Текст книги "Цирк Зверей"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Здорово, правда? – спросил Малик.

Мальчик кивнул.

– Самое интересное, всем нравится, даже тем, кто родился в эпоху Интернета, ноутбуков и домашних заданий по электронной почте, – они прошли к третьей двери. – Думаю, здесь нам будет удобней всего.

С этими словами, он отпер замок, и они зашли в просторный класс, освещенный солнечными лучами. Три ряда двухместных парт, два шкафа в задней части помещения, дверь, ведущая, наверное, в учительскую, картины на стенах, изображающие великих ученых, доска странного для Антона белого цвета… Все такое новое и вместе с тем казавшееся совершенно обычным.

Малик подошел к учительскому столу, сел за него и с улыбкой кивнул Антону.

– Присаживайся, дорогой мой, где тебе будет удобно.

Антон подошел к парте напротив Малика и сел за нее. Теплый солнечный свет упал на лицо, Антон прищурился… и вдруг удивлено воскликнул.

– Что такое? – удивленно спросил старик.

– Солнце! – мальчик ткнул пальцем в сторону окна. – Оно… оно теплое!

Малик улыбнулся.

– Конечно. Это же самое обычное солнце, каким ему еще быть?

– Но Маркус… мой знакомый…

– Я знаю Маркуса, – кивнул Малик.

– Маркус говорил, что окна в здании – только иллюзия. Вроде изображения на экране телевизора.

– В основном, так и есть, – кивнул Малик. – Убежище под землей, как ты наверное знаешь, а люди не могут без солнечного света… или хотя бы его иллюзии. Но кое где есть и настоящие окна.

– Так мы сейчас не под землей? Я думал…

– Нет-нет, конечно же мы в Убежище. Как бы объяснить… Это окно не совсем окно… оно показывает другое место…

– Это фистула?

Малик вздрогнул и внимательно, поверх очко, посмотрел на мальчика. После минутной паузы старик сказал:

– Да, фистула, все верно. Это окно не там где мы есть, скажем так, и пространство там вполне реальное.

Мальчик привстал со своего места и выглянул в окно: там, расстилаясь до самого горизонта, колыхалось на неощутимом ветерке поле пшеницы. Золотистые волны переливались под голубым небом, Антону даже показалось, что он ощущает запах горячей земли и травы.

– Здорово, – сказал мальчик, садясь.

Все это время внимательно наблюдающий за ним Малик кивнул.

– Действительно. Но могу я поинтересоваться, откуда ты знаешь о фистулах? Я вижу, что тебе уже знаком принцип действия этих окон… во всяком случае, ты не сильно удивился.

Антон настороженно посмотрел на своего будущего учителя, но увидев, что на морщинистом лице Малика играет благодушная улыбка, расслабился и, собравшись с мыслями, пересказал историю про Циркача, Платона и, в том числе, про то, как он сбежал из трейлера через такое же окно.

– Это было довольно-таки безрассудно, – нахмурившись, заметил Малик.

– Платон говорил мне, – чуть виновато ответил Антон. – Правда, он не пояснил, почему…

– Это искаженное пространство, мой мальчик, – сказал старик. – Как бы объяснить доступней… Нельзя совмещать две разных точки между собой, точнее, можно, но это не так уж безопасно, как может показаться на самом деле. Затраты энергии на такие манипуляции огромны, но не это самое плохое. Понимаешь, совмещая две разные точки пространства ты… как бы вырываешь их из того места, которому они принадлежат. Всего на мгновение, даже меньше чем на мгновение, но в месте разрыва образуется пустота, где нет ничего. Мы называем эту пустоту Великое Ничто. А здесь, как ты видишь, две точки пространства не просто быстро совмещены, они соединены друг с другом и между ними затаилась микроскопическая, но не менее опасная щель в пустоту… Поэтому мы не открываем такие окна ради нашей собственной безопасности и то, что ты и твои друзья прошли через подобное окно… это было очень смело, но и очень, очень глупо.

Антон молчал, пораженный мыслью о том, что его тут могло бы и не быть, и он оказался бы… где? В пустоте? Нет, наверное, он бы просто умер там, вот и все.

