Текст книги "Красавчик Ричи (СИ)"
Автор книги: Дария Новак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Ни правды, ни клише
Я долго и безучастно смотрела на его записку. Как будто она была адресована вовсе не мне. Это были десять совершенно обычных, не имеющих смысла по отдельности слов, но собранные вместе, они резали по живому. У меня затряслись руки, а глаза заволокло пеленой. Я зло вытерла их ладонями – в конце концов я не собиралась плакать по этому поводу. И бросаться вещами, нарушая идеальный порядок в этой чистой и светлой квартире – тоже не собиралась. Я собиралась одеться и захлопнуть за собой чёртову дверь.
Но по дороге на выход я снова бросила взгляд на стол и увидела его записку. Подойдя ближе, я слегка склонила голову набок, и подтолкнула чашку кончиками пальцев, внимательно следя за тем, чтобы она перевернулась. Крепкий чёрный кофе залил весь стол, и коричневыми лужицами растёкся по светлому паркету. Вот ведь неприятность. Записка намокла, а чернила на ней разбухли, размывая текст. Я легонько подтолкнула чашку к краю. Осколки разлетелись по всей кухне, забрызгав кончики моих открытых пальцев сладким кофе – чашка, мелодично звякнув, разбилась. Это звучало как музыка. Я была уверена: именно с этим звуком разбилось моё сердце.
***
Тогда я отменила все свои встречи на три дня вперёд и проплакала весь день, как обычная обманутая девчонка. Хоть и обещала себе не расклеиваться.
Завтра состоится самое большое шоу за всю нашу карьеру. Билеты были распроданы ещё в прошлом месяце и отменить его никак не получилось бы, даже если бы я этого хотела – слишком долго мы к этому шли. А я всё лежу на полу и не могу заставить себя встать.
Необъяснимо, но факт: со временем боль приедается. Начинаешь воспринимать её не как боль, а как часть себя самой. И уже не знаешь, как жить дальше, если это чувство вдруг исчезнет. Ты делал мне больно столько раз, что я начала воспринимать это как данность. У меня выработался рефлекс, как у собаки Павлова – вижу тебя, и хочу согнуться пополам от нестерпимого жжения в груди. Но продолжаю улыбаться, веселиться и шутить, не обращая на тебя внимания. Просто так правильно. Так должно быть. И знаешь, в конце концов мне стало легче спать по ночам. Я перестала плакать в подушку, когда никто не видит.
Но тогда… я даже не имела права спрятаться, ведь скандал получил огласку, а моё имя полоскали на всех "жёлтых" страницах, во всех журналах. Это было гораздо сложнее пережить, чем просто пораненную руку.
***
В дверь настойчиво звонили, вызывая непреодолимое желание перерезать провод дверного звонка. Я поднялась с кровати и накинула длинный халат, чтобы спрятать пятна сыра, кетчупа и Бог знает чего ещё на длинной футболке.
Проигнорировав зеркало висящее в прихожей, я открыла дверь. Скай застыл, не решаясь что-либо сказать. Наконец, я нехотя посторонилась. Деликатно задвинув меня за дверь, он вошёл, и как бы невзначай уронил:
– Сестрёнка, Хеллоуин через неделю…
Я закатила глаза, вовсю борясь с желанием отправить Ская восвояси, но всё же бросила взгляд на зеркало. И застыла. Потому что, чёрт возьми, я просто даже морального права не имела так выглядеть: лицо опухло, как будто я всю последнюю неделю не просыхала, вместо волос на голове красовался один сплошной колтун сбившийся влево, а ведь ещё позавчера это был красивый начёс, на который Керри убил больше часа. А ко всему прочему, я затруднялась сказать, когда в последний раз была в душе. Кажется, перед вечеринкой. Скривившись от отвращения, я, не говоря ни слова, побежала в ванную, пока моя первая гитара изучал содержимое холодильника, и, очевидно, делал кофе, горестно вздыхая.
Скайлар Джонсон – один из лучших друзей, которые у меня когда-либо были. Мы дружили ещё со школы и постоянно вытаскивали друг друга из неприятностей. Также, это парень, который первым откликнулся на предложение, когда я решила собирать рок-бенд. Единственный, кому вообще было плевать, получится из этого что-то или нет – он просто горел той музыкой, которую писал. Ему не нужно было признание, Скайлар просто хотел играть.
