Текст книги "Земля ягуаров(СИ)"

Автор книги: Ченс Гриффит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Не говори мне, что ты напугана, Анжи, – рассмеялась Доминик. – Я быть свидетелем, как ты перекричала сотню янычар , завывающих свой мерзкий клич!

Прежде чем иоаннитка успела возразить, Клементина выразительно покачала головой.

– В любом случае, это невозможно. Ни одна из известных мне старых дорог не ведет от Сан-Феллипе в окрестности долины Икчапиль. Нам придется идти звериной тропой или же прорубаться через джунгли.

Лица чужеземок недовольно вытянулись. Новость про долгий и трудный путь не обрадовала никого.

– Это затянется на месяц, – пробормотала Анжелика себе под нос.

– Есть и еще вариант, которому я и хочу довериться, – сказала Эльвира. – Я изучила карты и поняла, что мы можем проделать большую часть дороги по реке. Русло протекает не по прямой, и нам придется грести против течения, но это все равно лучше, чем продираться через лес. Обратный путь будет еще легче. Если правильно рассчитать место последней высадки, до долины Икчапиль останется не больше двух лиг пешком. Мы проделаем этот путь за полдня, найдем сокровище, погрузим золото в лодку, и преспокойно вернемся назад.

– Лодка? – недоверчиво вскинула бровь Анжелика. – Вы хотите нанять лодку?

– Нет. Никто из здешних рыбаков не захотел продолжать разговор, едва я упоминала плаванье по реке. Вместо этого я купила одну. Лодка достаточно велика, чтобы вместить шестерых с большим грузом, но управлять ей придется нам самим. Так что ваш морской опыт весьма пригодится, донна Анжелика.

Иоаннитка предостерегающе подняла руку.

– Погодите-ка. Вы сказали, что мореходы отказываются ходить вверх по течению. Почему?

– Эльвира, позволите мне?.. – просительно осведомилась Клементина. Последовал разрешающий кивок, и кастиза пустилась в объяснения, не обращая никакого внимания на косые взгляды, которыми одаривала ее иоаннитка.

– Река изобилует хищными рыбами, водяными змеями и крокодилами. Ее русло плохо изучено, так что никто не может сказать, где встретится мель или стремнина. Кроме того, последняя треть пути пролегает по густонаселенным землям, а солнцепоклонники часто строят деревни у воды. Первая опасность сильно преувеличена, а вот вторая и третья – нет. Поэтому я и возражала против этого плана.

– Густонасаженные земли? – вклинилась в разговор Доминик, исказив испанское слово до неузнаваемости. Француженка слушала разговор, насупив брови, явно понимая сложные фразы с пятого на десятое. Со скуки она играла со своими золотыми локонами, бесконечно наматывая и разматывая прядь с указательного пальца.

– Густанасаженные земли? Что, нас ждет целый город дикарей? Вот это будет драка, так драка, о да!

– Нет, сеньорита. Не настолько большое поселение. Деревня-другая, но даже это может означать сотню вооруженных воинов, – ответила Клементина, чуть заметно сморщив нос. Стоило ей произнести эти слова, как зеленоглазая фехтовальщица засыпала ее вопросами.

– Сотня дикарей? У них есть лодки? Они последуют за нами в долину?

– Нет, вряд ли. Тамошние солнцепоклонники строят только плоты, непригодные для дальнего плавания. У них даже нет весел, и им приходится отталкиваться шестом ото дна, чтобы пересечь реку. А еще солнцепоклонники стараются избегать земли Икчапиль, потому что...

– Достаточно, – грубо оборвала ее дева-рыцарь. – Мне нет дела до обычаев грязных дикарей. Этот мерзкий народец запятнал себя идолопоклонничеством, разнузданными плясками и людоедством, чем навлек на себя вечное проклятие. Одна мысль о том, что на свете живут такие отвратительные существа, наполняет мое сердце гневом. Если они не смогут за нами последовать, хорошо. Если они пустятся в погоню, пусть так! Мы вшестером справимся с сотней, или я зря ношу рыцарские шпоры!

