Текст книги "Слишком много колдунов(СИ)"
Автор книги: Цокто Жигмытов
Соавторы: Ч. Цыбиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Никак нет! – неожиданно дружно ответили Аслан, Бюнэ и дед Корентин. Вице-адмирал Мармут кивнул удовлетворённо.
– Бейтесь по-настоящему, потому что если он не настоящий король, погибнут тысячи.
– То есть как это – взаправду, что ли? – слегка взвывая на гласных, спросил Бюнэ. Легионер, стоявший рядом, тут же отвесил ему мощную оплеуху. – Ай!
– Именно, парень, – сказал адмирал. – А если будешь мухлевать, он тебя просто убьёт. Что королю какой-то безумец?
– Э, э, мы так не договаривались, – повышая голос, завопил паренёк. – Это что же это…
Бац! Ещё один удар, теперь уже рукоятью сабли, прервал его нытьё.
Через десять минут пришёл Цейтлих и бросил им оружие и доспехи – три сабли, три кольчуги. Корентин со знанием дела осмотрел все три клинка, подержал каждый в руках, сделал пару выпадов и взял себе один; легионеры, стоявшие неподалёку, заржали – скованный старик, машущий саблей, показался им смешным. Аслан тоже попробовал клинки. Бюнэ затравленно смотрел то на него, то на деда, и эвакуатор понял, что парень никогда не держал в руках настоящего холодного оружия, не говоря уж об огнестрельном. Аслан выбрал саблю получше и, не думая, протянул ему, держа за гарду рукоятью вперёд.
– Дурак, – сказал Корентин, глядя в сторону. – Возьми себе, всем лучше будет.
Бюнэ тут же выхватил саблю из рук эвакуатора. Легионеры, которых стало больше, снова разразились хохотом.
– Снимите кандалы, бараны, – с презрением сказал Корентин, с отчётливым хрустом наклоняя голову то вправо, то влево и поводя плечами.
– Положи саблю и подойди сюда, – сказал сержант-легионер. Пророк фыркнул так, что из гнёзд над оконцами башен вылетели ласточки.
– Ты что, боишься столетнего старика с тупой железякой?
Сержант оскалился, и под хохот своих солдат подскочил к старику и уже замахнулся, чтобы ударить его. Пророк сделал неуловимое движение, сверкнуло железо – и с сержанта упали штаны; а в рядах конвоиров несколько человек упали от смеха. Легионер подтянул штаны, подошёл к конвою и пинками разогнал их; двое по его приказу подошли и сняли кандалы с Аслана, Корентина и Бюнэ. Старик более не шутил, стоял и смотрел на серое рассветное небо.
Аслан накинул плохонькую кольчугу, покрутил саблей. Клинок был отвратительный – несбалансированный, тяжёлый, со слишком длинной рукоятью, хилой гардой, из мягкого «деревенского» железа, и к тому же тупой как три копыта сразу. Корентин смотрел на него одобрительно.
– Умеешь, стало быть, – сказал он. – Возьми-ка этот.
И сразу кинул ему свою саблю. Аслан поймал. Да, этот клинок был поприличнее, но самый лучший всё-таки был в руках у Бюнэ. Аслан, кляня себя за глупую жалость, обернулся было к нему, чтоб попросить его обратно, но как только увидел парня, съежившегося подобно загнанному в угол дикому зверю, так сразу и передумал.
– Говорил ведь, – без укора произнёс Корентин. – Хотя какая разница. Стенку делать умеешь, нехристь?
Аслан кивнул. Стенка – простейший приём двоих против одного: один наседает и открывает, второй делает выпад в нужный момент. Понятно, кто что будет делать – старик не выдержит мало-мальски долгого боя, а выпад или другой ему, видимо, вполне по силам.
Гулко дрогнули ворота, загремела цепь, заскрипели колеса, поднимающие сразу несколько решёток.
– Выходи! – скомандовал сержант легионеров. Конвой, вооружившись длинными копьями, направил троих безумцев через ворота к лестнице, ведущей на равелин и на длинный помост, на нём сооружённый. Аслан посмотрел по сторонам – и у него едва не закружилась голова. Люди, люди, люди везде, куда ни кинь взгляд, до горизонта.
– Од-нако, – крякнул Корентин. – Действо сие масштаб имеет немного больший, чем я догадываться смел.