Полчаса спустя я выглядела уже не так плачевно, следуя на запах кофе в сторону кухни. Скай обернулся, изобразив удивление:
– О, привет, Линс. Рад тебя видеть.
Я закатила глаза и взяла чашку кофе. Скай оценивающе на меня посмотрел:
– Так это правда?
– Что правда?
Джонсон закатил глаза и взял со стола свежий выпуск "Жести", который, очевидно, принёс с собой. Открыв его на восьмой странице с советами по стилю и сплетнями, он указал на заметку, красными буквами кричавшую: «Линси – Разбитое Сердце?»
Мои щёки наверняка тут же стали пунцовыми, под стать буквам. Руки мелко тряслись, и я никак не могла прочитать текст. Всё смотрела на фотографию Ричи в компании грудастой брюнетки. Той самой, которую я даже не брала в расчет. Он обнимал её, она прижималась к его плечу. Они оба улыбались в камеру и выглядели абсолютно счастливыми. Я плюхнулась на стул, разложив журнал на столе, и вчиталась в заметку:
"Кажется, скандальный роман вокалистки "Clockwork Hearts" и Красавчика Ричи пришёл к своему логическому завершению. Пара, никогда официально не комментировавшая свои отношения, называя их "сложными", также никогда не скрывала неприязни. Когда между ними пробежала искра, как завязались отношения и сколько они продлились – известно только им двоим, и ещё, возможно, Господу Богу. Всё открылось на благотворительном вечере Картера Оуена, где Линси напилась так, что не могла самостоятельно идти, а Красавчик, как настоящий рыцарь, помог девушке в целости и сохранности добраться домой, на руках вынеся её из особняка. Очевидно, тут же променяв пьянчужку на крутую барабанщицу Алексу Денвер из "Justified", Красавчик оставил Линси ни с чем. Никаких официальных комментариев от них не последовало. В то же время, Алекса официально заявила о своих серьёзных отношениях с гитаристом "The Hopeless Empire", а на вопрос о ситуации с Линси Киллс ответила лаконично:
– Линси кто?"
Я уронила голову на руки:
– Враньё, чувак. Всё враньё.
Скайлар скептически глянул на меня и пожал плечами:
– Понятно.
Я поморщилась:
– А кто ещё об этом пишет?
Снова пожатие плечами:
– Все.
Я глухо застонала. А потом рассказала ему всё. И о той ночи в мотеле, и о "Беспечном Лете", и о тусовке у Картера: о том, как меня накачали и чуть не изнасиловали, а Ричи меня спас. А потом зло добавила:
– А бросил он меня вчера. Да даже и не бросил, потому что ничего у нас не было никогда!
Гитарист хмыкнул и озадаченно уставился в телефон. Я нахмурилась:
– Что там ещё?
– Да вот, жду звонка от подружки, которая сообщит мне, что беременна. А то я тут, кажется, попал в эпицентр мыльной оперы.
В сотый раз закатив глаза, я его проигнорировала:
– Кто вообще такая эта Алекса?
– Барабанщица "Justified". – Он немного помолчал, а затем добавил, – с вооот такими буферами, – Скай смешно изобразил на себе вываливающуюся отовсюду грудь и я засмеялась.
– А что кроме буферов?
Он философски пожал плечами:
– А что ещё надо?
– И то правда.
Поговорив ещё немного и договорившись о серии репетиций перед маячившим на горизонте туром, Джонсон засобирался. Уже в дверях он обернулся и хлопнул меня по плечу:
– Линс, насчет всей этой истории… не бери в голову. Они поговорят и забудут. А этот твой Ричи как был козлом и посредственностью, так и останется. Так что, всё к лучшему.
– А ты бы кого выбрал? Меня или буфера?
Он на секунду задумался и виновато поморщившись покачал головой:
– Буфера.
Я вытолкнула его за дверь.
После разговора со Скаем я больше не могла и не хотела делать вид, будто внезапно умерла. Проигнорировав всё, что касалось моей "большой любви", "разбитого сердца" и утрись-шлюшка-прочей-чепухи, я увидела сообщение от Керри, большими буквами вопившее: "СУЧКА, ПЕРЕЗВОНИ!!!". Виновато поморщившись, я стала искать телефон.
