Текст книги "Огни Юга"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Во время игры в карты Дейзи заснула, и Генри бережно взял ее на руки, отнес наверх и уложил в постель, а Саванна отправилась в свою комнату. Вскоре в ее дверь постучал Генри, чтобы узнать, в приличном ли она виде. Когда он вошел, она уже переоделась в ночную сорочку и чистила зубы. Как положено настоящему брату, он направился прямиком в ее ванную комнату и остановился на пороге поболтать с ней.

– Мне нравится, что у меня есть еще одна сестра, с которой действительно можно поговорить, – сказал он, улыбаясь ее отражению в зеркале. – Тебя слишком долго не было.

Они уселись в ее комнате и еще немного поболтали. Он сказал, что собирается через несколько лет переехать в Нью-Йорк или Лондон, как только окончательно решит, где ему хочется работать – в картинной галерее, музее или школе. Но работа в области искусства оставалась его мечтой.

– Ты не хочешь сюда возвращаться? – удивилась Саванна. Теперь ей казалось, что южане стараются оставаться поближе к дому и к своим корням.

– Для меня слишком мало места в маленьком провинциальном городе, – просто сказал он. – А поскольку я гей, жить здесь мне было бы сложно, – сказал он.

Она с удивлением взглянула на него.

– Ты гей? – Она об этом не догадывалась, тем более что его мать спрашивала о какой-то девушке, с которой он встречался в прошлом году.

– Да, а Джефф – мой партнер. Я сказал родителям о том, что я гей, когда мне было восемнадцать лет. Папа был не в восторге от этого, но отнесся к этому нормально. А мать ведет себя так, как будто забыла или вообще не знает об этом, сколько бы я ей ни напоминал. Продолжает, например, спрашивать о девушке, с которой я встречался. А ведь сама знает, что я не встречаюсь с женщинами. Я догадался о том, что я гей, примерно через год после отъезда твоей мамы, когда мне было пятнадцать лет. К шестнадцати годам я знал это наверняка. Этому не следует придавать большого значения, но для некоторых людей, в частности для моей матери, это очень важно. И она будет продолжать расспрашивать меня о женщинах, с которыми я встречаюсь, даже когда мне исполнится сто лет. Наверное, она надеется, что я «излечусь». Просто тот факт, что я гей, не входит в ее планы. Думаю, ей легче от того, что я не живу в Чарлстоне. Ее это смущало бы, а мне было бы тяжело. И она продолжает лгать своим друзьям.

– Какая нелепость, – сказала озадаченная Саванна. – Ей-то какая разница?

– По ее понятиям, это «отклонение от нормы», а значит, «неправильно». А для меня это правильно.

– Просто ты такой есть, – с улыбкой сказала Саванна. – Не следует придавать этому значения. Дейзи об этом знает? – спросила она.

– Они меня убьют, если я расскажу ей. Но со временем она и сама догадается. Думаю, Трэвис тоже не в восторге от этого. Он гораздо больше похож на них, чем я. Этакий типичный провинциальный мальчик, которому хочется, чтобы им были довольны родители. Я бы, наверное, повесился, если бы женился на Скарлетт, но для него она именно то, что нужно, – хорошая южная девушка.

– Ты говоришь совсем как янки, – поддразнила его Саванна.

– Может быть, в глубине души я и есть янки. Терпеть не могу процветающее здесь лицемерие, но, возможно, это присуще всем маленьким провинциальным городам. Мне не нравится, когда люди скрывают то, что думают и чувствуют на самом деле, просто из вежливости. А здесь это принято. Иметь в семье парочку генералов армии Конфедерации – это хорошо, но иметь сына-гея – не дай Бог! Они с трудом это терпят. Откуда нам знать, черт возьми, может быть, все эти генералы были геями! – Оба рассмеялись, потом Генри снова стал серьезным. – Твоя мама не придала бы этому значения. Такой любящей женщины я никогда больше не встречал. Когда она жила здесь, я еще не знал, что я гей, но потом не раз думал, что она, возможно, знала об этом раньше меня. Она ведь очень проницательна.

Саванна с гордостью кивнула.

