Текст книги "Ключи от неба (СИ)"

Автор книги: Д. Корлеоне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Коля Бородинский, – представился долговязый темноволосый парень, одетый, с головы до пят в джинсу. А после пят – в кроссовки.

– Бутерброд… – Хихикнул Хамстер.

– Почему бутерброд? – Удивился Вася.

– Ну, ты Копченый, а он Бородинский…

Тут заржал Коля:

– А вы Васину фамилию з-знаете? – Сквозь смех спросил он и сам себе ответил: – Колбасьев.

– Да ладно!? Точно бутерброд. Группа стоматологической мародерки «Бутерброд». Ничего так, позывной!..

Наше веселье прервал раскатистый «ДА-ДАХ!!!»

– Ладно, Валера, заводи, работать пора.

«Авто-дед» к самой стоматологии проехать не смог и нам пришлось таскать увесистые ящики на довольно приличное расстояния. Наконец, вытащили и погрузили все и довольные выехали к метро. Валерка и Копченый болтали в машине, и Хамстер жаловался, что в четвертый раз едет мимо своего дома, и все не досуг, а Вася говорил, что сейчас разгрузимся, и он его, Валеру, лично отвезет. Едва повернули к метро, сзади нас поднялись черные фонтаны земли и взрывная волна бросила нас на ящики с зубодерней. Вася сказал Валерке, икнув:

– Слушай, а может все-таки завтра?..

Напахавшись на разгрузке, мы коротали вечер на празднике у Васи. Тот рассказывал о себе:

– Как жена ушла, старшему Николке семь только исполнилось. Два года мы с ним бедовали… Потом, я Иринку встретил. Второй родился – Данилка. Они росли, мы работали. Потом я бизнес начал. Ничего особенного, интернет-магазин держал, детские товары, в футбол по выходным… Только началось все налаживаться, и тут на тебе…

Глава 11

От стратегии к тактике

Мы сидели у котелка, стоящего на маленьком газовом примусе, на раскладных туристических креслах, возле небольшой каркасной палатки, в которой Васина благоверная на надувных матрасах укладывала детей. Все это добро Вася раздобыл в туристическом магазине по соседству. Кое-кто косил неодобрительно, дескать «понаставили», но большинство откровенно завидовали, осознавая преимущества даже условного уединения.

Василий Взял гитару, и перебирая струны выдал:

Когда для нас погаснут звезды

И время оборвет невидимую нить,

Мы спросим «Неужели поздно

Восстановить и сохранить?

Что стало в наших отношеньях

Неодолимой пустотой,

Причиной суетных решений,

Подчеркнутых двойной чертой?

В конце концов, что скажем этим,

Не устающим вопрошать,

Бриллиантам мира – нашим детям,

Готовым с полумглой играть?..

– Это я написал, когда жена слиняла! – Заявил он с ожиданием признания таланта. – Как вам?

Валера отобрал гитару:

– Пафосно и сопливо! Не разводи сырость.

Он ударил по струнам в роковом темпе и продолжил…

Все скоро кончится и вечность,

Сорвется в Ад ночным кошмаром…

И поколений бесконечность

Прервется Ядерным ударом!!!

– Блин, Валера! Типун тебе на язык с конскую голову! И думать не смей! – Зашипел я.

– А вообще, Валера прав, – понизив голос сказал Копченый. – То, что сейчас происходит, не укладывается ни в одну мою теорию.

– Излагай…

– Ну, я представлял себе начало конца стартом ядерных ракет, и возможно, то что сейчас происходит, этим и закончится.

– Тогда мы не в самом удачном месте находимся. – Сказал Валера.

– Да, глубина в десять метров – это несерьезно.

– В случае применения ядерного оружия «серьёзных» мест вообще не будет, – сказал я.

– Чегой-то? – Удивился Валера. – Эквивалент стратегических боеголовок – десятки килотонн.

– Не килотонн, а МЕГАТОНН, – поправил я.

– Ну вас! Сейчас не проверишь, инета нету.

– А что может натворить такая штука?

– Такая штука может на хер снести Техас.

– Э-э-э, гонишь.

– Ну, может, чуть преувеличиваю. По крайней мере, сто километров тотальных разрушений – а дальше на каждые десять километров мощность будет падать на десять процентов. И это одна боеголовка! А их на Москву нацелена не одна.

– Так это и сто метров не спасут?

