуть котёнка прочь. И не могла. Ввязавшись в дело, следует доводить его до конца. Нельзя останавливаться на полпути к Пятому Переулку. Иначе всю жизнь только и будешь делать, что вспоминать бескрайнюю синеву. И бугорок, на котором она встретилась бы с вечностью.

– Не волнуйся, принцесса, – мягко сказал Рауль.

– Я не волнуюсь, – тихо ответила Ириска и стиснула зубы, чтобы они не стучали.

Больше всего на свете она желала, чтобы из переулка вынырнул случайный прохожий и, раскричавшись скрипучим голосом, велел немедленно отпустить несчастное создание. Но все случайные прохожие предпочитали не вмешиваться в дела, находящиеся сверх их разумения.

– Это же так просто, – удивлённо сказал Рауль. – Разожми руки и всё.

Ириска удивлённо взглянула перед собой и вниз. Оказывается, всё это время она держала бьющегося в истерике черныша над пастью люка. Но это же совершенно невозможно, вот так взять и разжать пальцы. Или возможно?

Черняшка извернулся ещё раз, украсив Ирискину руку очередными царапинами. Он уже неистово орал. Он требовал, чтобы его немедленно, слышите, немедленно отпустили. Он был согласен на всё, только бы выбраться из Ирискиного захвата.

Ириска зажмурила глаза.

А потом резко развела руки.

И бросилась прочь, быстрее скорости звука, чтобы не слышать странный плеск, когда дёргающееся чёрное тельце коснётся холодной воды.

Пока она бежала домой, ей хотелось навсегда забыть всю эту историю. И даже Рауля.

Глава 19. Позорный орден

Чёрная лапка показалась над краем люка. Когти царапнули по асфальту, уцепились за трещину. Котёнок выбрался на поверхность. На удивление, он оказался совершенно сухим. Не успел долететь до воды? Или высох, пока вылезал? Впрочем, какая разница? Главное, что Черняшка выбрался. А, значит, Ириска его не убивала. Он жив, здоров и сейчас побежит по своим кошачьим делам. Пусть он даже не простит Ириску до скончания веков. Неважно, Ириска согласна ходить непрощённой, но только не чувствовать, что на белом свете стало одним котёнком меньше по её, Ирискиной, вине.

Ириска ликовала. Она готова была закричать на весь мир от радости, потому что прежняя жизнь вернулась, как вернулся котёнок, чудом избежавший смерти.

Черняшка посмотрел на неё большущими внимательными глазами. Потом скользнул взором по сторонам, оценивая опасности. Потом всё вокруг как-то смазалось, и Ириска проснулась.

Голова сразу же потяжелела. На душе стало холодно и противно. Сон как ветром сдуло. Наползала глубокая депрессуха. Потому что по-настоящему котёнок ниоткуда не вернулся. Не было больше на свете Черняшки. И это сделала она, Ириска.

Девочка лежала, уставившись в светящееся табло электронных часов. Мигало двоеточие, отмечая секунды. Медленно менялись цифры. Не существовало в мире таких сил, что могли подарить девочке хотя бы короткое забытьё. А жаль, потому что во сне котёнок прыгал себе спокойно, и никаких необратимых поступков не происходило. Ириска многое бы дала, чтобы поменяться местами с той, которая во сне смотрит на выползающего из люка котёнка. Но уже ничего не поправишь. Мёртвое тельце лежит на склизком дне, а Ириска изо всех сил старается не думать о нём, что, конечно же, не получается.

В школе Ириска схлопотала очередную двойку, на сей раз по истории. Но двойка не заботила её. Двойка казалась ерундой, серым, почти незаметным пятнышком на длиннющем заборе, по которому грязной полосой растекался вчерашний поступок. Депрессуха – противная штука, но, плавая в ней, всё равно знаешь, что ты – хорошая, только донельзя обиженная. А вот сейчас хорошей чувствовать себя не получалось. Срочно требовался Он, кто мог показать Ириске что-то, равноценное запретному пути к Пятому Переулку. Но где взять Его прямо сейчас? И что прямо сейчас без Него делать?

