Текст книги "Башня Королевской Дочери"

Автор книги: Чез Бренчли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Наступила напряжённая тишина. У Маррона не хватало решительности нарушить её, но тут раздался удар большого колокола, Брата Шептуна, эхом отдавшийся в его костях. Маррон благодарно зашевелился и попытался сесть, но не смог: рука и нога сьера Антона прижали его к кровати, заставляя опуститься в уютную щель между телом рыцаря и стеной.

– Я не снимаю веру вместе с одеждой, Маррон, но мне кажется, что сейчас нам лучше будет помолиться не вставая. Можешь считать это приказом.

Многие, да что там, почти все обитатели замка назвали бы это ересью. Маррон не знал, кто прав – они или рыцарь, – но даже не пытался гадать. Он чувствовал тяжесть тела сьера Антона, знал, как рыцарь силён, и гадал, что он сделал бы, попробуй юноша сопротивляться. И ещё ему было очень хорошо лежать вот так, чувствуя эту тяжесть, хорошо, несмотря на то что рука зверски болела, а все тело онемело от усталости.

– Да, сьер, – ответил Маррон.

Они бормотали молитвы тихо, почти шёпотом, словно признания в любви, когда слова не имеют значения и важен только шёпот. Однако это были молитвы, и ради своего господина Маррон старался сосредоточиться на словах, однако они ускользали от него, теряли смысл и падали в темноту, где он уже не мог их отыскать.

Кажется, он заснул посреди молитвы, но сьер Антон не стал будить его до утра, а утром Маррон не осмелился ни о чём спрашивать.

Юношу разбудили звучные удары колокола; никакой другой звук не сумел бы поднять его – слишком уж мало он спал этой ночью.

На этот раз они не стали нежиться в постели и бормотать молитвы, думая при этом совсем о другом. Нет, они встали, не одеваясь, преклонили колени, и сьер Антон – было в этом что-то неправильное – чистым уверенным голосом стая читать молитвы.

Потом они оделись, и рыцарь помог Маррону привязать руку к груди. В остальном это было обычное утро – а как иначе? Что изменилось, если подозрения окружающих оправдались? Маррон оставался оруженосцем, а рыцарь – господином, и измениться тут ничего не могло.

Юноша сбегал за завтраком для своего господина и за своим, снова вытерпел насмешки других оруженосцев на обычную тему, про себя подумав, как же мало они знают и как глупо дразнятся; потом вернулся в комнату, где чувствовал себя счастливым, посмотрел, как ел и пил сьер Антон, и дождался разрешения поесть самому.

И всё это время что-то грызло его изнутри, что-то, зародившееся в голове ещё предыдущей ночью, когда он впервые услышал эти слова. Его разрывала на части двойная жизнь слуги и предателя. Он должен предать или одного, или другого человека, но выбором это назвать было нельзя, потому что одно предательство повлекло бы за собой неминуемую смерть, и не одну – точнее, вначале одну, а потом бесчисленное количество. Второе же предательство… Он не знал, но догадывался, что оно тоже может стоить кое-кому жизни…

Сьер Антон наконец отпустил оруженосца, сказав: «Мне хочется пофехтовать, но не с тобой. Я не хочу ранить тебя или разбередить твою руку. Отдыхай, понял? Посиди на солнышке и сосни часок». После этих слов Маррон почувствовал себя свободным и отправился на поиски Раделя.

Никогда ещё он не встречал в замке столько людей зараз, но того, кого он искал, среди них не было. В конюшенном дворе громоздились фургоны торговцев и толкались их ворчливые хозяева. Никто не видел менестреля и не хотел отвечать на расспросы Маррона – барон Имбер объявил, что его отряд выступит после полудня, и те из торговцев, кто пожелает отправиться с ними и под их защитой, должны быть готовы к условленному часу. Торговцы согласились, хотя отнюдь не одобряли такой спешки – животные нуждались в отдыхе после долгого перехода накануне, а людям хотелось бы ещё денёк-другой отдохнуть после свадебного пира. Поэтому какой-то мальчишка с его вопросами оказывался совсем некстати.

