Текст книги "Похищенный"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Малкольм кивнул. Старика Делони он знал, может быть, лучше, чем ее, Мариэллу, собственную жену. Черствый старик, умный и очень богатый. Но Делони-сына он ни разу не видел. Говорили, что ничего путного из этого парня не вышло и в конце концов он сделался писателем. Еще когда ему было лет четырнадцать или пятнадцать, он удрал на войну, а потом так и остался в Европе. Старик Делони всегда говорил, что сын его конченый человек, поэтому теперь Малкольм был чрезвычайно удивлен признаниями Мариэллы.
– Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я вышла за него замуж. После медового месяца мы вернулись в Париж, и мои родители хотели аннулировать брак. Но я была уже беременна. Тогда они уехали в Штаты, а я осталась. Брак не расторгли. Родился мальчик…
Говоря это, она уже глотала слезы. После стольких лет рассказать эту историю дважды за одни сутки было выше ее сил. Но рассказать надо. Все теперь по-другому, потому что Тедди украли.
– Его звали Андре… – При этом имени Мариэлла всхлипнула. – Он в общем был похож на Тедди, только волосы у него черные, а у Тедди светлые, как у тебя.
Она попыталась улыбнуться, но лицо Малкольма осталось непроницаемым. Судя по всему, сравнение не умилило его. Если она хочет что-то объяснить Малкольму, нужно держаться фактов. Ему не надо знать, как она любила Андре, как отчаянно обожала Чарльза и что испытала, когда умер Андре. Ему надо просто рассказать, как случилось, что Андре погиб. Итак, они потеряли Андре, а после этого Чарльз увидел Тедди и сошел с ума. Она должна рассказать ему сама, чтобы он не подумал, что она будет выгораживать Чарльза. Сейчас она сделает все, лишь бы защитить Тедди. И ради того, чтобы его нашли, Малкольму придется выслушать все.
– Он умер в Швейцарии… Ему было два года. Я тогда была снова беременна, и тот ребенок тоже умер.
Малкольму все-таки сделалось не по себе.
– Так как же они умерли?
– Андре утонул. – Мариэлла прикрыла глаза, чтобы сохранить самообладание, но Малкольм Паттерсон, в отличие от Джона Тейлора, не проникся сочувствием к ее горю. – Выбежал на замерзшее озеро… Прямо на лед… И провалился… Он и еще две девочки… Но девочек я спасла.
Голос Мариэллы звучал ровно, почти бесстрастно. Она старалась не смотреть на мужа, ей не хотелось ощущать его, холодного, как лед, рядом. От него пахло так же, как от Тедди… А если Тедди тоже уже нет на свете? Как ей жить тогда? Но Малкольм смотрел на нее, вынуждая продолжать.
– А его я не смогла вытащить, он оказался подо льдом. – Эти слова она произнесла совсем беззвучным шепотом, но потом голос ее опять окреп. Ей показалось, что эта исповедь похожа на крутой подъем в гору: воздух все разреженнее, и подниматься все тяжелее. – Чарльз с самого начала решил, что я в ответе за смерть Андре. Он думал, что я виновата, потому что не уследила за ребенком. Так оно и было, я сначала глаз не спускала с сына, а потом заговорилась с матерью девочек. Потом она винила во всем себя, но я-то знаю, что она не виновата. И Чарльз так думал. Он в тот день ездил кататься на лыжах, а когда вернулся и узнал, что случилось, то готов был меня убить… А может, он просто потерял голову от горя и… В общем, я потеряла и второго ребенка. А может, это от ледяной воды. Я хотела вытащить Андре и прыгнула в воду.
– Малкольм, пораженный, завороженно смотрел на нее. – Чарльз всегда считал, что я убила обоих, что из-за меня погибли наши дети. У меня… – Голос Мариэллы вдруг задрожал, она запнулась, опустила голову, потом опять посмотрела на Малкольма. На ее лице снова появилось выражение ужаса, какое он никогда не видел раньше. – У меня было, наверное, нервное потрясение. Меня положили в больницу… в санаторий… больше чем на два года. Когда это случилось, мне шел двадцать второй год, и я несколько раз пыталась убить себя.
