Текст книги "Консультант (СИ)"

Автор книги: Даниэль Дакар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Пёстрый ковер покрывал пол от стены до стены. Затянутые пунцовым шёлком стены были увешаны клинками всех размеров и форм. Преобладали, впрочем, ятаганы с вызолоченными рукоятями, усыпанными драгоценными камнями (капитан Силва поморщился – концепция холодного оружия как украшения интерьера оскорбляла его представления о миропорядке). Несколько оттоманок не смогли вместить все узорчатые подушки, и часть их лежала просто на ковре. Секретарский терминал представлял собой низкий инкрустированный столик на гнутых ножках.

За столиком возлежал на подушках (ну, естественно!) совсем молодой парень, одетый почти так же, как оставшиеся в коридоре стражники. Парнишка курил кальян. При виде вошедших он неторопливо поднялся на ноги, одёрнул расшитую золотом жилетку и коротко поклонился. На девушку секретарь глядел с плохо скрываемым неодобрением, но в голосе звучала лишь строго дозированная предупредительность:

– Прошу вас пройти в малую переговорную, миз Галлахер… господа… могу я подать вам кофе?

– Возможно, позже, – отмахнулась Лана, и, отведя в сторону богатую драпировку, первой вошла в не слишком большую комнату.

Здесь никакого восточного шика уже не наблюдалось. Белые стены, серый ковролин на полу, вся обстановка – стол и дюжина кресел. Стол, однако, поражал воображение: не размерами, но количеством оборудования, расположенного на нем.

Али-Баба был известен на Большом Шанхае (и далеко за его пределами) не только и не столько как владелец знаменитого притона. Системы сканирования, слежения и электронной безопасности – вот что являлось его коньком и основным источником дохода. Именно поэтому, обзаведясь офисом на платформе Картье, Катрина Галлахер наняла этого человека. Серьёзному предприятию, которым её стараниями стало агентство «Кирталь», требовалась серьёзная же защита. Увы, подкачавшая в самый неподходящий момент.

Размышления Ланы о том, какой момент можно было бы считать подходящим, были довольно бесцеремонно прерваны: вторая из имеющихся в комнате дверей распахнулась, и в переговорной сразу стало тесно.

Первым, наплевав на возможную агрессию посетителей, появился сам хозяин. Высокий, очень гибкий, Али не шёл, а плыл над полом. Затруднять себя излишней одеждой он не стал, ограничился узкими штанами, поэтому все желающие могли полюбоваться тем, как играют мышцы под гладкой тёмной кожей. Впрочем, и лицо, горбоносое, с высокими скулами и неожиданно крупными, чуть выпяченными губами, вполне заслуживало внимания. Как и заплетённые в многочисленные косички иссиня-чёрные волосы. Красавец. Или даже красавéц. Кстати, вот чего Лана не знала, так это сколько красавцу лет. Хотя, если уж на то пошло, он такой на Большом Шанхае был не один. Взять хоть ту же Тётушку Нэнси.

Вслед за владельцем «Пещеры» в переговорную ввалились шесть мужчин всевозможного возраста, роста и комплекции. Объединяли их практичная одежда и наличие самого разного оружия, которым сам Али высокомерно пренебрёг. Ну, ещё бы, такому человеку не пристало утруждаться самому.

Кресло во главе стола Али выдвинул для себя собственноручно. Рассредоточившиеся вдоль стен охранники – настоящие, а не коридорная «декорация» – даже не подумали оказывать нанимателю соответствующую услугу, что определённо говорило о неплохой выучке.

Лана уселась слева от хозяина помещения, её спутники остались стоять, вольно или невольно копируя действия местных телохранителей. Кстати, то, что на каждого из не участвующих в переговорах гостей пришлось по двое «контролёров», свидетельствовало о том, что Али не то, чтобы боится предстоящей беседы… скорее, намерен произвести дополнительное впечатление. Когда Лана делала заказ, они беседовали один на один.

– Так что же у тебя за проблема, крошка? – лениво поинтересовался Али-Баба, плюхнувшись в обитое натуральной кожей кресло и небрежно закинув узкие босые ступни на край темно-медовой столешницы.

– Проблема у тебя, Али, – негромко, очень серьёзно ответила Лана.

