Текст книги "Вспомни меня (ЛП)"

Автор книги: Челси Бобульски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Наше время вместе – это не только работа. Мы играем ровно столько, сколько планируем.

Купаемся в океане, собираем песчаные доллары⁵ вдоль линии прилива, набиваем наши физиономии сладостями из пекарни. Мы проводим каждую ночь в объятиях друг друга, и каждое утро до рассвета Алек наблюдает, как я репетирую свою программу прослушивания в бальном зале. Иногда я теряю концентрацию, задаваясь вопросом, стоит ли вообще практиковаться, когда я не знаю, буду ли здесь в сентябре, но Алек не позволяет мне так думать. Он аплодирует всякий раз, когда я делаю что-то особенно впечатляющее, и подбадривает меня криками, говоря что-то вроде: «Как кто-то вообще прыгает так высоко? На этот раз ты вернулась отчасти кенгуру?»

Пока я не одна, Лон не нападает на меня при дневном свете, и я почти никогда не бываю одна. Вместо этого он усиливает своё нападение в моих кошмарах, так что Алеку приходится будить меня каждый раз, когда я кричу.

Но сегодняшний сон совсем другой.

Я даже не уверена, что это сон или что-то совсем другое. Всё, что я знаю, это то, что в одну секунду я лежу на кровати Алека, слушая, как он читает «Листья травы», моя голова покоится на изгибе его плеча. В следующую – Лон стоит надо мной.

Я ожидаю, что Алек отреагирует, оттолкнет меня за спину, подальше от пытливых глаз и зловещей усмешки Лона. Вместо этого Алек продолжает читать, не обращая внимания на присутствие Лона в комнате.

Вот почему я знаю, что это не по-настоящему. Алек никогда бы не позволил ему подобраться ко мне так близко.

– Наслаждаешься жизнью? – спрашивает Лон.

Я встаю с кровати, но Алек этого не замечает.

– Убирайся, – приказываю я ему. – Тебе здесь не рады.

Лон прищёлкивает языком по нёбу.

– Вот тут ты ошибаешься, моя дорогая.

Он исчезает, затем снова появляется позади меня, его дыхание у моего уха. Он протягивает розу, такую красную, что она почти чёрная.

– Мне везде рады.

– Нет, – говорю я, поворачиваясь к нему лицом и отталкивая его розу. – Тебя нет.

Я знаю, что должна бояться его, но мой гнев стал сильнее моего страха.

Лон усмехается, тёмный, глубокий звук, который отдаётся эхом в моих костях, когда он сжимает розу. Лепестки крошатся в его ладони, и кровь капает сквозь пальцы.

– Так, так. Похоже, у принцессы вырос хребет. Как драгоценно.

Он протягивает окровавленную руку и проводит пальцами по моей челюсти, запрокидывая мою голову назад.

– Знаешь, – говорит он, – я всегда восхищался твоим огнём, Аурелия. Это так весело его тушить.

Я выдёргиваю подбородок из его хватки.

– Не в этот раз, Лон, – я сдерживаю свои слова, мой голос наполнен всем ядом и ненавистью, которые я испытываю к этому человеку. – Ты проиграешь.

Веселье искривляет его губы.

– И что заставляет тебя так думать?

– Мы кое-что обнаружили.

Это ложь – мы не обнаружили ничего, кроме ещё одной идеи, которая может сработать, а может и не сработать, – но Лону не нужно это знать.

– Недостающее звено. Проклятие будет снято, и ты останешься ни с чем.

Его глаза сужаются.

– Я тебе не верю.

Моя улыбка становится шире, и я знаю, что мои глаза, должно быть, горят мстительной радостью, бурлящей внутри меня.

– Верь во что хочешь. Это не меняет того факта, что через четыре дня ты проиграешь, и мы с Алеком вместе выйдем из этого отеля.

Я делаю ещё один шаг ближе, наслаждаясь страхом и сомнением, кружащимися в его глазах.

– Мы повзрослеем, поженимся, родим детей и проживём вместе долгую, счастливую жизнь, а ты больше никогда не будешь даже мимолетной мыслью в наших головах.

Лицо Лона искажается от ярости. Он вытягивает руки, разбивая вдребезги окна, окружающие башню. Осколки летят внутрь, точно так же, как в тот день во внешнем коридоре. Но на этот раз я не позволю им напугать меня. Вместо этого я ложусь на кровать, прижимаясь к Алеку.

