Текст книги "Есть миры внутри миров... (СИ)"

Автор книги: Crack Lixta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

***

Пробуждение оказалось тяжелым и неприятным. Горло пересохло так, будто песка наелась, голова раскалывалась, словно всю ночь работала тараном, конечности свело судорогой, а ресницы слиплись от слез, причины которых вспомнить не могла. И вообще, как ни странно, сон плохо отпечатался в моей памяти. Хотя, наверняка, это и было самым важным.

– Есть миры внутри миров. Есть такие глубины, куда твой разум даже не осмеливался заглянуть, – ни с того ни с сего вылетела изо рта фраза, которую и произнести-то было мучительно больно, голос послышался хриплый и какой-то чужой.

Кажется, сегодня разум мой сегодня все-таки осмелился заглянуть в эти самые глубины. В голове сразу возник образ старухи. И весь диалог внезапно всплыл в памяти. О четырехмерности, о смысле и о нескончаемой боли небытия. От воспоминания стало тошно. Но в то же время все встало на свои места. И мироустройство, и иллюзорность Вселенной, все эти бесконечные трехмерности, четырехмерности и прочая математика, просто и понятно, вот только словами не выразить. А, впрочем, со мной такое уже было.

Однажды в глубоком трансе я уже видела всю картину целиком. Полная модель всего, законченная и совершенная. Но едва попыталась выразить ее на человеческом языке, как смысл ускользнул, остались лишь яркие пятна в сознании, одни эмоции и никакой логики. Вот и теперь вертелось в голове это самое невыразимое.

– И зачем ты ночью вдруг стала такой взрослой и умной? – выдернул меня из сонной одури насмешливый голос демона.

– Не переживай, мне до тебя еще далеко, – усмехнулась, делая глоток холодного чая.

– Не принижай своих достоинств, – язвительно отметил Крон, казалось бы, нормальная фраза, но в интонациях демона, приобрела оскорбительный оттенок.

– Крон, не знаю, что тебе наговорила, меня просто понесло. И ничего я не вспомнила. Мне больше нравятся твои объяснения, чем те, что прячутся у меня в голове.

– Да нет, ты все правильно сказала. Сама-то помнишь?

– Помню, но не все.

– В двух словах, мира не существует.

– Прекрасно, всегда подозревала, что с миром что-то не так. А его просто не существует, замечательно!

– Ну, перестань, – взмолился голос в моей голове, – Все ты прекрасно помнишь, я же вижу.

– Не все. Тут помню, тут не помню, – глупо хихикнула, но тут же решила исправиться, задав серьезный вопрос, – Вот что хотела спросить, почему старуха все еще жива? Я же уничтожила ее вместе с миром.

– Ну, один уничтожила, другой родился. Это может быть другое время. Или другая ветвь.

– Да нет же, там все очень логично. И Джакомо вписывается идеально, он ее обучил немного, поэтому она и призвала тебя тогда.

– А ты думаешь, миры обязательно должны разниться в достаточной степени очевидно? Они переплетаются куда плотнее, чем нитки в твоей футболке. В одном мире она выпила утром чай, в другом кофе, иных отличий может и не быть. И вообще, это мог быть даже другой Джакомо, которого могла привести другая ты.

– Это как? Ты ведь не имеешь параллельных проекций. И как тогда я могла привести его из одного сна в другой? Без тебя?

– А если четырехмерностей тоже несколько? И на том уровне есть другой я. Или не я, а еще какой-нибудь демон.

– Бред какой-то. Тогда и трехмерность у той другой четырехмерности должна быть своя. Не могла же я залезть так далеко.

– Там нет понятия далеко.

– Вообще ничего нет, если уж на то пошло, – усмехнулась я.

– Наверное, – неуверенно согласился демон.

– Мне как-то не по себе от мысли, что где-то бродит другой ты. И что он может забрести в мои миры.

– Ладно, не бери в голову. Может, там и нет никого. Вообще, я не об этом хотел сказать. Время неизменно. Ты разорвала одну связь, но тут же эти обрывки связались иначе. Совсем чуть-чуть иначе.

– И как мне ее победить?