– Как поживает твоя мама? – спросил он. – Мои родители с ней отвратительно обошлись. Она так и не вышла снова замуж, насколько я понял со слов Трэвиса, когда я его об этом спросил.

– Нет, – сказала Саванна, – не вышла. Хотя ей всего тридцать девять лет. Она все еще довольно сильно сердита на твоего папу. Или обижена, – честно призналась она.

– Имеет полное право, – так же честно сказал он. – Моя мать сломала ей жизнь, а папа умыл руки. Вероятно, что с тех пор между ними испортились отношения, но папа не уходит, хотя мать абсолютно с ним не считается. Она предала всех нас, когда бросила отца. И об этом стараются не вспоминать. Так всем удобнее, – неодобрительно сказал он.

– Я это заметила, – призналась Саванна. – Она в ярости, оттого что я здесь.

– Плохо. Ему следовало привезти тебя сюда много лет назад. Я не могу себе простить, что не наладил контакта с тобой или твоей мамой. Я ведь тоже позволил этому произойти. Правда, мне было тогда всего четырнадцать лет, но мне очень не нравилось, как они поступили. А потом меня захлестнули средняя школа, колледж, жизнь, и я так ничего и не сделал. Но я рад, что ты здесь. Надеюсь как-нибудь увидеться с твоей мамой. Мне хотелось бы многое сказать ей.

– Она собиралась попробовать навещать меня каждые две недели. В прошлый уик-энд мы отлично провели время. Ей не хотелось возвращаться сюда, но она приехала.

– Должно быть, ей это непросто, – с пониманием сказал он, и Саванна кивнула.

Они оба подумали об Алексе, потом Генри наконец встал, обнял ее на прощание и отправился в свою комнату. Дейзи в эту ночь спала в собственной постели. А Саванна, забравшись под одеяло, долго думала о Генри. Из-за того, что он гей, ее отношение к нему ничуть не изменилось. Но она жительница Нью-Йорка, а не Чарлстона. Здесь все было по-другому.

Глава 13

Как и предсказывала Джулиана, Тернер Эшби снова пригласил Саванну на свидание. Они отправились ужинать в ресторан, который специализировался на блюдах из морепродуктов, и говорили за ужином о более личных вещах. Он рассказал, что в прошлом году потерял мать.

Да, они справляются, но особенно тяжелым ударом это стало для отца и младших братьев. В глазах Тернера стояли слезы – для него, очевидно, это тоже было тяжелым ударом, хоть он этого и не говорил, не хотел выглядеть слабаком в ее глазах. Он даже будет рад уехать в колледж, потому что в доме без матери стало очень печально. А Саванна сказала, что росла в основном без отца. Они оба согласились, что хорошо, если она ближе познакомится с ним хотя бы сейчас, несмотря на сложности со злой мачехой. Рассказ Саванны потряс Тернера, хотя он никогда не любил Луизу и считал большим снобом. А оказалось, что она вдобавок жестока и бестактна.

Тернер, очень добрый, чуткий, тактичный юноша, обращался с Саванной, как положено хорошо воспитанному южанину. По его словам, он наслаждался ее обществом и хотел бы чаще видеться с ней, но Саванна ответила, что в следующий уик-энд к ней приезжает мать. На его вопрос, нельзя ли как-нибудь зайти к ней, Саванна ответила положительно. Это походило скорее на старомодное ухаживание, чем на свидание двух выпускников школы, но в конце второго свидания он ее поцеловал, и Саванне это понравилось. Они отлично провели время вместе, и она пообещала познакомить его со своей матерью, когда та снова приедет в Чарлстон.

Саванна обо всем рассказала Алексе, которая не на шутку встревожилась. Что, если дочь влюбится? Что, если они поженятся и Саванна останется в Чарлстоне? Алекса поделилась своими опасениями с матерью, рассмешив ее.

– Девочке семнадцать лет, и она никуда не уезжает. Они просто хорошо проводят время, – сказала Мюриэль.

Только тогда Алекса несколько успокоилась.

