Текст книги "Сооруди себе причёску"

Автор книги: Чарльз Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава десятая

Мы приближались к ее дому.

– Не так быстро, – сказала она. – Сейчас направо будет кладбище. Поверните за ним налево.

Вскоре я увидел поросший плющом угол кладбищенской ограды. Две машины догоняли нас. Я прибавил газу и проехал вперед.

– Теперь налево.

Я повернул. Эта улица была посыпана гравием, налево от нее, за изгородью, тянулось поле. Мы проехали мимо освещенного дома. На улицу выскочила собака и со злобным лаем побежала за нами. Я стал нервничать.

Было безумием возвращаться сюда. Полиция искала ее. Что будет, если нас схватят? Возможно, в темноте нам удастся скрыться, но это нам не очень поможет. Они тотчас оцепят все улицы в этой части города, и мы окажемся в ловушке. Но ничего другого нам не оставалось – нам нужны были ключи от этих сейфов.

Вдруг мне пришла мысль.

– У вас при себе достаточное количество денег? Или, возможно, в доме? – спросил я.

– Да, – ответила она. – У меня в сумочке тысяча долларов.

– Хорошо, – ответил я.

Я не стал спрашивать, почему она носит с собой так много денег. И так ясно. Она предвидела, что в любое время ей придется скрыться.

Я повернул направо и поехал вверх по улице, обсаженной деревьями. Ехал я очень медленно и пытался запоминать ориентиры. Вдруг нам придется очень быстро уезжать отсюда.

– Следующий дом мой, там, где высоковольтная линия пересекает улицу, – сказала она.

Я остановился, подал машину назад и поставил ее на обочину под деревом, выключил мотор и фары, и мы немного посидели, чтобы глаза привыкли к темноте.

Затем мы вышли из машины, и я тихо закрыл дверцу. Дышал я прерывисто и часто и чувствовал дурноту, как это бывало раньше перед футбольными матчами. Ночь была душная, воздух пропитан пылью.

Там, в домике, я снова надел белую рубашку, однако пиджак скрывал ее. В кармане у меня лежали пистолет и фонарик. Я посмотрел на нее. Ее одежда не бросалась в глаза, только белая каемка на ее домашних туфлях выделялась в темноте.

– Пошли, – прошептал я.

Следуя за темными мачтами высоковольтной линии, мы перешли поле, а через минуту или две очутились на улице, которая подходила сзади к ее дому. Никаких машин не было видно.

Маделина потянула меня за рукав.

– Мой дальше, – сказала она.

Теперь я узнал, где мы находимся, я видел очертания олеандровой живой изгороди. Я медленно отворил ворота, мы вошли и остановились.

– Подождите меня здесь, – шепнул я ей на ухо. – Я погляжу, нет ли где машины.

Она кивнула, и я пошел по лужайке к дому. На углу возле кустов я остановился и выглянул на подъездную дорогу. Машин там не было.

Я бесшумно обогнул дом, двигаясь к фасаду. Царила глубокая тишина, только где-то по ту сторону лужайки слышалась тихая музыка. Это могло быть радио в доме на другой стороне улицы.

С минуту я постоял неподвижно, раздумывая. Они могли сидеть в машине на улице и сторожить подъездную дорогу, а могли быть в доме. Мы должны иметь и это в виду.

Я повернулся и тихо прошел мимо задней веранды. Когда я приблизился к дыре в олеандровой изгороди, то вдруг увидел белые каемки ее туфель. Она шла по лужайке к дому. Вдруг пятна исчезли, словно растворились в темноте.

Я продолжал стоять, мое сердце бешено колотилось. Кто-то двигался между нами. Нет, не может быть: ведь там на лужайке никого не было. Затем я снова увидел ее туфли, она стояла на прежнем месте. Я старался разглядеть это нечто в темноте, но ничего не видел. Потом белые пятна опять исчезли. Что-то было между нами, и это что-то передвигалось.

