Текст книги "Красавчик Ричи (СИ)"

Автор книги: Дария Новак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

В поле зрения показалась блондинка в платье с кринолином. Подплыв ближе, она убрала веер и почтительно склонила голову:

– Ваше Величество, у нас проблемы.

Королева беспечно пожала плечами:

– Я вижу, – выудив из складок пышного чёрного платья крошечную колбу с маленьким язычком пламени, взятым с её огненной короны внутри, Королева протянула её девушке. – Я всё предусмотрела. Как только она подпишет договор и начнется суматоха, иди в дальний конец зала. На стене возле левого кресла, практически на полу, нарисован знак. Воспользуешься этим и уничтожишь его. Только если они поймут, что что-то идёт не по их плану… ничего не выйдет.

Блондинка бросила взгляд на рыжеволосую женщину, разом помолодевшую лет на десять:

– Это последняя?

– Да. Заберём её и снова сможем стать свободными. Как я и обещала.

Ещё раз поклонившись, девушка отошла. А Королева, залпом допив шампанское, направилась к последней из своего списка, ничуть не сомневаясь, что получит её бессмертную душу.

Сделав ход конём, Королева хлопнула в ладоши, и уронила его короля:

– Шах и мат.

Рыцарь на мгновение поймал её руку своей, и чуть сжав холодные пальцы, тяжело вздохнул. Пора было действовать.

Королева открыто посмотрела в его глаза и ответила на пожатие.

Не без труда найдя одного из своих людей в толпе, Рыцарь прошептал:

– Сейчас начнётся. Всё готово?

Тот кивнул:

– Все знаки нарисованы, никто ничего не заподозрил.

– Хорошо. Но ты уверен, что всё нарисовано правильно? Стоит хоть немного ошибиться – и всё рухнет.

Парень уверенно кивнул, на самом деле не чувствуя уверенности вообще ни в чём, что без труда читалось на его лице:

– Всё получится. Мы закроем Королеву вместе с её приспешниками в аду на следующие несколько столетий.

Рыцарь удовлетворённо кивнул.

Легко приобняв свою жертву за плечи, Королева уверенно увела её прочь от танцующих, и, усадив за низкий столик, обаятельно улыбнулась, садясь напротив:

– Как тебе вечер?

Женщина грустно рассмеялась:

– Потрясающе. Я бы хотела, чтобы он никогда не заканчивался.

Королева величественно кивнула:

– Ты ведь можешь остаться с нами, если захочешь.

– Но… что я должна сделать, чтобы остаться?

В ответ девушка снова развернула перед ней пожелтевший и очень старый на вид пергамент. Ещё раз улыбнувшись, она ответила:

– Всего лишь подписать это.

Протянув ей ручку, она ободряюще кивнула, и окинула быстрым взглядом бальный зал. Подданные продолжали танцевать, изображая беспечность и веселье, на самом деле не упуская возможности украдкой посмотреть на них. Сейчас, в этот самый момент, когда свобода была так близко, каждый из них боялся, что что-то пойдет не так, но женщина, уверенно вытащив ручку из тонких белых пальцев, размашисто расписалась на листе пергамента, обещавшем избавить её от смертельной болезни, если она обязуется взамен отдать свою душу Королеве Проклятого Двора. Сроки и методы исполнения сделки, разумеется, не указывались. Прекратив любые попытки поддерживать видимость веселья, подданные огненной короны, затаив дыхание, наблюдали за ними. Музыка смолкла.

Приняв пергамент из рук избавленной от страшной болезни женщины, Королева быстро пробежала его глазами и, удовлетворённо кивнув, встала. Та поднялась следом, непонимающе озираясь по сторонам. Кто-то из толпы крикнул:

– Чего стоишь? Кланяйся своей Королеве!

Расширившимися от удивления глазами она посмотрела на юного ангела, избавившего её от страданий и остановила взгляд на пылающей короне. А затем почтительно поклонилась. В ту же секунду её тело охватил огонь.

– Что?.. Ты же обещала!!! – Заорала она, упав на пол, пытаясь сбить с себя пламя.

Королева беспечно пожала плечами:

– Обещание я сдержала: ты больше ничем не больна. А насчёт огня… все вопросы к Всевышнему с его пунктиком про очищение.

