Текст книги "Засыпайка в Таллинне"

Автор книги: Дагмар Нормет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ,
юбилейная, в которой Тупс рвет брюки Волку, а Засыпайка ко всему прочему оказывается поэтом

Была ранняя весна. Воскресным утром Засыпайка навестил своего друга и сразу увидел, что в семье царит необыкновенное оживление.

Бабуля не готовила воскресный обед, а сидела перед зеркалом, снимала бигуди и укладывала волосы.

Папа и мама были дома. На столе алела целая охапка гвоздик. Мама привязывала к каждому цветку маленькую поздравительную открыточку. Она была в голубом платье, а на папе пока еще были джинсы: он отпаривал брюки.

Мати в белых гольфах и нарядном костюмчике стоял рядом и смотрел, как горячий утюг с шипением впивается в мокрую тряпку.

– Папа, а зачем отпаривают брюки?

– Чтобы складки стали прямыми и острыми.

– А зачем складкам быть прямыми и острыми?

– Чтобы ходить было легче: острая складка режет воздух, как нож. Понятно?

Лицо у папы сверхсерьезное – верный признак того, что он шутит.

– Ага, понимаю, – сказал Мати. – После отпаривания брюки делаются обтекаемыми, да?

Засыпайка не находил себе места. Он уже давно топтался рядом с Мати, но все никак не мог улучить подходящий момент, чтобы дать о себе знать.

– Мати, пойди вымой руки! – сказала мама.

– Я их сегодня уже мыл.

– Это было утром. И давай побыстрей! Мы скоро выходим.

В ванной комнате, оставшись с другом наедине, Засыпайка наконец повернул шапку задом наперед.

– Здравствуй, Мати! – радостно воскликнул он.

– А, Засыпайка, привет, – ответил Мати таким равнодушным голосом, что сразу стало ясно: сегодня Мати не до него.

Засыпайка расстроился. В самом деле, обидно, когда друг не обращает на тебя внимания.

– Куда вы спешите? – Засыпайка все-таки попробовал завести разговор.

– В кукольный театр, – ответил Мати, – у Буратино сегодня юбилей: пятидесятилетие и двадцать пять лет в театре.

Юбилей Буратино! Засыпайкину обиду как рукой сняло.

– А сама она где?

– Еще утром убежала в театр – ужасно волновалась и сказала, что успокоится только рядом со своими куклами.

Отворилась входная дверь, и в прихожую вплыл огромный букет роз.

Засыпайка оторопел: неужели, кроме него, еще кто-то может заставить вещи летать? Но тут он заметил, что у букета есть ноги, и ноги это дедушкины.

– Такси у дверей! Вся команда, бегом марш! – прогремел дед.

– Зачем столько роз? – шепотом спросил Засыпайка.

– Дедушка пошлет их на сцену, Буратино. Он уже двадцать пять лет так делает. Потому что Буратино – его жена, ты же знаешь.

– Куда это ты с собакой? – мама остановила Мати, который появился на лестнице с Тупсом на руках.

– Собака – тоже человек! – ответил он и умоляюще заглянул маме в глаза.

– Пойми – собак не берут в театр!

– Ты же меня берешь. А я, значит, должен оставить своего ребенка дома одного?

– А что будет, если Тупс узнает голос Буратино, – вмешался папа. – Он тут же залает от радости, и никто уже не поймет, где Злой волк: на сцене или в зале.

– Тупс – не Злой волк! – возразил Мати подозрительно задрожавшим голосом. – Он не станет лаять.

На самом-то деле Мати прекрасно понимал, что папа прав.

– Ладно, – сказала бабуля. Как она могла допустить, чтобы ее дорогой правнук огорчался в день великого юбилея. – Сдашь Тупса на хранение в гардероб. Вахтерша любит собак.

Они удобно разместились в такси. Дедушка впереди – там розам было просторней. Бабуля, папа и мама сели сзади. Мати влез к папе на колени. Тупс блаженствовал на руках у Мати. А невидимый Засыпайка предпочел ехать на крыше.

