Текст книги "www.1939.com.pl(СИ)"

Автор книги: Чишевский Марчин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Смирно!

– Так точно!

– Капитан Санчес стара, хрома и безобразна. Понятно?

– Так точно!

– Даже если и не так, вам должно казаться, что именно так! Понятно?

– Так точно!

– Если вы или кто-то из ваших людей на неё посмотрят, прикажу вас расстрелять! Понятно?

– Так точно!

– Шагом марш!

– Так точно! Понятно. Доклад окончен. – Курцевич скривил лицо гримасой притворного отчаяния и парадным шагом направился в сторону казарм. Мне захотелось пнуть его в задницу.

4.

Городок Л. насчитывал пять тысяч жителей и был страшной провинциальной дырой, которая славилась в мире двумя вещами: нашей бригадой и крупнейшим контрабандным центром на всю юго-западную Польше. Через недалёкую границу курсировали, по слухам, неправдоподобные количества алкоголя, сигарет и людей. Причём, в обе стороны. По городку нередко сновали шайки плечистых и лысых типов. Те, что поважнее, проносились по улицам, ревя двигателями роскошных тачек. После пары стычек между нами и ними Дрэшер издал даже особое распоряжение, в котором под угрозой суровейших кар запрещал провокации каких бы то ни было конфликтов. Вероятно, он полагал, что война бригады с мафией нам без надобности. В любом случае, распоряжение это строго не соблюдалось – Войтек Курцевич со своими людьми однажды даже чуть не вступил в перестрелку с какими-то типами.

По окончании невероятно тяжёлого дня, когда удалось более-менее подвести итог важнейшим делам, когда батальон хоть издали стал напоминать боевую часть, когда успешно закончился сбор техники и припасов, мне хотелось лишь упасть в постель и спать двое суток без перерыва. Но я вспомнил о ждущем меня свидании с Нэнси и как-то сразу перестал чувствовать усталость. Я переоделся в гражданские шмотки и направился в расположение американцев. Тёплый летний вечер как будто специально устроен был для прогулки под руку с красивой женщиной. Даже обшарпанные здания казарм и потрескавшийся бетон на плацу казались симпатичнее, чем обычно. Эх, романтик из меня.

Нэнси, разумеется, опоздала на пару минут. Она была офицером элитной воинской части, превосходно обученным солдатом, но, прежде всего – женщиной, и женщиной отлично знающей цену своим прелестям. Просто, ей необходимо было выйти в свет так, чтобы это подействовало даже на такого потрёпанного субъекта, как я. Она выглядела ошеломляюще, хотя одета была в джинсы и обычную футболку.

– Пять минут опоздания, – сказал я с укором, – хотя неохотно признаю, что стоило подождать. Ты отлично выглядишь...

– Ну-ну. Какое милое приветствие. – Слегка улыбнулась она. – Я опоздала, потому что вынуждена была возвращать Уилсона в вертикальное положение и вырвать с корнями твоего капрала, который охотно бы у нас заночевал.

Мы направились в сторону ворот.

– У тебя какие-то проблемы с Галясем? – притворно удивился я. – Надо было сообщить мне.

– Но, пан полковник, в конце концов, нас учат и тому, как укрощать строптивых капралов армии союзников. – Она вздохнула и продолжила: – Впрочем, и собственных сержантов тоже. Да, кстати: поздравляю тебя с повышением по службе и очередным званием.

– Благодарю. Вовсе не уверен – стоит ли радоваться. А насчёт Уилсона, о чём собственно идёт речь?

– Внезапный приступ дурного настроения, – махнула она рукой. -Пройдёт.

– Это дурное настроение как-то связано с нами?

– Разумеется, отчасти, – призналась она. – Не обращай внимания. Он в первый раз в Европе и впервые будет сотрудничать с вами, с поляками. Уилсон страшный педант, а MDS его любимое холёное детище. Он считает, что никто, за исключением, быть может, президента Соединённых Штатов, не должен иметь доступа в его недра, а сам MDS не должен служить ничему иному, кроме обеспечения безопасности Соединённых Штатов.

– Но этому он и будет служить, – вставил я. – Война с талибами...

