Текст книги "Чудища из-за миров[СИ]"

Автор книги: Д Кузиманза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Но Кровожадное Копьё вызвало небольшой переполох, во время которого чудище, рискуя выдать себя, растолкало всех и ускользнуло в времяпространственную кабину межзвёздного переноса.

Слишком важные новости оно несло коллегам. Такие важные, что позволило себе подать докладную записку. Но в иерархии их контингента оно занимало одну из низших должностей, а потому прошло несколько дней, прежде чем дошла очередь до его сообщения…

…А в это время злосчастный кандидат в скавены Роберт Цветкович опять умудрился, как говорят, встрять в историю.

Нет, эта красивая девушка не была замаскированным скавеном или чудищем из-за миров. И очень любила послушать себя. Простоватый Роберт идеально подходил на роль благодарного слушателя.

– Знаешь, внешний вид не имеет значения, – говорила Жанна, кудрявая брюнетка с карими глазками, в которых кто угодно, кроме Роберта, заметил бы озорство и даже насмешку. – В людях можно увидеть много более важных элементов, чем рост и красота тела, – положила ладошку на его костлявое плечо и смотрела на макушку парня и торчащие, как иголки у ёжика, короткие волосы.

– Да? – спросил Роберт, счастливо улыбаясь.

– Конечно! Главное то, что у человека в голове и в душе. Ну, понимаешь, жизненные ценности, вера в людей, в то, что они добрые, что желают добра.

– А, – Роберт под её взглядом стал заикаться, – а я, как ты думаешь?.. Я тоже?

– Роб, ты такой и есть.

– Спасибо, Жанна. Мне… мне очень приятно это слышать.

– Не за что, дружище, – изящно наклонившись, шутливо шепнула ему в самое ухо, будто кто знает какими секретами они обменивались посреди этой шумной улицы перед университетом.

– Если бы ты… если бы…

– Если бы что? Я могу тебе чем-то помочь? Говори, говори, я слушаю!

– Спасибо, – повторил ещё раз, глядя своими небольшими глазками в её глубокие зрачки. – Что ты делаешь послезавтра? Ну, в субботу или воскресенье, не важно.

Жанна посмотрела на него уже серьёзно и нервно поправила причёску:

– Я не понимаю.

– Ну, знаешь, может быть куда-нибудь поехали бы?

В первое мгновение она удивлённо и недоверчиво скривила губы: этот смешной коротышка совершенно не понимает шуток и слишком много о себе воображает! Потом Жанна взяла себя в руки:

– Конечно, с удовольствием.

Глаза Роберта загорелись, уши запылали, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Не надеялся на такой ответ.

– Только одна проблема, – добавила Жанна.

– Какая? Разрешим её.

– Не получится. В эти выходные не могу. Еду домой. Но может быть, через неделю. Нет, у меня важная контрольная. Лучше я сама тебе скажу, когда смогу. Заранее, конечно, чтобы смог всё спланировать, – опять в её глазах блеснул насмешливый огонёк, даже Роберт его заметил. – И тогда куда-нибудь поедем. Хорошо? Не сердись, хорошо?

– Не сержусь, – ответил Роберт с принуждённой улыбкой.

– Ой, мне пора. Должна бежать! Пока!

Смотрел, как крутит бёдрами, спеша к остановке. Какая же она красивая! А он ещё мог верить, что такая девушка согласилась бы с ним встретиться не вот так, не для пустой болтовни. И зачем об этом заговорил?

После каждого подобного разговора чувствовал себя каким-то жалким. Неужели он не только некрасивый, но и слабохарактерный? Но почему-то выбирал только красивых девушек. Нравились ему. Посмотрел на собственное отражение в зеркальной витрине. Худой и невысокий, на вид не старше школьника, и ещё эти торчащие уши. Роберт не любил зеркал.

Вздохнул и пошёл прочь, куда глаза глядят. Вообще-то, не хотел никуда идти в толпе. Не любил людей. Но сейчас задумался и прошёл до следующей остановки. Когда сориентировался, что уже давно мог бы сидеть в трамвае, выругался от злости. И от злости же, вместо того, чтобы повернуть на остановку, шёл дальше.