Малик улыбнулся и сказал:

– Но все хорошо, что хорошо кончается, верно? С тобой все в порядке, ты сидишь здесь и я бы очень хотел услышать продолжение твоей захватывающей истории.

Антон тряхнул головой, отгоняя от внутреннего взора образ бесконечной пустоты, Великого Ничто, как назвал его Малик, и продолжил рассказ.

Наконец, он замолчал, и в классе наступила тишина. Малик несколько минут смотрел в окно невидящим взглядом, поглаживая подбородок длинными костлявыми пальцами.

– Да, очень интересная история, мой дорогой мальчик… очень, – старик посмотрел на притихшего Антона и сказал: – Судя по всему, этот человек, с которым вы столкнулись – довольно-таки сильный маг.

– Маг? Так значит они все-таки есть? – спросил Антон прежде чем сообразил, что говорит это вслух.

Малик кивнул, его лицо чуть искривилось в ироничной улыбке.

– Есть, конечно же есть. В разные времена их называли по-разному, но суть от этого не меняется, верно?

– Но я думал, что это…

– Бабушкины сказки? – подсказал Малик.

Антон кивнул.

– В бабушкиных сказках, мой дорогой мальчик, есть немало правды, – хихикнул старик. – Вот, например, помнишь историю про Золушку? Эта сказка намного более правдива, чем ты можешь себе представить, разве что только фея-тетка была обычной ведьмой – не очень сильной, правда – а принцу пришлось жениться на Золушке вовсе не из-за хрустального башмачка…

Малик вдруг покраснел и, покашляв, не очень умело вернул разговор в свое русло:

– Так вот, про магию значит, м-да… – Малик собрался с мыслями и продолжил: – Магия всегда была, есть и будет. Ты наверняка слышал – даже в свое время – про эсперов? Нет? Ну, телепатов, экстрасенсов, пирокинетиков, провидцев…

– Да! – воскликнул Антон, услышав знакомое слово.

– Это и есть те самые маги, – просто сказал Малик. – Те, кто умеют обращаться с энергией на более высоком уровне, чем поднять камень и ударить им по другому камню для получения искры. Иногда можно поднять этот камень не прикасаясь к нему… А иногда и высечь искру без всяких камней. Понимаешь, о чем я?

Антон кивнул.

– А этому может научиться любой? – спросил он.

Малик засмеялся и покачал головой:

– Конечно же, нет. Если бы это было так, все бы вокруг знали, что это такое и как этим пользоваться. Для использования магии надо иметь особый талант и… – тут Малик замялся, но все-таки сказал: – В общем, еще одно условие должно выполнятся, сущая мелочь, она есть у всех нас, так что и не имеет большого значения.

– Но можно как-то узнать, есть ли у человека предрасположенность к магии или нет? – жадно спросил Антон.

Малик – видевший все это уже тысячи раз у своих учеников – улыбнулся, открыл ящик стола, покопался в его недрах и выложил на гладкую деревянную поверхность пять стеклянных шариков разных размеров и цветов.

– Есть довольно простой тест. Возьми по очереди все эти шарики и мы узнаем, есть ли в тебе хоть капля магических способностей.

Антон протянул руку к ближайшему, синему, как небо за окном, но Малик остановил его:

– Другой рукой, мой мальчик. Эта не подходит.

Антон посмотрел на свою руку с едва заметными пульсирующими зелеными линиями на ней и кивнул. Да, наверное, эта его рука в самом деле не подходила.

Он взял шарик левой рукой, чуть прищурившись, ожидая вспышки или чего-то еще. Нет, обычный шарик, холодно переливающийся в солнечном свете гладкими стеклянными боками. Красивая, между прочим, вещица, но ничего такого уж необычного.

– Попробуй другой, – предложил Малик.

Антон положил синий шарик на стол (стеклянная игрушка покатилась к краю, но Малик ловко поймал его и вернул на место), взял следующий – изумрудный. Снова ничего. Взял в руку самый маленький, красный, потом яично-желтый и, наконец, последний, самый невзрачный, из обычного, не цветного стекла.

– Способности встречаются у одного человека из десяти тысяч, – сказал Малик расстроенному мальчику. – И только один из ста одаренных знает об этом и как-то может этими способностями воспользоваться. К моему сожалению, ты не маг, Антон. Хотя я уверен, что возьми ты любой из этих шариков в другую руку – они засияют огнем.