В последнее время нервы у нее были на пределе. До суда оставалось семь недель, а предстояло сделать еще тысячу мелочей. Новые жертвы не обнаружились, и Алекса занималась подготовкой дела с особой тщательностью и вниманием.

На следующий день после свидания Саванна по своей инициативе решила навестить бабушку. После полудня у нее выдалось свободное время, и она подумала, что было бы хорошо заехать к бабушке, хотя лучше предварительно позвонить. Она застала бабушку на веранде, где та дремала в кресле-качалке с книгой в руке. Услышав шаги на веранде, Юджиния открыла глаза и очень удивилась, увидев перед собой Саванну в желтом свитере и джинсах.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Юджиния.

– Я подумала, что было бы хорошо навестить вас, вот и пришла, – робко сказала Саванна, заметив, что бабушка хмурится.

– Следовало сначала позвонить. Мы здесь не одобряем северные привычки. Южане – люди вежливые.

– Простите, – извинилась Саванна несколько обиженным тоном. – Я приду в другое время и предварительно позвоню. – Она собралась уходить, но бабушка указала на стул:

– Нет. Садись, раз ты здесь. Зачем пришла? – Саванне стало не по себе. Бабушка даже в своем преклонном возрасте оставалась грозной леди.

– Я просто подумала, что было бы хорошо навестить вас. Я люблю слушать рассказы про войну, про генералов и сражения. Мы в Нью-Йорке мало об этом знаем.

Она говорила правду, но пришла главным образом для того, чтобы сделать приятное старой даме, хотя и не могла сказать этого.

– Что ты хотела бы узнать? – улыбнулась бабушка, оживившись. Все-таки сказывается в ней южная кровь.

– Расскажите о вашей семье. Это ведь также и часть моей биографии.

– Разумеется, – согласилась Юджиния, которой понравилась идея рассказать историю семьи этой молодой девушке. Вот лучший способ вспомнить о предках и передать историю от одного поколения другому.

Она начала со своего прадеда, который приехал из Франции, потом, рассказав о браках и генералах в нескольких поколениях, дошла до того времени, когда они поселились в Чарлстоне. Она рассказала о том, сколько земли им принадлежало и сколько у них было рабов. Она не собиралась извиняться за владение рабами, которые, по ее понятиям, были необходимы для освоения земель, и напомнила, что в те дни наличие рабов составляло существенную часть их богатства. Саванна поморщилась. Для нее это была новая мысль, и ее это покоробило.

В конце концов они добрались до Гражданской войны, и глаза Юджинии загорелись. Она знала каждую дату и каждую подробность всех крупных сражений на Юге, а также боев, которые велись в Чарлстоне и его окрестностях, и, конечно, знала, кто выиграл, а кто проиграл сражение. Она добавила подробности личного характера: кто на ком был женат, кто овдовел, кто женился второй раз. Юджиния была ходячей энциклопедией Гражданской войны и истории Чарлстона, и Саванна слушала ее как завороженная. У бабушки оказалась отличная память на даты и подробности, и она могла говорить об этом часами. Давно уже никто не слушал ее с таким сосредоточенным вниманием. Когда она закончила рассказ, подошло время ужина. Бабушка воодушевилась, вспоминая все эти подробности и делясь ими с Саванной. Она пообещала также дать ей почитать кое-какие книги. Саванне все это действительно понравилось. Было интересно узнать, что она приходится родственницей этим людям. Так она познакомилась с совершенно новой частью своей биографии, о которой она ничего не знала и не узнала бы, если бы не воспоминания бабушки.

Уходя, Саванна искренне поблагодарила бабушку, помогла ей перейти в небольшую гостиную, где та любила сидеть по вечерам, и, оставляя ее под присмотром престарелой служанки, поцеловала в щеку.

– Это в тебе говорит южнокаролинская кровь, которая течет в твоих жилах, – напомнила она Саванне, – не забывай об этом. В тебе ведь не только кровь янки!

– Да, бабушка, – с улыбкой сказала Саванна.

Она отлично провела вторую половину дня и думала об услышанном, возвращаясь в «Тысячу дубов».

Дейзи упрекнула ее за позднее возвращение, и Саванна тихо объяснила, что ездила навестить бабушку.

