Текст книги "Айя (СИ)"
Автор книги: Даниэль Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Данфейт подорвалась первой и, вытянув из-под ног Орайи сумку, припрятанную под кроватью, начала перебирать вещи Айи. Белье, штаны и майка с длинными рукавами. Что-то звякнуло под рукой. Косметичка. Странно: в ней что-то тяжелое… Данфейт расстегнула замок и достала небольшую металлическую коробку.
– А это что такое? – прошептала Дани и открыла ее.
Орайя выдернул коробку из рук матриати и уставился на ее содержимое. Инъектор и десять ампул, выложенных в ряд. Шесть из них пустые. Красными буквами на стекле написано: «Атараксис. Список «А»».
Все знали, что такое список «А». Такие лекарства в аптеке просто так не купишь. Точнее, их вообще нельзя купить в аптеках.
Айя вновь выглянула из-за двери и, увидев, что они достали злополучную коробку, тут же спряталась обратно. Это – ее прокол. Нужно было просто попросить принести сумку, а не предоставлять им возможность рыться в ней. Что делать? Что же делать?
Звук бьющегося стекла вывел Айю из размышлений. Она припала к полу и выглянула сквозь щель приоткрытой двери. Орайя стоял в центре помещения, раздавливая подошвой сапог ампулы, которые уцелели после удара коробки о стену.
– Успокойся, – произнес Кимао. – Это – ее проблемы, не твои!
Орайя обернулся к нему и сжал челюсти.
– Когда она захочет «продать» всех нас за «дозу», посмотрим, чьи это будут проблемы!
– Необходимо поставить в известность Гвена, – ответил Кимао.
– Делайте, что хотите, – Орайя пошел к выходу.
– Ты куда?! У нас собрание через сорок минут?
– Я приду, – ответила Орайя и покинул отсек.
Пока Эрика пыталась собрать осколки стекла на полу, Данфейт подошла к двери и, не заглядывая внутрь, протянула Айе ее вещи.
– Спасибо, – спокойно поблагодарила Айя и забрала их.
Когда Айя вышла из ванной, на нее смотрели семь пар глаз.
– Я пойду прогуляюсь, – произнесла Айя и направилась к выходу.
– Дело твое, конечно, но там небезопасно, – произнес Бронан.
– Так же, как и здесь, – ответила Айя и вышла в коридор.
***
Орайя притаился за углом и внимательно следил за дверью в отсек. Он знал, что Айя не останется там. Еще бы! Он уничтожил весь запас наркоты. Теперь она вынуждена будет искать того, кто продаст ей здесь еще. Заметив маленькую фигурку деревийки в коридоре, Орайя спрятался. Итак, сейчас он выяснит, где всего за несколько дней она умудрилась найти себе поставщика.
Айя уверенно шагала вперед, будто знала дорогу наизусть. Орайя держал дистанцию и следовал за ней. Когда Айя остановилась возле двери с надписью: «Блок категории «О»», у Орайи появились сомнения. А когда она, приложив свой палец к детектору на стене, без труда открыла дверь туда, куда даже у Орайи не было доступа, вопросы в его голове сменились гневом. Что за свинью подложил им Гвен, отправив с ними свою дочь? Нет дара. Звание низкое. Наркоманка. Интересно, папочка знает о ее пристрастии или для него это тоже секрет?
Орайя подошел к двери и, приложив ладонь, просто перегрел датчик. Путь был свободен, но в коридоре, простирающемся перед ним, никого не было.
Орайя вошел внутрь и закрыл дверь за собой. Куда она подевалась?
Где-то вдалеке послышались голоса. Орайя прошел вперед и остановился у первой развилки.
– Ты в своем уме?
– Простите, госпожа Паола.
– Заходи! Быстро!
Дверь закрылась и Орайя начал выжидать. Через несколько минут Айя появилась в коридоре.
– Подожди! – раздался голос Паола из-за двери.
Айя обернулась.
– Ты, вообще, как? Нормально?
– Иногда я просто ненавижу свой дар, – ответила Айя и направилась к выходу.