– Я знаю, – прервала меня Нэнси, – и потому не обращай внимания. У него это пройдёт. Он хороший солдат и будет подчиняться приказам.

Мы дошли до ворот гарнизона. Часовой при виде нас поперхнулся от избытка чувств. Он смотрел на Нэнси таким взглядом, что я искренне посочувствовал ему в преддверии ночи. Сквозь ворота спокойно может въехать вражеская танковая колонна, а замечтавшийся рядовой так ничего и не заметит.

– Итак, тебя зовут Нэнси Санчес, – сменил я тему.

– Да.

– С каких пор?

– Лет шесть.

Она вышла замуж в двадцать восемь.

– И кто этот счастливец?

– Эрнесто. – Она слегка покраснела. – Майор Эрнесто Санчес. Сто первая воздушно-десантная.

О-го-го. Та самая, что потерпела поражение в операции Маркет Гарден в сорок четвёртом. Но майора Эрнесто Санчеса – пусть его поразит скорая и внезапная смерть – в то время, разумеется, ещё не существовало.

– Ну и?

– Что – ну и?

– Любишь его? – Я чувствовал, что вязну безнадёжно, но разговор о её муже доставлял мне какое-то мазохистское удовольствие. Вопрос, вообще-то, был рискованным – как-никак, я входил в чужие территориальные воды. Нэнси, однако, ответила, не обращая внимания на моё растущее изумление:

– Три года назад он вылетел с миссией. Даже не знаю куда. – Она говорила тихо, с какой-то отрешённостью в голосе. – Вернулся через три месяца. Раненый. Изменившийся до неузнаваемости. С той поры всё было плохо и с каждым днём хуже. Он удалился от меня. Мы разошлись как двое чужих людей. Он не желал никакой помощи, хотя раны очень плохо заживали. В конце концов, ему предложили инвалидскую пенсию. С того дня он сидит в кресле и смотрит в море. Уже два года. Сподобился только, через адвоката, прислать мне вызов на бракоразводный процесс.

Я был ошеломлён, когда она так, без обиняков и приукрашивания, рассказала мне, что она свободна и, в принципе, доступна. Я не знал – стоит ли мне открыто радоваться и, на всякий случай, сохранял соответствующее обстоятельствам серьёзное выражение лица. В конце концов, распад успешного супружества это печальный факт, или нет?

– Нэнси, не огорчайся. Ты очень сильная, ты справишься. – Твою мать... Ну, я оригинален.

– Тебе нет нужды меня утешать. – Она улыбнулась через силу.

Я был иного мнения по этому вопросу, но не успел, однако, его озвучить, так как мы дошли до цели нашей прогулки – или шикарнейшего ресторана этого городка.

Шикарнейшее в городке Л. ресторанное заведение, с претендующим на оригинальность именем "Колёрова", ни в одном другом городе не отвечало бы стандартам не то что шикарнейшего или шикарного, а хотя бы просто приличного. Это был притон в полном смысле этого слова. Однако, там подавали хорошее и дешёвое пиво. Нам, офицерам Первого Отдельного Разведывательного Батальона ничего большего в настоящий момент и не надо было. А особенно мне. Впереди была долгая ночь.

Наш вход в "Колёрову" выглядел эффектно. Едва мы показались в дверях, сидящие за столами и в баре мужчины замолкли и смерили нас наглыми взглядами. Проходя мимо одного из столиков, я многозначительно взглянул на пятерых крепко сложенных, бритых налысо парней, но с ними всё было предвиденно. Они просто пожирали Нэнси взглядами. Привычные к своим блондинистым сисястым шлюшкам с накладными когтями в стиле Фредди Крюгера, при виде естественной и невульгарной красоты капитана Санчес они просто оцепенели. В полной тишине я подошёл к столику, за которым сидели мои люди.

– Твою мать, ну и жопа! – раздалось сзади, и эта незатейливая констатация как бы разгрузила обстановку. Гомон в зале вернулся на прежний уровень, хоть я уверен, что тема разговоров теперь концентрировалась вокруг достоинств моей прелестной спутницы и более всего на вышеупомянутой части тела.