– Одна? – удивилась малышка. – Но там так скучно! – Дейзи терпеть не могла навещать старую бабушку, потому что там было совершенно нечего делать. Она очень не любила все эти разговоры о генералах, которые вела Юджиния.

– Нет, там совсем не скучно, – возразила Саванна. – Она знает всё про всех и каждого на Юге. Я узнала много нового.

В ответ Дейзи скорчила гримаску. Более неприятного времяпрепровождения она представить себе не могла. Бабушка пыталась рассказать и ей о ее корнях, но Дейзи и знать не хотела об этом. Уж лучше остаться дома и посмотреть телевизор. Саванна же, которая была на семь лет старше, впитывала эти рассказы как губка.

В тот вечер родители Дейзи в кои-то веки отправились на званый ужин вместе, так что Саванна не имела возможности рассказать отцу о своем визите к бабушке. Но на следующий день мать сама рассказала ему об этом, когда он заехал к ней после ленча.

– Очень хорошая девочка, – сказала Юджиния, глядя на сына.

Он понятия не имел, кого она имеет в виду, и подумал, что, возможно, она говорит о своей служанке, которую до сих пор так называла. Своих слуг мужского пола она именовала мальчиками, что казалось весьма бестактным. Но в давние времена их именно так и называли.

– Кто? – переспросил Том.

– Твоя дочь, – ответила Юджиния, поблескивая глазами, чего он уже давненько не видывал.

– Дейзи?

– Саванна! Она пришла ко мне, чтобы узнать побольше об истории Юга. Слушала внимательно, стараясь запомнить все. Это дает о себе знать южная кровь в ее жилах. Она хотела узнать все о нашей семье и обо всем остальном. Необыкновенная девочка!

– Знаю, – сказал озадаченный Том. – Она приходила сюда одна?

– Конечно, одна, – рассердилась его мать. – Не думаешь же ты, что ее привезла сюда твоя жена? Луиза меня с ума сведет, если будет продолжать жаловаться на этого ребенка, – недовольным тоном сказала мать, качая головой, что его тоже удивило.

– Она снова звонила тебе? – расстроился Том.

Он знал, что Луиза однажды жаловалась ей по телефону на Саванну, но не подозревал, что это продолжается.

– Она звонит почти каждый вечер. Хочет, чтобы я воспользовалась своим влиянием и заставила тебя отправить девочку назад. Но это неправильно, если ее жизни угрожает опасность, как ты говоришь. Думаю, ты говоришь правду. С чего бы тебе лгать?

– Я не лгал. Саванне стали приходить какие-то очень неприятные письма, которые предположительно писал мужчина, убивший восемнадцать женщин. Сам он сейчас находится в предварительном заключении, но у него есть дружки на свободе, которые подсовывают письма под дверь их квартиры. А если это не его рук дело, значит, действует другой, такой же плохой человек. Я думаю, Алекса поступила правильно, увезя Саванну из Нью-Йорка.

– Я тоже. Нет никаких причин рисковать ребенком. Или даже запугивать ее. Восемнадцать женщин, подумать только! Как это ужасно. О чем только думает Алекса, когда берется вести такие дела? – неодобрительно сказала Юджиния.

– Она помощник окружного прокурора, – спокойно сказал Том. – У нее нет выбора. Это ее работа.

– Это, конечно, благородно с ее стороны, но слишком опасно, тем более для женщины, – чуть мягче сказала мать. Тома даже позабавило, что мать защищает Алексу и Саванну, а ведь когда-то она первая приказала ему изгнать их. Скоро же люди забывают свое собственное вероломство и свои преступления. – Так вот, Луиза хочет избавиться от Саванны и ждет, что я сделаю это, заставив тебя отправить ее назад. Десять лет назад Луиза получила то, что хотела. Она получила тебя. И у нее есть Дейзи. Она получила назад своих мальчиков, так зачем ей теперь продолжать обижать Саванну или ее мать. Все мы натворили достаточно дел десять лет назад. Я сказала Луизе, чтобы она оставила меня в покое, чем вызвала ее недовольство, – сказала мать.