– Куда поедем? – спросил шофер у Мати.

– В кукольный театр, – важно ответил тот.

– В кукольный театр? – переспросил шофер. – Там, кажется, чей-то юбилей сегодня.

– Это у моей бабушки! – сказал Мати, гордясь, что даже посторонний человек знает о юбилее Буратино.

– Сегодня утром по радио говорили, – пояснил шофер.

Дальше ехали молча.

В театре вахтерша согласилась взять Тупса на время спектакля. Тупс оказался на удивление сговорчивым: видимо, нашел общий язык с добросердечной тетушкой.

– Можно, я сбегаю за кулисы? – спросил Мати.

– Ладно, сбегай, – вздохнула бабуля. – Только смотри, не проказничай там! И кукол не трогай!

За кулисами царило обычное волнение перед спектаклем.

– И ты, Злой волк, не забывай, – говорил молодой режиссер добродушному седому дяде, который щелкал пастью кукольного волка, – помни, что ты в лесу – сама любезность: тебе же надо войти в доверие к Красной Шапочке!

Буратино со своей Красной Шапочкой стояла перед зеркалом и репетировала с куклой поворот головы, от которого косички Красной Шапочки должны были разлетаться в разные стороны.

– Бабушка, я держу за тебя кулаки! – шепнул Мати и крепко-крепко обнял ее.

– Держи, брат, держи! – похвалил его Злой волк. – Сегодня у твоей бабушки важный день!

Внезапно откуда-то донеслось:

– Здравствуйте! Начинаем пятьдесят четвертое представление «Красной Шапочки», юбилейный спектакль дорогой нашей Буратино. Прошу всех занять свои места.

Все засуетились. Каждый брал свою куклу и спешил на сцену.

Мати и невидимый Засыпайка поторопились в зал. Только они уселись между бабулей и папой, как погас свет, заиграла музыка, и занавес открылся.

Мама Красной Шапочки чисто подмела двор, насыпала курам корм и налила кошке молока. А Засыпайка уже успел позабыть, что на сцене не живые куры и не живая кошка, что все они – птицы, животные и мама Красной Шапочки – только куклы.

Вприпрыжку вбежала Красная Шапочка и запела:

 
Зовут все Красной Шапочкой
меня теперь по свету
за то, что лучше шапочки,
чем мама сшила, нету.
 

Знакомый голос! Конечно, по сцене, подскакивая, двигалась кукла, а пела за нее Буратино. Нет, Засыпайка непременно должен увидеть это своими глазами! Сказано – сделано. И невидимый Засыпайка прошмыгнул на сцену.

Детям в зале казалось, что куклы двигаются и говорят сами. Но Засыпайка, сидя за кулисами, убедился, какая это сложная штука – кукольный театр.

Ширма в рост человека скрывала актеров от публики. Они играли, высоко подняв руку с куклой, чтобы она могла свободно двигаться вдоль ширмы и была хорошо видна из зала.

Тем временем мама Красной Шапочки скрылась в доме: актриса села отдохнуть в глубине сцены с куклой на коленях.

А Буратино скакала с Красной Шапочкой над головой и пела:

 
Зовут все Красной Шапочкой
меня теперь по свету
за то, что лучше шапочки,
ем мама сшила, нету.
 
 
Мне день-деньской в лесу не лень
ходить, гулять, играть.
Люблю цветы я собирать,
грибы и ягоды искать,
люблю к обеду крем взбивать
и по двору скакать.
 
 
Сегодня в гости я иду,
подарок бабушке несу:
в бутылке сок клубничный
и пирожок черничный.
 
 
Мне мама сшила шапочку —
красивей в мире нету.
Теперь все Красной Шапочкой
зовут меня за это.
 

И тут Засыпайке стало очень жаль бабушку: Буратино сновала с одного края сцены на другой, управляла куклой, скакала сама, и по ее лицу уже ручейками бежал пот.

– Что это за юбилей, если юбиляру приходится так тяжко трудиться! – подумал Засыпайка. – Ей бы в такой день смотреть да отдыхать.

Но как это сделать?