– Уходи, Лон. Ты ни на кого не производишь впечатления.

Я знаю, что это новоприобретенное мужество не будет длиться вечно. Я знаю, что когда мы вернёмся в 1907 год, мы окажемся в мире Лона, и он сможет убить меня так же, как делал это каждый раз раньше. Но сейчас я в своём мире, в безопасности в объятиях Алека, и я не позволю ему запугать меня здесь.

Лон усмехается.

– Я только начал раскрывать свои козыри в рукаве. Сладких снов, дорогая.

Я резко просыпаюсь.

Алек перестаёт читать.

– Ты что, заснула?

Я сажусь, по спине пробегает дрожь. Все окна целы, как я и предполагала.

Алек обнимает меня и откидывается на спинку кровати, прижимаясь губами к моему виску.

– Теперь всё в порядке, – говорит он. – Я не позволю ему причинить тебе боль.

Я хочу в это верить, но последние слова Лона эхом отдаются в моей голове, и когда будильник на моём телефоне сигнализирует об утренней тренировке, я до сих пор не смогла уснуть.

ГЛАВА 54

НЕЛЛ

Я ВСЁ ЕЩЁ ДУМАЮ О ПРЕДУПРЕЖДЕНИИ Лона на следующий день, пока завтракаю в одиночестве в кафе. У папы была срочная встреча с гостями, а Алек работает с утренними розами вместе с остальными садовниками, поэтому я пользуюсь возможностью, чтобы набросать все возможные пути отхода и отвлекающие тактики, которые только могу придумать, чтобы дать нам преимущество над Лоном, когда мы вернёмся в прошлое.

– Итак, этот балетный фильм, который мы снимаем, – говорит Макс, плюхаясь на сиденье напротив меня. – Должны ли мы выбрать что-то сексуальное, как Натали Портман и Мила Кунис в «Чёрном лебеде», или что-то стильное, как Мойра Ширер в «Красных туфельках»?

– Ты чем занимался? – спрашиваю я, закрывая блокнот. – Пересматривал все когда-либо снятые балетные фильмы?

– Почти что.

Я выгибаю бровь, глядя на него.

– Что? У меня много свободного времени.

Я делаю глоток своего кофе.

– Что-нибудь классное, конечно. Может быть, действие должно происходить в школе-интернате. Ничего более классного ты не придумаешь.

– Школа-интернат, – говорит Макс, нажимая на приложение «Блокнот» на своём телефоне. – Понял.

– В Париже.

Он продолжает печатать.

– Само собой.

– И все должны постоянно пить шампанское.

– Ты сейчас смеёшься надо мной, не так ли?

– Только немного.

– Так, просто подожди. Однажды этот сценарий появится у тебя на пороге, и он тебе понравится.

– Не могу дождаться, – говорю я, ухмыляясь.

Макс слегка улыбается мне в ответ.

– Приятно снова видеть тебя счастливой. Я чувствую, что это было давно.

– Хорошо, что ты снова со мной разговариваешь, – отвечаю я.

– Я не избегал тебя, если ты об этом думаешь.

– Ты уверен в этом?

Он пожимает плечами.

– Хорошо, может быть, немного, но ты должна понимать, что мужское эго – очень чувствительная вещь. Нам нужно время, чтобы зализать раны, когда красивая девушка отвергает нас. Но я также по-настоящему погрузился в нашу работу. Похоже, у меня каждый день появляется идея для нового поворота сюжета.

– Значит, сценарий уже готов?

Он откидывается на спинку стула.

– Вчера вечером было десять новых страниц.

– Фантастика, – говорю я, хотя чувствую себя немного странно, зная, что сценарий Макса основан на Алеке.

Он оглядывается через плечо на людей, завтракающих вокруг нас, затем наклоняется вперёд и шепчет:

– Серьёзно, хотя. Петров хорошо с тобой обращается?

– Ты думаешь, именно поэтому я была такой раздражительной в последнее время?

– Ну… да.

Я качаю головой.

– Алек потрясающий. Я имела дело с кое-чем другим.

– О, – говорит Макс. – Хорошо.

Он не выглядит полностью убежденным. Я кладу руку ему на плечо и говорю:

– Правда. Я в порядке.

Макс секунду смотрит на мою руку. Когда он снова поднимает взгляд, его очаровательная, кривоватая улыбка немного слишком откровенна, и в его глазах появляется внезапный блеск, которого я никогда раньше не видела.

