Текст книги "Похищенный"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Ну?
– Ничего не нашли. Никаких следов Тедди. Никто ничего не знает, все как воды в рот набрали. Всех информаторов запустили – ничего. Луи Любовник к телефону не подходит. Думаю, боится. Вполне может уйти в кусты.
Итак, ничего утешительного Тейлор не сообщил.
– Мать вашу, что мне прикажете делать?
– Делайте то же, что собирались делать два дня назад, как будто ничего не произошло.
– Послушайте, этот человек не крал ребенка, когда это до вас дойдет? Вы своими ушами слышали, что за пижаму было заплачено пятьдесят тысяч.
– Я все знаю. А кто будет свидетельствовать под присягой? Я? Вы? Мы с вами можем говорить только с чужих слов, это не свидетельские показания.
– Да не может же быть… – Том почти рыдал, но Тейлору уже ни до чего не было дела, настолько он был измучен. Ему оставалось проверить целый корабль, а сил уже не оставалось.
– Слушайте, вы, я два дня не спал, рылся во всяком дерьме тут, на кораблях, и – ни хрена. Я понимаю, что ваш Чарльз, наверное, ничего не сделал, но я ему ничем не могу помочь, у меня в руках нет ничего. Мальчика здесь тоже нет. Ну что вам еще?
– Я подам апелляцию… – Голос Тома дрожал, но и Тейлор чувствовал себя не лучше.
– На каком основании? – устало спросил Тейлор. Его люди в эту минуту уже всходили на борт немецкого судна, но надежды практически не было. Все уже понимали, что мальчика им не найти. Или его спрятали так надежно, что никому до него не добраться, или он уже похоронен. – Как хотите, приговор не пересмотрят, – добавил Тейлор, не дождавшись ответа Тома.
– Не знаю… Дайте только время… Вы можете придумать хоть какой-нибудь предлог для нового перерыва?
– Абсолютно никакого. И если Луи не появится с минуты на минуту, судья вместо него сцапает нас с вами.
– Это я понимаю.
– Когда обыск кончится, я пришлю вам в суд кого-нибудь из моих ребят с запиской. Только ни на что не рассчитывайте.
Том уже ни на что и не рассчитывал, и ему страшно было подумать, как он скажет Чарльзу, что Луи Любовник смылся.
Но все-таки пришлось сказать. Чарльз завопил:
– Что он сделал?
– Смылся, – громким шепотом проговорил Том, и в эту минуту они вошли в зал суда.
– Ах сукин сын. Как эти свиньи упустили его?
– Потише, Чарльз!
Судья ударил молотком по столу.
– Ему есть что терять, Чарльз. Он вполне мог попасть в тюрьму как соучастник. Я согласен, он некрасиво поступил, но его можно понять.
– Ну да, а я из-за него сяду на электрический стул.
Том был мрачен как туча.
– Я этого не допущу, – прошептал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, но сам он не верил себе.
Подозрительно глянув на него, судья велел ему и Уильяму Палмеру приблизиться к нему.
– Что с вашим новым свидетелем, господин защитник? Он явился?
– Нет, сэр, не явился, – мрачно ответил Том Армур. – ФБР продолжает срочное расследование по его показаниям. Их люди уже два дня на ногах, но до сих пор ничего нет.
Прокурор был доволен прямотой своего оппонента.
– Где же он? – спросил судья, буравя Тома недовольным взглядом.
– Скрылся, ваша честь. По-моему, затаился и выжидает.
– Неприятно сознавать, что вы впустую потратили два дня, задержали работу суда. Налогоплательщики понесли ущерб, мистер Армур, – произнес судья, медленно приходя в ярость.
– Нужно было проверять, сэр. Я даже хотел просить еще один перерыв…
– И не рассчитывайте, господин защитник. – Судья перевел взгляд на Палмера, после чего отпустил обоих. Вернувшись на свое место, Палмер самодовольно взглянул на Малкольма, который сидел рядом с Мариэллой, как всегда, прямой как палка. Он никогда не заговаривал с ней в зале. Судья стукнул по столу молотком и предложил выступить Палмеру.