Хозяин «Пещеры» мгновенно спустил ноги со стола и заметно напрягся.

– И в чём же она состоит?

– Когда мне с полгода назад понадобились системы слежения в новом офисе, я обратилась к тебе, потому что все вокруг говорили: Али – лучший в своем деле. Так вот, братан. Либо ты не лучший, либо у тебя завелась крыса.

Лицо Али окаменело, темно-карие, почти черные, густо подведенные глаза вспыхнули мрачным огнем.

– Основания! – почти выплюнули плотно сжавшиеся губы.

Лана небрежно повела рукой в сторону оборудования, заполнявшего стол:

– Я могу?..

– Валяй.

Девушка развернула дисплей, со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы и приступила:

– Когда работы были закончены, мне на браслет вывели внешний доступ к системе, чтобы я могла из любой точки Шанхая проверить, что творится на моей территории. И вот прилетаю это я сегодня, захожу – и что же?

На дисплее возникло изображение просторного офиса с большими окнами. По офису неспешно фланировал – руки в карманы – франтоватый мужчина лет тридцати. Судя по вытянутым в трубочку губам, он насвистывал.

– Извини, лапочка, но я пока не понял, в чём проблема, – усмешка Али была почти злой.

– В окнах. Смотри, – окна приблизились, исчезли, пейзаж за ними укрупнился… ещё… ещё… промелькнуло и исчезло пустое пространство. Стали отчетливо видны покрытые скатертями столики и молоденькая парочка, любезничающая за одним из них. – Знаешь, что это такое?

– Центурия. Конкретно, если не ошибаюсь, ресторан «Гондольер». Дата – сегодня, время – чуть больше часа назад… стоп! А какого чёрта в «Гондольере» так пусто? Обед же в самом разгаре…

Всё-таки он был по-настоящему умён. Умён и наблюдателен. Будь у Ланы время, она бы восхитилась.

– А теперь посмотри сюда.

Лана быстро скоммутировала с дисплеем вынутый из футляра бинокль. Напружинившиеся было охранники снова расслабились.

– Эту запись я сделала, как видно из маркировки и координат, как раз в означенное время и именно в «Гондольере». За вот этим конкретным столиком сидят вовсе даже не эти флиртующие юнцы. Там сидим мы с Рисом, причём я пялюсь в бинокль прямо на свои окна. Эти двое, – короткое движение подбородка в сторону Силвы и Греты, – рядом. И ещё восемь рыл по соседству. Не считая прочих обедающих. И окна, на которые пялюсь я, полностью поляризованы, в отличие от тех, что на предыдущей записи. И если вернуться к ней – где я с биноклем, Али? Где мои люди? Где поляризация окон? Где, крысий хвост, всё это?!

Последний вопрос она задала уже на грани крика. Помолчала, переводя дыхание, и очень тихо, хотя и предельно отчетливо, процедила:

– Вот я и говорю, братан. Либо посторонние взломали мою систему самостоятельно – и тогда ты не лучший. Либо этим посторонним помогли твои подчинённые – и тогда у тебя в хозяйстве… ну, пусть не крыса, пусть бардак. Так у кого проблемы?

Отвечать Али не стал. Протянул в сторону левую ладонь, в которую один из телохранителей почтительно вложил черное металлическое кольцо. Сгреб косички назад, сцепил их кольцом на затылке. Сердито хмыкнул. И принялся производить с дисплеем некие действия, напоминавшие одновременно рисование и замешивание теста. Пальцы так и порхали. Минута, другая – и винегрет, в который превратилась сделанная Ланой запись, сменился картинкой. На картинке снова был офис агентства «Кирталь». Вот только пижона там уже не наблюдалось. Зато наблюдались трое весьма условных джентльменов, ведущих себя вполне по-хозяйски, и жуткий разгром.

– Текущий момент. Настоящий, – прокомментировал Али. – Ты знаешь этих деятелей?

Лана покачала головой:

– Нет. Ты можешь посмотреть, что происходило у меня и в окрестностях крайние двое суток?

– Легко. Точка привязки?

– Парень с фальшивой записи. Звуковое сопровождение – только мне, ясно?