– Что ж, вопрос остаётся открытым, – говорит он, понижая голос. – Когда ты собираешься бросить этого неудачника и дать мне шанс?

Я заставляю себя рассмеяться, думая, что это, должно быть, шутка.

Но Макс смотрит на меня с решимостью.

Я хмурю лоб.

– Я думала, мы уже говорили об этом.

– Мы говорили, но я снова поднимаю этот вопрос.

Не знаю, что и сказать. Я не хочу ранить его чувства. Макс – единственный настоящий друг, кроме Алека, которого я приобрела на этом острове. Наверное, единственный друг, который у меня был за последние четыре года.

– Я думала, что ясно выразилась… Я заинтересована в Алеке, и это не изменится.

Он стискивает зубы.

– Я ничего не имею против тебя, – быстро говорю я. – Ты действительно отличный друг, Макс.

Он смотрит на стол, ничего не говоря.

Моё сердце колотится в груди.

– Макс?

Он взмахивает рукой, прижимая моё запястье к столу.

– Он тебе не подходит. Разве ты этого не видишь? – его хватка усиливается. – Я имею в виду, всем остальным совершенно ясно, что ты принадлежишь мне.

Всем остальным?

– Макс, ты делаешь мне больно.

– Я не хочу видеть, как ты убегаешь с ним.

– Убегаю? Макс, о чём ты говоришь?

– Он не принадлежит нашему миру, Лия.

Я резко вдыхаю.

– Как ты меня только что назвал?

Макс наклоняется вперёд, его дыхание касается моего уха. Голос Лона срывается с его губ:

– Ты не сможешь убежать от меня, дорогая. Я уже говорил тебе. Я везде.

Мимо нас пробегает маленький ребёнок, стуча доской для серфинга по сиденьям. Макс моргает, его жесткие, холодные глаза смягчаются. Он смотрит на моё запястье, как будто не помнит, как схватил его. Он прочищает горло и отпускает мою руку.

– Нелл? – неуверенно спрашивает он. – О чём мы только что говорили?

Из его ноздри вытекает струйка крови.

Я протягиваю ему свою салфетку.

– У тебя кровь из носа.

Он прижимает бумагу к ноздре, затем убирает её и таращится на красное пятно.

– Я причинил тебе боль? – спрашивает он.

Я настороженно смотрю на него.

– Ты должен идти.

Он морщится, как будто я дала ему пощечину, но не спорит.

– Ты… ты будешь сегодня на работе?

Я опускаю взгляд на стол.

– Я сомневаюсь.

Макс смотрит на меня ещё мгновение, затем медленно отодвигает свой стул и встает.

– Прости, если я… – он качает головой. – Прости.

По выражению его лица и по тому, как он расправил плечи, я могу сказать, что он понятия не имеет, что только что произошло. Я хочу сказать ему, что всё в порядке. Хочу пойти с ним на работу, как делаю это каждый день, чтобы он знал, что я всё ещё его друг, что он не сделал ничего плохого.

Но если Лон сможет использовать его, чтобы добраться до меня, тогда я больше не буду в безопасности в комнате наедине с ним.

И он не в безопасности со мной.

* * *

Я нахожу Алека в саду, он набивает розами мешки для компоста. Другие рабочие находятся во внешних коридорах, вырубая ветви, которые обвивают окна сеткой из шипов, заглушая свет.

– У нас серьёзная проблема, – шепчу я.

Алек берёт меня за руку и ведёт внутрь отеля. Я жду, пока мы останемся одни, а потом рассказываю ему о моменте Макса в роли Линды Блэр⁶.

– Не хватало только горохового супа, – заканчиваю я.

Я не знаю, понял ли Алек намёк, и смотрел ли он вообще когда-то «Экзорциста», но я не думаю, что он слышал что-либо из того, что я сказала, в любом случае, после того, как я рассказала ему, как сильно Макс схватил меня.

Алек сжимает кулак.

– Я убью его.

Я закатываю глаза.

– Макс не причинял мне вреда. Это был Лон.

– Хорошо, – шепчет Алек в ответ. – Я причиню боль Лону через Макса.

Я бросаю на него многозначительный взгляд.

Он вздыхает.

– Знаю, знаю. По правде говоря, я не причиню ему вреда.

– Лон когда-нибудь делал что-нибудь подобное раньше?