Том Армур не мог прийти в себя. Доказательство невиновности Чарльза было почти у него в руках, и вдруг оно испарилось. На глаза Чарльза наворачивались слезы, а Беа Риттер в ужасе гадала, в чем же дело, но спросить было некого.
Аргументы Билла Палмера легко можно было предугадать. Он обстоятельно перечислил все отвратительные подробности, упомянутые в ходе судебного следствия, еще раз рассказал о всех его нелепых поступках, глупостях, угрозах, пьяных выходках. Он припомнил буйство Чарльза в парижском баре, когда ему было всего девятнадцать лет, припомнил побои, нанесенные Мариэлле. Палмер утверждал, что все эти случаи доказывают, будто Чарльз подвержен припадкам бешенства, будто он склонен к насилию и именно эти качества в конце концов привели его к похищению, а затем к убийству маленького Тедди. Уже в пятнадцать лет кровожадность привела его на фронт, затем он спутался с коммунистами, под их влиянием оказался в Испании. В этот же ряд вставали угрозы, произнесенные в Центральном парке и приведенные в исполнение тридцать шесть часов спустя. Неоспоримым доказательством того, что похищение совершено им, служит красная пижама Тедди, найденная в его доме. Итак, доказано, что этот человек является похитителем ребенка, громогласно объявил прокурор, и скорее всего он является и убийцей несчастного мальчика. Произнеся эту эффектную фразу, он сделал паузу и взглянул в сторону присяжных, затем посмотрел на публику и неожиданно заметил какое-то волнение. Не выдержав нервного напряжения, Мариэлла Паттерсон потеряла сознание.
Глава 16
Придя в себя, она услышала шум со всех сторон. Яркий свет бил ей в глаза, а на лбу лежало что-то холодное и влажное. Через несколько секунд она сообразила, что ее вынесли из зала суда в служебное помещение. Над ней с мокрым полотенцем в руках стояла стенографистка. Уже позвали врача. Мариэлла сразу же сказала, что с ней все в порядке, попыталась подняться, но почувствовала слабость. Оглядевшись, она увидела, что в комнате находятся прокурор и адвокат, а также ее муж. Кто-то щупал ей пульс, кто-то протягивал стакан воды. Повернув голову, она узнала Беа Риттер.
Увидев, что Мариэлле плохо, она протиснулась сквозь толпу репортеров и одной из первых оказалась рядом. Именно она, а не Малкольм, позвала врача. Малкольм же стоял рядом с недовольной миной и не проявлял ни малейшего сочувствия.
– Миссис Паттерсон, – склонился к ней сам судья, – может быть, вас отвезти домой?
Мариэлла сердито мотнула головой. На самом деле ей хотелось бы уехать сейчас домой, но она считала, что бегство – это позорная трусость. Ей казалось, что ее долг перед Чарльзом, перед Малкольмом, перед кем угодно – оставаться в зале суда до конца. Она не могла бы ответить, зачем это нужно. Может быть, чтобы доказать всем, что она здоровый, полноценный человек. Но сейчас все так жалели ее, что она хотела провалиться сквозь землю.
– Все в порядке. Если можно… Я хотела бы полежать еще несколько минут… – Надо хотя бы собраться с силами.
– А вы, мистер Палмер, закончили ваше выступление? – спросил судья. Государственный обвинитель утвердительно кивнул. Он не рассчитывал, что заключительная часть его речи произведет такой драматический эффект, но обморок Мариэллы ему, в общем-то, не повредил.
– Я закончил, ваша честь.
– Тогда, может быть, я объявлю перерыв на обед? Мистер Армур выступил бы после перерыва. Не возражаете, господин защитник?
Конечно, защитник не возражал. С начала заседания прошло уже полтора часа. По известным причинам ему очень хотелось отложить свое выступление. Он посмотрел на Мариэллу и выразил свое полное согласие. Мариэлла выглядела очень плохо. В лице не было ни кровинки. Судья тоже это заметил.
– Я думаю, что во время перерыва миссис Паттерсон лучше поехать домой и отдохнуть, – сказал он довольно громко.
– Спасибо, ваша честь, – шепотом произнесла она. Сердце Тома готово было выпрыгнуть из груди, Беа гладила руку Мариэллы.