Маррон побывал в большом зале, в малом, в кухнях, в спальнях и даже в сортирах – безуспешно. Наконец с мыслью, что Радель, вероятно, покинул замок – разумеется, вместе с Редмондом, отыскав способ вывести его на свободу, – Маррон поднялся на стену подальше от стоявших на страже монахов. Он решил выполнить распоряжение сьера Антона – погреться на солнышке и подремать.

Однако ноги сами понесли его к месту, откуда была видна башня без дверей, Башня Королевской Дочери; и там, уже отчаявшись в поисках, он обнаружил Раделя.

Менестрель стоял точно так же, как когда-то Маррон, глядя на загадочную приземистую башню. Юноша окликнул его:

– Мессир… – и увидел, как Радель вздрогнул, резко и насторожённо обернулся и, только узнав Маррона, медленно расслабился, выдохнул и поскрёб бороду.

– Маррон? Ты что тут делаешь?

Этот вопрос преследовал юношу, словно Маррон не имел права на участие в таинственных делах. Однако он сдержался и не произнёс первое, что пришло в голову: «А вы что туг делаете, мессир?» Он произнёс только:

– Я искал вас.

– Зачем? Я благодарен за всё, что ты для нас сделал, но ты не должен…

– Мессир, я вам должен кое-что сказать. Граф ведь вернулся обратно в темницу?

– Да. Он сам настоял на этом, и в любом случае он прав. Двойник может просуществовать очень недолго, всего день-два, поэтому разумнее было на время заменить его человеком. Редмонд потерпит ещё немного. Я подлечил его, как мог…

– Простите, мессир, но этого недостаточно. Мой господин сказал мне, – «а я рассказываю это вам и тем предаю его», – что магистр Рикард может опознать Редмонда.

– Это нам известно, Маррон. Но Рикард – человек чести, и он не станет…

– Сьер Антон говорит, что станет, потому что не может больше противиться маршалу Фальку и прецептору. А когда он спустится к графу – это может случиться очень скоро, сразу же после отъезда элессинов, – (это Маррон добавил уже от себя, но не солгал, ведь угроза действительно могла осуществиться в любой момент), – когда это случится, графа снова начнут пытать, наверняка пустят в ход орудия пытки посерьёзнее, и ему вряд ли удастся продержаться долго. Так говорит мой господин…

– Очень может быть, что он прав. Редмонд – человек крепкий, хитрый и изворотливый, но инквизиторы использовали далеко не весь свой арсенал – вдруг его взяли просто по ошибке? В конце концов, человек запросто мог перепутать одного старика с другим, особенно если не видел его сорок лет. Но если инквизиторы узнают правду, жалости ждать от них не придётся. Нет, пожалуй, против них не устоит даже Редмонд. Он, конечно, будет молчать, но никто не может терпеть вечно. Что ж, это меняет дело. Ты поступил правильно, Маррон, что рассказал мне. Мы снова в долгу у тебя.

– Что вы будете делать?

– Я выведу графа отсюда сегодня же, скорее всего во время полуденной молитвы. Сейчас здешняя братия начеку, но всё же во время молитвы глаз вокруг будет поменьше.

– Но как вы выберетесь из замка? Вы не можете переодеться монахами, ведь вас никто не выпустит во время молитвы…

– Да, стражу мне не заморочить, я знаю. К счастью, отсюда есть ещё один выход. Я надеялся, что сумею увести Редмонда по более безопасному пути, хотя и тот слишком труден для израненного человека. Но выхода нет. Редмонду придётся рискнуть.

– А что это за путь, мессир? – Все знали, что в Роке только один вход и один выход.

– Это тайный ход, Маррон, такой есть в любом замке. Я не стану тебе о нём рассказывать. Мы у тебя в долгу, но я подгорю то, что говорил и раньше: у тебя своя жизнь, так что иди собственным путём, а мы пойдём своим. Прими мою благодарность и довольствуйся ею.

– Мессир, я не хочу…

– Твои желания никого не волнуют и не будут волновать. Чужеземье расколото на два лагеря, и мы с тобой – враги. Я не знаю, чем кончится это противостояние, но пока нам следует надеяться, что мы никогда больше не встретимся. В следующий раз мы можем столкнуться, например, в бою. Иди к своему господину, парень, а мне нужно подготовиться…

Он отвернулся. Какое-то мгновение Маррон колебался, а потом пошёл прочь.