Я не мог предупредить ее. Мне вдруг захотелось крикнуть, чтобы она ушла, но этого делать было нельзя. Этот тип знал, что она там. Однако он не знал, что позади него был я. Мои нервы напряглись до предела, рот пересох.

Я мог удрать, мог обойти их обоих и пройти через ворота.

Однако я не ушел. Я не мог бросить все, находясь так близко от цели. Я стал к ним подкрадываться, очень медленно, затаив дыхание.

Затем все это и произошло. Она увидела или услышала, или как-то почувствовала, что тут есть кто-то еще.

– Я здесь, – прошептала она.

Яркий свет упал на ее лицо и верхнюю часть тела. Она стояла меньше чем в четырех метрах от меня, подобно освещенной статуе. Я бросился сзади на незнакомца и выхватил из кармана пистолет. Я видел его очень ясно при свете его же карманного фонаря. Я поднял пистолет, размахнулся и ударил.

– Стойте на месте, миссис Батлер, – сказал я. – Вы…

Незнакомец застонал, рука его дрогнула, и фонарь упал на траву. Сам он содрогнулся и тоже упал. Я подскочил и выключил фонарь. Чернота снова окутала нас, стало темно, как в угольной шахте.

Страх охватил меня. Вероятно, я слишком сильно ударил его. Я схватил его руку, но руки мои дрожали, и я никак не мог нащупать пульс. Я положил руку ему на грудь, дыхание было нормальное.

Маделина наклонилась ко мне.

– Я думала, что это вы, – прошептала она.

Я промолчал. Что теперь нам с ним делать? Он был без сознания, но в любой момент мог прийти в себя. Оставить его здесь и пойти в дом было бы самоубийством. Придется пойти туда ей одной, а мне сторожить его. А вдруг в доме сидит еще один?

У нас мало времени. Мне надо что-то придумать, и поскорее.

Я нагнулся, вынул пистолет из его кобуры и бросил в кусты. Когда я вынимал его, то услышал звяканье. На его поясе висел какой-то металлический предмет. Я пошарил рукой и нащупал его. Наручники. Я снял их с пояса.

– Подождите здесь, – прошептал я Маделине.

Я подхватил его и потянул по газону к живой изгороди. Там я посадил его, прислонив к кустам, заложил руки за спину и защелкнул на них наручники. Потом достал носовой платок и сунул ему в рот, снял галстук и плотно обвязал им челюсть, чтобы он не мог вытолкнуть платок изо рта. Мужчина все еще был без сознания. Нагнувшись, я прислушался к его дыханию. Дышал он спокойно и равномерно.

Я вернулся к Маделине и прошептал:

– Мы должны поскорее уйти отсюда. У вас нет времени переодеться. Бросьте что-нибудь из одежды в чемодан.

Она кивнула.

Я подошел к окну в подвал, открыл проволочную сетку, затем окно и забрался туда. Потом помог влезть ей. Мы стояли в темном подвале и прислушивались. Было жарко и душно, и ничего не слышно, кроме дыхания.

– Где ключи от сейфов? – шепотом спросил я.

– В кухне.

– Пойдемте.

Я включил свой фонарик и направился к лестнице. Чувствовал я себя, наверно, как мышь в мышеловке, которая соблазнилась приманкой. Мы вошли в кухню. Я выключил фонарик, и мы прислушались. Стояла мертвая тишина. Я подошел на цыпочках к другой двери и посмотрел в окно темной столовой. Кроме темноты, я ничего не увидел.

– Где? – спросил я.

Маделина взяла меня за руку и указала лучом фонаря на белый стенной шкаф позади раковины. Там на вбитом в дерево гвозде висела связка ключей. Это были всякие ключи, которыми много лет не пользовались: запасные для машины, ключи от подвалов, чемоданов. Она подошла, взяла связку ключей, вынула из них три и повесила ее обратно на гвоздь. Некоторое время она держала ключи на открытой ладони, поглядела на меня холодным ироническим взглядом и сунула их в сумку.