Малкольм демонстративно заботливо провел Мариэллу к машине, но, когда они приехали домой, он предоставил ее самой себе. Занавески в ее комнате были задернуты, и она лежала в полумраке с мокрым полотенцем на голове. Но было уже поздно, предотвратить ужасающую головную боль не удалось. Она знала, что в час тридцать нужно быть в зале суда, как бы плохо ей ни было. Очень трудно заставить себя вернуться туда. Дело в том, что она все ждала чего-то, а утром выяснилось, что ничего не произойдет и рассчитывать уже не на что. До сих пор ей почему-то все происходящее казалось страшной игрой, в которой можно же как-нибудь выиграть… И тогда вернется Тедди. Тот, кто сделал это, в итоге расскажет, где Тедди и что с ним. Попросит прощения. И это был бы хороший конец, награда за пережитую боль. Только сейчас Мариэлла ясно осознала, что ничего подобного не случится. Вообще ничего не случится. Будут только все время какие-то люди, у всех свои роли… Они будут говорить разные слова, лгать… А в самом конце двенадцать из них уйдут в отдельную комнату, а потом скажут, что Чарльз виновен или невиновен, и Чарльза казнят или отпустят на свободу, но Тедди не вернется никогда. Она все лежала на кровати, и мысли ее путались, В пятнадцать минут второго в затемненную комнату вошел Малкольм, посмотрел на Мариэллу, лежащую на кровати, и спросил:
– Ты едешь?
– По-моему, я не смогу, – ответила она. Сейчас голова разболелась так, что она не могла ни открыть глаза, ни сесть на постели, так что невозможно и думать о том, чтобы ехать в суд.
– Ты городишь чушь, – скривился Малкольм. – Надо ехать. Ты хочешь, чтобы все решили, что ты боишься?
Его слова прозвучали так угрожающе, словно он говорил про величайший грех. Страх – второй смертный грех. А первый – слабость. А любовь? Это тоже грех? Может, она грешна, потому что любила Чарльза… Андре… Ту девочку… Тедди… Интересно, к какому разряду относит Малкольм любовь? И существует ли для него такое понятие? Или для него существуют только ответственность, обязательство, долг? Голова идет кругом. Быть может, любовь – это касается только Бригитты…
– Мариэлла, если ты не поедешь, они подумают, что ты в сговоре с Делони и поэтому боишься услышать приговор. Ты этого добиваешься? Чтобы потом газеты смаковали твое поведение на все лады? Ради Христа, вставай. Поехали. Надо уметь переносить трудности.
Он уже открыто кричал на нее. Ее била крупная дрожь. И откуда-то появилась сила, о которой сама Мариэлла не подозревала. Она смогла сесть, снять с головы полотенце и взглянуть мужу в глаза.
– Я всю жизнь переношу трудности, Малкольм. Такие, о которых ты даже сейчас не имеешь понятия. Так что не учи меня.
Еще никогда Мариэлла не осмеливалась говорить с ним таким тоном. И сейчас решилась только после того, как четыре месяца Малкольм беспрерывно мучил ее. А ведь она не виновата, и Малкольм не виноват, и Чарльз, вероятно, тоже. Вполне вероятно, что украл Тедди какой-нибудь сумасшедший. Да и кто бы ни украл, он уже сделал это. Этого не поправить. За что же винить ее сейчас?
– Выглядишь ужасно, – заметил с неодобрением Малкольм.
Мариэлла умылась, причесалась, подкрасила губы, надела темные очки и вслед за Малкольмом направилась к машине, думая о том, как давно она не видела Джона Тейлора.
Как всегда, она молча сидела в машине рядом с Малкольмом, как всегда, держа его под руку, пробиралась через толпу в зал суда, как всегда, стремясь поскорее пройти мимо зевак, желающих поговорить с ней или хотя бы прикоснуться, и благополучно миновать толпу репортеров и фотографов. В этот раз все это казалось еще мучительнее, потому что головная боль не утихала. Но вот наконец они добрались до своих кресел, и Мариэлла сняла темные очки.
