Текст книги "Твоя правда (СИ)"
Автор книги: Дана Грэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 18
Увидев Питера в ресторане, где мы планировали встретиться, я почувствовала себя в десять раз лучше. Я крепко прижала его к себе, братец стал такой же высокой, как я, и он так же крепко обнял меня в ответ. – Я скучал по тебе, – сказал он, когда мы отпустили друг друга и сели за стол.
– Я тоже скучала по тебе, – сказала я, изучая его. Мы все трое – Патрик, Питер и я-выглядели одинаково. У всех нас были черные, как смоль, волосы отца и изумрудно-зеленые глаза матери; у всех нас были схожие черты лица; все мы были высокими и стройными-хотя Патрик за последние пару лет немного прибавил в весе – и у нас был один и тот же слегка вздернутый нос. Единственная разница заключалась в том, что я была девочкой, а они-мальчиками, причем Питер был точной копией Патрика в его возрасте.
Питер поймал мой пристальный взгляд и вздохнул.
– В последнее время все спокойно, – сказал он мне, зная, чего я боюсь. – Аластер много работает, и я его почти не вижу.
Я кивнула, поморщившись при этом имени. – А когда ты его видишь?
– Он слишком устает, чтобы даже смотреть на меня, – сказал он, слегка улыбаясь. – Кроме того, большую часть времени я провожу у Хуана.
– Что происходит с матерью Хуана? (примечание из 17 главы: Хуан будет праздновать Рождество вместе с Пейдж и ее братьями, т.к. его мать в больнице в тяжелом состоянии, а отец бросил его, когда тот был совсем маленьким. Других родственников у парня нет)
– У нее рак легких третьей стадии, – сказал он, грустно улыбаясь. – она лечилась несколько месяцев, но в последние недели ей стало хуже. Вот почему она должна провести некоторое время в больнице; Хуан сказал, что врачи должны следить за ней.
– Это печально, – вздохнула я. – Ну, я надеюсь, что она скоро поправится.
– Я тоже, – нахмурился Питер. – Я не хочу, чтобы он кончил, как я. Как Мы...
Я взяла его за руку и крепко сжала. – Я уверена, что его мама борется за то, чтобы остаться в живых.
Питер не улыбнулся, но спокойно кивнул.
Во время ужина мы обсуждали все, что происходило за последние несколько месяцев. Он сказал мне, что его оценки стали лучше, что Хуан помогал ему несколько раз с некоторыми хулиганами в школе, и что с Хуаном он больше не чувствовал себя таким подавленным Аластером. С облегчением услышав это, я вкратце рассказала ему о своей жизни.
Покончив с ужином, я проводила его до дома на окраине Бруклина и села в такси, чувствуя себя намного лучше теперь, когда увидел Питера, поговорила с ним, поняла, что его дух все еще не сломлен, несмотря на то, что ему приходилось терпеть такого человека, как Аластер.
На следующий вечер я пошла на мюзикл "призрак оперы" на Бродвее.
Когда я очутилась в Большом зале и свет потускнел, я, наконец, снова почувствовала себя живой. А когда спектакль начался, я уже была вся в слезах. Это было прекрасно, песни были великолепны, и мне пришлось воздержаться от того, чтобы подпевать, я просто произносила слова, а слезы текли по моему лицу от чистой красоты этого звучания. И когда все закончилось, я почувствовала себя немного опустошенной.
Выйдя из театра, я поняла, что идет легкий снег. Было ужасно холодно, и я раздумывала, стоит ли мне посетить Таймс-сквер в другой раз, но мне очень хотелось увидеть его сейчас, поэтому, борясь с холодом, я вышла на середину Таймс-сквер и остановилась перед гигантской рождественской елкой, которая стояла посреди него, глядя на сверкающие украшения, держа зонтик, который я купила на одном из стендов. Я напевала песни, которые продолжали звучать у меня в голове, и была так поражена тем, что оказалась здесь, в этом месте, после просмотра одной из моих любимых пьес в мире, что почти пропустила голос, который раздался позади меня и сказал :
– Харпер?
Медленно, как в тумане, я обернулась и увидела Диего Риверо, который стоял прямо передо мной, закутанный в плащ, с таким же тяжелым шарфом, как у меня, и с зонтиком в руке. Он посмотрел на меня с удивлением, почти шоком, а я просто стояла, ошеломленная.
– Что ты здесь делаешь?– Спросил он, подходя ближе.