Послушанию Маррона учили всю жизнь, а вот бунтовать он не привык и оттого чувствовал себя не слишком уютно. А воспоминания прошлой ночи только множили угрызения совести. И эти воспоминания были словно обоюдоострый меч, ранящий любой своей гранью. Маррон чувствовал себя и связанным, и свободным одновременно. Ему было любопытно, и он твёрдо намеревался участвовать в истории до конца, не дав никому себя остановить.

Радель прогнал его, но у Маррона был и другой выход. Не думая больше о послушании, юноша отправился в комнату своего господина, но, не дойдя, завернул в кладовую, где рыцари хранили свои маленькие сокровища. Там он поставил на поднос бутылку хорошего вина и пару кубков, после чего, с трудом удерживая все это одной рукой, отправился через весь замок к покоям прецептора. Именно здесь, по слухам, провели эту ночь баронесса Джулианна и её супруг.

Действительно, у покоев стоял стражник-элессин. Увидев Маррона, он нахмурился и спросил:

– Это что?

– Подарок моего господина вашей госпоже, – ответил Маррон, стараясь вести себя вежливо, как и подобает оруженосцу, но не более того. – Он не может прийти попрощаться с ней лично, поэтому послал ей это вино.. Можно мне войти?

В этот миг он старался казаться особенно равнодушным, мол, отошлёте – наплевать.

Стражник пожал плечами:

– Ну, входи.

Он даже приоткрыл перед юношей дверь, и Маррон, входя, кивком поблагодарил его.

Джулианна была у себя вместе с Элизандой. Когда дверь закрылась, она удивлённо приподняла бровь.

– Маррон?

– Простите меня, баронесса, но… вы все ещё хотите уехать?

Разумеется, он имел в виду «убежать», но не мог вести себя настолько дерзко с двумя женщинами высокого положения, одна из которых, к тому же, была знатной дамой, только что вышедшей замуж – а ведь юноша подбивал её сбежать от законного супруга…

– Если вы ещё собираетесь, есть один способ…

19. ДВЕРЬ И ДОЧЬ

Она не верила своим ушам. Что он сказал? Джулианна впилась взглядом в Маррона, который в этот момент как никогда сильно походил на ребёнка: взъерошенные волосы, покрасневшее от тревоги лицо, поношенная рубаха оруженосца, которая явно была ему велика, пустой рукав и бугор на ткани там, где прибинтована к телу раненая рука. Пальцы Джулианны сами потянулись засунуть пустой рукав за пояс рубахи, пригладить юноше волосы и вообще привести его в порядок. А в голове у девушки царило полное смятение.

Она не могла ответить. Она не знала, что отвечать.

Элизанда коснулась юноши первой – но отнюдь не для того, чтобы придать его облику некоторое благообразие и заставить Маррона больше походить на порядочного оруженосца. Нет, она схватила его за здоровую руку и резко спросила:

– Что за способ?

Он не ответил и только покачал головой, глядя на Джулианну и дожидаясь её решения. Элизанда рванула Маррона за плечо и развернула к себе лицом, едва на заставив уронить стоявшее на подносе вино.

– Что за способ? – ещё настойчивее повторила она.

– Не знаю, госпожа, – ответил Маррон, растерянно озираясь вокруг, будто ища место, куда можно поставить поднос. Джулианна уже пришла в себя настолько, чтобы забрать поднос у юноши, но выглядела она все так же ошарашенно и могла только слушать, не говоря ни слова.

– Не знаешь?!

– Нет, но знает Радель. Ну, Радель и его… его друг, – пробормотал Маррон, бросив опасливый взгляд на закрытую дверь, по другую сторону которой стоял стражник. – Вы его знаете, видели в овраге, помните?

– Помним, помним! Ну?

– Радель хочет увести… этого своего друга. Сегодня, во время полуденной молитвы. Он сказал, что знает потайной выход из замка, но ничего не стал объяснять. Думаю, он согласится взять с собой и вас. Он сказал, что это может быть опасно, но я подумал, баронесса, что если для вас это важно, – он вновь посмотрел на Джулианну, – если вы хотите…

– А чего хочешь ты, Маррон? – задала Джулианна вопрос, на который никак не могла найти ответа.