Впервые за все время процесса судья опоздал на десять минут. Том просматривал свои заметки, мрачный как туча. Чарльз сидел, прикрыв глаза. Том – мастер своего дела, но надежды почти не оставалось. Чарльз был уверен, что присяжные признают его виновным, если в суде не прозвучит официальная информация о том, что игрушка и пижама были в его дом подброшены.
Судья вызвал Тома Армура для заключительного выступления, и адвокат уже поднялся с места, когда в зал вошел Джон Тейлор. У самого порога он остановился и пристально посмотрел на судью Моррисона, который, безусловно, хорошо запомнил его лицо. Прокурор и адвокат замерли. Никто, кроме них, не понимал, почему агент ФБР, неизменно опрятный и подтянутый, пришел на сей раз в суд всклокоченный, в рабочих брюках и в поношенном свитере. Выждав несколько секунд, Тейлор прошел прямо к креслу Мариэллы, взглядом попросил извинения у судьи и что-то шепнул ей на ухо. Она сразу же встала и, не говоря Малкольму ни слова, прошла к выходу вслед за Тейлором. Внимание всех в зале суда было приковано к этим двоим. Поднялся приглушенный гул голосов, и судья ударил по столу молотком, требуя тишины.
– Позвольте напомнить вам, – возвысил он голос, – что мистеру Армуру предоставлено слово для заключительного заявления.
Усилием воли Том запретил себе думать о том, почему Тейлор так поспешно вывел Мариэллу из зала, и постарался сосредоточиться на своей речи. Значит, нашли тело Тедди, и Джон решил рассказать Мариэлле все сразу. Но почему он не вызвал и Малкольма? Том посмотрел на одноногого инвалида в коллегии, перевел взгляд на бывшую монахиню, затем на чернокожего музыканта и начал рассказывать им, какой замечательный человек Чарльз, какое несчастье, что он несправедливо обвинен в тяжких преступлениях. Он особо подчеркнул, что обвинению не удалось устранить все сомнения в виновности его подзащитного. Таким образом, если господа присяжные вопросят свою совесть, они никогда не отправят на электрический стул этого человека только за то, что он в пьяном виде болтал языком, не имея при этом намерения приводить свои угрозы в исполнение. Он понимал и сам, что слушают его рассеянно. Как и он сам, каждый в этом зале гадал, почему Мариэлла вышла так поспешно. Только Малкольм сохранял невозмутимость.
Джон и Мариэлла подошли к машине. Она поглядела на него со страхом.
– Что случилось? – задыхаясь, спросила она. – Что?!
– Я хочу, чтобы ты мне полностью верила. Мне надо тебя кое-куда отвезти. Ты в порядке? – спросил он, вглядываясь в нее. На долю секунды она заколебалась. Рядом не было никого, кто сказал бы Джону, что утром Мариэлла теряла сознание.
– Все хорошо. Только голова сильно болит. – Она даже вздрогнула от боли, но решительно открыла дверцу машины.
– Прости меня, ладно? Все не так плохо, я очень хочу, чтобы тебе было легче, но просто необходимо, чтобы ты поехала со мной.
Джон включил зажигание. Машина тронулась. С лица Мариэллы не сходило испуганное выражение.
– Ты меня арестовал?
А что, может быть, и это возможно. Или Джон сошел с ума? Или Малкольм сказал ему, что она в сговоре с Чарльзом, он поверил и теперь хочет отомстить? Страх ее все возрастал. Машина двигалась в западном направлении.
– Господи, конечно, нет. – Он ласково потрепал ее по руке и пошутил, чтобы успокоить:
– А что, надо было арестовать?
– Не знаю. – Ее буквально трясло. – Я не знаю даже, куда мы едем. А Малкольм не должен был поехать?
Ей вдруг пришла в голову та же мысль, что и Тому Армуру: они едут опознавать тело Тедди. Она знала, что не выдержит, если увидит Тедди мертвым. Возможно, Джон думает, что ей легче будет проститься с сыном в отсутствие Малкольма. Но Тейлор отрицательно мотнул головой.
– Не должен был. Мариэлла, я с тобой, и все будет в порядке. Верь мне. Это не то, что ты думаешь. Ты только не волнуйся, ничего страшного. – Он посмотрел на нее с нежностью и состраданием.