– А теперь вы корчите из себя Неистового Роланда, дорогая моя, – ухмыльнулась зеленоглазая. – Я прямо-таки вижу вас среди паладинов Шарлеманя . Вот только даже при дворе этого, отнюдь не славящегося своим кротким нравом короля, к врагам проявляли большую толику христианского милосердия.

– Милосердия? – ледяным голосом отозвалась Анжелика. – Для туземцев Новой Испании нет милосердия – ни на небе, ни на земле. Они не заслужили его, вне зависимости, кланяются они Святому Кресту или нет. В жизни посмертной их ожидает котел и муки адские, и крючья, и дыба, и плеть, так что удар моей скьявоны покажется касанием ангела. Каждая капля мерзкой крови, все еще текущая в их черных сердцах, – хула на Господа.

Иоаннитка говорила спокойно и размеренно, но с такой ненавистью, что тень легла даже на лицо легкомысленной Доминик. Зеленоглазая фехтовальщица кивнула, то ли подчеркивая свое согласие, то ли отметив конец этой гневной литании. Клементина отшатнулась назад, как от удара. Ее глаза расширились, покраснели и даже наполнились влагой. Увидев выражение ее лица, Эльвира поспешила взять инициативу в свои руки.

– Мне кажется, сейчас не время и не место для теологического диспута, не так ли, сеньориты? Прекрасно, тогда давайте вернем наше внимание к насущным вопросам. Одним словом, я решила проделать путь по реке, и через надежного человека приобрела лодку.

– И мы сейчас идем осматривать эту вашу Санта-Марию , не так ли? – спросила зеленоглазая.

– Именно. Мне нужно получить согласие всех присутствующих. Ведь в итоге грести придется всем, без всяких на то исключений. Стоимость покупки – могу уверить вас, весьма умеренная – будет вычтена из общей прибыли.

Отряд тем временем продолжал путь. Тут и там на берегу валялись пучки водорослей, выброшенных прибоем на берег. Весь день они сохли под солнцем, превращаясь из бархатных гибких нитей в жесткие, отталкивающего вида зеленые пучки, похожие на клочья волос, что постепенно скапливаются на зубцах гребней при расчесывании. Миазмы смолы и дегтя с деревянных бортов и гниющая в обрывках сетей рыба расширяли и умножали эту какафонию запахов. В песке вокруг гниющих рыбьих тушек копошились серые крабики размером с монету.

За портовыми пирсами береговая линия резко изгибалась, образовывая небольшой треугольный мыс, со всех сторон окаймленный песчаными пляжами. Сразу за ним в океан впадала речка; держась ее берега, можно было легко проделать весь путь до города в обратном направлении, в конце концов выйдя прямиком на порог 'Трясущейся чаши'. За характерную форму мыс прозвали 'Носом ростовщика', но никаких финансовых учреждений тут не водилось, по крайней мере, со времен Адама – на этом клочке земли в деревянных хижинах жили рыбаки и мореходы. Народец это был крепкий, стойко переносящий тяготы, однако привычный к работе с пилой и плотницким топором. Все до единой хижины были сработаны ладно и аккуратно. Крыши покрывали не копнами из тростника, а деревянным гонтом, что удержит и ливень, и лютый тропический шторм, если тот обрушится на берег.

На берегу лежали десятка два разномастных рыболовецких посудин. Лодки, ялики и гички каждый день отплывали от берега 'встречь солнцу', чтобы вернуться вечером с грузом морской живности на борту. Это был настоящий флот, состоявший из множества вымпелов. Пусть они выглядели не так представительно, как быстроходные каравеллы и пузатые каракки в гавани Пуэрто-де-Сан-Феллипе, но не стоило относиться к ним пренебрежительно – невзрачный вид нисколько не сказывался ни на активности, с которой эти утлые суденышки ходили в рейс, ни на отваге их небольших команд.

Солнце только что село. Мир терял краски, словно плохо окрашенная ткань под дождем, превращаясь в написанное оттенками серого полотно. Хрустел под ногами крупный песок, вздыхающий прибой лизал кромку берега, а в вышине над головой, на темном бархате неба проступили яркие точки звезд. Зажегся еще один огонь, не небесный, но сугубо земной, в виде масляной лампы. Лампу держал в руках человек, стоявший у борта длинной крутобокой лодки, которую вытащили на берег подальше от уреза воды. Туда-то и повела свой маленький отряд Эльвира.