– Мариэлла решилась рассказать все, без утайки. Теперь он имеет право знать. – Я не хотела жить без Чарльза и без детей. Я сделала все, что в моих силах, чтобы умереть, но врачи сделали все, чтобы меня спасти. Чарльза я за это время ни разу не видела… Точнее, в первый год он один раз приехал, чтобы сказать мне, что умер мой отец. Это было через несколько месяцев после гибели Андре. Говорили, что он совершенно разорился и умер от удара. Наверное, так оно и было. Мне не сказали, что через полгода моя мать покончила с собой. Она не могла жить без меня, без папы… – Мариэлла не договорила, но Малкольм понял. – Они не говорили мне целый год, пока мне не стало лучше. Потом они сказали, что выписывают меня и мне надо возвращаться в мир и жить. Смирившись с тем, что случилось. Моей вины в этом нет, а если Чарльз думает иначе, значит, он сам что-то для себя придумал и убедил себя. – Она опять перевела дух. Теперь она казалась спокойнее. Она выглянула в окно, но если бы ее спросили, что она там увидела, она не смогла бы ответить. – Незадолго до моего отъезда он пришел ко мне, долго просил прощения, говорил, что был тогда вне себя от горя и боли, что я не виновата, он совсем не хотел меня обвинять. Но по его глазам я видела, что он до сих пор думает, что это я убила его детей. И я все еще любила его. – Она посмотрела Малкольму в глаза. – Да, я его любила, но если бы я осталась с ним, я бы всю жизнь чувствовала себя виноватой. Случившееся навсегда осталось бы между нами. Я не могла остаться с ним. Я должна была побыть одна. Поэтому после больницы я уехала в Штаты и увиделась с ним в последний раз. А потом я встретила тебя, – вздохнула Мариэлла, – и ты был очень добр ко мне. Ты дал мне работу, вообще очень много для меня сделал. Ты позаботился обо мне тогда и все время был ко мне так внимателен… Мы поженились. Честно говоря, я не хотела выходить замуж во второй раз. Я считала, что это было бы нечестно по отношению к моему будущему мужу. Слишком многое было на моей совести… Но ты был уверен и спокоен… и… – Она вдруг почувствовала, что очень виновата и перед Малкольмом. – У меня никого не было… И временами мне бывало очень страшно. А с тобой я почувствовала себя в безопасности. Я подумала, что тоже смогу сделать тебе что-нибудь хорошее… Может быть, сделаю тебя счастливым… – Она опустила глаза, и слезы потекли по щекам, потому что снова она вспомнила о рождении Тедди. – Я-то была счастлива, когда Тедди родился.
– Я тоже. – Его голос прозвучал глухо. – Только для него я и жил. Мариэлла, я всегда понимал, что в твоем прошлом есть какая-то тайна. Но я никогда не думал, что такая отвратительная.
Когда он произнес эти слова, Мариэлла сжалась, как от удара, но нашла в себе силы кивнуть.
– Я знаю, что это отвратительно. Я думала, что ты должен знать все, прежде чем жениться на мне, но ты тогда ничего не хотел слушать. – Он не стал спорить. – Вернувшись в Штаты, я ни разу не видела Чарльза. И в первый раз встретила его в прошлую пятницу в соборе Святого Патрика, совершенно случайно. Я пришла туда, чтобы поставить свечку за своих детей и за родителей. В прошлую пятницу была годовщина смерти наших детей (она с трудом заставила себя произнести эти слова), и Чарльз пришел туда же. Он сказал, что прилетел в Нью-Йорк навестить отца.
– Что он еще сказал? – Нельзя сказать, чтобы Малкольм остался полностью равнодушен к ее рассказу.
– Он хотел опять увидеться со мной, но я сказала, что не хочу этого.
– Почему?
Малкольм решил испытать ее, и Мариэлла поняла это.
– Потому что я люблю тебя, потому что мой муж – ты. И потому что у меня есть Тедди.
– Он был недоволен?
Казалось, в глазах Малкольма зажглась надежда.
– Нет, в тот раз все обошлось. Мы оба были слишком подавлены. Этот день наступает, и все возвращается снова.
– Он звонил тебе потом?