– Чтобы вы были в безопасности, госпожа.

– Нет, для себя?

– Не знаю, госпожа…

Что ж, теперь их таких двое. Элизанда не в счёт – уж она-то явно знает, чего хочет.

– Я знаю, какой способ он собирается испробовать, – сказала тем временем подруга Джулианны. – Мы должны пойти с ним, Джулианна, понимаешь, должны!

– У двери стоит стражник, – уклончиво заметила Джулианна.

– Всего один. Это нам не помеха. Я могу заморочить и его, и кого угодно… Или ты сыграешь высокомерную баронессу, ты это умеешь. Мы должны попытаться! Вспомни о своём отце, вспомни, что говорил джинн…

Джулианна почувствовала, что ситуация развивается обычным путём: Элизанда настойчива и таинственна, Маррон ничего сделать не может, а сама новоявленная баронесса вконец смущена и запутана. А ведь она всю жизнь знала, чего хочет, и умела принимать решения, пусть не всегда верные, но вполне отчётливые.

Если она вновь попытается бежать и опять попадётся, Имбер-дядя поведёт её в Элесси в кандалах. Джулианна будет опозорена, унижена и на всю жизнь останется в чужой стране, бессильная и бесправная. Тогда в её браке, который устроил отец, не будет ни капли смысла и ни малейшей радости.

Но если она останется здесь, с Имбером, если будет ему верной женой – отец умрёт. Так сказал джинн, а солгать он не мог.

А говорил ли он о смерти? Нет, только о «страшной опасности». Но ведь отец нужнее Чужеземью, чем Джулианна, пусть даже ставшая баронессой. Ради блага страны она должна попытаться спасти его.

А кто дороже для самой Джулианны – отец или Имбер? Она почувствовала, что её ум старается уйти от этого вопроса. Она не могла, просто не могла хладнокровно сравнивать свои чувства к этим двум людям и пытаться понять, какое из них перевесит.

Оставалось только одно: принять твёрдое решение, и выполнять его. Джулианна искренне обрадовалась этому. Она глубоко вздохнула и решительно произнесла:

– Мы попытаемся.

Вот так, решение принято, и плевать на последствия.

– Что брать с собой?

– Деньги, драгоценности, ножи. И все. Не можем же мы бегать по замку с сумками и одеялами в охапке.

– Госпожа, я мог бы…

– Нет, даже тебе лучше не помогать нам, Маррон.

Юноша вздохнул, и Джулианна поняла, что ему жаль лишаться такой возможности ещё хоть немного побыть вместе с ними. Элизанда же восприняла его вздох по-другому.

– На этот раз мы не можем рисковать, на карту поставлено слишком многое.

«Больше, чем наши жизни», – услышал в этих словах Маррон. Но что же тогда? Конечно, жизнь Раделя и Редмонда, но что ещё?

– Всё необходимое мы раздобудем по пути, куда бы он нас ни завёл.

Джулианна снова услышала в её словах нечто сверх сказанного и снова проглотила возражения. Она решила довериться Элизанде, и все тут; а сомневаться в своём проводнике – дело последнее.

И всё же она задала вопрос, от которого просто не могла удержаться:

– Куда ты нас поведёшь?

– Не знаю, Джулианна. Правда.

– Но ты же сказала…

– Ну, я знаю, где начинается дорога, и догадываюсь, как Радель собирается уйти из замка.

– И как же?

– Ну… через потайной ход. Я не могу сказать тебе больше, да и сама знаю очень мало. Мне известно, где ход начинается, но как им воспользоваться…

«Мне не по силам заставить его открыться», – услышала Джулианна и поверила – это было похоже на правду. Вероятно, её компаньонка затем и прибыла в Рок, чтобы найти этот ход и заставить его работать. На эту мысль её натолкнуло звучавшее в голосе девушки разочарование. Она не могла пройти в потайной ход, а Радель мог. Или хотя бы думал, что может. В результате девушки оказались в полной зависимости от него, что было для Элизанды горше всего.

– Который час?