Аслан поднялся на помост. Людей было столько, что он даже примерно не мог их сосчитать. Тысячи. Он молчал и оглядывал крепостные башни. Толпа заволновалась – Корентина узнали. «Дьявол!», «Святой!», кричали с разных сторон. На стены замка выступили музыканты, ударили барабаны, зарыдали трубы; мимо них троих, оттеснённых к краю, на острие равелина выбрался флотский старшина с рупором в руках. Он постоял, набирая воздух, увеличившись при этом не менее чем в полтора в раза, затем приставил рупор к губам и заорал так, что в ушах зазвенело.
– Шарль Фуке! Во исполнение-ее! Праррррочества! Семи отцов! Основателей! С божией помощью и попущением! Одолеет трёх! Безумцев! И отправится в город! Лллютециюууу! Дабы явить лик! И спасение! Всему! Альянде-ееее!
Затем, уже изрядно покрасневший, он повторил то же самое налево, в сторону реки и облепленного людьми корабля с двумя гигантскими пушками, торчащими из несоразмерно маленьких башен, и, наконец, направо, в сторону залива. Барабаны перешли с дроби на размеренный шаг, отбиваемый медью в противотакте. Дррын – бац! Дрррын – бац! Дррррын – бац! Аслан заметил движение сзади и обернулся.
Через расступающийся строй конвоиров поднимался Шарль Фуке, высокий, статный, с гордым профилем, который не скрывала даже серебристая карнавальная полумаска.
Безоружный и без доспехов.
Не обращая внимания на них троих, он прошёл к острию равелина, оглядел толпу и поднял руки. Барабаны замолчали разом.
Фуке заговорил.
Вначале Аслан подумал, что это эхо так разносится над толпой, но потом сообразил: в толпе те, кто поближе, повторяли его слова тем, кто дальше, а те, в свою очередь, передавали далее, а Фуке предусмотрительно делал паузы в своей речи. Ещё через пару секунд эвакуатор понял, что все повторяющие носят одинаковую форму – Иностранного легиона.
Он не успел додумать эту мысль.
10
Фуке говорил.
– Безумец! Безумец – это не тот, кто поднял меч на меня. – Он ткнул в себя пальцем. – Безумцы – те, кто поднял меч на вас!
И указал на толпу. Толпа заорала радостно.
– Безумец – не тот, кто хитростью и обманом захватил власть! Это тот, кто думает, что такая власть длится вечно!!
И поднял руки к небу. Крики усилились, стали слитнее.
– В моих руках невиданная сила, – он сжал кулаки. – Надо мной благословенное небо господа всемогущего. Со мною вы – мои боевые товарищи, которым я верю так же, как себе. Я раздаю золото как глину! Я вижу будущее, где нет места лжи, порокам и бедности! Там каждый из вас покоится на вершинах славы и благоденствия!!
Толпа отозвалась дружным и радостным воплем.
– И я!! Веду вас!! Туда!!
– ААААААА!!! – заревела толпа оглушительно.
Аслан потряс головой и случайно глянул на Корентина. Старик стоял, смертельно бледный, его пальцы изо всех сил сжимались на рукояти сабли, которую он упёр в помост, расширенными глазами он смотрел в спину Фуке.
– Кто!! Осмелится!! Встать!! На нашем!!! Пути!!!
– АААААААААА!!! – заревела толпа ещё сильнее. Аслан почувствовал, как волосы шевелятся у него на голове. И в это же самое мгновение услышал шёпот пророка Корентина, склонившего голову.
– Если пойду и долиною смертной тени, не убоюсь я зла, – слышал Аслан так явственно, будто и не было орущей толпы. – Ибо ты со мной; твой жезл и твой посох – они мир мне даруют.
С этими словами пророк поднял саблю, перекрестился ею, и шагнул вперёд.
– Э, – непроизвольно воскликнул Бюнэ. Старик остановился, обернулся на него, сказал сурово:
– Не будь дурнем, село, – и пошёл дальше, по дуге, против часовой стрелки, заходя к Фуке сбоку и медленно вращая саблей. Аслан вдохнул, выдохнул, подбросил свой клинок в руке, и, от всего сердца пожелав всем мира и благословения всевышнего, шагнул с другой стороны. Когда они были примерно на половине равелина, Фуке их заметил. Беснующаяся толпа разом утихла.