– Во-во…

– Не хочу даже думать об этом. Но вот в чем вопрос: от Москвы до границ – не менее 400–500 км. Даже ракеты типа «Точка У», несущие ядерный заряд, имеют дальность километров 120. Крылатые ракеты – 300–400 км. Но сколько же их запустили, если только за два дня по нашим районам молотило без остановки. А по всей Москве? А по всей нашей территории? Да это в голове не укладывается – нет столько у «соседей» крылатых ракет! А межконтенинтальные, которые от 5000 км, несут, в основном, ядерные заряды… Я читал, что в Штатах всего было выпущено около восьмисот межконтиненталок с неядерными затядами. Поэтому, либо скоро исчерпаются запасы неядерного оружия и по нам долбанут химией или чем похуже, или мы имеем дело с совершенно неизвестным оружием. Какими-нибудь орбитальными бомбардировщиками. Космическими. Нам последнее время парили мозг про «Булаву» и «Бореи», про их успехи, а у нас про настоящие секреты вообще никогда никто не знал. А, учитывая странности связи, я склоняюсь к этой версии.

Внезапно ожила трансляция:

– Внимание всем. Общий сбор на платформе, отзываем внешние посты. Закрываем внутренние гермоворота.

Сверху по ступеням поскакали фигурки внешнего оцепления. Плиты пола разошлись и начала подниматься громадная плита, перекрывающая станцию о лестницы выхода из метро. А заодно отрезающая нас от комнат полиции и кладовки, где у нас хранилось изрядное количество пользы.

– Хамстер – ты, падла, накаркал! – Произнес я обреченно.

Но, как выяснилось, поторопился.

– Это меры предосторожности. К нам приближается по тоннелю со стороны «Беляево» группа вооруженных людей. Штыков шесть. Всем, имеющим оружие, собраться у входа в тоннель Б1. По коду на 105. Для совсем тупых – первый вагон из центра. Детей из поезда – в бомбоубежище. Поезд отгоняем, соответственно, убрать мостки – третий и четвертый. Без паники, подчиняйтесь требованиям дежурного взвода ГО.

Довольно толково метрострой загнал гражданских в боковые коридоры.

Поезд откатили, разбив по вагонам, освободили выход в тоннель.

Нас, собравшихся с оружием в конце платформы, оказалось человек пятьдесят. К нам подошел Палтус, вооруженный револьверным дробовиком МЦ-225-12.

– О, нарисовался! Где нарыл? – Спросил я.

– Премировали за успешную работу по сборки вашей зубодерни.

– Нормально так, но при осечке не торопись вторично спуск жать.

– Что так?

– Если затяжной выстрел, пусть напротив ствола будет. Иначе обхохочешься.

– Вот падлы! Слушай, может поменяешь на двустволку?

– Ага. Как ворота откроют. У нас все наверху.

Ожила трансляция:

– Наблюдаю в ночную тоннельную камеру приближение объектов. Пока до пятисот метров. Готовность генераторов дать свет в кишку – по команде.

Внезапно вынырнул Михалыч.

– Идем навстречу – вот вы, вы, вы, ну и я с вами…

В числе прочих, его указующий перст ткнул в меня и Валеру. Иной бы спорить стал, глаза выпячивать, но мне страсть как захотелось пройти кишкой. Можно подумать, я часто в заднем проходе метро бывал, экспериментатор мля!..

Спустились на пути, и я в первый раз ступил на рельсы метрополитена. Шагнули в темный провал. Света здесь не было ва-аще. Включили фонари. Матерь всего сущего! Кругом смыкались над головой сегменты стальных тюбингов. Тюбинги! Откуда-то из дебрей памяти всплывают эти слова, подчерпнутые аж из «Пионерской правды». Я бесконечно далек от терминов метро. Самым изощренным до сих пор считаю «валидатор». Может ошибаюсь и говорю неправильно. Простите. Ну, нет «вайфая». А! О! Вот и гермозатвор…

Оба-на! А на рельсах пулемет. За обваловкой из мешков. Реально пулемет. «Максим». Настоящий. Чапаевский. И «чапаевцы» здесь же. В жилетках метрополитена.

Рядом топает Михалыч со товарищи. Занимают позицию сразу за пулеметом – там ниши такие неприметные. Нас приглашают в боковую решетку. Наше дело телячье. Страхуем. Попрятались. Изготовились к стрельбе. Гермозатвор открылся, обнажив метровую щель.

– Всем внимание, – разнесся по округе, усиленный мегафоном голос Михалыча. – Прекратить движение. Пальцы со спусковых крючков – убрать. Говорит начальник станции. Один пусть подойдет, остальные – на месте.