– Нет. На следующий день я пошла с Тедди в Центральный парк к пруду, и там мы опять встретили его. Думаю, что он пил всю ночь, и хмель у него еще не выветрился. Глаза у него горели, он прямо вышел из себя, когда понял, что Тедди – наш с тобой ребенок. Мальчик… Вот тогда он рассвирепел.
Она признала это. Вот что было главным в ее рассказе.
– Что он сказал? Как реагировал Тедди? Малкольм пришел в ужас.
– Нет, Чарльз ничего плохого не сделал. Я думаю, что он на плохое не способен, да я бы ему и не позволила. – Мариэлла опять начала задыхаться. – Но он просто взбесился. По-моему, он угрожал мне. Говорил, что я недостойна такого счастья. И потом, – она набрала полную грудь воздуха и наконец решилась:
– Потом понес всякую чепуху насчет того, что украдет Тедди, чтобы заставить меня вернуться. Малкольм, честное слово, он не способен на это. Тем не менее я считаю, что ты должен знать все. Полицейские спрашивали, не угрожал ли мне кто-нибудь, и, чтобы помочь им разыскать Тедди, я все им рассказала.
Малкольм удивился, что она не стала защищать Чарльза Делони любой ценой, хотя по глазам жены он видел, что Чарльз все еще небезразличен ей.
– Так что ты рассказала полиции? Все?
– Да.
Мариэлла опустила голову. Во всяком случае, теперь ей нечего стыдиться.
– Ну, тогда забавная получилась история. Читателям газет не будет скучно.
– Мистер Тейлор мне обещал, что он приложит все усилия, чтобы все это не попало в газеты. И он уже разговаривал с Чарльзом.
– У меня такое впечатление, что он держит тебя в курсе расследования.
У Мариэллы не сразу нашелся ответ.
– Я хотела, чтобы ты все узнал от меня самой.
Теперь ты имеешь право знать.
Он кивнул, поднялся, озабоченно посмотрел на нее, и ей показалось, что он рассердился.
– Мариэлла, они наверняка решат, что твои контакты с Чарльзом поставили ребенка под удар.
Об этом ты не подумала?
Значит, опять она виновата? Почему ей приходится отвечать за все? Почему ее жизнь, ее беды и горести, ее ошибки каждый раз причиняют горе другим людям?
– Подумала. Но ведь мы с Чарльзом встретились случайно.
– А ты уверена, что случайно? Ты уверена, что Делони не следил за тобой какое-то время, что он не поджидал тебя в соборе специально?
– Он был поражен не меньше, чем я. И около пруда тоже. Ведь дом его отца совсем рядом с парком.
– Значит, не надо было туда ходить, – строго сказал Малкольм, явно укоряя ее. – Нельзя было рисковать жизнью моего сына, – не «нашего», а «моего» сына. – Теперь, когда ты мне все рассказала, мне тем более непонятно, с какой стати ты пошла гулять на этот пруд, тем более в такую погоду.
Трудно было придумать более жестокие слова. Много лет она старалась успокоиться настолько, чтобы снова быть в состоянии подойти к воде. Но ведь мальчик стоял на берегу, она не дала ему приблизиться.
– Малкольм, как ты можешь…
Она была по-настоящему поражена, но его это уже не волновало. Он был слишком взволнован и принялся шагать по комнате.
– И что же, ты рассказала мне такое и думаешь, что я могу тебя извинить? Ты связалась с этим гнусным человеком, сама же призналась, что он пытался тебя убить, мог убить даже твоего неродившегося ребенка, и ему ты показала моего сына, опять-таки признаешь, что он грозился украсть его, неважно почему… Мариэлла, чего ты от меня ожидаешь? Кого мне жалеть – твоих детей, которые умерли, или моего сына, которого похитили? Из-за тебя моя жизнь теперь связана с этим человеком, ты буквально подвела его к дверям моего дома, ты пошла с моим сыном туда, где Делони мог его увидеть, ты дразнила этого ненормального, и в конце концов он действительно украл нашего ребенка, и я должен… простить тебя?
В глазах у него показались слезы, в голосе зазвучала ярость. Мариэлла стояла посреди комнаты и молча плакала.