Человек оказался смуглым, морщинистым и усатым. Мозоли на ладони, что держали лампу, были такими плотными, что казалось, могли бы затупить и лезвие ножа, если усач вздумает схватиться за острие. Мария успела заметить и широкие, застарелые рубцы на запястьях мужчины – отметка, которой обычно награждают человека кандалы. Неожиданно для себя она вздрогнула от испуга, но тут же взяла себя в руки и сделала вид, что это малодушное действо вызвано исключительно промозглым дыханием моря. Уж если сестра привела их сюда, значит, того требует дело. И не к лицу настоящей конкистадорке, коей Мария всерьез вознамерилась стать, бояться какого-то там каторжника, пусть даже он так высок и широк в плечах.

В качестве приветствия мужчина едва заметно склонил голову.

– Доброго вечера, донна Эльвира. Сеньориты, – голос его оказался сиплым.

– Добрый вечер, Диего, – отозвалась старшая. – Сожалею, что заставила вас ждать. Задержка будет оплачена сполна, не беспокойтесь.

– Какое уж тут беспокойство, донна Эльвира. Я как раз воспользовался оказией, чтобы хорошенько осмотреть посудину. Впрочем, – мужчина почесал затылок и усмехнулся, – от платы не откажусь, раз уж вы настолько щедры.

На вид, да еще в темноте, лодка смотрелась внушительно. Она была футов двадцати в длину, и четырех – в ширину. Гладкое, блестящее снаружи днище, все еще покрытое мелкими ракушками, расходилось от киля широким углом, поднималось и плавно переходило в почти параллельные борта. Палубный настил давно не чистили; он был грязным и потемнел от впитанной за годы службы соленой воды. Поверх скамеек для гребцов лежала мачта со смотанным парусом. На корме валялось прохудившееся кожаное ведро.

Анжелика проявила к посудине живой интерес. Не дожидаясь приглашения, она перебросила ногу через борт и легко влезла вовнутрь. Под ее весом лодка слегка накренилась вправо, но прибрежный песок надежно обнимал киль и не дал суденышку опрокинуться; Анжелика раскинула руки в стороны и устояла. После этого дева рыцарь прошлась ложке от носа до кормы и обратно, причем на ее лице застыло выражение настороженной озабоченности, смешанное с затаенной радостью. Под ее сапогами тоненько постанывали палубные доски. Зеленоглазая фехтовальщица заглянула поверх борта. Увидев слой черной грязи, она презрительно скривила губу и пробормотала: 'дудки, я не намерена пачкать сапоги в этом дерьме'.

– Малышку построили лет восемь-десять назад, – начал пояснять Диего. – Настоящая пиназа, на каких возят провиант для больших кораблей, или же ходят контрабандисты. Должен сказать, посудина в паршивом состоянии. Большая удача, что хоть ребра целы, но вот обшивка – худая, как мои башмаки. Ее придется перешить. Найму помощников, и через две недели будет ваша лодочка, как новая.

Эльвира покачала головой.

– Не пойдет.

Мужчина обиделся и укоризненно покачал головой.

– Ай-ай-ай, донна Эльвира. Неужто вы решили, что я хочу вас надуть? Так вот, зарубите себе на носу, мое слово твердое. Я не какая-то там базарная кумушка, готовая торговаться до хрипоты ради дюжины куриных яиц. Если старый Диего Робледа говорит, что работа займет две недели, то вы напрасно истопчете каблучки на туфлях в попытках найти более спорого плотника.

– Ни минуты не сомневалась в этом, сеньор. Ваша репутация говорит сама за себя. Я отказываюсь единственно потому, что не могу ждать так долго. Лодка должна выдержать месячный поход по реке, я не собираюсь выходить на ней в океан. Что можно сделать за пять дней?

Стоило произнести срок, как глаза мужчины вначале округлились от удивления, а потом недоверчиво прищурились. Он долго рассматривал Эльвиру в упор, затем перевел взгляд на остальных девушек и разочарованно зацокал языком.