– Они должны были засветиться? – спросил Антон, все еще расстроенный, но уже чуть успокоившийся. В конце концов, ничего другого он и не ожидал.

– Да, – кивнул Малик, убирая шарики обратно в ящик стола. – Эти предметы очень древние, древнее, чем ты можешь себе представить, и они очень остро реагируют на любую магию, к которой соприкасаются. И они мне не нужны, чтобы увидеть, как светится твоя рука от того зелья, что ты пролил на себя.

– Вы… вы тоже видите? – Антон чуть приподнял едва заметно пульсирующую прожилками вен и артерий руку.

– Вижу, мой дорогой мальчик, вижу, и меня просто снедает любопытство! – Малик с азартом потер друг о друга сухо зашелестевшие руки. – И мне почему-то представляется, что эта твоя гипотетическая – заметь, пока что гипотетическая! – способность превращаться в другое существо кажется мне ничуть не хуже способностей других эсперов! Во всяком случае, мы еще не сталкивались с тем, чтобы для активации процесса ликантропии использовалось зелье… Возможно, мой дорогой мальчик, мы нашли то, что поможет нам узнать, откуда вообще взялись оборотни, понимаешь?!

Антон неуверенно кивнул. Если честно, он совсем ничего не понимал.

– Итак, начнем с самого простого, с самого базового, что должно помочь тебе как можно безболезненней научиться перекидываться… Нет-нет, о чем это я! – Малик всплеснул руками, его взгляд горел. – Не мог бы ты рассказать мне еще раз ту часть, где Циркач хотел заставить тебя подойти ближе к нему? Там, в переулке, где тебя пытались поймать два телохранителя, которые потом превратились в голубей? Это, как мне кажется, очень важная часть, которая должна нам помочь разобраться во всем этом. Во всяком случае, начать нужно именно с нее.

Антон кивнул, тоже начиная чувствовать возбуждение, и стал во всех подробностях пересказывать тот момент, когда он почувствовал, что мир вокруг него стал не таким, каким он привык его видеть, стал больше, а запахи вдруг распались на сотни тонких ароматов, о которых он раньше и подумать не мог.

***

Антон вернулся в свою комнату через четыре с лишним часа. Голова гудела от того, чем они занимались на уроке с Маликом.

– Ну, как? – спросил Сашка.

Настя отложила в сторону журнал и посмотрела на Антона.

Антон, не отвечая, пожал плечами.

– Получилось что-нибудь? – жадно спросил Сашка.

– Нет.

– Сложно, да?

Антон покачал головой, его лицо выражало недоумение.

– Вы учили магические слова? – Сашка вскочил со стула и замахал воображаемой волшебной палочкой: – Экспелиармус! Авада кедавра!

– Нет, мы просто… мы разговаривали, а потом… смотрели на огонь.

Сашка прекратил прыгать на месте и удивленно посмотрел на друга.

– Смотрели на огонь? – переспросил на всякий случай он.

– Да. А еще – на текущую воду.

– Зафига?

– Малик сказал, что мне надо прежде всего научиться сосредотачиваться. Только после этого я смогу… перекидываться.

– Это он так называет? – спросила Настя.

Антон кивнул.

Сашка минуту молчал, а затем, к удивлению Антона, пожал плечами и сказал:

– Он прав, пожалуй, – мальчик снова сел за ноутбук.

– Прав? – удивленно переспросил Антон. Он ожидал возмущения, недоумения, но не такого единодушного согласия. – Лично мне эти занятия показались пустой тратой времени! Мы не делали… мы не делали вообще ничего!

– Да я вижу, – ответил Сашка, не отрываясь от экрана компьютера.

– Видишь? – все больше злясь, спросил Антон.

– Конечно. Тебе занятия по самообладанию совсем не пошли на пользу, сразу видно, что филонил, – ответил друг.

Настя хихикнула, а Антон, вместо того чтобы злиться вдруг тоже рассмеялся.

– Сашка, какой же ты… засранец, – сказал Антон.

– Видишь, я же тебе всегда это говорила! – поддакнула Настя, и Сашка показал им обоим по фиге.