Элизанда взглянула в окно – узкое и высокое, даже с небольшой бойницей, и завертела головой, пытаясь разглядеть солнце. Покои прецептора находились в одной из самых старых частей замка, где можно было выдержать осаду.

Тут Маррон неуверенно произнёс:

– По-моему, почти полдень, госпожа. До молитвы ещё полчаса, не больше.

– Мы должны будем пойти к службе, – сказала Джулианна, игнорируя раздражённое фырканье Элизанды. – Если мы останемся тут, мой Имбер, – теперь она могла прилюдно называть его «своим», и окружающие не усмотрели бы в этом ничего, кроме гордости, – мой Имбер придёт за нами.

И наверняка не один, а вместе с ухмыляющимся Карелом и бесчисленной свитой, хотя нет – старший барон больше не станет носиться с Джулианной, раз она уже вышла за его племянника. Обычный член семьи, на месте и в безопасности – чего тут беспокоиться?

– Значит, уходим немедленно, пока ещё можем.

– Да, Элизанда, но попробуем сделать это по-моему. Просто попробуем.

Джулианна не могла забыть распятого на дверях человека, распятого и брошенного на мучительную смерть. Девушка вовсе не желала подобной участи тем, кому отвело бы глаза колдовство Элизанды.

Оружие и все имевшиеся небольшие ценности были собраны очень быстро.

– Половину всего этого я бы с радостью променяла на воду, – проворчала Элизанда, – но у нас нет мехов, так что придётся искать воду по дороге.

Маррон открыл дверь, и Джулианна выскользнула в коридор.

Когда стражник шагнул вперёд, намереваясь преградить ей путь, она высокомерно подняла бровь и смерила его холодным взглядом.

– Мы идём к святой службе. Вы собираетесь нам помешать?

– У меня приказ, госпожа…

– Приказ держать меня в четырёх стенах как узницу?

– Нет, не отпускать вас без сопровождающего. Замок очень велик, – он словно повторял чьи-то слова, – и без провожатого вы можете заблудиться.

– Вот наш провожатый. – Джулианна величественно указала на Маррона. – Этот оруженосец живёт здесь уже давно и знает все ходы и выходы. С ним мы не заблудимся. А я хочу побыть с Господом наедине прежде, чем начнётся общая служба. Вы же можете пойти к службе вместе со своим отрядом – какой смысл стеречь пустые покои?

– Э… Да, госпожа. Благодарю вас, госпожа…

Стражник поклонился и побежал прочь, не дожидаясь их ухода. Он так спешил, что Джулианна заподозрила Элизанду в том, что та повлияла на парня, сделав его посговорчивее. Впрочем, она не знала, способна ли её подруга на такое, и потому не стала спрашивать. Конечно, солдату может влететь от его начальника, но если он сможет в точности описать события, это вряд ли случится. Оруженосец в качестве провожатого, – что ж, вполне правдоподобно, а уж избытком воображения элессины не отличались никогда.

Путь, которым вела Элизанда, был Джулианне незнаком. Он и близко не подходил к большому залу, уводя вместо этого в темноту, в самое сердце замка, в его старинную часть. По обеим сторонам громоздились высокие стены, небо казалось узкой голубой ленточкой. Беглецы не встретили ни единой живой души, их окружало молчание древнего камня да шёпот ветра, шорох одежды, звук собственных шагов да дыхания.

Они вышли в крошечный дворик, вымощенный растрескавшимся булыжником. Двумя сторонами двор примыкал к замку, две другие упирались в стену. Та была пуста – ни часовых, ни даже площадки для них наверху. В дальнем углу двора стояла приземистая квадратная башня. Когда первое изумление прошло, Джулианна поняла, что в почерневших от древности стенах башни нет ни окон, ни дверей.

Стоявший за её спиной Маррон задержал дыхание, но скорее не от удивления, а от осознания того, что было перед ним.

– Башня Королевской Дочери, – тихо, почти шёпотом, произнесла Элизанда. – Сюда Радель приведёт Редмонда и отсюда уйдёт наружу. А вместе с ними – и мы.

– Шарайцы зовут её «Башней Ходячего Мертвеца», – чуть слышно произнёс Маррон.