– Ну-ка, ну-ка! – осенило вдруг Засыпайку. – Ведь сегодня пятьдесят четвертое представление «Красной Шапочки»! И если песню повторить всего три раза, она уже запомнится. Ну, а пьеса, которую сыграли целых пятьдесят три раза, наверняка вбилась даже в кукольные деревянные головы. Сейчас мы это проверим.

Он соединил концы указательных пальцев и прошептал:

 
Трипс, трапс, трулль,
Восемь дырок, пять кастрюль!
 

И произошло чудо! Бабушка как раз прислонила Красную Шапочку к стволу дерева и опустила руку, чтобы немного передохнуть, и в этот момент кукла повернула голову и с улыбкой посмотрела на Буратино. Потом подняла ногу и шагнула. Подняла другую и сделала еще шаг. И тут, поняв, что может двигаться вполне самостоятельно, Красная Шапочка пустилась в пляс.

Она танцевала все стремительнее и веселее. Буратино не верила собственным глазам: Красная Шапочка кружилась сама!

Зрители пока ничего не замечали, потому что кукла двигалась плавно и непринужденно. К тому же откуда им было знать, что танец затянулся.

А на сцене творилось нечто странное. По пьесе мама Красной Шапочки должна была провожать дочку к больной бабушке. Она и появилась с пирогом в корзинке и соком. Но Красная Шапочка не обратила на нее ни малейшего внимания и знай себе кружилась дальше.

Только теперь актеры поняли, что кукла движется сама по себе. А Буратино, онемев от изумления, неподвижно стоит в углу сцены с разинутым ртом и широко раскрытыми глазами. Ничего подобного в их театре не случалось! Музыка кончилась, а Красная Шапочка все плясала и плясала. Уже в третий раз мама звала свою расшалившуюся дочку:

– Красная Шапочка, Красная Шапочка, ты должна пойти к больной бабушке и отнести ей сок и черничный пирог.

Наконец, Красная, Шапочка остановилась, взяла у мамы из рук корзиночку и сказала:

– Да, мамочка, уже иду!

– Будь осторожна в лесу! – наставляла ее мама. – Там живет Злой волк. Смотри, не сворачивай с дороги!

– Не волнуйся, мамочка! – сказала Красная Шапочка и ускакала.

Декорация сменилась: теперь Красная Шапочка шла по густому ельнику. Из-за дерева вышел Злой волк и медовым голосом проговорил:

– Здравствуй, Красненькая Шапочка, куда ты идешь? И тут действие приняло неожиданный оборот. Красная Шапочка открыла рот и заявила:

– НЕ ХОЧУ!

– Чего не хочешь? – поразился Злой волк.

– Не хочу, чтобы ты глотал бабушку! Не хочу, чтобы ты глотал меня!

– Я и не проглочу! – неуверенно протянул Злой волк. – Я… Добрый волк и никого не обижаю.

– Ты только так говоришь, – сказала Красная Шапочка, – а потом все равно глотаешь. Ты уже пятьдесят три раза так делал! И мне это не нравится! Сегодня у моей любимой тети Буратино юбилейный спектакль, и я не дам себя съесть!

Сказав это, Красная Шапочка спрыгнула со сцены и кинулась в другой конец зала.

– Стой, куда ты! – звал ее Злой волк. – Стой! Я же должен тебя съесть!

Добродушный актер, игравший Злого волка, тоже спрыгнул в зал. И погнался за Красной Шапочкой.

Дети визжали от восторга: они думали, что в этом спектакле все так и должно быть. К тому же они не обратили внимания на то, что кукла Красная Шапочка бегает и говорит сама, а Злого волка тащит и говорит за него актер.

– Грандиозно! – прошептал папа. – Как они это делают?

– Не знаю, – сказал Мати, давно помнивший спектакль наизусть. – Сегодня они играют совсем по-другому.

– Помогите! Помогите! – закричала Красная Шапочка и юркнула под стул Мати.

Толстый актер пыхтел и кряхтел – не так-то легко протискиваться между рядами.