– Я тебя предсказал, я тебя и убью, – сказал Корентин негромко.
– Безумцы! – завопил Фуке протяжно. Крик его вновь чётко подхватили глашатаи-передатчики. Вблизи это производило довольно странное впечатление. – В ваших руках мечи железные! Но в моих – орудия господа нашего!
И снова размеренной поступью ударили барабаны. Дрррын – бац! Дррррын – бац!
– Ну конечно, – обычным ехидным голосом сказал пророк Корентин. – Господь наш, да святится его имя ныне и присно…
Дрррын – бац!
– … не такой дурень, чтоб меч свой кому попало отдавать.
– Одумайтесь! – страшным голосом, надувши жилы на шее, призвал Фуке. Одумайтесь, одумайтесь, разнеслось по толпе, по стенам крепости, по реке. Фуке занёс левую руку назад за плечо и будто бы схватил что-то в воздухе. – Последний раз тебя прошу! Безумцев покарает перст господень, что в руке моей!
– Точно перст? – скептически осведомился Корентин. – А то, знаешь ли, всякое бывает. Диавол тот ещё шутник, уж поверь мне.
За это время он подошёл к нему на расстояние полутора-двух выпадов. Фуке не делал никаких попыток отойти, впрочем, отходить ему было некуда, за его спиной был ров с водой, а с другого боку заходил, покачивая саблей, Аслан.
Дрррын – бац! Дррррын – бац!
И тут эвакуатор увидел один-единственный короткий взгляд Фуке, что бросил он из-под маски в сторону западной башни, и в ту же секунду всё понял, в то же мгновение картина сложилась, и догадался Аслан, что сейчас произойдёт, и что ему не успеть, никак не успеть, но рванулся всё равно он изо всех сил к старику Корентину, чтобы закрыть его, уронить, отвести, и увидел он глаза пророка, и понял, что Корентин, епископ Кемпера, знал это с самого начала, знал и шёл без страха – ибо жезл Его и посох Его мир ему даруют.
Дррррын – бац!
Аслан отбросил саблю и кинулся к Корентину. Фуке же из широкого замаха словно бы влепил пощёчину невидимому оппоненту перед собой. Голова святого Корентина…
Дррррын…!
…дёрнулась влево нелепо и страшно, от неё отлетело что-то чёрное, жёлтое и красное, много чёрного, жёлтого и красного, кусками, каплями, ошмётками,
…бац!
…и тело старика обрушилось на доски, сабля его вылетела из руки и, описав дугу, булькнула где-то внизу, во рву. Аслан споткнулся по дороге и шлёпнулся рядом. Толпа ахнула. Зубы крошились, стиснутые скулы ныли, но момент для бессильного плача был неудачный, потому что лежащий Аслан представлял собой отличную мишень для перстов господних, что вынимал из воздуха Фуке, и что разили, разумеется, из узких бойниц западной и северной башен.
Дррррын – бац!
Аслан резво перекатился в сторону и увидел, как Фуке, глядя на него сквозь маску, словно разрубает ладонью воздух перед собой, в это же мгновение помост дрогнул, и на доске сбоку и сзади эвакуатора вспух косой столб пыли и щепок. Фуке, совершенно растеряв ораторское достоинство, торопливо сбежал с линии огня, встал в центре равелина и замахал на Аслана уже двумя руками, словно ветряная мельница. Рядом свистнуло, раз, другой; тум, тум, тум – глухие упругие звуки вмешались в размеренную поступь меди и барабанов.
В толпе за рвом кто-то закричал, крик подхватили. Аслан ещё раз нырнул на пол, упав на руки, сразу поднялся и отпрыгнул в сторону, не обращая внимания на Фуке, продолжавшего остервенело махать руками. Бюнэ уже давно лежал ничком, прикрыв голову руками и лишь содрогаясь от ужаса. Ещё два фонтанчика поднялись рядом, а плечо Аслана ожгло болью.
Одним взглядом он запечатлел картинку у себя в мозгу. Спуск с равелина – там стоит Фуке, а за его спиной ощетинился пиками конвой. Мост – поднят, а за рвом безумная толпа, где уже начинается паника и давка – персты господни нечаянно сразили и нескольких солдат, надо полагать, отпетых грешников. Путь, как всегда, был только один: отдать всего себя в руки провидения, и Аслан, разбежавшись, прыгнул в ров.