Последнее требование не вызвало у Али-Бабы никакого удивления. Он даже демонстративно отвернулся от дисплея, то же сделали его телохранители. Впрочем, не смотрели они только на экран – всё остальное помещение и каждое движение гостей по-прежнему было под наблюдением.

Что же касается Ланы, то несколько минут спустя мрина была способна только браниться. Однако демонстрировать скверное расположение духа в присутствии Али и его присных она не считала возможным, а потому просто стиснула зубы и смотрела.

Вот Дьюк, по обыкновению, расфуфыренный, как павлин, протягивает руку потенциальному клиенту. Клиент в перчатках, и это нормально. Такова многолетняя, да что там – двухвековая! – традиция Большого Шанхая. Ненормально другое: в результате рукопожатия глаза Дьюка закатываются, и он падает на пол. Ну, ещё бы! Раз бомбанули систему слежения, систему сканирования вредоносного оборудования покоцали тоже. А стало быть, встроенный в перчатку шокер на мониторах переговорной не отразился. Бедный Дьюк…

Вот чертовски не вовремя возвращается Марго, на свою голову закончившая работу раньше расчётной даты. Влетает, как к себе домой… дурёха, и ничего тут не поделать, свои мозги не вставишь. Придется, видимо, порекомендовать Дедуле отчислять к такой-то матери – ну кто же лезет пусть даже на собственную базу без контрольного сеанса связи с дежурным сотрудником?! Да, Дьюка заставили бы ответить – и что с того? Её, Лану, он ведь предупредил… а эта даже вызовом не озаботилась! Жалко, конечно, у девчонки на редкость нестандартное воображение и подход к решению поставленных задач, но так дела не делаются.

Тут Лана вспомнила, что её шансы что-то рекомендовать Горовицу (равно как и его шансы рассматривать и выполнять рекомендации) близки к нулю, и окончательно вышла из себя. Ладно, что там дальше?

Вот один из тех, кто в данный момент находился в её офисе, предлагает прикрученному к креслу Дьюку ответить на вызов. А есть ведь ещё чуйка, есть – ствол пистолета упирается парню в затылок, всё точно так, как ей увиделось на Руби. Кстати, их в этот момент не трое, а шестеро – чужаков, расположившихся со всеми удобствами.

Ну, дальше просто. Дьюка покровительственно – «Молодец, парень! Видишь, как всё просто!» – хлопают по плечу. Вкатывают ему какую-то дрянь. Судя по заторможенности Марго, с ней в соседней комнате проделали ту же операцию. И не только эту. Сожалеть тут не о чем, самое разнообразное насилие входит в курс подготовки, но приятного маловато.

Ребят выводят из офиса в сопровождении троих «гостей», и все пятеро отбывают в неизвестном направлении – переключение на внешние камеры вставлено Али виртуозно. А что же оставшиеся?

Обыск. Похоже, не первый. Грубый, выстроенный абсолютно по-дурацки, цель его непонятна, разве что – обозначить присутствие. Добро, хоть «Арахну» не разломали, не поняли, видимо, что это такое. И секретки не нашли, ни одну, что одновременно и хорошо, и плохо. Ну что им стоило вскрыть хотя бы вон ту панель… и никаких проблем у Катрины Галлахер уже не было бы. Так нет же, не вскрыли. Зато в шкафах и ящиках порезвились на славу и, главное, мяту! Мяту выжрали всю!!!

В процессе – неоднократное отшивание потенциальных клиентов под какими-то левыми предлогами… ох, с этим ещё придётся разбираться, причём долго, с извинениями и расшаркиваниями… будем надеяться, что хоть контакты не постирали, уроды… не было печали! Разумеется, резервное копирование имеет место быть, вот только не взломали ли его тоже? От этих недоносков всего можно ждать…

Заказ еды и выпивки – с её терминала! Вызов девиц – с него же. «Гости» явно скучают, заняться им нечем, кроме всё тех же девиц и чистки оружия, но спят по очереди и вполглаза. Умные. Или нет?