А тут еще появилось новое действующее лицо: Тупс сбежал от вахтерши и теперь, злобно рыча, наскакивал на Волка.

В зале поднялся гвалт. Ребята постарше смеялись и хлопали в ладоши, малыши плакали, и все перекрывал пронзительный визг Тупса.

– Красная Шапочка, где ты? Красная Шапочка, иди сюда! – звала Буратино, которая снова обрела дар речи. Мати тоже решил вмешаться в действие. И когда Тупс ухватил Злого волка за штанину и, рыча, повис на его ноге, Мати осторожно вытащил Красную Шапочку из-под скамейки и отнес ее на сцену.

– Помогите! Волк! – завопил актер от испуга, пытаясь стряхнуть Тупса.

Борьба была упорной.

Щенка распирало от гордости – его назвали волком. Вдруг что-то затрещало, – трррах! – и Тупс отлетел к дедушкиным ногам, а актер со своей куклой-волком помчался за Красной Шапочкой.

Но Мати уже протягивал ее бабушке. Маленькая кукла обеими руками обняла Буратино за шею, занавес закрылся, и в зале зажегся свет.

Зрители отбили ладоши: это был самый замечательный спектакль в их жизни!

Мати снова занял свое место между папой и прабабушкой и хлопал вместе со всеми. Он был уверен, что тут не обошлось без Засыпайки. Но поразмыслить над этим не успел, потому что занавес снова открылся.

На сцену вышли все актеры театра с цветами и подарками. А посреди сцены Буратино с огромным букетом роз, возбужденная и нарядная, принимала поздравления. На юбилей приехали актеры из Москвы, Риги и даже из Финляндии.

И тут появился Тупс! Он гордо нес треугольный клок материи и сложил его к ногам Буратино, как отвоеванное у неприятеля боевое знамя.

А Засыпайка все смотрел и смотрел.

И чем дольше он смотрел, тем яснее слышал музыку. Он вдруг почувствовал, что не в силах больше оставаться невидимым.

– А, чепуха! Будь что будет! – и он повернул волшебную шапку задом наперед. Перед Буратино появился неизвестный персонаж с ее любимой куклой Буратино в руках.

– Ой, какая чудесная кукла! – воскликнула бабушка. – Смотрите, подушечка!

– Я сложил для тебя песню, – сказал Засыпайка:

 
Дорогую Буратино
поздравляет Буратино
от себя и от других
твоих кукол дорогих.
 
 
От трех чудесных поросят,
Принца с Золушкой вдвоем,
Микки-Мауса, котят
и лисицы с журавлем.
 
 
Все кричат: «Буратино, ура!
Куклам нравишься ты и твоя игра».
 

И они в самом деле пришли – все куклы, которых водила Буратино за двадцать пять лет работы в театре. Они закружились в хороводе вокруг именинницы, а потом подняли ее вместе со стулом в воздух.

– Голубчики вы мои! – воскликнула Буратино и всплеснула руками. – До чего вы мне дороги!

Публика хлопала в ладоши, бабуля смахивала слезы умиления. А Засыпайка, Мати и Тупс поняли, что без них юбилей Буратино не был бы и вполовину таким радостным.

ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ,
в которой празднуется день рождения Тупса, а Демон превращается в комара

– А чем мы сегодня займемся? – спросил Засыпайка, когда мягким весенним вечером снова появился у Мати.

– Не знаю, – вздохнул Мати. У него в голове не было ни одной интересной мысли. Хоть с огнем ищи – ни единого увлекательного плана.

И это его огорчало. Ведь стоило только захотеть – и любое его желание исполнилось бы. А он, бедняжка, и пожелать-то уже ничего не в силах, потому что разучился мечтать.

В самом деле, чем бы заняться?

– Можно, я скажу? – донесся из-под кровати тоненький, смешной голосок, и оттуда вылез Тупс.

– Конечно! – подбодрил его Мати. – Говори!

Тупс раскрыл пасть, но снова захлопнул и, наклонив голову, застенчиво посмотрел в сторону.

– Как ты думаешь, Тупс, – сказал Засыпайка, – не устроить ли нам небольшое трипство?