– Вселялся в кого-то? – он качает головой. – Я не думаю, что он когда-либо чувствовал в этом потребность, а это значит, что он либо находит новые способы развлечь себя, либо…

– Либо?

– Либо он думает, что на этот раз мы действительно можем представлять угрозу.

ГЛАВА 55

НЕЛЛ

ЖЕЛАЯ ДЕРЖАТЬСЯ КАК МОЖНО ДАЛЬШЕ от кладовки и Макса, я помогаю Алеку в саду до конца утра. Мы проводим вторую половину дня, сражаясь с прибоем, позволяя воде и песку смыть грязь и пот с наших тел. Я стараюсь не думать ни о Лоне, ни о Максе, но мой телефон продолжает гудеть от извинений.

Мне очень жаль, Нелл.

Я не знаю, что сделал не так, или почему ты злишься на меня.

Как я могу всё исправить?

– Я не знаю, что ему сказать, – говорю я Алеку. – Я не могу сказать, что всё хорошо, когда это не так.

Наконец, я говорю Максу, чтобы он немного отдохнул и, возможно, несколько дней провёл вне отеля.

Он не отвечает.

В шесть вечера мы с папой ужинаем вместе. Я стараюсь присутствовать, насладиться этими последними мгновениями с ним, прежде чем вернусь в прошлое, но я беспокоюсь о Максе. Я надеюсь, что если буду держаться подальше от Макса, то и Лон тоже, особенно теперь, когда он высказал свою точку зрения.

Но я ошибаюсь.

Очень сильно ошибаюсь.

– Мистер Мартин? – спрашивает Макс, подбегая к нам в коридоре четвёртого этажа, когда мы с папой возвращаемся в нашу комнату.

Папа смотрит на часы.

– Макс? Что ты здесь делаешь так поздно? Сжигаешь полуночный жир? – он смотрит на меня. – Или ты здесь, чтобы увидеть Нелл?

Я понимаю, что это не Макс, как только он улыбается.

– Нет, сэр. Я уверен, что она получает достаточно моего общества на работе, – он подмигивает, заставляя мои внутренности дрожать. – Мама послала меня найти вас. На регистрации есть гость, которому в чём-то требуется помощь.

Папа вздыхает.

– Обязанности менеджера по работе с гостями никогда не заканчиваются. Не могла бы ты положить это в мини-холодильник для меня? – спрашивает он, протягивая мне коробку с остатками.

– Конечно, – говорю я, мой голос дрожит под пристальным взглядом Макса.

– У тебя есть ключ? – папа спрашивает меня.

Я не хочу говорить «да», когда Макс стоит прямо здесь, но у меня нет другого выбора. Я киваю.

– Хорошо, – говорит папа. – Вы, дети, веселитесь.

А потом он уходит, и мы с Максом остаёмся одни в пустынном коридоре.

Макс смотрит на меня чужими глазами.

– Если ты подойдёшь ко мне, – говорю я ему. – Я буду кричать.

Он смеётся. Мой желудок переворачивается от этого холодного, гулкого звука.

– О, моя дорогая, – говорит он, делая шаг вперёд. – Ты уже должна была знать, что мне нравится, когда ты кричишь.

Я пинаю его между ног так сильно, как только могу. Он отступает, но я не жду, чтобы увидеть, насколько ему больно.

– Извини, Макс, – выпаливаю я, вытаскивая ключ-карту из кармана, и бегу к своей двери.

Если я смогу просто попасть внутрь номера и запереть дверь, Лон не сможет добраться до меня, не покинув тело Макса.

Я вставляю ключ в считывающее устройство.

– Ну, давай же, – шепчу я, ожидая, когда вспыхнет светодиод.

Макс уже поднялся на ноги и направляется ко мне.

Индикатор мигает зелёным. Я рывком открываю дверь и практически врываюсь внутрь, закрывая за собой дверь…

Рука Макса блокирует дверь.

– Макс, отпусти, – говорю я ему. – Я не хочу причинять тебе боль.

Он врезается плечом в дверь. Я прижимаюсь спиной к другой стороне, толкаясь изо всех сил, но мои ноги устали от утренних тренировок и дрожат под давлением. Я лезу в задний карман и достаю телефон. У Алека нет мобильного, поэтому я звоню единственному человеку, о котором могу вспомнить.

Она берёт трубку после первого гудка.

– Алло?