Всё это было весьма неприятно, а хуже того – непонятно. Если предположить, что речь идет о стороннем рейдерском захвате, то действия захватчиков отдают сугубым идиотизмом. Если же «Кирталь» навестили люди Кренкеля… а в пользу этого говорит довольно аккуратное обращение с Дьюком и Марго, ничего не только непоправимого, но даже по-настоящему серьёзного в их отношении не предприняли… так и вовсе ерунда какая-то получается.

– Катрина… – голос Али доносился откуда-то издалека. – Катрина, оставь стол в покое. Ну пожалуйста, дорогая, это же натуральное дерево, один ты уже изничтожила!

Лана встряхнулась и посмотрела: сначала (недоумённо) на стол, потом (виновато) на Али. В зоне досягаемости её рук натертую лимонным воском столешницу избороздили глубокие царапины. Следующий виноватый взгляд через плечо предназначался Рису, который ответил на него легкомысленной усмешкой: ерунда, мол, подруга, я не в претензии, даже лестно.

– Я куплю тебе новый стол, Али, – буркнула мрина, пытаясь пальцем затереть наиболее заметную царапину и понимая, что ведёт себя сейчас как нашкодивший котенок, закапывающий лужицу на гладком полу. Хорошего настроения понимание не добавляло.

– Скорее уж я куплю тебе новый офис, – вздохнул хозяин «Пещеры». – Я виноват, Катрина. Ты совершенно права. Бардак и крыса. Кемаль! – произнес он в пространство. – Пришли ко мне Абдаллу.

Али небрежным мановением красиво очерченной длиннопалой ладони свернул дисплеи и переставил своё кресло так, чтобы сидеть рядом с Ланой. Высвободив косички из плена кольца, на лету пойманного одним из телохранителей, он повернулся к девушке, приобнял её и демонстративно облизнулся. Лана склонила голову на предупредительно подставленное плечо, чуть опустила веки и изобразила губами что-то среднее между капризной гримаской и готовностью к поцелую.

Рис, которому это зрелище совершенно не понравилось, еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. Хотя следовало признать, что при всей явной голубизне мужчины пара получилась сногсшибательно красивой – и сексуальной почти до боли.

А ещё минуту спустя в дверях возникло подтверждение того, что создатель всего сущего, помимо умения радовать мир красотой, определённо обладает чувством юмора. Причём довольно злым.

Очевидно, этот неопределенного возраста мужчина изначально задумывался как негроид. Во всяком случае, форма черепа и черты лица были именно негроидными. В сочетании с розовато-белёсой кожей, глазами цвета гноя и жёлтыми, как цыплячий пух, бровями, ресницами и жёсткими курчавыми волосами впечатление создавалось жутковатое. А отвисшая при виде Ланы челюсть, мертвенно-серая бледность и вдруг проступившая на лбу и висках испарина испортили его окончательно.

Мужчина сделал попытку попятиться, но дверь за его спиной уже закрылась, а на узких костлявых плечах сжались обманчиво-маленькие руки самого невысокого из телохранителей. Что уж там прижал этот карлик, Лана сходу определить не смогла, поскольку сама знала как минимум три варианта, однако результат оказался вполне годным. Захлебнувшийся воздухом пленник начал оседать, и крошка-охранник ногой подцепил ближайшее кресло и ловко вдвинул его прямо под задницу клиента.

Миг – и лёгкие, но крепкие браслеты зафиксировали предплечья и голени Абдаллы на подлокотниках и ножках кресла. Ещё одна лента шириной в пару ладоней притянула впалую грудь к спинке, а само кресло словно вросло в пол. Лане уже встречались такие штучки, даже и собирать доводилось, хотя проделать подобное сквозь толстый ковролин без единого видимого разъёма она, пожалуй, не взялась бы. Здесь требовалось прямое подключение к силовому кабелю такой мощности, что пожар стал бы куда более вероятным исходом, чем необходимое закрепление предмета обстановки.

Лана слегка развернула левое ухо и скосила глаз, оценивая обстановку за спиной. Капитан Силва взирал на происходящее с непритворным спокойствием. Надо полагать, ему уже случалось участвовать в процедуре допроса, и, не исключено, с обеих сторон. Как и самой Лане Дитц, кстати. Грета-врач явную подготовку к процессу жёсткого дознания не одобряла, Грете-мрине она скорее пришлась по вкусу. Мрины вообще отличались абсолютно кошачьим отношением к постановке на место зарвавшегося противника.