Проходя мимо Орайи, она ощутила нечто неприятное. Запустив руку в карман, Айя сжала пальцами новую коробку и направилась дальше. Орайя смотрел на нее сквозь искаженное пространство выставленного им поля и ничего, кроме презрения не испытывал. По крайней мере, в одном он оказался прав: у Айи есть дар, а про такие «отключки» у провидцев он не раз читал. Вопрос в другом: почему никто из них не знает о том, что малышка Гвен давно знакома с Паолой Найти? Мало того, Паола ей еще и наркоту поставляет. Вот тебе и дилер. Вот тебе и зрячие…
***
Орайя вошел в зал совещаний и занял свое место за столом. Остальных долго ждать не пришлось. Они пришли за несколько минут до появления главных действующих лиц: Осбри, Найти и Гвен, которая, без малейшего стеснения, прошла и села на пустое сидение рядом с Орайей.
– Я пригласил младшего лейтенанта Гвен, – пояснил Райвен, пресекая дальнейшие расспросы зрячих. – Думаю, ей есть что вам рассказать.
Райвен присел в кресло во главе стола и взглянул на Айю.
– Не молчите, младший лейтенант. Мы все вас внимательно слушаем.
Айя посмотрела на Райвена и глубоко вздохнула.
– Кажется, я могу их узнать, – тихо произнесла она.
– Громче, младший лейтенант! Нам не слышно!
– Я могу их узнать!!! – перешла на повышенный тон Айя и облокотилась о стол, заламывая пальцы.
– Каким образом? – спросил Кимао.
– У той женщины, фантома… У нее глаза переливались. Я видела это, хотя остальные, судя по всему, нет.
– Естественно они не видели этого! – воскликнула Айрин. – Иначе, живы бы остались!
Айя снова откинулась на спинку стула и начала ритмично сжимать пальцы в кулаки.
– Что? Ломает? – прошептал Орайя, глядя на нее.
Айя покосилась в его сторону, но ничего не ответила.
– Поскольку ваша подопечная может их узнать, – продолжил Райвен, – вот как мы поступим. С ней на осмотр всех гражданских отправлюсь я и кто-нибудь один из вас. Кандидатура Айрин Белови меня вполне утроит. Возражения есть?
Айрин скривила губы и взглянула на Райвена.
– Отлично! – ответил Райвен. – Начнем прямо сейчас. Еще несколько моих людей присоединятся к нам по ходу дела.
– Сколько человек находятся на корабле? – спросила Айя, обращаясь к Райвену.
– Три тысячи шестьсот пятьдесят два.
– Всего, полковник Осбри.
Райвен прищурился. Айя узнала этот взгляд. Он уже понял, что она хотела ему сказать.
– Около десяти тысяч человек.
На этот раз усмехнулся Орайя:
– Думаю, осмотр уже потерял всякий смысл.
– Потерял или нет, – перебил его Райвен, – мы все равно досмотрим всех. Я изолирую отсеки друг от друга, введя красный код безопасности. Только после досмотра они будут переведены на общий режим.
Данфейт взглянула на Айю, на лице которой кроме усталости запечатлелось еще что-то. Обреченность. Словно, не видела она смысла в том, что собиралась делать. Будто, уже вынесла им приговор и смирилась с неизбежностью.
Айя подняла глаза и улыбнулась Данфейт. Эта улыбка была похожа на ту, которой обычно одаривал Данфейт Орайя: я вижу тебя, я читаю тебя, и я никому не скажу, о том, что знаю, даже тебе самой.
Глава 8
Вот уже полчаса, как Айя спокойно прохаживалась по палатам с пострадавшими в окружении Райвена, Айрин и нескольких сопровождающих. Для упрощения миссии, и во избежание ненужных расспросов, на Айю надели врачебный халат, выдали стетоскоп и фонарик. Будто какой-то специальный обход все они совершали в тот день. Врач и его охрана.
Черные, карие, голубые, серые глаза сменяли друг друга. Айя никогда не задумывалась над тем, сколько разных оттенков могут иметь человеческие радужки. А ведь она художник. Оттенки имеют для нее значение. Яркие и блеклые, полутона или просто вкрапления, придающие глазам совершенно неповторимый цвет. Поднося фонарик к лицу очередного пациента, она уже не думала о том, увидит ли золотое свечение. Она пыталась угадать, в глаза какого оттенка заглянет сейчас. Ребенок. Лет пять, не больше. Ноги сломаны. Айя улыбнулась малышу и поднесла фонарик к его глазам, застыв с той же невинной улыбкой на устах. Машинально отведя луч света в сторону, она вновь направила его на зрачки ребенка. Красивые глазки. На дне мерцают золотым, будто сам Амир смотрит на нее. Кто он, этот ребенок? И ребенок ли он вообще?