***

Прошла неделя, за ней другая. Приближался сентябрь, и ребята с некоторой тревогой обсуждали, пойдут они в школу и если да – то в какую, ведь возвращаться в большой мир было нельзя. Антон не очень-то волновался об этом (были и другие причины для беспокойства, посерьезней), но Бессоновы постоянно обсуждали, что будет с ними, если они не появятся в классе первого сентября. Вероятнее всего, классный руководитель попыталась бы найти их тетку с дядей и это бы обернулось… Чем, представить они не могли. Если бы кто-нибудь из школы – не дозвонившись до опекунов – решил лично проверить, почему это никто не отвечает на телефонные звонки, то они могли бы попасть в ловушку, организованную не для них.

Их волнение на эту тему чуть улеглось, после того как Стиг пояснил, что в квартиру вернулись дознаватели Персона во всеоружии вместе с несколькими Эмиссарами и они не нашли там ничего, кроме разгромленной квартиры и сорванных с петель входных дверей. Сейчас за квартирой постоянно наблюдали дознаватели и, по возможности, один из Эмиссаров. К "делу Циркача", как называл его Стиг, в Совете отнеслись весьма серьезно, по большей части из-за того, что на это недвусмысленно намекал Старший. Поэтому ребятам не стоило беспокоится из-за того, что из-за них пострадает кто-то другой. Арб Табала не допустила бы этого. После этого Настя и Сашка чуть успокоились, но волнение о судьбе дяди и тети не утихало. И тут, к сожалению, никаких хороших новостей у Стига не было. Их ищут, отвечал он, пока не нашли, но почти все Эмиссары и дознаватели заняты только этим, оставив в стороне рутину. Рано или поздно, убеждал он ребят, опекунов найдут и тогда все вернется на круги своя. Бессоновы ему верили, но Антону казалось, что как раз Стиг не очень-то верит самому себе. Нет, он ничего не скрывал от них, но некоторые мысли привыкший к одиночеству Эмиссар предпочитал держать на замке.

Дни шли и шли, собираясь в вереницу недель, Антон же продолжал обучение у Малика. Они по прежнему не занимались ничем таким необычным, большей частью старик придерживался какой-то странной и, судя по всему, ранее им толком не опробованной методы, заключавшейся в том, что, к примеру, они целыми днями расслаблено созерцали закатное солнце за окном или смотрели на трепыхание огонька свечи. Они могли так сидеть час, и два и даже три, а когда Антон почти засыпал, Малик вдруг громким голосом требовал у мальчика встать и попробовать перекинуться, как он это называл. Антон, очумевший от многочасового сидения, ничего не понимающий спросонья, вскакивал и делал вид, что что-то пытается сделать, хотя его сознание еще толком не проснулось, плавая где-то между сном и реальность. Малик недовольно разглядывал мальчишку, и, после того, как ему по какой-то причине надоедало смотреть на мучительно кривившегося Антона, он приказывал ему снова сесть рядом и начинал рассказывать какую-нибудь ничего не значащую историю о непонятных Антону вещах вроде струнной теории или гиперплоскостях, от чего мальчика снова начинало клонить ко сну, еще быстрее, чем от бессмысленного глазения на языки пламени. И снова раздавался оклик Малика, и Антон по новой пытался сделать хоть что-то. Заканчивалось все тем, что старик хвалил мальчика и ничего не понимающий Антон Захаров плелся в свою комнату, пытаясь понять, чем он занимался последние часы и к чему это все может привести, кроме отвращения к Теории Относительности Энштейна и глубокой ненависти к толстым восковым свечам.

Время, казалось, застыло в Убежище, не происходило решительно ничего, за искусственными окнами день сменяла ночь, и только так можно было отличить течение дней. Все остальное было таким же как вчера и таким же, каким будет завтра.

А потом, наконец, наступил день, когда эта апатия, охватившая всех, лопнула, как воздушный шарик.

***

Антон сидел в уже ставшем родным классе и с ужасом предавался размышлениям о том, какую же новую «теорию» ему сегодня предстоит услышать. Он и подумать никогда не мог, что в этом мире придумано столько разнообразных версий, объясняющих все происходящее вокруг, начиная от падения капель на землю и заканчивая образованием новых галактик. Но еще с меньшей вероятностью он мог представить себе, чтобы во всем мире нашелся еще хоть один человек, рассказывающий обо всем этом с таким занудством, как это получалось у Малика.