– Никак. Время неизменно. Вселенная бесконечна. И все, что только может случиться, обязательно случится. Нельзя что-то уничтожить, потому что время – это твой личный способ видеть вещи. Ну, не только твой... в общем, не важно. Ты можешь просто не видеть некоторые вещи, но они всегда есть.

– Потрясающе! Мне теперь предстоит с ней бесконечное противостояние?

– Может быть и так, но я хотел напомнить тебе, что, если нельзя изменить внешнее, можно измениться внутри. Сознание всегда едино, даже если не помнит об этом. Просто измени свое отношение.

– Может, мне с ней еще и подружиться? – съязвила.

– Может быть... – неопределенно ответил демон и, будто оборвав себя на полуслове, исчез из моей головы.

***

Двор как двор, безликие пятиэтажки, кривые столбы для сушки белья, облезлые скамейки. С неба сыплет сероватый мокрый снег, превращающийся в грязные лужицы, достигнув земли. Облезлая ворона пронзительно каркает, сидя на козырьке подъезда. Нет, мне до тошноты не хочется заходить в этот дом. Волнами накатывает омерзение, стоит лишь представить квартиру, где прошло мое детство. И дело было не в моих личных воспоминаниях, детство-то выдалось у меня недурным. Но я также помнила и другую версию. Ту, где квартира стала моей, где не-я провела большую часть жизни.

Холодные руки опустились на плечи, меня передернуло от шевелящего волосы дыхании. Только теперь заметила, что одета совсем не по погоде. Вместо шубы или пальто на мне оказалась одна лишь футболка, да штаны от пижамы. Черные когти слегка царапнули плечо.

– Она это ты, – тихо произнес демон, – Ты же не станешь бояться себя?

– Я не боюсь. Просто неприятно. Там грязь и тараканы.

– Тараканы снятся к деньгам, – усмехнулся Крон.

– Давай просто прогуляемся. Время есть?

– Вся ночь впереди.

Ледяные пальцы коснулись ладони. Демон взял меня за руку и повел вдоль дома, все дальше от злосчастного подъезда. Мысли сумбурно перескакивали с одной на другую.

– Наверное, если посетить это двор наяву, я не найду отличий. Та же площадка со сценой, где мы в детстве устраивали любительские концерты. Те же лавочки на бетонных основаниях, которые невозможно было сдвинуть, но по ночам кто-то методично их переворачивал. Вот, смотри, – указала пальцем, – И сейчас одна из лавочек лежит каменными ножками кверху.

– Твоя связь с этим местом куда прочнее, чем я думал, – усмехнулся демон, – Давно тут не была наяву?

– Лет пять, может больше, – пожала плечами, – А там моя первая школа. Первая и самая ненавистная, – я передернулась, вспомнив первую учительницу.

– Тогда не пойдем туда, – Крон резко затормозил и развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Обратно?

– Да, надо все-таки зайти к старухе.

– Не хочу, – заныла я.

– Почему твоя квартира стала нехорошей? – поинтересовался демон, продолжая идти к дому, сделав вид, что не услышал моих возражений.

– Откуда мне знать? Не я ее испортила.

– Надо поинтересоваться у твоей копии. Она не глупая, просто сумасшедшая.

– Почему ты бросил ее?

– Я не бросал. Просто она не оказалась тобой. Выбрал не ту линию.

– Если бы ты выбрал ее, все было бы иначе.

– Ошибаешься. Какую бы версию тебя я не выбрал, все равно это была бы ты. Для меня в будущем не было бы разницы. Ну, когда все закончится. Я и сейчас продолжаю выбирать. И чем больше опускаюсь в трехмерность, тем проще выбор.

– Значит, ты выбираешь наугад? И теперь выбираешь? И где-то есть другая я, которую ты покинул вчера?

– Уже не выбираю, просто живу. Теперь могу себе это позволить. Благодаря тебе.

– Теперь мне страшно. Вдруг завтра ты ошибешься и выберешь не ту меня?

– Не ошибусь. Тебя ни с кем не спутаешь, – отшутился демон.

– Крон! Я понимаю механизм! Ты даже не заметишь разницы!

– Тебе нечего бояться. Выбор реальности, где я каждый раз воплощаюсь в твоих мыслях, осуществляешь ты.