– Ох уж эти глупые конкистадорские прожекты. Попомните мое слово, рано или поздно такая затея выйдет кому-нибудь боком. Что ж, будь по вашему. За это время я разберу настил и заменю прогнившие доски, а подмастерья хорошенько выскребут днище – снаружи и изнутри. Вам понадобятся новые банки, да и весла полегче, с которыми справятся ваши сеньориты. Сойдет?

– Вполне достаточно, Диего.

Эльвира протянула руку. Плотник вытер ладонь об штанину, оставив на ткани черный смоляной след, и аккуратно пожал ладонь.

– Завтра к полудню мой младший принесет вам счет.

Пока старшая сестра обговаривала с плотником детали будущего соглашения, Мария успела обойти лодку кругом. Говорят, что красота скрыта в глазах смотрящего, и в этот раз мы можем применить старую присказку с полным правом, ибо посудина привела девушку в полный восторг. Неряшливый вид пиназы нисколько не охладил ее кипучего энтузиазма. В мечтах Мария уже представляла себя стоящей на носу этой самой лодки, в гордой и выразительной позе. С подзорной трубой в руках она зорко вглядывается в прибрежный лес, чтобы первой заметить скрытую там опасность. Конечно же Эльвира доверит ей стать впередсмотрящей, ведь у Марии верный глаз: бывало, она замечала парус подходящего корабля за три лиги! О, этот поход будет таким замечательным! Поддавшись грезам, Мария даже приставила к глазу сложенную в трубку ладонь и замахала шляпой...

В чувство ее привела Анжелика. Дева-рыцарь выпрыгнула из лодки на песок, приземлившись неподалеку от увлекшейся игрой девушки. Мария спохватилась, покраснела и убрала руки за спину, как она всегда делала перед уличившими ее в баловстве наставницами из Академии. Однако дева-рыцарь не обратила внимания на дурачества, или же проигнорировала их. С мрачной улыбкой Анжелика похлопала по деревянному борту. В этом простой жест она вложила такую толику теплоты и одобрения, сколько до того момента она не проявляла ни к одной из ее спутниц.

– Хорошая посудина, – сказала она. После чего дева-рыцарь вдруг повернулась к Марии и заговорщицки подмигнула ей.

– Мы назовем ее Зарой.

Глава VI. Прежние заботы и грядущие трудности

Мешок с маисом глухо шлепнулся на палубный настил, извергнув из своих недр сухое облачко из пыли и шелухи. Доминик с облегчением распрямилась и повела натруженными плечами. Тыльной стороной ладони она потерла вспотевший лоб.

– Это последний, oui?

Мария оглядела кувшины, тюки и мешки с припасами и снаряжением, которые они с француженкой последний час поднимали на борт и аккуратно укладывали на баке. Сразу за грудой вещей лежал свернутый тент. В плавании его растянут поверх припасов, чтобы защитить вещи от дождя и брызг.

– Да, кажется, все. Но я все-таки не понимаю...

– Чего именно, Маленькая Мария?

Доминик ступила на борт и грациозно перепрыгнула на причал. Этот толчок заставил тяжело груженную лодку покачиваться на воде. Мария в очередной раз окинула припасы взглядом. В ее глазах читалось сомнение:

– Еды, что мы погрузили, хватит на целую роту. Нам шестерым хватит припасов до самой Панамы, если не дальше.

– О, понимаю. Это Анжи настояла, твоя сестра хотела взять меньше. Ведь как? Любую военную кампанию надо планить, в смысле планировать, ожидая, – Доминик пощелкала пальцами, подбирая слова, – что планом в итоге придется подтереться, вот!

Француженка звонко рассмеялась своей шутке и добавила:

– Так что Анжи права. Совершенно.

Мария быстро кивнула:

– В Академии преподают логистику. Я уже наслушалась нудных историй про голод, лишения и прочее. Но тут припасов в четыре раза больше необходимого!

– Значит, закатим пирушку по возвращению. Ты любишь пирушки?