– Мы же не знаем, что это он… – выговорила она, цепляясь за последнюю надежду. Она рассказала ему, и теперь он никогда ее не простит, это совершенно ясно. – Мы же ничего не знаем…
– Лично я знаю, что ты много лет якшалась с такими людьми, которым нельзя доверить моего ребенка… твоего последнего ребенка.
– Малкольм! – Мариэлла покачнулась – она едва держалась на ногах. – Как ты можешь такое говорить?
– Могу, потому что это правда, – заорал он, – потому что Тедди, может быть, уже убит, а если и нет, то убить его могут в любой момент. Может статься, что ты никогда не увидишь своего сына. – Грубый голос и жуткие обвинения, как в кошмарном сне. – И ты должна понять, должна перед самой собой сознаться, что это ты толкнула Тедди к нему, что это ты вплела Чарльза Делони в нашу жизнь. Именно ты, Мариэлла.
Боль пронзила ее при этих словах, но в то же время Мариэлла не могла ему возразить. Получается так, что опять она одна во всем виновата. Острая боль пронзила ее мозг, и она опустилась на стул только для того, чтобы не упасть. Ей послышались голоса из прошлого, всплеск воды под треснувшим льдом… Когда Малкольм вышел из комнаты, она почти потеряла сознание.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она услышала какой-то звук, открыла глаза и увидела служанку, ту самую, которую ночью связали преступники. Бетти принесла чистое белье. Мистер Паттерсон всех заставил вновь приступить к их прямым обязанностям, стараясь таким образом хоть в какой-то степени вернуть дом к нормальной жизни. Исключение составили только Эдит и Патрик. Они получили расчет, и Тейлор взял с них обязательство не выезжать из города. ФБР весьма заинтересовалось их рассказом.
– Миссис Паттерсон, что с вами?
Бетти сразу бросилась на помощь, потому что, войдя, она обнаружила хозяйку в полуобморочном состоянии, чуть не падавшую со стула. Голос Бетти привел Мариэллу в себя. Она огляделась, хотя от тупой боли пелена застилала глаза, и сразу вспомнила, что с ней произошло и что ей наговорил Малкольм. Она во всем виновата… Она привела в их жизнь Чарльза… Чарльз украл Тедди… Да разве он? И зачем? Неужели настолько Чарльз ее ненавидит? Или все ее ненавидят? Разве это справедливо? Вдруг она почувствовала, лучше ей было бы умереть девять лет назад, тогда, провалиться под лед…
– Миссис Паттерсон…
– Все в порядке, – пробормотала Мариэлла, поднимаясь, пытаясь выпрямиться, поправить на себе платье, пригладить растрепавшиеся волосы. Девушка с испугом смотрела на нее. Мариэлла была бледна как смерть, ее тошнило, ей было трудно устоять на ногах. – Просто мне нехорошо. Голова болит… Не беспокойтесь…
Она медленно прошла в свою спальню, Бетти за ней. Бетти в эту ночь пережила немало, но полицейские успокоили ее, сказав, что ее вины ни в чем нет, она никак не могла помешать преступникам, а если бы она попыталась что-либо сделать, ее, вполне вероятно, могли бы убить. Так что теперь она не чувствовала за собой вины, ей оставалось только благодарить судьбу за то, что она осталась жива. В отличие от Мариэллы. Она-то была в ответе за все и перед всеми вот уже девять лет. Тяжелая ноша выпала на ее долю.
– Вам что-нибудь принести?
– Нет-нет… Спасибо… Я просто прилягу на минутку.
Едва она прилегла, комната бешено закружилась и Мариэлла почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Точно она пьяна, нет, хуже, уж очень больно. Приподняв голову, она спросила:
– Есть какие-нибудь новости?
Бетти только покачала головой и задернула жалюзи на окне. Мариэлла от боли прикрыла глаза, но не заснула. Бетти тихо вышла из комнаты.
По лестнице навстречу ей поднимался Джон Тейлор. Он спросил у Бетти о миссис Паттерсон. Бетти ответила, что у миссис Паттерсон болит голова и она легла отдохнуть.