– София.

Дверь ударяется о мой позвоночник, когда Макс врезается в неё.

– Ты всё ещё в отеле?

– Да, но я как раз собиралась уходить. Что случилось?

– Найди Алека, – говорю я ей. – Сейчас же отправь его в мою комнату.

Она колеблется.

– Что происходит?

Дверь снова врезается в меня, на этот раз сильнее.

– Это Макс, – говорю я ей. – Лон овладел им. Ты должна немедленно привести Алека сюда.

– О, Боже, – бормочет она. – Я сейчас буду.

Дверь снова врезается в меня, лишая равновесия. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на пол, а Макс врывается в комнату. Я рвусь вперёд, но Макс сжимает мои волосы в кулак и рывком поднимает меня на ноги.

– Думаешь, ты победила? – говорит Лон устами Макса. – Думаешь, я не могу прикоснуться к тебе здесь? Думаешь, я не смогу причинить тебе боль?

Он отбрасывает меня к стене. Я вскрикиваю от боли, пронзающей мой бок. Он снова пытается схватить меня, но я отталкиваюсь от стены и хватаю настольную лампу, стоящую рядом с шезлонгом. Я держу её над головой, готовая нанести удар.

– Макс, если ты там, – говорю я, – если ты меня слышишь, я не хочу причинять тебе боль. Ты должен воспротивиться ему, хорошо? Ты должен вернуться.

– Он тебя не слышит, – отвечает Макс. – И даже если бы он мог, сомневаюсь, что он остановил бы меня.

Я колеблюсь.

– Что ты имеешь в виду?

Макс ухмыляется.

– Мальчик заботится о тебе, – говорит он голосом Лона. – Было слишком легко манипулировать этими эмоциями. Отторжение, которое он почувствовал от тебя, гнев и ревность из-за того, что кто-то другой добрался до тебя первым. Он оставил своё сердце широко открытым. Вот почему я смог овладеть им. Почему я смог надеть его кожу точно так же, как надеваю каждую стену, пол и потолок этого отеля. Он хотел причинить тебе боль.

– Макс это не ты, – выплевываю я. – Он не причинил бы мне вреда из-за этого.

– Почему нет? – отвечает он, делая шаг вперёд. – Ты причинила ему боль.

Я поднимаю лампу повыше.

– Ни шагу больше.

– Будет справедливо, если он причинит тебе боль в ответ.

– Макс! – я кричу. – Макс, пожалуйста, не позволяй ему этого делать. Борись!

– Я уже говорил тебе, – он крутит шеей, хрустя каждой косточкой. – Макс не хочет сопротивляться.

Я бью основанием лампы по его голове, но он в последнюю секунду уклоняется, лампа задевает его плечо. Он обхватывает руками мой живот и бросает меня на кровать. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он уже на мне и сцепляет руки на моём горле.

– Меня не волнует, что вы там нашли, – говорит Макс, сдавливая мою трахею. – Вы не сможете победить, если уже мертвы.

Я хватаю ртом воздух, но его руки слишком крепки – ничего не проникает внутрь. Я бью кулаками по его рукам, по груди. Пытаюсь обхватить его руками за горло. Перед моим взором вспыхивают чёрные пятна. Я пытаюсь ударить его снова, но мои руки становятся тяжёлыми, а лёгкие кричат, требуя воздуха.

– Нелл! – кричит Алек с порога.

Я не вижу его, но слышу, как он бежит через комнату. Его кулак врезается в челюсть Макса. Я делаю глубокий, болезненный вдох, как только руки Макса покидают моё горло.

София кричит и бежит к своему сыну.

– Не подходи, – говорит ей Алек, хватая Макса за рубашку и поднимая его.

Самодовольная ухмылка Лона кривит губы Макса.

– Оставь парня в покое, – говорит Алек, – или, клянусь Богом…

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Макс. – Убить меня?

София стонет. Я поднимаюсь с кровати, у меня кружится голова.

– Всё в порядке, – хриплю я ей. – Алек не допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось.

– Ты не можешь оставаться в нём вечно, – говорит Алек. – Макс может и достаточно силён, чтобы бросить Нелл, но я – совсем другое дело. Я запру тебя в шкафу, и ты не сможешь уйти, пока не отпустишь его.

Зловещий взгляд Макса скользит по Софии.

– Ты позволишь ему сделать это со мной, мамочка?

София вздрагивает.