Раздумывал над своей трагической ситуацией. Хотя, если задуматься, что тут трагического? Он, Роберт, умный и трудолюбивый, в школе хорошо учился и, главное, ребята всегда с ним считались. Правда, друзей у него не было. Так, приятели по двору и в школе. Сейчас он на втором курсе геологии, тоже не из последних, и сегодня ему даже доверили провести обзорную лекцию для будущих абитуриентов и первокурсников. На ней он и познакомился с Жанной: сидела прямо перед ним и улыбалась. Ну, ладно о Жанне, хватит о ней! Так вот, он учится на геолога. Хотя мама очень недовольна, у неё свои планы насчёт него, она психоаналитик, золотая специальность, как говорит. Роберт мог продолжить семейную традицию, но не захотел. Геолог – это так… романтично. И всё-таки, сейчас он плетётся куда-то один, хотя если бы был посмелее, мог бы…

Он огляделся. Куда это его занесло, какие-то деревья и кусты вокруг? А-а, парк. И домой ещё рано, и не голодный он, перед лекцией съел в буфете два пирожка и салат.

А тут хорошо, тихо, за спиной еле-еле слышен отдалённый шум улицы. Правда, сыро и холодно, зато безлюдно. И даже тихо посвистывают какие-то птицы. Роберт остановился и глубоко вдохнул свежий холодный воздух. Хорошо! Пошёл дальше и не удивился, когда вместо асфальтовой дорожки увидел песчаную тропинку на зелёной лужайке. Почему бы и нет? Сейчас не мороз, а тут, в парке, очень даже тепло, и травка зелёная. Хорошо!

Тропинка вела его всё дальше среди зелёных деревьев. Роберт перестал думать о себе, о Жанне, о шумном мире, который остался позади. Здесь было тихо, намного теплее, чем на улицах, пахло свежими листьями, мхом, а ещё так, как пахнет в лису, где много грибов. Приятный, но определённо дикий, не городской запах. И вдруг Роберт услышал всхлипывания.

На мгновение он остановился, прислушиваясь, но потом решился посмотреть, кто там плачет. Сошёл с дорожки, протиснулся между тесно растущими зелёными – вечнозелёными? – кустами и увидел девушку. Сидела на траве в профиль к нему и всхлипывала. Её длинные тёмные волосы оттеняло белое платье. Роберт остановился, глядя на неё, не зная, что делать. Через несколько секунд она повернула голову, её светло-зелёные глаза смотрели на него с любопытством и тревогой. Была красива. Именно поэтому Роберт решился прервать неловкое молчание.

– Извините, что-то случилось? – не придумал ничего лучшего.

Она посмотрела на него неуверенно, даже сквозь него, с какой-то ласковой полуулыбкой. Почти так смотрели на него многие девушки.

По лужайке к ним подбежала белка, села столбиком, ожидая подачки. Незнакомка посмотрела на зверька очень серьёзно, как будто выжидающе, потом меж её бровей появилась морщинка. Белка требовательно зацокала. Роберт машинально нащупал в кармане куртки сухарик – откуда? а, они с Жанной пили кофе в буфете, она первая встала из-за столика, вот он и сунул сухарик в карман, чтоб догрызть потом – и протянул белке. Та схватила угощение и ускакала к деревьям. Девушка повернулась к Роберту с тем же ласковым выражением лица и глаз. Ему вдруг пришла в голову смешная мысль, что он вот так, как она сейчас глядит на него, смотрел на белку. На милого зверька. Гм, не очень-то смешно…

– Я могу чем-то помочь? – уточнил он, вспомнив, что пришёл сюда на плач.

Улыбка исчезла. Девушка приподняла брови. Смотрела удивлённо. Даже с изумлением. Как будто он свалился с Луны или был зелёным человечком. Роберт потоптался на месте и, когда уже хотел уйти, всё-таки решился спросить ещё рах:

– Ты плакала?

– Да, а ты слышал?

Банальные вопросы – самые лучшие. На них легко отвечать.

– Да, слышал. Потому и подошёл. Услышал плач и подошёл.

Изумление стало огромным. Она смотрела на Роберта во все глаза.

– Почему? – спросила со странной жадностью.

– Ну, если кто-то плачет, значит, у него проблемы. И тогда нужно помогать, – Роберт начинал удивляться, потому что она покачала головой, словно не верила своим ушам.

– Нужно помогать? Не понимаю. Ничего не понимаю… Почему нужно помогать? Почему нужно?