– Конечно. Но я не хочу пировать вяленым мясом и лежалым маисом!

Доминик снова рассмеялась, точно Мария выдала крайне остроумную шутку. Француженка села на край пирса, свесив ноги к самой воде и приглашающе похлопала рукой рядом с собой. Мария с сомнением оглядела не очень чистые доски, но все же устроилась рядом.

– Я скажу так. Если вина достаточно, то я согласна и на кашу из полежалых зерен. А вина будет достаточно – ведь мы привезем чертову кучу золота.

– Хоть бы все получилось, – радостно согласилась Мария. – Как подумаю об этом, аж дух захватывает. Ведь это первые по-настоящему мои деньги. Не те, что батюшка шлет из дома, и не те, что скрепя сердце дает мне сестра, когда я оказываюсь без гроша.

– Понимаю. Ты хочешь быть взрослой, qui?

Мария почувствовала, как ладонь наемницы потрепала ее по волосам. Потом пальцы опустились ниже, почесав девушку за ухом.

– Ч-что ты делаешь? – Мария отшатнулась, чувствуя как кровь приливает к лицу. Француженка тотчас убрала руку и сложила ладони на плотно сдвинутых коленях, являя собой образец благовоспитанности.

– Ничего. Совсем ничего, – подмигнула кондотьерка, – просто захотелось почесать тебя за ухом.

Мария сокрушенно вздохнула.

– Ты тоже считаешь, что я бестолковая недотепа. И вся польза от меня – почесать за ухом, точно котенка?

– Такого я не имела сказать, – мягко ответила Доминик. – Не переживай. У каждой из нас был первых поход. Первая кампания.

– А где ты побывала в первый раз в настоящем сражении?

– Турин. Ville de merde . И мне тогда не заплатили. Надо было тша... тщательнее читать контракт. Кто же знал, что подросткам, кому не исполнилось шестнадцати, платят лишь треть?

– Треть?!

– Из платы пажей вычли из расходы на munition, так что за полгода кампании я не получила ни марки. Ловко, правда?

Удивленная такой несправедливостью, Мария потрясенно отшатнулась. Доминик улыбнулась и снова потрепала ее по голове.

– C'est la vie . У вас так тоже говорят, разве нет? – Наемница пожала плечами и подчеркнуто беззаботно рассмеялась. – Я много поумнела тогда. В конце нашей экспедиции сестра будет смотреть на тебя по-другому, вот увидишь.

Мария лишь кивнула, подумав о том, как безошибочно Доминик угадала, что речь прежде всего идет о Эльвире.

– Смотри. Ну, наконец-то идут, – прервала ее мысли Доминик.

Этим утром, пока француженка и младшая сестра загружали в пиназу закупленные припасы, Эльвира и Анжелика должны были встретиться с нотариусом и составить контракт по всем правилам, дабы участницы экспедиции не пострадали от возможной несправедливости компаньонок. В то же время кастизе была поручена другая важная задача: разбудить и привести на пристань фехтовальщицу, которая не имела привычки вставать раньше полудня.

Мария посмотрела на тянущуюся вдоль берега дорогу и увидела невозмутимую Клементину в компании мрачной аристократки. Зеленоглазая девушка непрерывно зевала и время от времени бросала хмурые взгляды на свою сопровождающую. Кастиза, на этот раз облаченная в хлопковый стеганый жилет без рукавов, несла на одном плече объемный кожаный мешок со своими пожитками. На другом плече лежало длинное, выше ее роста, шестигранное древко корсеки с продолговатым, квадратным в сечении, шипом в качестве наконечника.

– Доброе утро, – поздоровалась Клементина. Фехтовальщица тем временем раздраженно озиралась по сторонам.

– Где наш командир? Дева-рыцарь? Ради чего я поднялась в такую несусветную рань, хотелось бы знать? Наверняка Анжелика сидит в 'Чаше' и пьет, если вообще проснулась. Знаю я иоаннитов, дьявол их всех побери. Либо кутилы, либо развратники.

Зеленоглазая снова зевнула и потрясла головой, неохотно отгоняя остатки сна. Клементина тем временем забралась в пиназу, и, скинув вещи, тотчас принялась перекладывать уже погруженные на борт мешки.