Алек прижимает его к стене.

– Убирайся. Вон.

Макс выгибает бровь.

– Хорошо, – говорит он. – Но это ещё не конец.

Он сосредотачивается на мне.

– Ещё три дня, любовь моя, и мы снова будем вместе.

Я стискиваю зубы.

– Иди к чёрту, Лон.

– Только если я смогу взять тебя с собой.

Он подмигивает, а затем глаза Макса закатываются и его тело обмякает в руках Алека.

* * *

К тому времени, как Макс приходит в себя, София согласилась взять отпуск до конца недели и провести импровизированный отпуск с Максом где-нибудь на побережье, пока всё не будет сказано и сделано.

Мы не хотим давать Лону шанс использовать его снова.

– Последнее, что я отчётливо помню, это попытка покинуть отель, – говорит Макс, прижимая к подбородку полотенце для рук, наполненное кубиками льда, – а потом всё остальное как в тумане.

Он смотрит на меня, его глаза расширяются.

– Неужели я?.. – он втягивает воздух. – Я сотворил это с тобой?

Он показывает на мою шею, где уже начали образовываться синяки от его пальцев. Я провожу руками по нежной коже. Я понятия не имею, как собираюсь скрыть их от папы.

– Нет, – говорю я, мой голос хриплый и ужасный. – Ты этого не делал.

Он качает головой.

– Всё расплывчато, но я помню, что у меня были эти мысли и… и желание найти тебя…

София делает шаг вперёд и обнимает его.

– Давай. Пойдём домой.

Она останавливается в дверях, просит Алека отвести Макса в холл, а потом поворачивается ко мне.

– Уверена, Алек сказал тебе, что есть правила относительно того, кто может знать твой секрет?

Я киваю.

– Но правила не распространяются на тебя или Алека. Это твой секрет, который ты должна рассказать. Ты можешь поделиться им с кем захочешь, и, если ты не возражаешь, я хотела бы рассказать Максу сегодня вечером, как только мы уедем отсюда. Я не могу видеть, как он выглядит таким растерянным и виноватым, когда я могла бы объяснить ему, что происходит на самом деле.

– Думаешь, он сможет с этим справиться?

Я задумываюсь о том, как сильно, по словам Лона, Макс волновался обо мне, и о том, как легко было манипулировать этими эмоциями.

– Ты просто позволь мне беспокоиться об этом, – говорит София.

– Он не вспомнит меня, если я не вернусь, – говорю я. – Значит, он тоже может ничего этого не запомнить. Ты могла бы подождать. Посмотреть, что произойдёт.

Она качает головой.

– Я не позволю тебе так говорить. На этот раз ты вернёшься.

Я едва ли ей улыбаюсь.

– Конечно, ты можешь сказать ему, – говорю я.

Она притягивает меня в объятия, крепко прижимая к себе, как это делала мама.

– Удачи.

В моём горле образуется комок.

– Спасибо.

Мы с Алеком провожаем Макса и Софию до лифта. Макс не сводит с меня глаз, пока оператор не закрывает дверь клетки, и лифт не начинает спускается. Я провожаю его взглядом, пока он не исчезает из виду.

– Я не могу оставить тебя сейчас одну, – бормочет Алек. – Не тогда, когда Лон сможет вселиться в кого-нибудь и напасть на тебя.

– Я сомневаюсь, что он может обладать кем попало. Ты сам сказал, что он никогда не делал этого раньше, и Лон в значительной степени сказал мне, что он мог обладать Максом только потому, что его сердце было открыто для этого. Думаю, со мной всё будет в порядке.

Алек обнимает меня за плечи и прижимается губами к моему виску.

– Думать недостаточно.

– Мы справимся, – шепчу я. – Уже почти всё сделано.

Он сглатывает.

– И именно этого я боюсь.

ГЛАВА 56

НЕЛЛ

МЫ С АЛЕКОМ РАБОТАЕМ НАД НАШИМ ПЛАНОМ, пока он не становится расписан с точностью до минуты. Утром 5 августа 1907 года я буду со своей матерью и организатором свадьбы, у меня не будет ни одной свободной минуты до окончания обеда. Алек воспользуется этим временем, чтобы найти Томми. Он сомневается, что это будет, как в нашу прошлую попытку это сделать, когда мы не смогли уехать после полуночи, потому что Алек покинул собственность отеля тем утром, выполняя поручения. Только после полуночи, утром 6 августа, он больше не мог покидать отель.