– Ну… то есть… не знаю. Так положено. Но не только поэтому. Я так считаю. Нужно помогать тем, кому плохо. Могу я тебе помочь?

– Уже мне помог. Научил меня новой вещи. Люблю учиться. Люблю раньше всех получать информацию. Слушай, а что ты дал вот?.. – махнула рукой в сторону деревьв, куда ускакала белка.

– Сухарик. Они тут ручные, выпрашивают.

– Ручные? А кто их приручал? – посмотрела на него с недоверием.

– Да никто, я думаю. Но никто их не пугает, подкармливают, вот они людей и не боятся.

Она опять нахмурилась:

– Странно.

Роберт чувствад себя так, как будто незнакомка и он говорили о разных вещах. Но почему же о разных? Плач, помощь, ручная белка…

– Ну, хорошо, не буду тебе мешать, – вздохнул он. – И всё-таки, если что-то нужно… Ты не стесняйся…

Опять изумление на её лице. Опять покачала головой.

– Стесняться? Говоришь, стесняться? Ничего не понимаю. Невероятно, невероятно!

Роберт смотрел не неё – столб столбом, даже самому стало неловко. Хотел уйти, но она вдруг обратилась к нему. Смотрела без улыбки, говорила серьёзно.

– Почему ты хочешь уйти? Я знаю, что мужчины избегают некрасивых и скучных женщин. Я некрасивая или скучная?

Роберт покраснел так, что его оттопыренные уши запылали, как стоп-сигналы.

– Нет, ты симпатичная и красивая, – сказал очень решительно.

– А ты очень милый. Спасибо тебе опять. Учишь меня новому и говоришь комплименты. Что могу для тебя сделать?

Роберт вспомнил похожий вопрос, который слышал пару часов назад.

– Нет, – ответил он резко. – Ничего мне не нужно.

– А я думаю иначе. Ты обидишь меня, если не разрешишь поблагодарить. Прошу тебя!

– Ну, хорошо. Только не знаю, чем, – он совсем смутился.

– У тебя есть избранница?

– Кто?

– Тебе принадлежит какая-нибудь женщина?

– У меня нет девушки, если ты об этом. Я один.

Она встала необыкновенно гибким движением, и в этот момент выглянуло солнце. Тёмные волосы незнакомки заблестели, белая кожа казалось прозрачной, глаза потемнели от расширившихся зрачков. Без колебаний и смущения подошла к нему и провела кончиками пальцев по щеке. От неё исходил тот приятный и странный запах, который недавно его удивил: влажного мха, грибов, увядшей листвы.

Она ответила на его улыбку улыбкой, больше не смотрела на него, как на белку или котёнка, и вдруг попросила:

– А теперь уходи.

– Как это? Почему?

– Я тебя прошу, Ро-обе-ерт. Так нужно.

Роберт похолодел. Опять неудача? Тогда почему она погладила его по шеке?

– А мы ещё встретимся? Я думаю, что…

– Может быть. Не думай. Верь.

– Хорошо, – сказал с комком в горле, поднялся и ушёл через кусты к тропинке.

Уже шёл по улице, как вдруг опомнился. Ведь он не называл ей своего имени! Откуда его знала? Нет-нет, он точно не представился, когда бы? Видела его где-то? Но он бы точно запомнил такую красавицу! Может быть, она смотрела из окна, аудитории например, и спросила: "Как вон того зовут?" И ей сказали. Нет, фантастично! Почему фантастично? Почему он вбил себе в голову, что не может нравиться?

В ушах ещё звучало: "Ро-обе-ерт".

Вернулся бегом, продрался сквозь кусты и остановился, не в силах сделать ещё шаг.

В том месте, где она только что сидела на зелёной тёплой траве под ласковым солнцем, теперь была асфальтовая аллея, на ней мокрые скамейки, урны и газоны с бурой мёртвой травой. Дальше сквозь безлистные кусты и деревья виднелась перспектива улицы, мелькали и гудели машины. Над головой хмуро нависли тучи. Роберт растерянно обернулся. Зелёные кусты и весёлые лужайки исчезли, это был обыкновенный парк в скучную пору года. По аллее шла женщина с коляской, какой-то пожилой мужчина вёл собаку.