Том представлял себе, как бесилась Луиза. Ведь раньше свекровь была ее главным союзником и соучастником преступления; она продолжала оставаться ею до сих пор.

– Ты сожалеешь об этом, мама? – прямо спросил он.

Раньше он не осмеливался задавать ей подобные вопросы. Она сидела в своем кресле-качалке, закутав шалью колени, и казалась такой старенькой и хрупкой. Но он знал, что мать не такая хрупкая, как кажется, и воля ее по-прежнему крепка как сталь.

– Иногда, – чуть помедлив, ответила она. – Это зависит от того, как сложилась жизнь у Алексы. Если она счастлива, то все, что мы сделали, было, возможно, правильно. Видишь ли, я не хотела, чтобы Дейзи была незаконнорожденным ребенком, да и Луиза оказывала сильное давление на меня.

Он тогда угодил в ловушку, которую устроили для него Луиза с матерью. Луиза соблазнила его и забеременела за одну ночь, хотя он тайно ухаживал за ней в течение нескольких недель и сошелся бы с ней без посторонней помощи. Том так и не смирился с тем, что Луиза ушла от него к другому мужчине, и все эти годы страдал от уязвленной гордости. Он любил Алексу, но Луиза была более могущественной, более эффектной и к тому же южанка. Добрая, открытая, непосредственная, любящая Алекса полностью доверяла ему. Ему до сих пор становилось не по себе всякий раз при мысли об этом.

– Она счастлива? – спросила мать, и Том тяжело вздохнул:

– Не думаю. Я еще никогда не видел таких печальных глаз. Она живет одна с Саванной, и в ее жизни никого нет. Она великолепная мать.

– Не можешь же ты вернуться к ней теперь, оставив Луизу, потому лишь, что Алекса одинока! – воскликнула мать, кажется, испугавшись этой мысли.

– Вряд ли она приняла бы меня назад, и была бы права, – печально сказал Том. Но такая мысль приходила ему в голову.

– Возможно, она была бы права, – согласилась мать, озадачив его этими словами. – Если ты любил, тебе не следовало оставлять ее ради Луизы, что бы я ни говорила. А ты вернулся к Луизе, словно послушный барашек, и отправил Алексу в Нью-Йорк.

Он печально кивнул. Том хотел вернуть Луизу, чтобы успокоить уязвленную гордость, но любил он Алексу. Чего он действительно не хотел, так это его теперешней жизни с женщиной, которую ненавидит и которая ненавидит его. Но он получил по заслугам и понимал это.

– Я просто хотела бы, чтобы Луиза перестала звонить мне по поводу Саванны. Ей следовало бы вести себя прилично по отношению к ней. Это долг Луизы перед Алексой, которая заботилась о ее сыновьях.

– Я ей говорил это. Она и слышать ничего не желает.

– Она называет Саванну отродьем. Никакое она не отродье, а чудесная девочка. Она сама пришла навестить меня. И сказала, что придет снова. Надеюсь, что придет.

– Я уверен, – сказал Том. Саванна была из тех девочек с добрым сердцем, которые навешают старых леди, чтобы составить им компанию. Отец и бабушка понимали это. Понимали это также Дейзи и ее братья. Только Луиза знать ничего не желала. У нее вообще не было сердца. Она манипулировала Томом, чтобы заполучить его назад, и с тех пор мучила его.

– Рада, что хоть кто-то в нашей семье хочет знать нашу историю. Луизе это неинтересно. У нее имеется своя собственная. В ее семье столько же генералов, сколько в нашей, – с раздражением сказала Юджиния, и Том едва не рассмеялся. Его мать всегда очень серьезно относилась к этим вещам. Он, конечно, мог иногда что-нибудь перепутать или забыть. Слишком уж много генералов было, собьешься со счета. Л рассказы о сражениях, храбрости и победах конфедератов всю жизнь вызывали у него скуку. В отличие от своей матушки он не был любителем истории.