Встретившись глазами с блондинкой в кринолине и получив утвердительный кивок, она махнула своим людям рукой, и направилась к тяжелым двустворчатым дверям, где её уже ждал Светлый Рыцарь. Подойдя ближе, она сделала каменное лицо:

– Ты проиграл партию. Она моя, так что прочь с дороги.

Рыцарь выставил перед ней ладони, на которых были нарисованы всё те же старые, добрые знаки:

– Всё кончено.

Чуть не фыркнув, Королева остановилась как вкопанная, и с ужасом посмотрела на его руки. А потом заглянула в его глаза. Он тут же отвел взгляд, ведь знал, что поступает недостойно и подло. Он-то не знал, что одного знака не хватает. Грустно улыбнувшись, она спросила:

– Потанцуешь со мной?

Поморщившись, а затем, всё же заставив себя посмотреть ей в глаза, он кивнул, протягивая правую руку:

– Конечно.

Толпа молча расступалась перед ними, пока он вёл Королеву в самый центр зала. На лицах без труда читалась ненависть к нему, смесь сожаления с ужасом, и гордость. Их предводительница проиграла, но собиралась достойно принять поражение. И когда Рыцарь повёл её в танце, а активировавшиеся знаки обожгли ладони, он не чувствовал ничего, кроме уважения к её мужеству. Наклонившись, он прошептал:

– Прости меня.

Она подняла голову и улыбнулась:

– О, что ты, я вовсе не в обиде, – и бросила быстрый взгляд на их сцепленные в замок руки. Проследив её взгляд, Рыцарь тихо охнул и попытался высвободиться из её хватки, но было поздно: их запястья опутали нити яркого пламени, намертво связывая вместе. Пока он был занят освобождением одной руки, девушка ловко отцепила от своей талии вторую, и сжала его ладонь, победно улыбаясь. Он с ужасом смотрел, как пламя опутывает второе запястье, и оглянулся по сторонам. Вокруг уже никого не было. Пёстрая толпа исчезла, оставив только их в самом центре огромного бального зала, под светом тысячи огней хрустальных люстр, украшенных сусальным золотом. Королева оскалилась, показывая ровный ряд белоснежных зубов:

– Вместе до конца, любовь моя?

Стоило им исчезнуть, как люстры погасли. Роскошный бальный зал освещался только лунным светом, с трудом пробивавшимся сквозь грязные окна. Кое-где не хватало паркетных досок, краска на стенах облупилась от времени, с хрустальных люстр плотным покрывалом свисала паутина.

Всё встало на свои места, как будто здесь никогда и не было бала Проклятых.

На протяжный писк приборов, отслеживавших ритм сердцебиения, сбежался весь сестринский пост. То и дело заряжался дефибриллятор, слышались громкие возгласы, выкрики необходимых препаратов, раздражённые: "ну давай же!", но реанимировать женщину так и не удалось. Констатировав смерть, они молча смотрели в пол, пока одна из них не спросила:

– Какой чёрт принес сюда шахматы?

Светлый Рыцарь очнулся на жёстком металлическом стуле с завязанными за спиной руками. Заметив в противоположном углу Королеву, сидящую в кресле и увлечённо что-то читающую, он прочистил горло. Тут же отбросив книгу в сторону, она преувеличенно бодро спросила:

– Как спалось?

Рыцарь фыркнул:

– О, просто невероятно. Целую вечность так не высыпался. Я оставлю восторженный отзыв о твоей ночлежке, если кто спросит.

Она выглядела почти смущенно:

– Ну, тут дело, скорее, не в ночлежке, а в том что тебя огрели по голове, прежде чем сюда доставить.

– О… – многозначительно протянул он. – Напомни мне, почему я вообще жив?

Она беспечно пожала плечами:

– Ну, во-первых, я понятия не имею, как тебя прикончить. А во-вторых…

Она быстро окинула его оценивающим взглядом:

– А во-вторых, я хочу от тебя детей.

Он поперхнулся и в ужасе уставился на неё. Королева расхохоталась:

– Ну вот, теперь, когда я скажу, что на самом деле, мне всего лишь нужно немного твоей крови, ты, думаю, расслабишься.