Роберту стало плохо, он уцепился за спинку скамейки и с трудом сел. Что с ним? Он сошёл с ума? Галлюцинация? Сон наяву? Игра воображения? Никогда раньше такого с ним не было. Какое-то мгновение мелькнула у него мысль тут же пойти со всем этим к матери, в конце концов, она специалист! Но что он скажет и как? Невозможно, никогда не разговаривали с ней на такие темы!

Вздрогнул. Размышления его прервало мягкое прикосновение к ноге. Что-то тёрлось о его щиколотку и чуть выше. Посмотрел вниз и увидел рыжую кошку. Не любил кошек. Собака – это собака, собака – это хорошо, а вот кошки… Быстро ушёл из парка на остановку трамвая.

История девятая
Облегчённый вариант, Нептун и Трусиха в горах

Рогатый Крыс (он же Лорд Грызунов) и Серый Маг сидели за столом и лениво попивали пиво. Их ничуть не волновало, что сидят в одном из кабинетов КЧС, а рядом – «проклятый папарацци» Демид Сверкалов. Скавены, как и при первой встрече с ним, были само добродушие и понимание.

– Ещё что-нибудь? – спросил Демид. – Молоко, пирожные? Вы не должны давать взамен свою приправу, обойдёмся, – если он надеялся вывести скавенов из равновесия, то попытка не удалась.

– М-м-м, пирожные! – оскалил резцы Серый Маг. – Я очень люблю пирожные, – он замолчал, словно что-то припоминая, и продолжал:

– Ванильные, кофейные, лимонные… о-о-о! с мармеладом.

– Есть и с орехами, и с клубникой, – поддержал перечень Демид.

Рогатый Крыс подмигнул ему:

– Почему угощаете нас? Я думал, что нас арестуют.

– Вы же заплатили штраф за нарушение общественного порядка и грубое обращение с животными. Этого достаточно.

– Но штраф выписан не вашей КЧС.

– Мы такие штрафы не выписываем.

– Ясно. Тогда почему пригласили нас сюда?

– Ну, не знаю. Вы… смешные какие-то.

– Что?! Мы смешные?! Мы ужасные и пугающие! – Рогатый Крыс забавно надул щёки.

– Тогда почему хотели избавиться от кошек. Они против вас, как против львов.

– По старой памяти, – хмуро ответил Серый Маг.

"Вы же сами проговорились, что не мутанты, а крысоиды, – подумал Сверкалов. – Или… или бывают котоиды? Ладно, подождём очередных ваших глупостей…"

А вслух начал рассказывать о том, из-за чего, собственно, скавенов и пригласили:

– Знаете, тут в одном доме мальчишки сидели в подъезде. Курили, как это часто бывает…

– Курить вредно, – наставительно заметил Серый Маг.

– Да, я знаю. Так вот, сидели они там. И вдруг появляется перед ними робот. Металлический корпус на колёсах, длинная серая голова, которая вращается то в одну, то в другую сторону, лапки с корзинками, а в корзинках пакеты с молоком и пирожными.

– Молоко и пирожные! – восхитился Рогатый Крыс. – Это так полезно детям. Думаю, милые мальчики были довольны.

– Сначала они решили, что это робокоп, – продолжал рассказывать Демид. – Или мотомышь с Марса.

Скавенский предводитель с блаженной улыбкой сообщил:

– Но это была наша технокрыса. Видите, как мы ловко всё придумали? Немного техники и всё отлично действует!

– А если случится авария?

– Это невозможно, – махнул рукой Серый Маг. – У нас отличные эксперты.

– Да ну?

– Лучшие скавенские инженеры! Они предусмотрели всё, – важно сказал Рогатый Крыс.

– Всё?

– Всё!

– И где теперь технокрыса?

– Работает, – Рогатый Крыс заволновался и нервно дёрнул носом. – На маршруте, – он вопросительно взглянул на Серого Мага.

– Где конкретно? – настаивал Демид.

– Я не знаю, она в движении, – Серый Маг смущённо покосился на повелителя. Тот кивнул:

– Технокрыса постоянно перемещается. Всем нужны молоко и пирожные.

– Должен вас огорчить, но не перемещается. Уже нет!

– Почему? – спросили оба скавена.

– Потому что дети выпили молоко, съели пирожные, а потом спросили, какой у технокрысы вес.