– Слушай, – спросил я стоящего рядом мужика, изготовившегося к стрельбе с колена и уложившего ствол «Тигра» на штабель бетонных блоков. – А почему Михалыч, так упорно фамилию не называет.

– Задов, его фамилия. Не любит он ее называть.

Из проёма донеслось:

– Сергей Михалыч? Не стреляйте. Это Мокин…

– Какой Мокин? Пётр Семеныч, с водоканала?

– Да нет, Николай… Николай Валентиныч, с охраны с ЧОПа.

– Это «Аргус», что ли?

– Ну да. Охрана переходов метрополитена.

– Ну, один заползи. Пообщаемся.

В фокус подствольных фонарей медленно влез полный мужик в форме чоповца, поверх которой был надет военный бушлат. Голову венчал маленький черный шлем с наспех приклеенным к нему (вернее всего, термопистолетом) китайским фонариком. На плече существа стволом вниз висел СКС-45.

– Точно, Колька, – сказал Михалыч. – С тобой кто?

– Да наши все, с «Беляево». Чоповцы, ремонтники, каждой твари – по паре…

Глава 12

Новоселье и «сын полка»

С разрешения великих, в проем полезли гости. Все разномастно одетые, но поверх гражданки напялившие бушлаты и в таких же, как у главаря, шлемах.

После взаимных узнаваний, похлопываний и лобзаний, мы закрыли ворота и двинули в сторону станции, на ходу переговариваясь:

– Есть информация о том, что происходит? – Спросил я.

– Бомбы падают – вот и вся информация. Связь почти вся отрубилась, но это не ЭМИ, иначе бы электричества вообще не было. А так – даже камеры работают. Да и что гадать – данных слишком мало…

– Не гадать, а строить версии. Чтобы, получая данные, отметать лишнее. Чтобы в один прекрасный день ответить на вопрос. На главный вопрос: кому залить в прямую кишку царской водки за весь этот бардак? За все трупы. За то, что мы второй день гадаем, что с нашими близкими.

– Иногда на эти вопросы и жизни не хватит ответить. А жить надо…

А чтоб жить, надо, пардон, жрать.

Тяжело вести диалог, когда не видишь лица собеседника. Все фонари теперь светили под ноги и на стены тоннеля – и разговор затих сам собой, под сводами разносился только звук шагов да иногда плеск воды. Мы выходили на станцию. После черноты подземелья, редкие огни платформы радовали глаз. Мы вышли под наведенные стволы, которые, по мере нашего опознания опускались. Не все. Для некоторых потребовалась команда Михалыча.

Открылся гермозатвор и прибывшие прошли в кабинет начальника станции. Теперь и мы смогли подняться по лестнице и добраться до своих запасов.

– Пойдем, Палтус, я тебе ружье подберу. – Сказал Валерка.

– Ага, и патронташик какой-никакой…

– Не наглей, ты нам еще вискарь не отработал, который мы за тебя Плохишу отдали… – Хохотнул Валера.

– А я и не просил, чтоб вы ему его давали.

– А нас просить не надо. Мы на добрые дела быстрые. И на расправу короткие. По-любасу, должен ты нам… И вот что нам скажи: есть ли какая-нибудь каморка, чтоб пониже устроиться? – Спросил я.

– Правильно мыслите – из мансарды валить надо куда пониже. Есть на примете местечко одно. Оно и побольше будет…

Мы вошли в двери комнаты полиции и я полез за ключами. Из соседнего кабинета высунулся мосьё Задов.

– Максим, Валера! Можно вас на минутку?

– Мы вас внимательно…

– Просьба к Вам. Не могли бы вы нам эту комнату освободить? Под склад и гостиницу для «беляевских». Мы Вам что-нибудь другое подберем.

– Ну, начался в деревне хоспис! А нас куда, на платформу?

– А что? Многие снабженцы на платформе живут. Не нравится на платформе – в убежище разместитесь.

Тут влез Серега.

– Может нам в каморе за «вээской» разместиться?

– Во-во. Только барахло оттуда в коридор переложите. Да так, чтоб не пропало.

– Что за «вээска»?

– Вентиляционная сбойка. Она недалеко от входа в тоннель, пойдем покажу.

– Погоди, сначала ружье тебе махнем да вещи соберем. Точно помещение нормальное?

– Да точно, только двери нет. Решетка там. И замок надо бы придумать.