– Господа, – негромко объявил я, – я рад представить вам капитана Нэнси Санчес. Капитан Санчес командует американской группой поддержки, временно включённой в состав нашего батальона. Я прошу господ офицеров воздержаться от глупостей, неуклюжих брачных предложений и вообще вести себя прилично. Вольно.

Ну, должен сказать, парни, в самом деле, вели себя на уровне. Каждому из них не терпелось щёлкнуть каблуками и отдать честь, но как-то вовремя сориентировались, что не в мундирах, а потому ограничились кратким представлением собственных персон. Несколько из них, в частности – Курцевич и Войтынский, сносно говорили по-английски, и потому я не был обречён на роль переводчика в режиме non stop. Начальная робость уменьшалась по мере выпитых стаканов. Все желали произвести впечатление на нашу союзницу, так что беседа прямо-таки искрилась от юмора, некогда прозванного казарменным.

Весёлую атмосферу нарушило на мгновение прибытие очередного гостя. Он был в кожаных мотоциклетных штанах, старой мотоциклетной куртке и в лётном шлеме, залихватски сидящем набекрень. Парень подошел к нам небрежным шагом, громко позвякивая миллионом пряжек и застёжек.

– Я глубоко и окончательно охреневаю, пан полковник, от такого ремонта, – изрёк капитан Ян Ветэска и швырнул на стол какую-то продолговатую массивную железяку, едва не расщепив пополам знавшую лучшие времена мебель, опрокидывая стаканы и пивные бутылки – на что, впрочем, он не обратил никакого внимания. – Этих придурков из Свидника, прошу прощения, пан полковник, я собственноручно разбомблю. Всучили мне бракованный коленвал, вы понимаете, пан полковник? Новенький вал и уже с трещиной. Вообразите, что бы случилось, если бы мы с этим валом вздумали куда-нибудь полететь... Ууупппс! – запнулся он, только теперь заметив Нэнси.

– Я горячо... хммм... в смысле... многоуважаемая пани, извиняюсь, что позволил себе столь грубые слова и это, этот... – невнятно пробормотал он, совершенно не в своей обычной манере. Словно бы всегда робел в присутствии женщин.

– Да брось ты... – сказал я, стараясь хоть как-то контролировать весёлый бардак за столом, – это американка. Капитан Нэнси Санчес из группы нашей поддержки.

– Ай эм сори, мисс капитан, – пробубнил Витэска. – Ит ис вэры найс то мит ю. – Вся остальная компания, включая заинтересованную особу, ответила взрывом смеха. – Охренеть можно, Юречек, я сам охотно бы её поддержал, веришь? Любезный пан полковник, сделайте одолжение своему избранному офицеру, прикрепите её в качестве поддержки одному бравому командиру лётчиков, – застрекотал он вполголоса мне в ухо, – а уж я её приголублю. Господи Иисусе, что за тёлка, просто ангел.

– Прекрати, – остудил я его.

– Аааааа, понимаю. – Он резко посмотрел на меня. – Может быть, пан полковник, по принципу старшинства, приберёг её для себя...?

– Прекрати, Джонни, – повторил я, впадая в неожиданную для себя самого ярость. – Она замужем и, вдобавок, прежде всего солдат. А американцы не слишком любят шутить в вопросе сексуальных домогательств на работе.

– Какая нахрен работа, мы же здесь в частном порядке, разве нет? – вскипел он. – Если они распитие водки в доброй компании называют работой, то что, в таком случае, для них отдых? Войтечек, ты мне нальёшь или так и будем пялиться друг на друга?

– Господа, кажется, говорят обо мне? – вмешалась в разговор Нэнси. – Можно узнать что именно?

– Насинг импортант, мисс капитан, – опередил меня Полиглот Джонни. – Ай сэд то мистэр кольонэль дзэт ит ис вэры гуд дзэт амэрыкан армы уил сапорт ас ин Афганистан опэрэйшын ууэр уи уил сапорт амэрыкан армы.

– О, в самом деле? – разрумянилась Нэнси, делая вид, что принимает трёп Ветэски за чистую монету. – Афганистан будет первой нашей совместной операцией, но я надеюсь, что не последней.

– Так точно. – Курцевич вытянулся по стойке "смирно" и щёлкнул каблуками. – Вместе, за вашу и нашу свободу! – Он поднял уцелевшую пивную кружку и одним глотком опорожнил её до дна.

