Текст книги "Том 1. Авиация превращений"

Автор книги: Даниил Хармс

 
Среди гостей в одной рубашке
Стоял задумчиво Петров.
Молчали гости. Над камином
Железный градусник висел.
Молчали гости. Над камином
Висел охотничий рожок.
Петров стоял. Часы стучали.
Трещал в камине огонек.
И гости мрачные молчали.
Петров стоял. Трещал камин.
Часы показывали восемь.
Железный градусник сверкал.
Среди гостей, в одной рубашке
Петров задумчиво стоял.
Молчали гости. Над камином
Рожок охотничий висел.
Часы таинственно молчали.
Плясал в камине огонек.
Петров задумчиво садился
На табуретку. Вдруг звонок
В прихожей бешено залился,
И щелкнул англицкий замок.
Петров вскочил, и гости тоже.
Рожок охотничий трубит.
Петров кричит: «О Боже, Боже!»
И на пол падает убит.
И гости мечутся и плачут.
Железный градусник трясут.
Через Петрова с криком скачут
И в двери страшный гроб несут.
И в гроб закупорив Петрова,
Уходят с криками: «готово».
 

15 августа 1936

 
Две дамы спят, а впрочем нет,
не спят они, а впрочем нет,
конечно спят и видят сон,
как будто в дверь вошел Иван,
а за Иваном управдом,
держа в руках Толстого том
«Война и мир», вторая часть…
А впрочем нет, совсем не то,
вошёл Толстой и снял пальто,
калоши снял и сапоги
и крикнул: Ванька, помоги!
Тогда Иван схватил топор
и трах Толстого по башке.
Толстой упал. Какой позор!
И вся литература русская в ночном горшке.
 

19 августа 1936

 
Бегут задумчивые люди
Куда бегут? Зачем спешат?
У дам раскачиваются груди,
У кавалеров бороды шуршат.
 

<1933–1936>

1937

 
Григорий студнем подавившись
Прочь от стола бежит с трудом
На гостя хама рассердившись
Хозяйка плачет за столом.
Одна, над чашечкой пустой,
Рыдает бедная хозяйка.
Хозяйка милая, постой,
На картах лучше погадай-ка.
Ушёл Григорий. Срам и стыд.
На гостя нечего сердиться.
Твой студень сделан из копыт
Им всякий мог бы подавиться.
 

20 февраля 1937

 
Григорий студнем подавился
И вдруг ушёл из-за стола
В прихожей он остановился
И плюнул в зеркало со зла.
 

21 февраля 1937

 
Я долго смотрел на зеленые деревья.
Покой наполнял мою душу.
Еще по-прежнему нет больших и единых мыслей.
Такие же клочья, обрывки и хвостики.
То вспыхнет земное желание,
То протянется рука к занимательной книге,
То вдруг хватаю листок бумаги,
Но тут же в голову сладкий сон стучится.
Сажусь к окну в глубокое кресло.
Смотрю на часы, закуриваю трубку,
Но тут же вскакиваю и перехожу к столу,
Сажусь на твердый стул и скручиваю себе папиросу.
Я вижу – бежит по стене паучок,
Я слежу за ним, не могу оторваться.
Он мешает взять в руку перо.
Убить паука!
Лень подняться.
Теперь я гляжу внутрь себя,
Но пусто во мне, однообразно и скучно,
Нигде не бьется интенсивная жизнь,
Все вяло и сонно, как сырая солома.
Вот я побывал в самом себе
И теперь стою перед вами.
Вы ждете, что я расскажу о своем путешествии.
Но я молчу, потому что я ничего не видел.
Оставьте меня и дайте спокойно смотреть – на зеленые деревья.
Тогда, быть может, покой наполнит мою душу.
Тогда, быть может, проснется моя душа,
И я проснусь, и во мне забьется интенсивная жизнь.
 

2 августа 1937

 
Человек берёт косу
Я хочу его спросить:
Что ты делаешь в лесу?
Я траву хочу косить
Отвечает мне косарь
Закрывая правый глаз
И в глазу его фонарь
В тот же миг уже погас.
Ты бы шляпу снял мужик,
Говорю ему, а он
Отвечает: Это шик,
Я ведь франт со всех сторон.
Но такое франтовство
Непонятно никому
Это просто баловство, —
Обращаюсь я к нему.
Нет, сказал он, не скажите,
Я сказал бы, что не так
Вы хоть руки мне свяжите,
Отрубите мне кулак,
Сквозь лицо проденьте нитку,
Суньте ноги под кибитку
Распорите мне живот
Я скажу тогда: ну вот
Вы меня распотрошили,
Рот верёвками зашили
Но кричу я вам в лицо:
Вы подлец и вы яйцо!
 

Я:

 
Удивляюсь вашей речи,
Где ответ на мой вопрос?
Вы молчите, только в плечи
Глухо прячите свой нос.
Вы молчите словно пень,
Вам ответить просто лень.
Ваша дерзкая усмешка
Не пристала вам к лицу
Вы глупы как сыроежка.
О, поверте подлецу!
 