Он с облегчением выдохнул и ответил на её улыбку:

– Да, пожалуй, всё не так… – но стоило только смыслу сказанного дойти до него, как он снова побледнел. – ДЛЯ ЧЕГО ЭТО ТЕБЕ МОЯ КРОВЬ, ЕЩЁ РАЗ?!

Она закатила глаза:

– Освободить все души, заточённые в преисподней, разумеется.

За что боролась, на то и напоролась

Обмякнув на неудобном стуле, Рыцарь как-то устало спросил:

– И ты думаешь, я добровольно тебе её дам?

Королева раздражённо вздохнула:

– Нет, конечно, – махнув рукой в его направлении, она потёрла виски и поднялась, – именно поэтому ты связан!

– Ты не посмеешь.

– Сейчас узнаем.

– Я требую партию.

Звенящую тишину комнаты прорезал оглушительный скрип отворившейся двери. В проёме возникла фигура в чёрном балахоне и, почтительно поклонившись Королеве, сказала:

– Пора, Ваше Величество.

Королева кивнула и, хлопнув Рыцаря по плечу, без малейшего труда подняла его со стула:

– Пойдём, Герой.

Уже на выходе из комнаты она махнула рукой в сторону стола. На нём тотчас появились шахматы.

Они вернулись в бальный зал. Не было ярких огней и сусального золота на люстрах. Всё было покрыто паутиной и толстыми слоями пыли, но Королеве это совершенно не мешало – с улыбкой на губах она величественно шествовала в самый центр зала, шелестя роскошным изумрудно-зелёным платьем, и кивала кланявшимся подданным. Связанный Рыцарь безропотно шёл за ней. На полу были нарисованы руны, складывавшиеся в идеальный круг, и даже если бы он мог сорвать ритуал – всё равно не знал, как. Повернувшись к пленнику, Королева раскинула руки, и улыбнулась ещё шире:

– Добро пожаловать в Ад!

Именно в этот момент белая пешка на шахматной доске сделала шаг вперёд.

Рыцарь стоял по левую руку от Королевы, пока немногочисленные подданные по очереди подходили и, упав на колени, целовали её белоснежные руки. Она безмятежно улыбалась, но за улыбкой он видел беспокойство и даже страх – ведь никто не мог знать исход ритуала.

– Всё готово? – Спросила она одну из фигур в балахоне.

– Да, Ваше Величество.

Она кивнула, вздохнув. Пора было начинать, нельзя было оттягивать этот момент и дальше, ведь тысячи её подданных ждали освобождения в преисподней, и, принимая Огненную Корону, она поклялась им его дать.

Внезапно фигуры пришли в движение, выстраиваясь идеальным кругом напротив рун – по душе на каждую. Запахло плавящимся воском и, оглядевшись по сторонам, Рыцарь понял, что не только слуги Ада держат свечи. Вокруг стояли кованные подсвечники, озаряя мрачный старый зал подрагивающим, почти потусторонним свечением. Внимательно следя за тем, чтобы никто не заметил, Рыцарь отыскал глазами ближайший к нему высокий канделябр, и сделал шаг назад.

Партия шла на равных. Фигуры двигались по шахматной доске в пустой комнате не зная сомнений. Но и Рыцарь, и Королева поставили на кон слишком многое, чтобы проиграть, и теперь оба неумолимо стремились к победе. Они не имели права сыграть вничью. Победить должен был только один.

Верёвки безбожно натирали затёкшие руки, пока мир собирался рухнуть прямо у него на глазах. И он никак не мог предотвратить это. Рыцарь мог только беспомощно наблюдать. Откинув длинные светлые локоны за спину, Королева, распрямившись, вошла в круг. Следом за ней – верный слуга, нёсший на бархатной подушке костяной кинжал, мигом напомнивший Рыцарю, зачем его сюда привели. В круг вошла ещё одна фигура, и Королева, к неимоверному удивлению Кайла, склонила голову, позволяя снять чёрную, полыхающую пламенем корону. Протянув руку, она взяла кинжал с подушки, после чего её верные подданные покинули круг. Улыбнувшись, девушка провела острым, как бритва, лезвием по своим запястьям, и на грязный дощатый пол полилась королевская кровь, оказывается, такая же красная, как у простого человека. Королева говорила что-то, но он не мог разобрать слов – они терялись во всё сильнее нараставшем гуле. Ритуал наконец пришёл в действие, позволив предводителю Небесной Армии приблизиться к подсвечнику ещё на несколько шагов.