Можно напиться, благо на пиво хватало. Можно накраситься и нырнуть в разноцветный мир ночной дискотеки, чтобы после неё впервые проснуться в чужой квартире и, вжав голову в плечи, возвращаться домой, навстречу первому грандиозному скандалу. Словом, можно совершить чёртову тучу необратимых поступков, чтобы в их числе самый первый скукожился и затерялся на фоне более ужасных. Но только чувствовала Ириска, что не поможет ей это, не поможет.

С такими невесёлыми мыслями она плелась домой.

Чуть впереди вдоль забора кралась песчаная кошка. Миниатюрная рыжуха с чёрными отливами ничем не отличалась от дворовых котят. Но, оказавшись на песке, котёнок вмиг превратился в затаившегося хищника. Змеиная голова ящерицы высунулась из-за обломка ветки. Две чёрных бусины даже не успели заметить опасность. Молниеносный прыжок, и судорожно вьющееся тельце оказалось прижато к земле когтистой лапой. Морда, в глазах которой вспыхнул холодный огонь беспощадности, клыкастой пастью принялась рвать добычу. Вдруг кошка замерла и медленно-медленно подняла голову. Взгляд встретился с Ириской. Взгляд торжествовал. Взгляд говорил: "Ну, а ты бы так смогла?"

Но Ириска тут же забыла о кошке. Взглянув на скамейку, Ириска забыла обо всём.

Рауль сидел, положив голень левой ноги на правое колено, а указательным пальцем разминал костяшку. В который уже раз Ириска подивилась его чистеньким "Найкам". Даже подошва была нетронутой осенней непогодой, словно кроссовки только что купили или обработали изрядной порцией химии. Рауль окинул Ириску равнодушным взглядом, каким проскальзывал по десяткам и сотням спешащих мимо людей. И в самом деле, что он мог сказать Ириске теперь? Вопрос про Чёрную Розу дважды не задают.

Впрочем…

Впрочем, всё ведь уже позади. Три кошачьих министра перебрались в небытиё. Но Панцирная Кошка ещё не вышла на тропу войны. Может, всё ещё поправимо. Может смерть котёнка затенится Ирискиным подвигом. Ведь она же убивала не для себя? Не для себя! Котёнок умер во благо всего человечества! И не Ириска виновата в его смерти! Совсем не Ириска! А Панцирная Кошка, назначившая несмышлёныша третьим министром. Не Ириска выбрала котёнку короткую жизнь. Да не будь Ириски, котёнка прикончил бы кто-то ещё. Смерть котёнка была неизбежной, и никакой Ирискиной вины тут нет.

Девочке заметно полегчало.

– Вернулась? Отлично! – два слова прозвучали без всякой паузы, куда бы мог вклиниться Ирискин ответ.

Вернулась? А разве нет? Ведь могла и пройти мимо, обидевшись на равнодушный взгляд. Но нет же, остановилась почему-то. Значит, вернулась.

Ириска несмело улыбнулась и решительно опустилась на скамейку, сохраняя разумное расстояние между собой и Раулем, чьи пальцы беспечно барабанили по исписанным доскам.

– А мне всего шестнадцать, а я уже ТАКАЯ! – выкрикнул блёклый голосок из колонки ближайшей студии звукозаписи.

Рауль презрительно зыркнул, и музыка с треском заткнулась, словно динамик мог лопнуть от одного гневного взгляда.

– Человеческая жизнь заметно сокращается, – бесстрастно заметил Рауль.

– Увеличивается! – заспорила Ириска, обрадовавшись, что никто не собирается возвращаться к разговору о вчерашнем. – Везде так говорят.

– Если девочке шестнадцать, а она уже ТАКАЯ, то жизнь её позади, – дёрнулась верхняя губа Рауля. – По улицам бродят уставшие люди с мёртвыми глазами. Они не ложатся на кладбище, потому что угодили в колесо, которое не выпускает. Но реально человек умирает гораздо раньше.