– Правда? – усмехнулась Элизанда. – Они могут.

Были в их словах какие-то намёки, непонятные для Джулианны. Впрочем, она спросила только:

– Как мы войдём туда?

– В этом-то весь вопрос. Я не знаю. Точнее, думала, что знаю, но ошиблась. Будем надеяться, что Радель осведомлён лучше.

Они притаились у выхода из коридора, не осмеливаясь выйти во дворик. Джулианна поглядела на окошки в массивных замковых стенах и спросила:

– Оттуда нас видно?

– Это комнаты рыцарей, госпожа, – ответил Маррон. – Сейчас там могут быть сами рыцари и их слуги. Они должны переодеться к молитве, так что нам лучше не высовываться. Вот когда зазвонит колокол, они уйдут.

И, изменившись в лице, добавил:

– Все, кроме одного. Сьер Антон всегда молится у себя в комнате. Но он в окно не посмотрит. Ой… Прошу прощения, я сейчас…

Не дожидаясь разрешения, юноша развернулся и побежал прочь.

– Куда это он? – забеспокоилась Элизанда.

– Не знаю…

– Может, в туалет решил сбегать?

– Элизанда, твои шутки…

– Это не шутки. Ещё немного, и я побегу туда же. Я боюсь…

– Того, что внутри? Маррон сказал, что оно может быть опасным…

– Хуже того, смертельным. Только я боюсь не этого, а того, что скажет Радель, когда увидит, что мы его тут поджидаем.

Это прозвучало как очередная шутка, но Джулианна восприняла слова подруги всерьёз.

Они замолчали и стали ждать. Вскоре в коридоре послышались быстрые лёгкие шаги, и девушки испуганно сжались. Однако это был всего лишь Маррон, одной рукой пытавшийся на бегу пристегнуть к поясу меч. Проникающий в коридор солнечный свет играл на ножнах белыми и золотыми отблесками.

– Маррон?

– Да, госпожа?

– Это твой меч? Очень красивый.

– Да, госпожа.

При этих словах Маррон вспыхнул, и Джулианна решила, что, по-видимому, он соврал – для простого оруженосца такое оружие было слишком уж нарядным.

– Мне его подарил хозяин, – задыхаясь после быстрого бега, продолжая Маррон. – Сьера Антона в комнате нет, но он недалеко от неё. А госпожа Элизанда сказала, что нам понадобится оружие…

– Понадобится, хотя от меча в башне толку будет мало. Тебя кто-нибудь видел?

– Конечно, госпожа.

Заметив, что юноша едва не добавил: «Ну и что с того?» – и едва удержался, чтобы не махнуть рукой, Джулианна улыбнулась. Он был бы прав. Оруженосец, бегущий по поручению господина, сначала с пустыми руками, потом с мечом, – что может быть обыденнее?

Мгновением позже Элизанда кивнула и произнесла:

– Не мог бы ты звать меня по имени? Эти церемонии меня из себя выводят, а позже они будут просто смешны.

Она явно имела в виду не то, что ждало их в башне, а гнев Раделя. Маррон задумчиво улыбнулся ей, словно размышляя о чём-то совсем постороннем, но через мгновение с видимым усилием отбросил прочь свои мысли или воспоминания, которые заставили его улыбаться.

Другого ответа Элизанда не дождалась, потому что в этот момент начал бить колокол. Несмотря на то, что укрытие было полностью защищено от взглядов из окон, что сквозь толщу камня они не могли слышать топот сапог и шорох сандалий, раздававшийся сейчас по всему замку, – несмотря на всё это, они вжались в стену, стараясь спрятаться от почти вертикальных солнечных лучей.

– Нас ведь будут искать? – как-то неуверенно прошептала Элизанда.

– Наверное. Имбер придёт за нами и найдёт лишь пустую комнату. Но на молитве ему придётся стоять вместе с рыцарями, он ведь год был одним из них, это такая элессинская традиция. Видела значки у них на одежде? А если он начнёт глядеть по сторонам – галерея высоко, поди разбери, кто там есть. Нет, нас не хватятся. И подумай сама: даже если Имбер заподозрит что-то неладное, не станет же он прерывать службу и требовать немедленных поисков?