Фигуры боролись не на жизнь, а на смерть, пытаясь защитить своих Королей, но Рыцарь уже видел брешь в обороне Её Величества, и собирался ею воспользоваться.

Было больно. Чтобы пережечь верёвки пришлось сунуть руки прямо в пламя свечей, но он терпел, стараясь не подавать виду. Запахло палёным мясом, но все остальные стояли слишком далеко, поглощённые тем, что происходило с их Королевой, чтобы почувствовать или заметить это.

Ей тоже было больно. Рыцарь видел, как сжались её зубы, пока кровь постепенно покидала хрупкое тело. Но она продолжала стоять, выпрямив спину. Он не понимал, почему порезы так долго не заживают. Возможно, дело было в знаках, или в особом кинжале, но широкие борозды на её предплечьях никак не становились меньше, и она продолжала терять кровь. Рыцарь ничего не понимал. Весь ритуал целиком и полностью был завязан на ней – его кровь ещё не успели взять, и если Королева сейчас умрет – ничего не получится. Наконец, когда девушка пошатнулась, слуга, державший корону, ворвался в круг, и насильно надел украшение на её голову. Кровь почти моментально перестала капать на пол и, вместо этого, прилила к её щекам. Когда длинные прорезы на руках затянулись, Рыцарь наконец понял, где всё это время хранился источник её силы, который все, не только он, искали годами. Она всегда носила его с собой. А без своей короны была так же беспомощна, как простой человек.

Верёвка, опутавшая его обожжённые запястья, наконец поддалась, а когда Королева поманила его пальцем, он уже был к этому готов, и решительно направился к ней. Гул всё нарастал и, казалось, шёл из самих каменных стен, а пол чуть заметно подрагивал. Он приближался к кругу уже зная, что должен сделать. Рыцарь служил Великой Цели и Всевышнему, и в данной ситуации было совершено не важно, сможет ли он жить после того, что, без сомнения, совершит.

Передвинув своего офицера, Рыцарь загнал чёрного Короля в угол. Королева больше ничего не могла поделать. Её главная фигура была окружена.

– Мат, – тихо произнёс он, подходя к ней вплотную, и не давая ей опомниться, грубо притянул к себе за плечи, жёстко, горько поцеловав в первый и последний раз. Чёрный Король раскачивался на шахматной доске, а Ферзь* – самая сильная шахматная фигура – собиралась вот-вот потерять корону. Она отвечала ему со всем пылом, будто знала – это никогда больше не повторится. Вся жизнь Рыцаря в белых одеждах, и весь смысл его существования рушился где-то на уровне фундамента, и глаза от этого осознания неумолимо защипало. Гул превратился в ропот тысяч голосов, круг вспыхнул красным пламенем, но он и так знал, что пора. Поэтому зажмурился, лишь бы не видеть её лица. Не прекращая целовать Королеву, он сорвал огненную корону с её волос и, не дав ей осознать что происходит, вырвал костяной кинжал, который она всё ещё сжимала в руке:

– Я люблю тебя, – прошептал он, вгоняя кинжал ей между рёбер, и тут же наступил на корону, ломая хрупкое стекло.

По прекрасному изумрудно-зелёному платью быстро расползалось уродливое бурое пятно. Пути назад не было. Из его глаз катились слёзы, пока она ощупывала кинжал, угодивший ей точно в сердце, будто не могла поверить, что это случилось. Наконец, она посмотрела на него, улыбнувшись в последний раз, показывая окрашенные кровью зубы.

Не будет больше словесных перепалок и противостояния. Они никогда больше не сыграют партию в шахматы, споря о чём-то. С хрипом вдохнув, Королева прошептала, уже не пытаясь удержать кровь во рту, позволяя ей свободно стекать по губам, пачкая подбородок и шею. Она всё ещё слабо улыбалась:

– Ты… жульничал.