– В чем дело?! – спросил Райвен, заметив, что Айя замешкалась. – Ты видишь что-то?
Мальчишка занервничал и сжал маленькими пальчиками одеяло. Райвен достал пистолет и направил дуло ему в голову.
– Кто ты? – успела прошептать Айя, перед тем, как Райвен спустил затвор и выстрелил в свою цель.
Айрин не отворачивалась от этого зрелища. Она смотрела своими холодными глазами, будто за сценой в спектакле наблюдала, где игра актеров слишком безобразна, и просто хочешь досмотреть, чтобы понять, чем все закончится. Айрин уловила тот момент, когда сердце ее остановилось. Звук вырывающегося из ствола плазменного снаряда совпал с этой внутренней тишиной. Глухой хлопок – и сердце Айрин сделало следующий удар. Оно продолжало биться, как ни в чем не бывало, и даже сама Айрин подумала о том, что оно не живое, а механическое. У Айрин Белови механическое сердце. Оно продолжает биться в своем привычном ритме даже тогда, когда на глазах ее приговаривают к смерти ребенка. Неужели она достигла того уровня самоконтроля, к которому стремилась всегда? Неужели, отстраненность ее наконец-то стала чем-то неконтролируемым? Она освободилась? Она больше не будет чувствовать и страдать? Нет? Тогда почему так тошно ей сейчас? По какой причине она сжимает свои руки точно так же, как Айя? Что хотят сделать ее руки? Пристрелить Райвена? Наверное. Но механическое сердце не позволит. Нет, не позволит. Айрин выдохнула и отвернулась, глядя на всех остальных. Жалкие… Трусы… Они молчали, прячась на своих койках и даже не пытаясь перечить тем, кто поднял руку на ребенка. Стоит ли воевать за них? Вряд ли… За Кимао стоит. За Орайю. Даже за непутевую сестрицу, которая отняла у нее все… За них она убьет. А эти… Этих она просто презирает.
Мгновение Айя смотрела на красную точку от ожога плазменного заряда у мальчика на лбу. Кровь начала растекаться по подушке, и тело засветилось, распадаясь на ее глазах.
– Продолжай, – произнес Райвен, пряча оружие в кобуру.
– Как вы можете… – прошептала Айя, оборачиваясь к нему. – Я ведь могла ошибиться!!!
– Ты знала, кто он.
– Это же ребенок…
– Продолжай! – не обращая внимания на ее слова, ответил Райвен.
Айя медленно поднялась с кровати и подошла к женщине на соседней койке. Та с ужасом в глазах уставилась на нее, но сопротивляться осмотру не стала. Карие глаза. Простые карие глаза. Не голубые, как у мальчишки, а карие…
***
Орайя присел на кровать Айи в отсеке и посмотрел на ее подушку. Под ней он оставил ее планшет. Под ней же он мог найти его и сейчас.
Сложное решение, не легкое, по крайней мере. Орайе всегда доставались такие решения. Сохранить в тайне связь отца с Морайей из деревни, присматривать за Кимао, пока мать болела, организовать похороны ее тела, подготовить все для трансплантации отца и брата, поручится за Кимао, когда отец отправлял их в Академию, отказаться от девушки, на которую брат смотрел по-особенному… Так много решений, но все они казались ему правильными до сей поры. Сейчас же он собирался сделать то, о чем потом должен был сожалеть. Его обязательно заест совесть, пусть даже и завеса чужих тайн приоткроется его взору. Кимао в данной ситуации вряд ли бы сомневался. Взломал систему блокировки операционной системы планшета Айи и узнал все, что нужно. Но он не стал этого делать, предоставив право выбора Орайе. Почему он поступил так? Будто, дело это не касается его. Будто это нечто, что может сделать только он – Орайя.