Вечером Том поблагодарил Саванну за то, что навестила бабушку, и сказал, что бабушке это понравилось и она надеется, что Саванна придет еще раз. Луиза, подслушав разговор, сердито выговорила им, что Саванне не следует беспокоить слабого старого человека. Том запротестовал и выразил свое желание, чтобы Саванна навещала бабушку. Луиза презрительно фыркнула и больше не сказала ни слова. Когда она днем разговаривала со свекровью по телефону, та сказала ей то же самое. К большому неудовольствию Луизы, положение изменилось коренным образом.

Саванна рассказала матери по телефону о посещении бабушки, об уроке истории, а также о Генри и его партнере Джеффе. Она звонила ей ежедневно и держала в курсе всех местных новостей.

Алексу не удивила новость относительно Генри. Она сказала, что он не интересовался девочками, хотя ему исполнилось четырнадцать лет. У нее возникали кое-какие вопросы, но она не осмеливалась обсуждать их с Томом. Тот старательно избегал этой темы, и Саванна сказала, что он избегает говорить об этом до сих пор, как и все остальные. А Луиза, собственная мать Генри, делает вид, будто младший сын не гей. Алекса выразила надежду, что он счастлив и что она как-нибудь с удовольствием с ним увидится. Она предполагала приехать в ближайший уик-энд. Мать и дочь планировали снова остановиться в «Уэнтуорт-Мэншн». Алекса уже зарезервировала просторный сьют.

– Ты намерена познакомить меня с этим мальчиком? – спросила Алекса, имея в виду Тернера, и Саванна усмехнулась:

– Может быть. Посмотрим. Если он не занят. В этот уик-энд у него матч.

– Может, сходим на матч? Ты не стыдишься меня?

– Ты же знаешь, что не стыжусь. Я очень, очень горжусь тобой, мама, и тебе это известно.

– Я тоже горжусь тобой, миленькая, – заверила мать и, закончив разговор, продолжила работу с Сэмом и Джеком Джонсом, а Саванна отправилась на встречу с Тернером.

Дейзи увидела ее, когда она возвращалась с прогулки. Саванна незаметно проскользнула в дом перед ужином, а Дейзи как раз возвращалась с кухни с бутербродом.

– Ну?

– Что значит «ну»? – переспросила Саванна, сделав вид, будто ничего не Понимает.

– Только не притворяйся. Я видела, как ты уходила с ним. Он симпатичный? Он тебя целовал?

Саванна решила быть честной со своей младшей сестрой. Ей нравилось, что у нее есть сестренка. Дейзи это тоже нравилось.

– Он симпатичный. И он меня целовал.

– Ничего себе! – воскликнула Дейзи, взбегая вверх по лестнице. – Вот, наверное, противно-то! – Потом она свесилась через перила и задала следующий вопрос: – Он твой бойфренд?

– Нет, – покачала головой Саванна и улыбнулась. – Он просто мальчик, которой мне нравится.

– Жаль, – заявила Дейзи и, расхохотавшись, скрылась в своей комнате.

Глава 14

На этот раз, когда Алекса приехала на уик-энд в Чарлстон, чтобы увидеться с Саванной, все казалось ей более привычным и удобным. Уже не пришлось испытать потрясение от возвращения в мир, который она некогда знала и любила, но потеряла. В «Уэнтуорт-Мэншн» обе на этот раз чувствовали себя как дома, и Алексе даже удалось быть дружелюбной с Томом, когда он привез Саванну. Алекса уже не выглядела такой зажатой. Поэтому он расхрабрился настолько, что пригласил пообедать. Она этого не хотела, потому что старалась провести с Саванной как можно больше времени, хотя быть грубой по отношению к нему ей тоже не хотелось. Он выручил ее, рискуя навлечь на себя ярость Луизы. Алекса чуть помедлила, прежде чем ответить, однако, заметив умоляющий взгляд Саванны, кивнула и согласилась.

– Только недолго, – предупредила она. – Я хочу побольше времени провести с Саванной. Я здесь ради нее.

– Разумеется.

Алекса чувствовала, что он хочет мира, но она пока не была готова к дружеским отношениям с ним. Возможно, со временем они смогли бы общаться, если не как близкие друзья, то хотя бы как цивилизованные люди, по случаю таких, например, событий, как свадьба Саванны или, скажем, окончание колледжа. Она полагала, что он имеет в виду ту же цель. «Холодная война» между ними длилась годами. И Алекса, кажется, была не прочь постепенно выйти из этого состояния.