– Поразительно любознательные мальчики! – умилился Рогатый Крыс. – А действительно, какой?

– Это наш облегчённый вариант, – ответил ему Серый Маг. – Минимум металлов – максимум пластмассы. Но точный вес… – он замялся.

– Да, сложно, – кивнул Демид, – А вот технокрыса точный вес знала, поэтому любознательным мальчикам пришлось прогуляться всего в три пункта приёма вторсырья…

Рогатый Крыс уронил пирожное и посмотрел на Серого Мага:

– Ведь эксперты предусмотрели всё!

Но тот уныло и тупо смотрел на свою тарелочку.

– Как видите не всё, если ваш робот даже не смог сообщить об аварии или удрать, – пожал плечами Демид.

– Мы надеемся, что с преступниками поступят по всей строгости закона! – осмелился Серый Маг проявить инициативу.

– Да-да, конечно, – согласился Демид. – Вы не огорчайтесь, запчасти вам вернут. Только пусть ваши инженеры поставят на робот какую-нибудь сигнализацию.

– Это мысль! – оживились оба скавена.

Демиду стало смешно, поэтому он сменил тему:

– Как пирожные?

– Замечательные! Можно, мы возьмём с собой?

– Сколько угодно. Кстати…

Скавены опять насторожились.

– Если человек две недели принимал эту вашу скавензу, то что с ним будет?

– Ничего, – вздохнул Рогатый Крыс.

– Но вы же сказали Цветковичу, что от этого вырастет хвост и так далее.

Скавены переглянулись, Рогатый Крыс поморщился:

– Мы ни за что не позволим себе превратить кого-то в скавена без его согласия. Дело не в скавензе.

– А в чём?

– Позвольте умолчать. Это секретная технология. Но, повторяю, только при согласии, хаключении договора и так далее.

И важные скавены ушли огорчённые, но нагруженные сладко пахнущими коробками.

Только когда за ними закрылась дверь, Демид позволил себе от всей души рассмеяться, пожал плечами и включил телефон. Он всегда отключал его перед важным разговором. Это, конечно, вежливо по отношению к собеседникам. Однако как же те, кому ты дал свой номер и попросил звонить при любом странном случае?

Демид и не подозревал, что эта привычка однажды его подведёт…

В этот раз все звонившие отозвались, последним обнаружился звонок от шефа.

– Езжай в посёлок Прибрежный, карта уже в машине. Там объявился бог.

– Кто?

– Бог. Или это наш клиент, или сделаешь жареный репортаж.

Демид почесал затылок:

– А он не того?.. этого?..

Шеф коротко усмехнулся:

– И это говорит мне человек, который после первой встречи со скавенами…

– Всё, понял, понял!

Прибрежный оказался в четырёх часах езды на юг. Демид успел кое-что узнать о "боге", а потом поговорил с Клео. Бедняжка каждые полчаса смотрелась в зеркало и проверяла зубы. Услышав, что скавенза безопасна, она радостно вскрикнула, а потом пожелала скавенам провалиться в тартарары. Затем она плакала – сказались напряжение и страх – а Демид её утешал.

Оставшиеся полтора часа он слушал новости и музыку. В новостях сообщали о необычных осенних смерчах. Он вспомнил рассказ Игоря о смерче с драконами и насторожился, но никаких подробностей в новостях не рассказали.

Когда показался указатель "Прибрежный 5 км", Демиду вдруг пришло в голову, что спрашивать у первых встречных: "Где тут у вас проживает бог?" немного странно. Он всё ещё обдумывал формулировку вопроса, когда выехал на главную улицу посёлка, и с ним заговорил первый встречный:

– А-а, уже и в столице узнали?

– Узнали, – коротко согласился Демид.

– А где?

– В вольере у Петровича.

– Где?

– А что ж делать? Он такой: нырк – и уплывёт.

– Уплывёт. А где Петрович?

– Езжай за мной. Только там очередь.

– В вольер? – не очень умно спросил Демид.

– Зачем в вольер? В вольер никого не пускают, говори сквозь сетку. На заявки очередь. А к русалкам и на разговор запись.

Через четверть часа Демид уже стоял возле вольера. "Бог" – загорелый крепыш лет за пятьдесят в бушлате с чужого плеча и ватных брюках – искренне обрадовался, что кто-то хочет его выслушать…

…На обратном пути Демид связался с КЧС и объяснил ситуацию. Потом стал слушать записанный рассказ пленника.