Тем же вечером мы с Керри встретились за ужином в тихом ресторанчике на окраине. Мы сидели на террасе, болтая цветными зонтиками в коктейлях, и с высоты холма смотрели на огни ночного города. Играла живая музыка и Керри неспешно, с каменным лицом выпытывал у меня подробности моего "Великого Романа" с Мудаком Года. Он, конечно, обиделся, что я ничего ему не рассказала раньше, и, что обо всем он узнал от прессы, при том неправильно и без подробностей. Я хорошо приложилась к "Мэри" в высоком стакане и убрала волосы с лица:
– Понимаешь, я ждала, когда действительно будет о чём рассказать, кроме как: "О, кстати! Меня тут Красавчик Ричи поимел во всех смыслах!"
Керри наконец улыбнулся:
– Так ты всё же надеялась на свой хэппи-энд?
Я фыркнула:
– Конечно, надеялась! Я же наивная бестолковая курица! В любом случае, я осталась при своем мнении: хэппи-энды, если и случаются, то всегда не со мной, – мы с Керри прыснули и попросили подошедшую официантку повторить коктейли. Фейр достал из обильно декорированного стразами клатча золотое зеркальце и, заправив за уши яркие синие волосы, оценивающе рассматривал свой безупречный макияж. Было видно, что он, если и обижен, то уже не так сильно, как, положим, час назад, и я, скрестив руки на столе, наконец отважилась:
– Керри… а что ты знаешь об этой Алексе?
Зеркальце тут же было забыто и небрежно брошено в сумочку. Он заговорщически на меня посмотрел:
– Детка, я уже думал ты никогда не спросишь!
Я нетерпеливо ёрзала на стуле, пока девушка расставляла перед нами водку с соком. Дождавшись, когда она отойдет достаточно далеко, Керри наклонился над столом, и драматично посмотрев по сторонам, понизил голос до звучного шёпота:
– Я недавно работал с ними, когда их снимали для обложки "Тяжеляка". И, скажу тебе, с ней особо не поговоришь. Во-первых, с юмором у неё не то чтобы беда, но, я бы сказал, катастрофа. Во-вторых, если бы мой член был её чувством собственной важности – я не смог бы ходить. Но вообще, её можно понять: они слишком быстро и слишком высоко взлетели, чтобы крышу не сорвало. О них же ещё год назад никто и ничего не слышал, а сейчас – во всех журналах, и по всем радиостанциям. Говорят, кстати, что их вокалист будет вести следующую церемонию награждения "Жести"… но это пока только слухи.
Он манерно отпил коктейль через трубочку и немного сморщил нос – очевидно, тот мог быть и получше. Я тяжело вздохнула:
– Керри, дорогой, ты же понимаешь, что только что напичкал меня целой кучей бесполезных фактов, да?
Он пожал плечами:
– У неё натуральная грудь четвёртого размера.
Я закатила глаза:
– А то я не заметила! Она рисковала выколоть мне ею глаза каждый раз, когда поворачивалась чтобы снисходительно на меня посмотреть!
– Так ты её знаешь?!
– Да нет же! Я понятия даже не имела, что она существует! Красавчик развозил нас по домам, а она просто сверх всякой меры бесила, и хотела бросить меня где-то, чтобы вернуться на "великосветский" прием к Картеру!
Керри вскинул брови, словно не верил своим ушам:
– Вот корова! А если бы ты умерла?!
Я пожала плечами, уставившись в свой стакан:
– Я понятия не имела, что она по-настоящему его девушка. То есть, я даже мысли не допускала, что у него вообще может быть девушка! Я переспала с ним позавчера, а он был несвободен ещё до того, как я даже подумала об этом!!!
Керри накрыл мою руку своей и сжал мои холодные пальцы:
– Тебе сейчас в первую очередь нужно подумать о своей репутации. Твоё имя склоняют на каждом углу. Это нужно прекратить.
Я поморщилась:
– Никаких пресс-конференций я устраивать не буду.
Керри усмехнулся:
– Да я бы тебя за это убил вот этими вот руками, – он кивнул на свои ухоженные руки с как всегда кричащим маникюром, и снова сжал мои пальцы, – тебе срочно нужен парень.
Я скривилась:
– Вот уж сомневаюсь.
Последнее, что мне было нужно – это показные отношения с кем-попало, лишь бы перестать быть Непутёвой-Девахой-Ричи-Идеального.