– Пусть отдыхает, – сказал Тейлор. Ему нужно было узнать только одно: сказала ли Мариэлла Малкольму все, что собиралась, так как он сам намеревался поговорить с Малкольмом Паттерсоном. Но, войдя в библиотеку, он сразу понял: сказала. Еще до того, как Малкольм обратился к нему:
– Моя жена рассказала мне про Чарльза Делони.
Джон решил, что все остальное она тоже рассказала, но Малкольма это, по-видимому, не смягчило.
– Надо вам сказать, страшная история. Как вы считаете, похищение – его рук дело?
– Возможно. Однако нет ни улик, ни доказательств. У него алиби на минувшую ночь, не то чтобы железное, но он за него упорно держится. Мы проверили его показания. Все сходится. Пил в баре на Третьей авеню. До этого сидел с друзьями в ресторане «Двадцать одно». Хотя сам бы он все равно не стал действовать. Я полагаю, если это и он организовал, то нанял кого-то.
Малкольм многое успел обдумать.
– Если он это сделал из мести, тогда выкупа требовать никто не будет, – мрачно сказал он.
– Да, вы правы. Но с момента похищения еще и суток не прошло. До вечера еще многое может случиться.
– Я бы хотел, – повысил голос Малкольм, – чтобы Делони арестовали. Немедленно! Вы меня поняли?
– Да, сэр. Я так и сделаю, – ответил Тейлор. – Но для этого нужны доказательства, а у нас сейчас их нет. Абсолютно никаких доказательств. Мы знаем только то, что он в пьяном виде наговорил каких-то угроз, которые могут вообще ничего не означать.
Малкольм уставился на Тейлора, недовольный таким оборотом.
– В таком случае, мистер Тейлор, мне представляется, что вам следует поискать доказательства. Так?
– То есть вы полагаете, что я должен их сфабриковать? – Тейлор издевался в открытую. Он подозревал, что под маской сильного, влиятельного, умного, любезного человека скрывается совсем иной человек.
– Ничего подобного я не говорил. Я сказал, что вы должны искать доказательства.
– Найду, если они есть.
– Очень хорошо.
Малкольм поднялся, показывая, что разговор окончен. Тейлору было даже приятно убедиться, что он не нравится Малкольму. Он сам удивился этому чувству и даже спросил себя, уж не завидует ли он Малкольму. У этого человека есть все: деньги, власть, жена, за которую Тейлор дал бы отсечь себе правую руку. И что-то подсказывало ему, что менее всего Малкольм дорожил именно женой.
– Господин Паттерсон, я должен задать вам несколько вопросов.
– Да, разумеется.
Малкольм снова сел и принял деловой, отстраненный вид. Он готов на все, лишь бы ему вернули сына.
– Скажите, нет ли у вас врагов? Может быть, кто-нибудь вам угрожал? Я имею в виду, скажем, в нынешнем году? Вспомните, может быть, было что-то, что показалось вам тогда глупым, не стоящим внимания, но на что можно было взглянуть по-другому в свете этих печальных событий?
– Ничего такого не припоминаю. Я об этом всю ночь думал по пути из Вашингтона, но нет. Нет такого человека, который бы хотел причинить мне вред.
– Может быть, по политическим мотивам? Или кто-нибудь, кого вы уволили?
Малкольм отрицательно покачал головой.
– Знакомые женщины? Все, что вы мне расскажете, останется строго между нами, конечно, насколько это возможно. – То же самое он обещал и Мариэлле. – Возможно, у вас есть важная для нас информация.
– Спасибо, – холодно проговорил Малкольм, – но это бесполезно. У меня нет таких знакомых женщин. – Он уже почти не скрывал раздражения.
– Может быть, вашей бывшей жене не понравилось, что у вас появился ребенок?
– Вряд ли. Моя первая жена сейчас замужем за пианистом с мировым именем, живет на Палм-Бич. Вторая замужем за президентом банка, они живут в Чикаго. – Помолчав, Малкольм позволил себе слегка выпустить пар. – В этом я не похож на свою супругу. Мои бывшие жены не представляют никакой опасности.
Джон внешне никак не отреагировал на этот выпад. Но в душе ему хотелось заступиться за Мариэллу.
– Возможно, Чарльз Делони тоже не опасен.
– Инспектор, мне все равно, кто похитил моего сына. Я хочу только, чтобы мальчик как можно скорее вернулся домой.