Он предложил встретиться на следующий день в «Магнолиях», и Саванна сказала, что она могла бы, пока они обедают, пойти на матч, в котором участвовал Тернер. Все были довольны, хотя Алекса предпочла бы пообедать с дочерью. Однако она не стала отказываться, и Саванна поблагодарила ее, когда они поднялись в сьют. На этот раз все вокруг было так же красиво, а цветов было, кажется, еще больше. Для каждой был приготовлен бокал шампанского, чтобы отпраздновать начало уик-энда. К шампанскому была подана клубника в шоколаде. Обе выпили по бокалу. Алекса не любила, когда Саванна пила спиртное, но время от времени ради праздника ей это разрешалось. Сама она тоже пила мало. Алекса нервничала в связи с завтрашним обедом с Томом. Как-никак они еще не были друзьями. Пока.

– Ладно. А теперь расскажи мне о мальчике, по которому ты сходишь с ума. Когда ты меня с ним познакомишь? Как насчет того, чтобы встретиться завтра после футбольного матча? Мы могли бы где-нибудь выпить кофе или еще что-нибудь.

Саванна, чуть помедлив, кивнула.

– Он хороший, мама. У нас нет ничего серьезного. Он капитан футбольной команды и надеется поступить в политехнический колледж штата Джорджия.

– Хороший южный мальчик, – усмехнувшись, сказала мать, однако без малейшего сарказма. Они почти никогда не уезжают учиться в северные учебные заведения. Алекса заметила это, еще когда жила здесь.

– У него три младших брата, а в прошлом году он потерял маму.

– Сочувствую, – мягко сказала Алекса. – Он хорошо относится к тебе? Я требую только одного: чтобы он хорошо обращался с тобой. Вы часто встречаетесь?

– Он очень хорошо относится ко мне, – заверила Саванна. – И я каждый день вижусь с ним в школе. Иногда мы вместе обедаем в кафетерии, а пару раз в неделю где-нибудь ужинаем и ходим в кино.

– Ты спишь в ним? – не желая ходить вокруг да около, грубовато спросила мать, и Саванна покачала головой. Для этого было слишком рано. – Не забудь принимать противозачаточные таблетки, – напомнила Алекса, и Саванна усмехнулась. Она потеряла девственность в шестнадцать лет, и мама смирилась с этим. Алекса реально смотрела на вещи, к тому же Саванна пока переспала только с одним мальчиком, однако мать хотела, чтобы она вела себя осмотрительно с Тернером. – И помни о презервативах, пожалуйста! – напомнила она.

Саванна аж застонала и подняла глаза к потолку.

– Да знаю я, знаю. Не такая уж я глупая. Для этого слишком рано, – сказала она.

Однако он ей очень нравился. Очень. И целовались они все чаще и чаще. Страсти накалялись.

– Все это так, но на всякий случай будь готова. Люди иногда обо всем забывают. Правда, сама я об этом почти не помню, – печально усмехнувшись, сказала Алекса. У нее бы для этого и времени не хватило. Она так много работала, готовясь к предстоящему судебному процессу, что едва успевала принять ванну и немного поспать.

В тот вечер они поужинали в уютном маленьком бистро, где ели свежего краба.

После позднего ужина они, взявшись за руки и чувствуя себя еще ближе друг к другу, чем обычно, возвратились в отель. Заказали какой-то фильм, который обеим нравился, а когда он закончился, улеглись на огромную удобную постель и проснулись утром свежими и отдохнувшими.

После завтрака мать и дочь, как и на прошлой неделе, прошлись по магазинам, потом Саванна отправилась на футбольный матч, а Алекса – в «Магнолии» на встречу с Томом. Он уже ждал ее и, судя по всему, нервничал. Как и она.

Их усадили за столик в глубине зала, и оба углубились в меню. Потом Алекса, отложив меню, взглянула на Тома:

– Прости, но все это весьма странно. Я просто не могла не сказать это вслух. Может быть, и ты чувствуешь себя странно?