С шумом пролетел мимо раскрытый драконьей пастью мост, ударила вода. Аслан вошёл не слишком хорошо, и первую секунду-полторы он стремительно шёл ко дну, оглушённый; у самого дна раскрыл он глаза, встряхнулся, одним движением сбросил кольчужку, развернулся в сторону тёмного прохода и задвигал руками и ногами, словно лягушка. По ушам ударило плотно – рядом пузырьками прочертило косую траекторию, и ещё раз, и ещё, с нечистого дна поднялась муть и грязь, а Аслан отталкивался и отталкивался руками и ногами – к реке, к мосту, а там видно будет.
Он задыхался, но не поднимался на поверхность, выжимая из себя последнее, и это окупилось – прямо над ним медленно, страшно медленно поплыла тёмная громада, броненосец. Уповая на то, что все собрались на противоположном борту, Аслан вынырнул.
Но это оказался не броненосец.
Затопленный подвал под северной башней, вот где он вынырнул. Очень хотелось упасть, силы были на исходе, но шум, доносившийся откуда-то сверху, или наоборот, снизу, через воду, напоминал ему, что его ищут, и что если он не будет двигаться, то его найдут. Аслан вылез из воды и немедленно затрясся – могильный холод царил в этих казематах. Он пошёл, шатаясь и хватая ртом воздух, по длинному коридору, еле разбирая путь в полутьме, под его ногами пищали крысы и хлюпала вода, несколько раз он упал, плечо нещадно ныло, но злая радость толкала его вперед, ему удалось-таки испортить гаду праздник, и взгляд святого Корентина, с которым Аслан был знаком так мало, и если бы не Фуке, может, они бы ещё не раз побеседовали, этот взгляд тоже толкал его вперёд, поднимая с сырого пола, ведя в почти полной тьме. Так он шёл долго, очень долго, он потерял направление, но шёл, шёл и шёл, и вдруг в какой-то момент словно кто-то похлопал его по плечу: всё, здесь. Он встал и прислушался. Шума погони слышно не было, ветер свистел где-то наверху, и оттуда же, сверху, пробивался свет. Аслан нащупал ногами ступеньки, поднялся и уперся лбом в деревянный люк, который выбил здоровым плечом, ссадив себе локоть и исцарапав лицо.
Заброшенный склад, или очередная каменная башня. Он осторожно подошёл к бойнице и увидел реку, слева мост, а прямо через реку была крепость Бриз, и броненосец тоже был виден, и по-прежнему люди облепляли его в надежде увидеть побольше. Аслан так никогда и не узнал, что он находился в башне Танги, когда-то охраняющей Обходной мост и соединённой с крепостью тайным туннелем, идущим под рекой Панфельд к подвалу северной башни.
Поднявшись на самый верх, он получил неплохой обзор и сразу увидел ту дорогу, по которой приехал, и рощицу, где он спрятал мобиль. Безо всяких сомнений он отправился туда, слегка обтерев кровь с плеча и завязав рану тряпицей. Все дома были закрыты, на улицах одинокий ветер гонял листву и мусор – по случаю исполнения или неисполнения пророчества горожане ждали беспорядков, и либо покинули город заранее, либо попрятались от греха. Аслан, без особого труда изображавший загулявшего служаку, добрался сначала до Страсбурской площади, потом пробежал по Парижской улице, и вот уже показалась роща и те самые кусты. Мобиль был на месте.
– Мне нужен отпуск, – бормотал Аслан, забираясь в кабину.
11
«Бризский марш», впечатляющая по скорости и организованности переброска к столице частей Шестой ударной бригады, двух полков Иностранного легиона, артиллерийского дивизиона и отдельного батальона связи, стал одним из крупнейших в череде ярких событий, предшествующих коронации принцессы Изабель; вся эта мощь предназначалась якобы для праздничного парада. Знатоки сходились во мнении, что таким образом Шарль Фуке, основной претендент на руку будущей королевы, продемонстрировал свою силу, и те, кому эта демонстрация предназначалась, выводы сделали. Впрочем, ещё до марша умонастроения в заинтересованных ведомствах склонялись в его пользу; это выражалось, например, в фактическом саботировании приказов лорда-протектора сира Оливера, самым болезненным ударом для которого стал переход на сторону Фуке королевской службы охраны: лорда-протектора посадили под домашний арест сразу, как только будущий принц-консорт ступил на улицы Лютеции. Принцесса Изабель, как и ожидалось, после восшествия на трон объявила о своей помолвке и о свадьбе, которая должна была состояться через месяц – наименьший срок, допустимый по протоколу для подобных случаев. Этот месяц был объявлен в Альянде месяцем праздников и карнавалов, причем, по слухам, на одном из столичных балов Фуке должен был снять маску и явить миру своё лицо.