– Охренительно, пан полковник, не так ли? – продолжил по-польски Ветэска. – А кстати, мы уже пили за за ваше повышение? Ещё нет? Ну, господа, как можно? Ваш любимый командир сегодня получил значительное повышение, а вы что? Где поздравления? Где традиционное подлизывание, вы, дубины? – Он встал и, несколько шатаясь, объявил тост: – За здоровье светлейшего нашего начальника полковника Гробицкого!

– Виват! – воскликнула вся весёлая компания, про которую в настоящий момент можно было подумать что угодно – только не то, что все собравшиеся профессиональные офицеры Войска Польского. Все осушили свои стаканы до дна.

– Возвращаясь к теме, как вы думаете: что на сей раз замышляют американцы? Саддама они повесили из-за иракской нефти, но в этом Афганистане вроде бы одни только камни да козы... Так, какого чёрта они туда лезут? То, что ради чёртовой идеи и национальной безопасности, ни в жизнь в это не поверю. – Ветэска был упрям и так просто от политических разговоров отказываться не собирался.

– Дипломат из тебя Джонни... Как всегда. – Ответил я. – Может попробуешь никого не задевать, ладно?

– Намекаешь, что я неполиткорректен? Такую красивую девушку задевать не буду, обещаю. – Оттаял он. – Приглашу её в маленький полётик – такой, значит, ознакомительный. А уж как с нею пролечу... эээмммм... в смысле, её прокачу, вот тогда и посмотрим.

Я снова слегка ощетинился, но ни он, ни остальная компания не обратили на это никакого внимания.

Нэнси вошла в раж. Я смотрел как она улыбается Курцевичу, флиртует с Ветэской, общается с остальными. Даже Савицкий, от которого обычно двух слов в сутки не услышишь, пытался рассказать какой-то анекдот. Ну что ж, мы были молоды и считали, что впереди у нас увлекательное путешествие.

В определённый момент Нэнси встала, извинилась и отошла в уборную. Я проследил за ней взглядом. Впрочем, не я один – все разговоры в пивной опять стихли и сто самцов дали волю своей фантазии представить: "а что, если бы...".

За нашим столом кипела оживлённая беседа, парни наперебой говорили о Нэнси, об Усаме, смеялись над Вуйчиком и его пушками и вообще игнорировали присутствие своего командира в ранге подполковника. Я любил их и прекрасно чувствовал себя в их компании, хотя именно тогда поклялся себе, что миссия в Афганистане будет последним моим приключением в армейском мундире. В любом случае, последним. В конце концов, я мог бы общаться с ними и будучи на гражданке.

Я посмотрел поверх голов компаньонов и увидел стоящую у стойки бара Нэнси. Очевидно, она пыталась что-то заказать. За два столика от нас встали два крупных парня и тоже подошли к бару. Возможно, им захотелось выпить. Я тоже встал.

– Подождите минутку, – сказал я офицерам, – сейчас вернусь.

Они даже не взглянули на меня. Я протиснулся сквозь битком набитый проход и увидел Нэнси, которая что-то гневно отвечала одному из здоровяков. Он, не обращая особого внимания на её слова, которых и так определённо не понимал, резким движением схватил её за плечо. Однако, с морской пехотой США так не разговаривают! Капитан Санчес схватила правой рукой ладонь агрессора и вывернула её наружу, одновременно левой рукой сильно надавливая на локоть. Она сделала это вполне деликатно, но парня буквально согнуло и он вынужден был её отпустить. Она явно не желала дальнейших проблем, но тип почувствовал себя оскорблённым. Он резко отступил назад, вырвал руку и, почти без размаха, одними пальцами ударил Нэнси в лицо.

То есть, вернее сказать, хотел ударить. Ибо Нэнси едва заметным движением влево ушла с линии удара, присела и врезала ему кулаком в пах. Парень взвыл, неловко шагнул вперёд и наткнулся на летящий вверх носок туфли. Типа согнуло назад – и он с грохотом полетел между стульев.