Я взял ее под руку, и мы пошли через столовую. В маленьком коридоре у лестницы я отдал ей свой фонарик.

– Поторопитесь, – сказал я. – Бросьте в чемодан несколько платьев и обувь. А затем нам надо убираться отсюда.

Я посмотрел ей вслед, когда она поднималась с фонарем по лестнице. Наверху она завернула за угол, и свет исчез. Время тянулось бесконечно. Минуты шли одна за другой. Наконец я увидел наверху луч света, Маделина спускалась по лестнице. На ногах у нее теперь были туфли для улицы, а в руке небольшой чемодан. Я взял его, мы прошли через кухню и спустились в подвал. Ее каблучки стучали по полу подвала. Еще минута, и дело будет сделано.

Но, когда мы подходили к окну, я увидел кое-что уголком глаза. Мурашки побежали по спине. Я вырвал у Маделины фонарь и погасил его, а другой рукой зажал ей рот, чтобы она не закричала. Я чувствовал, как она повернула голову к окну и вздрогнула.

Снаружи перед окном виднелся свет карманного фонаря.

Его луч был направлен в первое окно подвала. Он проник через грязное стекло с проволочной сеткой и паутиной и упал на стену подвала позади нас. Маделина немного повернула голову, и я сообразил, что все еще зажимаю ей рот. Я отнял руку. Луч света прошел по стене и упал на пол меньше чем в двух метрах от нас. Затем он исчез.

Я перевел дыхание, потом взял ее за руку, и мы отошли к середине помещения, к печи. Нам нужно было спрятаться где-нибудь. В тот же момент фонарь зажегся у второго окна, которое я разбил. Я потащил Маделину за печь и осторожно выглянул из-за угла. Луч, обшаривая окно, остановился на том месте, где я выбил стекло. Я сжал руку Маделины. Если это полицейский, то он наверняка влезет сюда. Увидев полоски клейкой ленты, он сразу поймет, что через окно кто-то проник в дом.

Он открыл проволочную сетку, затем окно.

Мы стояли, не шелохнувшись. Луч света теперь бродил по подвалу, и, если мы побежим, нас сразу заметят. Он направил луч света на пол перед окном и спрыгнул в подвал, но при этом потерял равновесие и упал. Фонарь выскользнул из его руки и покатился по полу. Я широко открыл глаза. В луче света я увидел туфли на высоких каблуках и ноги в нейлоновых чулках, которые не могли принадлежать полицейскому.

Я почувствовал, как вздрогнула Маделина Батлер. Затем она вцепилась в меня словно от страха. Сотни мыслей крутились в моей голове, но ни одной верной.

Я заметил, что произошло, когда было уже поздно.

Диана Джеймс встала и подобрала с пола фонарь. Вдруг Маделина вырвалась у меня из рук. Я попытался остановить ее, но все произошло слишком неожиданно. Она подняла фонарь и направила свет на лицо Дианы.

– Действительно, Синтия, это ты, – сказала она. – Не думала я, что ты будешь так глупа и придешь сюда.

Синтия?Но у меня не было времени подумать об этом. Я словно разглядывал взрыв в лупу времени. «Диана Джеймс» выпрямилась. Ее глаза расширились от ужаса. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не издала ни звука и не закрыла его.

В этот момент я заметил, что карман моего пиджака пуст, и мне стало ясно, зачем Маделина прижалась ко мне в темноте. Я бросился к ней, хотя понимал, что помешать уже не успею.

Она выстрелила. Звук был оглушительный, он повторился, отразившись от бетонных стен маленького помещения, в котором даже стук женских каблуков резал ухо. Не успел я схватить ее, как она выстрелила второй раз. От грохота чуть не лопнули барабанные перепонки.

Я увидел, как «Диана Джеймс» вздрогнула, прижала руки к груди и упала на пол.

Тишина окутала нас. Она шумела в моих ушах, я чувствовал себя словно в безвоздушном пространстве. Я схватил Маделину и затряс ее.