– Не зна-аю, – с сомнением протянул щенок.

– Или какое-нибудь трапство похитрее? – предложил Засыпайка.

– Не зна-аю, – Тупс сел и стал задней ногой чесать за ухом.

– Ну, что же, – продолжал Засыпайка, – не остается ничего другого, как устроить изрядное трипс-трапс-трульство.

– Вот-вот! – прогавкал Тупс, поднялся и стал гоняться за собственным хвостом. – Вот-вот! Вот-вот!

– Прекрасно! – воскликнул Мати. – А что же это такое, то, чем мы займемся?

Тупс перевел свои блестящие глазки-пуговицы с хозяина на Засыпайку, потом поднял уши торчком и заискивающе завилял хвостом.

– Да говори же! – потребовал Мати.

– Можно мы устроим мой день рождения? – пропищал щенок.

– Понарошке или по-настоящему?

– По-настоящему. Но можно и понарошке, – ответил Тупс. – Главное, чтобы у меня был день рождения, как у Буратино, и я получил бы подарки.

– Урр-раа! У Тупса день рождения! – закричал Мати.

– Поздравляю! – торжественно произнес Засыпайка и пожал щенку правую переднюю лапу. – Желаю большого счастья.

– Спасибо, – ответил щенок, как и подобает в таких случаях, и пустился обнюхивать углы комнаты.

– Тупс, ты что ищешь? – поинтересовался Мати.

– Подарки, – донесся из-за шкафа голос Тупса.

– Подарки ты выберешь себе сам, – объявил Засыпайка. – Мы втроем пойдем в город, и ты покажешь нам, что тебе хочется.

– Здор-рово! Здор-рово! – прогавкал Тупс. – Это мне нр-равится! – От радости он снова погнался за своим хвостом и завертелся волчком, пока голова у него не пошла кругом, а лапы не разъехались, так что он плюхнулся на пол.

Мати, Засыпайка и Тупс шли по улице – Тупс впереди, возбужденный, как когда-то именинница, а Мати и Засыпайка следовали за ним, сгорая от любопытства: какой же подарок выберет Тупс?

Мати, например, выбрал бы велосипед, большую трубу, барабан и что-нибудь еще, чем можно, как говорит папа, устроить дьявольский тарарам.

А Тупс? Он все-таки собака. Что может захотеть на день рождения собака?

Яростное рычание и жалобный ответный писк Тупса прервали размышления Мати. Они как раз проходили мимо сада Майлиного дедушки, где жила большая черная овчарка Демон. Этот пес ненавидел весельчака Тупса.

Демон бесновался от зависти! Он ненавидел Тупса за то, что щенок ходил с Мати повсюду. Сам Демон с утра до вечера и с вечера до утра должен был сторожить хозяйский дом и дальше собственного забора не выходил ни разу. Он видел, как во время особенно сильной толкотни на улице Мати прятал своего любимца в сумку или даже за пазуху, и это окончательно выводило псину из себя! Демона никто никогда не брал на руки, – вот что постоянно отравляло ему жизнь.

К тому же во время одной из прогулок Тупс в своем щенячьем простодушии сунулся носом в проволочную сетку, чтобы свести знакомство с большой собакой. Но овчарка была настолько оскорблена подобным неуважением, что в бешенстве бросилась на Тупса, и только частая сетка спасла щенку жизнь.

С той поры Тупс всякий раз трясся, когда они приближались к этому страшному месту. И всякий раз Демон с яростью бросался на них, хотя прекрасно знал, что ограда ему помешает.

Так и сегодня: Демон за оградой исходил злостью, лаял до хрипоты, и сердце Тупса еще долго колотилось, как у испуганного птенца, а кисточка хвоста безвольно опустилась и мела пыль. Засыпайка и Мати свернули за угол, ужасающий Демон остался далеко позади, и хвост Тупса снова свернулся в озорную баранку.

Но в тот момент, когда Тупс снова задумался о подарках, на него налетел огромный сенбернар и одним ударом лапы повалил на спину.