Но мне пришлось всерьёз задуматься об этом на следующее утро, когда Керри прислал мне свежайшую коротенькую статейку, громко озаглавленную: «Линси, которая уже никого не убивает», и приправленную фотографией со вчерашних посиделок. Керри в кадр не попал, зато передо мной стояло четыре пустых стакана.
Я глухо зарычала, набирая номер Фейра: сезон охоты официально открылся.
***
Ты тогда плавно отъехал на самый распоследний план – стало не до тебя. Всё, о чем я тогда думала – моя собственная разрушенная репутация. Коню понятно, что любое слово, сказанное мной тогда журналистам было бы вырвано из контекста, вольно интерпретировано или неправильно понято. Поэтому я просто посещала все возможные мероприятия, показательно пила исключительно воду, и мило улыбалась камерам. Ты молчал. Ты мог бы сказать хоть что-нибудь, прекратить это простым и своевременным заявлением, что ничего у нас не было, к примеру. Ты не стал.
Нет, я не виню тебя, уверена, у тебя были на то свои причины. Я просто так и не смогла до конца понять тебя. Единственное, что я уяснила: что бы я ни придумала, какой бы защитный барьер ни выстроила, как бы ни старалась держаться от тебя подальше – ты всё разрушишь. Легко и быстро.
Я никогда и никем не смогла бы тебя заменить. Ты такой эгоист.
***
Я была трезвая и злая. В который раз. Единственное, что я чувствовала, оглядываясь по сторонам – ненависть. По отношению ко всем. Косые взгляды, перешёптывания за спиной – это ведь никуда не делось. Сделав большой глоток, я чуть не хватила стаканом об пол. Трезвость угнетала.
Мой друг и ударник Кэш куда-то запропастился, но меня это не особо расстраивало – говорить всё равно не хотелось. Вместо этого отчаянно хотелось домой к уродливой розовой пижамке, под одеялко.
Но когда я увидела в толпе Ричи, поняла, что не судьба. Отлепившись от стенки в углу, я наконец послала к чёрту алкогольное воздержание, и, взяв сухой Мартини, пошла веселиться. В конце концов именно за этим я и приехала. Ну, ещё, может, за мужиком. Хотя, две недели прошло, а я так никого и не сняла, да и по правде говоря, не очень-то старалась.
Мы до слёз смеялись над какой-то не вполне понятной шуткой. Кэш мертвым грузом повис на моей руке, не в силах выпрямиться, а я, в свою очередь, цеплялась за Дэнни. Как ни странно, мне не приходилось изображать веселье, а три Мартини спустя, я вообще была уверена, что это – самое классное место на земле. Веселиться совсем не сложно, если поставить себе такую цель.
Я стояла в кругу знакомых, мы постоянно поднимали за что-то бокалы, а Дэнни травил дурацкие шуточки. То и дело кто-то подходил, и я уже счёт потеряла рукопожатиям и сердечным объятиям, ведь здесь все друг друга знали. Музыкальная индустрия на самом деле – просто узкий круг людей с очень широким окружением. Все здесь много путешествуют и многое видят. Здесь не бывает скучно – у каждого есть целый арсенал интересных историй и смешных шуток. Мы в очередной раз подняли бокалы. За что – я не услышала, ведь метрах в двадцати от меня стоял мой персональный кошмар – Красавчик, чтоб его, Ричи собственной персоной. Он улыбался своей супер-девушке Алексе, с которой, очевидно, пришёл сюда, и выглядел вполне неплохим парнем. Я даже на секунду забыла, что когда он выглядел неплохим парнем в последний раз, он бросил меня одну чёрте-где, а сам просто испарился из моей жизни.
Я глубоко вздохнула и, отставив бокал, направилась на улицу. Я стояла возле самого входа, пытаясь выудить из крошечной сумочки сигареты и меня нельзя было не заметить, так что Алекса, конечно же, заметила. Подойдя почти вплотную, она громко вздохнула:
– Это просто жалко.
Наконец прикурив, я усмехнулась:
– С таким-то бюстом влазить в подобные платья? Аминь!
Я как бы невзначай смерила взглядом её тесное красное платье. Когда она презрительно повела плечами, я была уверена, что её сиськи просто вывалятся из чёртова декольте. Вот бы смеху было.
– Приходить на все тусовки, лишь бы увидеть его!