Антон вздохнул и уткнулся подбородком в руки, которые положил на парту. Перед глазами оказалась толстенная свеча, стоящая на столе учителя. Можно было надеяться, что сегодня они просто посмотрят на огонь. Все лучше, чем…

Скрипнула входная дверь, и Антон посмотрел в ту сторону, ожидая увидеть входящего старика. Вместо этого между дверью и косяком всунулась знакомая голова и эта голова, радостно заулыбавшись, сказала:

– Здорово, Тош! А я-то думал, когда же, наконец, тебя найду!

Сашка зашел в класс, прикрыв дверь за собой, огляделся, присвистнул:

– Здорово тут у вас! Прямо будто в древней школе оказался.

– Ничего не древней, – с легкой обидой ответил Антон, которому помещение очень напоминало его родной класс его времени.

– У нас в школе давно у всех "ноуты" стоят на столах, – сказал Сашка, подходя к другу.

– Чтобы вы могли поиграть в "героев" прямо на уроке? – ехидно поинтересовался Антон.

– Нет, чтобы всегда можно было поставить двойку, увидев, как такой балбес как ты решает квадратное уравнение, – отпарировал Сашка, садясь на стул Малика.

– Ты чего вообще тут делаешь?

– Так, гуляю, – туманно ответил Сашка. – Скучно дома сидеть, вот и хожу по округе, так сказать. Сегодня вот до тебя дошел.

– И что, все время открываешь все подряд двери?

– Не, не все, – покачал головой Сашка. – Большинство закрыты. Готов поспорить, за ними все самое интересное.

– Или самое опасное, – заметил Антон.

Сашка скривился и ответил:

– Тоша, я иногда путаюсь, с кем разговариваю – с тобой или со своей сестричкой.

– Просто не очень-то умно лезть туда, о чем ты… Эй! Ты чего делаешь, Сашка?! Прекрати немедленно!

Сашка, не слушая, копался в ящике стола Малика.

– Да ладно тебе, я только посмотрю, – отмахнулся Бессонов. – А это что такое?

Антон вскочил на ноги:

– Старик щас придет, а ты копаешься в его столе! Как думаешь, что он на это… ох-х…

Воздух вышел изо рта Антона изумленным выдохом.

– Классная штука, – прокомментировал Сашка. – Что это?

Антон не ответил: он, как и Сашка, смотрел на один из тех стеклянных шариков, что несколько недель назад давал ему Малик. Точнее, на красный шарик, самый маленький. Точнее, на самый маленький красный шарик, который держал на ладони Сашка. А еще точнее, на маленький красный шарик, лежащий на ладони Сашки и сияющий в глубине тусклым багровым огнем, похожим на слабый огонек свечи.

Они бы так и стояли, глядя на завораживающую пляску искр на ладони Сашки, но до них снова донесся скрип открываемой двери и Бессонов, испуганный, сунул шарик в карман шорт. Он едва успел соскочить со стула Малика, как в класс зашел тот, кого они меньше всего ожидали здесь увидеть.

– Антон! Доброе утро, – поприветствовал их вошедший Маркус. – И вы здесь, э-э…

– Саша, – подсказал Бессонов.

– Саша, да, – кивнул Маркус. – Собственно, Антон, я к тебе. Малик подсказал, как тебя найти…

– Что-то случилось с учителем? – с тревогой спросил Антон.

Маркус засмеялся, но как-то нервно.

– Нет-нет, с ним все в порядке. Собственно, у меня есть для тебя новости.

– Новости? – Антон почувствовал, как во рту у него пересохло. Маркус мог рассказать только одно…

И он тотчас подтвердил предположение Антона.

– Кажется, Антон, мы нашли твоих родителей.

Глава четырнадцатая

Москва и квартира N19

– Это глупо, – сказал Настя, наверное, в сотый раз.

– Не забудь добавить: "это опасно", – сказал Сашка, в этот момент как раз засовывающий в простой черный пакет упакованные в бумажки бутерброды.