– Его дядя может.

– Его дядя вообще узнает обо всём задним числом. – «Я надеюсь», про себя добавила она. – А к тому времени…

К тому времени, вероятно, уже появятся Радель и Редмонд, и беглецы окажутся в башне. По крайней мере Джулианна очень на это надеялась.

Башня Королевской Дочери… Башня Ходячего Мертвеца – над этим названием Элизанда посмеялась, но так, словно ей было нe слишком смешно.

Может быть, оба названия были даны в шутку. В конце концов, из того, в чём Джулианна была твёрдо уверена, проистекало, что у короля никогда не было дочери…

– Почему башню назвали так странно? – спросила она.

– Можно, я тебе отвечу, когда мы окажемся внутри? Пожалуйста!

Элизанда явно хотела сказать, что если они не попадут внутрь, Джулианне лучше оставаться в неведении, и что откровенность имеет свои пределам даже между друзьями, вместе прошедшими через такое множество опасностей.

Конечно, Джулианна могла надавить на подругу, но не стала этого делать. Она только перевела взгляд на коридор, из которого должны были появиться Радель с Редмондом.

Они наконец появились – Радель в наряде менестреля и свёртком за плечами и его еле плетущийся спутник в чёрной монашеской рясе. Впрочем, надел он её, вероятно, не для маскировки, а по необходимости. Идти в своих лохмотьях для него было бы всё равно что голышом.

Разумеется, Элизанда ни за что не стала бы отрабатывать на этой парочке свои фокусы, даже если бы и могла. И можно ли заколдовать колдуна? Этого Джулианна не знала. Радель же пребывал в полной уверенности, что никто за ними не проследит и не последует. Правой рукой он поддерживал Редмонда, наклонившись к нему и следя за его шагами, что позволило стоявшей в тени троице остаться незамеченной.

Но тут заговорила Элизанда:

– Радель, без меня ты в ворота не пройдёшь.

Она произнесла это негромко, специально, чтобы не испугать мужчин – хотя сами по себе её слова звучали достаточно вызывающе и сказаны были чисто по-женски. Мужчины не вздрогнули, а лишь глянули на беглянок и оруженосца. Наступила тишина. Редмонд спокойно глядел на неожиданных попутчиков, Радель просто поедал их глазами.

Его взгляд перебегал с Элизанды на Маррона и обратно, словно менестрель никак не мог решить, кто из этих двоих заслуживает колотушек в первую очередь. Джулианне подумалось, что, будь у него свободны руки, он весьма быстро и без колебаний свершил бы над ними правосудие, наставив синяков и шишек.

Когда Радель наконец заговорил, он обращался к Джулианне:

– Эти двое затеяли смертельно опасную игру, баронесса, но уж от вас-то я такого никак не ожидал.

Укол попал в цель. Джулианна надеялась, что выражение лица не подведёт её, однако сильно в этом сомневалась.

И всё же она сумела ответить спокойным голосом:

– Это не игра, мессир. Для нас – не игра. Думаю, все мы хотим, чтобы вы оказались в безопасности…

– Ну так идите, откуда пришли. Вы ж нас одним своим появлением выдадите! Вас же искать будут, неужели не ясно?

– Все мы хотим, чтобы вы оказались в безопасности, – как ни в чём не бывало повторила Джулианна, – и у каждого из нас есть свои причины, чтобы пойти с вами, если вы действительно знаете какой-нибудь тайный выход из замка.

– Мадам, – он произнёс это слово без малейшего намёка на почтение, – вы не представляете себе, чего просите. Я собираюсь ускользнуть незаметно, чтобы иметь фору хотя бы в один день. Моё исчезновение и пропажа Редмонда должны быть обнаружены никак не раньше. А из-за вас вся крепость будет поднята на ноги уже через час. Это если мы выживем в башне. Я и так рискую, собираясь войти в неё со стариком, пусть мудрым, но всё же калекой. А если за меня будет цепляться куча сопливых детишек, один из которых к тому же недавно ранен, я и гроша ломаного не дам за наши жизни.