– Твой бюст?! – Я притворно скривилась.
Алекса закатила глаза:
– Не строй из себя дуру, Линси. Мы обе знаем, что ты ею не являешься.
Я подавила смешок:
– Как здорово, что мы с этим мы разобрались! Пойду, пожалуй, поищу компанию своей умственной категории.
Я вдавила недокуренную сигарету в песок в большой каменной пепельнице и уже собиралась отойти, но Алекса вдруг резко сказала:
– Ричи – мой.
Я пожала плечами, скептически на неё посмотрев:
– Вот и живи с этим.
Вечер, конечно же, был непоправимо испорчен.
Я пошла в сторону бассейна, надеясь посидеть в одиночестве, и отчаянно молилась про себя, чтобы там никого не было. Но и здесь, разумеется, меня ждало разочарование.
На бортике сидел мой давний товарищ Кайл. Опустив ноги в воду, он сгорбился над стаканом с виски, и глядел в него, будто там были спрятаны все тайны мироздания. Рядом с ним стояли начищенные туфли, а узкие брюки, намокшие до колен, ярко блестели в свете фонарей. Я достаточно знала фронтмена "Rusty Four", чтобы моментально понять: Кайл был вдребезги пьян. Было время, когда наши банды здорово дружили – мы ездили с ними в совместный тур, а потом по инерции продолжали общаться. Было дело, я даже пару раз выбиралась с моим тогдашним бойфрендом и ребятами к Кайлу и его девушке, за город. Он – классный парень, и в любое другое время я была бы рада с ним пересечься. Но сейчас общаться отчаянно не хотелось.
Я постаралась как можно тише и быстрее ретироваться, бочком пятясь назад, но поздно. Он поднял голову и убрав налипшие на глаза чёрные волосы, вполне осмысленно посмотрел на меня, потерянно сказав:
– О, Линси. Привет.
Я улыбнулась и подошла ближе:
– Привет, Кайл.
Он снова опустил голову, позволив длинным волосам упасть на глаза:
– Отстойная вечеринка.
Бросать его одного уже было как-то некрасиво, даже если нам обоим этого хотелось, поэтому, сняв туфли, я села рядом с ним, опуская ноги в прохладную воду:
– Не такая уж плохая.
Он фыркнул:
– Да ну? И почему тогда ты здесь?
Я пожала плечами. Мы помолчали. Кайл отставил стакан и достал сигареты. Закурив, он внезапно спросил:
– Как ты всё это пережила?
Ну конечно. Я всё это время ждала этого вопроса от кого-нибудь, но все тактично молчали, пряча глаза, и пристально следили за тем, что я делаю, и как себя веду. Простодушный Кайл спросил. А я, оказывается, была не готова. Я так отчаянно злилась на чёртову Алексу, на козла Ричи, да и вообще на весь мир, пока шла сюда. А теперь злость вдруг прошла. Адекватного ответа у меня не было, так что я просто пожала плечами:
– Скажу тебе, как только переживу.
Он фыркнул, глубоко затягиваясь. Я не выдержала и тоже вынула пачку. Кайл протянул мне зажигалку.
– Это ведь неправда, что говорят?
– Нет, конечно.
Он кивнул. Внезапно я поняла, что парень трезв как стекло.
– Кайл, у тебя все в порядке?
Он покачал головой. Мы молча курили, я смотрела на звёзды. Каждый думал о своём, и мне уже начало казаться, что Кайл и вовсе забыл обо мне, когда он сказал:
– Рэй мне изменяет.
Я пожала плечами: вот вам ваше "долго и счастливо". Они были вместе больше шести лет. Не было сомнений – если уж у кого-то и получится быть счастливыми, так это у них. Даже мне они казались идеальной парой с идеальными отношениями, идеальным домом и идеальной жизнью. И вот, мягкая, добрая, чуть-чуть мечтательная и неизменно верная Рэй, оказывается, изменяет. Я даже не удивилась – в этом мире ничто и никто не может быть идеальным.
– Ты уверен?
Кайл мрачно засмеялся:
– Уверенней не бывает. Я застукал их на днях, когда решил забрать её с работы. А они там…
Он пожал плечами, нервно хватаясь за стакан, а я промолчала. Понятия не имею, что люди говорят в таких ситуациях, но "мне очень жаль, чувак", попахивает неправдой и лицемерием. И вовсе не потому что мне совсем уж наплевать.