– Замки у нас есть, прихватили в хозмаге. Ладно, собираемся… Но, Михалыч, последний раз такое! Нефиг нас, как помойных котов, с места на место гонять.

– Ладно, – захихикал этот хитрый крендель. – Обещаю, больше вас никто не тронет.

Оказывается, мы прилично обросли барахлом. Помимо личного оружия, каждый тащил по две-три объемистые сумки. Палтус тащил ворох детских матрасиков. Хорошо, идти недалеко. Состав не стали загонять обратно в тоннель, просто отсоединили вагоны в местах мостков, которые вновь были установлены. Мы без проблем спустились в тоннель и, подсвечивая себе фонарями, двинулись за Палтусом.

Очень скоро мы подошли к уходящей вверх бетонной лестнице.

– Что там? – Подал голос Валера.

– Громадный вентилятор.

– Он рабочий? – Спросил я.

– Еще как рабочий. Но не очень громкий. Спать под его шум, конечно, неприятно, но не смертельно.

– Ну, спасибо тебе за подгон. Далеко еще?

– Да пришли уж.

Серега остановился у сваренной из арматуры решетчатой двери, и, удерживая одной рукой вязанку матрасов, второй распахнул дверцу.

В тот же миг что-то небольшое с визгом вылетело из двери и свалило его с ног. Ощущения, не сходные с оргазмом. Судите сами: тащишь, потея, сумки в темноте, лучи фонарей мечутся по стенам, немного страшновато. И тут такое! Я выпустил сумки и схватил карабин. Но Серый, матерясь, уже поднимался, поднимая с путей за шиворот мальчишку лет десяти. Внезапно тот взмахнул рукой – свет фонарика блеснул на небольшом клинке. От неожиданности Палтус выпустил мелкого, но лезвие все-таки чиркнуло его по штанине.

Тут Валера всем пользу принес. Он так шандарахнул вверх из своей «Сайги», что:

– Палтус присел и зажал уши;

– мелкий, уронил свой паскудный ножик и грохнулся на рельсы;

– я сократился вдвое и прикусил язык.

Эхо выстрела, прерываемое визгом рикошетов, долго металось по тоннелю. Сыпались искры…

– По ходу, у меня картечь стальная. – «Обрадовал» Хамстер. – А я и забыл.

Пацана подняли, я подобрал его ножик и мы вошли в нашу нынешнюю квартиру. Закрыв решетку двери на замок, я сказал.

– Ну вот, братец, бегать некуда, да и незачем.

Палтус щелкнул тумблером, и лампочка-сорокапятка осветила квадратную комнату, заставленную стеллажами, нас с нашим имуществом и насупленного мальчишку в перемазанном джинсовом костюмчике. Пожалуй, ему все же было лет одиннадцать.

Курносый, светлые, остриженные под горшок, волосы. Худющий и чумазый. Как ни в чем не бывало, он осматривался по сторонам.

– Тебя кто научил на людей с железом бросаться?

– А он первый меня схватил. Справился с маленьким, да?

– Стоял бы спокойно, никто б тебя не хватал.

– Кто спокойно стоит, дяденька, того чаще… – Поганец добавил непечатное.

– Откуда ты, безобразник? И как звать?

– Петька я. С «Беляша». Дом наш разбомбило, родители приемные – не знаю, что с ними. Я за какими-то дядьками по тоннелю шел, а потом, когда ворота закрываться стали, в щель проскочил.

– Ну ты Буратино! Тебя ж там расплющить могло в лепеху!

– Сыкотно стало одному в темноте остаться.

– А чего ты в тоннель полез?

Оказалось, что пока готовилась экспедиция на нашу станцию, Петька залез в тоннель. Гермозатвор они открыли заранее, поэтому зайдя подальше в подземелье, этот спелеолог залез в техническую камеру и ждал, пока мимо пройдет группа. За тылами у них никто не смотрел, и мальчишка шел, ориентируясь на свет их фонарей. Потом стало страшно. Казалось, сзади кто-то выскочит, кто-то ужасный. Он несколько раз споткнулся и начал отставать. Чуть было не закричал, но группа остановилась добравшись до наших ворот.

– А чего сюда понесло?

– Интересно стало.

– Интересно, ему… Есть хочешь?

– Не. Пить хочу.

Палтус дал ему воды, а я стал осматривать помещение. В углу оказался проход в большой санузел на четыре посадочных места и две раковины. Затем осмотрел стеллажи и то что на них было.