– Вы меня не поняли, Радель, – ответила Джулианна. – Я ничего у вас не прошу. Вам ведь всё равно придётся открывать вход в башню. Мы войдём туда следом за вами, куда бы ни вёл путь, но, оказавшись внутри, оставим вас и пойдём сами по себе. Не думаю, чтобы вам удалось помешать нам, разве что вы откажетесь от своих планов – кстати, не впервые.

– Вы так думаете?

Внезапно его глаза стали огромными и блестящими, немигающими, страшными. Потом его лицо поплыло, все вокруг подёрнулось дымкой, ноги у Джулианны подкосились. Девушка перестала понимать, кто она, где находится, что с ней происходит. Больше всего на свете ей хотелось сесть посидеть.

Но тут раздался треск пощёчины, и голова у Джулианны моментально прояснилась. Впрочем, ударили не её. Лицо Раделя пошло пятнами, на вспыхнувшей щеке чётко выделялся белый отпечаток ладони. Побледневшая от гнева, Элизанда выглядела не лучше.

– Как ты смеешь, как ты смеешь! Мою подругу морочить? Да я тебя…

– Прекратите немедленно. Все, – произнёс вдруг Редмонд, сбрасывая с головы капюшон и оглядываясь вокруг. Голос у него был слаб и негромок, но звучавшая в нём сила заставила Элизанду замолкнуть. – Времени спорить у нас нет. Радель, может, их компания нам ещё пригодится. Неизвестно, что нам встретится в башне или на дороге. Лишние руки могут быть очень кстати.

– Ещё бы мы были некстати! – снова встряла опомнившаяся Элизанда. – Ты же знаешь, Дочь должна нести я, весь смысл…

Сама Джулианна смысла в её словах не видела ни капли. Чем или кем бы ни была эта самая «Дочь» – а судя по тону, слово это начиналось с заглавной буквы, – Элизанда была самой тщедушной из всех беглецов и на роль носильщика никак не тянула. Однако Радель, подумав, кивнул, развернулся и без дальнейших споров отправился к башне. Впрочем, по его резким движениям было ясно, что он очень сердит и продолжает держаться собственного мнения.

Маррон и Элизанда пошли следом. Джулианна задержалась, чтобы предложить руку Редмонду, но тот только улыбнулся и покачал головой.

– Благодарю вас, но я взял у Раделя достаточно сил и могу идти сам.

Тем не менее Джулианна пошла рядом с ним, приноравливаясь к его шагу. Возможно, было самое время задать несколько вопросов: что это за Дочь, как мы войдём в башню, как она выведет нас из замка? Но Джулианна устала от уклончивых ответов. В конце концов, вскоре она все поймёт сама.

А может, и нет. К тому времени как Джулианна и Редмонд догнали остальных, Радель уже стоял перед гладкой стеной башни. На лице его было написано раздражение, а руки, лежавшие на камне, напрягались так, словно их владелец пытался продавить стену.

– Я это уже пробовала, – с плохо скрываемым удовольствием произнесла Элизанда.

– Что ж, попробуем кое-что посильнее.

Джулианна не сводила глаз с рук Раделя. Она увидела, как на мгновение пальцы менестреля сжались в кулаки, словно он намеревался ударить ими в стену – или поколотить Элизанду, – а потом разжались и очертили на древних камнях какой-то неведомый узор.

Менестрель негромко произнёс несколько слов, судя по звучанию, на чужом языке, совершенно непонятных – и не давших никакого результата. По крайней мере стена продолжала стоять, как и прежде. Раделя неудача заметно рассердила, а Элизанда, словно желая разозлить его ещё больше, медовым голоском заметила:

– Это я тоже пробовала.

– Элизанда! – позвала подругу Джулианна и немало удивилась, когда та сразу же подошла. Пришлось быстро придумывать вопрос:

– Насколько сильной магией владеет ваш народ?

– Это не магия, – быстро ответила девушка, – это сила.

– А что, есть разница?

– Ну нет, наверное, но это не наша магия. Сила заложена в стену, в башню, скажешь нужные слова – и дверь откроется. Это может сделать кто угодно, даже ты, если только будешь знать нужные слова.

«Как в пещере – будь вместо моих пальцев чужие, ничего бы не изменилось…» Но о пещере думать не хотелось.