– Султан, что ты делаешь! – закричал на него Мати. – Нельзя! Сегодня у Тупса день рождения.

Вместо того, чтобы устыдиться, Султан лизнул Мати в щеку и вновь сбил с ног приподнявшегося было щенка. Он делал это не со зла. Просто большому псу нравилось возиться с маленьким, и он вертел своего приятеля лапой и носом, как игрушку.

Тупс отчаянно скулил. Конечно, лестна, что такая большая собака проявляет к тебе симпатию, играет с тобой. Но игра эта нагоняла страху, потому что Тупс все-таки был создан собакой, а не мячом, чтобы вертеться в лапах разыгравшегося Султана.

И вдруг Тупс понял, что пожелать на день рождения!

– Можно мне пожелать, – пропищал Тупс дрожащим голосом именно в тот момент, когда Султан здорово встряхнул его, – чтобы я стал огромной и сильной собакой, а все остальные, все овчарки и сенбернары, все боксеры, и терьеры, и пудели пусть станут совсем маленькими! Такими крошечными, хоть ветром уноси!

– Твое желание для меня закон! – отвесил Засыпайка глубокий поклон. Он легонько погладил Тупса по голове и прошептал:

 
Трипс, трапс, трулль,
Восемь дырок, пять кастрюль!
 

И щенок стал расти на глазах!

– Мати, залезай! – крикнул Засыпайка, ловко карабкаясь Тупсу на шею. – Живей!

Тупс склонил левое висячее ухо, и мальчик уцепился за него. Потом бывший щенок поднял уши торчком и закинул хозяина себе на спину. Собака была уже размером со слона. Сидя у нее на загривке, друзья без труда могли заглянуть в окно второго этажа.

Важно и самоуверенно Тупс двигался по улице. Сердце его ликовало: теперь он большой и сильный, и можно никого не бояться! Пусть другие уступают ему дорогу!

Но где же эти другие? Их нигде не было видно – ни злого Демона, ни веселого Султана, вообще никого!

Тупс с двумя наездниками добрался до каштановой аллеи, где окрестные собаки по вечерам прогуливали своих хозяев. Свежий воздух, как известно, источник здоровья, а кто же еще позаботится о здоровье хозяина, как не преданная и благоразумная собака?

Но и под каштанами не было ни одной собаки. Ими и не пахло. Куда же они подевались?

Вдруг сильный порыв ветра сорвал с каштановых свечек розовые лепестки и понес их по бульвару.

Но что это? В бело-розовом вихре летели какие-то четвероногие букашки – черные, коричневые, белые, гладкие и лохматые. Они жалобно пищали и повизгивали.

И Тупс понял: в облаке каштановых цветов реяли крохотные овчарки, сенбернары, боксеры, пудели, терьеры и просто дворняги!

Это был прямо-таки собачий дождь!

Тупс едва опомнился от изумления, как одна из этих «летающих собачек» опустилась на его гигантское бедро и пребольно укусила. Оказалось – это Демон величиной с комара. Щенок раздраженно ударил хвостом, и надоедливый приставала, описав широкую дугу, влетел в окно третьего этажа и бултыхнулся в стоявший на обеденном столе стакан с кефиром.

– В кефире комар! – сказал человек. По чистой случайности это был Майлин дедушка, хозяин Демона, который раз в неделю навещал свою сварливую сестру.

Ложкой он выудил неведомую букашку, но так как он умел вести себя за столом, то не стряхнул ее на пол и не выбросил в окно, а осторожно положил на блюдце. Он был уверен, что сестра нарочно подкинула комара в его стакан.

– И нужно же тебе повсюду таскать за собой эту отвратительную псину! – ввернула сестра, которая терпеть не могла собак. – Это ты мне назло!

– Какая пси… – проговорил дедушка, но слово застряло у него в горле, потому что… комар пропал или, вернее, – не пропал, а превратился в собаку! Прямо здесь, у всех на глазах! Еще полминуты – и посреди стола прерывисто дышал огромный черный Демон!