– Ты не можешь мне сказать, в чем дело? Мариэлла почти плакала. В зале Джон только сказал: «Миссис Паттерсон, это очень важно, я прошу вас пройти со мной». Малкольм был удивлен не меньше, чем она сама.
– Не могу, Мариэлла, прости. Не имею права. Он опять погладил ее руку. На ней осталось пятно смазочного масла. Мариэлла кивнула, пытаясь вернуть самообладание, но головная боль все усиливалась. Он беззаботно болтал, но она не могла не видеть, что он волнуется, что он непонятно почему с головы до ног измазан грязью. И он был настолько озабочен, что даже не обратил внимания на ее напряженное молчание.
Через несколько минут они приехали в порт. Около доков их ждала группа агентов ФБР. Джон вышел из машины и помог выйти Мариэлле, а все остальные не отрываясь смотрели на нее.
– Не буду больше до тебя дотрагиваться, я весь грязный, – улыбнулся он, и спокойствие его взгляда помогло ей обрести присутствие духа.
Они поднялись на борт небольшого немецкого судна, о котором нельзя было сказать, что оно блещет чистотой. К тому же там пахло кислой капустой, от этого запаха Мариэлле стало совсем плохо. Этот маленький пароход наряду с грузами перевозил и пассажиров. Капитан дожидался посетителей в крохотной кают-компании. Они вошли все вместе, люди из ФБР встали поодаль, а Тейлор представил Мариэллу капитану. Мариэлла подумала: кого охраняют эти люди, капитана или Тейлора? Или ее? Капитан поднялся со стула и резко шагнул к ней.
– Прошу прощения, миссис Паттерсон. Для моей страны это будет чрезвычайно печально…
Он отвесил Мариэлле неуклюжий поклон, сделал попытку поцеловать ей руку, но как только до нее дошел смысл его слов, стены закружились и поплыли перед глазами. Значит, они все-таки нашли тело Тедди. В отчаянии она обернулась к Тейлору и почти вцепилась в него, взглядом умоляя его помочь. Он придвинул ей стул, помог сесть, жестом велел одному из своих людей принести стакан воды. Потом он поднес стакан к ее губам, склоняясь над ней, как отец над больным ребенком. Но она только покачала головой и закрыла глаза. Больше ей этого не вынести. Почему она не умерла сразу?!
– Все в порядке, Мариэлла… Все будет хорошо… – Услышав его голос, она снова открыла глаза. – Еще две минуты. Сейчас я приведу людей… Вам надо только взглянуть на них и сказать, знаете ли вы их.
– Мертвые? – спросила она одними губами. Джон одной рукой погладил ее по волосам, а другую осторожно положил на плечо.
– Да нет же, все живые. Ничего страшного не произошло. Только взгляните на них и скажите «да» или «нет». Знаете их или нет.
– Ладно.
Она перепугалась так, что ей стало трудно дышать. Хорошо, что нашелся стул, потому что стоять она сейчас не может, а все смотрят на нее.
В кают-компанию двое агентов ФБР ввели высокого, очень худого мужчину, блондина со злым лицом. Он старался отвернуться от Мариэллы, но один из детективов толкнул его в бок, и Мариэлла увидела его лицо.
– Мариэлла, вы знаете этого человека? Вы его когда-нибудь видели? Посмотрите внимательно.
Она взглянула и сказала, что не видела его никогда. Ей было страшно спрашивать Тейлора, зачем он привез ее сюда. Ясно, что что-то ужасное произошло с ее ребенком.
Незнакомца увели и ввели второго мужчину. У этого были темные волосы и жуткий шрам через все лицо. Он смотрел на Мариэллу так, как будто хотел убить ее. Он что-то злобно сказал по-немецки, и она оглянулась на Джона, который тут же поспешил ей на помощь.
– Мариэлла, никто не причинит вам зла. Я здесь.
Она совершенно по-детски кивнула. Как бы то ни было, она не понимала, для чего здесь эти люди. А в комнату уже ввели женщину. Тучная, белобрысая, лет около тридцати. Она что-то тараторила по-немецки, обращаясь к капитану, и наконец он прикрикнул на нее, велел замолчать, и она умоляюще взглянула на Мариэллу, как будто ожидая от нее помощи.