"Никогда не говорите: это было так, так и только так, потому что я там был и всё видел своими глазами. Обязательно найдите очевидца, который стоял не рядом с вами и даже не в первом ряду, а наблюдал события со стороны, что назывется, объективно. Вы не поверите, чего вы лишаетесь, не разыскав таких очевидцев!

Возьмём к примеру обычный смерч. Все, конечно, читали о нём или видели на картинке или на видеозаписи, а кто-то рассматривал его издалека. Уверяю вас, это совсем не то, что получать впечатления внутри смерча и…

Но всё по порядку.

Пришлось мне два дня назад душным полднем ехать на машине моего сына по степи в другое село. Зачем и почему я ехал в такое время никакого значения не имеет, могу только сказать, что настроение у меня было неважное. И не то, чтобы от жары: к осенним зною и духоте мы в наших местах привычные. И не то, чтобы от жажды: была у меня с собой фляжка с водой, да ещё и бутылка пива. Но что-то давило, раздражало, не давало отвлечься мыслями.

Я проехал уже две трети пути, как понял причину своего состояния, и немного забеспокоился: откуда ни возьмись с запада, то есть, поперёк моего направления движения, надвинулась тёмная туча. Она быстро росла вширь, стремительно наступала вперёд, и скоро я понял, что попаду под дождь, даже если буду спешить изо всех сил. Я вовсе не собирался растаять, как сахарный пряник, просто дорога была грунтовой со всеми вытекающими из-за дождя последствиями.

Делать было нечего, я попытался увеличить скорость, и в этом была моя ошибка. Под дождём дорога раскисла бы не сразу, а вот на такой жаре мотор перегрелся. Или может, случилось что-то ещё, чего я – неопытный водитель, хотя и многих лет от роду, определить не мог. Машина встала, как вкопанная, в двигателе что-то сердито и тихо квакало и шипело.

Ничего не оставалось, как позвонить внуку и сообщить ему о казусе. Лично он ничем помочь не мог, так как был далеко, но посоветовал выключить мотор и какое-то время подождать.

Я побродил вокруг машины, потом опять забрался в неё и уснул. Я любитель поспать. Сплю себе, как говорится, никого не трогаю, и снится мне, что едет по степи поезд и глузо так, хрипло гудит. "Что за чепуха, – думаю сквозь сон, – какой поезд, если до станции полсотни километров?"

Нет, гудит и едет, едет и гудит.

Я решил просыпаться: чепуха чепухой, но бережёного… Открыл глаза.

Ба-атюшка! Вот он во всей красе. Смерч!

Высоченный, чёрный, быстрый, как тот самый поезд..

Как я выскочил из машины – не помню. Помню, что пятился бегом. А он, паршивец, меня к машине отжимает. Я влево – и он влево, я вправо – и он вправо. Сейчас я понимаю, что мне это казалось, смерч слишком близко был, чтобы от него убежать или оббежать.

Я вспомнил, что он в свой хобот всё всасывет. Как пылесос. И меня может затянуть. А я в шортах да рубашке. Открыл я в отчаянии багажник, смотрю, сынов мотоциклетный шлем, ватные брюки и брезентовый плащ: он в таком наряде часто на рыбалку ездит. Натянул я всё это и опять попытался удрать от смерча. А он вот, прямо перед машиной, к прудам меня гонит.

Хорошо, бегу к прудам. Думаю: "Может, его вода остновит?" Пруды большие, глубокие, но по берегам камышом заросли и высокой травой.

Вот там, на берегу, меня смерч и догнал.

Вы не поверите, сколько разного барахла обнаружилось в этой траве и этих камышах! Ржавые вилы, голубая в белый горох кастрюля без дна, пара дырявых, но разного размера сапог, несколько собачьих цепей (к счастью ни одной дохлой собаки на них не не оказалось), рваные полиэтиленовые пакеты, парочка нырявших в ластах, масках и гидрокостюмах туристок, какие-то разноцветные грязные тряпки, чрезвычайно испуганныая и возмущённая утка с маленькой дамской сумочкой на шее, рыбёшки, рыбки, рыбы, лягушки, целые каскады банок из-под пива, гирлянды вырванных с корнем водяных лилий, и ещё, и ещё, и ещё… И всё это – чуть ли не заглушая рёв смерча – шуршало, бренчало, шелестело, хлопало, шлёпало, пищало, крякало, грохотало, трещало, свистело, кричало, орало, а одна из туристок к тому же и визжала в мобильный телефон, чтобы её спасали.