До Рождества оставалось одиннадцать дней.
– Понимаю вас, мистер Паттерсон. Мы тоже этого хотим. И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы так оно и случилось.
– Поезжайте и допросите Делони.
Тейлор не терпел, когда гражданские лица отдают ему распоряжения. Но он спокойно поднялся, поклонился и поблагодарил Малкольма за проявленное терпение.
Джон видел, что Малкольм расстроен и измучен, но для своего возраста он производил впечатление здорового и уравновешенного человека.
Прежде чем покинуть дом, он спросил у прислуги про Мариэллу, и ему ответили, что у нее болит голова и она отдыхает.
Она услышала, как внизу, прямо под ее комнатой, захлопнулась входная дверь, и сразу же послышались беспорядочные выкрики журналистов. Чуть позже полиция начала операцию по оттеснению репортеров на более приличное расстояние от дома. Но все эти звуки для Мариэллы слились в однообразный шум. Она лежала в темноте, страдала от головной боли и беззвучно молилась за Тедди.
Глава 6
Вернулся Тейлор на следующий день. Вестей о Тедди не было никаких. Ни звонка, ни записки от похитителей, ни звука о выкупе. Зато дело о похищении оказалось в центре внимания прессы. На первых страницах газет появились старые фотографии Мариэллы и Малкольма. Шофер Патрик дал интервью, в котором прозрачно намекнул, что в деле замешан человек, связанный с Мариэллой. Фотографии Патрика также появились в газетах, и фотографии Эдит в шикарном платье Мариэллы. Их обоих репортеры сняли в ту ночь, когда был похищен Тедди. Оба гордо позировали. Вчерашние вечерние газеты опубликовали фотографии растерянной Мариэллы, напуганной наглым вторжением репортеров в дом. Кому-то удалось снять Мариэллу в ночной рубашке через окно библиотеки. И хотя шофер говорил о каком-то мужчине, прямых упоминаний о Чарльзе Делони в газетах не было.
– Весьма занятное чтение, – едко произнес Малкольм, просматривая газеты во время завтрака. – Правда, осмелюсь заметить, мне не доставляет удовольствия читать в газетах о связях моей жены с другими мужчинами.
Он не видел Мариэллу со вчерашнего дня, после памятного разговора. Сейчас он все еще выглядел подавленным. Мариэлла же сказала, что ей сегодня получше.
– Я тебе рассказала, в чем дело. Казалось, его слова причиняли ей физическую боль.
– Лучше бы ты все это Патрику рассказала. На этот раз Мариэлла была не на шутку оскорблена и едва не потеряла контроль над собой. И как будто новая иголка вонзилась в мозг.
– Малкольм, лучше бы твои шпионы тебе поточнее доносили.
– Что это значит? – холодно осведомился он.
– То самое. Ты прекрасно знаешь, как относилась ко мне твоя прислуга с самого первого дня, как я появилась здесь.
– Значит, Мариэлла, ты не умеешь быть хозяйкой. Или, может быть, они знали что-нибудь, чего не знал я.
– Да как ты смеешь!..
Она была привязана к нему, верна, преданна. А теперь из-за Чарльза он готов возвести на нее любые обвинения. За эту ночь он сильно переменился. Это несправедливо. Со слезами на глазах Мариэлла вышла из столовой и на пороге столкнулась с Джоном Тейлором.
– Доброе утро, миссис Паттерсон. По лицу Мариэллы он видел, как ей тяжело. Сам он за это время еще раз встретился с Чарльзом Делони, взял с него обязательство не покидать город, но доказательств по-прежнему не было, и алиби Чарльза выглядело достаточно надежным. Пока же ФБР не удалось выйти на след людей, которых Чарльз мог бы нанять для совершения преступления. Было высказано предположение, что Тедди, возможно, увезли в Нью-Джерси. Чарльз Делони остается главным подозреваемым. Какие-то люди, о которых не было никаких сведений, заплатили в свое время Патрику сто долларов. Вот и вся информация, имеющаяся в распоряжении ФБР. Ни Бетти, ни мисс Гриффин ничего существенного не сообщили. Тейлор заботливо спросил:
– Надеюсь, вам сегодня лучше?