Он:

 
Я бы рад молчать веками
И дробить бы лбом гранит.
Кто искусными руками
Жизнь до гроба сохранит?
Кто холодною косой
По моим скользит ногам?
Я голодный, я босой
Мимо вас иду к богам.
По дороге вверх бегущей
Я к богам иду с мечом.
Вот и ангел стерегущий
Заградил мне путь плечом.
Стой! – гремит его приказ
Ты в дверях стоишь как раз.
Дальше рай – сады блаженства
Чтобы в рай тебе войти,
Ты достигни совершенства,
Иль назад повороти.
Я задумался: Ну что же,
Если путь мой в райский сад
Преграждён Тобой, о Боже —
Я пойду тогда назад.
Стой! воскликнул ангел грозный
Ты мне чушь не бормочи
Бог слетит к тебе серьёзный
Вынет райские ключи
Хлопнет ими по балкону
И отвесив по поклону
Во все стороны вселенной,
Улетит домой нетленный.
А потом примчится снова
С вихрем звёзд и тучей птиц
И как бури неба слово
Вдруг на землю рухнет ниц.
Дрогнет мир. Померкнет свет
И тебя исчезнет след.
Тут я поднял страшный вой:
О небесный часовой
Мысль твоя течёт обратно
Как ручей бегущий в гору,
Мне безумцу непонятно
Моему не ясно взору
Моему не близко уху
Слушать неба смутный гла<с>.
Пропусти меня как муху
Через двери в рай как раз.
Ангел молча улыбнулся,
Поднял камень из-под ног,
Осторожно оглянулся,
Вдруг рукою размахнулся
И пустил мне камень в бок.
Этот камень был по счастью бестелесный,
Потому что этот камень был небесный.
 

2 августа 1937

 
Я плавно думать не могу
Мешает страх
Он прорезает мысль мою
Как лучь
В минуту по́ два, по́ три раза
Он сводит судоргой моё сознание
Я ничего теперь не делаю
И только мучаюсь душой.
 
 
Вот грянул дождь,
Остановилось время,
Часы беспомощно стучат
Расти трава, тебе не надо время.
Дух Божий говори, Тебе не надо слов.
 
 
Цветок папируса, твоё спокойствие прекрасно
И я хочу спокойным быть, но всё напрасно.
 

Детское Село, 12 августа 1937

 
Мы – это люди
Вы – это боги
Наши деревни
Ваши дороги
 

Детское Село, 12 августа 1937

 
Желанье сладостных забав
меня преследует.
Я прочь бегу, но бег мой слаб,
мне сапоги не впору.
Бегу по гладкой мостовой,
но тяжело, как будто лезу в гору.
Желанье сладостных забав
меня преследует.
Я прочь бегу, но бег мой слаб,
я часто, часто отдыхаю,
потом ложусь на мостовой
и быстро, быстро засыпаю.
Желанье сладостных забав
меня во сне преследует
Я прочь бегу, но бег мой слаб.
О да! Быстрей бежать мне следует,
но лень как ласковая тень
мне все движенья сковывает.
И я ложусь. И меркнет день,
и ночь мне мысли стягивает.
И снова сладостных забав
желанье жгучее несётся.
Я прочь бегу, бегу всю ночь,
пока над миром первый солнца луч взовьётся.
И сон во мне кнутом свистит,
и мыслей вихри ветром воют…
 
 
А я с открытыми глазами
встречаю утро.
 

13 августа <1937>

 
Я видел: медленные веки
Она лениво подняла
И взглядом ласковые реки
Она лениво обвела
 

<после 13 августа 1937>

Глоб:

 
Я руку протянул. И крикнул:
вот потеха!
Стоял тут некогда собор.
а нынче – веха!
А тут когда-то был пустырь,
а нынче – школа.
А там когда-то монастырь
Святителя Николы,
А ныне только сад фруктовый
качает сочные плоды
да храм Святителя Николы
стоит в саду без головы.
 

Селлей:

 
Молчи, молчи, безумный Глоб!
Не то пущу тебе я пулю в лоб.
Довольно выть. И горю есть предел.
Но ты не прав. Напрасно ноешь.
Ты жизни ходы проглядел.
Ты сам себе могилу роешь.
 

Глоб:

 
Какие жизни ходы,
Селлей, Селлей?
Нам не открыть закон природы,
Селлей, Селлей!
Пройдет с годами увлеченье,
устанет ум,
Селлей, Селлей!
Забудет мир свое ученье
и сладость дум,
Селлей, Селлей!
 

Селлей:

 
Молчи, несносное созданье,
Унылых мыслей философ.
Хотя бы раз в твое сознанье
проник ли жизни мощный зов?
 

после 13 авг. 1937

 
Деды жили, деды знали
Как им жить и как им быть
Мы же внуки всё забыли
Мы плывём, не зная куда нам плыть.
 
 
Деды строили заборы
Разводили скот и птиц
Деды были инженеры
Своих задумчивых и гордых лиц.
 
 
Мы же дедов наших внуки
Сильно двинулись вперед
Верим только лишь науке,
А наука, всегда почти, врёт.
 
 
Врёт проклятая наука,
Что бессмертья людям нет.
Врёт! И в том моя порука,
Что науке скоро капут.
 