– То есть... это она тебя не выбрала?

– Можно и так сказать. Не совпали во мнениях.

Темный подъезд распахнул зловещий зев, заманивая в свои отвратительные недра. От ассоциации меня передернуло. Ступеньки гулко озвучивали мои шаги, а вот демону удавалось ступать совсем бесшумно, будто на ногах у него были не тяжелые сапоги, а мягкие тапочки.

Дверь была не заперта, а коридор освещался одинокой лампочкой под потолком. Все та же разруха, ошметки обоев, свисающие со стен, почерневший потолок, но атмосфера изменилась. Исчезло ощущение безысходности, а запах гниения сменился сладковатым дымом и почему-то керосином.

Стараясь не делать лишних движений, мы осторожно прошли в комнату. Старуха сидела на полу, старательно выводя на линолеуме углем загадочные символы. На морщинистом лице застыла мечтательная улыбка. В желтоватом свете свечного пламени она выглядела зловеще, но не пугающе, а скорее комично, как мультяшный персонаж. Некоторое время она не замечала нас, будучи поглощенной своей деятельностью. Закончив узор, она подняла глаза. Непривычно темные, а не выцветшие, как раньше. Спустя мгновение до меня дошло, что никакой мистики в изменении цвета глаз нет. Просто ее зрачки были сильно расширены, от радужки оставался лишь едва заметный ободок.

– Ты... – голос ее дрогнул, – Ты все-таки пришел... – пробормотала она полушепотом, хриплым и шершавым, как наждачная бумага.

– Пришел, – ответил он, не глядя на старуху, отводя взор к окну.

– Видишь, что стало со мной? – с укором спросила она.

– Видал я тебя и в более неприглядном виде. Не в том дело.

– Я не стану задавать вопросов. Не стану спрашивать, где черти тебя носили и зачем явился ты теперь. Это все уже не важно. Я знаю, что будет. И давно не держу зла.

– Что ж, меня это радует, – сухо ответил демон.

– А ты все бегаешь по кругу, – произнесла она, глядя на меня.

– Не бегаю. Добегался уже.

Мне страшно хотелось спросить, о чем она говорит, но меня будто парализовало, губы не размыкались, а в горле ком застрял, склизкий, противный, да так, что ни слова выдавить, ни вздохнуть.

– Сколько же пустых жизней ты искалечил обещанием чуда...

– Нет моей вины в том, что ничего не вышло. Выбор был за тобой.

– А с ней, – старуха ткнула пожелтевшим пальцем в мою сторону, – С ней тоже не выйдет? Оправишься искать себе новую игрушку?

– Замолчи! – прошипел демон, – В тебе слишком мало осталось от себя. А в ней...

– Не слепая, вижу, – скрипуче хохотнула она.

В глазах ее мелькнуло едва уловимое веселье, сизые губы скривились в усмешке, она поднялась, плавно, без старческого кряхтения, откинула небрежным жестом лохматые пряди назад и скрестила руки на груди. Сердце замедлило ход едва ли не до полной остановки, дыхания не хватало. Только теперь я разглядела, насколько сильно она походила на меня. Взгляд, поза, манеры, все было моим. Слишком много общего. Слишком, чтобы не сойти с ума. Крон ошибался, когда говорил, что со временем изначальная сущность может истаять. Нет между нами разницы, разве что возраст. И теперь я четко ощущала, что вполне могу стать ею.

– Во мне есть столько, сколько нужно. Достаточно, чтобы помнить. Не ожидал?

– И что же ты помнишь?

– Куда больше, чем тебе хотелось бы. Ты ведь этого и боялся? Всегда боялся. Тебе ведь так нравилось играть. Но игрушка рано или поздно вырастала из твоих игр.

– Что ты несешь?! – яростно прошипел Кронос.

– Что при мне, то и несу. И не тебе, Крон, мной помыкать, – старуха с улыбкой погрозила ему пальцем, – Не забывай, я старше. И я все помню, – последнее слово она произнесла почти шепотом, а потом повернулась ко мне, – Хочешь знать, как оно бывает обычно? – я не ответила, но старуха продолжила, – Он приходит, обещает, дает соприкоснуться с чудом, а потом, поняв, что ты становишься сильнее его, исчезает, взявшись за другую версию тебя. Он давно мог дать тебе то, что по праву твое, но как только ты сумеешь это взять, он исчезнет, потому что до сих пор боится.