– Что ты делаешь? – вскричала Мария, – мы же все аккуратно уложили!

– Только неправильно. Самые тяжелые надо в центр, ближе к килю, а вы покидали их, как попало, – невозмутимо ответила кастиза, ворочая груз.

– Ну вот, и здесь я ошиблась... Давай я тебе помогу!

– Не беспокойся, Мария.

– Тяжелый в центр лодки? Ну, я не знать об этом, – вступила в разговор Доминик. – Надо было сказать об этом утром, о да!

– Простите, Доминик, я не могу быть сразу везде, – невозмутимо ответила Клементина. – Кто-то должен был разбудить зеленоглазую госпожу. Мне показалось, что вам это дело... показалось затруднительным.

– Je vous crois !

– И правильно, – хмыкнула с берега фехтовальщица, – спросонья я не отличаюсь терпеливостью. Эй, кастиза!

– Да? – Клементина на секунду подняла голову, отвлекшись от мешков, и посмотрела на аристократку.

– Этот тент на носу лодки, я хочу на нем полежать, пока остальные не появились. Устрой мне покрывало.

– Сожалею, госпожа. Тент нужен, чтобы укрыть поклажу от брызг. Вы же не захотите ночевать в насквозь промокшей палатке?

– Хмпф! – фехтовальщица с негодованием отвернулась. Три девушки взялись за нелегкую работу по перекладке груза; Доминик растаскивала уже уложенные мешки и ящики и передавала их Марии, а Клементина принимала поклажу и устраивала ее на палубе согласно собственному опыту и разумению. Аристократка же и не думала предложить компаньонкам свою помощь, и вместо этого принялась расхаживать по пирсу взад-вперед. Кожаные ножны роперы при этом ритмично постукивали ее по бедру. Звук был такой, будто большая и недовольная кошка рассерженно колотит хвостом. Утирая пот со лба, Мария подняла голову и случайно скользнула взглядом по расшитому колету, который сегодня носила зеленоглазая.

– Ух ты, вы видели, видели? – заговорщицки зашептала она, едва дождавшись, когда фехтовальщица отвернется. – Видели герб у нее на груди?!

Клементина осталась невозмутимой.

– Да. Подай-ка вон тот бочонок. Что в нем, солонина?

– Но там черный двуглавый орел во главе, и лев на золоте в основании! – Мария едва сдерживала эмоции. – Неужели она из...

– Не стоит, – кастиза покачала головой.

– Но этот герб принадлежит...

– Умолкни, – строго бросила Клементина, и Мария съежилась под ее суровым взглядом. Через мгновенье лицо кастизы вновь потеплело, и она, как ни в чем не бывало, принялась устраивать бочонок под банкой.

– Чья бы кровь не породила ее, она – не медельинец. Имя не делает человека. Я не буду восхищаться или доверять зеленоглазой, пока не увижу ее в деле. Чего и тебе советую.

Анжелика появилась на причале в сопровождении носильщиков. Дева-рыцарь облачилась в легкий дублет, и потертые брюки с подвязками. Впервые иоаннитка предстала перед компаньонками без оружия, если не считать подвешенного к поясу ножа, да и тот больше походил на инструмент рыболова, чем на боевой кинжал. Следом за ней шли два индейца, которые несли вместительный сундук. Анжелика отпустила носильщиков только после того, как сундук был аккуратно загружен на борт, и со всеми возможными предосторожностями устроен на корме пиназы. Во время всей операции с ее лица не сходило обеспокоенное выражение.

Весь груз к тому времени был уложен заново. Совет кастизы оказался дельным, поскольку лодка теперь сидела на воде гораздо устойчивее, и волны меньше качали ее. Мария предложила помощь, но иоаннитка отказалась в твердой и недвусмысленной манере.

Младшая была так заинтригована, что не обратила внимания на резкие слова. Анжелика хлопотала с такой сосредоточенностью, так тщательно проверяла парусиновый чехол, призванный защитить сундук от влаги, будто внутри находился не просто багаж, а по меньшей мере живое существо, нуждающееся в комфорте и опеке. 'Что же там внутри?' – гадала Мария и не заметила, как произнесла этот вопрос вслух.