Как ни странно, с Айей его действительно нечто объединяло. Орайя мог объяснить это многими причинами: секреты семьи, родственные связи с людьми, от которых зависит многое в этой жизни, и талант, который никому не нужен. Гвен не гордился своей дочерью, так же, как и Ри Сиа не гордился своим младшим сыном. За все двадцать шесть лет он ни разу не похвалил его. «Можешь лучше» – вот самая хвалебная фраза, что Орайя слышал из уст своего отца. Когда мать, заметив, что у Орайи абсолютный слух, наняла для него учителя музыки, отец долго ругался с ней. «Бред!» – кричал он. «Бесполезная трата времени и денег! Музыкой нельзя убить, нельзя прочесть мысли или материализовать объекты! Ты забиваешь ему голову пустыми вещами, забывая о том, сыном кого он является!» Хорошо, что мать никогда не обращала на выходки отца внимания. Она растила двоих детей: своего сына, который уже вырос однажды, и его, Орайю, – ребенка женщины, которая увела у нее зрячего. И никогда он не ощущал себя нелюбимым, никогда она не позволяла ему вспомнить о том, что он – приемный ребенок. Игру на фортепиано Орайя забросил на несколько лет после того, как мать умерла. Кимао не смог вернуть ее, хотя Орайя очень надеялся, что у брата получится совершить невозможное. Хуже всего то, что Орайя знал, где сейчас находится Квартли Соу. Обосновавшись в другом пространстве, она утратила возможность даже взглянуть на него. А Орайя… Он не хотел убивать себя просто ради того, чтобы посмотреть в глаза женщины, которая родила его. Он боялся, и не смерти, а того, что этим поступком предаст память о другой женщине, той, которая вырастила его.
«Ты всегда так спокоен, так рассудителен. Когда ты играешь на фортепиано, мне кажется, что время останавливается для того, чтобы я смогла заглянуть себе в душу и спросить себя: кто я и что здесь делаю. Это – твой талант, Орайя. Ты способен заглянуть в суть и указать другим на то, что важно для них. Потому, наверное, ты всегда смотришь на окружающих так, будто знаешь все о них. Не позволяй суждениям нарушать равновесие между твоим восприятием и действительностью. Суждение может быть ложным, а нарушенное равновесие – пагубным для тебя».
Орайя остановил руку, тянущуюся к подушке, и сжал пальцы, комкая простыню. «Суждение может быть ложным». Он подумал и сделал выводы. Он назвал ее «наркоманкой», не имея на то веских оснований. Он пришел к выводу, что она обманывает их, но грань между обманом и недосказанностью слишком тонка. Причин может быть много, но человек-то один. И он осудил ее.
Орайя потянулся и достал из кармана свой наушник. Войдя в сеть, он довольно долго искал то, что его интересует, а когда нашел, отключил наушник и бросил его на пол.
– В чем дело? – не выдержал Кимао, который вот уже в течение тридцати минут наблюдал за странным поведением брата.
– Она принимает препарат, который используют анестезиологи во время наркоза. И перечень побочных эффектов у него приличный, включая возможную остановку дыхания.
– К нему привыкают?
– Нет. Это даже не наркотик.
– Тогда, что это?
– Нечто, вроде снотворного. Он отключает сознание, погружая человека в забытье на определенное время, в зависимости от дозировки.
– Почему, тогда, она использует именно этот препарат? – спросил Кимао.
– Наверное, потому, что разбудить человека, принявшего его, просто невозможно, – Орайя выдохнул и откинулся на подушку Айи, утыкаясь носом в наволочку.
Перед глазами возник образ девушки с коротко остриженными волосами, торчащими из-под капюшона, и раскосыми кошачьими глазами ярко-синего цвета. Он увидел маленькие белесые костяшки на руках, которые проступали под тонкой кожей каждый раз, когда она сжимала пальцы. Орайя словил себя на мысли, что хотел бы спрятать эти пальчики в своей ладони, чтобы они сжимали его руку.
– По крайней мере, она не наркоманка, – подытожил Орайя, поворачиваясь на бок и утыкаясь носом в простыню чужой койки.
– И это все, что ты можешь сказать? – не понял Кимао.
– Да, – ответил Орайя и отвернулся от всех них, непонимающе смотрящих на него.
Он валялся на кровати Айи, как на своей собственной, будто получил на то ее особое дозволение. Интересно, сам-то он понимал, насколько странно все это выглядело со стороны?