– Так и есть, – сказал он и рассмеялся.

Она всегда умела вытащить на свет правду. Она не скрывала ее и не приукрашивала. Это шло вразрез с южным стилем, но он любил в ней эту способность. Никаких уловок, никаких игр. Она ничуть не изменилась. Более того, ему показалось, что она теперь, одиннадцать лет спустя, стала еще красивее. Красота ее стала более зрелой.

– Почему нам все это кажется странным? – сказал Том, глядя на нее.

Луиза понятия не имела, что он встречается с Алексой.

– Ты шутишь? – сказала Алекса. – Ты бросил меня. Я все последние десять лет ненавидела тебя. И вдруг – на тебе! – обедаю с тобой. И наша дочь живет у тебя. Все это, согласись, выглядит безумием.

– Может быть, нет. Ты имела полное право ненавидеть меня. И ты поступила очень любезно, согласившись пообедать со мной, но ведь ты всегда была чутким и незлопамятным человеком.

– Пока что не рассчитывай на это, – честно призналась она и снова рассмеялась. – Но почему тебе все это кажется странным? Или ты тоже ненавидел меня?

– Мне не за что тебя ненавидеть, – печально сказал он. – Я очень сожалею о том, что случилось.

– Это не «случилось». Это дело твоих рук, а также Луизы и твоей матушки. Они за тебя приняли решение избавиться от меня и вернуть тебя Луизе, а ты не возражал. Полагаю, ты тоже этого хотел.

Они с сожалением посмотрели друг на друга. Потом он медленно покачал головой:

– Все было не так просто. Я не знал, чего хотел. Я хотел успокоить свою уязвленную гордость, но любил я тебя.

– В таком случае ты совершил действительно глупый поступок, Том. – Сказав это, она почувствовала себя значительно лучше.

– Да, я согласен с тобой. Полностью. И с тех пор не переставал сожалеть об этом.

Она не хотела обсуждать с ним эту тему. Не хотела об этом знать.

Они заказали обед, причем оба выбрали суп-пюре из лобстера и пирожки с крабами, что всегда нравилось обоим. Некоторые вещи не меняются. Алекса сказала себе, что единственным, что осталось у них общим, являются предпочтения в еде.

Потом они поговорили о других вещах. О Саванне. О судебном процессе Алексы. О его банке. О Трэвисе и Генри. Алекса мимоходом упомянула, что Саванна сказала ей, что Генри гей и что он ей очень нравится. Она не считала его образ жизни противоестественным и надеялась на разумное отношение Тома к этому, но сразу же увидела, как это больно задело его.

– Извини. Это тебя расстраивает? – спросила она. Трудно было поверить, однако она знала, как консервативен Том и как старомоден.

– Иногда. Но наверное, такой уж он есть. Конечно, не о такой жизни я мечтал для одного из своих сыновей. Но в конце концов я хочу лишь, чтобы он был счастлив. Мать знать этого не желает, из-за этого Генри еще тяжелее.

– С ее стороны глупо. – Алекса поморщилась. – Мне просто очень жаль, что Генри не может себя чувствовать самим собой с вами обоими. А Трэвис нормально относится к этому? Он так же консервативен, как ты. – Она очень хорошо знала сыновей Тома, хотя не видела в течение десяти лет, а когда-то оставила тинейджерами. Странно было сидеть за обедом с бывшим мужем и разговаривать с ним, как старый друг, а не как женщина, которая была ему верной женой и которую он предал. Жизнь вообще странная штука.

– Мне кажется, что Трэвис пытается относиться к этому с пониманием, но ты права, он довольно строг в вопросах нравственности. Мальчики выросли и теперь не так близки между собой, как прежде. Они слишком разные.

– Они всегда были разными, – спокойно заметила Алекса. – Плохо, что они не близки между собой, – с грустью сказала она. – Раньше они дружили.

Тома смутило, что он так мало знал о своем сыне, и он почувствовал себя виноватым. Ему было о чем сожалеть и в чем раскаиваться. И это прежде всего касалось Алексы.