Кто-то может сказать: кончай трепаться, как это ты в такой жуткой ситуации смог заметить столько подробностей? Но знаете, если бы я хотел выдумать, то соврал бы более убедительно, что ли. И опять же, сколько я слышал от других – а теперь испытал это и на себе – что в момент смертельной опасности наблюдательность человека увеличивается, зрение и слух обостряются. Говорят, что и время в те мгновения или минуты замедляется, словно для того, чтобы или позволить тебе перед гибелью обстоятельно попрощаться с этим миром, или дать шанс пораскинуть мозгами и как-то выкрутиться.

Так вот, стратовали мы все скопом, как невероятная эскадрилья летательных средств с вертикальным взлётом, и сначала стремительными, а потом всё более плавными кругами понеслись среди мрачных туч. К счастью через несколько секунд смерч "рассортировал" свою добычу: всякие железки летели одним эшелоном, гравий и галька другим, тряпьё третьим, растения – отдельной группой, вода – сама по себе и так далее. А всю живность – и нас с туристками – смерч нёс на самом верхнем своём этаже. Сколько слышал и читал о смерчах – я учитель природоведения и географии – но о таких чудесах внутри смерча ничего не было. За что нащему смерчу большая благодарность, иначе мы бы не выжили.

Правда, туристки очень возмущались, когда несчастные лягушки пытались за них цепляться, но я, например, в такой ситуации всегда выберу стаю лягушек, а не вил.

Поднял нас смерч, значит, как в тёмном и мокром лифте. Но вот чудо: наверху, над ним, всё так же сияло золотое солнышко на голубом небе, а внизу… Ну, вниз я, знаете ли, старался не смотреть, хотя видимость была потрясающая, опять же из-за обострённости чувств: не то что каждое деревце, а, кажется, любую травинку внизу видно было отчётливо. Тем страшнее представлялось хлопнуться туда с большой высоты. Так что я закрыл глаза и отдался на волю руля и ветрил нашего смерча.

Летим…

Туристки в телефоны стрекочут уже без истерики, сообщают, над чем пролетают. Я и сам хотел сыну позвонить, но что я смог бы ему сказать: "Лови папу!" Решил раньше времени никого не расстраивать.

Надо сказать, сил у смерча оказалось не очень много. Через какое-то время я почувствовал, как подъёмная сила уменьшается, а потом и вовсе началось снижение. К моему облегчению спуск вниз проходил не падением в штопор, а на бреющем полёте под углом к земле… не к земле, ура! – к воде…

А теперь представьте себе: степь, балочка, то есть, овраг. Табличка: "Зеленолужское море". Не море там было, а водохранилище. Когда-то. Одни мутные лужи и остались.

Возле оврага несколько человек косят траву. Вдруг степь темнеет, налетает туча, ветер и – смерч сбрасывает вниз наш этаж и этаж с водой. Вода заполняет овраг, рыба и прочая живность летит в воду, а если не повезло, то на берег. Мы с туристками и уткой, украшенные водяными лилиями, приземлились на мелководье.

Что тут началось!

Косцы побросали косы и грабли, руками размахивают, орут, как ненормальные. Со степной дороги свернули к оврагу несколько машин и мотоциклов, из них тоже люди повыскакивали. Шум, гам.

– Смотри, лягушки! Я уже лет десять ни одной здесь не видел.

– А рыба-то, рыба! Плотвички, окуньки…

– Щука! Братцы, там, в воде щука!

– А это кто же? Что за люди?

– Балда, не видишь: водяной бог и русалки. И утка их почтовая.

– Точно бог, кто ж ещё. Наверное, для разведения всех сюда принёс.

– А русалки ничего. Без рыбьих хвостов, но так даже лучше!

Я тогда это каким-то вторым планом воспринимал, мне важнее было сыну позвонить. Не тут-то было. Вытащили нас из воды, и один из них, тот что первым на машине примчался, говорит мне:

– Слушай, это… как тебя… Плутон…

– Нептун! – ткнул его в бок приятель.