– Так, выкладывай! – не выдержал Кимао. – Я же вижу, что ты что-то знаешь, но, по не понятной причине, продолжаешь молчать!
– Значит, то, что я знаю, вас не касается, – ответил Орайя и накрыл ноги чужим одеялом.
– Она может нас вырубить этой штукой прямо посреди ночи и сделать все, что захочет! – повысил тон Кимао. – Это тебя не беспокоит? Или беззащитные слезливые глазки одурманили твои мозги?!
Орайя обернулся к Кимао и внимательно посмотрел на брата.
– Интересно, а когда это ты видел, как она плачет?
Кимао напрягся.
– Кто-нибудь из вас хоть раз видел, как она плачет? Нет? Кем бы она ни была, какой бы слабой ни казалось, она ни разу не дала повода вам пожалеть ее. Не знаю, как тебе, братец, но я полагаю, что это качество достойно того, чтобы перестать называть глаза его обладательницы «слезливыми». А касательно препарата, напомню вам, что она хранила его в сумке. Не под матрацем, не под душевой кабиной, а в сумке. Не думаете же вы, что она настолько глупа, чтобы оставлять его в сумке перед тем, как нас отравить?!
– Ладно, согласен. Тогда объясни мне, зачем ей этот препарат?
– Я стал невольным свидетелем трех ее приступов. В первый раз я подумал, что у нее эпилепсия. Она не стала меня разубеждать и сказала, что принимает лекарства. Она даже сообщила мне странные названия и дозировки, чтобы я отстал от нее. Но все-таки, что-то в моей голове не складывалось. Сомнение. Ты знаешь, что это за чувство. После второго приступа я решил найти информацию об этих препаратах и, естественно, потерпел фиаско. Именно тогда на ум мне пришла мысль о том, что она не просто больна. Отключается на ходу, старается не привлекать к себе внимания и постоянно боится чего-то. Конечно, будь она больна шизофренией, данное поведение было бы вполне объяснимым. Галлюцинации, паранойя… Но, будучи людьми обученными и посвященными в вещи, которые другие назвали бы просто абсурдом, мы с тобой, дорогой брат, не подумали об одном простом варианте: Айя может быть провидцем. Теперь это снотворное. Я могу поверить, что одаренный провидец способен стимулировать себя подобным образом, принуждая тело отключаться от реальности на некоторое время. Почему именно этот препарат? Не знаю. Но, наверняка, есть свои причины.
– Тогда, зачем ей скрывать от нас свой дар? – насупился Кимао.
– А зачем рассказывать нам о нем? Откуда мы знаем, что она видит? Может, нас с вами это никак не касается? А может, если бы мы узнали о том, что она провидец, тут же использовали бы ее в своих целях?
– Мы бы не стали…
– Думаешь? Предвидеть события наперед – очень большое преимущество, особенно когда дело касается войны. Не стоит забывать, что Айя – дочь Роэли Гвена. Уверен, что ее отец посвящен в суть дара своей дочери. И уж точно он использует его в своих целях. Каких? Вряд ли она расскажет нам об этом. Поэтому она смотрит на нас, как на потенциальных «потребителей». Я ответил на твой вопрос, Кимао, или, еще что-нибудь пояснить?
– Почему только сейчас мы узнаем все это от тебя?
– Потому что только сейчас всех вас это заинтересовало, – вздохнул Орайя.
– А если бы я не спросил? Ты бы промолчал?
– Наверное.
– Ты в своем репертуаре.
– Так же, как и ты, – ответил Орайя и, отвернувшись от брата, уткнулся носом в подушку Айи.
– Это не твоя постель, – отчеканил Кимао.
– И не твоя!
– Не смей повышать на меня голос!
Орайя обернулся и, заглянув в глаза Кимао, спокойно прошептал:
– Отвали.
На этом разговор был окончен. Кимао знал, что продолжать бесполезно. Орайю невозможно разговорить, просто пожелав это сделать. Он не скажет ничего, пока сам не примет решение обрушить очередную жестокую правду на собеседников. Какие еще секреты он хранит? Насколько хорошо успел узнать Айю? Кимао интересовал этот вопрос, ведь Орайя лежал на ее постели и, не обращая никакого внимания на присутствие в отсеке остальных, вел себя так, будто имеет право находиться на этом месте.