Не удержавшись на ногах, она тяжело рухнула на пол. Из её груди всё ещё торчал кинжал, а королевская кровь пропитывала старинный паркет. Она больше не шевелилась, пустыми глазами изучая лепнину на потолке. Ветер стих, а гул прекратился – ритуал оборвался вместе с жизнью Королевы. В бальном зале не осталось никого, кроме Светлого Рыцаря, на коленях рыдающего о своём заклятом враге. Баланс был восстановлен.

*

Свет зажёгся почти внезапно, через секунду после того, как видеоряд закончился, и по экрану поползли титры. А затем, люди сидящие в зале начали аплодировать. Кто-то вставал со своих мест, кто-то свистел. Это было совершено не похоже на те презентации, которые мы устраивали раньше, равно, как и на те, которые мне доводилось посещать. Я сидела, как оглушённая в мягком плюшевом кресле, мысленно всё ещё находясь в бальном зале, и понятия не имела, что я чувствую. Рядом со мной сидел такой же пришибленный Кайл. Мы пялились на экран, слушая аплодисменты, и, кажется, оба не соображали, что происходит. А потом Кайл вдруг потянул меня за руку, вставая, и крепко обнял. Тут же к нам присоединились остальные парни из "Четвёрки", подоспели мои ребята, а Кэрри, по-шутовски поклонившись, с широченной улыбкой протянул: "Ваше Величество", тут же сгребая меня в охапку, и смачно чмокнул напомаженными губами в волосы.

Сразу после показа начался фуршет, на котором мы были заняты только бесконечными интервью, беззаботно раздавая улыбки камерам. Вечер был насыщен эмоциями и хорошим настроением настолько, что я напрочь забыла о собственном творческом кризисе и неурядицах в личной жизни. Этим вечером я была абсолютно и бескомпромиссно счастлива. Наверное, именно поэтому, стоило мне вывернуть из-за угла в пустом, узком коридоре, как я тут же, в буквальном смысле, столкнулась с Красавчиком, о котором успела напрочь забыть. Налетев на него, я пошатнулась, и Ричи придержал меня за плечи, но отпустил, как только убедился, что я не упаду. Пробормотав невнятное "извини", я постаралась сбежать прежде, чем мы начнём обмен любезностями. А в том, что начнём-таки сомневаться не приходилось – в конце концов я достаточно давно и хорошо себя знаю. Но у Ричи, как всегда, было своё мнение.

– Каролина… – сказал он, коснувшись длинными пальцами моего плеча, и я замерла, не в силах пошевелиться. Я всей душой хотела уйти и не видеть его никогда больше, но ноги упрямо отказывались двигаться. Просто потому что я придумала себе умоляющие нотки в его голосе.

– "Каролина", – я хмыкнула, – я думала, я теперь просто "Линси".

Он вскинул бровь, как будто не понял, о чём я говорю. Горько усмехнувшись, я пояснила:

– Такая же, как все остальные женщины, которым ты не придумываешь идиотских прозвищ, которые по уши влюблены в тебя.

– Сладкая… – начал было он, но я подняла раскрытую ладонь, останавливая его.

– Зови меня Линси.

– Что это значит, милая?

Я фыркнула:

– Как будто ты не знаешь! – Раздосадовано вздохнув, я хотела запустить руку в волосы, как обычно делаю, но наткнулась пальцами на острые края короны. Ещё раз вздохнув, я снова посмотрела на Красавчика. Вот он – мужчина моей мечты. Прекрасный, до нелепого талантливый, умный парень с обостренным чувством справедливости, не оставляющий девушек в беде. Ричи был воплощением всего, что я так хотела, и не могла получить. Именно поэтому я не почувствовала совершенно ничего, когда наконец сказала:

– Я люблю тебя до желудочных колик, Ричи.

Он замер, потрясённо глядя на меня. А я только невесело улыбнулась:

– Но это уже нихрена не значит.