С этого вечера Демон зажил привольной жизнью. Его хозяин никак не мог надивиться, с какой находчивостью собака последовала за ним в квартиру сестры. Он еще много лет рассказывал об этом:

– Как трогательно! Какая преданность! Подумать только – фю-ить в окно и прямо в стакан с кефиром!

Дедушка был так потрясен верностью и сообразительностью своего пса, что уже никогда не оставлял его дома одного. И Демон стал самым приветливым и дружелюбным псом на всей улице.

Но как случилось, что крошечный комарик-Демон вдруг снова стал нормальной собакой?

Виноват в этом оказался Тупс. Он проголодался и захотел получить второй подарок ко дню рождения: большой красивый кусок колбасы.

Но как купить колбасу, если в дверь мясного магазина не пролезть! Конечно, это прекрасно – быть большим, гордо вышагивать по улице и заглядывать в окна второго этажа, но голод сильнее гордости!

– Можно мне еще раз пожелать? – спросил Тупс довольно усталым и слабым голосом.

– Ну, конечно же! – Засыпайка обрадовался новому поводу показать свою волшебную силу. – У тебя осталось еще два именинных желания.

– Прр-рекр-расно! – прогавкал Тупс так, что в домах зазвенели стекла. – Здор-рово! Тогда пусть я снова стану маленьким, и все будет, как раньше, и мы купим в магазине самую большую, самую красивую любительскую колбасу! Такую большую, чтоб ее и не сдвинуть!

Засыпайка похлопал Тупса по шее и произнес:

– Твое желание – для меня закон!

 
Трипс, трапс, трулль,
Восемь дырок, пять кастрюль!
 

И вот они уже стояли рядом – Засыпайка, Мати и Тупс. А перед ними, поперек тротуара, лежала громадная колбаса! Она была такая огромная, что людям приходилось сходить на дорогу, чтобы обойти ее. Им, конечно, и в голову не могло прийти, что это колбаса. Они принимали ее за канализационную трубу новой конструкции.

Какой прекрасный подарок! А как она пахла! Как пятьдесят пять колбас и еще одна впридачу! Для Тупса это был лучший подарок в мире!

Но вот беда! От аппетитного колбасного запаха не у одного Тупса слюнки потекли. Все собаки с этой улицы учуяли аромат, и ноги сами понесли их к колбасе. Они приближались – принюхиваясь, подпрыгивая и гавкая, свесив на бок длинные языки и жадно сверкая глазами. Сейчас, сейчас они вонзят сотни острых зубов во вкуснейший подарок Тупса.

Бедняга даже зажмурился от отчаяния. Но Засыпайка не потерял хладнокровия. Он молниеносно сдернул с головы свою шапку, и вся собачья стая в мгновение ока заснула. Кто с поднятой передней или задней лапой, а у кого в воздухе остались все четыре. Растянувшись на любительской колбасе, погрузился в сон и Мати. Не спал один Тупс. В страхе за судьбу своего подарка он все еще стоял с закрытыми глазами, и потому чары Засыпайки на него не подействовали.

– Можномнеещепожелать? – выпалил Тупс.

– Пожалуйста, – ответил Засыпайка, – у тебя осталось еще одно желание.

– Можно сделать так, что мы взлетим вместе с колбасой? – пропищал несчастный именинник. Засыпайка почтительно поклонился.

– Твое желание для меня закон! – и деловито добавил:

– Живо полезай на колбасу! – Сам же тем временем пристроил спящего Мати перед собой и надел волшебную шапку задом наперед, так что опять стал видимым. Пока собаки зевали и потягивались, Засыпайка прошептал:

 
Трипс, трапс, трулль,
Восемь дырок, пять кастрюль!
 

Не знаю, что подумали овчарки, сенбернары, терьеры, пудели, боксеры и просто дворняги, когда, проснувшись, увидели, как огромная любительская колбаса взмывает в небо. Они завороженно следили за ней, разинув от удивления пасти, и шерсть у них на загривках встала дыбом.

А колбаса вместе с пассажирами унеслась прочь. Остался только чудесный запах, но и его развеял ветер.