Были на них АКБшки, пара электромоторов, различные датчики, выключатели и прочая польза.

В другом углу стоял сварочный аппарат, лежали пучки электродов – и я спросил, вертя в руках «намордник сварщика»:

– Палтус, варить можешь?

– Могу, а чего надо?

– У нас решетка условная. Надо бы ее усилить – причем так, желательно, чтоб она не простреливалась.

– Это что, рельсы мне на нее наваривать?

– А ты подумай и побыстрее. Пока ток есть.

– Можно снять лючки от АРТСКВа…

– От чего?

– Артезианской скважины. Щас принесу.

Он вышел и вернулся через пару минут с полуметровой металлической пластиной, толщиной миллиметров восемь. Примерил на дверь.

– Нормально, таких ещё штук восемь и… Только петли усилить надо.

– Сделаешь?

– За час сделаю. Там же обваривать не надо – только прихватить.

Воспользовавшись суетой, Петька стал бочком подбираться к выходу.

– Ты если слинять собрался, не стесняйся. На станции тебя встретят, – просветил его Палтус. – Мы там камеру установили, на выходе.

Он приступил к усилению двери, а мы с Валеркой занялись переноской добра в коридор «вээски». Потом взялись за разборку стеллажей. Они оказались деревянными – и спустя час из них вышли сносные топчаны.

Палтус здорово навонял сваркой и мы решили перед сном прогуляться на станцию и доставить мелкого властям. Тот особо не протестовал, хотя дал понять, что не прочь остаться с нами. Казалось бы, напугали мы его и разговаривали грубо, а вот поди ж пойми…

Оставив Палтуса доваривать петли и проушины под замок, мы бодро почесали на станцию. Вот за делами время бежит! На моих часах было начало первого ночи, но станция не спала. Метротрансляция или, как ее правильнее называть, ГГО – громкоговорящее оповещение, вещала об угоне у нас транспортного средства…

Короче, один пассажир повредился рассудком и, забравшись в «Уазик» медиков, рванул на поиски своей семьи. «Черемухи» передали по телефону, что его накрыло бомбой, когда он проезжал мимо них.

Я заметил, что в обиход прочно вошли сокращенные варианты названия станций «Новые черемушки», «Калужская», «Беляево», трансформировавшись в «Черемуху», «Калугу» и «Беляш».

Как нам сказали в патруле, Задов закончил совещание и отправил Ребят с «Беляша» спать. И сам отправился. Поэтому мы решили оставить мелкого на ночь у себя. Остаток наших вещей, пару матрасов и два больших бака для воды «беляевцы» хотели прихватизировать, но были посланы – их забрал Володька. Мы встретили его у палатки Копченого. Он подивился на нашего сына полка и предложил посмотреть их стоматологию. Мы согласились.

В зубодерню вела неприметная дверь на стыке платфромы и тоннеля. Было нелепо видеть в этом бесконечно грубом, с наплывами бетона и подтеками краски, со следами ржавчины на щербатом потолке, помещении суперсовременный комплекс с гигантским креслом и бешеным количеством инструмента на врачебном столике. Петька, даже попятился.

Конечно, дело полезное. К нам еще с других станций приходить будут… Но стоматологов с детства боюсь.

Получив от Вовки свои пожитки и список необходимых ему вещей с мародерки, мы поплелись в тоннель.

Баки в дверь прошли с трудом. Их поставили в санузле и наполнили водой. Вонь сварки уже выветрилась. Вообще, ток воздуха здесь был хороший, но было тепло, даже очень тепло! Палтус объяснил это близким прохождением теплотрассы. Валерка дал Петьке кусок мыла, и велел пойти умыться. Через некоторое время, из санузла раздался плеск и повизгивание. Хамстер заглянул туда и позвал нас.

Мелкий плескался в одном из баков. Я его чуть там и не утопил.

– Слышишь, оболтус, ты в курсе, что вода питьевая?

– Так ее можно новую налить, – как танкист из люка высунулся мелкий.

– А сливать четыреста пятьдесят литров ты чем будешь?

– Кружкой можно.

– Договорились, – сказал Валерка подбирая с пола его одежонку. – Вот тебе кружка, как домоешься – всю воду вычерпаешь и в раковину. Закончишь – одежду отдам.

Тут он достал из кармана джинсиков блестящую штуковину явно стоматологического назначения. И когда успел?

– Нет, пожалуй, сначала уши надеру а потом отдам…

Мы пошли укладываться.