– Вы… – проговорил я и больше не мог вымолвить ни слова.

Я был словно парализован. Потом я попытался подтащить ее к окну.

– Вот ваша «пушка», – сказала она.

Не знаю, зачем я взял пистолет. Я швырнул его и услышал, как он ударился о стену и пол.

– Вылезайте наружу, – сказал я.

Однако она исчезла, а вместе с ней и фонарик. Я остался в темноте. Я протянул руки и ничего не нашел. Потом я вдруг вспомнил о другом фонаре в кармане пиджака. Я вытащил его и хотел включить, но в последний момент остаток рассудка заставил меня отказаться от этого. Наши шансы выбраться отсюда, прежде чем весь город набросится на нас, были меньше одного из тысячи, а если я зажгу свет, будут равны нулю.

Я нащупал окно. Возможно, Маделина уже вылезла из него. Вдруг позади меня вспыхнуло пламя. Я обернулся.

– Прекратите! – зашипел я.

Затем увидел, что она делает.

Свет исходил не от фонаря, она зажгла спичку и поджигала ею груду старых газет и журналов, лежавших возле ящиков с углем. Газеты ярко вспыхнули. Я бросился туда. Она взяла другую газету и бросила на горящую. Я оттолкнул ее в сторону и стал гасить пламя, но это было уже бесполезно.

Огонь охватил всю груду и лизал деревянную балку потолка. Я отступил.

– Вылезайте наружу! – крикнул я.

Она поспешила к окну, я последовал за ней и обо что-то споткнулся. Это был маленький чемодан. Я схватил его и побежал за Маделиной. Я помог ей втиснуться в окно, затем выбросил чемодан. Потом я повернулся к «Диане» и положил руку ей на шею. Она была мертва.

Я вылез из окна, и мы побежали по траве. Царила полная тишина, не было слышно ни звука. У ворот я обернулся. За подвальными окнами бушевало пламя. Через несколько минут весь дом будет в огне.

Глава одиннадцатая

Мы выскочили из ворот и побежали по улице вниз. Когда мы свернули под высоковольтную линию, позади раздался вой сирены. Наверное, кто-то услышал выстрелы и сообщил в полицию.

Маделина споткнулась в темноте, я поднял ее за руку. Лучше бы она умерла, лучше бы вообще не рождалась на свет. Она все испортила. Я не имел понятия, почему никак не ношлю ее на все четыре стороны.

По дороге к машине, стоявшей под густым деревом, я достал из кармана ключ. Я бросил чемодан в машину и завел мотор. Маделина подбежала с другой стороны и села. Загорелось внутреннее освещение и погасло, когда она захлопнула дверцу. В этот короткий миг я успел заметить, что у нее не было сумки, она оставила ее дома. Зашуршали колеса, когда мы спускались с подъема. Я весь напрягся перед поворотом на боковую улицу. Она не взяла сумку. В самый последний момент я повернул и резко дернул руль.

Мы подъехали к главному шоссе. Ни одной машины не было видно. Я свернул, не тормозя, злой, как дьявол.

Она убила «Диану Джеймс» и натравила на нас полицию. В течение часа все дороги будут перекрыты. Но хуже всего было то, что из-за отсутствия ключей теперь нельзя будет достать деньги – те деньги, к которым я так стремился. Я подумал об этих трех ключах, которые потемнели от огня в горящем доме… Теперь у нас даже нет тысячи долларов. У нас нет ничего. По всей стране нас ищут полицейские, а нам не на что будет укрыться где-нибудь на неделю.

Она вынула сигарету из кармана, закурила и откинулась на спинку сиденья.

– Вы, кажется, на что-то разозлились? – спросила она.

– Вы идиотка!

– Разве вам не понравился костер для вашей очаровательной подруги? – спросила она. – Я нахожу его очень впечатляющим. В нем есть что-то вагнеровское.