Он продолжал смотреть на меня не говоря ни слова, позволив мне аккуратно обойти его. Уходя всё дальше по коридору, я зажмурилась. А перед дверью в просторное фойе остановилась, и заставив себя улыбнуться, решительно толкнула её, широко открывая. Именно этот момент Ричи выбрал, чтобы выйти из ступора. Он догнал меня прямо там, в дверях, в шаге от смеющихся и пьющих шампанское гостей. Схватив меня за локоть и грубо развернув к себе, Красавчик без вступлений, предисловий, и вообще хоть каких-нибудь слов, впился в мои губы сильным, жёстким поцелуем. Он стоял вплотную ко мне, зажмурившись, цепляясь за мои плечи, будто от этого поцелуя зависело очень многое. И я не верила ему ни на секунду. На нём была всё та же кожаная куртка, и пахло от него всё тем же парфюмом, который я так хорошо помнила. Но Ричи больше не был собой. Он не был ни придурком, которого я всей душой ненавидела, ни ещё большим придурком, которого я так сильно, до остановки сердца, любила. Вместо этого, Ричи был козлом, которого мне хотелось просто уничтожить не сходя с места.

Грубо отпихнув его от себя, я от всей души залепила ему обидную, болезненную и чисто женскую пощёчину.

– Как ты посмел?

– Сладкая…

Размахнувшись, я ударила ещё раз. Глаза жгло, а грудная клетка сжималась, словно собиралась сложиться вчетверо, и осколками рёбер просто расплющить моё неразборчивое, бесполезное, и такое глупое сердце. Красавчик не отшатнулся, и не стал растирать ярко-красный след от моей ладони на своей холёной, гладковыбритой щеке. Он вообще не пошевелился. Я выдохнула, пытаясь успокоиться:

– Ничего более подлого, бессовестного…

Так и не закончив предложение, я сделала глубокий вдох в безуспешной попытке успокоиться и не разреветься, и, развернувшись на каблуках, замерла. Совершенно забыв где нахожусь, я не придала значения утихшему смеху и смолкшим разговорам вокруг, и теперь десятки взглядов и линз объективов были прикованы к нам. Люди молча наблюдали за разворачивавшейся на их глазах драмой, словно это было хреново шапито. Я замерла, глядя на толпу. Толпа безмолвно смотрела в ответ, тишину прерывали только щелчки затворов. Тяжело вздохнув, я раздражённо щёлкнула языком, и молча направилась к выходу из кинотеатра. Этот вечер начался слишком хорошо, чтобы не закончиться полным провалом. Уже на выходе меня догнал Кайл, и галантно распахнув передо мной дверь, пропустил вперёд. Не дав мне потерянно остановиться на старых, растрескавшихся ступеньках, парень увлёк меня за собой на стоянку, и молча усадил в свою машину. Пристегнув сначала свой, а затем и мой ремень безопасности, он завёл мотор, и плавно отъехал от здания. Я пребывала в полном ступоре, и единственное, чего мне хотелось – это провалиться сквозь землю.

– Куда мы едем? – Спросила я, когда Кайл выехал на Оушен Авеню* и свернул направо, а не налево к моему дому.

– Я давно тебя на кофе звал. Плюс ключи от твоей квартиры отдам наконец.

Я улыбнулась – мой друг просто не хотел чтобы я осталась одна. Когда он притормозил на светофоре, я откинула длинную чёлку с его щеки и смачно чмокнула МакАлистера:

– Спасибо тебе, Кайл. За всё.

Парень только фыркнул.

Было уже далеко за полночь. Мы сидели в просторной квартире Кайла так и не включив свет, зато уже успели ополовинить бутылку водки. Из огромного – во всю стену – панорамного окна на двадцать пятом этаже, открывался потрясающий вид на побережье. По шоссе то и дело носились машины, а впереди простиралась чернильно-чёрная водная гладь, то тут, то там отражавшая уличные фонари.

Кайл прекрасно играл на пианино, поэтому я совершенно не удивилась, увидев в гостиной огромный рояль. Он не спрашивал меня о Ричи. Не задал ни единого вопроса о сегодняшнем вечере. Мы просто методично напивались, напрочь забыв о кофе.

– Ты знаешь, что такое любовь? – Нарушил тишину Кайл.

Я сидела за роялем, время от времени бездумно перебирая клавиши пальцами. Кайл стоял у меня за спиной, глядя в окно. Мне даже оборачиваться не нужно было – я и так знала, что выглядит он потрясающе – без пиджака, рукава рубашки закатаны до локтей, открывая яркие татуировки. Его волосы были идеально уложены, как и всегда, а косметика не размазалась. Мне всегда было интересно, как ему, блин, удаётся её не размазывать?