 
Потому что нет науки,
А бессмертье людям есть
Я видал такие знаки.
Я слыхал такую весть.
Очень скучно было б миру,
Человеку и душе
Если б жил и бух в могилу!
И вот уже на том свете атташе.
 

<сентябрь 1937>

 
Я сегодня лягу раньше,
Раньше лампу погашу,
Но зато тебя пораньше
Разбудить меня прошу.
 
 
Это просто удивленье
Как легко меня будить!
Ты поставь на стол варенье, —
Я проснусь в одно мгновенье.
Я проснусь в одно мгновенье,
Чтобы чай с вареньем пить.
 

2 ноября 1937

1.

 
Не маши колесом, не стругай колесо,
не смотри в воду, не грызи камни.
 

2.

 
Колесом не бей, не крути колесо,
не ложись в воду, не дроби камни.
 

3.

 
Не дружи с колесом, не дразни колесо,
опусти его в воду, привяжи к нему камень
 

 
Вечер тихий наступает.
Лампа круглая горит.
За стеной никто не лает
И никто не говорит.
Звонкий маятник, качаясь,
Делит время на куски,
И жена, во мне отчаясь,
Дремля штопает носки.
Я лежу, задравши ноги,
Ощущая в мыслях кол.
Помогите мне, о Боги!
Быстро встать и сесть за стол.
 

1936?

 
Мужик и баба играют на свободе,
Стоит оголтелый народ на пароходе
Глядит в зелёную воду.
В закусочной доктор накапливает силу;
Мужик и баба напарываются на виду,
И доктор спешит к пароходу.
 
 
Стоит пароход озарённый луною.
Я мимо иду, и Марина со мною,
Погода нам благоприятна.
Мужик и баба громко стонут,
Под пароходом люди тонут,
И доктор уходит обратно.
 

<1935–1937>

 
Девушка с рыжими косами
Ходит в тени под откосами
Громко стучит каблучок
Юноша, сидя на стуле,
Бросив кинжал и две пули,
Держит вязальный крючок.
 

<1935–1937>

 
Люблю порой смотреть в окно
И наблюдать других людей заботы
Люблю порой смотреть в окно
Тем самым уклоняясь от работы.
 
 
Я долго, пристально смотрю
В лицо молоденькой еврейки
Стараясь прочитать в чертах её лица
Законы женских чар
 

 
Да, я поэт забытый небом
<3абытый небом> с давних пор.
А были дни, когда мы с Фебом
Гремели вместе сладкий хор.
А были дни, когда мы с Фебом
Гремели вместе сладкий хор.
А были дни когда мы с Гебой
Носились в тучах над водой.
И свет небес летал за Гебой
И гром смеялся молодой
И гром гремел летя за Гебой
И свет струился золотой.
 

<1935–1937>

 
Шел Петров однажды в лес.
Шел и шел и вдруг исчез.
«Ну и ну, – сказал Бергсон, —
Сон ли это? Нет, не сон».
Посмотрел и видит ров,
А во рву сидит Петров.
И Бергсон туда полез.
Лез и лез и вдруг исчез.
Удивляется Петров:
«Я, должно быть, нездоров.
Видел я: исчез Бергсон.
Сон ли это? Нет, не сон.»
 

1936-37

1938

 
Гнев Бога поразил наш мир.
Гром с неба свет потряс. И трус
не смеет пить вина. Смолкает брачный пир,
чертог трещит, и потолочный брус
ломает пол. Хор плачет лир.
Трус в трещину земли ползёт как червь.
Дрожит земля. Бог волн срывает вервь.
По водам прыгают разбитые суда.
Мир празднует порока дань. Сюда
ждет жалкий трус, укрыв свой взор
от Божьих кар под корень гор, и стон
вой псов из душ людей как сор
несет к нему со всех сторон, —
сюда ждёт жалкий трус удар,
судьбы злой рок, ход времени и пар,
томящий в жаркий день глаз, вид, зовущий вновь
зимы хлад, стужами входящий в нашу кровь.
Терпеть никто не мог такой раскол небес —
планет свирепый блеск, и звёздный вихрь чудес
 

<конец 1937>

 
Зима рассыпала свои творенья.
Пушистый снег лежит среди дубров.
На санки положив поленья,
везет их под гору Петров.
За ним собака в кожаном ошейнике
бежит, сверкая белым зубом.
И вот папаха на мошейнике
уже горит под старым чубом.
Петров конечно рад ужасно,
смеется, воет, стонет, плачет,
потом, как стройный бог, прекрасно
через веревку с криком скачет.
Мошенник вышел из-под дуба
и говорит Петрову грубо:
«Кому ты здесь ломаешь спину?
Иди туда, куда идёшь,
не то тебя коленом двину,
тогда костей не соберёшь.»
 

<начало 1938>

 
Но сколько разных движений
Стремительно бегут к нему навстречу
К нему спешит другой помощник
И движется еще одна колесница.
 
 
Открывается окно
Смирно подходит к нему
слон. Вот он призрачный
голубчик. Вот он
призрачный голубчик.
Вот он призрачный
голубчик. Вот он
призрачный голубчик.
Вот он страданья
полный день. Нет пищи,
нет пищи, нет пищи.
Есть хочу. Ой ой ой!
 