– Что она говорит? – спросила Мариэлла.
– Она говорит, что никому ничего плохого не сделала, – пояснил капитан. Та женщина опять заговорила, и капитан снова приказал ей вести себя тише.
– Кто они такие? – спросила Мариэлла у Джона.
– Это я прежде всего хочу спросить у вас. Мариэлла, вы знаете кого-нибудь из них? Нет? Вы совершенно уверены?
– Никого из них я никогда не видела.
– Они никогда не работали у вас? Может быть, короткое время? У вас или у мистера Паттерсона?
– Не знаю. Я их никогда не видела, – повторила она. Она была уверена, что это так. Джон спокойно кивнул своим людям, и немцев увели. Тогда он опять кивнул и склонился к самому уху Мариэллы.
– Сейчас вам надо собраться с силами. Мариэлла, вы должны быть сильной… Обопритесь на мою руку. Сейчас вы еще одного человека увидите. И скажете мне, кто это такой.
Мариэллу снова охватил страх. Ей не хватит мужества смотреть на мертвого ребенка. Она уже видела Андре, держала его на руках, мертвого, она прижимала его к сердцу… Второй раз она не сможет… Не сможет…
– Не могу! – закричала она, пряча лицо у него на груди. – Пожалуйста… Не заставляйте меня…
– Возьмите себя в руки. Вы должны нам помочь, Мариэлла. Пожалуйста…
Видно было, что и сам Тейлор измучен до предела. Ему так не хотелось причинять ей боль. Но ребенок, которого они нашли, был глухонемой и, похоже, не понимал их. Они не знали, поили ли чем-то этого ребенка, или просто он потерял способность говорить от страха, или же не понимал по-английски. Капитан корабля ни разу его не видел, хотя пассажиры уже несколько дней находились на борту. На Тедди Паттерсона он не был похож, но что-то в его глазах заставило Джона присмотреться к нему. Не тот цвет волос, он выглядит гораздо худее и старше, чем мальчик на фотографиях, и все-таки… Джон понимал, что без помощи Мариэллы им не обойтись. Нельзя было допустить, чтобы корабль отплыл, а она не взглянула бы на ребенка. Шестое чувство подсказывало ему, что с этими людьми что-то не в порядке. Но Мариэлла вцепилась в его свитер и не хотела смотреть. Джон посмотрел ей в глаза.
– Прошу вас, Мариэлла… Ради Тедди… Он взял ее за руку, и она медленно-медленно повернула голову. Привели мальчика. На долгие секунды все замерли. Мариэлла поднялась и долго смотрела, как будто отказываясь верить своим глазам. У мальчика темные волосы и подстрижены совсем иначе, но у корней они явно светлее. Приглядевшись, можно заметить, что его волосы выкрашены.
Мальчик стоял и молча смотрел на нее, а Мариэлла не могла поверить, что наконец обрела сына снова. И вдруг у нее вырвался крик. Она рванулась к ребенку и обхватила его обеими руками. И вдруг, словно нехотя, как будто вспоминая что-то, мальчик начал плакать. Сначала он всхлипнул несколько раз, но внезапно заревел во весь голос и уцепился за мать, которую считал навсегда потерянной. Глаза капитана тоже увлажнились, а по щекам Джона Тейлора хлынули слезы.
Мариэлла не глядела ни на кого. До нее постепенно доходило, что она видит, слышит, обнимает Тедди, своего навеки потерянного сына.
– Дорогой… Любимый мой…
Она держала его так крепко, как будто вообще не собиралась выпускать его когда-либо. Капитан помог им спуститься по трапу, повторяя извинения снова и снова. На трех немцев надели наручники. Джон сказал капитану, что судно придется задержать в порту, поскольку требуется произвести дополнительный досмотр. Два десятка агентов ФБР остались на судне, а Джон помог Мариэлле и мальчику сесть в машину. Теперь надо было как можно скорее возвращаться в суд. Но прежде Тейлор велел помощнику вызвать во Дворец правосудия специальное подразделение для охраны Мариэллы и ее сына.
Через две минуты Джон уже смотрел на ребенка, сидящего на коленях матери. Тедди не улыбался. Он только ежесекундно цеплялся за Мариэллу, как будто боялся, что его сейчас опять заберут у нее.