В вечер коронации в доме на Рю де ла Пэ трое молодых людей (один из них – с перевязанной рукой, на сей раз это был Аслан) сидели за столом и мрачно созерцали большую стеклянную чашку, на две трети наполненную лабораторным этил-спиртом. Капитанский шеврон Аслана лежал на дне.
– И что теперь? – наконец спросил Питер.
– Не знаю, – Аслан пожал плечами. – У нас в управлении несколько человек осталось. Я тоже остаюсь. Куда мне идти?
– Да нет, – сказал Питер. – Про вас всё ясно. Я про шеврон.
И кивнул на чашку со спиртом.
– Надо его оттуда достать, – сказал Аслан. – Руками нельзя, и приборами тоже.
– Вылить? – вопросительно сказал Жак.
– Я тебе вылью, – сказал Питер. – Я, можно сказать, репутацией рисковал.
– Выпить? – с точно такими же интонациями предположил финансист.
– Он же не пьёт, – сказал Питер. – Этот… как его… харам.
– Спирт испарится, я достану его оттуда зубами, – решил Аслан. Питер глухо зарычал.
– Ты точно уверен, что традиция именно такая? – скептически поинтересовался Жак у Аслана. Эвакуатор кивнул. Питер, видимо, смирившись с потерей, полез в шкаф за бокалами; всё же праздник. – Может, всё-таки надо выпивать?
– Бог с тобой, Жак, под силу ли это человеку? – воскликнул Питер. – Это же чистый спирт.
– А я бы рискнул, – сказал свободный финансист, разглядывая чашку.
– Станешь капитаном, тогда и рискуй, – справедливо заметил Аслан.
– Да, и спирт сам добывай, – добавил Питер. Он налил в два бокала вино, а в третий налил минеральной воды, и расставил их по столу между тарелок с небогатой снедью.
– О! – сказал эвакуатор. – Пока не забыл.
Он достал из планшета бумагу и двинул её Жаку.
Жак, недоумённо хмурясь, поднял и прочёл.
– Что это? – спросил он возмущённо.
– Ты читать разучился? – поинтересовался Аслан вежливо. – Это счёт. На тысячу восемьсот новых франков. За проживание в мобиле в течение месяца. Мобиль ведь не твой, а Королевской службы эвакуации, как там и написано.
Жак, раскрыв рот, посмотрел на Питера. Тот бархатным голосом произнёс:
– Похоже, что он прав, дружище.
– Формально, – поднял палец Аслан. – А значит, прав вообще.
Жак с картинным вздохом встал, полез в свой камзол, достал оттуда бумажник и начал отсчитывать банкноты, затем отдал всю пачку денег Аслану, а тот сразу передвинул их Питеру.
– Научил на свою голову, – произнёс Жак недовольным голосом.
– Здесь больше, – сказал Питер.
– Это с задатком, – пояснил Жак. – В фонд капитального ремонта. И учись уже торговаться по-нормальному, а не сидеть как лопух.
– Ого, – ответил Питер. – Пожалуй, завтра схожу погляжу, что с чердаком. А то не далее как сегодня утром слышал там какой-то шум. Ключи только найти.
– Птицы?
– Может быть, – сказал Питер и поднял бокал. – Ну! За двойное повышение!
– Двойное? – переспросил Жак, поднимая бокал
– Нашего лейтенанта повысили до капитана, – объяснил Питер. – А принцессу повысили до королевы.
Они звякнули бокалами и некоторое время молчали.
– Так, получается, Фуке не исполнил пророчество? – спросил Жак наконец. – Он же не одолел Корентина, его убил неизвестный стрелок из чудо-штуцера. А тот парнишка, Бюнэ, он вполне нормальный.