– А на Пятом Переулке? – Ириска не смогла удержаться.

– Разве Чёрная Роза похожа на кого-нибудь из них? – Рауль усмехнулся и обвёл широким жестом пролетавших мимо представителей развитой цивилизации.

Нет. Никто из них ни чуточки не напоминал Чёрную Розу. Никто из них не мог стать Чёрной Розой, потому что Чёрная Роза – это Ириска в том будущем, которое она заслужила. Ириске стало легко и радостно. Вырасти у неё сейчас крылья, воспарила бы она к небесам светлым ангелом.

– Но до Пятого Переулка надо ещё добраться, – голос Рауля посуровел. – Путь преграждает Панцирная Кошка и третий министр, в тени которого она прячется.

– Стоп! – Ириска вскочила и бумерангом склонилась над безмятежным Раулем. – Но ведь я… я… Но ведь третий министр мёртв?

– Почему ты решила, что третий министр мёртв?

– Ты сам сказал!!!

– Я? Не может такого быть!

– Ты сказал, что я должна сама уничтожить чёрного котёнка…

– Совершенно верно.

– …Потому что он и есть третий министр!

– Учись слушать, девочка, ЭТОГО я тебе не говорил.

– Но…

– Я уже не раз замечал, что ты рисуешь картинку и веришь в неё, додумываешь события и поступки других людей. А реальная жизнь остаётся побоку. Жёсткое наказание ждёт тех, кто подменяет реальность картинкой. Ты проговариваешь фразы за людей из картинки, а потом обижаешься, что они не прозвучали. Ты обязала сказать волшебные слова, не известив о них никого. Чего же удивляться, когда реальные люди говорят совсем иное или отмалчиваются. Когда они совершают не те поступки, которые ты им придумала.

Всё! Счастья как не бывало. Тяжёлая депрессуха радостно вертелась поблизости, забираясь на хрупкие Ирискины плечи. Единственный человек, способный понять и утешить, наотрез отказывался понимать, а вместо этого жестоко давил, как придавливают знойной летней ночью зудящего комара.

– Но тогда… Зачем мне было убивать?

– Проверка лояльности и тренировка. Кто там сказал из ваших: "Тяжело в учении, легко в бою"?

– При чём тут это? – распалилась Ириска.

Этот парень ответит на все вопросы. Прямо сейчас! И не только на вопросы. Кто-то должен заплатить за пару бессонных Ирискиных ночей.

– Остынь, – устало сказал Рауль. – Смерть последнего министра – исключительно твоё дело. Второго шанса не будет. Панцирная Кошка немедленно растерзает любого, на кого укажет потревоженный и неубитый министр. Я должен быть твёрдо уверен, что ты не облажаешься. Теперь я уверен. Если ты сумела изничтожить котёнка, весь вид которого вызывал жалость и сочувствие, то мяуканье взрослого кота тебя не остановит.

Ириска уже не слушала. Она уходила прочь. Она не желала оставаться с субъектом, отправившим на тот свет безвинного котёнка просто так, для тренировки. Отправившим её, Ирискиными, руками. Мир держался на обмане, держится и будет держаться. Даже великие идеи разъедаются ложью, как цветущее яблоко пожирает изнутри противный червячище.

– Метко, метко, метко судьба стреляет редко, редко, редко. Не попадает… – грустно падали звуки с верхних этажей. – Детка, детка, детка…

– Я не твоя кокетка, – песню пришлось оборвать неправильно, словно это могло хоть чем-то помочь.

Девочка гуляла по городу до глубокой ночи. Неясными тенями мелькали мимо прохожие. Загорались и погасали окна. Трещала неоновая реклама. Мерцали в недостижимой глубине неба неяркие звёзды, а уличные фонари укутывали Ириску холодным сиянием.

В двадцать два сорок три Ириска поклялась никогда больше не вспоминать о Пятом Переулке.