– Вы просто…

Я умолк и взял себя в руки. Говорить не имело смысла. Для меня все было кончено. Я уставился на набегавшую дорогу и время от времени поглядывал в зеркальце заднего обзора, не преследуют ли нас. Где лучше остановиться? Перед следующим городком или после него?

– Вы очень разозлились?

– Вам, видимо, не совсем ясно, что вы натворили, – ответил я. – Вы могли бы просто позвонить в полицию и сказать им, где мы находимся. Наши шансы ускользнуть теперь один против миллиона. А кроме того, вы что-то оставили в доме.

– Ах, вот оно что, – иронически проговорила она. – Поэтому вы и рассердились? Вы имеете в виду ключи?

– Теперь это не имеет значения. Но где вы оставили свою сумочку?

– Где оставила? – переспросила она. – Она в чемодане.

Я почувствовал слабость. Я вспомнил, что поднял чемодан в подвале только потому, что споткнулся о него. Лишь через минуту я смог снова заговорить.

– Хорошо, – сказал я, – но разве вам не ясно, в какой переплет мы попали? Возле вашего дома собралась куча полицейских. У них в машине радио, а из Маунт Темпла ведут только четыре шоссе. Они их перекроют, и нам через следующий город уже не проехать.

– Верно, – согласилась она. – Мы и не поедем до следующего города. Милях в десяти отсюда есть развилка и направо отходит проселочная дорога. Потом миль через 15 она приведет нас к другой проселочной дороге, ведущей на юг.

– И длинная она?

– Этого я точно не знаю. Но там их много, и миль 150 нам не придется выезжать на шоссе. Повсюду полицейские посты не поставишь.

Это был наш единственный шанс. Я нажал педаль газа. Эти десять миль казались бесконечными. Дорога уклонилась чуть вправо, и я увидел впереди задние огни какой-то машины. Я сбавил скорость, мне не хотелось обгонять ее, возможно, это была полицейская машина.

– Сейчас мы подъедем к этой дороге, – предупредила Маделина.

Я взглянул в зеркальце заднего обзора. Далеко позади нас ехала машина. После следующего виража появился указатель. Никто не видел, как я свернул на проселочную дорогу. Я с облегчением вздохнул, страх отпустил меня, но только на момент. Затем он охватил меня снова и, наверное, уже не оставит больше.

Стреляла Маделина, но я увяз так же глубоко, как и она. Я при этом присутствовал, она стреляла из моего пистолета и я помог ей скрыться. Если нас арестуют, и мы предстанем перед судом, то чего будут стоить мои показания? Присяжным достаточно взглянуть на нас обоих, и они, не выходя из зала суда, решат, что виновен я. Я чувствовал себя усталым как собака.

Дорога оказалась узкая, со множеством крутых поворотов для объезда хлопковых полей. Еще через несколько миль мы въехали на холм и попали в густой лес. Поблизости не было ни жилья, ни света. Я остановил машину.

– Ведите дальше вы, – сказал я.

Выйдя из машины, я обошел ее кругом, она села за руль.

– Что вы хотите делать? – спросила она.

– Посмотреть карту, если она найдется.

Она повела машину, а я включил фонарик и обследовал содержимое «бардачка». Среди прочих вещей я нашел карту автомобильных дорог и развернул ее. Там я отыскал Маунт Темпл, а в 300 милях южнее залива – Санпорт. Я провел пальцем по шоссе, идущему к югу, и дошел до тонкой линии – того проселка, по которому мы ехали; через 65 миль к югу он пересекался с автострадой Север – Юг. Затем я разыскал ту дорогу, о которой она говорила. Дорога проходила неподалеку от того места, где мы ехали, ответвляясь милях в пятнадцати к югу, и шла с востока на запад. Если по ней проехать 20 миль на запад, то можно попасть на другую дорогу, ведущую на юг. Я проследил пальцем по сети тонких линий проселочных дорог. Мы действительно могли проехать на юг по ним миль 250, не выезжая на автострады, а затем, по крайней мере, три дороги вели в города. На всех и впрямь не поставишь полицейские посты.