 
Хочу есть. Хочу есть.
Вот моё слово.
Хочу накормить мою
жену. Хочу накормить
мою жену. Мы очень
голодаем.
Ах сколько чудных
есть вещей! Ах сколько
чудных есть вещей!
Вино и мясо. Вино и мясо.
Вино приятнее каши.
Бля, бля, бля!
Вино приятнее каши.
Берим бериг чериконфлинь!
Мясо лучше теста!
Мясо лучше теста!
 
 
Я ем только мясо и овощи.
Я пью только пиво и водку.
Чя́ки ря́ки!
Я не люблю русских женщин.
А русская женщина, да ещё похудевшая,
да ещё похудевшая,
фириньть перекриньть!
Да ещё похудевшая, —
это дрянь!
Фу! Фу! Фу!
Это гадость!
Я люблю полных евреек!
Вот это прелесть!
Вот это прелесть!
Вот это,
вот это,
вот это прелесть!
Нахально веду себя я,
я веду себя пренахально.
(Перепрыгни через бочку!)
Я веду себя нахально.
Чя́ки ря́ки!
Я люблю есть мясо,
пить водку и пиво,
есть мясо и овощи
и пить водку и пиво.
Фириньть перекриньть!
Я хочу есть мясо
и пить водку и пиво!
Вот как!
(Перепрыгни через бочку!)
 

3 января 1938

 
Красиво это, очень мило:
Отнять у женщины часы
И подарить на память мыло,
Духи, цыгарки и усы.
 

13 марта 1938

 
Меня засунули под стул,
но был я слаб и глуп.
Холодный ветер в щели дул
и попадал мне в зуб.
 
 
Мне было так лежать нескладно,
я был и глуп и слаб.
Но атмосфера так прохладна
когда бы не была б,
 
 
я на полу б лежал беззвучно,
раскинувши тулуп.
Но так лежать безумно скучно:
я слишком слаб и глуп.
 

23 апреля 1938

 
Да что же это в самом деле?..
Такая вялость в теле,
Мучительно ежесекундно чувствовать своё бессилие
Стихи совсем не сочиняются.
И каждый день мои пороки
С утра нахально начинаются.
Нет, жили иначе пророки!
Морщины изрезали мои руки.
Я целый день по комнате брожу от скуки.
Во мне не стало силы воли
Я начал пухнуть от душевной боли.
Оставте меня сознания мухи!
 

9 мая 1938

 
  Часы стучат,
  Часы стучат,
Летит над миром пыль.
  В городах поют,
  В городах поют,
В пустынях звенит песок.
  Поперек реки
  Поперек реки
Летит копье свистя.
  Дикарь упал,
  Дикарь упал
И спит, амулетом блестя.
  Как легкий пар,
  Как легкий пар,
Летит его душа.
  И в солнце-шар,
  И в солнце-шар
Вонзается, косами шурша.
  Четыреста воинов,
  Четыреста воинов,
Мигая, небу грозят.
  Супруга убитого,
  Супруга убитого
К реке на коленях ползет.
  Супруга убитого,
  Супруга убитого
Отламывает камня кусок.
  И прячет убитого,
  И прячет убитого
Под ломаный камень, в песок.
  Четыреста воинов,
  Четыреста воинов
Четыреста суток молчат.
  Четыреста суток,
  Четыреста суток
Над мертвым часы не стучат.
 

27 июня 1938

 
Ума своего недостойный внук
Давно окруженный пороками
Ключом отопри вдохновенья сундук,
Упомянутый в стари пророками.
Только где этот ключ:
В небесах между тучь
Или в море под хладными волнами?
Или в чёрных горах,
Или в тёмных дарах
 

28 июня 1930

 
И вдруг из пола вылезает страшный дух
И, указав на нас коленом, «Который, – говорит – из двух?»
Тогда Хлипатский подбегает к нерастворенному окну
И хочет прыгнуть вниз на камни, но я кричу: «Не прыгайте – всплакну!»
 

<28 июня 1938>

 
Гремит вина фиал,
Упав из рук нетвёрдых.
Умолкло всё вокруг
В смущенье мы встаём
Поникнув головой,
умолкнул председатель
И гости, замолчав,
не смотрят на него
Гремит вина фиал,
на доски брошенный рукой
Густая влага плещет в пол
Тогда со скрипом председатель
Встаёт из кресла. Перед нами,
Главу седую преклонив,
Он говорит: «Разбита чаша
Застольной дружбы многих лет наша»
 

29 июня 1938 года

 
От свиста ненавистных пчел
Я лечь в коробку предпочел
Но так лежать без всякого дела
Не в силах молодое тело
Закрылся фартуком,
А в уши сунул пробки
Лежу задумчив и суров
А в это время, около моей коробки
Гулял с красавицей Антон Перов
«Да, – говорит Перов красавице, – вот эта местность
Вполне пригодна для гуляющих вдвоем.
Отсюда видно всю окрестность
И речки быстрой водоём».
«Да, – говорит красавица, – прекрасная прогулка,
Но только для чего здесь эта глупая шкатулка?»
Перов, не зная что ответить, сказал: «О чем ведете речь?
Я не могу того заметить, но предлагаю тут прилечь».
 