– Это опасно и глупо, – тотчас повторила Настя.

Она стояла у стола, глядя, как ребята собирают вещи. Ее обычно ярко-голубые глаза словно потемнели, налились синевой, как предгрозовое небо.

– Антон, ладно Сашка, он балбес…

– Эй, повежливей нельзя? – буркнул брат, но девочка не обратила на него внимание, сосредоточившись на Антоне.

– Он балбес, но ты-то должен понимать, что это очень опасно. Почти наверняка нас там ждут, точно так же, как ждали меня и Сашку в квартире тети.

Антон ответил, не поднимая взгляда:

– Возможно.

Настя подождала, ожидая какого-то продолжения, а когда его не последовало, возмущенно воскликнула:

– Возможно – и это все?! Неизвестно, что они сделают с вами, если вы попадетесь к ним в лапы! Они не церемонились, когда напали на нас там, в квартире тети Жени! А ведь мы с Сашкой им даже были, по большому счету, не особо нужны. И после этого ты думаешь, что они пригласят тебя выпить чашку чая и обсудить все в спокойной обстановке "Макдональдса"?

– Я не знаю, что такое "Макдональдс", – ответил Антон, закидывая на плечо сумку с ноутбуком, – но уверен, что не пригласят.

Настя посмотрела на него, не понимая, то ли он шутит, то ли просто издевается. Наконец, решив остановиться на первом варианте, она сказала:

– Антон, мне кажется, мы должны дождаться Стига и все ему рассказать.

Мальчик тотчас покачал головой. Он уже думал об этом.

– Стиг может вернуться и через неделю. Он разговаривал с нами всего пару дней назад, помнишь?

Настя кивнула.

– И раньше между его возвращениями проходило не меньше недели. Я не буду столько ждать.

– Антон, это… – начала Настя, но мальчик перебил ее.

– Это мои родители, Насть. Если бы это был твоя мать или твой отец, ты поступила бы иначе?

Сашка замер и почему-то испуганно посмотрел на сестру. Настя минуту молчала, ее руки сжались в тугие кулачки… а потом она выдохнула и сказала:

– Как мы попадем туда, ты уже придумал?

– Я придумал, – тотчас вмешался Сашка. – Не уверен, что вам это понравится, но идея, по моему скромному мнению, просто гениальная.

***

– Сашка, ты идиот, – убитым голосом сказала Настя.

– Почему сразу идиот? – спросил искренне обиженный мальчик.

– Потому что только идиот мог придумать попытаться пробраться в комнату, которую охраняют два человека с пистолетами, – ядовито прошептала девочка.

Действительно, по обеим сторонам двери, которая, как утверждал Сашка, вела к выходу из Убежища, стояли два молодца в темных костюмах, и подмышки пиджаков у этих двоих весьма недвусмысленно топорщились. Они лениво прислонились к стене, изредка перебрасываясь фразочками, и со стороны могло показаться, что мужчины расслаблены, но даже Антон понимал, что все это только видимость, предназначенная только для того, чтобы как не привлекать к себе излишнего внимания и не нервировать простых обывателей Убежища. Но Антон не сомневался, стоит им только подойти ближе, как весь этот налет напускной сонливости слетит с охранников, как пыль под порывом ветра.

– Смотрите-смотрите, – прошептал Сашка. – Вон, кто-то идет к выходу.

Действительно, к двери подошла полная женщина, о чем-то коротко переговорила с охраной, один из них улыбнулся, кивнул и отступил в сторону, пропуская ее. Женщина что-то сказала, второй охранник засмеялся, и она прошла внутрь, дверь мягко закрылась за ней.

– Все, ушла, – прошептал Сашка. – Видели, она что-то показала им.

– Наверное, что-то вроде пропуска, – сказал Антон.

– Вот именно! Нам надо спереть у кого-нибудь пропуск и можем спокойно проходить!

– Сашка, ты точно идиот! – воскликнула Настя вполголоса. – А ты подумал, что пропуск может быть только на одного человека? Нам что, воровать три штуки? А если они вообще именные?

Сашка тотчас надулся и недовольно сказал:

– Могла бы сказать спасибо, что я вообще нашел это место, пока вы сидели в комнате, боясь высунуть нос наружу.