Часа полтора из купальни доносились шлепки, пыхтение и бульканье, затем в дверях появился этот водолаз.

– Дядьки, я там чуть не захлебнулся, – заныл он. – Давайте я с утра.

– Валер, отдай ему штаны, а то он спать не даст, – попросил я.

– Я его еще за воровство взгрею.

– Ну и сам в лоб получишь….

– Ну все, мелкий, достал…

Беготня и вопли. Мелкий рассадил коленку и порвал трусы, Хамстер зашиб большой палец на ноге об ножку топчана. Один-один.

Наконец улеглись…

Глава 13

Программа «доступное оружие – каждому сталкеру!»

Третий день подземной жизни не задался с утра: вышли из строя камеры. Все и разом! Подключение новых, по примеру телефонов, ничего не дало. Когда же мы поднялись на поверхность, оказалось, что торговый центр разрушен полностью, а выводить машины мы не рискнули из-за плотного обстрела. ГГО довело сводку по статистике обстрела, из нее выходило, что стрельба по нам усилилась. Плюс, результаты переговоров с «беляевскими»… Судя по всему, организовывался альянс наших трех станций. Взаимопомощь и торговля. Медицинские услуги (во, как наша зубодерня выстрелила!). Обмен информацией по уцелевшим. Всё вроде.

Вышли из своей норы «беляши» и Задов. Я представил им Петьку и посоветовал в тоннеле поглядывать за спину. В ответ мне сказали, что Петьку хорошо знают и посоветовали беречь карманы, поскольку за полтора дня у них этот шнурок совершил четыре кражи и три мелкие пакости. На предложение забрать это счастье с собой они разразились гомерическим хохотом и долго успокаивались… У нас на станции желающих позаботится об этом сокровище тоже не нашлось. Надежда же его пристроить в «Черемуху» растаяла посте телефонных переговоров. В общем, мы поимели горб на всю спину. Тощий, белобрысый, хитрожопый горб! Ладно разберемся…

Михалыч объявил нам, что пришлет человека, который поставит телефон и сигнал общей тревоги. Взамен мы обещали помочь в установке перископов. Довольно быстро рабочие пробурили скважину прямо из перехода наверх, а потом мы долго и нудно, с помощью козел и домкратов, поднимали в дыру трубу. Затем смонтировали простой поворотный механизм и разместили систему зеркал. В результате получили примитивный перископ, через который, худо-бедно, можно было обозревать окрестности, не подвергаясь опасности.

Петька в этот момент развлекался со сверстниками, в результате чего к нам пришла разгневанная мамаша одной девочки, с которой мелкий поиграл в доктора, и потребовала от нас решительных и карающих действий, которые должны будут немедленно привести к нарушению у Петьки репродуктивной функции. Мы обещали подумать.

– Я предлагаю пустить все на самотек, – сказал Валерка. – Его, в конце концов, кто-нибудь придушит.

К концу работ на перископе на Петьку пожаловалось человек пять. Я вынужден был отвести его в нашу пещеру и закрыть там в санузле на два оборота, предварительно сказав:

– Терпенье наше не безгранично. Еще что-нибудь учудишь сегодня – выдеру.

– А бить детей нельзя, – заявил этот гном. – За это в тюрьму сажают.

– Уже нет – вчера объявление было, ты пропустил, – усмехнулся я. И вернулся на станцию. С перископом закончили через час. Все по очереди приложились к маске окуляра. Посмотрели.

Поскольку по поверхности двигаться было опасно, я предложил соратникам пройтись по тоннелям – проверить нычку. По легенде – разведать новые маршруты добычи продовольствия. Договорившись об открытии ворот, я, Хамстер и Палтус, поручив Петьку Володе, углубились во мрак, прошли гермозатвор и подошли к еще одной «вээске». По бетонным ступеням поднялись наверх – к огромному вентилятору, сбоку от него, тянулись две узкие щели. Палтус вставил в одну из них домкрат и, покрутив рычаг, сломал перегородку. Вместо двух узких щелей вышла одна широкая. Протиснулись и оказались в просторном тоннеле. Фонари заметались по стенам, осветив прямоугольную нишу.

– Мы сейчас идем по обычному воздуховоду, – пояснял на ходу Серега. – В случае срабатывания датчиков РХБЗ, из этой стены выдвигается заслонка и вентилятор гонит воздух через систему фильтров.

– Ну и как это спасет от радиации?