– В общем, единственный приличный безумец был Аслан, и тот сбежал, – заключил Питер. – Кто теперь поверит Фуке?
– Главное, что в Фуке верит армия, – заметил Аслан мрачно.
– Дааа, – сказал Жак. – В кого верит армия, в того верит бог.
– Эх! – Аслан стукнул кулаком себе в ладонь. – Мне бы саблю мою тогда, нет, лучше пистолет. Один маленький пистолетик с одной крошечной пулькой!
– Бы, – саркастически произнёс Питер. – Сабля, пулька…
– Не для этого тебе мобиль в легардюкор дали, чтоб ты с пистолетиками против Фуке дрался, – со свойственными ему неприятными интонациями сообщил финансист. – Ох не для этого…
Аслан его не слушал, предавшись мечтам.
– А я ведь тебе, между прочим, предлагал огнемёт, – продолжил Жак, разглядывая бокал на свет. – Помнишь? Маленький такой, капитанский огнемётик.
Глава четвёртая, где Жак Делакруа вступает в битву за активы
Чердак был завален ящиками, узлами с одеждой, мебелью и, конечно, игрушками. Старые куклы, кубики, сабли, кораблики, наборы маленькой посуды из потрескавшейся глины, музыкальная шкатулка и почти целый дворец из папье-маше, с бумажными фигурками танцующих балерин внутри и строгими оловянными солдатиками на башнях.
Слуховое окно было разбито, остаток рамы ещё болтался укоризненно, ветер гулял по чердаку, заглядывая в самые дальние щели, и прямо перед дворцом на широком рундуке в осколках стекла лежала невиданная в этих краях и временах игрушка – большая ярко-красная птица с выпуклым стеклянным глазом и золотой полосой, идущей по боку.
Конечно, это была никакая не птица и не игрушка, а аэроплан, и лежал он вверх ногами. Дверца в фюзеляже медленно открылась, и сначала на крыло, а затем на рундук, шатаясь, спрыгнул человек в комбинезоне и шлеме, прошёл несколько шагов и упал ничком, затем перевернулся на спину. Ростом он был пальца в три, но даже и так было заметно, как он тяжело дышит. Через несколько минут, отлежавшись, пилот снял шлем.
Это была девушка.
1
Хорошая драка редко бывает длинной. В хорошей, настоящей драке голыми руками один на один с первого же удара становится ясно, кто будет нападать, а кто защищаться, кто будет идти напролом, а кто искать шансы на стороне. Сойтись один-два раза – и уже понятно, что к чему. При условии, конечно, что участники представляют, что и зачем они делают.
Ни Жак, ни Аслан себе этого не представляли, поэтому их взаимное колошматенье явно не собиралось оставить свой след на скрижалях всемирной истории драк и побоищ. В данный момент они беспорядочно и трудолюбиво лупили друг друга каждый свободной рукой куда придётся, а другой рукой они совершенно одинаковыми хватами держали противника за грудки, независимо от вертикальности положения их тел. Проще говоря, капитан эвакуации и свободный финансист катались по всей гостиной рычащим клубком, руша всё на своём пути.
Питер спустился на второй этаж, подошёл к перилам, оглядел гостиную, едва глянул на дерущихся, вздохнул и начал спускаться дальше. Стараясь не пересекаться с Жаком и Асланом, он прошёл к камину, взял кочергу двумя руками и встал в центре с выжидающим видом. Ждать долго не пришлось – уже через пять секунд два пыхтящих тела подкатились к нему, опрокинув кресло; вздохнув ещё раз, Питер быстрыми и жестокими ударами начал разнимать своих друзей. Был момент, когда драчуны направили было свой пыл против непрошеного вмешательства, но Питер, в отличие от них, ясно понимал, что и зачем он делает, и после коротких и весьма болезненных ударов по предплечьям и пальцам эти попытки увяли.
Вскоре Жак и Аслан, запыхавшиеся и злые, сидели в разных углах гостиной, утираясь и приводя себя в порядок. Как обычно, у Жака был расквашен нос, а его одежда снова нуждалась в стирке и починке; у Аслана, в силу его природной смуглости, следов битвы видно не было, и нос у него был покрепче, но зато лицо заметно изменило присущие ему пропорции – данный факт, впрочем, можно было при желании списать на какие-нибудь особенности южного фенотипа. Питер, убедившись, что они оба унялись, положил кочергу, поставил кресло, сел и спросил:
– Что на этот раз? Аслан критиковал будущую премьеру?