***
Айрин и Айя вернулись в три часа утра. Им пришлось пробираться до своих коек в кромешной темноте под мирное сопение всех остальных. Айрин улеглась прямо в одежде и через несколько минут отключилась. Айя же сняла с себя врачебный халат и остановилась возле своей кровати, на которой явно кто-то спал. Айя сунула руку под подушку, пытаясь достать свой планшет, но сильная мужская ладонь оказалась на запястье и потянула ее на себя. Айя завалилась на Орайю и тут же попыталась встать, когда зрячий ловко перевернулся и оказался лежащим сверху. Айя сжала челюсти, цепляясь за волосы деревы, чтобы вырвать их с корнями, но Орайя мотнул головой и вцепился ее руки, прижав их к кровати.
– Я знаю многое, но не все, – прошептал Орайя. – И останавливаться на достигнутом не собираюсь. Может, ты хочешь сама рассказать мне что-нибудь, пока для тебя не стало слишком поздно?
– Слезь с меня, – зашипела Айя, которой от такой тяжести на своем теле стало трудно дышать.
– Если ты здесь для того, чтобы подставить нас или причинить кому-нибудь вред, я сам обезврежу тебя и не уверен, что после этого твоему папаше не придется возвращать тебя обратно.
– Убить, для таких, как вы, просто. А какого жить с этим? – ответила Айя и расслабилась под ним, даже не пытаясь больше сопротивляться.
– Как мы? А ты, значит, стоишь выше нас?
– Слезь с меня.
– Что, не нравится, когда теряешь контроль над ситуацией?
Айя глубоко вздохнула и приподняла голову.
– Я видела столько, что хватит на несколько жизней. Насилием и жестокостью меня не удивить.
– Тогда, чем тебя можно удивить? – спросил Орайя, прикасаясь носом к ее уху.
Его дыхание на ее коже… Его аромат рядом с ней… Он опустил голову и провел носом по ее шее, оставляя на ней влажный след от своих губ.
Айя закрыла глаза, растворяясь в этом поцелуе. Разве можно быть таким нежным? Разве можно угрожать и быть таким нежным одновременно? Она почувствовала, как руки его плавно переместились на ее спину, прижимая хрупкое тельце к себе. Она таяла в этих руках. В этих руках она переставала существовать. «Правила» – словно выстрел прозвучало в ее голове. Она вспомнила о них. Она вспомнила о том, что должна их соблюдать. Даже тогда, когда хочется их просто забыть…
– Похотью, Орайя Сиа, меня тоже не удивить, – прошептала Айя и открыла глаза.
Орайя замер, будто только сейчас осознал, что делает. Словно, не понимал он, что происходит, будто был далеко отсюда, там, где никто не видел их двоих. И само осознание, что именно похоть может затмевать его взор, не просто отрезвило зрячего. Это заставило его усомниться в собственной сдержанности и самоконтроле.
– Тебе по-прежнему нечего мне сказать? – спокойно спросил он.
– Нет.
Орайя тихо поднялся с кровати и переместился на свою койку. Больше он ничего не говорил. Она тоже молчала. Орайя закрыл глаза, мысленно возвращаясь к тому, что делал несколько минут назад. Он все еще ощущал аромат ее кожи… Он все еще хотел прикасаться к ней…
Глава 9
Айрин подорвалась с кровати и побежала в туалет. Ее выворачивало наизнанку, и она знала, почему. Сердце продолжало мерно биться, хотя руки тряслись так, как никогда. Проведя в туалете минут двадцать, она, наконец, вышла и направилась в ванную.
Когда в дверь настойчиво постучал Йори и попросил ее немного ускориться, Айрин поняла, что все уже проснулись. Дрожь в ладонях она смогла унять и, взглянув на себя в зеркало, подняла подбородок и улыбнулась одной из своих надменных улыбок. Айрин Белови презирала любую слабость, а свою собственную – больше других.
Когда Айрин вышла из ванной, Йори стоял у самой двери, постукивая босыми пальцами о пол.
– Свободно, – произнесла Айрин и направилась к столу, за которым сидела поникшая Айя.
– Вы обнаружили других? – поинтересовалась Данфейт, глядя на сестру, как всегда излучающую уверенность и спокойствие.
– Троих, – ответила Айрин и посмотрела на Айю. – Все – дети.
