Текст книги "Засыпайка в Таллинне"

Автор книги: Дагмар Нормет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ,
в которой звучит необычный концерт, а будущие детские врачи врачуют своего ребенка

Утром, как только Мати проснулся, начался концерт. Не симфонический, а простудный – скрипки, тромбоны и барабаны заменил Мати. Он чихал, сморкался и кашлял так громко, что Тупс, который пришел поздороваться, от испуга забился под кровать.

В комнату вошла бабуля, подняла брови и спросила:

– Ого, что у нас тут за концерт?

Но Мати не сумел ответить – он чихал и кашлял, кашлял и чихал.

– Мальчику нужно измерить температуру! – решила Буратино.

– Мальчику нужно осмотреть горло! – решила мама.

– Мальчика нужно прослушать! – решил папа.

– Мальчику нужно дать горячего молока! – решила бабуля.

– Не хочу! – прогундосил мальчик и попытался удрать из комнаты.

– Не пищать, и марш в постель! – распорядился папа.

И все дружно принялись за дело. Буратино принесла градусник. Мама принесла ложку. Папа принес трубочку для прослушивания. Бабуля принесла чашку горячего молока.

– Лежи и не брыкайся! – потребовала Буратино и затолкала градусник Мати под мышку.

– Погоди с градусником! – сказала мама. – Сначала осмотрим его.

– Сядь и дыши глубже! – потребовал папа и приставил к спине Мати трубочку. Сдвинув брови, он с важным видом прослушивал спину.

– Дыши! Не дыши! Дыши! Не дыши.

– Открой рот пошире, покажи язык, – потребовала мама, надавила ложечкой Мати на язык и принялась исследовать горло.

– Терпи и пей такое горячее, как только сможешь! – потребовала бабуля и подала Мати чашку с молоком.

– На, попробуй, очень вкусный! – протянула Буратино полную ложку меду.

Но Мати снова одолел приступ кашля. Он дернулся, мед потек на одеяло, а на мамины новые брюки выплеснулся целый фонтан молока. Сколько неприятностей!

– Неужели нельзя по очереди?! – сказал папа.

И то верно, подумал Мати, и остальные, кажется, тожё. Буратино и бабуля отошли, а папа и мама с важным видом взялись обследовать больного, как их учили в университете.

Мама изучала горло Мати, а папа слушал легкие. Потом папа стал изучать горло, а мама – слушать легкие.

– Легкие чистые, а горло красное! – сообщила мама.

– Горло красное, а легкие чистые! – подтвердил папа. Градусник показал тридцать семь и пять.

– Надо вызвать врача! – решила Буратино.

– Третьего? – изумилась бабуля. – Уже есть два своих!

– Мальчик не подопытный кролик, чтобы дети проверяли на нем свои знания! – горячилась Буратино.

– Мама, какие мы тебе дети! – обиделась ее дочь.

– Мы скоро будем дипломированными врачами! – попытался папа успокоить Буратино.

– Для матери ребенок всегда остается ребенком! – примиряюще сказала бабуля. – Даже если у самого этого ребенка уже дети или внуки, как у Буратино. Для меня она все равно девчонка.

– Мальчик должен лежать! – распорядилась мама.

– Непременно! – подтвердила бабуля.

– А будет он лежать… – засомневалась Буратино.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился папа.

– Я думаю, будет полезней, если мальчик оденется потеплее и поиграет в комнате, а то он будет все время вылезать из постели и прыгать по полу босиком в ночной рубашке. Так он еще больше простудится!

– Незачем ему прыгать! – строго сказал папа.

– Дети с температурой должны быть в кровати, – подвела итог мама.

На том и порешили, ведь папа и мама как будущие детские врачи знали свое дело лучше.

Мати остался в постели, выпил горячего молока с медом и поиграл с папой в кругосветное путешествие.

Потом мама принесла из киоска детский журнал и прочитала его Мати.

Потом пришла Буратино и принесла Мати апельсин.

Потом пришла бабуля и принесла Мати капли датского короля.

Потом пришел папа и сыграл с Мати партию в шашки.

И, наконец, домой вернулся дедушка и поиграл с Мати в детское лото.

И Мати решил, что болеть иногда очень приятно.

Ему стало грустно только когда все сели за стол, а ему пришлось есть в кровати. Так он и не посидел на праздничном обеде по случаю отъезда папы и мамы.

Каникулы в университете подошли к концу. Завтра утром студенты снова должны быть в Тарту. И вот мама с папой отправились на вокзал. Они постояли перед домом, глядя наверх, и помахали руками, но за метелью так и не разглядели своего маленького сына, который стоял в пижаме у окна и тихо лил слезы.

– Это еще что такое? – прозвучало за спиной Мати. – Босиком у окна! Марш в кровать! – Бабуля взбила подушку и разгладила простыни.

Мати послушно влез обратно в кровать и повернулся заплаканным лицом к стене.

– Ты бы поиграл во что-нибудь! – посоветовала бабуля.

– Очень нужно!

Бабуля растерянно посмотрела на правнука. Ей стало всерьез жаль мальчика.

– Знаешь что, – деловито сказала она, – я принесу тебе блокнот и цветные карандаши, а ты порисуй.

Бабуля принесла еще одну подушку, и теперь Мати сидел, удобно опираясь, с блокнотом на коленях и коробкой цветных карандашей в руках и думал, с чего начать.

Две страницы он изрисовал еще вчера. На одной росли удивительные грибы – клетчатые и в цветочек, а на другой – двуногая улитка беседовала со странной букашкой, у которой ног было видимо-невидимо. На самом-то деле Мати хотел нарисовать муравья, но папа сказал, что это обыкновенная сороконожка. Чистый лист ждал.

– А нарисую-ка я снежную бабу! – Мати вытащил белый карандаш и начертил большой круг. Но белый круг на белом был почти незаметен.

– Ничего, – решил мальчик и вывел еще один круг, чуть меньше, – это будет голова. Потом взял желтый карандаш и нарисовал здоровенный нос-морковку. Черным – глаза-угольки. А синим – ночной горшок-шляпу.

Мати разглядывал свою работу – вот тебе на, выходило, что нос-морковка, глаза-угольки и шляпа-горшок висят в воздухе, потому что самой снежной бабы вообще не было видно.

– Пустяки, – подумал Мати и обвел туловище и голову снежной бабы красным карандашом. Появились очертания снежной бабы, и тогда мальчик закрасил ее целиком в красный цвет.

Он глядел и удивлялся: такой снежной бабы ни у кого не было. Это была особая снежная баба.

И тут Мати вспомнил собаку из снега, которую Майли обозвала верблюдом, и ему захотелось нарисовать настоящего верблюда. Но как он выглядит? Ага – у верблюда должен быть горб! Один? Или два? Синим карандашом Мати провел волнистую линию.

– А чем мы займемся сегодня? – раздался вдруг совсем рядом знакомый хрипловатый голос.

Наконец-то! Мати уже боялся, что Засыпайка больше не придет, что он совсем забыл о своем друге.

– Ничего подобного! – воскликнул Засыпайка, который, как известно, иногда умел читать мысли. – Просто тебе и без меня было интересно.

Засыпайка примостился на углу стола и стал рассматривать рисунки. Очень оригинальная мысль! – похвалил он. – Красная снежная баба на берегу летнего моря.

– Это вовсе не море! – засмеялся Мати. – Это верблюд! – И он живо пририсовал к одному краю волны голову и передние ноги.

Получился довольно своеобразный волнистый верблюд.

– А почему у него четыре горба? – спросил Засыпайка. – Верблюды бывают двугорбые или одногорбые.

– А это очень верблюжий верблюд, – пояснил Мати. – Самый верблюжий верблюд в мире!

– А отчего он синий? Обычно верблюды желтоватые.

– У меня желтый карандаш сломался.

– Ну-ка, ну-ка, кажется, у меня должен быть карандашик, если я не ошибаюсь, – сказал Засыпайка и вытащил из кармана новенький, остро заточенный желтый карандаш.

Мати начал перекрашивать синего верблюда в желтый цвет. Но не тут-то было! Под его карандашом синий верблюд сделался совершенно зеленым.

– Кажется, самый верблюжий верблюд в мире еще и самый необычный верблюд в мире! – сказал Засыпайка.

– Само собой разумеется, – подтвердил Зеленый верблюд, сошел с листа и кивнул умной головой. – Перед вами единственное в своем роде животное, – гордо сказал он. – О, несравненные сыны Севера, не желаете ли прокатиться на моей спине?

– Не знаю, – заколебался Мати, – я болею, а на улице снег и вьюга…

– О, не стоит придавать значения таким мелочам! – произнес верблюд. – Соблаговолите принять к сведению, что простуда лучше всего излечивается на спине верблюда. Вперед, блистательные сыны Севера, я спасу вас из снежного заточения!

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ,
в которой шагает Зеленый верблюд, а Красная снежная баба находит себе дело по душе

И вдруг они втроем – Засыпайка, Мати и Тупс – очутились на спине Зеленого верблюда. А так как это был самый верблюжий верблюд в мире, то между его четырьмя горбами нашлось удобное местечко каждому, словом, как в кресле!

Они двигались по бескрайней пустыне.

Повсюду был песок. Горячий песок. Один песок. И безоблачное, пронзительно-голубое небо. И немилосердно пекло солнце. А Зеленый верблюд все шагал. Шагал и покачивался.

– Засыпайка, боюсь, мне станет плохо, – пожаловался Мати.

– Это морская болезнь.

– Какая морская болезнь? Тут же нет никакого моря, ни капельки моря.

– О, не стоит придавать значения таким мелочам! – произнес Зеленый верблюд. – Соблаговолите принять к сведению, благородные сыны Севера, что я корабль пустыни, ибо иду по пустыне столь же уверенно, как корабль по морю. Так что, путешествуя на моей спине, не мудрено захворать морской болезнью.

От этого разъяснения Мати легче не стало.

– Хочу слезть! – сказал он.

– Как угодно блистательным сынам Севера! – и Зеленый верблюд опустился на колени, чтобы путешественникам было легче сойти.

Так Засыпайка, Мати и Тупс стали пешеходами. Все шли как ни в чем не бывало, только Мати ступал, как-то смешно подпрыгивая.

– Мати, что это с тобой? Скачешь, как заяц! – засмеялся Засыпайка.

– Песок такой жгучий! – охал Мати, прыгая с ноги на ногу. Кто бы мог подумать, что по югу нельзя путешествовать без туфель!

Свою курточку от пижамы он обернул вокруг головы, пижамные брюки закатал до колен, а вот на ноги надеть было нечего. Тапочки-то остались дома, под кроватью.

– А, чепуха! – успокоил Засыпайка измученного товарища. – Сейчас раздобудем тебе сандалии . -Он приставил друг к другу концы указательных пальцев и прошептал:

 
Рипс, трапс, руль,
Сто кастрюль!
 

Не тут-то было.

Засыпайка попробовал еще раз:

 
Трипс, трапс, ну и жара,
не кастрюля, а дыра!
 

И снова ничего!

– Ну и дела, – испугался Засыпайка, – от этой болтанки на верблюде у меня в голове все слова переболтались. Ни словечка не помню!

– О, не стоит придавать значения таким мелочам! – сказал Зеленый верблюд. – Соблаговолите принять к сведению, восхитительные сыны Севера, что всего в получасе езды находится небольшой уютный оазис, где под могучими грибными деревьями работает знаменитый сапожник. Не соблаговолят ли юные господа продолжить путешествие на моей спине?

Тупс не заставил себя упрашивать: ему до смерти нравилось кататься на верблюжьей спине. И Засыпайка вновь примостился в ложбинке между третьим и четвертым горбом. Только Мати медлил: никак не мог решить, какую из двух зол выбрать – заболеть морской болезнью, качаясь на верблюде, или обжечь подошвы горячим песком.

Мати грустно смотрел вдаль, не веря, что Оазис Грибных Деревьев вообще когда-нибудь появится, и в эту минуту он заметил быстро приближающийся темный автомобиль.

– Смотрите, машина! – воскликнул мальчик.

Машина приближалась. И постепенно стало ясно, что это совсем не машина, а какое-то существо, семенящее неисчислимым множеством ног. Длинное, словно поезд. Конца его все еще не было видно, он появился гораздо позже.

– Мое почтение, многоуважаемая госпожа Сороконожка! – церемонно произнес Зеленый верблюд.

Многоуважаемая госпожа остановилась. Происходило это постепенно: передние ноги уже не двигались, а остальные еще семенили. Поэтому задняя часть Сороконожки задралась вверх, и многоуважаемая перекувыркнулась в воздухе. Только приземлившись на все свои ноги, она остановилась окончательно.

– Приветствую тебя, самый верблюжий из всех верблюдов! – сказала она.

– Позвольте спросить, куда путь держите?

– Позволю, раз уж спросил! – проворчала госпожа Сороконожка. – Домой спешу.

– Позвольте спросить, откуда путь держите? – спросил Зеленый верблюд.

– Да ничего я не держу, – рассердилась госпожа Сороконожка. – От сапожника иду. Поставил мне новые набойки на шестнадцатую и семнадцатую пару башмаков.

Только теперь пассажиры Зеленого верблюда заметили, что на каждой ноге Сороконожки красуются разные башмаки.

На ней был целый обувной магазин! Туфли и сандалии, тапочки и элегантные сапожки, дамские туфельки на тоненьком каблучке и кавалерийские сапоги со шпорами. За один раз всеми не налюбуешься!

– А для меня там найдутся сандалии? – немедленно поинтересовался Мати.

– И не надейся! – фыркнула госпожа Сороконожка. – Это мой сапожник. Тебе там ничего не перепадет!

У Мати навернулись слезы. За что же такое недружелюбие?

– Соблаговолите принять к сведению, удивительный сын Севера, – проговорил Зеленый верблюд, – что госпожа Сороконожка страдает отсутствием столь необходимой мелочи, как вежливое обращение. Может, она его где-нибудь обронила или затоптала собственными ногами. Не расстраивайтесь из-за нее!

Мати представил, как госпожа Сороконожка наступает на вежливое обращение – всеми сорока ногами сразу – этак от вежливости и вправду немного осталось бы. Настроение у него улучшилось, и он заулыбался.

– Мое поведение никого не касается! – рассвирепела госпожа Сороконожка. – Это мое личное дело. Или я веду себя, или не веду вовсе. Вот так!

И госпожа Сороконожка двинулась дальше. Отправление тоже происходило постепенно. Передние ноги уже засеменили, а остальные еще стояли. Поэтому госпожа Сороконожка посередине вытянулась и стала тонкой-тонкой, как растянутая жевательная резинка. Но в тот момент, когда уже казалось, что она вот-вот порвется, задние ноги тоже пришли в движение, и госпожа Сороконожка рванула с места, как гоночный автомобиль, и вскоре скрылась в песчаном вихре.

Наши путешественники быстро добрались до Оазиса Грибных Деревьев. Здесь росли роскошные грибы в клеточку и грибы в цветочек, огромные, как зонты. Мати они показались очень знакомыми – не такие ли он нарисовал в своей тетради?

Под огромной шляпой гриба стоял лимонадный киоск мамаши Улитки. На прилавке поблескивали стаканы, и в каждом – свой напиток: черные стаканы – с черничным лимонадом и зеленые – с лимонадом из зеленого горошка, красные со свекольным и желтые – с морковным лимонадом, и много-много всяких других.

Мамаша Улитка приветствовала путешественников, как долгожданных гостей:

– Заходите, отдохните! И отведайте моего лимонада!

– Очень симпатичная тетенька, верно? – шепнул Мати Засыпайке.

– Смотри, что у нее на голове! – толкнул Засыпайка друга.

– Туфли! – оторопел Мати. – А почему на голове?

– Ах, это, знаете ли, моя маленькая слабость! – ответила мамаша Улитка, очаровательно улыбнувшись, и грациозным движением поправила лаковые туфельки, покачивавшиеся на концах ее рожек. – Очень люблю красивую обувь. Но, к сожалению, мои ножки не видны из-под прилавка. А какой прок от самых красивых туфель, если их никто не видит?

Кокетливая мамаша Улитка носит туфли, как украшение, на голове, а он, Мати, должен плестись по обжигающему песку босиком, ему это показалось несправедливым.

– Не отчаивайтесь, восхитительный сын Севера! – проговорил Зеленый верблюд. – И десяти минут не пройдет, как мы будем у сапожника Оазиса Грибных Деревьев. А сейчас пожалуйте освежиться!

В киоске мамаши Улитки каждый нашел напиток по душе. Мати пил клубничный лимонад, Засыпайка утолил жажду лимонадом из соленых огурцов, а Зеленый верблюд не мог оторваться от кактусового.

Только они собрались продолжить путешествие, Мати воскликнул:

– Тупс пропал!

Щенок как в воду канул. Засыпайка озабоченно изучал пустыню.

– След простыл! И даже если бы мы обнаружили следы Тупса, – все равно нужен сам Тупс, чтобы отыскать его по его следам!

– Удручающе безвыходное положение! – покачал головой Зеленый верблюд.

– А что если попробовать заклинание? – робко предложил Мати.

Засыпайка начал:

 
Рапс, трапс, трулль,
нет кастрюль!
 

И горестно умолк: в голове у него до сих пор была каша.

– Ого, кто это возится в моем киоске? – вдруг удивилась мамаша Улитка.

Окошко на верхнем этаже ее домика распахнулось, и показалась хитрая мордочка Тупса.

– Ваше здоровье! Лучший напиток в мире – сосисочный лимонад! – сообщил Тупс, с удовольствием прихлебывая розовый напиток.

Наконец пассажиры простились с любезной владелицей киоска, которая кивала им так усердно, что лаковые туфельки чуть не упали с ее рожек.

Зеленый верблюд бодро вышагивал по Оазису Грибных Деревьев. В тени грибов Мати вполне спокойно переносил качку корабля пустыни.

Через некоторое время они были у цели. И что же: сапожником Оазиса Грибных Деревьев оказалась Красная снежная баба с рисунка Мати!

Она расположилась под грибом и забивала гвозди в подошву сапога. Частые удары молотка напоминали барабанную дробь. А сама Красная снежная баба бормотала:

 
Стук-стук,
перестук,
загляденье —
не каблук!
 

– Привет! – крикнул Мати.

– Здравствуй, Мати! Рада тебя видеть! – ответила Красная снежная баба.

– Я и не знал, что ты стала сапожником.

– Да я и думать об этом не думала, когда уходила из твоего блокнота. Должна тебе сознаться, что в этой веселой работе я нашла свое истинное призвание.

– А что такое призвание? – спросил Мати.

– Призвание? – задумчиво повторила снежная баба. – Это когда внутренний голос говорит тебе, каким делом заняться, чтобы стать счастливым. Призвание певца – петь, призвание рыбака – ловить рыбу, призвание учителя – учить, а мое призвание – делать обувь. Понял?

– Понял.

– У меня у самой ног нет, – продолжала снежная баба, – зато когда я вижу, как моя обувь разгуливает по оазису, мне кажется, что и я легко ступаю в изящных сапожках.

Мати слушал вполуха, ему в глаза бросились всевозможные туфли, свисавшие с грибной шляпки. Они легонько покачивались на ветру, и гриб выглядел, как маленькая карусель.

– Вся эта обувь – моих рук дело, – сказала Красная снежная баба. – И лучшей рекламы не придумать мастеру-сапожнику. Но никто не приходит ко мне заказывать туфли.

– Приходила же госпожа Сороконожка! – Мати попытался утешить снежную бабу.

– Госпожа Сороконожка! – вздохнула та. – Госпожа Сороконожка такая жадная, что только отдает чинить старые башмаки. Дома у нее в шкафу пар триста новых, но ими она любуется через замочную скважину. Жадюга и завистница: всех заказчиков распугала. Теперь никто не приходит ко мне за новыми туфлями!