Настя ответить не успела: в этот самый момент ровный белый свет, к которому они уже привыкли в Убежище, сменился угрожающими пульсациями красного, и женский голос загремел под потолком:

– ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ПОЖАРООПАСНАЯ СИТУАЦИЯ В ТРЕТЬЕМ КОРПУСЕ БЛОК Д! ВСЕМ СОТРУДНИКАМ БЛОКА НЕМЕДЛЕННО ЭВАКУИРОВАТЬСЯ В СООТВЕТСТВИИ С УТВЕРЖДЕННЫМ ПЛАНОМ!

И следом за этим, словно противно мерцающего красного цвета было мало, завыла сирена.

– Господи, что это такое?! – прокричала Настя, прижав ладони к ушам.

– Кажется, это наш счастливый шанс! – тоже прокричал Антон.

Он выскочил из-за угла и быстрым шагом пошел в сторону двери, через которую они надеялись покинуть Убежище. Охраны около нее больше не было – дисциплинированные служащие поспешили эвакуироваться как и все остальные. Путь был свободен.

Они быстро, почти бегом пересекли пространство перед дверью, Сашка, не долго думаю, перегнулся через бортик небольшой стойки и что-то нажал. Дверь щелкнула замком, и Антон без усилий открыл ее. Все трое быстро зашли внутрь и закрыли дверь, отсекая завывание сирены и противную пульсацию света.

– Фу-ух, – выдохнул Антон, прислоняясь спиной к закрывшейся двери. – Нам повезло.

– Точно… повезло, – с сомнением в голосе сказала Настя, но мальчики не обратили на нее внимания, они осматривали место, в которое попали.

– И что, это все? – с недоумением спросил Сашка, ни к кому конкретно не обращаясь.

Они оказались в небольшой, пять на пять метров комнатушке, абсолютно пустой. Единственное, что было в комнате – если можно сказать было – это две двери, абсолютно белых, почти сливающихся с белыми же стенами комнаты. Забавно, но рядом с косяком двери на длинном витом проводе висел ярко-красный маркер, выделявшийся на белом фоне как пятно клубничного варенья – на рубашке.

– Нам дальше? – спросил Антон.

– Я ж тут не был, откуда мне знать, – отозвался Сашка.

– Попробуй дверь.

Сашка пожал плечами, покрутил ручку, подергал дверь, но она стояла, как влитая. Вообще, глядя на нее, создавалось ощущение, что дверь… нарисована, что ли. Не было у нее объема, не было реальности.

– Мне кажется, нам лучше вернуться и придумать что-нибудь другое, – Настя зябко передернула плечами. Ей не нравился этот маркер, цветом напоминавший те лампы в коридоре. – Не трогай!

Сашка обернулся и недоуменно посмотрел на сестру. Девочке удалось выдавить слабую улыбку.

– Просто мне кажется, что тут лучше ничего не трогать.

– Это обычный маркер, Насть, видишь?

Сашка снял колпачок и показал сестре действительно самый обычный маркер.

– Вижу. Теперь верни на место.

– Для чего-то же он тут нужен? – спросил Сашка, обращаясь больше к себе, чем к сестре. – Знать бы, для чего…

– Для того чтобы писать, – огрызнулась Настя.

Сашка посмотрел на нее, пожал плечами… и написал на двери наискосок одно слово.

– Сашка, ты совсем!.. сдурел… – Настя услышала щелчок открывающегося замка и замолчала.

Младший брат подошел к двери, приоткрыл ее и осторожно заглянул.

– Ну, что там? – нетерпеливо (и почему-то шепотом) спросила Настя.

Не ответив, Сашка просто открыл дверь и отступил назад.

За дверью было светло… светло ночным светом ламп и неоновых огней. Дверь открывалась на широкий проспект, где замер поток машин, в основном канареечно желтых, отражающих свет витрин и рекламных экранов. По тротуару шли люди, много людей, разных рас, возрастов и сословий, они о чем-то разговаривали, смеялись, но до ребят, удивленно таращившихся на них не доносилось ни звука: только раскрывались рты и скалились ослепительно белые зубы в улыбках.

– Ой!