Наиболее любопытной оказалась реакция Риса. По её наблюдениям, напарник привык решать вопросы либо хорошо подвешенным языком, либо хорошо поставленным ударом. Предстоящий допрос Хаузеру активно не нравился, как не нравится присутствие при хирургическом вмешательстве любому не-хирургу. Однако в данном случае, видимо, срабатывал менталитет хорошего летуна: «Что тут думать? Прыгать надо!» В общем, за команду можно было не беспокоиться. Никто не сорвётся и не испортит Али затеянную игру.

Должно быть, их гостеприимный хозяин пришел к такому же выводу, потому что из обхватившей плечи Ланы руки ушло еле заметное напряжение. Вот Али-Бабу как раз происходящее приводило в состояние если не экстаза, то чего-то очень похожего.

Была в практике Ланы Дитц пара-тройка любовников – вовсе даже не садистов в общепринятом понимании этого термина – воспринимавших секс как возможность демонстрации силы. Не для унижения партнера или причинения ему физической или душевной боли, а просто ради самого факта утверждения себя как самого главного в данной конкретной ситуации. Это бывало довольно полезно – для сброса напряжения и приведения себя в наилучшую форму. При условии взаимного согласия всех заинтересованных сторон, конечно.

Здесь, однако, о взаимном согласии не могло быть и речи. И Лана, в целом нейтрально относившаяся к пыткам во всех их проявлениях (разумеется, если пытали не её), надеялась, что процесс не затянется. Или, по крайней мере, наиболее красочные его моменты пройдут без её прямого участия. В этом вопросе полученное ею человеческое воспитание заметно превалировало над кошачьими генами. Работа – штука такая: делать её надо, кто бы спорил, а вот с удовольствием может и не сложиться.

Тишину нарушил Али, голос которого полнился раздражением и чем-то вроде злой насмешки. Вероятно, над собой:

– Знаешь, Абдалла, я до самого последнего момента надеялся, что постарел, поглупел, и разучился читать логи. И меня предал не ты, а кто-то другой. Но одного взгляда на то, как перекосило твою рожу, хватило, чтобы понять – мои старость и глупость здесь ни при чём.

Абдалла приоткрыл было рот, но тут же закрыл, повинуясь резкому, нетерпеливому жесту.

– Тебе зададут много вопросов. Очень много. И задавать их буду не я. Мне противно даже смотреть на тебя. Но об одном я всё же спрошу. И очень надеюсь на честный ответ. Хотя бы в память о взаимной симпатии, которую ты похерил. Почему, Абдалла? Почему ты это сделал? Неужели я мало тебе платил?

– При чём тут деньги?! – прохрипел Абдалла. – Нет, заплатили мне хорошо, но разве в этом дело!

– А в чём же тогда? – с обманчивой мягкостью полюбопытствовал Али.

Глаза прикрученного к креслу человека загорелись мрачным огнем, черты лица словно заострились. Он даже подался вперед, насколько позволяли ремни.

– Кто-то должен был это сделать!

– Предать меня?

– Да нет же! Убрать с Шанхая эту тварь!

Абдалла побагровел так, что казалось, от его физиономии можно прикурить, вытянул шею и плюнул в сторону Ланы. Не доплюнул, конечно, но очень старался.

– Ты оказал этой дочери свиньи и собаки величайшую честь, которую мужчина может оказать женщине – решил сделать её матерью своего сына! А она посмела отказать! Тебе! Я хотел, давно хотел! Только не знал, как! Заплатили… да я бы сам приплатил, а тут такой случай!

Сомнений не оставалось – они имеют дело с законченным фанатиком.

– Уберите его, – устало бросил Али. – И стол вытрите кто-нибудь.

Когда оба приказания были выполнены, он убрал руку с плеч Ланы, с силой потер ладонями словно постаревшее лицо и пробурчал:

– Я действительно виноват перед тобой, Катрина.

Лана недоверчиво хмыкнула, немного поразмыслила и выразительно пошевелила в воздухе поднятыми вверх двумя растопыренными пальцами.

– Дважды? – уточнил Али.