Одновременно случилось несколько других событий. Я, резко ускорившись, почти бегом, преодолел ещё несколько метров, отделяющих меня от барной стойки, а двое здоровяков, до сего момента с интересом наблюдавших за происходящим, встали из-за стола и начали проявлять нездоровое желание принять участие в продолжении скандала.

Но всех быстрее среагировал коллега побитого.

Стоя обок, он лишь слегка наклонился вперёд и его сжатый кулак угодил в челюсть Нэнси. Не зря в спортивном единоборстве, как правило, учитываются весовые категории. В таком случае противники имеют более-менее равные шансы и результат зависит от лучшей подготовки того или иного спортсмена. В нашей ситуации уровень подготовки Нэнси не имел значения – противник был в два раза тяжелее её. Потому, хотя удар был почти без замаха и относительно слабый, она отлетела назад и тяжело ударилась спиной о стойку бара.

Я спешно сделал последнюю пару шагов и, не теряя времени на дипломатические переговоры, крепко пнул нападавшего в коленный сустав. Дамский боксёр, несмотря на серьёзный ушиб, отреагировал молниеносно. Повернулся ко мне, одновременно пытаясь вынуть из-за пазухи "аргумент", который позволил бы ему получить преимущество в нашем споре. Само собой разумеется, я не мог этого допустить и потому быстрым и мощным прямым ударом левой руки послал его в сторону бара. Удар получился неплохой: реакция противника на мгновение ослабла – и мне не оставалось ничего иного, как использовать это обстоятельство. А потому я сделал ещё один шаг вперёд и с полуоборота врезал лысому локтём в лицо. Тип оказался крепкий: сильно шатаясь, он, тем не менее, сумел удержаться на ногах. Чтобы окончательно пресечь вероятную дальнейшую дискуссию на счёт победителя в нашем маленьком недоразумении, я схватил оппонента обеими руками за голову, мощно потянул её вниз и пнул коленом в нос.

Очередные кости этого вечера пострадали всерьёз и надолго. Я взглянул на лежащего в лужи крови человека и удостоверился, что вся его левая щека не слабо вдавлена вовнутрь. От носа владельцу пока тоже будет не много пользы. Теперь ему предстоят порядочные расходы на новую челюсть и восстановление хряща переносицы – но, в конце концов, пластическая хирургия в последние годы добилась значительного прогресса, и потому я не слишком беспокоился о судьбе моего подопечного.

Как и следовало ожидать, коллегам лежащих на полу бедняг не слишком понравилось подобное развитие ситуации. Ещё в ходе усмирения самой Нэнси первого забияки, несколько из них встали и энергично перегруппировались в направлении поля сражения. Шеф группы, который до сего момента равнодушно наблюдал за ходом событий, добежал первым. Он не был таким крупным, как остальные, но безжалостное лицо и пронзительный неподвижный взгляд безошибочно выдавали в нём главаря. Безусловно, он без угрызений совести порезал бы меня на кусочки, ради чего, собственно, и держал в руке солидных размеров battle knife или боевой нож американской армии. Итак, он решил бросить на чашу весов победы свой авторитет вождя.

Я схватил руку Нэнси и, преодолевая попытки сопротивления, отпихнул девушку за спину. Теперь, чтобы добраться до американки, им следовало сперва одолеть меня. А я поклялся себе, что это будет непросто.

– Ты труп, сукин сын! – проявил инициативу головорез.

– Охотно верю. Но ты спрячь нож. За нападение с ножом пойдёшь за решётку, – ответил я спокойно, хотя один Бог знал – сколько мне стоило это спокойствие.

– Ты труп, – повторил он.

В ходе разговора несколько лысых подошло к нам на расстояние вытянутой руки. Ситуация была неприятной: позади меня Нэнси и барная стойка, передо мной – главарь местной мафии с ножом. Нож же он достал, вероятно, только потому, что не хотел доставать пистолет. А с остальных сторон меня окружали его люди, каждый габаритами наподобие восьмитонного грузовика.

– Я очень сильно извиняюсь, – раздался за спинами лысых вежливый голос. Прозвучавший очень отчётливо, ибо с момента начала драки – то есть, более-менее последние полминуты – в помещении стояла абсолютная тишина, прерываемая только стонами побитых. – У меня к вам любезная просьба. Не могли бы вы оставить нашего приятеля в покое?