Кайл поднял голову, убрал волосы с лица и расправил плечи:
– Линс, давай уйдём отсюда?
Я вскинула бровь, понимая, впрочем, что ничего такого он не имеет в виду:
– Куда?
Кайл пожал плечами и встал, проводя руками по штанинам, стараясь максимально избавиться от лишней воды. Вокруг его ног тут же образовалась солидная лужа. Он протянул мне руку:
– Куда угодно.
Я улыбнулась и приняла его руку. Прошлёпав босиком до парковки, он открыл мне пассажирскую дверь и галантно помог сесть, слегка поклонившись. Я рассмеялась. А когда мы прогуливались по набережной, уплетая полуночное мороженное, Кайл вдруг начал говорить. Я не перебивала – парню действительно нужно было выговориться, а поговорить, видно, больше было не с кем.
– Знаешь, мне, конечно, больно и обидно, что так получилось, но с другой стороны – я безумно этому рад. Странно, да? – Ничего странного в этом не было, но я не стала ему об этом говорить. – Мы так долго были вместе, что я думал, если это вдруг изменится, я, скорее всего, умру. Умирать я, как видишь, не собираюсь. И вместо боли чувствую облегчение. Как будто камень с души свалился. И я просто не понимаю, как можно было быть настолько слепым, чтобы не заметить, когда мы перестали любить друг друга!
Я многозначительно хмыкнула, ковыряясь пластиковой ложкой в стакане. Немного помолчав, он сказал:
– Правда я теперь понятия не имею, что дальше делать.
Я вскинула бровь:
– Жить, Кайл. В своё удовольствие. Писать новые песни, перебраться, наконец, в город, как ты всегда мечтал. Делать вещи, которых раньше не делал. Или просто не мог делать.
– Например?
– Например, гулять ночью с полузнакомыми девицами по набережной.
Я толкнула его плечом и он рассмеялся:
– Да какая ты полузнакомая? После всего, что я тут наговорил, ты уже всё равно что член семьи!
Я только фыркнула.
Вскоре на улице стало по-утреннему прохладно и Кайл накинул мне на плечи свой пиджак. Мы стояли прислонившись к железным перилам, и смотрели на яркую полную луну, отражённую в океане. Через час будет совсем светло, а через пару часов мне уже нужно будет вставать, чтобы успеть на репетицию. Но я не чувствовала усталости. А вот Кайл широко зевнул и хорошенько потёр глаза руками, размазывая подводку по всему лицу. Я со смехом поморщилась:
– Чувак…
Кайл замысловато выругался и стал изо всех сил тереть лицо, делая картину ещё более дурацкой. Вконец отчаявшись, он рассмеялся вместе со мной. А потом, внезапно нахмурившись, сказал:
– Пойдём к машине, нужно доставить тебя домой.
Он, казалось, был целиком и полностью поглощён своими мыслями, а я была слишком сосредоточена на том, чтобы идти ровно – боль в ногах была уже просто нестерпимой. Мы шли в полной тишине, поэтому я чуть не подпрыгнула, когда он неожиданно спросил:
– Так, а что там за история у тебя с Ричи?
Я махнула рукой:
– Да ничего по сути не изменилось. Как был мудаком, так и остался.
– Я так и не понял, за что ты его невзлюбила.
Я пожала плечами:
– Слава меняет людей. Ты, наверное, не знаешь, но мы начинали примерно в одно время и здорово поладили, когда только познакомились. В конечном итоге, он, наверное, просто не оправдал моих ожиданий. Он в этом, конечно, не виноват, но бесить от этого не перестаёт.
Кайл кивнул:
– Так и чем всё закончилось?
– Ничем. Чем может закончиться что-то, что никогда не начиналось?
Мы одновременно захлопнули дверцы его машины, и я невольно поёжилась от тепла в салоне. Повернув ключ в зажигании, Кайл мельком глянул на меня:
– Мне всегда казалось, что он втайне тебе симпатизирует.
Я пожала плечами:
– Может, так оно и было.
Стараясь увести разговор подальше от этой дурацкой, скользкой и отвратительно опасной темы, я задала первый вопрос, пришедший на ум:
– А ты куда сейчас?