– Угу. Дочерью свиньи и собаки меня ещё не называли. Слушай, Али, я не собираюсь скандалить. Заметил, да? Давай мои ребята сядут, а твои… ну тоже сядут, что ли. Я своих-то притащила главным образом для того, чтобы обозначить серьёзность намерений.

Али кивнул, и все расселись вокруг стола – кресел как раз хватило, да ещё одно осталось свободным.

– И что ты собираешься теперь делать, Катрина?

– А ты?

– А что – я? – вскинул брови хозяин «Пещеры».

– У тебя неприятностей даже больше, чем я думала, Али. И как бы даже не больше, чем у меня. Свои-то я вымету поганой метлой часа через три, ну – через пять. На то и люди со мной прилетели. А вот с твоими всё не так просто.

Лица телохранителей Али-Бабы закаменели до полной неподвижности. Похоже, в чем-то верные бодигарды были согласны с уволоченным вместе с креслом Абдаллой: Катрина Галлахер определённо брала на себя слишком много. Атмосфера в переговорной ощутимо сгустилась.

– А если поподробнее?

– Да пожалуйста! – Лана изменила позу так, чтобы смотреть Али в лицо, не выворачивая шею. – Например, я думала, что у нашей с тобой тогдашней беседы не было свидетелей, запись если и велась, то только в твой личный архив, и ты никому не объяснял причины непотребного состояния своего стола. А что мы имеем здесь?

– Марк? – Али покосился куда-то в сторону, и Лана с трудом подавила желание сглотнуть – или выругаться.

Она – она! – не заметила, как в переговорной появился ещё один человек. Кстати, он был единственным из всех виденных ею до сих пор сотрудников Али, в ком не было ни капли арабской или негритянской крови. Если бы речь шла о Старой Земле, она сказала бы, что метрах в двух от неё стоит швед или норвежец.

– Боюсь, Али, – скривился поименованный Марком незнакомец лет пятидесяти на вид, – что здесь мы имеем дерьмо. Я уже принял во внимание данный аспект, и этот вопрос обязательно зададут Абдалле. В числе прочих.

Лана взглядом спросила разрешения у Али-Бабы, получила его – такое же безмолвное – и обратилась к белоголовому гиганту уже напрямую:

– Есть ещё один момент. Я не делала тайны из того, кто ставил мне сканирование. В определённых кругах бывает полезно упомянуть, что в твоём офисе работала команда Али-Бабы.

– Не поверишь, но не менее полезно бывает упомянуть – в определённых кругах! – что твоя команда работала в офисе Катрины Галлахер, – хмыкнул Али.

– Но ты ведь не распространялся о том, кто конкретно отлаживал систему? – прищурилась Лана.

– Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь?

– И я не распространялась. Хотя бы потому, что попросту не знала. То, что Абдалла продался, разумеется, плохо. Но, на мой взгляд, гораздо хуже то, что мои гости, кем бы они ни были, точно знали, кого им следует покупать. Зовите сантехников, Марк. У вас где-то здорово протекает.

Великан вздохнул так, что на секунду, казалось, вобрал в могучую грудь весь имеющийся в комнате воздух, и предельно сухо произнес:

– С твоего позволения, Али, я пойду делать свою работу. Пока она у меня ещё есть.

Вообще-то, кофе Лана Дитц не жаловала. Не то, чтобы ей совсем уж не нравился вкус, но вот запах… запах, как правило слишком резкий, кувалдой бил по кошачьему обонянию.

По этой причине в кофейню её можно было заманить только возможностью получения остро необходимой информации. И в ту часть «Пещеры», где солидные, чудом дожившие до своих лет мужчины с лицами, иссеченными временем и сталью, священнодействовали над жаровнями, полными раскаленного песка, она не заглядывала. Не говоря уж о том, что конкретно её кофе, как правило, излишне взвинчивал. Поэтому она охотно пила его перед боем, но в «мирной» жизни – никогда.

Однако тот кофе, который подал им юноша-секретарь, был истинным наслаждением как для языка, так и для носа. Изумительный контраст черного огня в крохотных чашках и ледяной воды в запотевших тонких стаканах прогонял усталость и столь красноречиво грозил пальцем раздражению, что оно отступало. Медленно, но верно.