– И как же вы… – прошептала Эрика.
– Она показывала, а Райвен убивал, – пояснила Айрин и, замерев на мгновение, снисходительно улыбнулась. – В этом нет твоей вины. Просто, они прикинулись детьми.
– Или мы прикинулись, что убиваем взрослых, – прошептала Айя и, поднявшись из-за стола, направилась к своей кровати.
– Не тебе одной тошно от этого!
– Тебе тошно? Это я показывала на них пальцем. Ты лишь стояла за его спиной и смотрела!
– Думаешь, так просто смотреть на это?
– Поэтому он и выбрал тебя, – кивнула Айя. – Знал, наверное, кем они могут оказаться…
– Хочешь сказать, что он взял меня с собой, потому что я – бездушна? – возмущению Айрин не было предела.
– Ты сама охарактеризовала себя этим словом. Наверное, ты даже более бездушна, чем он.
– Если ты о Райвене, то у него действительно нет души!
– Думаешь? – Айя скривила губы. – Лучше уж стрелять, чем смотреть со стороны, перекладывая ответственность на других. Я – показываю, он – убивает, а ты – наблюдаешь, будто тебя все это не касается.
Айрин развернулась и, прищурившись, посмотрела Айе в глаза, изгибая губы в ожесточенной улыбке.
– По-моему, ты немного напряжена. Не пора ли тебе принять лекарство? Не волнуйся, ты и дальше можешь «баловаться», пока мы будем делать то, что от нас требуется, и молчать при этом!
Айя засмеялась. Как много пафоса в ее речи…
Айрин, так же, как и все остальные, молча смотрела на Айю. Ее тихий смех начал перерастать в хохот, да такой надрывный, что не понятно стало, радостно ей на самом деле или…
Айя накинула на себя байку и, спрятав голову под капюшон, направилась к выходу из отсека.
– Куда собралась?! – закричала Айрин.
– К дилеру! Ломать начинает! – словно плевок, бросила Айя и скрылась в коридоре.
– Твою мать! – прошипела Айрин. – Ее так просто не прошибешь!
– А ты собиралась это сделать? – не поняла Данфейт.
– Странно, но на наркоманку она непохожа, – покачала головой Айрин.
– Это были не наркотики, – ответила сестра. – Сильнодействующее снотворное, чтобы отключаться.
– Не знала, что она страдает бессонницей.
– Она – провидец. И мы предполагаем, что с помощью препарата она стимулирует свой дар.
– И когда вы поняли это?
– Он понял, – ответила Данфейт, кивая головой в сторону Орайи, лежащего на своей кровати.
Айрин развернулась на стуле и внимательно посмотрела на друга.
– И когда ты собираешься вывести ее на откровенный разговор и узнать, наконец, что она здесь делает?
Орайя сделал вид, что обращались ни к нему.
– Понятно… – протянула Айрин. – Как всегда, самая грязная работа достается именно мне!
Айрин поднялась и, достав сумку Айи из-под кровати, вывернула все содержимое на стол.
– Ты что делаешь? – возмутилась Данфейт.
– Не беспокойтесь. Пострадает моя совесть, а не ваша.
– Так нельзя!
– Где нельзя? Здесь?! Плевать мне на этические нормы и принципы! Одни вправе притворяться детьми, другие – убивать их! А я вот шарю по чужим шмоткам. Извини, но это преступление – самое безобидное из всех!
Айрин начала перебирать вещи Айи. Нижнее белье, одежда, пустая коробка из-под снотворного, наушник беспроводной сети, туалетные принадлежности, даже прокладки. Рука потянулась к чему-то блестящему, и Айрин ухватилась за пластиковую карточку с номером банковского счета.
– Она совсем безмозглая. Кто оставляет такие вещи в сумке?
Приглядевшись к номеру, Айрин хмыкнула.
– Именная, будь она неладна. Знаете, какое имя? Не поверите! – захохотала Айрин. – «Творец». У нее точно не все дома! А, ну-ка!
Айрин метнулась к кровати Айи и достала из-под подушки ее планшет.
– Ты не посмеешь, – покачала головой Данфейт.
– И кто остановит меня? Ты? Может быть, Кимао? Или Орайя?! Чего молчите! Всем хочется узнать, что она там малюет! И я – не исключение!