– Я могу задать тебе тот же вопрос, – сказала я и внезапно отвернулась. Неловкое молчание повисло между нами, как будто мы оба помнили, когда видели друг друга в последний раз.
После той ссоры – или как там ее называть – которая произошла между нами в канун Дня Благодарения, он отвез меня домой в полном молчании. Я не сказала ему ни слова, и он тоже, и с тех пор я его больше не видела. На самом деле, я была так занята учебой, выпускными экзаменами и поездкой сюда, что почти не думала о том, что произошло между нами.
Но теперь все вернулось, и я хотела уйти, не оглядываться назад, боясь, что он может увидеть во мне еще одну правду, которой я не готова была поделиться.
– Я навещаю семью, – сказал он, нарушая молчание, но я не осмелилась поднять на него глаза, вместо этого уставившись в землю. – Думаю, ты тоже.
Я молча кивнула, пытаясь найти выход из создавшегося положения.
Но он не позволил мне, потому что спросил: – Ты голодна?
На этот раз я подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Но лицо его оставалось совершенно бесстрастным. – А почему ты спрашиваешь?– Наконец сказала я, поморщившись.
– Потому что подумал, что смогу угостить тебя ужином, – сказал он, пожимая плечами. – В качестве извинения за то, что снова был невнимательным приду..рком.
У меня вырвалось фырканье.
– Ну же, Харпер. Здесь холодно, и я хочу все исправить.
Наши взгляды встретились, пока я обдумывала его предложение. Этот человек был полным кретином по отношению ко мне. Но он также извинился за свои ошибки, и это больше, чем многие люди в моей жизни когда-либо делали. Патрик, например, так и не извинился. И мой отец не понял бы значения слова "прости", даже если бы оно ударило его по лицу.
И все же....
– Почему ты вообще беспокоишься?– Серьезно спросила я. – Черт возьми, мы даже не друзья.
Улыбка сползла с его лица, и оно помрачнело.
– Потому что я хочу все исправить, – ответил он, – мне кажется, что я всегда причинял тебе боль. И пусть я не очень хорошо тебя знаю, Харпер, но я знаю, что не ты, не заслуживаешь этого.
Я вздохнула, чувствуя себя несколько опустошенной. – У меня такое чувство, что мы снова будем спорить, – честно призналась я.
– Тогда давай не будем ссориться, – улыбнулся он. – Пойдем?
И, несмотря на то, что этот человек мне почти не нравился, я сказала: -Только если ты отвезешь меня в самый дорогой ресторан в округе и заплатишь за все, как обещал.
Он рассмеялся тем глубоким, рокочущим смехом, который заставил меня невольно улыбнуться. – Сделка заключена.
Глава 19
Ресторан, который выбрал Риверо, был почти переполнен, но хозяйка, которая украдкой бросала на Риверо оценивающие взгляды, нашла нам маленький столик у окна. Мы сели, и после того, как мы сделали заказ (я остановилась на бифштексе, который, будь я одна, никогда бы не осмелилась заказать, так как он был слишком дорогой, но так как Риверо платил, я без труда заказала его), Риверо спросил меня, что бы я хотела выпить. Поскольку Риверо уже перевалило за двадцать один, я могла позволить себе коктейль, пока он заказывал пиво. Как только это было сделано, он повернулся и посмотрел на меня.
Когда он промолчал, я выгнула бровь. – У меня что-то на лице?
Его губы дрогнули. – Ты нарочно пытаешься вызвать у меня неприязнь? – спросил он с веселым выражением в глазах. – Я думал, мы договорились, что сегодня не будет ссор.
– Ну, – сказала я, нахмурившись, – ты смотрел на меня, ничего не говоря, так,что... – это нервировало меня, закончила я мысленно, чувствуя, как горит моя щека.
Его глаза нашли мои. – Мне просто показалось, что у тебя очень красивые глаза.
Это заставило меня фыркнуть. – Если ты пытаешься умаслить меня комплиментами, не утруждайся.
– Я думаю, тебе не помешает немного масла, – усмехнулся он. – Ты, кажется, слишком взвинчена.
– И вот, – протянула я, закатывая глаза, – ни прошло и минуты, как ты снова не осудил меня.
– Он вздохнул. – Я не осуждал, – сказал он немного раздраженно, – это было наблюдение.
Я прищурилась. – В твоем лице, это одно и то же.