– Радиацию несут «заряженные» ей и фонящие частицы пыли и влаги. Излучение через такой слой грунта бетона и стали не пробьет. А вот пыль просочится… Если ты вдохнешь частичку радиоактивной пыли, она осядет на легких и станет излучать. И все, чего она коснется, тоже будет излучать. Я конечно не специалист, но вот так я это понимаю. Сейчас кстати ответвление будет.

– А почему тоннель вверх не идет?

– Он и пойдет потом вверх, но сначала – в разные стороны, чтобы максимально минимизировать вероятность блокирования воздуховода в результате завала.

– Ты не умничай…

– Ага, не стану.

Мы вошли в вертикальную шахту и поднялись по ступеням в небольшую камеру, заставленную шкафами. Это был колодец-надстройка над шахтой. В шкафах нашлись противогазы, строительные каски с фонариками и комплекты защитных костюмов.

– Надо бы отсюда все забрать.

– Да, заберем – и прямо сейчас. Раньше, при Советах, под каждым сидением в вагонах лежало это добро. Лавку поднял, и бери. Потом народ прочухал и потащил по домам. Теперь не хранят так.

В общем и целом, со всех пяти вентшахт собрали около двадцати комплектов и оттащили в тоннель. Присвоили себе по каске, включили фонари и полезли обратно. Палтус повел нас к нашей захоронке.

Не буду описывать весь маршрут, скажу только, что по всяким переходам, колодцам и трубам мы наползались вдоволь. Где-то через час мы оказались на рельсах технического тоннеля, напротив нашей стеночки. Изначально, мы сложили стенку на куске ржавой жести и теперь, когда пена схватилась, ее можно было двигать, как дверь. Понятно, что служила она не как защита, а как маскировка, так как монтажная пена – это не бетон. Даже сейчас, пока двигали, пара блоков отвалилось. Пришлось подклеивать. С припасами все было, нормально и мы решились на вылазку.

…На поверхности творился полный капец. В старину так называли пограничный знак, который ставили в конце племенных владений. И его с чистой совестью можно было ставить на крышке нашей шахты – дальше было царство хаоса. И мой, и Володькин дома были разбиты. Грязная, взрытая осколками земля, поваленные деревья и двухметровые пни. Асфальта на дороге осталось процентов пятдесят, остальное сорвало взрывами. И кругом – осколки ржавой стали. Вдалеке грохотало, но здесь было тихо, и мы уже совсем было решились на вылазку, как вдали послышался быстро приближающийся шум мотора. Со стороны Чертаново к нам шли два бортовых «КАМАЗа». Мы затаились. В кузове первой машины были уже видны люди в военной форме и с оружием.

Внезапно в воздухе, зашипев, пронеслись белые молнии, и над машинами полыхнуло. По стенкам и крыше вентшахты простучали осколки, а мы нырнули вниз.

Нас спасло довольно толстое бетонное кольцо шахты. Весь жестяной верх оказался изорванным в клочья…

Тут надо сказать об устройстве этого колодца. В нервозности первых дней я как-то упустил из виду то, что многие читатели совершенно не представляют о чем речь, и теперь поправлюсь.

Шахта спускается вниз метров на девять и состоит из шести бетонных колец, поставленных «на попа». Сверху к этой конструкции приварен эдакий домик с двускатной крышей из листовой пятимиллиметровой стали. По бокам – окошки из стального уголка, забранные решеткой. Изнутри крыша откидывается целиком – достаточно открыть защелку, а снаружи в крышу вделан лючок, запирающийся на замок. Можно снаружи отпереть замок и забраться внутрь, а можно изнутри отщелкнуть шпингалеты и выбраться наружу.

Ну так вот, теперь та самая его жестяная часть являла собой решето.

Не знаю, какими пассатижами, но мы собрали своё невеликое мужество, и вылезли из шахты. Пригибаясь, с ружьями наперевес, мы подбежали к окутанным жирным облаком копоти машинам. Явно военные. Тут не ошибешься, хотя от тел мало, что осталось. Но то, что осталось, имело подшитые подворотнички и берцы.

Палтус, пардон, блеванул. Я был близок, но сдержался. Валерка молодец оказался самый молодец в этом плане – даже не побледнел. Обшмонав кабину, он принес странного вида пистолет, с пластиковой спусковой скобой и рукояткой, и две пачки патронов 9х19 Para.

– Знаешь, что такое? – спросил он.

– Только теоретически. ГШ-18. Восемнадцать патронов – плюс один в стволе. Насколько я знаю, на вооружение принят не был.