Парень явно ждал ответа, а значит, мы и правда собирались посвятить этот вечер дрянному философствованию.

– Понятия не имею, – я пожала плечами. – Да и ты не знаешь.

Он удивленно обернулся:

– Почему ты так думаешь?

– Если бы мы знали, что такое любовь, если бы могли объяснить её словами, мы бы пели о проблемах современного общества. Или не пели бы вообще, – я пожала плечами, пытаясь вспомнить давно забытый, простой этюд для первогодок. Ля, до, ми – левой, ля, до, ми – правой…

– Ты же не хочешь сказать, что никогда не влюблялась? – Фа – обеими.

– А разве влюблённость и любовь – это одно и то же? – Ре, фа, – левой, ля, си, ре – правой.

– Нет. Наверное, нет, – тихо ответил он.

Соль, си, ре – левой, соль, си, ре – правой, ми – обеими, до…

Кайл подошел ко мне и положил руки в кожаных перчатках на мои голые плечи, затем убрал мои волосы за спину, нежно перебирая их пальцами. Я вздрогнула, перестав играть, но не отстранилась. Это совершенно не дружеское прикосновение напомнило мне о Красавчике. Но не показалось неприятным. Кайл молчал, задумчиво гладя меня по волосам, и я тоже молчала. Каждый думал о своём, и я совершенно не удивилась, когда мой друг наклонился, и чувствительно укусил меня за шею. Почему нет, в конце концов? Наклонив голову, я подняла руку, и зарылась пальцами в его волосы, мягкие, как шёлк. Зачем? Понятия не имею. Я просто не хотела останавливаться, когда соскальзывала со скамейки в его сильные руки, а когда его губы нашли мои, поняла, что уже и не смогу. Я не чувствовала неправильности в этом поцелуе – как будто всё, что мы делали раньше, именно к этому и должно было привести. Я притянула Кайла ближе, пока он судорожно сжимал мои плечи, и углубила поцелуй. Я целовала своего давнего приятеля, пока челюсть не свело, и Кайл отвечал мне с тем же неистовством.

В действительности мы пытались убежать от себя в объятиях друг друга, но тогда эта мысль просто не посетила мою светлую голову.

Я отстранилась перевести дыхание. Он тоже тяжело дышал, всё ещё держа меня за плечи, и не открывая глаз. Когда он провёл рукой по моей щеке, и снова наклонился, я сжала его ладонь:

– Кайл…

– Что?

Раздражение в его голосе заставило меня улыбнуться:

– Сними перчатки.

Всё происходило, как в тумане: вот, он аккуратно вытаскивает корону из моих волос, пока я расстёгиваю его рубашку, а в следующую секунду я уже лишаюсь своего роскошного платья в его спальне. Это было быстро, неправильно, или правильно – я не знала. И я слишком поздно осознала, что совершаю очередную чёртову ошибку – как раз в тот момент, когда Кайл вошёл в меня. Он замер, давая мне время привыкнуть, а я, готовая расплакаться, только кивнула, сжав зубы. Останавливать его было поздно и бессмысленно – всё уже случилось, и я ничего не могла исправить. Пытаясь то ли досадить Ричи, то ли самоутвердиться, я оказалась в постели у доброго и искреннего Кайла, и поделать с этим уже ничего не могла, ведь пусть и начал он, но, чёрт, я вполне могла его остановить пока ещё было время. А значит, я хотела этого. Что ж, хотела? Получай. Это было справедливо. Но я никак не могла заставить себя двигаться, или подавать хоть какие-то признаки жизни. Распластавшись, словно поломанная кукла, на скользких шёлковых простынях, я смотрела в потолок, но Кайла это всё не особо волновало. Он был нежен, двигаясь плавно и мягко, и путался пальцами в моих волосах, гладя мои щёки и целуя шею. Но он совершенно не смотрел на меня. И я, наконец, поняла почему, когда он обмяк надо мной, выдохнув тихое "Рэй".