Прежде чем он успел ответить, принесли наши напитки. Я сделала глоток своего коктейля цвета заката и позволила его сладости покрыть мой язык. – А где живет твоя семья?
Он не вернул нас к предыдущей теме, что было облегчением, а вместо этого дал мне прямой ответ. – Квинс. А твои? – спросил он, делая глоток пива.
– Бруклин, – удивленно ответила я. – Значит, мы были соседями.
Он покачал головой. – Я вырос в Сан-Франциско, – сказал он мне, – и моя семья переехала в Квинс, когда мне было восемнадцать.
– О, – выпалила я. – Значит, мы были соседями, по крайней мере, пару лет.– Я вспомнила, как во время поездки в безэховую камеру Гарварда он сказал одной из девушек, что поступил в колледж в двадцать один год.
Он немного помолчал, а потом спросил: – Ты вырос в Бруклине?
– В общем, да, – ответила я и решила, что лучше снова сменить тему. – Когда ты закончишь институт?
Что-то промелькнуло в его глазах, как будто он знал, почему я переменила тему разговора. Но он ничего не сказал об этом, а просто отхлебнул пива. – В конце этого года. Что насчет тебя?
– Еще два года, – вздохнула я.
Нам принесли еду, прервав светскую беседу, и мы были слишком заняты трапезой, чтобы разговаривать. Молчание было довольно дружелюбным, не таким неловким, как раньше, и я задавалась вопросом, как получилось, что я провожу вечер в Нью-Йорке с Диего Риверо. Жизнь, несомненно, работает таинственным образом.
Но я чувствовала, как что-то разворачивалось внутри меня, когда мы ели, и делали это, без споров и ссор. Это что-то было безымянным, и я задумалась об этом. На самом деле меня интересовало гораздо больше. Я задумалась обо всем, что он мне наговорил, обо всех его оскорблениях и суждениях, и мне вдруг захотелось открыть эту тему снова...
И все же мне не хотелось портить этот момент. Я не хотела снов ругаться. Он извинился, признался в своих ошибках, платил за ужин, чтобы помочь нам стать вежливыми друг с другом из-за того, чтобы у нас теперь были общие друзья, и я не должна рисковать этим, снова возвращаясь к прошлому.
Диего Риверо был загадкой с самого первого дня, страшной загадкой, которая преследовала меня больше, чем я когда-либо призналась бы себе, не говоря уже о ком-либо другом, и слова внезапно оказались на грани того, чтобы выплеснуться наружу, нуждаясь в словах, в том, чтобы быть услышанной, чтобы получить какие-то объяснения.
Потому что, что бы он ни сказал в пылу в тот день у входа в "Старбакс", когда мы устроили публичную ссору, я не приняла это за чистую монету. В его поведении было нечто большее, чем просто неверное истолкование выражения моего лица, когда мы впервые встретились. Судя по тому, что говорили Майло и Гестия, и по тому, что я видела в нем, когда он не ругался со мной и общался с другими, Риверо казался умным и добрым, услужливым и добродушным. Он притягивал к себе людей, как это всегда делал Майло, но по-другому; его харизма была чрезмерной, поглощая весь воздух в комнате, заставляя людей почитать его не только за его мозги, но и за его абсурдно красивую внешность.
Я просто считаю крайне маловероятным, что я, Пейдж Харпер, вызвала у него такую реакцию. И только из-за выражения моего лица? Я не купилась на это, и мне вдруг до смерти захотелось узнать правду, потому что то, что он сказал мне – было неправдой.
– Ты выглядишь взбешенной, – сказал он, и я поняла, что перестала есть и смотрю на него с гримасой.
Поскольку я была сыта-и едой, и собственными мыслями, – я решила послать все к черту. Если это привело к очередному взрыву, пусть будет так. Мне нужно было знать, что происходит у него в голове. – Я продолжаю думать, что это не имеет смысла, – сказала я, стараясь говорить искренне, а не обвинять. – Я видела тебя с другими людьми. С Майло и его друзьями, со студентами. Все, кажется, думают, что солнце светит из твоей зад....ницы, и ты никогда не был грубым или колючим ни с кем из них.
Он положил вилку и откинулся назад, его темные глаза были непроницаемы. -
– Я уже говорил тебе, – тихо сказал он, понизив голос, – я принял тебя за ту, кем ты не являешься. Не самый лучший момент, но что сделано, то сделано.