На что он пожал плечами:
– Не знаю, вчера ночевал в машине – не додумался номер в гостинице снять. Сегодня я уже бывалый, – он не слишком весело усмехнулся. Я взъерошила волосы на затылке, соображая, не пожалею ли об этом, но, так ничего и не решив, всё же выпалила:
– У меня диван свободен. Если хочешь – можешь поспать на нём.
– Мягкий?
Я фыркнула:
– Ещё какой.
Так что домой я вернулась всё же не одна.
Выдав Кайлу подушки и одеяло, я оставила его потерянно сидеть на самом краю. Он снова о чём-то думал, опустив голову на руки, и ничего вокруг не замечал. А когда спустя несколько часов я проспала и впопыхах вылетела в криво застёгнутой рубашке в гостиную, чтобы успеть сделать хоть пару глотков кофе, то обнаружила его мирно спящим поперёк дивана. Подушки были везде, где угодно, только не у Кайла под головой, а тонкое одеяло валялось на полу. Я укрыла парня, мягко улыбаясь, а когда спустя пятнадцать минут я уходила, то не стала его будить, оставив записку:
"Если вдруг надумаешь уходить – просто захлопни дверь". И горько усмехнулась.
Вернулась я ближе к вечеру. Усталая, грязная, но счастливая – давно у нас не выдавалось таких хороших генеральных репетиций. Приезжали постановщики, декораторы, танцовщицы. Мы утверждали логотипы и полотна, трижды проигрывали весь сет-лист, а девочки выкладывались так, будто шоу уже началось, и вокруг не меньше двух тысяч человек. Словом, все были довольны.
Зайдя домой и бросив ключи на столик, я обнаружила умытого и одетого в свежую футболку Кайла сидящим на диване, и увлечённо что-то набирающим в телефоне.
– Привет!
Он, не отрываясь от экрана, кивнул. Пожав плечами, я заказала ужин из китайского ресторанчика на углу, и ушла в душ. Когда я вышла, Кайл уже накрыл на стол, и даже открыл бутылку вина. Легонько звякнув своим бокалом о мой, он провозгласил:
– Я только что написал нам песню!
Я вскинула брови и улыбнулась:
– Нам?
Он внезапно стушевался:
– Если ты, конечно, согласишься в этом участвовать.
Я пожала плечами:
– Я в деле. Так что за песня?
Кайл окончательно смутился:
– Нууу… её бы доработать. Просто сам факт, что я это сделал! Мы, помнишь, когда-то давно говорили о том, чтобы спеть дуэтом? Теперь есть подходящий текст. Вот.
Я улыбнулась и покладисто кивнула.
После ужина Кайл помог мне убрать со стола. И чем он только Рэй не угодил? Улыбаясь своим мыслям, я спросила, будет ли он кофе, но Кайл махнул рукой и ответил:
– Да я пойду уже.
Я нахмурилась:
– Оставайся. Ты меня совершенно не напрягаешь. К тому же, я уезжаю через три дня. Так что можешь пожить здесь, пока ищешь квартиру.
Мы улыбнулись друг другу и парень всё же принял чашку из моих рук. Более странно я себя ещё никогда не чувствовала. В начале первого ночи, когда Кайл уже ушёл спать, а я сидела на террасе и предавалась мрачным размышлениям, вдруг зазвонил телефон. Я глубоко вздохнула и, не глядя, сняла трубку, уверенная, что это вечно переживающий по любому поводу Чарли. Но совершенно другой знакомый голос тихо сказал:
– Здравствуй, Сладкая.
Первым порывом было сразу бросить трубку и отключить телефон. Но я, чёрт побери, взрослый человек. Я не имею права на слабость. В конце концов он ведь не догадывается через что заставил меня пройти, а этот звонок лишний раз доказывает, что мои яйца больше, чем его. Я чуть не улыбнулась:
– Здравствуй, Ричи.
– Судя по паузе, ты взвешивала, не бросить ли трубку.
Я так явно слышала усмешку в его голосе, что чуть не зарычала.
– Взвешивала, как бы тебя поточнее назвать, мистер Я-Изменяю-Своей-Девушке.
Он вздохнул:
– Точнее не придумаешь.
Мы замолчали. Красавчик, видно, ждал, что я буду упрекать его или задавать неудобные вопросы. Он ведь явно звонил, чтобы очистить свою совесть. Я решила не давать ему такого шанса. Ричи сказал:
– Ты вчера уехала с Кайлом.