– Я ушел не потому, что ты вспомнила. А потому, что вспомнила ты не то. В тебе слишком мало осталось от изначального.

– А в ней много? – усмехнулась она.

– Достаточно.

– Или она просто все еще выполняет твои поручения? Я смотрю, ты почти как живой. Ее заслуга.

– Твоя. Ты до сих пор не поняла? Мыслишь человеческими категориями, никакого прогресса за две тысячи лет! Одна, другая, третья, вас в трехмерностях бесконечное число, но это все ты, одна ты, Рея! Конечно, я выбирал ту, что за короткую человеческую жизнь способна научиться хоть чему-то важному, а не потакать своим непомерным амбициям. Но и это не важно, когда все закончится, ты поймешь, чем являлась всегда, если, конечно, захочешь помнить.

– И когда же все закончится? – усмехнулась она, – Собираешься устроить очередной конец света? Зачем ты вообще пришел?

– Поговорить. Чтобы ты, наконец, поняла, что она – это ты.

– О да, – протянула старая ведьма, – Теперь мы обнимемся, пожелаем друг другу поскорее сдохнуть, чтобы стать одним целым.

– Не важно, когда вы умрете. Ты опять забываешься, время нелинейно!

– Время... – задумчиво протянула она, – Видишь, что сделало со мной время? – она откинула похожие на сухую траву пряди с лица.

– Для двух тысяч лет ты неплохо выглядишь, – усмехнулся демон, – Да и я смотрю глубже, а не на твою износившуюся шкурку.

– А мне бы так хотелось сменить эту шкурку...

– Понимаю. Но вызов допельгангера – это не выход. Зачем менять одну конечную жизнь на другую? Не важно, какую из жизней осознаешь ты здесь и сейчас. Ты проживаешь их все и сразу. Просто воспринимаешь ты все это пока последовательно. Вы обе, – он обернулся ко мне, – если можно было бы говорить во множественном числе об одном существе. Осознайся уже, наконец.

– Осознаться? Как во сне? Кстати, а почему ты как живой, не голос в голове, не размытая тень, а почти человек? – старуха задумалась. Вряд ли она рассчитывала на ответ.

– Потому что это такой же сон. Но пора бы уже и проснуться.

– Я сплю?

– Она спит – демон снова небрежным жестом указал на меня, – И ты снишься ей. И поэтому тоже как бы спишь. И вся твоя жизнь снится тебе, но ты еще можешь проснуться. Осознайся! – последнее снова он прошипел, меня аж передернуло.

Старуха сделала шаг в сторону демона, протянула руку и вдруг обмякла, плавно опускаясь на пол. Только глаза ее оставались открытыми, бесцветные, с точкой зрачка размером с булавочную головку.

– Ты убил ее? – вопрошала я демона, присаживаясь рядом с телом на корточки.

– Вовсе нет. Просто она вспомнила, что происходящее вокруг сон.

– И что теперь?

– Пожалуй, сожжем дом.

– А она?

– Она уже далеко. И, надеюсь, окончательно проснувшаяся.

– Окончательно... – еле слышно повторила. Какое страшное слово. Меня передернуло. Осторожно потрогала безвольные пальцы старухи. Жесткие, словно покрытые хитиновым покровом, но все еще теплые. Сознание мутилось, все же передо мной лежало мое тело, хоть и изрядно постаревшее. И ее сумасшествие, подозрительность, обида, все темные закоулки души не были чужими, они были моими, как бы глубоко я не запрятывала их в подсознание.

Крон склонился, оторвал мои пальцы от старушечьей руки, крепко сжал. До боли. Но боль подействовала отрезвляюще. Подняла голову и со смешанными чувствами уставилась на демона.

– Нужно уходить, – тихо произнес он. В расширенных зрачках отражалось пламя. Огонь был настоящим, он уже принялся за занавески и подбирался к выцветшему креслу.