29 августа 1938 г.

 
Журчит ручей, а по берегам
По берегам
По берегам
По берегам того ручья
Разбойники спят на песке.
 
 
Опасно плыть вдоль по ручью,
Вдоль по ручью,
Вдоль по ручью,
Вдоль ручью на прохладной волне
Девице плыть молодой.
 
 
Приснятся разбойникам жаркие сны,
Жаркие сны,
Жаркие сны,
Коварные сны про весёлый ручей,
С девицей в прохладной воде.
 
 
Спасайся девица! Плыви в камыши,
Плыви в камыши,
Плыви в камыши,
Плыви в камыши,
 

18 августа 1938

 
Когда вдали сверкнули пилы,
И прозвенели топоры —
Мне все подруги стали милы,
И я влюблён в них с той поры.
 
 
Подруги, милые подруги,
Приятно трогать вас рукой.
Вы так нежны! Вы так упруги!
Одна прекраснее другой!
 
 
Приятно трогать ваши груди,
Скользить губами вдоль ноги…
О помогите люди люди!
О Боже, Боже помоги!
 

24 августа 1938

 
Синее Божество!
Да наступит мое торжество!
Ваше Благородие,
пошли мне небывалое плодородие!
Пожалей меня неудачного верзилу,
пошли мне огромную поэтическую силу!
Гибну я, – тако
 

<1938?>

1939

 
Я долго думал об орлах
и понял многое:
орлы летают в облаках,
летают никого не трогая.
Я понял, что живут орлы на скалах и в горах
и дружат с водяными духами.
Я долго думал об орлах,
но спутал, кажется, их с мухами.
 

15 марта 1939

Неизвестных годов

 
В ночной пустынной тишине
Вдоль клумб и гряд в большом саду
Брабантов шёл к моей жене
Дрожа от страсти на ходу.
 
 
Он даже снял воротничок
И расстегнул слегка жилет
И весь дрожал как старичок
Хотя он был в расцвете лет.
 

Переводы

М.Д. Омайс. «Пришёл конец. Угасла сила…»

 
Пришёл конец. Угасла сила
Меня зовёт к себе могила.
И жизни вдруг потерян след.
 
 
Всё тише тише сердце бьётся,
Как туча смерть ко мне несётся
И гаснет в небе солнца свет.
 
 
Я вижу смерть. Мне жить нельзя
Земля прощай! Прощай земля!
 

<1937>

Неизвестный автор. «Как страшно тают наши силы…»

 
Как страшно тают наши силы,
как страшно тают наши силы,
но Боже слышит наши просьбы,
но Боже слышит наши просьбы,
и вдруг нисходит Боже,
и вдруг нисходит Боже к нам.
 
 
Как страшно тают наши силы,
как страшно!
как страшно!
как страшно тают наши силы,
но Боже слышит наши просьбы,
но Боже слышит наши просьбы,
и вдруг нисходит Боже,
и вдруг нисходит Боже к нам.
 

<1937–1938?>

Драматические произведения

Комедия города Петербурга (часть II)

Пётр

 
Я помню день. Нева шумела в море
пустая, легкая, небрежная Нева
когда пришел и взглядом опрокинув тучу
великий царь, подумал в полдень тусклый
и мысль нежная стянув на лбу морщину
порхая над Невой над берегом порхая
летела в небо реяла над скучным лесом
тревожила далекий парус в чудном море.
Тогда я город выстроил на Финском побережьи
сказал столица будет тут. И вмиг
дремучий лес был до корня острижен
и шумные кареты часто били в окна хижин.
 

Николай II

 
Ты Петр был царем.
О слава дней минувших!
взлети как пламя трепанное ввысь. А я
уйду. Уйду с болот жестоких,
прощай Россия! навсегда прощай!
Но нет я тут я тут как чорт иль печка
руби! стреляй и тысча пик коли!
Очисти путь. И я наследник Божий
взойду держась за сердце на престол
и годы длинные железного монарха
пройдут под жизнями кочующих племен
благословенна ты Российская держава
а я твой царь и Бог и властелин.
Да Петр. Я живу. Ты мне смешон и жалок
ты памятник бездушный и скакун
гляди мне покорятся все народы. И царица
родит мне сына крепкого как бук
но только силы у меня нет Петр силы
брожу ли я у храма ль у дворца ль
мне все мерещится скакун на камне диком!
Ты Петр памятник бесчувственный ты царь!
 

Комсомолец Вертунов (указывая на Николая II)

 
Связать его.
 

Щепкин

 
Закройте двери. Сквозняк невозможный. Царь простудится.
 

(Смеется).

Свита

 
Ха ха ха ха ха ха ха…
 

Балалаечник

 
В лес ли девка бегала
юбку ль девка дергала
пила меду катошку
за царицу матушку.
 

Комсомолец Вертунов

 
Э-э мундирчик-то бумазейный. Царь тебе холодно?
 

Николай Второй

 
Отстаньте комсомолец Вертунов отстаньте!
 