Я посмотрел на указатель уровня бензина. Оставалось полбака. Возможно, хватит, однако если бензин кончится на этих проселочных дорогах, то мы окажемся в безвыходном положении. Я снова посмотрел на карту. Милях в 120 к югу мы должны проехать через маленький городок. Там сможем заправиться.

Закурив сигарету, я посмотрел на лицо Маделины, освещенное приборной доской. Эта женщина была для меня загадкой. Не прошло и получаса, как она убила другую женщину. Вероятно, она убила и своего мужа, она же подожгла свой дом, в котором прожила всю жизнь. Полиция разыскивала ее, а лицо ее оставалось спокойным и невозмутимым, словно она ехала к подруге на партию в бридж.

Но оно было не просто спокойное. Оно было чрезвычайно гордое и самоуверенное. Возможно, она чувствовала, что о ней думают, возможно, нет, но ей на это наплевать. В этом отношении мы были похожи. На нее мне тоже наплевать.

– Ну, успокоились? – спросила она через некоторое время с легким участием.

Но меня это не тронуло. Вскоре мы подъехали к развилке, и она свернула налево. Дорога шла немного вниз через пустынную, малозаселенную местность, и мы не встретили ни одной машины.

– Присмотрите где-нибудь место, где можно съехать с дороги, – сказал я. – Вам нужно переодеться.

– Хорошо.

Она поехала медленнее. Через несколько минут мы увидели узкую дорогу, ответвляющуюся от нашей и ведущую в лес. Она свернула на нее, доехала до места, которое не было видно с дороги, и остановилась.

Я вынул ключ зажигания и вышел из машины. Она заметила это и усмехнулась.

– Вы мне не доверяете?

– Неужели вы меня считаете таким дураком?

Я указал на чемодан.

– Переоденьтесь в машине. Крикните мне, когда закончите.

Я прошел немного назад по дороге и закурил сигарету.

Небо заволокло, было абсолютно темно и невероятно тихо. Ничто не шевелилось. Мы были совершенно одни.

Одни?

По автострадам в темноте за нами мчались полицейские машины. По радио передавались короткие точные указания. Мы были не такие, как все, нас повсюду караулили.

Я повернулся и посмотрел на красные огни машины. Мы не могли от них ускользнуть, у них в руках все козыри. Кроме двух. Не было описания машины и моей внешности. Они не знали, кто я такой и каков из себя, они обо мне вообще ничего не знали. Если бы я мог помешать им найти блондинку и Джека, то все могло обойтись благополучно.

Я докурил сигарету и бросил в темноту окурок. Маделина тихо позвала меня, и я вернулся к машине. Она открыла дверцу и выключила внутреннее освещение. Когда я сел, то увидел в ее руке зеркальце, другой она подкрашивала губы.

Она надела жакет и темную блузку, которая была почти такого же цвета, как ее глаза. Убрав зеркальце и губную номаду, она посмотрела на меня.

– Как я теперь выгляжу? – спросила она.

– Превосходно, – ответил я. – Прекрасно для женщины, которая только что убила другую.

– Вы выбираете не очень удачные выражения, – заметила она. – Разве не лучше сказать «уничтожила» или «устранила»?

– Конечно, ваше высочество, извините. А теперь достаньте эти три ключа и отдайте их мне.

– Зачем? Вы с ними без меня ничего не сделаете.

– Знаю. Но, как только мы устроимся, вы можете прийти к выводу, что моей помощи вам больше не нужно. Я же не могу все время сторожить вас. Я, между прочим, временами должен поспать, и у меня нет желания каждый раз провожать вас в туалет. Поэтому будет лучше, если я возьму их для предосторожности.

Она саркастически засмеялась, затем достала из сумки ключи и отдала их мне.

– Так будет лучше, – сказал я и сунул их в свой бумажник.