– Идем, – равнодушно согласилась, опираясь на руку демона. Колени задрожали, в глазах заплясали цветные крапинки, а к горлу подступила тошнота.

Он осторожно обхватил меня и поднял на руки, крепко прижимая к себе. Кожа его была обжигающе холодной, но меня вдруг перестало трясти. А пространство вокруг вдруг завертелось кроваво-огненным фейерверком. Глаза защипало, зажмурилась, уткнувшись в плечо демона, и заплакала. Совсем беззвучно, только дыхание сбивалось, и из глаз текли соленые ручейки.

– Умирать – всегда неприятно, – произнес Крон, опуская меня на землю. Послышался хруст сухих листьев, и повеяло недавно прошедшим дождем.

Лес. Тот самый, мой любимый лес, где всегда ранняя осень. Еще не слишком холодно, чтобы обойтись без громоздкой теплой одежды. Но уже нет той сумасшедшей летней жары, иссушающей лес.

За спиной ощущалось теплое дыхание, шевелившее волосы на затылке. Руки с длинными черными когтями лежали на моих плечах. Я обернулась, чтобы видеть лицо демона. Он улыбался, хотя изумрудно-зеленые глаза оставались печальными.

– Скоро все пройдет, – Крон осторожно убрал прядь с моего лица, – Не принимай все так близко к сердцу.

– Я, правда, не первая?

– Ты о чем? – демон изобразил на лице искреннее удивление.

– Старуха говорила, когда ты наиграешься, ищешь новую версию.

– Она могла видеть далеко не все, – улыбаясь, ответил он.

– Я чувствовала то же, что она. Это было неприятно и так странно.

– Знаю, но так и должно быть. Но это не значит, что она не могла ошибаться.

– Ты так и не ответил. Другие я у тебя были?

– Нет никаких других тебя. Есть версии, которые могли бы быть. Когда-нибудь, ты могла бы прожить все эти версии, чтобы они стали воплощенными. Или проживала уже. Как прошлые жизни, только параллельные. Некоторые более плотные, подчиненные жестким законам, другие совсем эфемерные. Но ты всегда одна, где-то осознаваясь больше, где-то меньше. И я никогда не играл в другие версии. Искал, проверял – возможно. И не только в этой параллели. В тех мирах, что ты теперь видишь во сне, ты ведь в каком-то смысле там и оставалась. Есть миры внутри миров, – повторил он слова старухи, – Их, возможно, и видела старуха. Добавь еще нелинейность времени, станет понятнее, почему такое возможно. Но про мои игры с версиями – это домыслы и обида старухи, не более. И я уже говорил, что в ней было не так много от тебя. Когда-нибудь ты все вспомнишь и поймешь.

– Мне очень хочется верить тебе, – пробормотала я.

– Здесь и сейчас ты одна настоящая, остальные миры не имеют значения. Да и вряд ли вообще существуют.

– Как же все сложно, – вздохнула, пряча лицо в собственных коленях, – Когда-нибудь я сломаю свой примитивный человеческий мозг.

– Не сломаешь, – рассмеялся демон, – Просто однажды картинка сложится в голове, а пока не стоит волноваться. Ты ведь все еще веришь мне?

– Верю, – прошептала.

Холодный лунный свет скользил по деревьям, будто перебирая листву. Так тихо, что единственным источником звука остается размеренный стук сердца. Лес вздрагивает с каждым ударом, бесшумно отзываясь лунными отблесками на листве. Каждый выдох превращается в легкий порыв ветра, сразу уносящийся прочь.

Кажется, мозг я все-таки сломала. Не хотелось больше искать каких-то объяснений, понимать устройство всего и сразу. К чему какие-то объяснения, когда можно просто быть. Наслаждаться прохладой ночного леса, слушать тишину и дыхание непостижимого существа совсем близко, ощущать абсолютное спокойствие в уютных объятиях.

Пусть он думает, ищет ответы, спасается от параллельных реальностей. А я подожду, пока это нечто сложится в моей голове. Время движется медленно, мы застываем в нем, как в густом янтаре. Темнота вокруг становится непроглядной, обволакивает и растворяет в себе. – Тебе пора просыпаться...