Он надеется, что ему удастся убедить Томми пригнать машину своего дяди к отелю ровно в пятнадцать минут второго пополудни, и в этот момент моя мама будет спать, а отец, Лон и множество деловых партнёров будут на поле для гольфа, не в состоянии следить за моим передвижением. Это большая просьба – Томми вообще-то не получил разрешения своего дяди «одолжить» машину, и единственная причина, по которой он согласился на это изначально, заключалась в обещании, что после того, как он станет свидетелем нашей предрассветной свадебной церемонии в Саванне, он сможет вернуть машину обратно к дому дяди ещё до того, как тот узнает, что её нет.

Если мы не сможем достать машину Томми, нам придётся сесть на паром и найти какое-нибудь другое средство передвижения в Чарльстоне. Алек не уверен, действительно ли нам придётся ехать до Саванны, как планировалось изначально, чтобы снять проклятие, или будет достаточно просто покинуть остров, но он не хочет ничего оставлять на волю случая, если это может помочь. Он думает, что помнит автобусную станцию в Чарльстоне на Митинг-Стрит, поэтому мы решаем начать поиски там, если понадобится.

Я провожу свой последний день так же, как и все остальные: после утренней тренировки по балету быстро перекусываю с папой. Но на этот раз густые пятна консилера скрывают исчезающие синяки на моей шее. Работаю с Алеком до обеда, а потом плаваю с ним днём, вдыхая запах соли, песка и кокосового солнцезащитного крема.

Я считаю каждый вдох в своих лёгких. Сосредотачиваюсь на каждом изображении, которое воспринимают мои глаза, сохраняя их в памяти, как снимки с камеры. Я зарываюсь пальцами ног в песок и чувствую, как каждая песчинка пробегает рябью по моей коже. Я живу с осознанием того, что завтрашний день может стать последним днём моей жизни.

Живая и напуганная.

Я прошу папу взять отгул на ночь с работы и съесть со мной в номере на ужин пиццу. Он напоминает мне, что моя вечеринка с пиццей в честь дня рождения состоится только через несколько дней, но я говорю ему, что мне просто нужно немного побыть с ним. Он больше не задаёт никаких вопросов.

Мы смотрим старый фильм с Джимми Стюартом – думаю, я видела его в другой жизни – и говорим о папиной работе, моих тренировках. Это не очень глубокий или важный разговор, но это не имеет значения. Мы могли бы поговорить о морских коньках, мне всё равно. Я просто хочу слышать папин голос.

Когда папа засыпает, смотря повтор «Фрейзера», я выключаю телевизор, накрываю его одеялом и целую в щёку.

– Люблю тебя, папа, – шепчу я.

Я выскальзываю из нашей комнаты и провожу остаток ночи в объятиях Алека. Впервые за несколько недель мы не говорим о плане. Мы не пересматриваем наши поминутные расписания и не пытаемся найти новые способы обойти проклятие. Мы просто обнимаем друг друга, прислушиваясь к биению наших заклеймённых сердец.

В 11:59 Алек сжимает руки вокруг меня.

– Готова? – спрашивает он.

Я зарываюсь лицом в изгиб его плеча. Я не хочу смотреть, как стрелки часов переводятся на полночь.

– Никогда.

– Я люблю тебя, – говорит Алек.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я тоже его люблю, но нас окутывает белый свет.

Мир вращается.

А потом мне не за что держаться.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА 57

НЕЛЛ

Я ОТКРЫВАЮ ГЛАЗА НАВСТРЕЧУ тёплому утреннему солнечному свету, струящемуся по моему лицу. Я тянусь через кровать к Алеку, но сразу несколько истин поражают меня:

Я нахожусь в другой, большей кровати.

Комната квадратная, а не круглая.

И Алека здесь нет.

Моё сердце колотится, когда я оглядываю комнату: кровать красного дерева с балдахином и шкаф в тон, антикварный керамический кувшин и миска, стоящие на комоде, старомодные светильники и большой дорожный сундук, задвинутый в угол комнаты.

Я смотрю налево, ловя своё отражение в зеркале на туалетном столике. Мои волосы длиннее, они падают локонами на плечи и спину, и на мне ночная рубашка из прозрачного кружева и розовой ленты. Я оттягиваю воротник от горла.

Желто-зелёные синяки, которые были там вчера, исчезли.