По левую руку от Ланы блаженно вздыхал капитан Силва. Сама она знатоком кофе не была, могла только сказать, вкусно или нет, но судя по реакции Альберто, им принесли что-то невероятное.

Мрина сознательным волевым усилием заставила раздувшиеся над чашкой ноздри принять нормальные размер и форму и подняла глаза. На неё с добродушной, лукавой и немного насмешливой улыбкой смотрел Али-Баба.

– Рад, что в моём заведении для тебя хоть что-то сделали, как следует. Но кофе – это хорошо, а вот что ты собираешься делать дальше?

– Как – что? – Лану вопрос удивил, и она не собиралась этого скрывать. Даже брови вскинула. – Отбивать свою собственность у этих придурков. На моей территории не место всякому постороннему барахлу.

– Согласен, – кровожадно ухмыльнулся Али. – Я подброшу тебе людей.

– У меня есть! – ощетинилась Лана. Не хватало ещё, чтобы этот тип оказывал ей услуги, не оговоренные контрактом на проведение работ. Хрен потом расплатишься. – Уж на троих-то всяко хватит.

– У тебя – белые, – пренебрежительно махнул рукой Али, то ли не замечая, как напряглись спутники Ланы, то ли не принимая в расчет. Как ни странно, телохранителей нисколько не смутила явная неприязнь в глазах чужаков. – А я предлагаю тебе чёрных.

– Не знала, что ты расист, Али, – бросила Лана, недвусмысленно всплескивая руками в поле зрения Силвы и Риса: осадите, мол, мужики, я разберусь.

– Конечно, я расист. Это нормально – быть расистом. Понимаешь, если человек утверждает, что его раса превосходит остальные, он идиот. Но если он не гордится своей расой, не считает, что ему повезло родиться чёрным… или белым… или, – тут он отвесил ироничный полупоклон, – котом, то это и не человек вовсе. Тут всё в точности как с патриотами и космополитами. Все эти граждане Вселенной… не люблю фуфлыжников. У человека должна быть родина, и он должен принимать и защищать её такую, какая она есть, не отрицая недостатков и не принижая достоинств. Согласна?

– Допустим, – сдавать позиции Лана не собиралась, но, неожиданно пылкая, речь Али произвела на неё некоторое впечатление. – Мне как-то попалась на глаза довольно интересная трактовка происхождения моей расы. Дескать, прайд Зель-Сан так и не был создан вовсе не потому, что заартачились заказчики. Просто Валентайн Зельдин, активно использовавший генный материал чернокожих и взявший от них, в частности, скорость бега, выносливость и более совершенную, чем у белых, терморегуляцию, даже думать не хотел о том, чтобы взять и внешность тоже. А Альваро Санчес хотел работать, в том числе, и с негроидным фенотипом.

– Ну, вот видишь!

Что-то в сказанном ею явно привело Али в восторг, но что именно – Лана пока не понимала. Поэтому сочла нужным осторожно поинтересоваться:

– И во что мне обойдется присутствие твоих людей?

– Ни во что. Я тебе должен, Катрина. И потом, я совершенно уверен, что ты сама захочешь иметь их под рукой, как только увидишь. Проверим?

Далеко не убежденная, Лана пожала плечами. Приняв это движение как знак согласия, Али с непонятным пока девушке весельем ткнул сенсор на браслете:

– Реза, зайди ко мне с Селимом и Ахмедом.

На сей раз Лана не пропустила момента появления на сцене новых персонажей. Но это не спасло её от потрясения.

Вошедшие в переговорную молодые мужчины, такие же черноволосые, как Али и почти такие же темнокожие, были похожи на него, как сыновья, которыми, по всей видимости, и являлись. Вот только глаза… золотисто-зеленые глаза с вертикальными зрачками! Отчеркивающие их черные полосы могли быть такой же, как у Али-Бабы, искусной подводкой. Могли, да. Но Лана Дитц была мриной, и с детства не путала косметику и родовые знаки[31]31
  Родовые знаки – контрастные полосы пигментации кожи, идущие от внешнего и внутреннего углов глаза мрина к виску и образующие своего рода «стрелку». Проявляются в процессе Зова Баст.


[Закрыть]. Где-то рядом сдавленно ахнула Грета Дальберг.