Айрин ввела в качестве пароля слово «Творец» и, о чудо, операционная система загрузилась.
– Итак, посмотрим…
Орайя свесился с кровати, молча наблюдая за действиями Айрин. В тишине она перебирала файл за файлом, вглядываясь в незнакомые ей лица.
– А у нее талант! – удивилась Айрин. – Очень красиво. Правда, мрачно слишком, но руку мастера видно.
Спустя несколько мгновений над Айрин склонились все, за исключением Орайи, продолжающего лежать на своей койке.
– А это что такое? – воскликнул Кимао и выдернул планшет из рук Айрин.
На него с экрана монитора смотрела никто иная, как Квартли Соу. И женщина улыбалась, протягивая руку не кому-нибудь, а Кейти.
– Юга… – прошептала Данфейт. – Она была там.
– И сколько, интересно, ей на самом деле лет? – задал вопрос Кимао, продолжая открывать новые файлы.
– А это кто? – не поняла Данфейт, разглядывая нарисованного мужчину, стоящего посреди белых песков.
– Не знаю, – протянул Кимао. – Но кого-то он мне напоминает…
– Глаза! – воскликнула Эрика. – Такие же синие глаза, как у Айи!
– Брат?
– Не припомню, чтобы у Гвена было двое детей, – покачал головой Йори.
– Мы и про нее-то не знали, – пожала плечами Эрика.
– Давай, другую папку посмотрим.
Айрин выдрала из рук Кимао планшет и продолжила изучать рисунки.
– Она нас всех нарисовала! А вот и полковник… Где это он стоит?
– Посмотри лучше, во что он одет! – воскликнул Кимао.
– Белый плащ?
– Вот тебе и полковник…
***
Айя вошла в отсек и замерла на пороге. Айрин сидела за столом, в то время, как остальные стояли за ее спиной. И он. Он стоял перед Айрин и держал в руках ее планшет. Орайя обернулся к ней и посмотрел с каким-то отвращением, будто мерзость увидел.
Айя спокойно подошла к нему и выдернула из рук зрячего свой компьютер. На мониторе был один из ее порочных рисунков. Айя пролистала файлы назад, чтобы понять, что все они только что увидели, и, осознав, что нутро ее вывернуто наизнанку, отключила монитор.
– У каждого из нас есть фантазии… – в пустоту произнесла Эрика, но, Юга свидетель, лучше бы ей в этот момент промолчать.
Конечно же, «порочными» Айя назвала рисунки, где Орайя Сиа был запечатлен в разнообразных позах: лежащим сверху, снизу, сидящим, стоящим, но обязательно стонущим и получающим наслаждение… …вместе с ней… Проклятый талант… Проклятые рисунки… Проклятый планшет…
Айя подошла к стойке своей кровати и, поудобней перехватив прибор, со всей силы ударила панелью о металлическую штангу. Экран разбился и внутри что-то хрустнуло. Айя вновь занесла руки и во второй раз ударила им, разнося планшет вдребезги. Она уничтожала себя. Свое я. Свою душу. Пять лет своей жизни, она разбивала точными, ритмичными ударами о стойку кровати. Наконец, когда глаза ее стали влажными, она метнула остатки прибора в стену, рассыпав детали по полу.
– Подавитесь… – ответила Айя и так же тихо вышла из отсека, как только что в него вошла.
Когда убеждения разбиваются о неприступную стену реальности, когда надежды растворяются в водах чужого безразличия, когда собственное бессилие становится очевидным, эмоции перестают наполнять свободную оболочку и исчезают. Вера, стремления, желания и любовь сменяются пустотой, и очевидное, что всегда лежало на поверхности, открывается взору. Вот кто они, – бездушные создания, влачащие жизнь в уязвимых телах. Они не рождаются такими. Такими их делает система. Мир, построенный в угоду тем, кто контролирует его. Слуги, что полагают, будто они свободны. Зрячие, которым приоткрылась завеса этого мироздания, не способные понять Истины, потому как не могут больше чувствовать. Маленькая деталь, из-за которой они лишаются возможности принять вещи такими, какими они являются на самом деле. Рабы своего бесчувствия, подневольные своего сознания, слепцы, которые хотят прикоснутся к свету, не осознавая, что его можно только узреть.