– Это очевидно, – сказала я, скрестив руки на груди, – но я не к этому клоню. Ты сказал, что у меня было такое выражение лица, которое заставило сделать всевозможные выводы обо мне. Ты только взглянул на меня и решил, что я плохая, но со всеми остальными девушками, такими же как я, ты совершенно спокоен. Я хочу знать, почему.
Некоторое время он молчал, потягивая пиво. Затем он наклонился вперед и встретился со мной взглядом. – Когда ты появилась тогда за нашим столиком, – сказал он глубоким шепотом, – и я понял, что Майло устроил мне двойное свидание, я был не в лучшем настроении.
Мое сердце учащенно забилось в груди.
– Конечно, я уже был в плохом настроении, прежде чем вошел в ресторан, но когда я понял, что сделал Майло, мое настроение упало на несколько пунктов, – сказал он, его глаза не отрывались от моих, глубокие и темные, как бездонные ямы, в которых я чувствовала, что тону. – Но потом ты пришла и просто посмотрела на меня с признательностью, с которой смотрят на меня большинство женщин. Но было что-то странное в том, как ты смотрела, что-то, что я не мог понять, и мое настроение ухудшилось, поэтому я ушел, как только ты открыла рот и попыталась заговорить со мной.
Я пыталась взглянуть на этот день с его точки зрения, и мое сердце упало. Я была в хорошем настроении, чувствовала, что вот-вот завоюю весь мир, а когда увидела его, как он горяч и как не похож на того зануду, каким его описывал Майло, то просто остолбенела. И хотя я не была неуверенной в себе девушкой, все мои защитные силы в тот момент, были подняты, подсознательно больше, чем когда-либо. Я усилила броню, зная, что не должна показывать ни капли слабости, как будто что-то инстинктивное внутри меня кричало, что он опасен. И он, должно быть, почувствовал это.
– Потом ты появилась на репетиторстве, – сказал он, по-прежнему глядя на меня непроницаемым взглядом, – и когда ты сказала, что это чистое совпадение, я тебе поверил.
– Подожди, – остановила я его, нахмурившись, – ты мне поверил?
На его лице появилась легкая усмешка. – Конечно, я тебе поверила. Но... – добавил он, прежде чем я успела вмешаться, – ты все еще была немного не в себе, и это раздражало меня, поэтому я решил придраться к тебе.
Я сердито посмотрела на него.
– И назвал меня высокомерной? заносчивой?
Его улыбка исчезла, и он вздохнул.
– В свою защиту скажу, что ты выглядела так, будто ненавидишь меня всей душой, – сказал он, – и не только из-за того, что я тебе сказал. Казалось, сама мысль о том , что ты влюблена в кого-то или... в меня, была тебе отвратительна. Но потом мы поехали в Гарвард, – сказал он, и его глаза снова встретились с моими, – и ты игнорировала меня всем своим существом, и хотя мы не так хорошо знали друг друга, и наша последняя репетиторская сессия закончилась плохо, так что было понятно, что ты меня терпеть не можешь, это все равно меня бесило. Но еще больше я разозлился, когда ты не позволила мне помочь тебе войти в комнату, как это было с другими девушками.– Его взгляд стал жестким. – Это было почти так же, как если бы ты не хотела прикасаться ко мне. Ты опять с отвращением смотрела на то, что я осмелился предложить тебе помощь. Ты была такой высокомерной, – мрачно добавил он, – что я не мог не сделать поспешных выводов, несмотря на то, что ни хре...на не знал о тебе. А после этого все просто вышло из-под контроля.
Я молчала, глядя ему в глаза, и понимала, что именно мои действия, а не слова заставили его думать обо мне плохо.
– Извини, – сказала я и, чтобы подчеркнуть это, взяла его за руку. – Я не хотела выглядеть так. – я одарила его горькой улыбкой. – Меня судили раньше, но никогда так. Я чувствовала, что это было так несправедливо, и твои слова... я пыталась не дать им добраться до меня, но они сделали это. Я ничего не могла с собой поделать.
Он положил свою свободную руку поверх моей, зажав ее между своими большими, теплыми ладонями, и улыбнулся мне той искренней, глубокой улыбкой, от которой у меня внутри все сжалось. – Тогда почему бы нам не оставить все это в прошлом?– спросил он, его лицо стало мягче, чем раньше, и намного красивее, темные кудри обрамляли его лицо, дикое и непослушное.