– Следишь за мной?
– Присматриваю.
Он снова усмехался. Моральный урод.
– Я рад, что ты в порядке.
– А почему бы мне не быть в порядке?
Он глубоко вздохнул:
– Я просто беспокоился.
– Не стоило. Может ты и был первым, кто бросил меня одну в кровати с сухим пожеланием приятного дня, но со мной, знаешь ли, случались вещи и похуже. Так что у меня всё хорошо, спасибо.
Мы снова замолчали. Наконец, он аккуратно, словно прощупывая почву, сказал:
– Когда я в последний раз видел Рэй, она только о тебе и говорила. Я думал, вы подружки.
Моё терпение лопнуло и, как я ни старалась, раздражение всё равно вырвалось наружу:
– Как удобно, что я не дружу с Алексой, правда?
– А насколько близко ты дружишь с Кайлом?
Я вздохнула и против воли засмеялась:
– Ричи, ты правда кретин, или просто очень хочешь им казаться? Настолько, что он живёт у меня. А вообще… это не твоё дело. Это всё – не твоё дело.
– Ты права.
Мы снова замолчали. Я не хотела задавать этот вопрос, но он сам просто вырвался наружу:
– Как думаешь, что такое любовь?
Он задумался:
– Ещё один вымышленный Бог?
– Ты не веришь в Бога?
– Знаешь, в него я, пожалуй, верю гораздо больше, чем в любовь.
Мы помолчали.
– Боль – вот что реально. Ведь пока чувствуешь боль – точно знаешь, что ещё жив.
– Тебе бывает больно?
– Конечно бывает, Сладкая.
Ответил, как маленькому ребёнку. Но я не была в обиде: какой вопрос, такой и ответ. Я закрыла глаза. Давно пора было заканчивать этот бессмысленный разговор:
– Мне пора спать.
Пауза затянулась, но когда я уже собралась положить трубку, он тихо сказал:
– Каролина… прости.
– Конечно.
***
Ты стал иногда мне звонить. Не часто. Очевидно, когда Алекса наконец оставляла тебя одного. Этого было достаточно, чтобы я не успевала забыть кто ты такой, также, этого было достаточно, чтобы я начала ждать этих звонков, и каждый вечер не могла спать, думая: "а вдруг он именно сегодня позвонит?".
Я всегда знала, что не смогу претендовать на нормальную жизнь, пока ты маячишь где-то на заднем плане, потому что стоило тебе сделать шаг вперед, и я готова была сделать миллион шагов назад. Глупо, конечно, зато правда. Я готова была лгать и делать всё, что требуется, лишь бы быть с тобой. Плевать я хотела и на Алексу, и на её чувства, и на всех окружающих с их чувствами тоже. Меня волновала только я сама. Что не удивительно – я ведь тоже эгоистка, каких поискать.
Но я любила тебя.
Зачем ты всё это делал – загадка. Я всё не теряла этой глупой и слепой надежды, что ты тоже любишь меня. Но на самом деле, ты просто не хотел дать мне ни малейшего шанса на нормальную жизнь. Ведь в неё ты не смог бы вписаться.
Я обнимаю себя за плечи и чувствую, как хрустят затёкшие суставы. Мне давно нужно в душ и, как жить, необходимо обработать рваную рану, сочащуюся отвратительной желтоватой субстанцией. По-хорошему, это надо было бы зашить. Но я не готова к поездке к врачу.
Я не готова даже встать с этого чёртова пола.
***
Стоит ли говорить, что спала я просто отвратительно?
Мне всю ночь снилось, что я бегу по тёмному коридору с тысячей дверей открытых нараспашку, но мне нужна только одна – та, в проёме которой, меня ждёт парень с голубыми глазами, и которая с грохотом захлопывается каждый раз, стоит мне только приблизиться.
На кухню я вышла взъерошенная и сильно раздражённая. Кайл уже встал, но в поле зрения его не было. Налив себе горячий кофе из полного кофейника, я, хмыкнув, поплелась на балкон. Там и обнаружился Кайл – за кофейным столиком, с планшетом в руках. Парень читал последние новости, судя по ухмылке. Я, как правило, с тем же выражением на лице читала всю эту ересь. До того, как стала гвоздём программы, разумеется. Плюхнувшись в соседнее кресло, я с хрустом потянулась:
