Текст книги "Ключи от неба (СИ)"

Автор книги: Д. Корлеоне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– С чего ты взял, – спросил я и Василий повернулся в мою сторону, а его стаканчик подхватил Валерка.

– Странно он как-то произнес свое: «Надеюсь, не будем вести бои». Похоже, он знает больше нашего.

Он, наконец, заметил пропажу стакана и налил другой.

– А ты что думаешь? – Спросил Хамстер.

– Да есть, похоже, у него какая-то идея.

Тут Василий обнаружил пропажу второго стакана, утащенного Палтусом, и, устыдившись, налил, наконец, всем.

– Вы сильно не налегайте, – посоветовал я. – А то я на утро выход планирую.

– Куда?

– В сторону Ленинского проспекта – между Власова и Челомея склад продуктовый был.

– Хорош, гнать! Сроду там никакого склада не было, одни мастерские!

– Оутражь Мон Ами!^[2] Где мама дала Вам высшее образование? Склад там есть, только он нелегальный. В подвале гаража – гости столицы оборудовали. А заодно и водку паленую там разливали.

– Вот без чего я точно обойдусь, так это без «палёнушки».

– Да она нам даром не нужна! Но продукты там могут быть. Вы с нами? – Спросил я «бутербродов».

– Да легко! – Ответил захмелевший Васька.

На том и порешили…

Глава 18

О времена, о нравы!.

Отправив с утра Петьку под призрение стоматологов (Вовка хотя и клялся убить засранца, сжалился над нами и согласился посмотреть за негодяем), мы прошли неведомыми коридорами в заброшенный технический тоннель. Узкий коридор с множеством труб по правой стороне вывел нас к неприметной двери, запертой ввинчиными по периметру болтами, которые для пущей секретности были заклинены сваркой. Провозившись с преградой минут сорок, мы попали в обширное помещение. Оно было настолько велико, что свет фонарей не освещал боковых стен. То есть потолок над нами был, а стены терялись в глубине мрака. Жуть! Ну, я понимаю – в центре города, на станциях заложенных при Молотове и Ежове… Но чтоб встретить такое на окраинах спальных районов… Никогда бы не подумал.

Под ногами хлюпала вода – мои ноги в легких берцах промокли вхлам, и я тащился, матерясь про себя и оскальзываясь на каких-то обломках, на полном автомате. Воняло гадостно. Каким-то болотом. Как выдерживал направление Палтус – загадка… Но вскоре мы вышли в полукруглую нишу, из которой наверх поднимались вмурованные в бетон стальные скобы.

Палтус, закинув «ксюху» на спину полез наверх. Ну и мы за ним естессна! Вдвоём откинули крышку люка (тяжелый, зараза!) и выбрались на поверхность.

Оказалось, что на люке (и без того весящем тридцать кг) навалены еще обломки упавшего забора. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались руины разрушенных построек, густо засыпанных пеплом. Прямо передо мной лежал труп, вмятый в асфальт рухнувшим фонарным столбом. Судя по длинным волосам – женский. С небес валил пепел и клочья копоти. Над головой, воющее-шелестяще, пронеслось что-то реактивное.

Слева, за завалившейся будкой раздался пронзительный детский вопль. Мы с Палтусом, не сговариваясь, метнулись за бетонный обломок и залегли. Ждать пришлось недолго. Из-за угла показалась коренастая фигура мужика, тащившего за собой за шиворот, маленькую фигурку в синем спортивном костюме, с растрепанными длинными волосами. Мужик размахнулся зажатым в руке автоматом, нацеливаясь прикладом между лопаток своей жертве. Донеслась площадная брань с характерным акцентом. Как будто камни под языком прокатились.

ДА-ДАХ!..

Над ухом рванул воздухом и пороховыми газами автомат Сереги.

Фигура мужика замерла на мгновенье и начала оседать. Мы выскочили из укрытия и, шаря стволами по сторонам, приблизились. Вокруг никого не было. Мужик в короткой кожаной куртке, заросший многодневной щетиной, булькнул разорванным горлом, последний раз загрёб ногами пепел по асфальту и затих. Шмоная труп, я повернулся к жертве.

Девочка, лет двенадцати. Невероятно чумазая, она, поскуливая, отползала в сторону. К ней подскочил Серега:

– Жить хочешь? Двигай за мной! – Он схватил её за руку.

Девчонка попыталась вырваться, но видимо осознав происходящее затрусила увлекаемая Палтусом за обломки забора, в сторону открытого люка. Я, сняв с мертвеца АКМ, самодельный подсумок с магазинами и диковинного вида револьвер, метнулся следом.

Из люка уже выбрались ребята. Забившись в угол развалин, мы выставили посты наблюдателей и принялись приводить девчушку в чувство. Этому способствовали вода из фляги и энергичные похлопывания по замурзанным щёчкам.

– Зовут тебя как?

– Ик, Света-а-а-а.

– Что это за урод был?

– Не знаю-ю! Они нас в подвал затащили… Их там пятеро… здрорвые гады! Еда у них и водка… и сигареты странные… Ленку раздели, а я убежать хотела… Они ударили а потом еще…

– Ленка жива?

– Не зна-аю…

– Где, покажешь?

– Там у цистерны, ход вниз, я туда не пойду-у-у! – Девчонка зашлась в плаче.

– Коля! Спускай ее в трубу и ждите нас. Через час не вернемся – уходите на станцию.

– Да я дорогу сроду не найду.

– Ладно, просто спускайтесь и ждите, мы поглядим – и за вами…

Пригибаясь, мы вышли из-за укрытия и, поводя стволами во всех направлениях, двинулись к обгоревшей цистерне молоковоза.

Внезапно из-за нее выскочили четыре поджарые фигуры с автоматами и прежде, чем над ухом у меня протарахтела очередь «Печенега», что-то так садануло мне в плечо, что я осел на карачки, и на несколько секунд потерял интерес к происходящему.

О-о-о-о! Ну на несколько секунд, это я загнул. Я конечно был в состоянии кряхтеть и ворочать шеей. Градусов на двадцать. Не более. Но уже осмысленных боевых действий – да любых действий! – увольте. Единственное, что успел отметить для себя, это как у дальней фигуры вместо головы образовалось кровавое облако. Хотя вроде в ту сторону никто не стрелял. Но корову, как говорится, я на это не поставлю. Я сейчас представляю отнюдь не верх наблюдательности.

Ах ты ж блин! Больно как! Вскипела жгучей волной ненависть к фильмам про войну. Не, ну там персонаж получает пулю и слегка морщится. ВРАНЬЁ!!! Больно – жуть! Ничего делать не могу. Сквозь кровавую пелену застилающую глаза я увидел, как наши ворвались в подвал. Тут, я начал проваливаться в колокольный звон, что-то кольнуло в плечо, и я отпустил поводок рассудка…

Тянут штепсель из разетки,

Щелк, и гаснет картинка.

Мира больше нет!

Ну и хрен с вами!..

Глава 19

За несколько дней ДО…

Здание, стоящее в неприметном тупичке, уютно расположенном почти в самом центре Первопрестольной, не навевало на прохожих ровно никаких эмоций. Во-первых, чтобы его увидеть, нужно было пройти анфиладой запутанных московских двориков, во-вторых, на ближних подступах к нему сидели несколько дежурных компаний спортивного вида ребят, которые несмотря на культурную речь и отсутствие пивных банок и бычков поблизости, навевали на мысли об экстренной проверке «выключен ли утюг дома и закрыта ли дверь?». Даже если до квартиры было бежать километров двадцать или она была в другом регионе нашей необъятной Родины…

Впрочем, обитатели этого чуда архитектурной мысли полагались не только на наружную охрану: по близлежащим крышам были раскиданы снайперские пары, а в стратегических кустах скрывались не менее стратегические мины, замаскированные под пакеты со строительным хламом – в обязанности одной из дежурных гоп-компаний как раз и входило распугивание залётных бедоносцев-рогомётов и маргиналов всех мастей от поиска счастья в мусорках.

В одном из кабинетов этого загадочного сооружения, за толстыми стенами здания сталинской эпохи, как раз проходил прелюбопытнейший разговор:

– … а старшим группы пойдёшь ты, Донской. Вопросы?

– Один, Пётр Степанович. Разрешите? – в полуутвердительной манере обозначил своё желание попрепираться с комсоставом молодой парень лет двадцати пяти – двадцати семи.

– Ну попробуй, – вздохнул стареющий генерал, являя своим лицом всю печаль двенадцати колен Израилевых и скорбь десяти потерянных. Ходили легенды, что по продолжительности выдоха, его тональности и интонации, опытные кабинетные прихлебатели могли сделать выводы о том, какое настроение у бывшего командира десантно-штурмового батальона, на собственном пузе пропахавшем все горные и равнинные тропы от Кундуза до Пальмиры, по глупости и скудоумию предполагая, что оно может быть несколько лучше чем обычно. Наивные! Старого волкодава уже давно ничто не могло вывести из состояния внутреннего покоя и созерцания глупости и лени окружающих: его любовь к красивым женщинам сменилась искренней привязанностью к внукам, а ненависть к идиотам перетекла в привычку иногда посреди совещания кидать пепельницу в совсем уж откровенно не отдупляющего глас разума бедолагу.

– Всё же, зачем нам на отработке задачи специалист по ЗАСу? К тому же, Министерство Обороны… – капитан сделал неопределенный жест, который со стороны можно было расценить как сомнение, удивление или попытку по синей грусти поймать муху. – У нас разные задачи, а, стало быть, и подготовка.

– Всё сказал? – добродушно щурясь спросил старший по званию, как бы невзначай перемещая левую руку ближе к советского образца стеклянной пепельнице. – Мне тебе, может, ещё рабочую карту командира тушью на наградном листе нарисовать и звездочками с погон на китель, из триколора сшитый, приколоть?

– Никак нет! – гаркнул капитан, вытягиваясь на стуле по стойке «смирно». Сидя это сделать было чертовски тяжело, но отвечать на неудобные вопросы Деда – ещё тяжелее.

– Так точно! – передразнил его генерал. – Борзометр прибери, а то выкатил на стол перед всем честным народом… Выполнять будете две задачи: отработка задачи по ликвидации террористической группы в метро с применением оружия скрытого ношения и попутно – проверка линий правительственной связи на предмет нарушения целостности экранов и кабелей на определенных участках. Состав группы – двенадцать человек плюс офицер-связист от МО, легенда-прикрытие стандартная: четыре ремонтника, четыре пана-полицая, четверо спотрсменов с сумками а-ля «челнок из 90-х». Балласт от смежников до конца отработки задачи сидит в каптёрке у правоохранителей, после – перемещается с рембригадой по путям на боевой тачанке. Водкой не поить, всякие глупости не предлагать. Вопросы есть?

– Това…

– Вопросов нет. Обожаю нашу демократию! Жестокую, но справедливую… Несогласные (быстрый взгляд в сторону силящегося обратить на себя внимание капитана) – могут написать на моё имя рапорт в семи, нет – в четырнадцати экземплярах! Я внимательнейшим образом в нашем штабном гальюне его изучу на предмет грамматических, пунктуационных и логических ошибок. Всем спасибо за внимание…

Возмущённое кхеканье оборзевшего молодого организма было заглушено скрипом отодвигаемых стульев. Все участники безлико и молчаливо повернулись к выходу, замыкающим шёл капитан, являя своей фигурой манифест уныния, подозрения и молодцеватости. Дед, как его прозвали подчинённые всех мастей, степеней и званий, задумчиво глядел на дверь, скрывшую за своей бронированной сущностью спину капитана: «чуйка» и «маняшка» всю жизнь шли у старого волкодава рука об руку, помогая выживать. Маняшка заставляла подозревать полную жопу там, где по всем раскладам её быть не могло, а чуйка – выбирать в лабиринтах судьбы единственно верный коридор без ямы с кольями и принцессы с триппером. И сегодня старый генерал за вопросами этого парня разглядел себя молодого и наглого, начинающего путь по карьерной лестнице, на которой многие сломали ноги, головы и судьбы.

– Удачи тебе, капитан, – задумчиво протянул генерал, грея в руке стопарь с водкой, хранимый по старой армейской привычке в сейфе в месте с бутылкой и солёным огурцом в наградной именной пепельнице с дарственной надписью от Самого. Что примечательно – Дед курил однажды, да и то не совсем табак, а его напарник, в ту пору ещё совсем мальчишка, запомнил и не удержался, подколол на юбилей их командировки «за речку». Рабочий день подошёл концу.

… А вот у Дона (как его прозвали сослуживцы) он только начинался.

—

 Инструктаж был очень ярок —

Адмирал наш не подарок:

Временами старикан бывает крут.

Так и светится на роже

«Обнаружить – уничтожить»

Диверсанты пленных не берут…

Напевал парень, механически переставляя ноги всё ниже и ниже по ступенькам: лифта в здании не было – оно вообще было довольно древним, особенно изнутри. Старожилы утверждали, что раньше тут стоял монастырь, да не простой, а чуть ли не для святой братии, охранявшей первых лиц РПЦ и отвечавшей за перевозку церковной казны, утвари и чудотворных мощей… Сегодня тяжело было судить, так ли оно на самом деле или привирали рассказчики, но одно парень знал точно: те три входа-выхода через полуподвальные помещения, которые были ему известны, составляли едва одну треть от общего количества возможных путей проникновения.

Продвигаясь по одному из коридоров, Дон прокручивал в голове своё общение с Дедом – и чем дальше парень спускался во тьму, тем больше оно ему не нравилось.

«– Будь готов работать в автономке длительное время, капитан, – вещал генерал, роняя слова медленно и веско, как старый бульдог – слюну на любимый бабушкин ковёр. – Из резерва сил и средств Организации – разрешаю создать до трёх баз материального обеспечения с резервом оружия, медикаментов и средств связи: две – в районе проведения операции по устранению фанатично-настроенных массовиков-суицидников, одну – на пути следования группы в присутствии офицера связи от Министерства Обороны.

– Зачем нам столько, Пётр Степанович? Бедолаг всего пятеро, из того, что мы видели, ясно, что это не бойцы, скорее – одноразовый расходный материал. Территория – наша, их конечная цель ясна, сложностей не вижу.

– Молод ты ещё, капитан, молод и самонадеян, – проворчал Дед. – Ты думаешь – придёшь весь такой нестандартный и резкий, блокируешь их на переходе, устроишь задымление – и поток народа вынесет к тому времени уже бездыханные тела в своих рядах. Так? А к праотцам смертников – заточками с нейротоксином или пулями дозвуковыми?

– Ну были мысли…

– Были у него «мысли»! – передразнил его генерал. – К этим мыслям вас со времён обучения на спецкурсах подводят, а программу я писал, хоть и не всю. Так что – три схрона подготовить и карту служебных коммуникаций изучить, как срочник – плакат с Памелой Андерсен ночью на дежурстве. К началу операции старший лейтенант Шатурский…

– Я!…

– Сиди… – махнул рукой Дед. – Шатурский подготовит схроны и обеспечит сохранность основного склада ништяков, резервные – подготовит к самоликвидации по времени, а старшим группы пойдёшь ты, Донской. Вопросы?…»

То, что старый волкодав что-то не договаривал – было видно невооружённым глазом, но разобраться …

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть 2

Глава 20

Идеология выживания

– Аргус!

– Аргус?..

– Да, Аргус! – Дон энергично рубанул воздух перед собой затянутой в штурмовую перчатку ладонью. – Мифический страж, который никогда не спал – у него было много глаз на организме, и, когда часть спала, другая часть бодрствовала. Это же про нас!

– Мне нравится! – вскинулся Крик. – И логично, и пафосно – будут бояться! – коренастый боец прошёлся по палатке, разминая кулаки. – А кто не поймёт, тому мы объясним доходчиво! – закончил он, ударив по столу, но под неодобрительным взглядом Дона сымитировал уборку пыли и залихватски подмигнул – мол, не порчи имущества ради бил, а только для усиления драматизма.

Кэт, офицер связи из Министерства Обороны, «свалившаяся на головы» отряда капитана Донского пару дней назад, только устало вздохнула – мужикам под тридцатник уже, а всё туда же… С другой стороны, логика в происходящем была: в условиях «чудесного нового мира» нужны были название и идеология. Умереть во славу Аргуса или умереть за банку консервов – разницы вроде нет, а с другой стороны – она колоссальна. И Кэт не исключала, что неизбежный откат общества в постъядерный феодализм породит такие анархию и падение морали и нравственности, что, без хоть какой-то подпорки, мозги окружающего и уже не очень мирного населения начнут ехать в разные стороны с пугающей быстротой.

– Да будет так. – Сказала девушка в горке, стараясь ехидной улыбкой не разрушить серьёзность момента. – Мы – Аргус.

– Слава Аргусу! – вдруг громко и чётко, как в былые годы перед строем, пробасил Крик.

– Слава Аргусу! – подхватили остальные.

Шиберман ударил себя правым кулаком по груди – ближе к сердцу, а затем вскинул руку в салюте, отставив её под сорок пять градусов в бок – словно рубанул перед собой мечом. Через секунду этот жест подхватили и остальные. Вдалеке уже привычно за последние пару дней завыла станционная сирена…

* * *

… Нейтрализация доморощенных шахидов прошла планово и буднично – бдительные пассажиры заметили «пьяных» гостей столицы и помогли им выйти на перрон, когда загорелым южанам с сумками стало плохо (не иначе, укачало!), доблестные правоохранители их торжественно приняли и увели с глаз долой – даже вездесущие бабульки ещё той, старой советской закалки, не придали происходящему особого значения. Ну а бригаду путейцев, которая внимательно наблюдала за происходящим, никто словно и не замечал вовсе. Метро же? Оно самое. Люди в рабочих комбинезонах с символикой московского метрополитена, с кабелями в руках и какими-то ящиками? Снова да. Ну так и смотреть не на что…

– Дон, «труповозки» подъехали. Грузим? – спросил один из патрульных другого, с лычками сержанта.

– Грузим, но осторожно – бабаи не «двухсотые», просто приуныли на пару часов, – ответил второй «полицейский». – Мне тут по закрытому каналу сообщение от Бати прилетело, что желательно их на беседу по душам привезти в сохранности и, по возможности, в целости. Ну а если Батя высказал «пожелание»…

– … то приказ надо выполнить любой ценой в кратчайшие сроки и с проявлением разумной инициативы! – закончил мысль первый собеседник. – Знаем, плавали.

– А кто за рулём, кстати? – поинтересовался Донской у третьего спутника. – Соседи или смежники?

– Стажёров загнали, из 45-ой бригады недавно перевелись, – ответил тот. – Из тех, что сперва всё же думают, а потом стреляют. Пусть потихоньку вникают в специфику.

– И то дело, – кивнул Крик. – Тогда, как «спортсмены» их оттащат, сразу и пойдём на маршрут. Заодно и барышню проводим, чтоб никто не обидел.

– Такая сама кого хочешь и проводит, и обидит, – вздохнул Дон. – Я вообще грешным делом подумал, что она из наших – особенно, после первого обмена любезностями..

Крик с Шиберманом понимающе «угукнули», сочувствуя командиру: «связисточка» в первые минуты общения навязала группе порядок работы, обозначила её сроки, число сопровождающих и определила границы дозволенного в общении – и всё это на предложение командира «выпить кофейку, пока суть да дело». Впрочем, от напитка девушка не отказалась, за которым пришлось идти Дону – как инициатору общения. Опять же, под чисто философский комментарий от представительницы прекрасной половины про армию, инициативы и их непростую взаимосвязь с инициаторами. Присутствующие при разговоре члены группы синхронно принялись изучать плакаты по оказанию первой помощи и правилам поведения в метрополитене, видимо, открывая для себя что-то новое и интересное. Причём, радость открытия отрезала их от происходящего вокруг. Наглухо! Даже не слышали ничего…

Уже переодевшиеся в полугражданку «спортсмены» и «путейцы» подтянулсь к тройке «полицейских», когда прогремел первый взрыв.

«…Блокируешь их на переходе, устроишь задымление – и поток народа вынесет к тому времени уже бездыханные тела в своих рядах…» – некстати вспомнились слова Бати, ставшие пророческими: людская масса одновременно кричала и бежала, но никак не могла определиться с направлением, то сжимаясь в центре платформы, то перекрывая выходы в попытке выбраться со станции.

– «Туристов» было больше, проморгали? – перекрывая шум толпы, прокричал Шиберман.

– Нет, всех взяли. Это снаружи!

Группа, сбившись в плотный клин (прям на зависть тевтонским рыцарям древности вышло!), пробилась к неприметной дверце технического помещения и завалилась внутрь – там их уже ждала Екатерина в полевой хэбэ-шке. «Взволнована, но не испугана», – отметил я про себя. – «Ещё и подготовилась к проходке вдоль кабеля. Ей-богу, из наших!..»

– Что у вас? – отрывисто спросила девушка. – Все целы?

– Это снаружи, – отозвался я. – На платформе паника, переждём. Если совсем…

«БА-БАААХ!!!» – а это прилетело куда-то в район ближайшего к нам выхода с оранжевой ветки, судя по всему. Перед глазами стояла картина лестницы, забитой людьми. За годы службы довелось, конечно, повидать всякого, но такая циничная работа по жилому сектору и по гражданским, которые в панике сейчас как раз пытались выбраться со станции была за гранью. Эх, Батя, что-то ты знал, да?…

– Крик, Шибер – дальний выход оранжевой ветки, Корс и Дизель – ближний, Кайман и Шум – переход на фиолетовую ветку. Кидаем дымы и СЗ-шки, разрешаю пошуметь из короткоствола, только аккуратно, без рикошетов. Гоним всех от вых…

Череда громких «бабахов» и рёв толпы в вестибюле снова помешал договорить. Впрочем, парни уже всё поняли и так – надо было отпугнуть гражданских от выходов, которые стали братской могилой для тех, кто пытался выбежать из метро и сталкивался с теми, кто в него наоборот пытался заскочить. Шестеро бойцов, накинув разгрузки и спрятав лица под балаклавами, серыми тенями выскочили во внешний хаос станции, я же мрачно посмотрел на пятёрку неподвижных загорелых бородачей: если мы застрянем тут надолго, они выдержат ещё по одной дозе «снотворного», а вот после следующих уже могут начать отказывать «моторы»…

Глава 21

Поколение Тик-Тока

… Спасти удалось довольно многих – часть вняла голосу разума и не полезла к выходу наперекор злым боевикам в черных «намордниках», часть просто инстинктивно шарахнулась вглубь станции после применения светошумовой пиротехники. К чести правоохранителей, частично поставленных в известность командованием Донского (в строго ограниченном, но всё же достаточном для понимания ситуации объёме), они хоть и взбледнули при начале активных действий со стороны «силовиков, которым необходимо оказывать всяческое содействие», но смысл манёвров поняли и действительно помогли. Правда, Крику пришлось вразумлять одного из ретивых служителей закона, который решил не только никого не выпускать, но ещё и никого не впускать, а Дону – отправлять на пересечение с фиолетовой веткой ещё одну боевую двойку: там беда пришла откуда и не ждали вовсе…

– Нет, ну ты представляешь! – горячился отправленный на подмогу старшим двойки Большой. – Это поколение уже даже не «Пепси», это поколение «Тик-тока!» Я им как нормальным людям говорю, «парни, сверху долбят чем-то тяжёлым, там смерть» – а они? Один телефон достал и снимает, второй передо мной упал и кричит, что, мол, «беспредел полиции, я ему не представился и руку чуть не поломал…».

Здоровяк расхаживал по каморке, угрюмо вбивая каблуки с металлической оковкой в мрамор станции. Я знал Большого уже пару лет – в миру его звали Вахтангом и доброты в нём было больше, чем силушки богатырской… Чтоб Вы понимали, однажды на «скачках» (читай – командно-штабных учениях с различными тактическими вводными) на огневом рубеже у Большого порвало «розочкой» ствол выданного «калашмата» – нам со своими по условиям учений было бегать нельзя, выдали откровенно плохо пристрелянное г… Короче, плохие автоматы выдали! Так Вахтанг, не меняясь в лице, просто добежал до предыдущей огневой позиции, на которой скучал «Печенег», схватил его и вернулся к незаконченному упражнению. А впереди была и «штурмовка» со спуском на веревках по зданию, и марш-бросок по пересечёнке, и стрельба по движущимся мишеням из различных положений! И всё это на время. Вахтанг тогда финишировал вторым… Но Природа – штука мудрая, поэтому к выдающимся физическим данным прилагались терпение и доброта в таких масштабах, что вывести Большого из себя представлялось задачей почти невыполнимой. По крайней мере, до этого дня.

– Дон, ты понимаешь – я пока с этими имбецилами возился, мимо нас мужик с ребёнком прорвался. А у малого в руках мишка был плюшевый, такой, в синих штанишках на пуговице. И потом снова грохнуло… – Большой зло выдохнул и посмотрел мне в глаза. – Потом, когда всё утихло, мы осторожно выглянули – а у входа кусок этого мишки валялся – вместе со «вторичкой» нанесло. Обгорелый весь, порванный… Понимаешь?

Я понимал. Всех спасти было невозможно – да мы бы и не смогли. Но мы попытались – и отработали на станции по системе ниппель, всех пуская и никого не выпуская. Ну, почти никого… Обычно подобные решения группа должна проговаривать до начала активных действий – Батя за самовольство по голове точно не погладит. С другой стороны, в особых условиях слово командира – закон, даже если оно нарушает другие законы… Да и парни иначе бы не поступили.

Внезапно дёрнулся один из «бородатых бойков». Я поморщился и взглянул на часы: оставалось десять минут до конца действия первой порции сыворотки.

– Связи нет, – сказала Катя. – Электронику словно выкосило – ни радио, ни мобильная связь, ни интернет не работают. Можем попробовать подключиться к проводной правительственной связи, у меня с собой комплект. Но это в трёх часах ходьбы отсюда.

– Сколько потребуется времени на подключение к линии?

– 30 минут, может, больше, – наша «радистка Кэт» смотрела спокойно, не отводя взгляд. – Это в идеале, если не повреждено экранирование линии или она сама, на том конце кто-то есть, а коды доступа и алгоритм шифрования не поменялся. Последнего особенно опасаюсь…

Итого – три часа туда, три часа обратно, от получаса до бесконечности – выход на связь. Даже если предположить, что сердце самого здорового из «гномов» (так мы окрестили бородачей-смертников в нынешних подземных реалиях) выдержит вторую дозу и, возможно, третью, на всю пятёрку у нас было только по одному уколу. Неувязочка…

– Корсар.

– Я!

– Четверых умножайте на ноль, одному – укол и витаминку следом. Оставьте того, который тащил документы всех остальных – возможно, подсадной контролёр. Мы с Большим (здоровяк сделал шаг вперёд) пойдём с Кэт.

Девушка поморщилась на такую вольность в отношении её имени, но, видимо, подобное сокращение было ей привычно. Да и ситуация не располагала к прениям…

– Крик – за старшего, отправь две двойки на разведку, у нас двое стажёров было наверху. Остальных – «в народ», мониторить обстановку.

– Есть.

– Не вернёмся через 7 часов – высылай за нами группу…

Глава 22

Санитары подземелий

Путь через тоннельную тьму выдался своеобразным. Большой размашисто шагал впереди, успевая вертеть головой «на все 360 градусов – и ещё чуть-чуть», придирчиво осматиривая дорогу перед нами через «ночник», я контролировал пространство по бокам нашего мини-отряда и не забывал поглядывать назад, Катя шла в середине, таща загадочный чемодан. Джентельменских предложений помочь девушке с тяжестью ни от меня, ни от Вахтанга не последовало – случись чего, тратить время на сброс техники под ноги и выхватывание оружия… Было так себе идеей. Впрочем, Кэт и не претендовала на помощь. Подозреваю, что её «черный ящик» для работы на ЗАС был сильно непростой, наверняка инвентарный и с кучей инструкций, суть которых сводилась к сакраментальному «перед передачей постороннему лицу – взорвать изделие и себя. И постороннего…».

Внезапно Большой остановился и вскинул руку в условном жесте – «вижу цель»! Я потянул Катю вправо, Вахтанг переместился влево – и замерли. Офицер связи Министерства Обороны продемонстрировала полное понимание ситуации, не задавала вопросов и лишь на долю секунды позже меня начав движение в сторону неосвещённого проёма технического тоннеля.

Мимо нас, светя себе в основном под ноги, прошла группа оживлённо спорящих людей – на нас дохнуло дешевым табаком, запахом пота и сивухи.

– Да я вам в цвет говорю – самое то терпил щемить, – разорялся идущий во главе процессии мордастый «философ». – Баб за секель и на шконки, самых борзых фраеров – в расход, остальных – батрачить…

– Фиса, а дети, старики?.. – задал вопрос пожилой мужик в кожанке. – Я за любой движняк, ты же знаешь, но есть нюансы.

– Слышь, Седой, а ты типа совесть моя, что не дремлет, или подъебать решил «на слабо»? – Ощерился мордатый. – Лишних едаков в расход, молодежь посимпатишнее – на хор пустить, а там видно будет. Мне братва цинканула нарочным, что по всей Белокаменной кипиш – и надолго, так что нехуй сопли жевать…

До Большого было несколько метров, но я был уверен, что он слышал то же, что и я. И думал также..

Я выцелил Фису и ухнул филином. «Джентльмены удачи» растеряно задёргали фонариками по стенам, делясь мнением друг с другом на тему «Во бля…» и «Чё за нах?..» – поэтому не заметили как тяжёлые пули уронили мордатого и седого, а затем и пару ребят покрупнее, топавших следом. ПББСы прятали вспышки выстрелов и «размазывали» звук по тоннелю, а сами бандиты так гомонили, что не оставили себе них шансов понять, откуда «бабахает», чтобы броситься наутёк и спастись. Ну, почти никому…

Текучим плавным движением Кэт вышла из-за моей спины и наклонилась над одним из здоровяков, а потом привстала, бережно прижимая к себе его руку – здоровяк тоненько завыл.

– Он в бронике, – бросило через плечо девушка. – Ногами не сучит – скорее всего, позвонок пострадал от запреградки. Но ползти сможет. И говорить сможет, – добавила девушка, выразительно глянув на нас с напарником.

Мы с Большим переглянулись – в глазах Вахтанга прямо-таки бился вопрос «а она точно не из наших?». Я пожал плечами и наклонился над подранком, сжимая в руке нож…

Беглый досмотр позволил нам разжиться парой полтарашек воды, пятью китайскими фонариками и зажигалками. Ножи были у каждого, но настолько отвратительного качества, что даже вскрытие консервных банок было под вопросом. Ни онестрела, ни средств связи – даже мобильников не было. Они, конечно, были бесполезны сейчас, но в будущем могли бы и пригодиться, как минимум, из-за аккумуляторов. Вес распределили сначала поровну, но Большой упёрся и закинул часть троффев на себя, чтобы разгрузить нашу спутницу, несмотря на её возмущение.

Дальше шли в молчании, думая каждый о своём. Обсуждать произошедшее особо смысла не было – мы с Большим насмотрелись за командировки, как мирное население начинает творить дичь в экстремальных условиях – да так, что даже самые лютые отморозки из «Блэквоторс»^[3] бледнели и срочно убегали искать кусты, чтобы «позвать Вадика». Некстати вспомнился анекдот про спасателей и упавший самолёт – они мол искали его, искали, искали и нашли. А возле него – только один пассажир сидел на груде костей, обгладывая мясо с чего-то позвоночника. Спасателей увидел, расплакался, говорит, мол «то, что я сделал, конечно, ужасно, но поймите – это была борьба за выживание, мне пришлось»… А старший поисковой группы ему в ответ: «да я всё понимаю, конечно, всякое бывает… Но мы же вас только вторые сутки, как ищем?!..».