Члены шайки отреагировали предсказуемо – и все, включая предводителя, резко повернулись в сторону нового участника событий. В метре от них стояли три вежливо улыбающихся джентльмена. На поле боя прибыла кавалерия: то есть, Джонни Ветэска, поручик Войтынский и Войтек Курцевич, тактично стоявший чуть позади, но явно готовый к действию. Он, кстати, всегда был готов.

Вот и доигрались бандиты, нечего добавить.

– А пошли вы на хер, ко всем чертям! – огрызнулся главарь. – Не ваше дело.

– Наше, – возразил Ветэска, – но я гляжу: по-нормальному ты не понимаешь, так скажем тебе так, чтобы ты понял.

Ещё не закончив последней фразы, он молниеносным движением выхватил из кармана оружие. Израильско-американский Desert Eagle – это не пистолет, но карманная версия тяжёлой артиллерии. Стрельба из этого устройства требует огромного навыка, учитывая мощь патрона "Магнум" калибра 44 и двухкилограммовый вес самого пистолета. Но именно этот экземпляр, очевидно для каждого, находился в умелой и гранитно-твёрдой руке. Ствол, помещённый асом авиации на расстоянии пятнадцати сантиметров от лица главаря, произвёл ожидаемое впечатление на всех собравшихся. Следом Войтынский вытащил оружие – если мне не изменило зрение – "Глок 17" – и тоже дал понять, что шутки кончились.

– Забираешь своих коллег, включая ту покоцанную падаль с пола, выходишь из помещения и чтоб глаза мои тебя больше не видели. Понятно?

Бандит молчал. Отвёл в сторону руку с ножом, чтобы Ветэска не подумал ничего дурного, но не в малейшей степени своим видом не давал понять, что утратил контроль над ситуацией. Зыркнул на меня – но и я уже добрую минуту разглядывал его сквозь мушку пистолета. Воспользовавшись классическим манёвром отвлечения внимания, в исполнении моих товарищей, я вытянул из-за пазухи своё оружие – мой личный, совершенно неуставной Heckler-Koch USP Expert калибра 9 мм. Точно таким же часто пользуются оперативники из ГРОМ-а. Таким образом, мафиози оказались со всех сторон окружены. Шеф что-то прикидывал, его люди глазели то на него, то на нас.

– Послушай. Вы пристали к женщине, которая была с нами, – капитан решил дать главарю шанс отступить, не потеряв лица, – а мы лишь вступились в её защиту. Не принимай это как что-то личное. Просто, забирай своих людей и уходи.

– Они избили моих людей. – Он указал подбородком на меня и Нэнси. – Такого я не прощаю.

Следовательно, главарь трактовал происшедшее как дело чести. Он не мог оставить безнаказанным то, что на глазах стольких свидетелей – большинство из них, я полагаю, были из той же криминальной среды – его люди отгребли "по самое не хочу" и, вдобавок – частично от женщины.

– Но это вы начали. – Ветэска любой ценой стремился уладить конфликт мирной сделкой. – Вы ударили нашу сотрудницу.

– А чего она вырывалась, дурная шлюшка! – прорычал мафиози, как злой пёс. – Они только хотели...

– Довольно! – Теперь уже вышел из себя я. И чтобы яснее продемонстрировать состояние моего духа, щёлкнул курком, поднял пистолет чуть вверх и продолжил: – Нахер все отсюда. У вас десять секунд.

– А то что? Застрелишь нас? – Главарь попытался изобразить иронию, но у него это, однако, не слишком получилось.

– А ты проверь, говнюк. Осталось ещё шесть секунд.

Он помедитировал и, спустя промежуток времени – достаточный, чтобы показать своим людям, что он меня нисколько не боится – негромко скомандовал:

– Сваливаем. Лысый и Акула берут земляков – и только нас здесь и видели. А тебя, – он повернулся ко мне, – я в могилу отправлю.

– Может быть, когда-нибудь. До встречи.

Под аккомпанемент стонов и воплей они подняли коллег с пола и, наконец, удалились. Мы тоже решили, что лимит развлечений на этот вечер исчерпан. К сожалению, мы ошибались.

5.