Комсомолец Вертунов

 
Что? разговаривать? тебе же дурак добра желают.
Пожалели тебя. Видно  человек избалованный.
Ты мне скажи, чай и плевал не иначе как в подушки  бархатные? а?
 

Щепкин

 
Да закройте же вы двери. Простудится же.
 

Комсомолец Вертунов

 
Нет ты мне скажи в подушки плевал бархатные? а?
 

Николай II (безразлично)

 
Плевал.
 

Комсомолец Вертунов

 
Вишь ты! Ну а еще чего делал? Ты парень не пужайся
прямо говори делал  чего еще?
 

Николай II (безразлично)

 
Делал.
 

(повысив голос)

 
Не хочу я говорить с вами, я плясать хочу. Ей музыка!
 

Балалаечник

 
Царь танцует
ветер дует
люди плачут
слезы льют
все танцую
ветер дует
царь не скачет
ходит лют.
 

Николай II

 
О Петр где твоя Россия?
где город твой, где бледный Петербург?
куда попал я в Кострому на Небо, иль в Парламент?
скажи мне Петр внуку своему.
Меня спросили: не плевал ли я в подушку
но я не знаю, я не помню, я забыл.
Забыл, мне память изменяет, Петр, Петр
скажи куда плюются все цари?
 

Пётр

 
В плевательницу или под стол.
 

Николай II

 
Позвать Комсомольца Вертунова.
 

Дворецкий

 
Слушаюсь ваше величество!
 

Комсомолец Вертунов

 
Что прикажете Ваше Величество?
 

Николай II

 
Здрасте. Как на улице тепло или холодно?
 

Ком. Верт.

 
Тепло Ваше Величество.
 

Николай II

 
А я под стол плеваться умею!
 

Ком. Верт.

 
Очень интересно В. В.
 

Николай II

 
Хочешь покажу?
 

Ком. Верт.

 
Ну покажи!
 

Ник. II

 
тпфу!
 

Ком. Верт.

 
Вот это здорово!
 

Ник. II

 
тпфу!
 

Ком. Верт.

 
Замечательно!
 

Щепкин (вбегая)

 
Господа закройте дверь.
Оттепель это самое опасное время!
Моя тетя  подарила мне перчатки,
а папа сказал, что у меня и усы и борода и брови
и все все рыжее как у учительницы.
 

Комсомолец Вертунов

 
Беги в Москву, окаянный.
 

Щепкин (поет)

 
Я бегу верчу ногою
в небо прыгаю как лев
мне кричали: не сдавайся
не смотри по сторонам
ну-ка саблю вынь из ножен
и взмахни над голым пнем
твой удар и тих и нежен
рубит немца под сосну.
 

Комсомолец Вертунов

 
Беги беги скорей!
 

Щепкин (поет)

 
Дремлет сокол в небе белом
я как птица в ночь бегу
звери под гору ложатся
рыбы спят на берегу
только ты моя царица
в поле круглое глядишь
только ты головку ниже
опускаешь и грустишь.
 

Комсомолец Вертунов

 
Ваня Ваня торопись! Еще немного.
Перепрыгни канавку. Вон Москва блестит
пуще озера, домики плывут. Церковки
послушные виднеются. Торопись Ваня!
 

Ваня Щепкин (поет)

 
Я пришел к заветной цели
вот и пышная Москва
надо мной хлопочут люди
а кругом тоска тоска.
 

Николай II

 
Господи какая проклятая жизнь!
 

Комсомолец Вертунов

 
Царь опомнись!
Тебе ли падать духом!
Тебе ли выть! прислушайся мучим ухом
и жизнь прошлую забудь навек.
Тебе не много жить осталось. А ты
Зачем зачем тревожил Ваню Щепкина
зачем позвал меня и с хохотом
промчался мимо стана в поле крысой?
расплату Бог послал. Прими в гробу недавнем
ее. И щеки впадшие как букли осуши.
 

Николай II

 
Молчи. Не стоит говорить.
Я знаю все. На этой стенке
повесился великий полководец
когда прекрасная Мария горевала
и клавиши держала под рукою
тут вечный Бисмарк об землю томился
но дочь его казалась нам другой.
Смотри как лань визжат телеги
бегут погонщики. Смотри
под звоны шустрые калеки
несутся пламенем с утра
и всюду меч летит крылатый.
над опрокинутой палатой
смотри тоскующие латы
висят как медные ветра́
я знаю все…
 

Комсомолец Вертунов

 
А помнишь день?
погода зимняя была и вьюга
шаталась около Москвы
трещала хижина и дом не шевелился
и птицы падали в безжалостный сугроб
и чьих-то ног следы мелькали
французская шумела речь
откуда вы? издалека ли
страну идете пересечь?
Ты помнишь царь Наполеона?
тебе гранитный вызов был
Москва врагом была спалена
ты помнишь это?
 

Николай II

 
Нет забыл.
 

Комсомолец Вертунов

 
Забыл? Еще бы!
Хотя постой. Ты помнишь Фамусова?
 

Николай II

 
Помню.
 

Ком. Верт.