– Ну вот и забирай тогда себе. Мне «Макара» хватит, – сказал он и побежал ко второй машине.

Палтус так и не смог преодолеть рвотные позывы, и я самолично переворошил весь кузов. Нашел три автомата АКС-74У и с десяток целых магазинов. От второй машины бежал Валерка, таща на себе, вы не поверите, пулемет «Печенег» и два двухсотпатронных короба.

– Давайте вниз, пока не началось! – Крикнул я соратникам.

А никто и не возражал…

Спустившись вниз, мы осмотрели добычу. Из моих трех трофеев путем перестановки деталей собрали, в конце концов, два условно исправных автомата. И то – пришлось повозиться. Один получился полностью целый, на втором отсутствовал пламегаситель и был разбит приклад. Но в целом – вроде исправны. А вот Хамстер поразил: мало того, что его «Печенег» был полностью исправен и каждый патрон в ленте был целым, он еще умудрился прихватить рюкзак-однодневку с гранатами РГД-5. Восемь штук.

Валера вцепился в пулемет как клещ. Он баюкал смертоносную машину, сюсюкал с ней и пускал слюну.

– А давайте опробуем? – Полуутвердительно спросил он.

– Э… Где?

– Да прям в тоннеле.

Возражений не последовало. Я тоже был не прочь опробовать «Ксюхи».

Мы отодвинули фальшивую стену и вышли в тоннель. Я раздал по два люгеровских патрона каждому в уши – в качестве затычек. Тьму подземелья расколол грохот короткой, скупой очереди пулемета. Затем на арену вышел я и отстрелял пол-магазина АКСу.

После по паре раз выстрелили из ГШ…

Глава 14

Зарождение союзов

За этой стрелковой вакханалией наблюдали две крепкие фигуры, затянутые в кевлар и арамид. На мониторе слежения. Удобном, таком. Мобильном. Переносном…

– Дон, ты уверен в своем кандидате? – спросила тень.

– Дело не в том, кто в чём уверен. Дело в том, КТО в этом уверен. И насколько… Во всяком случае, их интересы пока совпадают с нашими. И я уверен, будут и в дальнейшем совпадать.

– А если не будут?

– А подождем…

***.

Оружие решили взять с собой – оставлять такое богатство в нычке было неразумно. Тащить его было тяжело, но мы справились. Запыхавшись, ввалились в нашу коморку. Мой брательник, всклокоченный и перевязанный, сидел на топчане и около него хлопотала медсестра. На топчане напротив сидел Петька. Его правая нога была примотана скотчем к ножке топчана.

– Что на этот раз? – Спросил Валерка.

– Ой, блин! Герои вернулись! Чтоб я еще раз связался с этим засранцем..! – Заверещал Володька увидев нас. – Во мне дырок, как в голландском сыре.

– Дядьки, я не виноват! Оно само!

– Да, что случилось?

…Оставшись с мелким, Володька вытянул больную ногу на топчане и, закинувшись обезболивающим, решил подремать. Спустя минут сорок, у Петьки потуги вести себя прилично и страх огрести всевозможных телесных наказаний серьезно уступили позиции наступающим силам проказ и любопытства. Объектом очередной проказы суждено было стать недостаточно бдительно брошенному на топчан ружью – Володькиному ИЖ-27, короче. Убедившись в крепком сне наставника и воспитателя, Петька, называемый братишкой не иначе, как Проказа, подтащил к себе ружбайку и стал изучать. Не могу его за это осуждать. Я, наверное, в его возрасте тоже проявил бы интерес к небрежно брошенному оружию… Короче, в его не отягощенный интеллектом мозг пришла свежая мысль – «А выдержат ли наши сварочные ухищрения на двери выстрел этой гаубицы?». Малец проделал необходимые для ударно-спускового механизма нажимательно-поступательные действия… Ну, хоть у этого обормота была свинцовая дробь! Выстрел прогрохотал под сводами нашей крепости и рикошетом ушел в здоровую ногу моего братишки. Это вы ему объясните, что неглубоко под кожу ушло. Взревев, как раненый слон, он вырвал свой карамультук у Проказы и, сочась кровью, сгробастал виновника торжества. Короче, тощие ягодицы встретились с толстым ремнем. Примотав хулигана скотчем за ногу к топчану, Вовка дозвонился до медпункта, и в данный момент, обласканный медсестрой (они там в своей зубодерне быстро с медиками спелись), возлежал и материл. Всех. Петьку-Проказу, нас и производителей охотничьего оружия.