– Курва, курва, курва, – изрёк Ветэска, когда мы быстрым шагом удалялись от симпатичного ресторанчика. – По кой чёрт ты влез? Парень был уже почти готов. Ещё минута и мы вышли бы из этого дерьма без потерь.

Ветэска был страшно зол, но мне показалось – главным образом, из-за Нэнси. Ибо Нэнси, не растрачивая слов на благодарности, от самого выхода моментально прижалась ко мне, а потом ещё и крепко схватила за руку, словно опасаясь, что я убегу. По крайней мере, так это должно было выглядеть с позиции Витэски. Но я никуда не собирался убегать. Я догадывался, что это не заурядная реакция на стресс с её стороны, желал освободить свою руку из её ладони – и сам не до конца понимал, почему этого, однако, не делаю.

– Джонни, не нервничай, – примирительно сказал я. – Ничего они нам не сделают. Завтра мы выезжаем – и нас не будет, по меньшей мере, месяц. К тому времени всё забудется.

– Чёрта с два, – огрызнулся он, ни во что не ставя мой командирский авторитет. – Такие ничего не забывают.

– Да ну, – пренебрежительно махнул я свободной рукой. – Справились сегодня, справимся и завтра.

Ветэска по-настоящему рассвирепел. Я даже не предполагал, что он – именно он – способен настолько переживать из-за подобного пустяка, как угроза убийства.

– Знаешь что? Я больше не в состоянии слушать такой херни. Пойдёмте, ребята. У пана полковника явно крышу снесло.

Курцевич посмотрел на меня вопросительно, но я лёгким кивком головы дал понять, что ему не о чем беспокоиться.

– Идёмте, – бросил он коротко – и вся небольшая компания свернула в боковую улочку, ведущую кружной дорогой в казармы.

– Джази, – сладко произнесла Нэнси моё имя на американский манер – что случилось? Вы поссорились?

– Ну нет, – возразил я. – Они дуются, потому что им кажется, что я плохо разыграл концовку встречи с теми типами в ресторане.

– В самом деле. Я хотела тебя спросить... Ведь ты всё время был совершенно спокоен. Лишь в самом конце разнервничался. Что случилось?

– Ничего. – Я подумал, что сейчас не лучший момент для объяснений. – Просто разговор пошёл не в ту сторону, куда хотелось.

Разумеется, не стоило её недооценивать. Женщина не хуже чувствительнейших радаров способна распознавать ложь даже в телефонном разговоре с другого континента в два часа пополуночи. А чего уж там говорить, если она находится лицом к лицу к обманщику?

– Случилось что-то серьёзное, – ответила она безаппеляционно, просто констатируя факт, – и это связано со мной.

Я посмотрел ей в лицо. Она слегка покраснела от волнения, что было заметно даже сквозь загар и при явно недостаточном уличном освещении. Затем улыбнулась и сказала мне просто: – Спасибо. – Сократила разделяющую нас дистанцию с полметра до нуля, нежно обняла меня и поцеловала. Должен признаться, что качество и продолжительность поцелуя превзошли все мои ожидания. От страсти и вожделения у меня даже перехватило дух.

С невероятным усилием я оторвался от неё, отступил на шаг и сказал:

– Не так скоро!

– Неужели? – удивилась она – впрочем, не слишком искренне. Глаза её сверкали. – С каких это пор скорость стала для тебя помехой?

– Похоже, что стала, – ответил я решительно, пытаясь собрать мысли в голове. – С определённого времени стала.

Я был в таком замешательстве, что совершенно утратил бдительность. Слишком поздно услышал рёв двигателя и визг шин. Что-то сильно ударило меня в спину. Я полетел вперёд, опрокидывая Нэнси вместе с собой. Попытался, как мог, смягчить последствия падения, но мне это мало удалось. Нэнси сильно ударилась спиной об асфальт, а я свалился на неё. Резко перекатился в бок, пытаясь одновременно выхватить пистолет из-за пояса. Я уже был близок к цели, когда чья-то нога, обутая в недешёвый ботинок, с размаху врезала мне в запястье – и драгоценное изделие уважаемой германской фирмы Heckler-Koch улетело в синию даль. Но ещё до того, как успел огорчиться этому, получил второй удар ногой в лицо. Мало не показалось. Слегка оглушённый, я перевернулся на живот и предпринял героическую попытку встать на ноги. И хотя я двигался, как муха в клею, всё же каким-то чудом успел разглядеть летящую навстречу моим рёбрам всё ту же проклятую ногу в том же проклятом ботинке. Я сумел левой рукой парировать пинок, после чего захватил стопу и, упав на колени, помогая себе другой рукой, резко повернул ногу нападавшего в сторону. Треск ломающегося сустава и рёв боли убедительно засвидетельствовали, что я сравнял счёт в этом раунде – любитель пинаться вылетел из игры.