– Ну да, ну да, Нептун! Ты, понимаешь, какое дело: я из соседней области, и у нас там речка мелеть и пропадать стала. Главное, ведь большая, важная речка, столько городов на ней стоит! Я понимаю, ты за свой участок ответственный, но звякни какому другому богу, может, у него руки до нас дойдут.

– Сейчас, – говорю ему со смехом, – разбежался. Мне домой пора.

Так что ты думаешь?

Эти охламоны забрали у нас телефоны, женщин заперли во флигеле, меня – здесь, и уже целая очередь создалась на заливку и обрыбление водоёмов. Говорят: "Пока все заявки не выполните, мы вас, боги, не отпустим!"

Сделайте же что-нибудь, зотя бы смерч сюда направьте…"

Но смерчем или чем другим принялся распоряжаться шеф, а Сверкалову поступил приказ ехать теперь уже на север, в самые горы. Там обнаружилась свидетельница. Звали её Лида. Когда рассказывала Демиду, то уже не выглядела неопытной трусихой.

А тогда… в первый вечер…

У неё была такая… м-м-м… отбитый зад, что не знала, как его устроить на деревянной скамье. Скамья та в гуральской корчме была длиной с плоский склон горушки. Вкус к жизни и вкус чая с вишнёвкой Лида почувствовала только тогда, когда подложила пуховик под свои избитые четыре буквы и облегчила свои страдания. Исчезал "коктейль" так же быстро, как сегодняшние отрезки склона, на которых удавалось ей удерживаться на лыжах. А когда видела дно глиняной кружки, то чувствовала себя так, словно опять лежала… хорошо, если в сугробе и в стороне от спуска. Разница была только в том, что с деревянной скамьи легче встать и пойти заказать очередную порцию чая. А вот встать со снега и при этом удержаться на лыжах…

Корчма называлась "Поднебесная", и Лида чувствовала, что двигается именно в небеса: приятная расслабленность от вишнёвки, огоньки свечек на столах…

– Ты глупая и упрямая, – бормотала с полным ртом вареников Анька. – Если бы заплатила кому-нибудь из этих симпатичных инструкторов, то было бы кому таскать тебя по снегу. И твои лыжи тоже.

– Отстань, не буду я позориться перед сопляками.

– Так возьми старого! – захихикала Анька.

– Где? У меня впечатление, что инструкторов берут на работу из модельного агентства. Детского. Все они моложе меня и изящны, как тростинки. А у меня не сорок кэгэ.

– Угу, что-то в этом есть. Ну, тогда не жалуйся на мои блестяще-профессиональные советы и трудись методом проб и ошибок. Зато останется больше денег на чай с вишнёвкой.

– Наверное, переключусь на жжёнку, – вздохнула Лида, – классно её здесь подают. Хотя нет, у меня от неё изжога.

Переключалась и в другом, переносила тяжесть тела с одной ягодицы на другую. Кому-то покажется глупым или нелепым, но для Лиды сейчас боль в этих частях тела руководила всем её поведением. Маленький огонёк на столе перед ней дрожал так же, как и она.

Трусиха в горах!

Боялась приехать с Аней в заснеженную местностьна высоте километра. Боялась ночного мороза. Боялась брать напрокат снаряжение и стоять на скользком склоне. Дрожала при одной мысли о падении и насмешках. Глядя в глаза поучающих её, не была уверена, что овладеет новыми умениями. Сочувствовала лыжникам-желторотикам и представляла себе, как болезненно всё новое и новое неуклюжее приземление.

Вот Аня думала иначе, для неё отбитый зад был поводом для гордости! Наверное потому, что свой уже не отбивала…

Если бы не она, то Лида бросила бы всё к бесу или лесу. Кураж Аньки всегда подталкивал дрожащую подругу к действиям, как ей казалось, несовместимым с жизнью; тянул за шиворот.

Но сейчас…

– Болит у меня задница, я уже еле живая, давай вернёмся в гостиницу? – жалобным, немного охрипшим от чая и жжёнки голосом, предложила Лида.

– Не узнаю тебя, подруга. Ах ты, пьянь-рвань! Как твои божественные, сахарные уста пропустили такие трусливые слова? Вытянуть ноги ещё успеешь, а здесь так уютно и весело, сиди, – командовала Аня, доедая третью порцию вареников.