– Зельдин был дурак! – только и смогла выдохнуть Лана.

Когда-то давно, ещё школьницей, она сожалела о том, что прайд Зель-Сан так и не вышел из стадии эксперимента и, подобно многим девчонкам Алайи, мечтала о встрече с прекрасным венерари[32]32
  Изначально прайды (группы, обладающие определенными признаками) мринов назывались по именам римских богов и людей, курировавших проект. Венерари – дети Венеры – были задуманы как самые красивые представители расы, кураторы прайда – Зельдин и Санчес.


[Закрыть].

Ну, вот и встретились. Твою мать.

Впечатление парни производили сокрушительное. Это было что-то на уровне инстинкта, что-то, не поддающееся логике и разуму. Напряглись и резко заныли груди, жидкий огонь растекся по позвоночнику и ударил в крестец. На секунду закружилась голова. Девушка торопливо, слепо зашарила по столу – лишь бы занять руки, не протянуть их к чудесным видениям – и сунула в рот то, что нащупали пальцы. Нащупали они, как выяснилось, пирожное из слоеного теста и мёда, но она поняла это только в тот момент, когда Али ехидно заметил:

– Ты же не любишь сладкого, дорогуша?

– Заткнись, Али! – прошипела Лана. – Заткнись! Так вот зачем тебе понадобилась моя яйцеклетка?!

– Естественно! – гостеприимный хозяин, казалось, обиделся. – А ты думала, зачем? Для коллекции? Коллекционером был мой отец. Он собирал всякие диковинки, и однажды купил на аукционе дневник одного из ваших Отцов.

– Санчеса, да?

– Именно. Так что можешь быть совершенно уверена, тебе попалась правильная трактовка. И я ещё юнцом поклялся, что однажды в этот мир придут венерари. Мои гены в качестве основы не так уж плохи для начала. Правда, возникла небольшая загвоздка с тем, что я не люблю женщин, но всегда есть другие варианты – уж в наш-то век! Кстати, – оживился Али, – если ты отказалась потому, например, что не хочешь, чтобы твой ребенок был зачат в пробирке, то на внука я тоже согласен! Мои мальчики женщин любят. Содержание в период беременности и медицинское сопровождение за мой счет, о цене твоего времени, которое уйдет на вынашивание, тоже можно договориться…

– Тьфу на тебя!

Бесстыдная практичность этого хитреца рассеяла наваждение и Лане хотелось смеяться или сердиться – она ещё не решила, что именно – но трахаться уже совершенно точно не хотелось. И то хлеб.

– Али, не сходи с ума. Там, у меня, может оказаться довольно жарко. Что, если я не смогу уберечь твоих ребят?

– Ты всё перепутала, Катрина, – высокомерно скривил губы Али. – Это они должны уберечь тебя, а вовсе не наоборот.

– Но если…

– Никаких «если». В языке моих предков есть такое слово – «кысмет». Оно означает Судьбу. А правоверный Судьбе покорен. Всё будет так, как должно быть, даже если будет иначе. Кысмет. А там, глядишь, и обойдется. Во-первых, они, хвала Аллаху, шанхайцы. А во-вторых, они мои сыновья.

Платформа «Картье» числилась среди больших. Разумеется, были платформы и покрупнее – но выше или ниже по оси светила или ближе к внешней оболочке планетоида. Здесь же, почти в самом центре, размеры полмили на милю считались весьма значимыми.

Машина, которую, не слушая возражений Ланы, выделил всей честной компании Али-Баба, причалила к середине одной из длинных сторон платформы. Теперь им предстояло пройти чуть меньше четверти мили до «Золотого Овна», в котором уже начала скучать остальная часть разношерстной группы.

Условно «наземного» общественного транспорта на Большом Шанхае не существовало: площади могли быть отданы либо дорогам, либо зелени, производящей кислород. И ещё при разработке проекта планетоида выбор был сделан в пользу кислорода. Желающие могли на краю платформы арендовать что-то вроде снабженного электродвигателем самоката или воспользоваться гравидоской, но большинство предпочитало собственные ноги. Не так велики были расстояния, а починка обуви обходилась существенно дешевле покупки или найма транспортного средства.