Она кивнула. Да только как ей может быть лучше, если Тедди еще не вернулся домой?
– У вас есть какие-нибудь новости?
– Пока нет. Ищем, ждем. Требование о выкупе обязательно поступит, и тогда мы сможем начать действовать. Сегодня я хочу еще раз поговорить с вашей прислугой. Вдруг кто-нибудь что-то вспомнит.
Она согласно кивнула. Кроме того, Тейлор должен был еще раз поговорить с Малкольмом.
Через некоторое время Мариэлла поднялась в детскую и очень удивилась, увидя там мужа. Малкольм трогательно перебирал игрушки сына, гладил его подушку. Сердце Мариэллы сжалось. Она почувствовала раскаяние за недавнюю ссору. Оба они сейчас в ужасном состоянии. Эта комната разрывает ее сердце на части. Вот здесь Тедди недавно лежал в красной пижаме с расшитым воротником, а она гладила его по щеке. Мисс Гриффин так старалась, вышивая узор на воротнике…
– Господи, невозможно же поверить, что малыш растворился в воздухе, правда? – с отчаянием произнес Малкольм. Мариэлла кивнула. Теперь Малкольм смотрел на нее спокойно и печально и уже не был так язвителен, как за завтраком. В этой комнате можно грустить, но не злиться друг на друга. Малкольм сел на кресло-качалку у кровати и молча, не мигая, смотрел на кроватку сына.
– Извини, я был не прав утром. Я просто издерган. Вчера тоже… Мариэлла, это такой кошмар… Что нам теперь делать?
Мариэлла впервые видела мужа в таком состоянии и почувствовала к нему внезапную жалость.
– Будем молиться, чтобы Тедди поскорее был с нами, – сказала она, сжимая его руку.
Несколько минут спустя в детскую вошел Хейверфорд и сказал Малкольму, что в кабинете его ждет Бригитта. Малкольм не мог не заниматься делами, и Бригитта очень помогала ему и глубоко сочувствовала. Она плакала, когда узнала о похищении, и никак не могла в это поверить.
Малкольм отправился вниз, в кабинет. Мариэлла вышла вслед за ним. Ей хотелось побыть одной у себя в спальне. Наконец-то они с мужем помирились после тяжелого объяснения.
При встрече Мариэлла и Бригитта обменялись несколькими словами, расплакались и обнялись. Несколько минут Бригитта просто стояла рядом с Мариэллой – она не могла сразу справиться с волнением и пойти к Малкольму, чтобы начать работу. Мариэлла знала, как Бригитта обожала Тедди.
Во второй половине дня Тейлор наконец закончил допрашивать прислугу по второму разу и попросил разрешения побеседовать с Малкольмом. Он не услышал сегодня ничего нового, но было нечто, удивившее его. Рассказывая о миссис Паттерсон, на этот раз они рисовали совершенно иной ее образ. А вчера перед ним была слабая, испуганная, потрясенная горем женщина. Мисс Гриффин сказала, что миссис Паттерсон всегда слишком нервничала и слишком афишировала свою страсть к ребенку. И в то же время бывало, что иногда она даже отказывалась видеть сына, долго привыкала к нему. В первое время она настолько не проявляла к нему интереса, что, казалось, будто она вообще его не любит. Только в самое последнее время она стала чаще проводить с ним время, «если голова не болела».
Эдит в сегодняшнем разговоре назвала свою хозяйку избалованной дамочкой и прибавила, что могла бы отозваться о ней и хуже. Миссис Паттерсон, мол, тратит на наряды столько, что уже десять раз могла бы разорить мужа. Она вечно дремала, отдыхала, никогда не пыталась заниматься домом, впрочем, все равно никто не стал бы ее слушать. Все в этом доме работают у мистера Паттерсона, работали у него задолго до того, как она появилась в доме. Теперь Эдит лишилась работы, но даже в этом она винила Мариэллу, не Малкольма.
Домоправительница почти ничего не смогла сказать. Она заявила, что почти ничего не знает о жизни миссис Паттерсон. Она ясно дала понять, что для нее миссис Паттерсон не представляет никакого интереса. У нее есть один хозяин – мистер Паттерсон.