 
А Катеньку?
Она тебя встречала поцелуем на Морской
и зонтиком помахивая шла под ручку.
Вы заходили в ювелирный магазин
ты шел как подобает Императору
а Катенька как виселица шла.
 

Николай II

 
Да да мне Катенька знакома
но где она?
 

Ком. Верт.

 
Неважно…
тише к нам идут
вон Фамусов а с ним Кирилл Давыдыч
и даже… даже Катенька. Пойдемте царь.
 

Фамусов

 
Друзья! мы снова в этом доме!
Я вам сейчас представлю Комсомольца Вертунова
такой почтенный… Катенька вы покраснели?
и ты Кирилл Давыдыч? Вот некстати!
Чего ты загрустил смутившись как дитя?
 

Катенька

 
Нет Павел Афанасьевич я рада
а покраснела просто так.
 

Комсом. Вертунов

 
Скажите Фамусов,
как поживает князь Мещерский?
 

Фамусов

 
Спасибо. В здравствии.
Разводит канареек.
 

Ком. Верт.

 
А дочь его прекрасная Мария?
 

Фамусов

 
Мария? Мария Богу душу отдала.
 

Комс. Верт.

 
Зачем же Богу? Вот чудак
не можете оставить предрассудки.
 

Обернибесов

 
Бог – это я!
Моя Мария!
Четырнадцати лот мы познакомились.
Она впорхнула в мой тихий домик.
Я лежал.
Смотрю как будто дверь пошевелилась
как будто дунул ветер в комнату
и вдруг вошла Мария.
На стене кинжал. Ты видишь это?
Мария видишь это? Она сказала:
«Нет мне это все равно!
люблю тебя Кирилл Давыдыч
бежим мне здесь противно! Кира!
ты весь распух и злостью переполнен
бежим на лошади на шарике воздушном!
Нырнем под океян и снова в даль промчимся
и легкой амазонкой через горы
задребезжим в туманное окошко
мелькнет отец мы крикнем: до свиданья!
!бежим! Кирилл Давыдыч – мы свободны!»
А я сказал: ты видишь Бога?
Бог – это я, а ты, Мария
не двинешься от бренного испуга.
Очей не вскинешь. И как птица
умрешь от ласковой руки!
 

Щепкин (поет)

 
Жил разбойник под горою
в тихом домике с окном
люди разные боялись
к той горе детей водить
но лишь только звезды кинут
взоры нежные к ручью
над горой печальный житель
теплит белую свечу.
 

Николай II

 
Свяжите его! это не человек а береза какая-то!
 

Фамусов

 
Успокойтесь Ваше Величество. Ну мы свяжем
его, убьем. Какая польза?
Он послезавтра оживет и снова
будет петь как нищий у перил
не в жизни цель, а в песне
как говорил мой друг Мещерский, князь,
пройди всю землю, но хоть тресни
ты не найдешь такую грязь.
 

Николай II

 
А как по-вашему
Кирилл Давыдыч злой Обернибесов
он лучше что ли или как?
 

Фамусов

 
Свежей. Спросите князя
он знаток души и тела.
 

Николай II

 
Но где достать такого мудреца?
 

Фамусов

 
Мой князь живет в Швейцарии прилежной
пускай Кирилл Давыдыч нам гонцом послужит
ему в дорогу дайте спирт и порученье.
 

Николай II

 
Садись голубчик в аэроплан
лети голубчик через Мон Блан
на поворотах стягивай живот
ты прилетишь где князь живет
Скажи ему чтоб он был здесь
Скажи ему что я его тесть
и как-то будучи повешен
за мой язык среди орешен
я в руки брал перо стальное
макал, но мимо пузырька
писал приветствие шальное
в кусты чихая изредка.
Лети к нему Обернибесов
аэроплан я тебе подарю
бутылку на, там спирт древесный
его положь в летучий трюм.
Ты им в пути себя согреешь
Мон Блан увидишь на заре лишь
тогда нажми вот эту кнопку
и выбрось прочь бутылку с пробкой.
 

Катенька

 
Прощай Кирилл Давыдыч!
 

Фамусов

 
Смотри как следует за элеронами!
Ниже трехсот метров не спускайся.
Когда прилетишь спроси куда попал.
убегает со сцены за аэропланом
 

Комсомолец Вертунов

 
Чудак.
Вообразил себя чорт знает кем!
Зритель какого мнения ты об этом человеке?
 

Зритель

 
А уж будьте покойны, вильнет хвостом и ищите где хотите.
 

Комсомолец Вертунов

 
Ну да! Не хватит решимости. Ваня что скажешь?
 

Щепкин

 
Николай II кровью харкает. Доктора бы позвать. Кстати было бы.
 

Комсомолец Вертунов

 
Постой не до этого.
 

Зритель

 
То-то и оно-то! Как не все дома ничего и не попишешь.
 

Комс. Вертунов

 
Ну ты там, тебе волю дали так ты и нахальничать. Мне лучше знать что я  делаю.
 

Зритель

 
А я маме пожалуюсь.
 

Комс. Верт.

 
Иди и жалуйся. Жалко что ли.
 

Зритель

 
Вот и пойду!
 

Комс. Верт.