Настя испуганно отшатнулась, когда прямо на них из толпы вынырнул толстяк, одетый в оранжевый комбинезон и сжимающий в толстопалой руке большой стакан с каким-то дымящимся напитком. Казалось, что он сейчас вывалится в дверной проем (если, конечно, сумеет протиснуться), но вместо этого он просто исчез, видимо, не заметив ничего необычного. Антон пригляделся, то никто не обращал внимания на троих ребят, таращившихся на все вокруг с искренним недоумением и восхищением.

– Что это за место? – спросил Антон после долгой паузы.

Сашка молча закрыл дверь, и глазами указал на надпись красным маркером, которую он же и сделал.

Нью Йорк.

– Нью-Йорк пишется через дефис, – рассеяно заметила Настя, прикасаясь пальцами к надписи. – Вот значит, как они выходят из Убежища.

– Глядите, какие смешные негры! – хихикнул Антон, тыкая пальцем в трех иссиня-черных молодых людей с дредами на голове, что-то быстро говорящих друг другу и трясущих пальцами перед лицом. Настя и Сашка переглянулись, девочка едва заметно пожала плечами. Антон нахмурился: – Слушайте, а чего это у них со штанами такое? Чего они так болтаются? Такое чувство, что они…

– Так, хватит, – Настя решительно взялась за ручку двери и закрыла ее. – Сашка, пиши.

Мальчик взял маркер, стер "Нью Йорк" и, взглянув на сестру, быстро написал одно слово.

– Открывай, – прошептала Настя.

Антон осторожно потянул дверь на себя, она бесшумно распахнулась. Перед ними была пустая улица, тонувшая в предрассветных сумерках, едва разгоняемых светом фонарей. Влажно поблескивали булыжники мостовой, едва заметно на них выделялись трамвайные пути, идущие куда-то вдаль, растворяясь в тумане.

– Она? – спросила Настя.

– Кто его знает? – вопросом на вопрос ответил Сашка. – Я там никогда не был.

Антон кивнул и сказал:

– Способ узнать у нас только один.

С этими словами он поправил лямку висящей на плече сумки и шагнул за порог. Мгновение – и он стоял на мостовой улицы. Минуту мальчик оглядывался, потом обернулся и, глядя куда-то поверх плеча Насти, приглашающее махнул рукой.

– Девочки вперед, – буркнул Сашка.

– Фиг тебе, – Настя подтолкнула брата.

Сашка зыркнул на сестру, задержал воздух, словно перед нырком в воду, и зашел в дверь. Антон тотчас заулыбался и что-то сказал Сашке, но что именно – Настя не слышала.

Глубоко вздохнув, девочка тоже шагнула за порог, осторожно прикрыв за собой дверь. Мгновение – и она стояла рядом с ребятами на промозглом уличном воздухе, который никогда еще не казался ей таким вкусным и свежим.

– Мы угадали, – широко улыбаясь, сказал Антон и указал куда-то рукой.

Настя обернулась и увидела предмет, однозначно указывающий на то, в каком городе они оказались.

Недалеко от них, словно выплывая из моря тумана, сияла отраженным солнцем – и собственным рубиновым светом – Красная Звезда.

***

Пока они добрались до метро, ребята успели порядочно продрогнуть – утро было промозглым, солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы разогнать серый туман, окутавший город. Впрочем, едва спустившись под землю, они согрелись: теплые потоки воздуха ласково дули в лицо. Спустились по эскалатору (Сашка заслужил неодобрительный взгляд тетки за стеклом кабинки внизу, когда с радостным визгом пробежался по эскалатору вверх), сели в метро и, нервничая, тряслись в вагоне, бросая на Сашку тревожные взгляды, пока тот рассматривал в смартфоне схему метрополитена.

Доехали до пересадки на Кольцевую, вышли, прошли по гулкому туннелю на другую станцию, забежали в вагон, снова понервничали, вышли не на той станции, доехали до нужной, снова пересели с Кольцевой линии на "Калужско-Рижскую", как с с напускным равнодушием сказал Сашка (за что тотчас получил подзатыльник от сестры с комментарием "не умничай). Наконец, добрались до нужной остановки, "Академической", и, поднявшись вместе с толпой по эскалатору, выбрались на свежий воздух.