– Ее броня, – ответила подошедшая Эльвира. Старшая сестра появилась на пирсе с последней порцией походного снаряжения – ее излюбленным оружием, полутораручным мечом и походной сумкой для доспеха. Эльвира носила бригантину с кольчужными рукавами, одновременно легкую и очень надежную. Еще вечером она завернула доспех в промасленную кожу, и теперь сквозь холщовую сумку кое-где проступали пятна просочившейся наружу смазки. С появлением капитана все потянулись к своим местам. Кастиза принялась разбирать весла по уключинам. Доминик перепрыгнула на пирс и приготовилась отвязывать причальный канат.

– Ну да, конечно, – с иронией отметила зеленоглазая фехтовальщица. – Иоанниты и шагу не ступят без своих любимых металлических панцирей. Полный рыцарский доспех, не так ли?

– Половинный. В этом паршивом городке невозможно найти оружейника, способного выковать поножи. – отозвалась Анжелика. Она встала на корме у рулевого весла и добавила с гордостью:

– Каждая часть моей брони получила больше ударов, чем вы прожили лет на земле, сеньорита. Будь вы постарше да поопытнее, вы проявили бы больше благоразумия.

– Такой довод только укрепляет мою позицию, ab absurdo , – живо возразила зеленоглазая. – Я-то достаточно молода и проворна, чтобы вообще не пропускать удары. Кроме того, мне любопытно: как много толку будет от этого панциря в джунглях, если вам понадобилось два помощника, только чтобы погрузить его на борт?

Иоаннитка нахмурилась и замолчала. Какое-то время казалось, что она решила проигнорировать шпильку, но после лицо ее посветлело, и она с видимым удовольствием произнесла:

– Audivimus superbiam Moab, superbus est valde: sublimitatem eius, et arrogantiam, et superbiam, et altitudinem cordis eius .

– Какая нелепая аналогия, – фыркнула аристократка. – По крайней мере, сделайте лицо пострашнее, если хотите заставить меня трепетать.

– Когда предстанете пред небесным судьей, эти надменные слова увеличат отведенный вам срок в чистилище. Если случится быть рядом, я помолюсь о милосердии к вашей бедной душе.

– Уверены, что переживете меня, Анжелика?

– Вне всякого сомнения. У меня есть надежная броня, которую не разрубит ни один клинок, и хороший меч, способный рубить и колоть. Вы же вынуждены уворачиваться, скакать и парировать удары своей иголкой. Есть причина, по которой на войну ходят с мечом, или лангмессером , или скьявоной, а роперы хороши только как украшение к платью и игрушки для богатых бездельников.

– Кажется, вы забываетесь, – зеленоглазая все еще улыбалась, но в ее тоне прорезались раздраженные нотки. – Моя ропера длиннее вашего клинка на добрый фут. Если мне случится фехтовать против скьявоны, этот фут окажется в горле противника, прежде чем он хотя бы коснется меня. Желаете продемонстрирую?

– Милосердный боже, сеньориты, одумайтесь! – Громко сказала Эльвира. – Не стоит омрачать наше отплытие перепалкой, это дурной знак. Лучше займите места и берите весла. Доминик, мы отплываем.

Капитан первая уселась на скамью и взяла в руки длинное весло с широкой лопастью. Ее примеру последовали и остальные. Доминик отвязала причальный канат, после чего забросила его на нос и сама прыгнула следом. От ее приземления 'Зара' закачалась на воде. Клементина оттолкнулась длинным шестом от причала, и лодка неохотно отошла от берега – туда, где течение потихоньку стало сносить ее назад. Анжелика нажала на рулевое весло и направила нос лодки против течения.

– Ну что, камарадас, за весла. Хей-хо!

Мария опустила лопасть в воду и по команде потянула рукоять. Это оказалась неожиданно тяжело. Рукоятка никак не поддавалась, словно наткнулась на что-то твердое. Мария нажала сильнее и едва не слетела с банки, когда ее попка вдруг начала скользить по скамье. Девушка расстроенно зашипела, и покраснела от стыда, чувствуя кожей спины осуждающие взгляды других гребцов. Стоявшая на корме Анжелика негромкими возгласами задавала ритм. Мария покрепче уперлась ногами в палубный настил и снова рванула весло на себя.