Я взглянул на часы. Было двадцать минут десятого. Я сел за руль и поехал назад на дорогу. По длинному мосту мы переехали через реку. По дороге встречалось так много колдобин, что я не мог ехать быстрее 60 миль в час.

– А куда мы, собственно, едем? – спросила она.

– В Санпорт. Дэви-авеню, 3827. Запомните на случай, если нам придется разлучиться. Моя квартира на третьем этаже, номер 303.

– 303, Дэви-авеню, 3827, – повторила она. – Это легко запомнить.

– Моя фамилия Скарборо. Ли Скарборо.

– Это верно? Или снова псевдоним?

– Это мое настоящее имя.

– Так, – сказала она. – Еще кое-что меня интересует. Как мы поступим с машиной, если живыми доберемся до Сан-порта?

– Поставлю на стоянку в аэропорту после того, как отвезу вас на свою квартиру. Обратно в город вернусь на такси.

– Разве это не бросится в глаза? – спросила она. – Ведь если мы действительно хотим улететь, то наверняка не оставим машину у аэропорта.

– Верно. Но никто точно не будет знать, что мы собираемся делать. Вообще неизвестно, что мы воспользовались этой машиной. А если докопаются до этого, то будут только предполагать, что вы находитесь где-то в Санпорте. Вы «заляжете на дно». Вам нельзя будет выходить из квартиры.

– Но, а как мы достанем деньги?

– Придется подождать, пока все успокоится. До какого времени уплачено за аренду сейфов?

– До июля.

– Ага, времени достаточно. Вы пробудете в квартире месяц, возможно, даже дольше. Мы сделаем все, что возможно для изменения вашей внешности. Покрасим вам волосы в рыжий цвет. Купим дешевые платья и так далее. Но в деле есть одна закавыка. Как часто вы бывали в банках, в которых арендовали сейфы?

– Это три разных банка, – ответила она. – В каждом я была только один раз.

– Замечательно. Никто не помнит, как вы выглядели.

– А если этот месяц я пробуду в вашей квартире и не сойду с ума и если нам удастся получить деньги, что тогда будет?

– Это я вам уже говорил, – ответил я. – Тогда я отвезу вас на Западное побережье. Например, в Сан-Франциско. На машине. Вы сможете обзавестись карточкой социального обеспечения на имя Сузи Мамбли и подыскать себе работу. Если вы бросите пить и не проболтаетесь, то вас не поймают.

– А кем я буду работать? Официанткой?

– Почему бы и нет? Что бы вы ни делали, вам с вашей внешностью долго работать не придется. Многие мужчины захотят вас содержать.

– Большое спасибо за комплимент. Вы не относитесь к их числу?

– Для меня вы деловой объект стоимостью в 120 тысяч долларов. Я бы хотел иметь более приветливую подругу. И такую, которая не стреляет хладнокровно в живых людей.

– Правильно. Ваш вкус мне знаком. Диана Джеймс, например.

Я вспомнил, как та вздрогнула и упала на пол.

– Почему вы назвали ее Синтией? – спросил я.

– Потому что ее настоящее имя Синтия Кеннон.

– Зачем она его изменила?

– Зачем это делают преступники?

– Я думал, что она медсестра.

– Может быть, и была ею – среди прочих профессий.

Я пожал плечами.

– Это не имеет значения. Меня не интересует, как, почему и где вы убили Батлера и кто вам помогал. Меня не интересует, кем была та блондинка и ее брат и почему они хотели вас убить. Меня не интересует, почему вы застрелили Диану Джеймс, как зе настоящее имя и почему она его изменила.

– Ну и хорошо, – заметила Маделина.

– Дайте мне договорить. Меня интересуют только 120 тысяч долларов. И если эти деньги не хранятся в тех трех сейфах или если вы попытаетесь с ними улизнуть, то готовьтесь к неприятностям.

– Не беспокойтесь, все будет в порядке.

– Надеюсь, так как это в ваших же интересах, – сухо заметил я.