***

Ночь за окном не принесла особого облегчения. Телефон продолжал периодически звонить, а рука мерно пульсировала в такт сердцебиению. Я, словно впав в кататонию, пролежала на полу чёртовы сутки. Пора заканчивать. И с пространными рассуждениями о своей непутёвой жизни, и с жалостью к себе. В конце концов я, как была, так и остаюсь "той самой" Линси с обложки "Жести", которая поёт в популярном бенде, и имела весь хренов мир. Я усмехаюсь, стараясь оттолкнуть подальше крупные осколки стекла – скандалы в прессе всегда рано или поздно утихают, и возможно, моё имя в скором времени перестанут ставить рядом с твоим. Рано или поздно мы станем просто известными музыкантами из диаметрально противоположных коллективов. А в один прекрасный день мы снова станем просто талантливыми людьми. Но никак не сегодня, нет, сэр. Ведь днём меня будут ждать на самой большой площадке, на которой только доводилось выступать "Clockwork Hearts", и я соберу свои чёртовы мозги, или что у меня там есть, и превращу этот вечер в незабываемое шоу. В конце концов неудачная влюблённость в козла – совершенно не то, чем я прославилась.

Я больше не перебираю в уме то дерьмо, которое случилось. Это не значит, что я вдруг перестала всё это вспоминать, нет. Это значит, что я приняла наконец всю ситуацию в целом. Мне предстоит долгая ночь, куча приготовлений… меня ждёт целая жизнь, в конце концов. И я встаю.

***

Неловкое молчание затянулось. Мы лежали рядом, стараясь не смотреть друг на друга, и, по возможности, не дышать. Я старалась быть настолько незаметной, насколько вообще могла, тихо мечтая чтобы чёртова кровать сожрала меня прямо сейчас. Кайл, судя по всему, мечтал о том же. И совершенно непохоже было, что он собирается услужливо вырубиться, чтобы я могла тихонько собрать своё барахло и сбежать отсюда под покровом ночи, как хренова шлюха.

Наконец, Кайл тяжело вздохнул:

– Линси, я так виноват перед тобой.

Я не хотела говорить, потому что чувствовала то же самое, но, чёрт. Мы ведь друзья. По крайней мере были. Я вздохнула в ответ:

– Чувак, я сама виновата.

– Я использовал тебя. Как будто тебе от Ричи мало досталось.

Я фыркнула:

– Как будто я тебя не использовала.

Мы напряжённо засмеялись, но обстановка всё равно не разрядилась. МакАлистер запустил руку в свои ухоженные, прямые волосы:

– Я прекрасно понимал, что совершаю… что-то, чего не должен, – парень неуверенно замялся, заставив меня абсолютно искренне хихикнуть, и толкнуть его в плечо:

– "Ошибку" ты совершал, МакАлистер! Называй вещи своими именами!

Когда он не ответил, я поняла, что продолжать разговор придётся мне:

– Я поняла, что и зачем делаю, когда останавливать это всё было бы уже просто свинством, – перевернувшись на живот, я уставилась на спинку кровати, словно там вдруг нарисуется текст, который я должна сказать. Когда текст не появился, пришлось импровизировать:

– Я сказала ему, что люблю. Прямо перед… – Я неопределенно взмахнула рукой, но Кайл и так понял. – А он просто решил…

Я пожала плечами и снова повернулась на спину, уставившись в потолок:

– Нет, он и раньше играл тем, что я чувствую, просто… я всегда старалась сделать вид, что он не очень-то задел меня. А сегодня… как будто он просто выставил кулак, а я сама ударилась лицом, понимаешь?

Кайл фыркнул:

– О, ну наконец-то. Линси и её метафоры. Я уж думал на тебе крест можно ставить.

Я в очередной раз толкнула его плечом, рассмеявшись. Мы снова ненадолго замолчали.

– Утром позвонила Рэй. Нет, ничего такого, – он покачал головой, поймав мой заинтересованный взгляд. – Она просто… позвонила. Хотела удачи пожелать, наверное. А я… – Кайл пожал плечами, – я скучаю по ней, Линс. Мне казалось, без неё будет лучше, веселее… можно жить в любимом городе, да и просто – жить. И не чувствовать себя таким чертовски виноватым за то, что меня никогда нет дома. А оказалось – нет. Нельзя.

Он снова тяжело вздохнул:

– Я думал, мне просто нужно заняться сексом.

Я расхохоталась:

– Боже, мы такие придурки.

– Ты злишься?

– А ты?

Мы синхронно фыркнули.