 
Вот и иди!
 

зритель уходит

Комс. Верт.

 
Фу! будто камень с плеч сняли.
 

Фамусов (входя)

 
А где же царь?
 

Комс. Верт.

 
Чорт их знает. Когда нужно ни одного чорта
под рукой не найдешь. Что  улетел?
 

Фамусов

 
Да уж скоро и назад будет. Катюша тоже ушла?
 

Комс. Вертунов

 
А ну их всех.
 

уходит

Фамусов (один, задумчиво)

 
раз два
раз два
раз два три
раз два три
раз два
Порр-тугалец
 

по сцене пробегает человек

 
Эй куда бежишь!
раз два
раз два
 

занавес

действие II

Князь Мещерский

 
Эй отворите!
Я князь Мещерский
приехал в Питер
хочу проведать кто тут мерзавцем
меня светлейшего назвал.
Всех разобью одной рукою
и к чертовой матери пошлю
попробуй только выйди! Дважды
убью такого смельчака
сожгу и пеплом разбросаю
по всей земле!
Ты кто такой?
 

Сторож

 
Вы здесь потише! Не скандальте!
 

Князь Мещерский

 
Скажите? Он меня…
Нет послушайте…
да ты-то знаешь
вот эти руки гнут пятак!
 

Сторож

 
А если вы сейчас не замолчите
я вас могу арестовать.
 

Князь Мещерский

 
Арестовать? валяй попробуй!
Я это так и ожидал!
 

Сторож

 
Вы арестованы! Пойдемте.
 

Кн. Мещ.

 
Не толкайся!
Веди хоть к чорту на рога.
 

Ком. Вертунов (входя)

 
Ах это вы!
 

Кн. Мещ.

 
Да. Приехал. Тут проживает Николай II?
 

Ком. Верт.

 
Тут, но сейчас он болен
лежит в кровати как бревно.
 

Князь Мещерский

 
Эй служивый! Чего глядишь?
Веди к нему!
 

Сторож

 
К кому тоись.
 

Князь Мещерский

 
К царю что как бревно лежит.
Четыре шага до ворот осталось
а лужа тут валяется как чорт!
 

Сторож

 
А вы ее с размаху перепрыньте!
 

Князь Мещерский (прыгнув)

 
Куда идти
направо или вбок?
 

Сторож

 
Сюда пожалуйте.
открываются ворота
 

Николай II (в кровати)

 
Куда смотреть?
Везде злодеи. Вон один
открыл безумную рубашку
и слушает зажмурясь граммофон.
Вон рыцарь ходит с алебардой
хранит покой чиновника.
Вон сторож, комсомолец Вертунов,
а с ними кто-то мне доселе не известный.
должно какой-нибудь проситель.
 

Князь Мещерский

 
Здравствуй царь!
Я прилетел на крыльях быстрых
Кирилл Давыдыч мчался тут же.
Казань мелькнула, вышел Питер
раздулся в голову и треснул
Фонтанкой бился, клокотал
и шлепнулся к Неве у самого болота.
Мы вылезли и прочитали:
«Город Ленинград».
 

Николай II

 
Да. Это правда.
Боже Боже!
Еще совсем недавно
я бегал мальчиком
и кушал апельсин,
таскал невинные конфетки из кармашка
и падал в ужасе при виде мужика.
 

Комсомолец Вертунов

 
Но мало ли что было!
Я однажды купался в речке.
Вдруг смотрю плывет как будто рыба.
Но вглядевшись
я крикнул как сарыч
и выскочил на брег.
 

Князь Мещерский

 
Что же это было?
 

Николай II

 
Ну?
 

Ком. Верт.

 
Это был простой комочек
нежных прутиков и мха
я кричал что было мочи
испугавшись как блоха.
А потом четыре ночи
жизнь казалась мне плоха.
 

Николай II

 
Вот это здорово! Ты трус. И все вы такие,
испугался прутика? А если бы  увидал палку?
 

Ком. Верт. (в сторону)

 
Каждый день вижу дубину тупоголовую.
И ничего! Не страшно.
 

Князь Мещерский

 
Ну к делу. Господа! Зачем вы меня вызвали?
 

Николай

 
Твой ум понадобился.
 

Ком. Верт.

 
Решите нам. Кто лучше.
Ваня Щепкин или этот
Кирилл Давыдович Обернибесов
один печальный и ненужный
другой с корзинкой на плече.
 

Князь Мещерский

 
По-мойму лучше тот
который из пеленок
уже кричал «брависсимо»
и дергал за усы
папашу или дядю
когда ему покашливая
в сторону и в тряпочку
пели ирмосы.
 

Николай II

 
Восхитительно!
Какая мощь бесстрастного сужденья.
Мы позовем Кирилл Давыдыча и спросим
каков он был в младенчестве своем.
 

Щепкин (вбегая)

 
Сейчас только что из Москвы.
Прибежал туда а там все так же как и у  нас.
Такие же дома и люди. Говорят только наоборот.
«Здравствуйте»  это значит у них «прощайте».
Я и побежал обратно. Только где-то  по-моему
окно открыто – дует. Я бежал – так вспотел.
 

Николай II