Противники, однако, неплохо подготовились к состязанию. Я услышал за спиной характерный щелчок взведённого курка и знакомый голос – принадлежащий, несомненно, главарю наших ресторанных знакомых – спокойно скомандовал:

– Пошутили и хватит. Вставай.

Кто-то рывком поднял меня на ноги, другой – невидимый – заломал мне руки и толкнул в сторону автомобиля. Его дверца была распахнута настежь – это ею я получил удар, сваливший меня с ног. Меня со всей силой швырнули головой на капот, так что в глазах у меня снова помутнело. Тем не менее, я ещё был достаточно в чувствах, чтобы разглядеть всё ещё яростно сопротивляющуюся Нэнси, которой удалось одному из нападавших что-то сломать – о чём ясно свидетельствовали его проклятия и вопли. Но второй из них быстро с ней справился – просто заломал ей руки назад и сковал их наручниками.

– Шалаву в машину, – приказал главарь. – С ней мы позабавимся после. А с тобой не будем мешкать, – обратился он ко мне.

– Ты отправишься в могилу, но сперва я прострелю тебя коленки. Будет немного больно.

– Оставьте её, – прохрипел я. – У вас есть я.

– Как трогательно, – рассмеялся он. – У нас есть ты и она. И я ни от кого не собираюсь отказываться. Впрочем, некогда нам тут дискутировать.

Он опустил пистолет, целясь в моё правое колено. Знакомые по приключенческим фильмам и книгам получасовые диалоги, предшествующие любой казни, этот тип явно считал не лучшим примером для подражания. Времени не оставалось совсем – и потому я предпринял последнюю отчаянную попытку. Резко бросился в сторону, стремясь ударом ноги назад угодить в руку с пистолетом. Разумеется, промазал – но в итоге промахнулся и главарь банды. Пуля просвистела в миллиметре от моей ноги и высоко отрикошетила от асфальта, не причинив никому вреда. Надежды, что такой опытный гангстер понапрасну израсходует и второй выстрел, практически не было. И тогда я совершенно отчётливо осознал, что это конец.

Но не тут-то было.

Я услышал негромкий хлопок за спиной и главарь банды захрипел от боли. Ещё один хлопок – и руки, державшие меня, неожиданно ослабили хват. Я резко обернулся. Главарь лежал на земле, держась за изувеченный локоть. Пуля, пролетевшая навылет, превратила его в кровавое месиво. Возле шефа лежал второй нападавший с расширенными от испуга и шока глазами. Он получил пулю в бедро – и очевидно было, что в ближайшие полгода его ждала долгая и проблемная реабилитация. Оторвав взгляд от земли, я заметил шагах в тридцати от себя готовящегося к следующему выстрелу Войтынского. А стоявший по соседству Витэска аккурат в этот момент нажал на спусковой крючок.

Страшная вещь – эта израильская пушка. Пуля "Магнум" калибра 44 с воем пронеслась мимо меня и угодила в парня, пытавшегося втолкнуть Нэнси в автомобиль. Капитан не был сторонником каких-либо полумер – и выстрел у него получился перворазрядным. Несмотря на количество выпитого алкоголя и слабое ночное освещение улицы. Нападавший выпустил Нэнси и отлетел бы, наверное, до границы соседнего повята, если бы не задержался на распахнутой автомобильной дверце, вынеся её с грохотом. Полагаю, что если он когда-нибудь в отдалённом будущем встанет с инвалидного кресла, то до конца жизни обязан будет каждое воскресенье заказывать благодарственную мессу в костёле – но и так не оплатит милосердия Всевышнего.