А его улыбка ... она была заразительной, и я поймала себя на том, что тоже улыбаюсь, на этот раз с облегчением. – Мне бы этого хотелось, – мягко сказала я, кладя свою руку поверх его.
Он посмотрел вниз на наши руки и хмыкнул, звук был настолько неожиданным, что моя улыбка стала шире. – Похоже, мы занимаемся армрестлингом, – сказал он, поднимая на меня глаза.
Я рассмеялся.
– Держу пари, что я могу победить тебя, – сказала я ему, улыбаясь, потому что мы оба знали, что я лгу.
Его хватка на моих руках усилилась. – Хочешь попробовать?– спросил он, ухмыляясь.
– Не будь иди...отом, – сказала я, отпуская его руки и складывая их на груди.
– Тогда давай договоримся, – сказал он и указал на заднюю часть ресторана. – Там есть бар, где сегодня вечером состоится Вечер с открытым микрофоном.
Я понимала, к чему он клонит, и мне это не нравилось. – Нет, – сказала я, и мои глаза расширились от ужаса.
Его ухмылка стала глубже. – Испугалась?
– Просто в этом нет никакого смысла!– Воскликнула я. – Ты намного сильнее меня!
– Давай сделаем так, – сказал он. – я буду использовать только одну руку, а тебе разрешается использовать две, и даже все твое тело, если тебе нужно будет победить меня.
Это звучало немного более справедливо, но все же. – Как же с тобой сложно, – сообщила я ему на случай, если он не в курсе.
Он выгнул бровь. – Откажешься от вызова, Харпер? Учитывая то, как ты на днях орала на меня в "Старбакс", я думал, что ты смелее.
Я прищурилась. – А что случилось с "оставим все в прошлом"?
– Это означает, что мы должны простить и двигаться дальше, – сказал он, улыбаясь не совсем искренне, – я е в коем случае не давлю на тебя.
– Отлично, – сказала я сквозь стиснутые зубы, опершись локтем на стол. – Давай сделаем это.
Официант подошел как раз вовремя, чтобы убрать со стола, и как только мы очистили поверхность от всего хрупкого, мы сцепили руки, готовясь к битве.
– Проигравший поет песню в ночь открытых микрофонов по выбору победителя.
– Договорились, – сказала я, злобно ухмыляясь. Я должна была выиграть только для того, чтобы заставить его спеть «Shake it Off» Тейлор Свифт. Мне придется запечатлеть это на камеру, иначе мне никто никогда не поверит.
– На счет три, – сказал он, – раз... два... три!
Мы оба одновременно надавили на руки, пристально глядя друг на друга. Риверо не сдерживал никакой силы; он вложил все, что у него было, в свою правую руку, которая держала мою, и я с ужасом увидела, что моя рука опускается. Но как раз перед тем, как костяшки моих пальцев коснулись стола, я положила другую руку поверх своей и толкнула изо всех сил.
Это было бесполезно. Принять этот вызов было плохой ставкой с самого начала. Потому что, несмотря на то, что я навалилась всем телом на его руку, пытаясь заставить ее поднять ее над моей, в то время как пот стекал по моему лицу, он даже не вспотел, и мгновение спустя моя рука коснулась твердой поверхности с громким стуком, который привлек взгляды от соседних столов.
– Пошел ты, – нахмурилась я, держась за запястье и двигая больной рукой. – Тебе обязательно было меня заманивать?
– Ты могла бы просто сказать " нет”, – сказал он так рассудительно, что я не удержалась и послала ему злобный взгляд. – Он рассмеялся. – Кто-то не любит проигрывать.
– Пф, – пробормотала я.
Все еще улыбаясь, он взял мою руку в свою и переплел свои пальцы с моими. Мое сердце бешено заколотилось в груди, щеки запылали, и я уже собралась спросить, какого черта он делает, когда он сжал мою руку, медленно двигая ею, освобождая ее от напряжения, возникшего в результате нашей борьбы. Все еще держа мою руку в своей, он поднял на меня глаза и спросил: – Теперь лучше?
И в этот момент бабочки заставили мой желудок сжаться, потому что он был так красив, так горяч, и я внезапно потеряла дар речи. Я заставила себя кивнуть, отвернувшись от него, не в силах больше выдерживать его взгляд. Что, черт возьми, со мной не так?
Наконец он отпустил мою руку и поднялся на ноги.
– Давай, Харпер, – сказал он, – ты должна спеть для меня.