Я поднимаю руки и смотрю на мягкую, безупречную кожу, свободную от шрама под большим пальцем, который я получила в результате падения с велосипеда, когда мне было восемь.

5 Августа, 1907.

Я снова в этом дне.

Я уже шесть раз проделывала это и всё же это всё ещё застает меня врасплох, когда я возвращаюсь в эту комнату, где так много кошмаров и снов преследовали меня в то последнее лето моей жизни в качестве Аурелии Сарджент. Когда я понятия не имела, какая судьба ждала меня после этой ночи, и всё, что я знала, это то, что была влюблена в парня, который, по мнению общества, мне не подходит, и боялась жениха, которого общество навязало мне. Когда я стояла на краю пропасти, где с одной стороны была знакомая жизнь, полная комфорта и подчинения, а с другой – волнение и неизведанная территория, и – прежде всего – настоящая, бескорыстная, всеобъемлющая любовь.

Этим утром, в той жизни, я решила прыгнуть. Поверить в эту любовь. Довериться судьбе. Я понятия не имела, что Алек не сможет меня поймать. Смех Бенни доносится из-за закрытой двери моей спальни. Я втягиваю воздух от лёгкого, позвякивающего звука. В моё время Бенни давно умер вместе с остальными членами моей семьи, но здесь, в этот день, он просто ребёнок, у которого впереди полная жизнь.

Моя дверь внезапно открывается. Мать заполняет дверной проём, выглядя целой и здоровой, с розовой кожей, шелковистыми волосами и пухлыми щеками – совсем не похожая на труп, который я видела в своих кошмарах. Она смотрит на меня сверху вниз со смесью раздражения и веселья.

– Всё ещё в постели в этот час?

– Который сейчас час? – спрашиваю я, мой голос хриплый, сердце болит при виде её.

– Половина десятого, – отвечает она, подходит к шкафу и роется в моих платьях.

Я уже знаю, какое из них она выберет.

– Думаю, белое кружево с голубой лентой выглядит подходящим для встречи с организатором свадьбы. Ты не согласна?

Я киваю, поднимаясь с кровати.

Мама протягивает мне платье.

– Поторопись, – говорит она. – Твой завтрак стынет.

Я жду, пока она выйдет из комнаты, закрыв за собой дверь, затем наливаю воду из кувшина в таз и умываюсь.

Затем я расчесываю волосы. Прошло более ста лет – или шестнадцати лет, в зависимости от того, как вы на это смотрите, – с тех пор, как я скручивала и собирала волосы в такой сложный пучок на макушке, но мои руки выполняют движения так, как будто времени не прошло. Затем я переодеваюсь в платье, аккуратно завязываю ленту вокруг талии. Затем, не задумываясь, я щипаю себя за щёки и кусаю губы, чтобы придать им немного цвета.

Вы можете забрать девушку из эдвардианской эпохи, но вы не можете забрать эдвардианскую эпоху из девушки.

Бенни заканчивает свой завтрак из тостов и фруктового варенья, когда я вхожу в гостиную, его прыгающие светлые кудри мерцают на солнце, как золотые нити.

– Бенни.

Его имя – едва слышный вздох на моих губах, но он всё равно смотрит на меня. И хотя он никак не мог знать, что прошла целая жизнь с тех пор, как я видела его в последний раз, или, что в моих снах он был всего лишь гниющим трупом, он отталкивается от маленького столика, бежит ко мне и обнимает меня за талию.

Я обхватываю руками его хрупкое тело.

– Доброе утро, – говорю я, слёзы жгут мне глаза.

– Доброе утро, – радостно говорит он, глядя на меня с улыбкой и ямочками на щеках, которые я так люблю. – Мы с няней собираемся на пляж. Хочешь пойти?

Я смаргиваю слёзы, прежде чем они успевают пролиться.

– Я бы с удовольствием, но у нас с мамой уже есть планы.

И хотя я знаю, что этого не произойдёт, даже если это разбивает мне сердце, я говорю то же самое, что сказала ему более века назад:

– Завтра?

Он кивает.

– Завтра.

Мадлен прогоняет его в комнату, чтобы он переоделся в купальный костюм. Я смотрю, как он уходит, кудри подпрыгивают во все стороны.

Мама настороженно смотрит на меня.

– Ты странно ведёшь себя сегодня утром, – замечает она. – Ты хорошо себя чувствуешь?