Ему не ответили. Жак, морщась, оглядел запачканные юшкой рубашку и жилет, снял с себя сюртук, аккуратно сложил его на сгиб руки и пошёл наверх, к себе. Аслан сидел, угрюмо ощупывая лицо и в особенности нижнюю челюсть. Питер проводил взглядом свободного финансиста и уставился на эвакуатора, который, судя по всему, начал первым.
– Нет, ну а что он, – сказал Аслан вздорным голосом. – Я ему как человеку объяснил.
– Сначала и подробнее, – сказал Питер.
– Я сегодня сдавал отчёт по Фуке, – сказал Аслан. – Ну, чтоб делу дали ход. И знаешь, что мне сказали?
– Пусть угадает! – злобно крикнул Жак из своей комнаты. Аслан покосился наверх, затем по раздумии решил последовать совету своего недавнего противника.
– Ну, пусть, – сказал он. – Угадай, что они мне предложили.
– Засунуть весь отчёт себе куда подальше? – сказал Питер.
Эвакуатор несколько секунд ошарашенно смотрел на него, затем громко выругался не по-французски; вид у него был такой, будто его только что огрели по голове – впрочем, почти так оно и было. Наверху Жак разразился демоническим смехом.
– Почему засунуть-то? – с отчаянием воскликнул Аслан. – Он же нарушил закон. Он же не прав! А я прав, и вся наша служба права.
Жак в красочных выражениях сообщил, кому и зачем нужна эта самая правота вместе с её, так сказать, носителями. Его голос был слышен явственно – он оставил открытой дверь своей комнаты.
– Фуке будущий принц-консорт, это то же самое, что король, – сказал Питер. – А твоё начальство хочет жить, и желательно не хуже, чем раньше. Поэтому они и уничтожили весь твой отчёт.
– Откуда ты знаешь, что уничтожили? – с огромным подозрением спросил Аслан. Питер выразительно вздохнул и не стал ему отвечать.
– Самое смешное, – сказал Жак, выходя из комнаты. Он уже переоделся, смыл кровь и энергично размазывал телесный грим по лицу. Чувствовалось, что делает он это не впервые. – Самое смешное, что это не поможет ни Аслану конкретно, ни эвакуаторам вообще. Их разгонят в первый же…
– Слышали мы это уже, – сказал Аслан. – Коронация прошла, а мы всё чирикаем.
– Кретин, – с презрением сказал куратор службы поставок. – Я говорил не про коронацию Изабель, да хранят её…
Аслан возмущённо посмотрел на Питера.
– Пит, он опять.
– Так вы из-за этого сцепились, что ли? – спросил Питер брезгливо. – Один обозвал другого, а второй врезал ему по уху? Как дети в подворотне?
– Нет, конечно, – ответил Жак сердито. – У нас были принципиальные разногласия. Я ему предложил работу, а он меня треснул.
– Какую работу? – поинтересовался Питер.
– Соответствующую, – уклончиво сказал финансист.
– Охранять их склады, куда они свозят наворованное, – сказал Аслан. Жак закатил глаза. – Новая власть подкармливает тех, кто им помогал.
– Скоро не будет никакой власти, – произнёс Жак. – Будет полное самоуправление, называется – демократия. А ты пень трухлявый, хоть вроде на вид и молодой. Фуке раздаёт недвижимость, средства производства и активы тем, кто может с ними управляться лучше, чем так называемое государство.
– А если желающих много, то кто решает, кому отдать?
– Пит, ну что за детские вопросы. Уполномоченная комиссия, конечно, – сказал Жак. – Всё открыто и прозрачно, всё в газетах пишут. Наша торговая гильдия имеет там представителя, честно-благородно.
– Я слышал, там уже скандалы, – внимательно глядя на Жака, сказал Питер. – Кого-то поймали на взятке, и не в первый раз.
– Человек слаб, – с достоинством ответил Жак. – Но это не значит, что система не работает. Колёсико может сплоховать, даже несколько колёсиков и деталей, но машина будет работать правильно, потому что у неё цель правильная.
– Правильная? – закричал Аслан. – Разворовать всё, что строилось огромным трудом, сломать и отдать в руки каким-то жадным уродам?