– Привет, молодой человек, – сказал Джон дружески. – Мы тебя долго искали.
– Мне сказали, ты умерла, – прошептал мальчик, глядя на мать и не понимая, можно ли доверять этому дяде. – Потом меня положили в ящик… Еще там дырки были… Дали печенья…
– Ох, всегда я любил немцев, – пробормотал сквозь зубы Тейлор.
Эти немцы должны были многое рассказать. Как только их задержали, они заявили, что отец ребенка заплатил им, чтобы они вывезли ребенка в Германию, где он «будет в безопасности», но отказались сообщить, как зовут того, кто их нанял. По их словам, они знали только, что родители ребенка – граждане Германии. У одного из немцев нашли листок с именем Малкольма и номером телефона. Тейлор хорошо помнил этот номер. Он принадлежал Бригитте Сандерс. Но об этом Джон не сказал Мариэлле. Можно и подождать, что еще расскажут эти немцы.
– Не знаю, что тебе и сказать, – проговорила Мариэлла, усаживая Тедди поудобнее у себя на коленях. Машина выезжала из ворот порта. – Я не думала, что ты его найдешь… Я так боялась… Я думала, ты меня везешь, чтобы… – Она не смогла договорить. Вдруг она поняла, что голова больше не болит. Теперь она могла только любоваться на Тедди, прижимать его к себе да бросать исполненные благодарности взгляды на человека, который нашел ее сына.
– Я знаю, что ты думала, – тихо отозвался он. – Наверное, я должен был взять с собой Малкольма. Но я хотел, чтобы сначала ты взглянула на этих людей. Они говорят, что их наняли родители мальчика.
– Представляю, как обрадуется Малкольм, – сказала Мариэлла и улыбнулась. Она была рада за него. Он тоже заслужил снова увидеть сына. Но Джон Тейлор ничего на это не ответил.
Около Дворца правосудия их уже ждали человек двадцать служащих ФБР. Джон приказал им окружить Мариэллу и ребенка плотным кольцом, и мальчик опять перепугался. Но Мариэлла обняла его и твердо обещала, что все будет хорошо. Еще минута, и с ними будет папа.
Когда все они вошли в зал суда, наступила гробовая тишина, словно все присутствующие поняли, что сейчас произойдет нечто исключительно важное. Том Армур прервал свою речь на полуслове. Судья Моррисон вытаращил глаза. Пройдя вперед, группа мужчин отошла в сторону, и показалась Мариэлла с маленьким темноволосым мальчиком на руках. Судья в изумлении вскочил с места.
– Так это…
Он смотрел на Мариэллу, которая улыбалась сквозь слезы и переводила взгляд с него на Тейлора. В зале вскрикнула какая-то женщина, люди повскакивали с мест, репортеры рванулись вперед, но охрана сдержала натиск. Полицейских предупредили заранее агенты ФБР.
– Боже! – закричал кто-то. – Это же он! Живой! Это же их сын!
Судья снова сел за стол и бешено заколотил молотком, призывая к спокойствию. Но Джон наблюдал только за реакцией Малкольма. Увидев мальчика, он повел себя совсем не так, как Мариэлла. Он встал, снова сел, оглянулся, как будто искал кого-то, и только потом рванулся вперед. Его желание броситься к сыну не было инстинктивным, как у Мариэллы. И у него не вырвался непроизвольный крик, когда он понял, что перед ним его сын. А вот Чарльз плакал от счастья и улыбался Мариэлле. Он вспоминал другой день и другого мальчика и радовался, что на этот раз все окончилось не так трагично.
– Слава богу, он жив, – прошептал Чарльз, и Том Армур согласно кивнул, стараясь сдержаться и улыбаясь сквозь слезы. Он тоже знал, что значит пережить своего ребенка, он тоже был благодарен судьбе, что в этот раз ничего подобного не произошло. Чарльз даже не думал о том, что он спасен, так он был счастлив за Мариэллу, которая нашла своего сына.
Малкольм подошел к Мариэлле, Тедди и Джону. Он был спокоен.