Бетти снова рассказала о том немногом, что видела и слышала ночью. Хейверфорд жалел Мариэллу, хотя и не объяснил почему, и вообще отвечал односложно. Патрик, конечно же, продолжал гнуть свою линию насчет «любовника». Тейлор в резкой форме предложил ему поменьше распространяться на эту тему, иначе ему, Патрику, придется подтверждать свои показания под присягой. Кажется, этот аргумент подействовал на шофера.
Итак, выходило, что эту женщину никто не любил, а за что, Тейлор так и не мог понять. У себя дома она жила как нахлебница, и даже те, кто формально обязан был работать на нее, не обращали на нее никакого внимания. У Джона Тейлора сложилось впечатление, что Мариэлла очень одинока в этом доме. Он думал об этом, когда входил в библиотеку, где его ожидал Малкольм. Когда Хейверфорд принес им туда кофе, он решился задать прямой вопрос:
– Скажите, пожалуйста, почему, – Тейлор положил в чашку сахар и принялся размешивать его, – ваши слуги недолюбливают миссис Паттерсон?
Хейверфорд пристально посмотрел на Тейлора и отвернулся.
– Понимаете, моя жена не сильная личность… Она слабая, всего боится, и слуги, наверное, это чувствуют. И еще… – Малкольм запнулся, подбирая нужное слово, – у нее были душевные травмы, скажем так… И она до сих пор страдает от головной боли…
– Но это же не причина, чтобы ненавидеть ее, – запротестовал Тейлор.
Он убедился, что все они так мало считались с Мариэллой, словно она вообще не существовала, работали они все исключительно на Малкольма и ни в коем случае не на нее, притом всячески это демонстрировали. Джон Тейлор пытался понять, не Малкольм ли устроил так, чтобы Мариэлла не имела никакой власти в доме. А судя по всему, она не имела ни малейшего влияния ни на прислугу, ни на гувернантку, которая воспитывала ее ребенка, ни тем более на мужа. Мисс Гриффин сама призналась, что никогда не следовала указаниям миссис Паттерсон. Все нужные распоряжения отдавал хозяин. Но на вопрос, почему так происходило, англичанка не дала удовлетворительного ответа, только пролепетала что-то о том, что миссис Паттерсон слабая и сама не знает, чего хочет. Эти объяснения для Тейлора уже не выглядели убедительно. Ему самому она не показалась ничтожеством. Она разумная женщина, деликатная, а если у нее временами болит голова, так это еще не значит, что она полоумная. Сегодня ему показалось, что все они в той или иной степени убеждены, что она слегка не в себе и ее слова немногого стоят. Ему очень хотелось разобраться, кто же их в этом убедил.
– Не думаю, что ее кто-нибудь по-настоящему ненавидит. Ужасное слово, – улыбнулся Малкольм, но в глазах его была грусть. – Бедная девочка много пережила, и сильной ее не назовешь. Вообще трудно предположить, что она оправится от шока. Этот случай может даже стать для нее последней каплей.
– Вы действительно так думаете? – прямо спросил Тейлор. Он чувствовал, что близок к разгадке, но не знает, что именно ему откроется. И еще кое-что ему хочется узнать, но об этом потом. – Я вас правильно понял? Она больна психически?
– Да нет, конечно, – возразил горячо Малкольм, обидевшись за жену. – Я хотел сказать только то, что у нее ранимая психика.
– А разве это не одно и то же? По-моему, вы мне только что сказали, что ее психика может сломаться из-за похищения сына. Разве долгие годы все обитатели этого дома не считали, что у нее, как вы выразились, «ранимая психика»? Вы им об этом сказали или они догадались сами?
– Я говорил им, что со всеми вопросами надо обращаться ко мне и не беспокоить жену, – раздраженно пояснил Малкольм и добавил:
– И я не вижу абсолютно никакой связи между этим фактом и похищением ребенка.
– В некоторых случаях важна общая картина.
– Общая картина состоит в том, что хозяйка дома – молодая женщина, в свое время пережившая страшную трагедию, о которой вы знаете. Сам я узнал об этом совсем недавно. Два года она провела в санатории для душевнобольных, а потом девять лет страдала от воображаемых головных болей, – жестко сказал Малкольм.