Жак развел руками и расширенным глазами посмотрел на Питера, словно бы говоря – ну что тут поделать.
– А если кто-нибудь не захочет отдать эти… активы?
– Так не бывает, Пит, – слегка поморщившись, сказал Жак. – И для любого человека можно найти подходящие аргументы. Мирные и спокойные.
– Ясно с вами, – сумрачно сказал Питер. – А теперь к делам насущным. Я был на чердаке.
– Да, мы заметили, – Жак оживился. – Ты оттуда не вылезаешь. Что там? Семейное привидение Кэтфордов? Трупы убиенных тобой аспирантов?
Питер его проигнорировал.
– Аслан, мне нужны карты океана, чем дальше на запад, тем лучше.
– Мы ремонт по картам будем делать? – поразился Жак.
– Мне нравится это «мы», – ответил ему Питер задумчиво.
– Какие там могут быть карты? – сказал Аслан. – Вода и айсберги. Северо-запад – остров Британия, потом остров поменьше, забыл как называется. И всё, дальше океан, сплошная вода.
– А карты древних что говорят? – нетерпеливо спросил Питер.
– Ничего не говорят. Их нет.
– Ты уверен?
Аслан кивнул. Питер помолчал, затем повернулся к Жаку.
– Я карты не брал, – быстро сказал тот.
– Мне нужны доски, – сказал Питер.
– А!
– Длинные – как можно длиннее, и, самое главное, ровные. По минимальной цене. Ну и гвозди к ним. Остальное я сам добуду.
– Остальное – это что? – спросил Аслан. – Чертежи?
Питер явственно вздрогнул.
– Почему… чертежи?
– Ну, тебе нужна карта и доски… Ты корабль строишь?
– А, нет, – усмехнулся Питер. – Это для э-э... кровли. Про карты забудь.
– Нет уж, позвольте, – бурчал Аслан, поднимаясь мимо Жака в свою комнату. – Я теперь запомню на всю жизнь. Карты! Доски! Чертежи!
2
Питер сломал карандаш. Это был, возможно, самый длинный день этой недели – потому что Питер не мог убежать пораньше. Он перечитал рецензию сначала, затем тяжко, со стоном вздохнул, и начал шарить по столу среди бумаг в поисках сувенирной точилки или простого ножика.
За дверью кабинета раздался голос секретаря и через две секунды к нему вошёл профессор Виннэ, суетливый старичок, похожий на гнома из сказок. В руках он нёс небольшую склянку с прозрачной желтоватой жидкостью.
– Приветствую, Питер, – задребезжал он. – А вот я и принёс…
Питер вскочил, подбежал, пожал руку почтительно, усадил профессора на кресло. Он чувствовал себя виноватым – профессор Виннэ раньше занимал его место, был заведующим кафедрой. Правда, Питер был лишь временно исполняющим обязанности, но всё равно было как-то неловко. Он сел обратно, и напрягся изо всех сил, изображая дружелюбие и радость: вытаращил глаза, выпрямил стан, показал зубы. При этом он с трудом удерживался от того, чтобы начать искать глазами или спросить про доктора Пеллье, с которым профессор был неразлучен настолько, что это давно стало плохим анекдотом.
– Большое спасибо, профессор, – сказал Питер. – Как вы узнали… про бензин?
Виннэ погрозил ему пальцем.
– У нас есть возможности! Есть, есть, молодой человек!
Питер принял пристыженный вид.
– В следующий раз, когда будете проводить свои опыты с бензином, обращайтесь прямо ко мне. Нечего вводить в искушение моих лаборантов.
– Я даже не знаю, как выразить вам мою благодарность, – сказал Питер. – Честно.
– Да бросьте, пустяки, – довольно сказал профессор. – Ну как работка? Хор’шо? Хе, хе.
– Хорошо, господин профессор, – подтвердил Питер, продолжая сиять.
– А ведь у меня к вам тоже дельце, срочненькое, – старичок понизил голос и оглянулся на дверь. Дверь была закрыта.
– Слушаю, – Питер, не сбавляя накала дружелюбия, наклонился вперёд, весь внимание.
– Не желаете ли домик ваш продать? – чётко артикулируя, почти прошептал профессор Виннэ. – Только ответ надо дать скоренько. За наличные.