Я почувствовала себя так, словно меня облили холодной водой. – Проклятье, – пробормотала я, хватая свои вещи и следуя за ним в заднюю часть бара, после того, как получила некоторое удовлетворение от того, что он заплатил за наш роскошный ужин.
Мы вошли в бар, и Риверо занял столик поближе к сцене.
– Оставайся здесь, – сказал он, когда я угрюмо села. – я поставлю твое имя в очередь.
Черт бы его побрал. – Могу я хотя бы выбрать песню?– Задумчиво спросила я.
– Нет, – усмехнулся он, и когда я снова открыла рот, он тут же вмешался и сказал: – это сюрприз. Ты узнаешь эту песню, Не волнуйся.
Хоть я и знала о самых последних поп-песнях столько же, сколько и обычный человек, я все еще не был утешена. Но когда Риверо ушел, и я остался одна, я вдруг поняла, на что только что согласилась.
Я собиралась петь. Перед аудиторией. Да, конечно, вокруг было не так уж много людей – в конце концов, это был будний день, – но все же…
Внезапно стало трудно дышать. Я чувствовала, как воспоминания теснятся в моей голове, но я отказывалась впустить их, отказывалась позволить им превратить меня в то, чем я была на самом деле. Это было просто для развлечения. Это было ничто. Парень, который сейчас пел на сцене, не мог быть лучше меня.
К тому времени, как Риверо вернулся, я был почти в прекрасном состоянии. Но потом он сел рядом со мной, взял меня за руку и улыбнулся. – Ну же, Харпер, – сказал он, – это всего лишь одна песня. Я обещаю тебе, что не буду смеяться, как бы фальшиво ты ни пела.
– Это не очень утешительно, – проскрежетала я, но обнаружила, что мое тело, которое было немногословным, пока его не было, теперь расслабилось. То, что он держал меня за руку, действительно помогло мне успокоить нервы, мой страх, мой ужас от того, чтобы снова выйти на сцену.
Неужели я действительно могу это сделать? Могу ли я так петь на публике? Мне не нравилось быть в центре внимания. Я знала, что это такое, и ненавидела это. На самом деле ненавидела его.
– Только одну песню, – тихо пробормотал Риверо, когда парень на сцене закончил свою песню. – Не беспокойся...
Как раз в этот момент кто-то крикнул: – Следующая-Пейдж Харпер с песней "I Want It That Way!”
– Ты же не серьезно, – я сердито посмотрела на Риверо. – Ты выбрал для меня песню Backstreet Boys?!
Он отпустил мою руку и подмигнул.
– Иди и раздави его, детка.
Я нахмурилась, услышав это "детка", и, чувствуя себя немного неуверенно, вышла на сцену. Мне дали микрофон, текст песни был выведен на экран справа, и когда заиграл бэк-трек, я застыла на месте, глядя на толпу. Здесь было всего человек двадцать, но я чуть не расплавилась.
Но тут мои глаза встретились с глазами Риверо, он ухмыльнулся и показал мне большой палец. Резко отведя взгляд, я сделала глубокий вдох, и когда настала моя очередь начать петь, я открыла рот и выпустила свой голос.
Это было похоже на возвращение домой. Но этот дом был незнакомым, чужим, полным пыли, ржавчины и воспоминаний о давно минувших временах. Но я не хотела, чтобы плохие воспоминания остались. Я хотела, чтобы там были только хорошие. Те, что были до того, как все полетело к черту.
Время, когда мама пела мне колыбельные. Когда после ее смерти я пела те же колыбельные Питеру. Я не хотела, чтобы другие воспоминания омрачили эти драгоценные воспоминания. Я не хотела петь и думать о том, почему я не должна этого делать.
И почему бы мне не петь? Почему я должна бояться пения? Почему я позволяла этим воспоминаниям побеждать все это время, даже не борясь с ними?
Я закрыла глаза, отгораживаясь от всего, кроме музыки и слов, и пела все дальше и дальше, чувствуя, что расслабляюсь с каждым словом, с каждой фразой, которую я произносила, а когда я закончила и открыла глаза, мои уши наполнились радостными криками, люди кричали и свистели.
И Диего тоже хлопал изо всех сил, удивление на его лице смешивалось с искренним удовлетворением, которого я никогда не видела на его лице раньше, и я почувствовала, как мое сердце дрогнуло, и мои щеки растянулись, освобождая место для улыбки, которая исходила прямо из моего сердца.