Уже после десятка ударов запястья начали ныть от нагрузки. Сверкающее над головой солнце больше не казалось дружелюбным и согревающим, а вместо этого норовило ослепить своими вездесущими лучами. Липкий пот неприятно щекотал кожу. Мария сжала зубы, внезапно подумав о том, как приятно было бы сейчас оказаться на уроке в Академии. Ее долгожданное путешествие только начиналось, и впереди ожидал длинный и тяжелый день.

Глава VII. Три имени для безумия.

Извилистый берег реки по большей части представлял собой мешанину торчащих из воды корней, стеблей тростника и гниющих стволов деревьев, что застряли на песчаных отмелях. Лишь изредка проглядывала осклизлая глинистая почва, испещренная норками речных рачков. Сразу за кромкой мутной воды возвышались огромные листья папоротников, окруженный зарослями колючего кустарника, а еще дальше вставала непроглядная стена деревьев.

Швартовать пиназу в таких условиях было бы делом тяжелым и неблагодарным. Так что Эльвира, после непродолжительных переговоров с Анжеликой, приказала двигаться дальше, надеясь найти хотя бы небольшую отмель, куда можно вытащить судно. Солнце уже отбрасывало длинные тени. Шестеро компаньонок устали, и по прикидкам нашей героини у экспедиции оставалось еще час или полтора светлого времени.

Девушки гребли вчетвером, в то время как еще одна отдыхала на баке, следя за рекой. Анжелика все это время стояла на руле – не слишком глубокое устье требовало внимательности и твердой руки. И тем не менее, несмотря на весь мореходный опыт и внимательность девы-рыцаря, 'Зара' пару раз за первый день скребла килем по дну.

Так что неудивительно, что Эльвира облегченно вздохнула, когда услышала возглас Доминик с носа пиназы:

– Эгей! Впереди мыс! – кондотьерка вскочила на ноги, указывая рукой куда-то вперед. – Лысый, как голова мой батюшки, забери его черт!

И правда – развернув голову по ходу, Эльвира увидела, что река в паре кабельтовых впереди делает поворот и огибает песчаный мыс. Послышались радостные возгласы и компания сильнее налегла на весла. Еще пара сотен ударов весел, последнее усилие для натруженных ладоней и спин, и вот спустя каких-то пять минут камарада уже вытаскивала пиназу на прибрежную отмель. 'Зару' никак нельзя было назвать легким судном, но Эльвира была рада размять затекшие ноги, даже если для этого пришлось стоять по пояс в мутной воде и толкать, что есть силы.

Покончив с эти делом, она устроилась на борту шлюпки и принялась выливать воду из сапог. Рядом с ней такой же нехитрой просушкой обуви занималась ее сестра. Мария мурлыкала под нос толедский боевой марш, под конец повернулась к сестре и широко улыбнулась:

– Здорово!

Старшая с трудом выдавила ответную улыбку. Сказать по правде, дневное плавание утомило Эльвиру куда сильнее, что она ожидала. Плечи ломило и сводило судорогой, а от мозолей, оставшихся после шести часов работы веслами, не спасли даже кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Только присутствие компаньонок останавливало ее от того, чтобы лечь прямо на берегу, раскинув ноющие руки. Но это было совершенно недопустимое поведение для командира экспедиции, да и работы на вечер оставалось немало. Девушке оставалось лишь поражаться энтузиазму младшей сестры, которая на вид была все так же полна энергии, и более того, за весь день не произнесла не единой жалобы.

Эльвира вышла на берег и осмотрела отряд. Клементина и Доминик уже начали вытаскивать из пиназы свернутые походные палатки. Анжелика бродила среди зарослей – видимо, иоаннитка решила осмотреть подходы к будущему лагерю. Лишь фехтовальщица бесцельно сидела на небольшом булыжнике и, скривив губы, осматривала свою покрасневшую ладонь.