Красная снежная баба отложила молоток и рукавом смахнула со щеки слезу.

– Я пришел! – быстро проговорил Мати. – И хочу получить туфли!

– Правда? – воскликнула снежная баба. – Какое счастье – я смогу помочь человеку, который нарисовал меня! Пожалуйста, выбирай!

С этими словами она нажала на кнопку и шляпка гриба со всеми башмаками закружилась, как карусель. У Мати зарябило в глазах.

– Если несравненный сын Севера позволит, я бы со своей стороны внес скромное предложение, – заговорил Зеленый верблюд.

– В мастерской сапожника Оазиса Грибных Деревьев есть только одна пара обуви, достойная ноги моего господина.

Гриб-карусель остановился, и Зеленый верблюд снял с него пару чудо-тапочек.

– Они как будто на тебя сшиты, мой милый рисовальщик! – одобрила выбор Красная снежная баба.

Тапочки были великолепны! Из золотого шелка, шитые жемчугом, с носами, по-восточному слегка загнутыми вверх.

Мати осторожно примерил тапочки: а вдруг малы? Но они сидели как влитые!

– Какие удобные! – похвалил их Мати.

– Какие благородные! – похвалил их Зеленый верблюд.

– Как хорошо пахнут! – похвалил их Тупс.

Мати задумчиво следил, как Тупс обнюхивал и лизал обновку.

– Послушай, Красная снежная баба, – нет ли у тебя чего-нибудь подходящего для Тупса? – спросил Мати.

– А как же! – просияла снежная баба.

– Две пары как раз для него: для передних лап на высоких каблуках, чтобы быть повыше, а для задних – сапоги со шпорами. Ведь это же ненормально: собака, у которой столько острых зубов, сзади совершенно беззащитна!

Когда Тупс важно прошелся в своей обновке, Зеленый верблюд заметно погрустнел. Но Красная снежная баба тут же предложила ему подходящие плетеные сандалии. После этого Засыпайке волей-неволей пришлось надеть туфли с помпонами.

– Скажи, почтенный мастер, как отблагодарить тебя за столь восхитительную работу? – учтиво спросил Зеленый верблюд.

– У меня только одно желание: шить обувь и видеть, что ее носят.

– Я знаю, что мы сделаем! – с жаром заявил Мати. – Ты поедешь с нами и будешь жить у меня. Каждый день я буду рисовать птиц, зверей и людей, и у тебя не будет отбоя от заказов. Согласна?

Красная снежная баба почувствовала, как от счастья у нее потеплело на сердце, и она потихоньку начала таять. Но этого нельзя было допустить! Поэтому она кратко ответила:

– Согласна! Но как я поеду? Я же не умещусь на спине Зеленого верблюда!

– А, чепуха! – решил Засыпайка. – Возьмем тебя на прицеп и дело с концом.

– Смотрите! – воскликнул вдруг Мати.

– Что это там?

На горизонте поднялся песчаный вихрь и стал приближаться с огромной скоростью.

– Госпожа Сороконожка! – испугалась Красная снежная баба. – Она разъярилась и может нас всех затоптать.

– Мати! Быстро рисуй тележку на четырех колесах с веревкой спереди! – потребовал Засыпайка.

Мати принялся пальцем чертить вокруг снежной бабы квадратный кузов. И как только рисунок был закончен, Красная снежная баба оказалась в настоящей повозке.

На горизонте все крутился песчаный вихрь: госпожа Сороконожка – жадюга и завистница! – фыркала и пыжилась, пыжилась и фыркала, но беглецов так и не догнала.

Когда через час Буратино принесла Мати стакан горячего молока с медом и он на минуту отложил блокнот, оба заметили, что из-под кровати выглядывают диковинные тапочки: из золотого шелка, шитые жемчугом, с носами, по-восточному слегка загнутыми вверх.

– Откуда они у тебя? – удивилась Буратино.

– Из Оазиса Грибных Деревьев, от Красной снежной бабы.

– Ты был там вместе с Засыпайкой?

Мати кивнул.