– Слава богу, вы его все-таки нашли, – сказал он с чувством, но Джон заметил, что глаза его сухи и он сдерживает раздражение. Малкольм попытался взять Тедди на руки, но мальчика нельзя было оторвать от матери.
– Они сказали, что мама умерла, – сказал он. Бедняжка, он все еще боялся.
– Наверное, это страшные люди, – сказал Малкольм со странной интонацией. Джон Тейлор пригласил его пройти вместе с ними в кабинет судьи.
Зал суда уже очистили от публики и журналистов, и там остались только прокурор, адвокат, обвиняемый, Мариэлла с ребенком, присяжные и больше десятка агентов ФБР. Судья прошел в кабинет вместе с Малкольмом и Джоном Тейлором. Мариэлла представления не имела, о чем у них идет речь. Она тихо сидела и шепотом говорила с Тедди и Чарльзом. Никогда в жизни она не была так счастлива, как сегодня. Двое агентов ФБР принесли Тедди мороженое, теперь мальчик ел его, совершенно счастливый, и прижимался к матери. А ей казалось, что никуда он не пропадал, что она давным-давно сидит вот так и обнимает его. Кошмар последних месяцев растаял и никогда уже не возвратится. Прошло четыре месяца, и по воле бога и Джона Тейлора, и, может быть, еще Луи Тедди снова с матерью.
Прошло довольно много времени, прежде чем судья Моррисон, Тейлор и Малкольм вернулись в зал. Губы Малкольма были плотно сжаты. Джону дважды звонили из ФБР, и оба звонка оказались довольно интересными. Многое по-прежнему оставалось неизвестным, но главное выяснилось: преступников, во всяком случае, тех, которых арестовали на корабле, нанимал Малкольм. Теперь не оставалось никаких сомнений. Имелись даже вещественные доказательства, в том числе фальшивый паспорт для ребенка, который оформлял Малкольм. В паспорте мальчик значился как Теодор Сандерс.
– Это абсурд, – резко заявил Малкольм после первого телефонного разговора Тейлора. – Меня пытаются обвинить в том, чего я не совершал. – Он гневно напомнил Тейлору, что у него в Соединенных Штатах пока еще есть влиятельные друзья и обширные связи.
– Тем не менее, – спокойно возразил Джон, – преступники называют именно ваше имя. Вам будет предоставлена возможность опознать этих людей и оградить себя от ложных обвинений. Мы еще об этом поговорим. Только не здесь, а в здании ФБР, в моем кабинете. Было совершено несколько преступлений, за которые заплачены от вашего имени большие деньги. Именно вам, как я полагаю, предстоит ответить за преступный сговор и вымогательство, если я только не ошибаюсь. Я уж не говорю о том, что мистер Делони может призвать вас к ответу по гражданскому суду.
Тейлор говорил, еле сдерживая себя. Оба они – и он, и Малкольм – были напряжены до предела. Судья же испытал настоящий шок. У него не укладывалось в голове, как человек мог похитить собственного сына? Зачем? ФБР предстояло найти ответы на эти вопросы. Сейчас нужно было распустить коллегию присяжных и освободить невиновного. По крайней мере, теперь было очень похоже, что непосредственных исполнителей нанял отец ребенка. Выяснилось, что мальчик цел и невредим и похитил его наверняка не Делони.
– Дамы и господа, – заговорил судья, обращаясь к присяжным, когда заседание было возобновлено, – мне кажется, что мы с вами едва не совершили вопиющую ошибку. По вновь открывшимся обстоятельствам представляется, что Чарльз Делони не совершал преступления, в котором он обвинялся. Руководствуясь этими соображениями, я освобождаю его из-под стражи. Вам я предлагаю разойтись и отправиться по домам. Надеюсь, в скором времени мы сможем сообщить вам, господа присяжные, что дело против мистера Делони официально закрыто. Обращаюсь к мистеру Делони с просьбой не выезжать из города впредь до особого распоряжения. Благодарю всех за участие.
Судья наклонил голову, и члены коллегии присяжных поднялись со своих мест, однако не торопились покинуть зал. Они улыбались Мариэлле и подходили к Чарльзу, чтобы от души пожелать ему удачи. Одна женщина подошла к Тедди и поцеловала его.
